Текст книги "Авантюристы на стезе любви"

Автор книги: Василий Веденеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Эпоха Романовых

Признанным красавцем, известным даже в Европе, считался князь Василий Васильевич Голицын (1643–1714), имя которого неразрывно связано с именем царевны Софьи, старшей сестры Петра Великого. Современники особо подчеркивали стройность и удивительное изящество фигуры князя Василия Васильевича, а также тонкие черты его лица. В период детства и юности Петра I князь Голицын фактически являлся правителем государства и, в отличие от будущего преобразователя России, более тяготел к союзу с католической Европой. Впоследствии Петр сделал ставку на протестантские страны. Возможно, его выбор обусловила неприязнь к Голицыну?

Князь Василий Васильевич был не только строен и красив, что привлекло к нему внимание Софьи. Он отличался высокой культурой и, несомненно, являлся одним из образованнейших людей своего времени – Голицын свободно владел немецким и греческим языками, говорил и читал на латыни. Он пытался прекратить опустошительные набеги Крымской орды и, насколько возможно, навести порядок в государстве Российском. Князь был автором ряда весьма интересных социальных проектов, сторонником развития связей России с европейскими странами и проникновения к нам европейской культуры. Если бы не лютая ненависть Петра к сестре и не смертельная борьба с ней за царскую власть, Голицын вполне мог бы стать одним из первых соратников государя-преобразователя.

Софья жестоко проиграла, и ее заточили в монастырь. Естественно, Петр не оставил без внимания и красавца князя – Голицына сослали сначала в Каргополь, а затем в Пинежскую волость. Так трагично закончилась жизнь первого русского красавца фаворита при первом русском женском правлении.

С воцарением Петра Великого в Россию пришла западная культура и вместе с ней новые эталоны мужской и женской красоты. Однако они претерпели определенные изменения на русской почве. Эталон юного изнеженного бледного красавца придворного XVIII в. в нашей стране не прижился – наши дамы предпочитали красивых, зрелых мужчин плотного, атлетического сложения и отменного здоровья. Традиции, ничего не попишешь!

После Петра в России на долгие десятилетия установилась эпоха женского правления, богатая красавцами фаворитами. Первым из них с полным правом может считаться граф Иван Иванович Шувалов (1727–1797), выдвинувшийся при перевороте 1741 г., когда на престол взошла дочь Петра Великого императрица Елизавета Петровна. Шувалов был красив чисто русской, а не изнеженной европейской красотой и достаточно долго пользовался благорасположением монархини.

Кроме красоты, граф Иван Иванович отличался недюжинным умом и образованностью: он стал одним из крупнейших отечественных меценатов и интеллектуалов. В 1755 г. при его непосредственном участии и всемерной поддержке в Москве открыли первый русский университет. С 1757 г. граф Шувалов являлся президентом Академии художеств. Он немало сделал, покровительствуя знаменитому ученому Михаилу Васильевичу Ломоносову и другим русским академикам и профессорам.

Но увы: царская милость весьма переменчива! По прошествии времени графа заслонил безродный красавец из Малороссии Алексей Григорьевич Разумовский. Получив отставку, граф был отправлен в почетную ссылку – на дипломатическую работу в Италию, подальше от глаз чувствовавшей себя виноватой и в его присутствии не ощущавшей желанной свободы в общении с новым фаворитом Елизаветы Петровны. Но и в Италии граф никогда не забывал о Родине: его стараниям и приобретениям очень многим обязаны экспозиции Эрмитажа.

Новый фаворит Елизаветы, Алексей Григорьевич Разумовский (1709–1771), или, проще, Алешка Розум, был сыном простого малороссийского реестрового казака и содержательницы шинка. Он отличался мягкой южной красотой, «бархатными» карими глазами и хорошим певческим голосом, который, собственно, и привел его в Санкт-Петербург. Ходили упорные слухи, что императрица тайно сочеталась с ним законным браком, но в исторических документах этот факт подтверждения не нашел. Алексей Григорьевич с 1746 по 1765 г. занимал пост президента петербургской Академии наук и весьма радел о родственниках. По его просьбе Елизавета Петровна учредила на Украине гетманство и назначила новым гетманом брата фаворита – Кирилла Григорьевича (1728–1803). Однако после смерти императрицы Разумовские оказались практически не у дел и в полной изоляции.

Екатерина II, по примеру Елизаветы, тоже взошла на трон, опираясь на гвардейские штыки. Заметную роль в перевороте сыграли братья Орловы – Григорий Григорьевич (1734–1783) и Алексей Григорьевич (1737–1808) – оба статные красавцы, а младший, Алексей, был еще и самым натуральным атлетом.

Оба брата пользовались вниманием и благосклонностью императрицы. Григорий оказался хорошим дипломатом и военным – он командовал артиллерией в чине генерал-фельдцейхмейстера. Когда его потеснил Григорий Потемкин, который отнюдь не считался красавцем, зато оказался баловнем фортуны, старший Орлов подал прошение об отставке. Получив ее, он оставил императорский двор и уехал из России за границу, где и провел последние годы жизни.

Младший Орлов – красавец и атлет Алексей Григорьевич – за победу над турецким флотом в Чесменском сражении получил титул графа Чесменского (1770). Именно он привез по приказу императрицы знаменитую княжну Тараканову, тайна которой до сих пор так и не раскрыта. Но похоронили таинственную княжну все-таки в Новоспасском монастыре, где покоятся многие из рода Романовых.

В 1774 г. Алексей Орлов вышел в полную отставку по всем статьям – и со службы, и из сердца императрицы. Он занялся разведением рысаков, получивших название «орловских». После воцарения Павла I, который рьяно преследовал всех любимцев матери, Алексей Орлов эмигрировал из России и вернулся, только получив известие о смерти императора. Остаток своих дней он прожил в собственном имении.

В начале XX в. случился большой скандал с потомком Григория Орлова – Алексеем Орловым – брюнетом с гладко зачесанными назад волосами, узким аскетичным лицом и огромными горящими глазами наркомана. Он и был наркоманом, но считался в петербургском свете неотразимым демоническим мужчиной с небывалым сексуальным обаянием. Имя Орлова желтая пресса связывала с именем царицы Александры Федоровны, а за границей даже писали, что как раз он и является настоящим отцом царевича Алексея, наследника престола.

Постоянные скандалы, связанные с именем Алексея Орлова, и упоминание в этой связи царской семьи вскоре надоели властям, и Алексею настоятельно «посоветовали» отправиться за границу «подлечиться». Он выбрал местом пребывания Египет и отправился туда, но по дороге вдруг неожиданно скоропостижно скончался. Ходили упорные слухи, что его отравили. Однако вскоре другие, более серьезные события заслонили этот скандал, и про Орлова забыли.

В 1779 г. фаворитом Екатерины II стал молодой и очень красивый, высокий и стройный капитан кавалергардского полка граф Александр Дмитриевич Ланской (1754–1784). Белокурый, с черными бровями, он был неотразим. Императрица обожала своего «Сашеньку», пожаловав ему генеральское звание и засыпая его милостями и драгоценными подарками. Ланской платил ей трогательной преданностью и в отличие от других фаворитов никогда не лез в государственные дела. Но вскоре он заболел и скончался: утверждали, что его отравили, дабы освободить место новому фавориту.

Утешать уже немолодую императрицу выпало на долю Платона Александровича Зубова (1767–1822), графа и кавалера многих орденов, ставшего еще и князем. Он был потрясающим красавцем с тонкими благородными чертами лица, но… отличался удивительной глупостью!

Позднее его сменил Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов (1758–1803), в двадцать лет ставший любовником 70-летней императрицы. Сначала Мамонов служил адъютантом у знаменитого Потемкина, а в 1786 г. попался на глаза Екатерине II и поразил ее красотой купидона. Годом позже он сопровождал царицу в поездке в Крым и даже пытался участвовать в дипломатических переговорах, но был от них отставлен «по неспособности». Он оказался последним увлечением «матушки-Екатерины», завершив галерею ее славных делами и удивительной красотой фаворитов. Но, конечно, его никак нельзя сравнить с Потемкиным, братьями Орловыми и даже со скромным Ланским, который, став фаворитом, начал упорно… учиться, чтобы знать как можно больше.

В ряду русских красавцев с мировым именем первым стоит, несомненно, признанный самым красивым мужчиной Европы, – Америка тогда считалась захолустьем! – император Александр I. Нежное лицо с легким румянцем, большие голубые глаза и белокурые волосы придавали его облику «ангельское обаяние». При этом он поощрил заговор с целью убийства своего отца, императора Павла I, предал идеалы молодости, когда мечтал о реформах, зато победил Наполеона и навсегда вошел в историю как «освободитель Европы».

Отличался красотой и мощной статью его брат – император Николай I, о котором, к сожалению, мы знаем очень мало как о человеке и государственном деятеле. После него долгое время не упоминалось о красивых мужчинах, пока в XX в. не появились потомок Орлова и отличавшийся удивительной красотой князь Феликс Юсупов, участвовавший в убийстве «старца» Распутина.

В петербургском высшем свете князя называли не иначе как «русский Дориан Грей». После революции его семья эмигрировала во Францию. В период оккупации Парижа нацистами князю Юсупову даже предложили корону Российской империи, которую он должен был принять из рук фюрера. Но князь Феликс как русский дворянин отклонил любые предложения врагов своей Родины. И не из-за любви к большевикам: просто он был патриотом. Кстати, красивые черты лица и стройную фигуру Юсупов сохранил до старости. В десятых годах XX в. моду на красавцев в России начал диктовать «Великий немой», как называли кинематограф. Но вскоре произошла революция, и на смену всем прежним представлениям о мужской красоте пришли принципы соцреализма…

Два саркофага из древнего монастыря

В Новгороде Великом скоро два столетия как сохраняются и передаются из поколения в поколение предания о жуткой кончине богатейшей графини Анны, умершей насильственной смертью в стенах восстановленного на ее средства древнего Юрьева монастыря.

Кто же эта богатая графиня и что за трагическая история связана с ее смертью? И вообще, правда ли все это?

Оказывается, история правдива и народная молва тоже не лжет. Речь идет о графине Анне Алексеевне Орловой – дочери Алексея Орлова, одного из самых знаменитых фаворитов русской императрицы Екатерины II…

Богатая наследница

Путь к царской спальне, почестям, немыслимому богатству, громким титулам и славе открыли Алексею Григорьевичу Орлову и его четырем братьям события 1762 г., когда в результате дворцового переворота гвардейские офицеры свергли императора Петра III. На российский престол взошла его супруга – Екатерина II. Именно Алексей Орлов являлся одним из инициаторов заговора в пользу Екатерины, именно он заставил Петра III подписать акт отречения от престола, а затем убил его! Тут же он стал генерал-майором и получил в подарок от новой императрицы огромное поместье.

Во время Русско-турецкой войны 1773–1774 гг. Орлов достиг больших успехов, действуя с флотом в Средиземном море. Он одержал победу под Чесмой, за что удостоился титула Чесменский, но затем императрица внезапно охладела к бывшему фавориту В 1775 г. честолюбивый граф предпочел выйти в отставку по собственному желанию и в большой роскоши стал жить в своих подмосковных имениях. По сведениям современников, граф сильно скучал, поэтому в 1782 г. решил жениться на молоденькой Авдотье Лопухиной. Орлову тогда сравнялось сорок пять, а его невесте всего девятнадцать. Три года спустя жена родила графу дочь, получившую имя Анна, а еще через год Авдотья умерла при родах сына, который тоже, к сожалению, не выжил. Жениться вновь вдовый граф не захотел: Анна осталась его единственным ребенком и наследницей огромного состояния. Отец очень любил ее и окружил роскошью, достойной принцессы. В 1796 г., когда дочери исполнилось одиннадцать лет, Алексей Григорьевич сделал ей подарок:

– Жить будем теперь в Москве, душа моя!

Он выстроил красивый дворец, окруженный парком, в ближнем пригороде Нескучное. Теперь это место известно москвичам как Нескучный сад, а дворец графа Орлова занимает Академия наук.

Ежедневно во дворце устраивались балы и празднества, театральные представления и фейерверки, скачки и прочие развлечения. Юную графиню в семь лет пожаловали в придворные фрейлины. Жизнь казалась сказкой. Однако судьба внесла свои коррективы.

В 1808 г. граф Алексей Григорьевич скончался. Его дочь, которой исполнилось двадцать три, осталась наследницей – причем единственной! – фантастически огромного состояния, не поддававшегося даже точной оценке. Историки середины и конца XIX в., описывая жизнь графини Орловой, неизменно отмечали: при императорском дворе она появлялась в немыслимо роскошных туалетах, а ее драгоценностям завидовала даже императрица.

Например, М.И. Пыляев описывал, что повседневным украшением графини служила длинная нить уникального жемчуга, несколько раз обвивавшая ее шею и спускавшаяся до пояса. Каждая жемчужина в этой нити отличалась удивительным блеском и продолговатой формой, а по величине превосходила две крупные горошины. По данным того же автора, только одна эта жемчужная нить графини оценивалась в шестьсот тысяч золотых рублей. Огромные, сумасшедшие деньги, поскольку золотой рубль стоил в десятки раз дороже обыкновенного, в ассигнациях.

И вот эта интересная внешне, обладавшая огромным состоянием молодая женщина вдруг стала проявлять ранее совершенно несвойственную семье Орловых набожность.

Тяжкие грехи

Ряд авторов XIX в. полагает: перед кончиной графа Орлова мучила мысль о многих прегрешениях. Якобы он сказал дочери:

– Все наши богатства, имения, земли и крестьяне нажиты неправедным путем.

– Что вы говорите, батюшка! – испуганно вскрикнула Анна, прикрыв двери спальни отца, чтобы, не дай бог, кто из ближней челяди не услышал слов своего господина, лежавшего на смертном одре.

– Да, я цареубийца, – тяжело простонал Алексей Григорьевич. – Лишил жизни помазанника Божьего ради любовницы…

Так это или нет, судить сейчас очень трудно. Однако есть еще один факт, малоизвестный, зато крайне важный. Еще при жизни отца Анна в шестнадцать лет забеременела от случайной связи и родила дочь – внучку знаменитого графа, фаворита императрицы Екатерины IL Некоторые исследователи не исключают, что это мог быть инцест – то есть, интимная связь отца с дочерью.

В пользу этой версии говорит то обстоятельство, что имя отца девочки нигде не упоминается, а граф тогда еще оставался мужчиной в силе и самым близким для дочери. Да еще эти бесконечные праздники, наверняка сопровождавшиеся возлияниями, от которых совсем нетрудно потерять голову.

Впрочем, любая версия имеет полное право на существование. Важно, что Анна родила ребенка, не достигнув совершеннолетия. По данным историков все того же XIX в., граф Алексей Григорьевич этим обстоятельством якобы не слишком сильно опечалился, однако решил так:

– Рождение девочки нужно скрыть и тайно увезти ее подальше от Анны, чтобы ни одна душа ни о чем не прозналась.

– Как же я не увижу свое дитя? – пустила слезу юная мать.

– Молчи! – сердито топнул старый граф. – Зачем тебе сейчас ребенок? Дурную славу хочешь о себе распустить? Худые слухи имеют длинные ноги! Пусть дитя воспитают тайно, вдали от матери и деда, чтобы оно тебе не повредило в карьере при дворе. Да и о своей репутации не грех подумать.

Ребенка увезли, но об этом грехе молодости, вернее своей юности, графиня Анна постоянно помнила и твердо решила замолить грехи родителя и свои собственные. Умилостивить Бога щедрыми дарами и своим покаянием.

В тот период, когда произошла ее знаменательная встреча с молодым монахом Фотием, графиня Анна находилась в столице империи и числилась при царском дворе в качестве камер-фрейлины. Шел 1820 г., на русском престоле сидел «освободитель Европы» и победитель Наполеона, считавшийся одним из первых красавцев император Александр I. В Казанском соборе, связанном с победой над супостатом, устраивались пышные богослужения. Именно там графиня и услышала проповедь молодого монаха с горящим взором – он говорил о духе времени и развращении в обществе.

– Кто это? – живо заинтересовалась тридцатипятилетняя графиня, поражавшая зрелой красотой.

– Монах Фотий, – ответили ей.

Анна решила: этот чернец как раз то, что ей нужно, и задалась целью приблизить его к себе, сделав своим духовником. Естественно, у графини были любовные связи, однако замуж она не выходила и официально считалась бездетной. Вполне справедливо предположить – молодой монах весьма заинтересовал не чуждую сексуальным утехам светскую даму не только как возможный духовник, но и как возможный тайный любовник.

Фотий был на семь лет моложе графини. Его мирское имя – Петр Никитович Спасский. Родился он в 1792 г. в семье дьячка в селе Спасском Новгородской губернии. Затем окончил духовную семинарию и в 1814 г. поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию.

Вскоре состоялось первое свидание графини и «старца», как скромно именовал себя двадцатисемилетний Фотий. По его собственным, более поздним признаниям, свидание проходило скромно, но «девица» – то есть графиня Анна – и «старец» сидели на одном диване. Есть версия, что интимная связь возникла между ними спонтанно, и они полностью отдались роковой страсти, забыв обо всем на свете.

В пользу этой версии свидетельствует то, что сразу же после первого свидания, которое, по всей вероятности, принесло графине немало плотских наслаждений и полное удовлетворение ее бурных страстей, камер-фрейлина начала открыто покровительствовать «старцу». Она делала ему дорогие подарки, давала деньги и даже дарила драгоценности, что полностью противоречит монашескому чину Монашескому – да, но не положению любовника фантастически богатой графини Орловой, занимавшей видное положение при русском императорском дворе.

Видимо, о связи Фотия и Орловой стало известно высшим церковным властям. Поэтому монаха под благовидным предлогом выслали из столицы, назначив его настоятелем Деревяницкого монастыря, расположенного неподалеку от Новгорода, в родных местах опального «старца». Монастыря как такового практически не существовало – строения развалились, монахи давно разбежались. Зато у Фотия имелась высокая покровительница, жаждавшая свиданий с ним.

– Помоги, матушка! – обратился он к графине.

Как по мановению волшебной палочки, на деньги Орловой выросли новые монастырские строения, церковь, кельи. Одновременно Анна усиленно хлопотала о возвращении любовника в столицу империи.

В 1822 г. стараниями души нечаявшей в монахе графини Фотия возвели в чин архимандрита и вызвали в Санкт-Петербург, где он остановился в Александро-Невской лавре.

Юрьев монастырь

Графиня Анна Орлова костьми ложилась, стараясь для своего сердечного «старца» – ей даже удалось добиться аудиенции Фотия у императора Александра I, на которого хитрый архимандрит сумел произвести довольно благоприятное впечатление: 5 июля 1822 г.

царь изволил принять и выслушать «старца». В результате Фотия назначили настоятелем древнего Юрьева монастыря, а в подарок от императора архимандрит получил драгоценный наперсный крест.

Юрьев монастырь, согласно летописям, воздвигли в XI в. у истока реки Волхов из озера Ильмень. Князь Ярослав Мудрый поставил там сначала военную крепость, а затем появился монастырь, в котором князь Мстислав в 1119 г. заложил первую каменную церковь святого Георгия. Однако к началу XIX в. Юрьев монастырь оказался в полном упадке и запустении.

Назначенный его настоятелем Фотий стал активно возрождать обитель на деньги своей любовницы и вскоре превратил монастырь в один из самых богатых в России. Рядом находилось Грузино – имение знаменитого Аракчеева, – и «старец» сумел подружиться с царедворцем, посылая императору письма о своих «видениях», в которых описывал графа Аракчеева как самого верного государева слугу. Несомненно, упрочению авторитета Фотия всячески помогала и его любовница, графиня Орлова.

Вскоре им удалось добиться своей цели – Александр I лично разрешил Фотию приезжать в Санкт-Петербург в любое время. Графиня и «старец» торжествовали: теперь они могли видеться, когда захотят. А следом приспела и новая высокая милость: в январе 1825 г. император наградил «старца» бриллиантовой панагией.

Гром над головой любовников грянул после восстания декабристов. Александра не стало, на престол взошел его брат Николай I, на многие вещи смотревший совершенно иначе и почитавший себя первым любовником империи.

– Что тут делает этот игумен? – недовольно спросил царь, увидев однажды Фотия.

Всякие религиозные «прозрения» и «видения» совершенно не трогали и не интересовали нового императора. Духовные дела раздражали и казались ужасающе скучными, в отличие от долгих военных парадов. К тому же Николаю наверняка нашептали о связи «старца» с графиней Орловой: утаить шило в мешке в петербургском высшем свете еще никому не удавалось.

– Пусть сидит в своем монастыре безвыездно, – холодно посмотрев на поклонившегося ему Фотия, приказал адъютанту император.

«Старцу» пришлось отказаться от поездок в столицу и постоянно пребывать в древнем монастыре, как в ссылке. Немедленно в своей новгородской усадьбе, расположенной всего в половине версты от монастыря, поселилась и не выносившая разлуки со своим «духовником» графиня Орлова. Она вступила в тот возраст, когда ей постоянно требовалось мужское внимание.

– За этого игумена вечно хлопочут, – вскоре раздраженно заметил Николай I, видимо, имея в виду хлопоты любовницы-графини. – В таком случае явлю ему свою милость: пусть останется настоятелем Юрьева монастыря по самой своей смерти!

Такое распоряжение означало не только крайнее недовольство самодержца, но и то, что более никаких наград и повышений Фотию ждать никогда не следовало. Если, конечно, он только не переживет ныне царствующего монарха. Надо полагать, Николай I был весьма сердит на графиню Орлову, продолжавшую состоять в связи с монахом.

Теперь Фотий тихо, как мышь, безвыездно сидел в монастыре, и вместе с ним там же находилась его «духовная дочь» – они часто затворялись в «келье», где «вели душеспасительные беседы». «Келью» обставила по своему вкусу сама графиня, а чем она там занималась с игуменом, догадаться совсем не трудно.

Кстати, по свидетельствам современников, любвеобильный Фотий случалось изменял графине даже с танцовщицами из столичных театров, но она ему все прощала. Монахи монастыря, глядя на своего игумена, тоже бражничали и занимались прелюбодеяниями.

В 1838 г. сорокашестилетний Фотий неожиданно скоропостижно скончался. Графиня заказала для него роскошный саркофаг из белого мрамора с серебряной крышкой. Почившего «старца» похоронили на территории монастыря в церкви Похвалы Богородицы. Исполнилась царская воля – игумен оставался в Юрьевом монастыре до смерти и по смерти. Рядом с саркофагом любовника графиня поставила такой же для себя, но только из темно-красного мрамора.

Спустя некоторое время она решила уехать в Санкт-Петербург, поскольку в монастыре и его окрестностях ее более ничего не удерживало, а царская опала на графиню не распространялась. Преемник Фотия – архимандрит Мануил, – видимо, не смог заменить ушедшего в иной мир «старца», поскольку Анна Алексеевна намеревалась остаток дней провести в столице.

Мануил знал о содержании завещания графини, решившей оставить огромные деньги монастырю, и, как полагают многие авторы того времени, очень опасался, что даже уже перешагнувшая пятидесятилетний рубеж, но еще цветущая, здоровая и совсем не чуждая плотских страстей женщина может в полной соблазнов столице быстро найти себе нового «старца». И, как следствие этого, изменить завещание. Предполагают, из-за этого Мануил взял тяжкий грех на душу. Незадолго перед отъездом графиня посетила обитель и рассказала Мануилу, что ее часто навещают родственники со стороны отца.

– У графа было четверо братьев, – вспомнил архимандрит. – Там есть наследники, а графиня вполне может создать себе нового кумира. Этого допустить нельзя!

Он сам после богослужения причастил Анну Алексеевну, которая с утра выглядела совершенно здоровой и не выказывала никаких признаков недомогания. После причастия графиня отправилась проститься с прахом дорогого ей «старца» и прослушала панихиду по Фотию.

Вдруг, совершенно неожиданно, Анна начала задыхаться, сильно кашлять и пожаловалась:

– У меня словно сдавило сердце: такая боль в груди! О Боже, в глазах становится темно.

– Пожалуйте в мои покои, – вглядываясь в ее лицо, предложил Мануил.

В гостиной игумена графиня без сил упала на диван, потом добралась до иконы Иверской Божьей Матери и стала горячо молиться, но продолжался сильный кашель, и через десять минут Анны Алексеевны не стало.

Панихиды по ней служили пять дней и положили тело графини в заранее подготовленный ею саркофаг, стоявший рядом с саркофагом Фотия. Упорные слухи, что графиня отравлена и умерла от яда, поднесенного ей в вине во время причастия, никто не проверял – видимо, император Николай I распорядился поскорее покончить с этим делом и накрепко забыть об Орловой и Фотий. Их связь дискредитировала высшее общество, и даже напоминание о ней вызывало у царя сильное раздражение.

– Все! Кончено! – рубил фразу за фразой император. – Их нет! Забыть! Не вспоминать!

По оценкам современных судебно-медицинских экспертов, графиню отравили растворенным в вине мышьяком: этот яд растворяется в спиртном, не изменяя его вкуса и запаха.

Такова тайна древнего монастыря.