Текст книги "Желтое облако (с илл.)"
Автор книги: Василий Ванюшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
2
На Луне снятся только земные сны. Я часто видел мать, каждый раз за одним и тем же делом – она собирала меня в дорогу, укладывала чемодан. Ничего не говорила, перекладывала рубашки и что-то считала на пальцах, как неграмотная. Я отправлялся не на Луну, а, кажется, на войну. Все уехали. Я опаздывал. Мать задерживала, молчаливо перебирая пальцы.
Еще снился спортивный зал, момент прыжка и медленное, бесконечное падение, оно вызывало замирание сердца…
Я спал плохо, беспокойно. В доме альвинов не происходила смена дня и ночи, всегда стоял вечерний сумрак. Жизнь тут шла не по земному времени, и я как-то не мог приспособиться к необычному распорядку – это больше всего касалось сна. Прикинув по своим часам, я определил, что суточный цикл альвинов в полтора раза меньше земного. За это время альвины дважды ложились спать. То же приходилось делать и мне, но уснуть удавалось не всегда. А если и засыпал, то некрепко. И непременно что-нибудь видел во сне, чаще всего несуразное, иногда страшное: испепеленные города, одичавших людей в звериных шкурах, видел Землю, превратившуюся в круглый булыжник, на котором человеку не было места.
Но теперь мне стало легче. В моей комнате поселился Дин Руис.
Мы с Тэлом остригли его наголо, хотя он и сопротивлялся, прополоскали желудок, промыли и продезинфицировали носоглотку, уши, глаза, и еще Дин купался в специальном растворе. Вышел он из ванной комнаты на себя не похожий: голый неровный череп, большие уши, пристыженный взгляд покрасневших глаз…
– Вы будете жить вместе, – сказала Ильмана Дину и мне. – Ведь вы с одной планеты и должны дружить. Гуд бай, мистер Руис! До свидания, гражданин Стебельков.
Дин посмотрел ей вслед восхищенным взглядом, покачал стриженой головой и прищелкнул языком.
– Вот это чудо! Если бы Ильмана попала в руки ловких художников и режиссеров, она быстро бы сделала миллион долларов. Для цветного кино и телевидения одни глаза что стоят!
Мы с самой встречи стали на «ты». Я сказал Руису:
– Давай, Дин, сразу же договоримся: ни одного оскорбительного слова о наших хозяевах. Я не придаю значения твоей шутке, но пусть она будет последней. Это – условие нашей дружбы.
– Идет! Слушай, Ник! А чертовски здорово, не правда ли?
– Что именно?
– Да все это! – Дин показал рукой на стены и потолок. – Что мы встретились и здесь люди… Никак не ожидал!
Дин ознакомился с обстановкой комнаты, заглянул в шкаф, попробовал дверь и не нашел ничего оригинального.
– Как ты думаешь, – спросил он, – разрешат мне сообщить на Землю пару слов?
– Забудь пока об этом. – Твоя радиостанция не работает. Это сделал Тэл по указанию магистра.
– Вот как! Коварный прием… Нет-нет, помню и молчу.
– Расскажи лучше, что нового на Земле? – попросил я.
Дин начал рассказывать. По его словам, на Земле ничего не изменилось. Война немыслима, но угроза ее продолжает оставаться. Коммунисты несговорчивы…
У нас стал назревать спор, но я вовремя спохватился.
– Знаешь что, Дин, давай кончим этот разговор. Получается сказка про белого бычка.
– Согласен, Ник, разберутся без нас.
– Но мы скажем свое слово, когда потребуется. Ведь мы договорились с тобой о дружбе?
– Да, да и незачем повторять. Мое слово твердо. Послушай, Ник! Твоими стараниями мой желудок превращен в вакуум. Когда у них это самое?..
– Скоро. Через полчаса. Имей в виду – за столом без лишних слов.
– Не привык, но постараюсь, – пообещал Дин.
3
Альвины приняли Руиса с тем же равнодушием, как и меня на первых порах. Но он оказался более общительным парнем. За столом хозяева обычно хранили молчание, Дин сразу же нарушил его.
Лишнего стула не было, и Руису пришлось как-то примоститься между мной и Тэлом. Он отпустил удачную шутку по этому поводу.
– Между двух стульев – это все-таки не между Землей и Луной.
Шутку приняли. Впервые улыбнулся Кайбол. Дина отлично понимали я и Тэл, к нам надо прибавить и магистра с дочерью. Таким образом, у Дина были слушатели, и он болтал обо всем, что придет в голову.
Кажется, он не умел скрывать своих чувств и мыслей. Дин рассказал, как перепугался, встретив на Луне Тэла и меня, и как потом обрадовался. Да, он был человеком непосредственной натуры и этим походил на Тэла, который был однако менее разговорчив. Они как-то сразу понравились друг другу. Когда Дин рассказывал что-нибудь хоть немного смешное, Тэл смеялся с оттенком подобострастности. Зато на Ильману Дин произвел, видать, неблагоприятное впечатление. Почему? Я еще не понимал этого, но хорошо заметил и мог поклясться перед собой, что это именно так. В заключение обеда, как обычно, альвины пили фруктовый сок, или что-то в этом роде. Вероятно, их напиток содержал алкалоиды возбуждающего действия. Я каждый раз испытывал это на себе – чувствовал прилив бодрости, казалось, в руках и ногах прибавлялось силы и повышалось настроение. Но там не было и градуса алкоголя.
Дин Руис, выпив свой стакан, воскликнул радостно:
– Это же «кока-кола»! Где и как вам удалось подцепить рецепт изготовления прославленного напитка?
– У вас, только у вас, – сказал Кайбол с чуть заметной язвительной усмешкой. Дин принял его ответ за чистую монету.
– Ну, ясно! Это же мировой напиток!
Тэл смеялся, сам не зная чему. Он не скрывал, что новый гость очень нравится ему, и похвалил:
– Ты, Дин, славный парень.
Ильмана хмурилась. Я перехватил ее дрожащий, как пламя на ветру, взгляд и побоялся: сейчас она встанет и скажет строго и презрительно, что глупость нисколько не смешна, и еще что-нибудь неприятное для Тэла. И она поднялась, но молча ушла. Дин ничего не понял, он продолжал болтать:
– Вы мне нравитесь. Вы многому успели научиться у нас.
Поднялся помрачневший Кайбол. За ним ушли все альвины, кроме Тэла.
– Ваш шеф, – сказал Дин Тэлу, – деловой человек и не любит шутить. Сколько он платит вам?
– Чего? – Тэла разбирал смех.
– Денег, разумеется, – пожал плечами Дин.
– Мы им цены не знаем.
– Значит много, – заключил Дин.
– Очень много, – смеялся Тэл. – Ты простецкий парень, Дин. С тобой дружить можно. Такие не способны на зло. Ну, идите отдыхать, парни. У меня – работа.
Я думал, что несмотря на не очень-то приветливое отношение Кайбола к Дину, магистр пригласит его к себе для разговора. Но приглашения не последовало. Очевидно, магистр знал положение дел на Земле лучше Руиса.
Мы сидели – я и Дин – у себя в комнате и толковали о земных делах. Но скоро Дин утратил к ним интерес. Удобно развалившись в складном кресле, которое служило ему и кроватью, он начал рассуждать, как настоящий абориген-селенит:
– Мы живем на облаянной собаками планете и плюем на этот лай. Мы равнодушны к воздыханиям влюбленных, которые шепчут под чарующим лунным светом пошлые слова друг другу о своих чувствах. Мы со снисходительной усмешкой можем думать о земных звездочетах и разных гадалках, которые что-то предсказывают, поглядывая в нашу сторону. К черту все! Надоели земные страсти, психоз – денежный и военный, – все к черту! Вообрази, Ник, что мы с тобой отправились на курорт отдохнуть от трудов праведных, но сбились с дороги и попали сюда. Не тратить же нам время отпуска на обратный путь, чтобы отыскать нужную дорогу. Мы можем отлично провести время и здесь. Экзотика, неизведанные места – шикарно! Надо отключить свой мозг от всего земного.
– Стол здесь не совсем курортный, – заметил я.
– Вот именно! – подхватил Руис. – Это дело мы сейчас и обсудим. Мы, дорогой Ник, одинаково думаем, и это меня очень радует. Итак о столе. Пусть мы будем иметь «кока-кола». Но что ты скажешь о хорошей рюмке коньяку?
– Отличная мысль, – согласился я. – Но она бесплодна, как лунные долины.
– Ничуть. – Руис сбросил ноги со спинки кресла и сел. – У меня в ракете остался изрядный запас всего этого… Коньяк-экстра! Как бы перетащить его сюда?
– Бутылки, наверное, разорвало, – высказал я предположение. – Безвоздушное пространство… А потом – карантин, дезинфекция.
– Предусмотрено, и все сделано по особому заказу, – уверял Дин. – Ничего не случилось. А что касается дезинфекции – ну пусть эти драгоценные сосуды обмоют снаружи, коньяк от этого не испортится. Иди к шефу…
– Пустая затея, – сказал я. – Вдвоем нам идти не разрешат. Кайбол опасается, что мы заберемся в «Сириус» и улетим. Но делу может помочь Тэл.
– Ура! – Дин вскочил. – Я о нем и не подумал. Он свойский парень. Увидеть бы его поскорее!
Раздался тихий мелодичный звон. В круглой ручке возле неразличимой двери вспыхнул красноватый свет. Неужели Тэл? Легок на помине…
Вошла Ильмана. Дин поспешно отвесил ей низкий поклон, но она даже не посмотрела на него.
– Николай, вас приглашает к себе магистр.
4
Я ошибался. Магистр не хотел беседовать с Дином Руисом совсем не потому, что сам отлично знал положение дел на Земле. Кайбол сказал мне:
– Не понимаю этого молодого человека, не верю ему, и все же не хочу проделывать той процедуры, которую пришлось перенести вам. Она насторожит Руиса, и наше дело осложнится. – Кайбол говорил об электроэнцефалографии. – Мне Руис не нужен, но его никуда не денешь. Вы наш союзник, и я буду разговаривать только с вами. Руиса считают погибшим. Кроме одного человека. Через каждые два часа с Земли вызывают «Сириус». Тэл и я запомнили слово «Киджи». Вы не знаете, что такое «Киджи»?
– Нет. – Я и в самом деле не знал, фамилия это, город или условный позывной? – Вообще никогда не слышал такого слова – Киджи.
– Руис должен знать.
Затем Кайбол сообщил новости. В Советском Союзе объявлен конкурс на проект лучшего памятника космонавту Стебелькову. «Атлантик-компани» накануне катастрофы: выяснилось, что подземный город даже не строился, но взносы назад не возвращаются, и президенту компании грозят большие неприятности. Дин Руис, вероятно, хотел поправить денежные дела отца и предпринял этот рискованный полет, рассчитывая на большое вознаграждение.
– Я буду информировать вас обо всем существенном, что произойдет на Земле, – сказал Кайбол. – И мы вместе решим, что следует предпринять.
– Благодарю за доверие, магистр, – я поклонился. – Я понимаю, как надо вести себя с Дином Руисом. Вообще-то он производит впечатление бесхитростного парня. Он считает, что здесь можно отлично отдохнуть.
– Если бы это было так, – сказал Кайбол. – Прибыл он, разумеется, не отдыхать. Но вполне возможно, что полет его был пробным, и этот рейс не является началом операции. Пусть Руис веселится и не задумывается над тем, что волнует нас, – добавил магистр. – Он ничего не должен знать и подозревать. Вам надо дружить.
Когда я вернулся в свою комнату, Руис был встревожен.
– В чем дело, Ник? Шеф сердится?
– Не очень, но речь шла о тебе. Все в порядке! Но ты должен держать себя в рамках приличия. Видишь ли, я отвечаю за тебя перед магистром. Ты не думай, что он сухарь. Он понимает, что нам скучновато здесь. Ты парень веселого нрава. И магистр сказал: «Пусть отдыхает, веселится».
– Честное слово? А как насчет этого?.. – Дин выразительно щелкнул пальцами.
– Надеюсь, что магистр разрешит тебе и Тэлу сходить к «Сириусу».
Руис, насвистывая какой-то мотивчик, начал кружиться по комнате.
– Ты настоящий друг, слышишь, Ник? Скорее бы показался Тэл! Знаешь, что я подумал? Ведь они слушают Землю?
– Конечно. Все станции слушают.
– Я уверен, что у Тэла есть магнитофонная запись самых модных новинок.
– Пожалуй.
Наблюдая за выражением лица Дина, я неожиданно спросил:
– А скажи, Дин, что такое «Киджи»?
Веселый задор сразу пропал у Руиса. Он потупился.
– Не понимаю, о чем ты спрашиваешь? Откуда ты взял это слово?
– Ты во сне повторял: «Киджи, Сириус»… «Сириус» – это ясно, а что означает – Киджи?
– Понятия не имею, клянусь честью! Во сне не думают. Взбредет же в голову такое – Киджи! Хм… – Дин явно был смущен.
– Я подумал, это имя твоей девушки.
– Не Киджи, а Ижи! – обрадовался Дин. – Вообще, у меня много девушек, а эту я давно забыл. Ижи! Беленькая, с голубыми глазами… Ты, Ник, не веришь снам?
– Нет. Ни в сон, ни в чох, говоря по-русски.
– Странно, что в первый сон на Луне я увидел Ижи, которую давно забыл. Это плохой сон, Ник.
Дин опечалился – это было видно, – и я подумал, что он говорит правду. Я успокоил Дина:
– Не расстраивайся. Приснятся и другие.
Снова раздался мелодичный звон.
– Теперь-то уж наверняка Тэл.
Это был действительно он.
5
Мы добрались до «Сириуса» без приключений. Ракета возвышалась аккуратно обточенной каменной глыбой, и Дин, наверно, подумал, что все в ней мертво, не заработает ни один механизм, и ее нельзя поднять вверх. Он затосковал.
– Послушай, Тэл, – сказал он с горечью в голосе. – Какого черта тебе понадобилось испортить мою радиостанцию?
– Приказ магистра, – тихо ответил Тэл. – Я приложил руку не только к радиостанции. Мы не знали, что ты такой славный парень. Ожидали, что прилетит какое-нибудь дрянцо, сообщит, что единственный спутник Земли оккупирован чужаками, и сюда, чего доброго, швырнут атомную бомбу. Мы знаем эти шутки.
– А исправить можно будет?
– Сейчас она безнадежна, как ваш «Империал» – была, я слышал, у вас такая ракета…
Я остался внизу, они поднялись в ракету. Снова послышался грустный голос Дина.
– Дрянь дело.
– А зачем тебе радиостанция и ракета? – поинтересовался Тэл.
– Не собираюсь же я подыхать здесь. И вы, придет время, улетите отсюда. А «Сириус» доставит нас с Ником на Землю.
– Что верно, то верно, – согласился Тэл. – Всему придет время. Если ты заботишься о Нике, то еще раз повторяю, придет время, и вы оба вернетесь на Землю. Помни, Дин, твой друг спас мне жизнь.
– Случись что – и я поступил бы так же, – быстро ответил Дин.
– Я не сомневаюсь в этом.
Они взяли по железной коробке и, толкаясь, стали выбираться с неудобным для переноски грузом.
– Досадно, что мы в скафандрах и нельзя сделать глоток, – пожалел Дин. – Дорога стала бы веселее.
– Не представляю себе действия этих напитков, – сказал Тэл. – Но о внешних проявлениях знаю… Просто любопытно.
– Почувствуешь, – рассмеялся Дин. – Это божественные напитки.
Мы тащили железные ящики попеременно. Дин был весел. Земля холодно улыбалась. Звезды прятались за нее и бежали в сторону, но черный занавес неба не пускал их, и они заворачивали по кругу.
Впереди показалась широко раскинувшаяся корона кратера. Коробки не казались тяжелыми, но угловатые, без ручек, были очень неудобны для переноски. К тому же нам мешали скафандры, а неровная в расщелине дорога была и так нелегкой. Мы облегченно вздохнули, когда за поворотом, совсем рядом, вспыхнул яркий глаз прожектора.
– Ну и работка выпала нам! – сказал Тэл.
– Ничего, – кряхтел Дин, передвигая железную коробку с одного плеча на другое. – Зато уж повеселимся! Все плохое забудешь, а эта дорога покажется прогулкой.
Втащив коробки в тамбур, мы вскрыли их и пустые выбросили вон, а бутылки обмыли раствором, который принес Тэл.
В комнате Руис с гордостью показывал темные раскрашенные сосуды из прочной пластмассы с двойными стенками и расхваливал технику. Он тут же открыл один из сосудов с коньяком.
– Ну, за встречу и дружбу! Тэл, глотай и не дыши, будь мужчиной!
Тэл смущенно и несмело поднял стаканчик – ему было просто любопытно.
Жидкости на Луне текут очень медленно. Тэл задыхался, глотка горела, ее перехватывали спазмы, организм протестовал и выталкивал пахучую тошнотворную жидкость. Но, подбадриваемый Дином, он храбро перенес самоистязание и сделал несколько глотков. Слезы катились из его огненных глаз. Он побледнел еще больше и долго не мог вымолвить слова.
– Вы… ты, Дин… Это отрава! – наконец, передохнул он. – Я умру. Позовите скорее Ильману!
– Ничего не бойся! – хохотал Дин, – ты просто не привык, вот и все…
Тэл переборол отвращение и скоро почувствовал себя совершенно другим. Блаженная задумчивая улыбка появилась на его лице. Он изучал на себе действие алкоголя. Оно оказалось нестрашным, даже приятным. Сердце билось радостно и часто. Мысли о дружбе с нами перепутывались с досадными мыслями об Ильмане. Ему хотелось сказать что-то весомое, сделать что-то хорошее для друзей и обидное для нее…
Пожалуй, так же чувствовал себя когда-то и дикарь тихоокеанских островов, впервые хлебнувший крепкого моряцкого рома.
6
Мы с Дином спали в одной комнате, но большую часть остального времени он проводил с Тэлом, уходя, он захватывал бутылку. Это была непонятная дружба, потому что наедине со мной Дин говорил об альвинах совсем другое. Он презирал их за красные глаза и бесцветные лица, за ненужный аскетизм и неумение жить с комфортом. А ведь они наверняка богачи! Дин отдавал должное только их технике. Руис не грустил о своей родине и непрочь был погостить на Луне подольше. Причину этого он объяснил очень просто:
– Ты знаешь, почему я поспешил сообщить по радио, что удачно прилунился, хотя еще не ступил ногой на эту холодную дрянь? Догадываешься, Ник?
– Не совсем, – признался я.
– Ты – наивный парень, вот что я тебе скажу. После этого сообщения на мой текущий счет сразу же перевели солидную сумму. Но я не дурак, чтобы деньги лежали так себе. Я доверил распоряжаться ими своему отцу. Он деловой человек и пустит их в оборот. Пока я здесь, акции принесут мне порядочный довесок к капиталу. Видишь, время работает на мой карман! – и Дин, весьма довольный, закинул ноги на спинку кресла.
Я знал о катастрофическом положении «Атлантик-компани», но не сказал об этом Руису. И о том, что он ловко распорядился своими деньгами, тоже словом не обмолвился. Меня это ничуть не интересовало. Я был доволен, что ум Руиса был занят деньгами, воспоминаниями о девушках, что Дин никогда не спрашивал об истинной причине гибели моего корабля и о делах альвинов. Он казался примитивным и простодушным парнем. Слава и богатство уже были завоеваны Дином. Что нужно ему еще для полноты счастья? Вернуться на Землю нетрудно. «Сириус» – надежная ракета, Дин убедился в этом. На все остальное ему наплевать.
Когда пришла Ильмана и сказала, что магистр приглашает меня к себе, Руис, казалось, не почувствовал зависти и отнесся к этому почти равнодушно.
Я увидел в кабинете магистра тускло светящийся экран, а на экране – ракету, по всей вероятности, огромных размеров, похожую на дирижабль. Пожалуй, это была та самая ракета, которую я видел в глубине расщелины и которая предназначалась для Земли. Темнели рваные стремнины, ракета лежала между ними, косо приподняв тупой нос. Кайбол протянул руку к пульту управления и тронул пальцами кружок, в котором переливалось желтое пламя. Ракета на экране ожила, дрогнула и стала выше задирать тупой нос.
– Что вы делаете?! – не выдержал я.
– Проверка, – Кайбол отнял руку от пульта и выключил экран.
– Следовательно, опасность усилилась? – я старался не выказывать всей тревоги, охватившей меня. Надвигался роковой момент – это ясно. – Но мы с вами договорились…
– Я помню и не собираюсь нарушить договор. – Кайбол сидел в сумраке, еле видимый; ясно различались только его глаза. – Послушайте!
Он включил запись московской передачи. В начале ничего особенного не было. Затем передали сообщения из двух крупных капиталистических стран: там начались массовые аресты коммунистов.
– Что это значит? – опросил Кайбол.
– Пожалуй, я смогу ответить. – Я говорил уверенно. – Империалисты, прежде чем начать войну, хотят расправиться с борцами за мир, прежде всего с коммунистами. Это мы знаем из истории. Когда-то главарь фашистов Гитлер поступил точно так же.
Глаза Кайбола потухли, он прикрыл их, без слов выражая свое согласие с моей мыслью. Потом он надел очки и добавил в кабинете освещение. Помолчав, он спросил:
– А законы о свободе?..
– Во время войны законы безмолвствуют. Так говорил еще Цицерон – был в древности на Земле такой философ…
– Чем занимается Дин Руис?
– Он подружился с Тэлом. Думается, они вместе слушают радио.
– Знаю. Только музыку… Я хотел бы поговорить с ним.
Я позвал Дина. Руис очень обрадовался приглашению магистра.
– Хэллоу, сэр! – крикнул он, открыв дверь. – Как дела? У вас не кабинет, а целая лаборатория. – Дин оглядывался вокруг. – Какой фирмы оборудование? Мне нравится эта штука, – он побарабанил пальцами по прозрачной крышке стола. – Представьте, сидит девочка, и можно видеть ее ножки. – И тут же забыл о столе, показал рукой на стены и потолок. – Во сколько обошлась вам эта хижина? Когда вам вздумается улететь отсюда, продайте ее мне. Я дам хорошие деньги.
Руис вертелся и тараторил. Кайбол смотрел на него с недоумением. Я едва сдерживал смех.
– Я уже сторговал этот дом. Ты опоздал, Дин.
Руис повертел стриженой головой, поглядывая то на магистра, то на меня.
– Жаль. Вы скоро отбываете? Очень жаль. Мне хотелось пожить здесь. Но я знаю: ничто не вечно под Луной, то есть на Луне под Землей. Сэр, продайте этот дом лучше мне. Я открою здесь курорт с лунными ваннами. Зачем русским такие дома? Вы знаете, сэр, они там живут в деревянных избах и цыганских шатрах.
– Иногда деревянные дома оказываются лучше небоскребов, – вставил наконец слово Кайбол.
– Что вы, сэр! Вы шутите. Давайте поговорим как деловые люди.
– Хорошо, – согласился магистр. – Но у меня есть вопрос. Скажите, когда к вам приезжает иностранец, он обязан уважать ваши законы?
– О да! – последовал быстрый ответ Дина. – Наши законы – самые справедливые в мире. К нам приезжает много иностранцев, и они сами говорят это.
– Следовательно, и вы должны уважать и соблюдать порядок в этом доме. Он – отдельное маленькое государство.
– Сэр? – обиделся Руис. – Вы намекаете, что я…
– Да-да. Скажите, у вас остался еще этот шальной напиток?
– Есть немного. Могу вам презентовать пару бутылок.
– Вылейте его весь до капли, а бутылки выбросьте, – уже строго сказал магистр.
– Сэр! – взмолился Дин и прижал руки к груди. – Как можно! Да ни один мой соотечественник, если у него мозги в порядке, не сделает этого. Нет, сэр, извините, но вы не деловой человек. Поймите одно и самое главное – если я вылью коньяк на помойку и там, – Руис указал рукой куда-то в сторону, – узнают об этом, фирма «Джон и Джонни» погорит. Это она изготовляет такой замечательный коньяк. Мой отец вложил в нее часть моего капитала. Я пил этот коньяк в пути на Луну, расхваливал в радиопередачах и блестяще рекламировал. Сэр, неужели вы хотите моего разорения? Когда я вернусь домой, – а это ведь будет, не так ли? – и там все узнают, что мой коньяк пили и хвалили люди из другого мира, фирма «Джон и Джонни» будет процветать и мне обеспечены приличные дивиденты. Понимаете, в чем дело, сэр?
Кайбол понял. «Что с ним сделаешь? Он сын своей страны…».
– Тэл прав, – сказал я. – Дин – славный парень.
И это понял магистр: русский друг хотел напомнить о Тэле…
– Согласен с вами, мистер Руис. Есть только одна просьба: не угощайте больше Тэла своим напитком. Ему вредно.
Магистр убавил свет. Аудиенция окончилась.
– На каких условиях ты приобретаешь этот дом? – деловито осведомился Руис, когда мы вернулись в свою комнату.
– Условия еще окончательно не выработаны, – в тон ему ответил я. – Но в основе, в принципе, мы договорились. Я имею больше прав, чем ты. Я вперед тебя появился здесь.
– А сделка оформлена?
– Как?
– Как оформляют! – пожал плечами Дин. – На бумаге, конечно.
– Нет еще.
– О! – воскликнул Дин. – Значит… – И спохватился, умолк внезапно, как после слов, сказанных недавно об Ильмане: «Если бы эта женщина попала в руки ловких художников и режиссеров, она быстро бы сделала миллион…».
