Текст книги "Человек с чужим прошлым"

Автор книги: Василий Веденеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

От нечего делать он начал разглядывать стоявших в очереди и проверявших документы. Эсэсовцам, видно, тоже не очень-то хотелось торчать у вокзала лишнее время в ожидании прибытия следующего поезда, и они разделились: стали пропускать проверяемых в два потока. Очередь двинулась заметно быстрее.

Трамвай ушел. Набившимся в вагон немцам надоело ждать, и они приказали вагоновожатому отправляться. На остановке остались стоять не успевшие сесть пассажиры. Сколько им теперь придется ждать следующего трамвая?

Неожиданно внимание Выхина привлек человек в штатском, стоявший чуть в стороне от разбитого вокзального здания. Он лениво покуривал, искоса посматривая в сторону проходивших проверку. Широкополая темная шляпа сбита на затылок, крепкий, немного тяжеловатый подбородок с чуть заметной ямочкой, выпуклые надбровные дуги, отчего лоб казался низковат, внимательные светлые глаза, перебегавшие с одного лица на другое – казалось, он кого-то выискивал в толпе, но никак не мог отыскать.

Выхин подошел к рыжеватому немолодому эсэсовцу, подал свои бумаги. Тот, щуря глаза от дыма зажатой во рту сигареты, начал их внимательно просматривать. Повинуясь его знаку, Выхин распахнул светлый плащ, позволил провести руками по телу в поисках оружия. Видимо, удовлетворившись проверкой и личным досмотром, эсэсовец небрежно сунул ему в руки документы и кивком головы показал, что можно быть свободным. Перекинув небольшой чемоданчик в левую руку, Выхин взял бумаги и отошел.

– Хальт! Стой! – неожиданно раздался сзади громкий возглас.

Пророкотала короткая автоматная очередь. Выхин быстро прижался спиной к стене.

Стреляли не в него. Через площадь быстро бежал человек средних лет, умело прячась за начавшими бестолково метаться пассажирами, уже прошедшими контроль и направлявшимися к трамвайной остановке. На бегу он отбросил мешавший ему чемодан, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил, целясь в эсэсовцев.

Люди на площади кинулись в разные стороны, боясь попасть под пули.

Беглец, видимо, хорошо знал город и привокзальную площадь: воспользовавшись паникой, он шустро юркнул в узкую щель между домами и пропал из вида. Эсэсовцы завели мотоцикл, трое из них сели на него и поехали через площадь, огибая квартал. Вскоре вновь послышались автоматные очереди и, как хлопки, выстрелы из пистолета.

Звуки погони сместились в сторону, можно было наконец осмотреться.

Только что проверявший у Выхина документы рыжеватый эсэсовец сидел на земле, держась за плечо. Сквозь пальцы текла тонкая струйка крови. Выезжавший на площадь трамвай остановился, из него выскочили несколько вооруженных немецких солдат и бросились на звуки выстрелов.

Через несколько минут все смолкло, повели раненого, эсэсовцы быстро закончили проверку документов, приехавшие набились в трамвай, стремясь поскорее покинуть ставшее опасным место.

Убирая свои бумаги, Выхин заметил, как мелкой предательской дрожью трясутся пальцы, засовывающие листки в бумажник. Еще бы – кому охота нежданно-негаданно и ни за что ни про что получить в подарок шальную пулю? Он повертел головой по сторонам – человек в темной широкополой шляпе, высматривавший кого-то среди пассажиров, сошедших с поезда, исчез, словно и не было его совсем. Пора, пожалуй, и ему убираться от греха подальше, пока опять что-нибудь не произошло. Ненужные приключения никогда не привлекали Выхина, и он, не дожидаясь следующего трамвая, пошел по улице прочь от вокзала, стараясь восстановить в памяти план городка, который тщательно заучивал перед поездкой.

Так, здесь должен стоять костел святого Юргена, как раз на углу той улицы, что ведет от площади в сторону предместий. Ага, вот он. Теперь надо свернуть за угол и идти прямо, до кинотеатра, а там снова повернуть.

Размеренная ходьба немного успокоила, мысли потекли ровнее. Может быть, потом он будет вспоминать это происшествие с улыбкой, но сейчас хотелось уйти как можно дальше – черт их маму знает, что взбредет в голову эсэсовцам на площади: возьмут заложников, a то и просто начнут стрельбу по безоружным – оккупация!

По сторонам улицы целые дома начали перемежаться с развалинами, оставшимися после прошлогодних бомбежек. Остатки стен торчали выкрошившимися зубами, кое-где между кучами битого кирпича уже начала пробиваться чахлая трава. От многих домов остались только коробки с пустыми проемами окон; в одном месте он увидел чудом сохранившийся кусок комнаты на третьем этаже, с обгорелой железной кроватью у стены, а дальше пола не было – просто неровно обгрызенные перекрытия и торчащие куски искореженных балок.

Наверное, жуткое здесь место по вечерам и ночью – тихо, нет фонарей, каждый шорох кажется притаившейся, подстерегающей тебя неизвестной опасностью.

Стремясь сократить путь, Выхин свернул в проулок между разбитыми кварталами. Мостовая здесь была расчещена от обломков и можно пройти на параллельную улицу. Еще несколько минут – и он выйдет к кинотеатру, а там уже рукой подать до шоссе, которое ему нужно. Кроме него других прохожих не было. Стараясь скорее миновать мрачное место среди развалин, Выхин непроизвольно прибавил шагу.

– Стой!

Окликнули тихо, но с явной угрозой. Остановиться или, на всякий случай, лучше нырнуть в пустой дверной проем стены бывшего трехэтажного дома? Кто может его здесь окликать? Впереди никого, сзади тоже никто не шел.

– Стою, – Выхин решил все же остановиться.

– Кто вы? – спрашивал мужчина, голос доносился сбоку, из-за кучи щебня.

– Приезжий, – лаконично ответил Выхин, осторожно поворачивая голову.

– Не двигайся! – приказал тот же голос. – Поляк?

– Русский.

– Из эмигрантов?

– Да… Что вам нужно?

– Немцы поблизости есть?

– Нет. По крайней мере я не видел.

– Приехали с утренним поездом?

– Да. Скажите, что вам надо, или я ухожу! – разозлился Выхин. – Хватит ломать комедию!

– Подойдите сюда! – голос невидимого собеседника звучал уже не угрожающе, а просительно.

Повернувшись, Выхин зашел за кучу щебня. Опершись рукой о выступ разрушенной стены, там стоял тот самый мужчина, бежавший через площадь. Его правая штанина намокла от крови, лицо было бледно, губы страдальчески кривились. Увидев Выхина, он поднял пистолет.

– Это лишнее! – поморщился тот. – Вам нельзя стрелять, иначе немцы тут же окажутся здесь. Как вам удалось оторваться от них?

– Были на площади? – вместо ответа спросил мужчина, не опуская оружия.

– Был… Чего вы хотите? Я уже второй раз спрашиваю об этом. Остановили, чтобы поинтересоваться национальностью и видел ли я, как вы удирали от патруля?

– Я ранен, – мужчина убрал пистолет. – Рядом есть подвал. Помогите мне дойти.

– А если нас застукают вместе? Мне ни к чему сидеть рядом с вами в гестапо.

– Боитесь? – усмехнулся мужчина.

– Боюсь, – согласился Выхин. – Откуда мне знать, кто вы такой?

– А пули в спину не боитесь? – глаза незнакомца стали жесткими.

– Черт с вами, пошли. – Выхин поставил чемодан на землю.

Незнакомец оперся на его плечо, кривясь от боли, и заковылял в глубь развалин. Но его пистолет был направлен в бок Выхину.

– Не бойтесь. Сюда они не сунутся… – просипел раненый.

Выхин в ответ только усмехнулся.

Подвал оказался действительно неподалеку. С трудом спустившись по выщербленным, заваленным мусором ступенькам, они очутились в холодном сухом помещении, почти темном, если не считать слабого света, просачивавшегося через вентиляционные отверстия бывшего фундамента здания, под которым и был подвал. Охнув, мужчина опустился на пол. Достал из кармана пиджака нож и разрезал штанину, открывая рану на ноге.

– Принесите мне воды, – попросил он. – На углу водоразборная колонка.

– В чем? – издевательским тоном спросил Выхин. – Дадите ведро?

– Неужели у вас нет ничего в чемодане?

– Представьте себе, – развел руками Выхин. – Если только в стаканчике для бритья?

– Намочите хотя бы платок.

– Ладно, попробую, – Выхин повернулся, чтобы уйти.

– Подождите, – остановил его мужчина. – Знаете город?

– Откуда? – искренне изумился Выхин. – Я же только сейчас с поезда.

– Мне все равно некому довериться. – Мужчина покусал нижнюю губу, раздумывая. Потом, видимо, решившись, сказал. – Узнайте, где казино «Турмклаузе», зайдите туда вечером. Закажите чашку ликера «Кюрасао». Запомнили, именно чашку. Потом скажите, где и при каких обстоятельствах видели меня.

– И все? – с иронией поинтересовался Выхин. – Знаете, мне нет дела до чужих тайн. Сейчас хочется сохранить свою голову, а вы предлагаете мне сунуть ее прямо в петлю. Очень любезно, с вашей стороны. Но даже если я и решусь пойти в казино, боюсь, что в лучшем случае меня там примут за сумасшедшего.

– Но мне больше некого послать, – раненый прислонился спиной к стене, устроившись поудобнее. – Сделайте, как я вас прошу. Если не сможете сходить сегодня, то сходите хотя бы завтра. Но лучше сегодня.

– Посмотрим, – Выхин направился к лестнице, ведущей наверх, в развалины. – Пока я схожу за водой.

Выйдя из подвала, он внимательно осмотрелся – никого, словно все вокруг вымерло. Пробравшись через кучи щебня и битого кирпича, он дошел до своего чемодана, взял его, вышел на дорогу.

Странная история. Причем сильно попахивающая провокацией. Кто этот раненый, почему он бежал от патруля, проверявшего документы у вокзала? И надо же было пойти здесь! Или все так специально рассчитано, и его ждали? Тогда плохо дело – еще только появившись здесь, он поневоле оказался втянутым в какую-то игру? В чью и с кем? Кто играет, по каким правилам? Одна сторона – безусловно, немцы, а другая? Тоже немцы, или…

Водоразборная колонка действительно стояла на углу. Нажав на рычаг, Выхин спустил скопившуюся в трубах ржавую, потом намочил носовой платок и тут заметил, что на его светлом плаще остались пятна крови – видимо, испачкался, когда помогал раненому дойти до подвала. Пришлось замывать полу плаща: не ходить же так по городу! Лучше уж мокрым, чем в пятнах свежей крови.

Наконец плащ принял пристойный вид. Еще раз смочив платок, Выхин задумался – а стоит ли возвращаться в подвал, к этому странному человеку? Интересно, здесь действительно есть казино «Турмклаузе», в котором можно спросить чашку – он так и сказал: «не забудьте, именно чашку» – ликера «Кюрасао»? Но «Кюрасао» – это теплое течение в океане, так его, кажется, называют японцы? Есть ли такой ликер? Вроде действительно есть, у голландцев, лимонно-желтого цвета. Впрочем, не это сейчас важно: идти в подвал или нет? Насчет казино решим потом.

Постояв несколько минут, он все же решился. Медленно побрел по улице обратно, вошел в развалины, добрался до знакомых ступеней, остановился перед ними.

– Не вздумайте стрельнуть, я принес вам воду! – предупредил Выхин и стал спускаться вниз.

– Где вы? – он поморгал, привыкая к полумраку подвального помещения и пытаясь рассмотреть, где спрятался раненый незнакомец. – Где вы? – еще раз повторил Выхин, оглядываясь по сторонам. Ответа не последовало: подвал был пуст…

* * *

В пригороде дорога стала шире – дома словно нехотя раздвинулись, отступив в тень палисадников и садов, отгородившихся от прохожих глухими каменными изгородями с низкими воротами и узкими калитками. За деревьями виднелись особняки – преимущественно двухэтажные, из белого камня, с красивыми черепичными крышами.

Не спеша шагая по квадратным каменные плиткам, которыми был вымощен тротуар, Выхин раздумывал о приключившемся с ним странном происшествии. Куда все-таки мог деться раненый? С простреленной ногой – а когда тот разрезал штанину, Выхин сам видел рану у него на ноге, – далеко не уйдешь. Не пожалев времени, Выхин тщательно осмотрел подвал, но не смог обнаружить никаких следов, указывающих на тайные убежища или скрытые выходы. Да и сам подвал был небольшим, просто негде спрятаться. Значит, раненый выбрался из него без посторонней помощи и ушел? Куда? Почему?

Или кто-то помог ему найти более надежное убежище? Если бы его обнаружили жандармы, полиция или эсэсовцы, они непременно оставили бы у подвала засаду. Кроме того, Выхин никого не заметил, пока замывал полу своего плаща у водоразборной колонки.

А может быть, незнакомец специально попросил принести воды, чтобы удалить, хотя бы на время, Выхина? Но зачем тогда он остановил его, просил помочь, назвал пароль в казино, настаивал на том, что необходимо побывать там сегодня же вечером или, самое позднее, завтра? И обязательно рассказать об обстоятельствах и месте их встречи. Кому? IIохоже, Выхину доверили только первую часть пароля, без отзыва. Скорее всего, казино «Турмклаузе» действительно существует и там можно спросить чашку ликера «Кюрасао», а потом рассказать о встрече с раненым. Но кому, кому, черт побери?! Официантке, мэтру, поваренку на кухне, хозяину заведения или швейцару? И стоит ли туда ходить, вот в чем вопрос?

Вдруг все это – раненый, просьба о помощи, пароль для связи через казино – просто очередная проверка? Но кому проверять его здесь? О прибытии Выхина в этот город может знать только один человек, и то не наверняка. И он не станет устраивать ему подобных проверок! В этом Выхин был убежден на сто процентов.

Могли его спутать с кем-то другим, заманить в силки, расставленные на иную дичь, на такую, о которой он не имеет ни малейшего понятия и даже не может додуматься, как ни напрягай свой ум? Что ж, это одно из вероятных объяснений произошедшего, но только вероятное объяснение, а не действительное…

– Скажите, где бывшее имение Пилецкого? – остановил он проходившую мимо пожилую польку.

Та в ответ только молча махнула рукой вперед, по направлению, в котором он шел, и скрылась за калиткой. Звякнула щеколда.

Недоуменно пожав плечами, Выхин направился дальше, перебрасывая из руки в руку, казалось, потяжелевший за время пешей прогулки чемодан.

«Зря, наверное, пошел пешком. Так все руки отвертит, пока доберешься до места», – подумал он.

Но через несколько минут дорога вывела его к последним домам пригорода, и он увидел вдалеке старый круглый донжон сторожевой башни и приземистые, серые строения замка, обнесенные высокой стеной из красноватого камня. Лента дороги ныряла в небольшую рощу и выводила прямо к воротам, перед которыми стоял полосатый шлагбаум с будкой для часового.

Ну вот, кажется, добрался до места. Еще тридцать-сорок минут шагать, а там и крыша над головой. Кто-то его встретит?

* * *

С новичком пожелал познакомиться сам Ругге. Золотозубо улыбаясь, он поглаживал голову своего кобеля, сидевшего слева от кресла подполковника, и откровенно рассматривал Выхина, стоявшего навытяжку перед столом в кабинете начальника абвер-команды.

Новенький Ругге понравился – аккуратно пострижен, волосы светлые, чуть вьющиеся на концах, глаза сepo-голубые, приятное лицо – не этакая конфетно-галантерейная внешность, а действительно по-мужски приятное лицо, – приличный костюм, не слишком дорогой, но и не дешевка. Чувствуется, что физически крепок, вынослив. Жаль, что славянин. Но сейчас нужны такие. Если он еще к тому же не глуп, то может очень пригодиться.

– Знаете немецкий? – лениво перелистав лежащие перед ним на столе бумаги новичка, поинтересовался подполковник.

– Да. Читаю и могу разговаривать, – с акцентом ответил Выхин.

– Хорошо, – снова улыбнулся Ругге. – Знаете, я очень устаю от польского и русского. Ваш родной язык, господин Выхин, изобилует массой неточностей и исключениями из правил. Я иногда думаю, что именно он является неким ключом к пониманию загадок характера русского человека, привыкшего изъясняться весьма туманно. Не находите?

– Вы очень наблюдательны, господин подполковник, – вежливо склонил голову Выхин.

Ответ Ругге понравился: лесть никогда не бывает грубой. И на немецком новенький говорит неплохо. Вот только этот варварский акцент. Впрочем, не декламировать Гете он сюда приехал, а выполнять задания. Поэтому акцент можно простить как незначительную оплошность.

Подполковник снова полистал бумаги. Новенький прибыл из Абверштелле-Краков – специальной школы абвера, готовившей агентов из русских эмигрантов и украинских националистов. Ругге хорошо знал начальника школы полковника Вальтера Визера, официально именовавшегося начальником абверкоманды 101‑А, и еще в прошлом году просил его прислать несколько толковых людей, прошедших полный курс подготовки. Вот один из них. Скоро, как только подполковник отладит здесь дело, начнут поступать в его распоряжение люди из специальных школ абвера в Тегеле, под Берлином и Квинзее, под Бранденбургом. Но те будут уже другие – там готовят диверсантов, и придется перебрасывать их в нужные районы сопредельной страны. В нужные районы и в нужное время. Но пока оно не наступило, начнут работать эти, как первопроходцы-смертники протаптывая тропку для идущих следом.

– У нас много забот, господин Выхин, – немного помолчав, сказал подполковник. Легонько ткнул в загривок Дара, и тот послушно улегся у его ног. – Любите собак? Если бы вы были немцем, я не спрашивал об этом.

– Да, господин подполковник. Ваша собака восхитительна.

– Верно. Дар уникален и потому достоин восхищения. – Не без самодовольства заметил Ругге. – Что ж, начнем работать вместе, господин Выхин. Вам покажут комнату, – жить будете здесь, в замке, как все. Пока отдыхайте до завтра…

* * *

По длинным коридорам жилого крыла замка Выхина вел плотный человек в толстом шерстяном свитере, коричневом двубортном пиджаке, немецких бриджах и польских офицерских сапогах со следами шпор.

– Алоиз Дымша, – представился он, подав крепкую руку с изящным серебряным перстнем на безымянном пальце.

– Кормят хорошо, – рассказывал Дымша, провожая Выхина к его комнате. – Подъем в шесть утра, а если есть дела, то и раньше. Ежедневно занятия и упражнения. Тренирует Шмидт, гауптман. Познакомитесь… Вообще-то у немцев здесь своя компания, а у нас своя.

– У вас?

– Ну да, – досадливо дернул плечом Дымша, – У таких, как вы и я. Приличных людей мало, но кое-кто есть. Я вас познакомлю.

– Спасибо, – кивнул Выхин.

– Ну вот, устраивайтесь. А я пошел, дела. До вечера. – Дымша показал Выхину дверь, отдал ключ и, молодцевато щелкнув каблуками, ушел по своим делам.

Выхин открыл дверь, стоя на пороге оглядел узкую, небольшую комнату с высоким окном. Простая деревянная кровать, распятие над ней – видно, оставшееся от прежних владельцев замка или жильца комнаты, – умывальник в углу, вешалка для одежды около двери, небольшой шкаф, тумбочка у кровати, свежепокрашенный темно-коричневый пол из гладких досок.

Он вошел, прикрыл за собой дверь. Снял с руки свернутый плащ, повесил его на вешалку. Прошел к кровати, сел на нее и закурил. 3a окном шумели деревья парка, качая верхушками под свежим ветром, набегавшим со стороны границы.

Что ж, здесь ему предстоит теперь жить и работать. Здесь он должен встретиться с бывшим польским полковником Марчевским…

* * *

Вечером никуда пойти не удалось. Сразу после ужина – кормили внизу, в большом сводчатом зале, вместе с солдатами охраны, – к Выхину подошел Дымша, взял, как старый знакомый, под руку и, обдав легким запахом спиртного, заговорщически прошептал:

– Поднимайтесь к себе… Ждите, есть дело.

– Какое? – пытаясь высвободиться, поинтересовался Выхин.

– Узнаете, – подмигнув, пообещал Алоиз. – Будьте у себя.

Недоуменно пожав плечами, Выхин пошел по лестнице наверх, в свою комнату. Может быть, стоит послать Дымшу к дьяволу и заняться своими делами?

Пойти в город, изучить его как следует не по планам, изданным еще в довоенной польской республике, а в натуре, меряя шагами мостовые старых улочек, ныряя в подворотни и проходя с улицы на улицу темноватыми узкими переулками; узнать, где находится это загадочное казино, в котором подают гостям голландский ликер в чашках; кто там встречает и провожает посетителей – мужчина, женщина, старый человек или молодой? Совсем не обязательно сразу заходить туда, а если и зайдешь, то спрашивать чашку «Кюрасо». Можно просто посидеть в укромном уголке, не привлекая к себе внимания.

Не исключено, что такого казино в городе вообще нет. Хотя на это Выхин практически не рассчитывал, опыт подсказывал: казино есть, в нем действительно ждут человека, готового назвать пароль. Вот только кто ждет и зачем? И стоит ли ему торопиться туда, не имея ответы на эти вопросы?

Какое дело может быть к нему у Дымши? За столиком в столовой соседями Выхина оказались два неразговорчивых солдата из комендантского взвода, охранявшего замок. Четвертое место пустовало. В зале преобладали солдатские мундиры и только несколько человек были в штатском. Разглядеть их как следует Выхин не успел – подавали солдаты-официанты, быстро и ловко расставляя тарелки перед молча сидевшими за столиками обитателями замка. Ели тоже быстро, по-солдатски, практически не разговаривая: нельзя же считать застольной беседой редкие обращения друг к другу с просьбой передать соль или горчицу?

С обитателями замка познакомиться не удалось – начальник абверкоманды строго соблюдал заповеди адмирала Канариса, и любое общение людей, не связанных по службе, немедленно пресекалось.

Хотя в этом осином гнезде, похоже, никто и не стремился к общению: деловито сновали по коридорам люди с папками бумаг под мышками, негромко стучали пишущие машинки, за плотно прикрытыми дверями кабинетов слышались глухие голоса, говорившие на украинском, польском, белорусском. Выхину было известно, что под «крылышком» Ругге собраны специалисты по Прибалтике, группы украинских и белорусских националистов и такие как он люди без родины, бывшие белые офицеры или потомки эмигрантов, связавшие свою судьбу с немецкой разведкой.

Однако жили и работали все обособленно, питались в разное время, и в этой обстановке нужна была предельная собранность и осторожность, чтобы не настучали на тебя начальству – просто из желания выслужиться и хоть немного продвинуться вверх, по сложной и длинной лестнице должностей, существовавшей в подобных учреждениях.

После ужина немецкие солдаты сгрудились у выхода, начали закуривать, перебрасываться шутками, послышались смешки. Официанты шустро убирали со столов. Один вынес в зал поднос с кружками, наполненными пивом. Выхин слышал, как кто-то из солдат громко предложил сыграть в кости.

«У немцев здесь своя компания» – вспомнились слова Дымши.

Сквозь столпившихся солдат пробрались к выходу несколько штатских – Выхин обратил внимание, что все они сидели за столиками порознь: два-три солдата и человек в штатском.

Дымша остановил Выхина уже за дверями столовой. Какое же у него может быть дело? Они и знакомы-то всего несколько часов… Да и разве назовешь это знакомством – так, стечение обстоятельств, которое свело двух людей.

Ну что, взять плащ и уйти? Или все-таки остаться и подождать Алоиза? Марчевского, видимо, кормят в другом месте: вероятно, он столуется вместе с Ругге, Шмидтом и другими офицерами. Никого из них в столовой не было.

Занятый своими мыслями, Выхин не заметил, как дошел до отведенной ему комнаты. Открыв дверь, он бросил быстрый взгляд по сторонам: внешне все выглядело точно так же, как он оставил уходя на ужин. Неужели еще проверяли его вещи? Хотя куда им торопиться – не на день же он сюда приехал и не на два, все впереди. Ну, идти или остаться?

В дверь постучали.

– Входите! – откликнулся Выхин. – Не заперто.

Дверь открылась, и вошел довольно улыбающийся Дымша. Следом за ним, как-то бочком в комнату проскользнул еще один человек – в темном двубортном костюме и светло-голубой рубашке с галстуком в мелкий горошек. В руках у него был стул, под мышкой сверток в газете.

Посмотрев ему в лицо, Выхин внутренне вздрогнул – квадратный подбородок, тяжеловатые надбровные дуги, отчего лоб казался низковатым, внимательные светлые глаза – все это он уже видел сегодня утром на площади, когда ждал своей очереди на проверку документов. Совпадение? Какое, к черту, тут может быть совпадение: тот же костюм и даже ямочка на подбородке, не хватает только шляпы. Но что он делал на площади, почему вдруг оказался здесь?

– Сознайтесь, хотели отправиться в город, по девочкам? – ехидно хихикнул Дымша, подходя к тумбочке у кровати. – Зря! Вновь прибывших не разрешают выпускать из замка: карантин!

– И надолго? – внешне безразлично поинтересовался Выхин.

– По-разному… Знакомьтесь, это Тараканов, ваш соотечественник. Мы вместе работаем.

Мужчина в темном костюме поставил стул и подал Выхину руку.

– Тараканов, Владимир Иванович.

– Вадим Евгеньевич, – отрекомендовался в ответ Выхин. – Давно из России?

– Давно, – буркнул Тараканов. – В двадцатом отступил из Крыма с войсками Врангеля.

Он подвинул стул, развернул на тумбочке газетный сверток: в нем оказались колбаса, хлеб, немного сала и коробка сардин.

– Давайте, Дышла, чего стоите? – повернулся он к Алоизу. Тот с видом фокусника, достающего из цилиндра зайца, выудил из карманов бриджей две бутылки шнапса и торжественно поднял их над головой.

– Вот! Чтобы не скучать и со знакомством. Мы даже со своей закуской, а Владимир Иванович и стульчик прихватил. Немцы аккуратисты: лишней мебели в комнате не поставят. Я же вам говорил, что у нас здесь своя компания, а у них своя. Делаем одно дело, а пьем порознь. Стаканы есть? А то наш запасливый Тараканов со своим пришел. – Дымша поставил бутылки и дробно рассмеялся, оживленно потирая руки. – Да вы не смущайтесь, присаживайтесь. Простите, конечно, за незваное вторжение, но в нашей стране это с некоторых пор принято.

– Двусмысленно шутите, – мрачно заметил Тараканов, открывая бутылки и разливая шнапс в поданные Выхиным стаканы. Он быстро нарезал складным ножом колбасу и хлеб, сделал большие бутерброды. – А вы когда из святой Руси смазали пятки, господин Выхин?

– Я не смазывал! Мои родители выехали еще до переворота в семнадцатом году, – резко ответил Вадим.

– Ну, ну! – примирительно остановил их Дымша, поднимая стакан. – Стоит только сойтись двум русским, как тут же начинается выяснение отношений. Перестаньте, господа, не время и не место! Надо думать о другом: вино в бокалах, закуска на столе. Правда, нет дам, но что поделать? Давайте выпьем – истина в вине, как говорили древние латиняне.

Он лихо опрокинул шнапс в рот, проглотил поморщившись, взял бутерброд, жадно откусил. Тараканов и Выхин тоже выпили, Выхин – одним махом влив в себя спиртное, Тараканов – по лошадному цедя водку сквозь зубы мелкими глотками.

– Пьете, как немец, – заметил Выхин, выбирая себе кусок сала. – Это вас я сегодня утром видел на привокзальной площади?

– Меня, – согласился Владимир Иванович. – Я вас тоже приметил. Там сегодня один бежал от патруля, проверявшего документы. Стреляли, – пояснил он, повернувшись к Дымше.

– Попали? – равнодушно поинтересовался тот.

– Не знаю. Я ушел. А вы не видели? – обратился Тараканов к Вадиму.

– Не видел… Ну что, еще по одной?

– Давайте. Правда, это не питье, – скривил губы Дымша. – Вот до войны помню, какой только водки не было: и Житнювка и Контушевка, и Выборова, и Яжембяк – чистая, что твоя христова слеза, хлебом пахла, а эта отдает какой-то химией или гнилой картошкой.

– За неимением гербовой пишут на простой! Я бы, может, тоже не отказался от Смирновской… Где жили, Вадим Евгеньевич?

– Некоторое время в Германии, потом в Польше. А вы? Все время здесь? Многие из ваших подались во Францию, а вы почему-то в Польшу. Неужели воевали с красными? Сколько вам было лет тогда? Молодо выглядите.

– А я еще не старик, – усмехнулся Тараканов. – В двадцатом я успел пострелять из винтовки по краснюкам. Потом испытал весь ужас отступления. Тяжелое время, не хочется вспоминать… Противно.

– Да, приятно вспоминать только победы, – согласился закуривший сигарету Дымша. – Так убили этого беглеца или нет?

– Скрылся в развалинах, – меланхолично жуя колбасу, пояснил Владимир Иванович. – Пальнул из пистолета в эсэсовцев и скрылся. Ловкий малый. Но его вроде бы все-таки задели, он хромал. Вы не заметили, Вадим Евгеньевич?

– Не заметил. Я больше думал о том, чтобы самому не поймать шальную пулю: обидно схлопотать свинец ни за что, ни про что. Прижался к стеночке и переждал, а потом пошел сюда.

– Пешком? – вроде бы ненароком уточнил Дымша.

– Пешком, – подтвердил Выхин. – Хотелось скорее убраться с площади. Мало ли что – граница недалеко!

– Граница совсем рядом. С башни Россию видно, – наливая себе шнапса, сказал Тараканов. – Так и хочется руку протянуть.

– То не россиянская земля! – надувшись так, что взбухли вены на лбу, бросил Алоиз. – Там была Польша!

– Э-э, вспомнили, пан Алоиз, – пренебрежительно махнул рукой Тараканов. – А не хотите ли вспомнить, что Варшава была генерал-губернаторством Российской империи?! А? Забыли?

– Того больше не будет! – начал распаляться Дымша.

– Что вы, господа? Неужели теперь мне надо выступать в роли миротворца? – улыбнулся Выхин. – Зачем мы собрались: спорить и ссориться или приятно провести время в своей компании, как говорит пан Дымша? Давайте раз и навсегда договоримся – никаких политических споров или разговоров о политике! Согласны?

– Я – за! – Тараканов налил всем шнапсу. – А вы, пан Алоиз?

– Хорошо, пусть будет так, – Дымша взял свой стакан, небрежно тронув им в знак примирения и согласия стакан Тараканова. – Не будем впустую делить земли и переустраивать мир. Это сделают и без нас.

– Вот и хорошо, – заключил Выхин. – Что вы так пристально рассматриваете мой плащ, господин Тараканов?

– Странные пятна, похоже на замытую кровь, – глядя прямо в глаза Выхину, ответил тот.

– Отчего вы решили, что именно кровь? Может, просто грязь? Я с дороги, плащ старый… Мало ли где и чем мог запачкать.

– Конечно, конечно, – быстро согласился Владимир Иванович. – Я, пожалуй, выпью и пойду. Нам рано вставать. Вы со мной, пан Алоиз?

– Разве можно уйти от еще недопитого вина или непокоренной женщины? – хихикнул Дымша. – Идите, я пока остаюсь. Надеюсь, господин Выхин не возражает?

– Оставайтесь, допьем, – равнодушно согласился Вадим. – Может, и вы не будете торопиться, а, Тараканов?

– Нет, пойду. Надо выспаться. Приятно было познакомиться.

Он слегка поклонился и ушел, плотно притворив за собой дверь. Выждав несколько секунд, Дымша, тихо ступая по половицам, подкрался к двери, резко распахнул ее и выглянул в коридор. Вернувшись на свое место, пояснил недоумевающе глядевшему на него Выхину.

– Ушел… У него есть противная привычка стоять под дверями. Вообще малоприятный тип, но дело знает. Кстати, сардинки-то остались нетронутыми. Вот мы сейчас под сардинки! …

Пан Алоиз разлил остатки шнапса по стаканам, поддел ножом сардинку из коробки. Выпил и смакуя начал откусывать по маленькому кусочку от рыбешки.

– До войны в Польше был всего один палач, некий Мациевский, – начал он рассказывать внимательно слушавшему его Выхину, – больше никто не желал заниматься таким малопочтенным делом. Поэтому, если преступника осуждали на смерть, то приходилось привозить Мациевского. У него, знаете ли, была привычка, на каждого повешенного употреблять свежую пару белых перчаток. После казни он их выбрасывал, этаким картинным жестом, приговаривая: «Справедливость восторжествовала»! Наш Тараканов мне почему-то очень напоминает Мациевского, нет, не внешне, скорее своими привычками. Поговаривают, что он был осведомителем дефензивы. Полицейский стукач! Теперь ходит на вокзал: по заданию местных властей высматривает бывших политических противников режима Пилсудского. Берегитесь, пан Выхин, сдается, он и на вас положил свой недобрый глаз.