Текст книги "Курильский десант"
Автор книги: Василий Акшинский
Жанр:
Военная документалистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Так же напряженно выполняли свои боевые и партийнополитические задачи работники политотделов Петропавловской военно-морской базы, 128-й авиадивизии, 60-го Камчатского морпогранотряда. Достойный вклад внесли в это и журналисты их газет – «За Родину», «Воздушный часовой», «Пограничник Камчатки».
Алексей Романович перелистал документы и схемы на столе и, словно возвращаясь к чему-то давнему, продолжал:
– В 20 часов 18 августа я приказал войскам овладеть к исходу 19 августа всем островом Шумшу. Задача войск КОР, говорилось в этом приказе, остается прежней: овладеть островами Шумшу и Парамушир.
Особенно напряженной была ночь с 18 на 19 августа у артиллеристов, которым предстояло к началу намеченного на утро наступления выгрузить с кораблей и транспортов технику и многое другое. В условиях ограниченной видимости, волнения на море, нехватки плавединиц, а в ряде случаев и под огнем еще не подавленных огневых точек противника действовали сотни людей – от рядовых солдат и лебедчиков транспортных средств до старших общевойсковых и артиллерийских начальников. На урезе воды тяжелую технику вручную выкатывали и выносили на крутой обрывистый берег, увозили на линию фронта, а большую часть боеприпасов маскировали здесь же от воздушных налетов японских самолетов и создавали охрану для отражения возможных вылазок вражеских диверсантов.
В ночных условиях были потери в людях и технике, однако с началом дня на огневых позициях 279-го артиллерийского полка (командир – подполковник А. К. Тарасов) н 428-го гаубичного артполка (командир – подполковник И. Я. Пирогов) уже находилось до десяти орудийных расчетов со своей боевой техникой, а на подходе к фронту – батареи различного назначения, полковые пушки, гаубицы, противотанковые пушки, тяжелые минометы.
В эту труднейшую ночь отличились многие бойцы, командиры и политработники. В их числе: начальник артиллерии 138-го стрелкового полка капитан Г. К. Марченко и командир батареи этого полка старший лейтенант П. А. Зверев; заместитель командира 279-го артполка капитан Н. И. Яковлев, командир 2-го дивизиона капитан А. М. Бочков, его замполит В. А. Зоточкин, начальник военнотехнической службы (помпотех) этого же полка старший лейтенант Н.
B. Павленко; командир противотанковой батареи 302-го отдельного стрелкового полка старший лейтенант Н. К. Луб; начальник артиллерии 373-го стрелкового полка капитан А. М. Котов и командир минометной роты этого полка Г. Трифонов-помпотех 428-го гаубичного артполка капитан В. М. Виноградов, парторг полка капитан C. Н. Павлов и замполит одного из дивизионов А. Е. Павлюченко; мичман военно-транспортного корабля «Емельян Пугачев». А. И. Савельченко; члены экипажа плавбазы «Север», работавшие на лебедках: старший матрос С. В. Сазонов и мичман И. К. Брылев; начальник артиллерии 101-й стрелковой дивизии подполковник Ф. В. Харитонов и др. Все они были награждены орденами и медалями. Организатор всей этой работы, начальник артиллерии КОР полковник Федор Петрович Колпачев был награжден орденом Кутузова II степени и досрочно получил звание генерал-майора артиллерии.
Много мороки доставляла тогда десантникам высадка лошадей – основной тягловой силы полевой артиллерии.
Оставшиеся в строю десантные суда стали подходить к кораблям и транспортам для приемки лошадей. Вначале брали на борт каждого судна до десятка животных, а затем – до тридцати, размещая их на нижней палубе и даже в кубриках. Все это значительно ускорило высадку, а главное – доставку артиллерии к линии фронта.
Одновременно делалось все необходимое к переброске с Камчатки наших резервов – 198-го стрелкового полка, 7-го отдельного стрелкового батальона, двух отдельных артиллерийских дивизионов. Личный состав десантных войск был готов по первому приказу командования начать решительное наступление с целью полного уничтожения вражеских сил и возвращения Отчизне и народу нашей родной земли – Курильских островов.
Однако утром 19 августа положение резко изменилось: на разных участках фронта появились японские парламентеры с белыми флагами.
Пленение и капитуляция противника
Командование северной группировкой японских войск на Курильской гряде, как оно признавалось в этом позднее, после капитуляции, считало свои оборонительные сооружения на острове Шумшу неприступными не только для пехоты, но и для танков. Сокрушение этих преград сравнительно малочисленными силами Камчатского гарнизона буквально ошеломило противника, привело его в смятение. К этому времени войсками трех наших фронтов – Забайкальского, Первого и Второго Дальневосточных – была разгромлена Квантунская армия в Маньчжурии, освобождены от японских захватчиков Северная Корея и Южный Сахалин. Курильские острова оставались последней преградой к полной победе нашей страны и наших Вооруженных Сил над империалистической Японией. И мы, все участники Курильской десантной операции, счастливы и горды тем, что именно нам довелось поставить последнюю точку в этой справедливой освободительной войне.
Хотелось узнать подробности этого знаменательного события, и я спросил:
– Как же начались и проходили переговоры о капитуляции с командованием японских войск в боевой обстановке, сложившейся на острове Шумшу? Верили ли вы в искренность намерений противника?
– Коварные повадки врага, – ответил генерал, – мы, конечно, знали. Но он уже испытал на собственной шкуре силу наших ударов. И если о том, что происходило на фронтах в Маньчжурии, Корее и Южном Сахалине японские военачальники на Курилах знали лишь по сообщениям радио, то при высадке нашего десанта и в боевых действиях на захваченном нами плацдарме они могли получить более конкретное представление о боевой мощи Советской Армии и нашего Военно-Морского Флота, каковы подлинные боевые качества наших воинов, командно-политического состава. Кроме того, в это время им стало известно сообщение японского правительства о безоговорочной капитуляции перед вооруженными силами союзников. Но и в этих условиях противник вел себя нагло и вызывающе.
Утром 19 августа мы услышали сообщение радио о полной и безоговорочной капитуляции японских войск перед советскими войсками. Это вызвало ликование у наших воинов, но они не потеряли бдительности. На различных участках фронта они заметили необычное движение в стане противника. В одном случае из японской траншеи, противостоящей нашим пограничникам, поднялись в полный рост три фигуры в плащпалатках с белым флагом и стали размахивать им. Навстречу этой группе были посланы два бойца-пограничника, чтобы проводить ее в наш штаб. Но, как только они приблизились к японским позициям, по ним был открыт ружейный и пулеметный огонь. В ответ на эту провокацию наши войска поднялись в атаку и потеснили противника, нанеся ему значительные потери.
На другом участке вскоре после этого появилось несколько японских офицеров также с белым флагом. Они двинулись к нашим позициям и, размахивая полотнищем, вызывали советских парламентеров. Генерал П. И. Дьяков послал навстречу им своего заместителя полковника П. А. Артюшина и майора-пограничника П. И. Реву с переводчиком-японистом. Встреча произошла на нейтральной полосе. Учтиво козыряя и подобострастно раскланиваясь, японские представители заявили о готовности их командования вести переговоры о заключении перемирия и порядке сдачи оружия советским войскам. Однако они не предъявили никаких официальных документов, и поэтому им было сказано, что переговоры с ними могут быть продолжены лишь по предъявлении соответствующих полномочий или письма японского командования. Была назначена новая встреча.
В обусловленный срок японские парламентеры не появились. Стало ясно, что противник выжидает, пытается выиграть время и, возможно, готовит новую провокацию. Надо было заставить его действовать в духе приказа японского императора. Напомнить об этом противнику изъявил готовность начальник политотдела 101-й стрелковой дивизии полковник М. А. Алентьев. После некоторых колебаний генерал Дьяков принял это предложение. И вот уже несколько наших офицеров и бойцов во главе с начподивом па машине, с флагом парламентеров, направились за линию фронта – в расположение вражеских войск. Они скрылись из виду. Наступило томительное и тревожное ожидание: когда, и вернутся ли наши товарищи, ведь от коварных и наглых самураев можно было ожидать всякое. Однако противник не посмел пойти ни на какие новые выходки, и наши посланцы возвратились с сообщением о том, что японские представители через полчаса будут в указанном им месте.
С небольшим опозданием японские офицеры прибыли в назначенный пункт во главе с капитаном Ямато. Он заявил, что представляет командира 73-й японской пехотной бригады, командующего гарнизоном войск на Шумшу, который просит советское командование прекратить всякие боевые действия, начать переговоры о капитуляции. Никакими документами о своей миссии он также не располагал, и ему было популярно разъяснено, что переговоры советское командование будет вести только с представителем высшего японского командования в северной части Курильских островов и что для их началанужно личное официальное сообщение об этом командира 91-й японской пехотной дивизии генерал-лейтенанта Цуцуми Фусаки.
Только после этого в расположение наших войск прибыли для переговоров официально уполномоченные командир 73-й японской пехотной бригады генерал-майор Сузино Ивао, начальник штаба 91-й пехотной дивизии противника полковник Янаока Токедзи и подполковник Кончитани Муонори. Они вручили генералу Дьякову для последующей передачи мне текст сообщения командующего японскими войсками в северной части Курильских островов, командира 91-й японской пехотной дивизии Цуцуми Фу саки на имя «Командующего советскими войсками в северной части Курильских островов». Он гласил:
«Наши войска получили свыше следующий приказ:
1. Войскам сегодня, 19 числа, к 16.00 прекратить всякие боевые действия.
Примечание: оборонительные действия, предпринимать которые мы вынуждены в связи с активным вторжением противника, не являются боевыми действиями.
2. Наши войска на основании этого приказа сегодня, 19 числа, в 16.00 прекращают всякие боевые действия.
Примечание: если после этого наши войска будут атакованы, я на основании упомянутого приказа возобновлю оборонительные действия.
3. Поэтому прошу ваши войска к 16.00 прекратить боевые действия.
Тогда же японские парламентеры передали нашей стороне письменное заверение командира 91-й пехотной; дивизии о том, что японские войска, располагающиеся на островах Шумшу, Парамушир, Онекотан, с 9 часов 19 августа прекращают всякие боевые действия, согласны на капитуляцию.
После ухода вражеских посланцев мы усилили наблюдение за тем, что делается в войсках противника. Было установлено, что из глубины обороны японцы подтягивают к линии фронта пехотные подразделения, артиллерию, танки. Мы вновь убедились в том, что противник с какой-то целью затягивает капитуляцию, не складывает оружия. В связи с этим я приказал генералу Дьякову укреплять нашу оборону, совершенствовать боевые порядки, быть в постоянной готовности к наступлению.
К этому времени штаб КОР изучил обращение Цуцуми Фусаки и подготовил ответ на него. Завизировав этот документ, я поручил доставку его полковнику П. А. Артюшину, моему консультанту по морским вопросам – представителю Петропавловской военно-морской базы капитану 3 ранга B.C. Денисову, начальнику штаба Камчатского морпогранотряда майору П. Д. Ковтуну и представителю управления КОР старшему лейтенанту И. Н. Сабашвили. Вручив наш ответ генерал-майору Сузино Ивао для дальнейшей передачи генерал-лейтенанту Цуцуми Фусаки, они предупредили японскую сторону, что советское командование ожидает от японского командования срочных и действенных мер по выполнению требований врученного им письма. В нем говорилось:
«Ваш текст сообщения, переданный через парламентера, получен в 14.00 19 августа с. г.
Боевые действия прекращаются при условии:
1. Немедленно прекратить всякое сопротивление.
2. Немедленно отдать приказ своим войскам о сдаче оружия советским войскам на местах.
3. Всех солдат и офицеров для передачи в плен на острове Шумшу к 24.00 местного времени 19 августа с. г. собрать в районе 8 км северо-восточнее Катаока, а на о. Парамушир – в 5 км севернее Касивабара -20.8.45.
4. О сдаче в плен остальных солдат и офицеров с других островов будет указано дополнительно.
5. Ответственность за сохранность и исправное состояние вооружения, сооружений как сухопутных, так и морских (складов, портов) по состоянию на 16.00 19.8 возлагаю на вас». [17]17
Финал. Стр. 285.
[Закрыть]
В этом нашем ответе предписывалось японскому военно-морскому командованию представить советской стороне план режима плавания судов вдоль восточного и западного побережий Курильских островов со схемами минных заграждений, а также документы по заминированию участков на суше, портов, сооружений и зданий. В заключение в нем указывалось, что всем японским офицерам, солдатам и населению гарантируется безопасность жизни и сохранение личного оружия невоенного образца. Было определено точное место и время новой встречи представителей сторон.
В связи с началом переговоров боевые действия на линии фронта прекратились, но тишина была обманчивой. Каждая из сторон внимательно следила за другой, и там, где японцы пытались мелкими группами атаковать наши позиции, возникали короткие ожесточенные стычки. Но командиры наших частей и подразделений внимательно следили за тем, чтобы мое распоряжение о прекращении огня – на время переговоров – соблюдалось повсеместно.
Получив донесение от генерала П. И. Дьякова о том, что японская сторона известила о выезде своих представителей в расположение наших войск в установленное им время, я покинул плавучий командный пункт («ТЩ-334») и высадился на берег. На этот раз японцы были точны. В 16 часов мы встретились с ними у специально поставленного стола на открытой небольшой возвышенности, неподалеку от места высадки нашего десанта. Отсюда хорошо были видны панорама недавних боев, подбитые и сожженные японские танки. Вместе со мной были генерал П. И. Дьяков, полковники М. А. Алентьев, П. А. Артюшин, подполковник Ф. А. Слабинский, майоры П. Д. Ковтун и П. И. Рева, капитан 3 ранга B.C. Денисов, офицеры штаба и политотдела 101-й дивизии.
Японскую сторону представлял генерал-майор Сузино Ивао, прибывший с группой офицеров своего штаба. Он имел должным образом оформленные полномочия на подписание условий о капитуляции (с нашей стороны я поручил подписать их командиру десанта генерал-майору П. И. Дьякову). Японцы пытались затянуть переговоры под предлогом плохого знания русского языка и якобы неясности для их переводчика отдельных выражений в том документе, который им надлежало подписать. Но, по существу, у них не было выбора: либо подпишут, либо разделят участь тех японских войск, которые к тому времени уже были полностью разгромлены в Маньчжурии, Северной Корее, на Южном Сахалине. Чтобы прекратить эту недостойную игру противника, я поставил перед японским генералом вопрос ребром.
– Готовы ли, – спросил я его, – представители японских войск подписать условия капитуляции, сложить оружие и сдаться в плен?
Японский переводчик передал своему начальнику мои слова, но тот делает вид, что до него не доходит их суть. Переспрашивает, пожимает плечами, как-то странно оглядывается по сторонам, словно ищет помощи и поддержки у своих офицеров. Лицо надменное и непроницаемое. Надо было прекратить это кривляние, и по моему знаку полковник Алентьсв выдвинул вперед одного из лучших наших знатоков японского языка, инструктора политотдела лейтенанта Бориса Кремянского. Он на чистейшем японском языке повторяет мой вопрос Сузино Ивао и спрашивает его, что тому непонятно в тексте условий о капитуляции или в заданном вопросе.
Глава японских парламентеров стал объяснять, что не может лично принять окончательное решение и должен согласовать свой ответ и получить дополнительные инструкции от своего командующего генерал-лейтенанта Цуцуми Фусаки. Надо было выбить у противника и этот лживый довод, и я попросил нашего переводчика передать японцам мое требование: либо они принимают условия капитуляции, либо я приказываю нашим войскам открыть по ним сокрушительный огонь из всех видов оружия и одновременно используя для удара по их позициям вес силы нашей авиации. Видимо, японский переводчик сумел бегло передать своему генералу, о чем я веду речь с лейтенантом Кремянским, и тот быстро уловил ее смысл, потому что буквально в следующий момент с лица японского генерала сошла маска непроницаемости и надменности, и он вдруг торопливо и растерянно произнес:
– Да-да, согласны. После этого состоялось подписание условий капитуляции 91-й японской пехотной дивизии, оборонявшей острова Шумшу, Парамушир и Онекотан. Японская сторона была ознакомлена с планом пленения японских гарнизонов, составленным моим штабом на основании только что подписанного документа. Тогда же 128-я авиадивизия получила задачу: перебазировать утром 20 августа один полк на тот аэродром на Шумшу, который мы не бомбили. Петропавловская военно-морская база должна была в этот же день перевести часть своих кораблей в бухту Катаока. Японское командование согласилось способствовать этому и, в частности, выделить для проводки наших кораблей и судов специального лоцмана, который должен был ждать их на подходе к Катаока в определенном месте.
Церемония подписания условий капитуляции завершилась моим строгим напутствием представителям японской стороны:
– Вы свободны. Выполняйте условия капитуляции. В течение дня 19 августа и в ночь па 20 августа наши части и подразделения занимали прежние позиции на линии фронта и готовились к наступлению на Катаока. Одновременно продолжалась интенсивная выгрузка артиллерии, боеприпасов и подача их к переднему краю. К исходу этого дня я отдал приказ войскам о разоружении и пленении 20 августа японских войск па Шумшу, высадке части наших сил в северо-западную зону побережья Парамушира, а также на восточное побережье Онекотана и завершении полного освобождения этих островов к исходу 21 августа. Одновременно были даны указания о сосредоточении в районе мыса Лопатка 7-го отдельного стрелкового батальона и подготовке его к переброске на острова.
В соответствии с условиями капитуляции, 20 августа в 7 часов утра отряд наших кораблей и транспортов с десантниками на борту, во главе с тральщиком «ТЩ-525» направился во Второй Курильский пролив со стороны Охотского моря. Ядро отряда составляли сторожевой корабль «Киров» и минный заградитель «Охотск», военный транспорт «Емельян Пугачев» и гидрографическое судно «Полярный». По разработанному порядку на подходе к проливу их должен был встретить на катере японский лоцман, чтобы провести к военно-морской базе Катаока, минуя возможные минные заграждения и подводные камни на подступах к ней. Однако лоцмана на месте не оказалось. Возглавивший отряд капитан 1 ранга Д. Г. Пономарев, державший свой командный пункт на «Кирове», решил следовать дальше самостоятельно, повысив боеготовность. Кораблям было приказано усилить наблюдения за морем, воздухом, и берегами пролива.
Туман к этому времени рассеялся, и наблюдатели в своих «гнездах» на мачтах могли хорошо видеть все, что происходит на обозреваемом пространстве. Вдруг флагманский сигнальщик доложил:
– Вижу японские батареи и укрепления на берегу. Возле батарей японские солдаты.
Наш отряд продолжал идти своим курсом. А сигнальщик вскоре сообщил:
– Вижу движение у японских батарей. Выходим на траверз батарей.
– Усилить наблюдение, – приказал командир отряда.
Через несколько минут последовал новый доклад сигнальщика:
– Японские солдаты скрылись. Не видно ни одного человека.
Эти слова заглушил гром орудийных выстрелов справа, со стороны мыса Арима (остров Парамушир). Вслед за этим беглый огонь по нашему отряду открыли еще три японские батареи: одна – с той же стороны и две – слева, со стороны Шумшу. Особенно мощным был огонь из района озера Беттоби, где располагался японский полк крепостной артиллерии и мортир. Вблизи наших кораблей и судов взметнулись фонтаны воды от взрывов, а некоторые снаряды достигли цели.
– По японским провокаторам огонь из всех орудий! – приказал капитан 1 ранга Д. Г. Пономарев и немедленно сообщил о случившемся мне на тральщик «ТЩ-344» – он в это время находился в районе высадки, там, где стояла на рейде основная масса транспортов в готовности к приему войск для переброски их на Парамушир и Онекотан. Я ответил немедленно: «Действуйте по обстановке – смело и решительно. Выходите из зоны огня. Для ответных действий вызываю авиацию».
А в районе вражеской провокации разгорелся тяжелый бой. При этом наши морские силы оказались в крайне невыгодном положении: они находились как на ладони, в пристреленном квадрате, а вражеские батареи были глубоко упрятаны в толщу скал и прикрыты железобетонными капонирами.
Боевые корабли отряда немедленно дали ответные залпы по береговым батареям противника. Через три минуты удачными артиллерийскими выстрелами комендоров «Охотска» была подавлена вражеская батарея в районе мыса Арима, но остальные продолжали вести по нашим кораблям и судам прицельный огонь. Минный заградитель «Охотск» получил два прямых попадания в борт и палубу.
У сторожевого корабля «Киров» было повреждено рулевое управление.
Командир «Кирова» капитан 3 ранга И. Д. Сизов и его помощник штурман корабля капитан-лейтенант Н. Д. Савенко перешли на ручное управление, продолжая уверенно маневрировать в зоне обстрела и руководить боевыми действиями. Командир артиллерийской части корабля старший лейтенант П. В. Солодов под огнем противника обеспечил успешную работу комендоров, и они вели непрерывный огонь по вражеским батареям. Особенно четко действовали орудийные расчеты старшины 1 статьи П. И. Лаврентьева и старшин 2 статьи Г. И. Ведерникова и В. А. Вершинина. Под руководством инженер-капитана И. Г. Лагоши заделывались пробоины, исправлялись вышедшие из строя механизмы, повреждения электропроводки. Обеспечили отважные действия воинов своих боевых постов мичманы А. П. Кирочкин (группа электриков) и А. В. Самохрапов (главный боцман), главстаршины И. С. Кокарев (группа трюмных машинистов), В. Д. Немышев (группа мотористов), старшины 1 статьи – командир отделения пулеметчиков С. И. Бердяев, И. А. Шумарин (зенитный дивизион), старшины 2 статьи Г. Р. Гонтарь (группа штурманских электриков), Н. В. Титов (группа комендоров), старшие и строевые краснофлотцы X. Г. Ба'зянов, А. Г. Ганжук (комендоры), командир отделения гидроакустиков Ф. И. Швеин. Четко и слаженно обеспечивали бесперебойную работу двигателей командиры правого, левого и среднего дизелей – старшина 1 статьи Власов (парторг электромеханической части), старшина 2 статьи Молчанов и старший краснофлотец А. А. Григорьев.
Как и во время высадки десанта, на всех боевых постах у орудий и механизмов пример мужества и отваги показывали коммунисты и комсомольцы. Парторг штурманской боевой части старший матрос Н.
Н. Турчанинов в боевой обстановке на открытом мостике надежно обеспечивал связь по семафору с другими кораблями. Старшина 2 статьи коммунист М. П. Козлов (командир отделения химиков) и комсомолец Елисеев в нужный момент быстро поставили дымовую завесу. Коммунист моторист И. 3. Шостак, будучи раненным, продолжал оставаться на своем боевом посту. Ему и другим морякам, получившим ранения, непосредственно под обстрелом оказывал необходимую помощь капитан медицинской службы А. Я. Серов. В артиллерийских расчетах, на палубе и в трюмах, проявили мужество и отвагу, старшие и строевые краснофлотцы Иванов, Калакин, Капуста, Ларионов, Левченко, Продун и другие. Многие моряки-пограничники сторожевого корабля «Киров» были удостоены тогда правительственных наград. Командир корабля капитан 3 ранга И. Д. Сизов и его заместитель по политической части капитан-лейтенант И. Л. Лейбович были награждены орденами Красного Знамени, инженер-капитан И. Г. Лагоша – орденом Отечественной войны I степени, главный боцман корабля мичман А. В. Самохрапов – орденом Красной Звезды.
Самоотверженно сражались в этом бою моряки-тихоокеанцы минного заградителя «Охотск». Умело и отважно руководили их боевыми действиями командир корабля капитан-лейтенант В. К. Моисеенко, командиры боевых частей: штурманской – старший лейтенант Ю. Э. Салоники, в прошлом моряк торгового флота, артиллерийской – капитан-лейтенант П. П. Трофимов, электромеханической – инженер-лейтенант В. А. Мандор и др. Их подчиненные прошли на корабле большую выучку, и многие овладели несколькими специальностями, могли, заметать друг друга на боевых постах. Это было особенно важным в батарее орудий главного калибра (130 мм), где штатный расчет по готовности № 1 пополнялся номерами из других боевых частей. Следует также иметь в виду, что при стрельбе из этих тяжелых орудий снаряд и заряд подавались в их ствол раздельно, поэтому в ходе боя должна была быть постоянная и четкая согласованность в действиях всего расчета. Такая проверка слаженности возникла в один из моментов боя, когда в третьем орудии (командир – старшина 1 статьи П. Ф. Громов) вдруг произошло заклинение снаряда. Из-за этого заряд не входил в камеру. Все это могло привести к сбою в стрельбе, но не растерялся замковый И. С. Курганов. Быстро схватив нож, приготовленный заранее на всякий случай, он разрезал заряд пополам и тут же закрыл замок. Последовал очередной выстрел. Но какого напряжения воли и душевных сил стоил он отважному воину!
Вскоре осколком вражеского снаряда на этом же орудии была разбита гальваническая коробка, прервалась гальваническая цепь.
Курганов и на этот раз нашел быстрый выход из трудного положения. Он немедленно перешел на ударное стреляющее приспособление, и орудие без помех продолжало вести огонь. Новый близкий разрыв японского снаряда вывел из строя механизм досылателя – была выбита защелка и погнут валик. На этот раз отличился досылающий Мельниченко – он сразу же перешел на ручную досылку снарядов: ловко и быстро ставил защелку на место и таким образом заряжал орудие. В короткий перерыв между стрельбой он устранил повреждение.
В этом бою отважно действовали и многие другие моряки боевого экипажа «Охотска». Так, например, в расчете первого орудия главного калибра (командир – старшина 1 статьи К. Ф. Шабалов) наводчик В. М. Баранников, будучи раненным и обливаясь кровью, не только не покинул боевой пост, но и заменял одновременно двух других, вышедших из строя бойцов расчета. Наводчик зенитного орудия П. А. Матвеев не стал руки со штурвала даже тогда, когда ее пронзило несколько осколков. Получив тяжелое ранение, остался на боевом посту В. А. Забродин – наводчик второго орудия главного калибра (командир – старшина 1 статьи В. К. Куликов).
Накануне Курильской десантной операции партийная организация корабля приняла в свои ряды матросов-комендоров Деткина, Колчина и Курганова. Они оправдали оказанное им высокое доверие – сражались стойко, отважно и были удостоены тогда правительственных наград.
Прикрывая отход из зоны обстрела других кораблей и судов, «Охотск» оказался под основным ударом японских орудий. Он получил ряд повреждений: были выведены из строя рулевое управление, электротелеграф центральное освещение, одна из лебедок. Чтобы подготовиться к очередному маневру для выхода из-под обстрела кораблю надо было круто развернуться, но при медленном ручном управлении в условиях узкого пролива это угрожало опасностью быть выброшенным на берег. Блестяще справились с трудной задачей рулевые «Охотска» во главе со своим командиром старшиной 1 статьи И. М. Онопчепко, штурманский электрик старшина 1 статьи H. Н. Артамонов, помогавшая им боцманская команда во главе с мичманом Евдокимом Васильевым.
В этот критический момент корабль подвергся атаке внезапно вынырнувшего из облаков японского самолета-торпедоносца. По нему был открыт сильный огонь из двух зенитных орудий и шести крупнокалиберных пулеметов. Спасаясь от гибели, японский летчик-смертник не смог произвести точного расчета, и его торпеда не достигла цели, прошла в трех метрах от борта. Сыграло в этом немалую роль и то, что маневрирование кораблем в этот момент лично осуществлял его командир капитан-лейтенант В. К. Моисеенко. За мужество и отвагу он был награжден орденом Нахимова II степени.
Зенитчики «Охотска» потеряли в этом бою одного из лучших своих товарищей – командира пулеметной крупнокалиберной установки старшего краснофлотца H. М. Бушевна. Его комсомольский билет был пробит тремя осколками вражеского снаряда.
Боевой экипаж «Охотска» имел хорошую политическую, специальную и физическую подготовку, умело действовал в любой обстановке, был образцом дисциплинированности, спаянности, высоких идейно-нравственных качеств. В этом была немалая заслуга и тех офицеров, которые длительное время готовили его к боевым действиям, но незадолго до начала десантной операции были переведены на другие должности: прежнего командира корабля капитан-лейтенанта H. М. Нечипорова и его заместителя по политической части старшего лейтенанта А. А. Шавенкова.
Хорошо организовал партийно-политическую работу в боевой обстановке заместитель командира корабля по политической части младший лейтенант H. Е. Гусев. Активными его помощниками в этом были партбюро корабельной парторганизации во главе с химистом 2-го класса старшиной 1 статьи А. С. Суворковым, партийный актив. Вместе с замполитом партбюро обеспечило правильную расстановку коммунистов на решающих участках. В боевой обстановке А. С. Суворков, будучи тяжело раненным, побывал на всех боевых постах, поддерживал боевой дух моряков, помогал корабельному врачу лейтенанту Фомину и санинструктору Владимиру Сиротенко в уходе за ранеными. По его инициативе член партбюро, артиллерийский электрик старшина 2 статьи А. П. Казанцев был на время боевых действий включен в. расчет второго орудия главного калибра, исполнял в нем обязанности заряжающего и замкового. Такое же задание – быть среди моряков штурманской части и воодушевлять их личным примером – получил и другой член партбюро – начфин корабля главстаршина И. Ф. Аникеев. Во время боя под огнем противника он активно помогал аварийной группе в устранении повреждений рулевого управления и электропроводки. За храбрость и мужество, достойный вклад в победу над врагом А. С. Су вор ков и А. П. Казанцев были награждены орденами Красной Звезды, И. Ф. Аникеев – орденом Отечественной войны I степени. Замполит корабля младший лейтенант H. Е. Гусев был удостоен ордена Красного Знамени.
