Текст книги "Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 1"

Автор книги: Василий Рязанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Особое внимание уделять элементам военной хитрости.

По мере накопления материала, периодически докладывать мне выводы и предложения по использованию опыта и новых тактических приемов во всех частях ВВС фронта.

§2.

На полковника Рязанова В.Г. возложить проверку боеспособности и обеспеченности для боевой работы частей и соединений ВВС фронта, с ежедневным докладом мне.

§3.

В помощь полковнику Рязанову В.Г. для вышеуказанных работ выделить майора Левенберг Илью Александровича.

Командующий ВВС ЮЗФ Военный комиссар ВВС ЮЗФ

Генерал-лейтенант авиации (Астахов) дивизионный комиссар (Гальцев)

Начальник штаба ВВС ЮЗФ

Генерал-майор авиации (Шкурин)

С Астаховым Рязанов был знаком давно. В 3-й военной школе летчиков Астахов был начальником школы. Они вместе перелетали в Оренбург. До своего прибытия на фронт в 41-м Астахов занимал должность начальника учебных заведений ВВС, а Рязанов работал в Монинской академии. У Астахова положение нелегкое. Хрущев вспоминал: «Шутка ли сказать, противник подошел к Киеву, вышел на Ирпень! В городе началась паника. Это естественно. Помню, как ночью (я сидел на лавочке) ко мне подошел командующий воздушными силами КОВО генерал Астахов. Очень порядочный, добросовестный человек, внешне степенный и тучный. Он своей внешностью как бы олицетворял само спокойствие. Говорит: "Лишились мы в этих боях почти всей авиации. А сейчас противник не дает нам и носа показать". И разрыдался». В заслугу Астахову можно поставить этот приказ, когда все были растеряны. Но были и поиски эффективных и нестандартных решений, и сами эти решения тоже были. Поэтому заслуга командиров, Сталина, постоянно искавших такие нетривиальные результативные ходы, велика. Хотя сам этот приказ, скорее, пожелание. Как в анекдоте: совещание начальников штабов, все напряженно думают. Вдруг один генерал кричит: придумал! Я нажал кнопку, и корабль противника в другом полушарии разлетается на куски. Все восторгаются, спрашивают, как это сделать. Он говорит: это не моя забота. Я предложил, а инженеры пусть делают.

Какие элементы военной хитрости имелись в виду? Война сопряжена с обманом. Чтобы выиграть, прибегают к неправильным действиям. Существует, например, стратегия чуда, – выбирается план с большой степенью риска. Тогда требовалось прервать череду поражений любой ценой, дать отпор агрессору. Но сил и опыта не было. Была надежда на что-то пока неясное, но могущественное и победоносное. И надежда правильная. По воспоминаниям Хрущева, Сталин твердил что-то в это время о русской смекалке. «Нет ничего труднее, чем борьба на войне. Трудное в борьбе на войне – это превратить путь обходный в прямой, превратить бедствие в выгоду», – написано в «Искусстве войны» Сунь Цзы. Но не следовало ожидать чудес, а, как всегда, надо было упорно и ежедневно работать. А хитрость это, в данном случае, прежде всего, отсутствие глупости. Хотя в таких сложных действиях, как военные, действительно, важную роль играли неожиданные ходы. Почему именно Рязанова посчитали хитрецом? Видимо, Астахов знал способность Рязанова находить оригинальные решения, самостоятельность его мышления.

Генералы понимали свое отставание, как в технике, так и в организации боевых действий и управлении войсками. Практически отсутствовала радиосвязь, не хватало даже карт и других важных вещей. Как правило, только ведущий группы знал боевую задачу на вылет и имел карту. При гибели ведущего остальные пилоты делались легкой добычей врага. В донесениях того времени бросаются в глаза фразы: «Наши летчики не знакомы с силуэтами отечественных самолетов. Случаи огневого воздействия по своим самолетам нередки» [3]. И в первые месяцы войны все это обернулось неоправданно высокими потерями. Летчики вели себя мужественно и доблестно, много случаев героизма и самопожертвования. Но война выигрывается в мирное время задолго до ее начала, промышленностью, экономикой, ресурсами. Неверная оценка какого-либо фактора, некомпетентность руководства многократно увеличивают человеческие жертвы.

От Рязанова требовались не детали и подробности – они получались по другим каналам, – нужен был анализ, нужны были замыслы, предложения, нестандартные идеи. Какие рекомендации, возможно, повысившие эффективность и успешность действий нашей авиации, последовали? Отмечались плохое применение радиосвязи, слабая работа штабов, удаление базовых аэродромов от линии фронта, время от момента постановки задачи до удара по цели слишком велико. Противник же действует с аэродромов, расположенных рядом с линией фронта. Предложения не оригинальные, но необходимые. Отмечалось и то, что авиационные командиры не имеют и не стремятся иметь личный контакт с командирами общевойсковых соединений, не бывают на их командных пунктах в периоды тесного взаимодействия авиации с наземными войсками. Авиационные командиры, ставя задачу на вылет подразделения, сами детально не знают обстановки на фронте. Нет у них точных данных, где и к какому часу проходила линия фронта, о положении и задачах своих войск и положении противника. Тогда постановка задач общая («действовать по району»), что дает очень слабый боевой эффект. Все заботы Рязанова направлены на реализацию замечаний. И в том, что в августе улучшилась работа штабов в части оперативности передачи донесений, отработки вопросов взаимодействия родов войск, стали более согласованными действия штабов, есть заслуга и Рязанова.

Неурядицы и в тактике действий авиачастей. Бомбы для поражения цели выбирают без детального учета объекта и цели удара. На аэродромах нет комбинированных боевых комплектов бомб. При заходе на цель слабо используется обстановка для маскировки и для маневра. Мало практикуется заход на цель со стороны солнца. Неумело используется для маскировки облачность. Выход на цель часто производится прямо без маневра, бомбы сбрасывают по площади. При атаке противника повторяют одни и те же стандартные приемы. Необходимо разнообразить способы атаки противника, не повторять их, изменять маршруты, высоты. Случаи потери ориентировки, вынужденные посадки, поломки и катастрофы, во многом вызваны нечеткостью в работе и слабой требовательностью командиров авиасоединений и частей. В первые боевые вылеты молодой летный состав надо назначать так, чтобы в составе группы было большинство летчиков, имеющих боевой опыт. Сам Рязанов всю войну строго следовал этим рекомендациям. Но надо было подниматься на более высокий уровень, искать новые структуры организации и действий авиации, – в этом и состояла главная хитрость, – что было сделано только через год.

Документы того времени редко фиксировали грамотные, профессиональные действия командиров соединений и частей, работников штабов по планированию, управлению авиацией, организации боевых вылетов. Гораздо чаще отмечались самоотверженность летчиков, их готовность любой ценой выполнить поставленную задачу. Так, неоднократно действовали на устаревших И-15бис летчики 66-го шап. Звено лейтенанта Н. Я. Кратинова 23 июля прорвалось к целям в районе Белой Церкви сквозь сильные заслоны «мессершмиттов». Ведущий получил 10 ранений, преимущественно в ноги, но посадил изрешеченный биплан на аэродром. Осмотрев самолет, инженер части вынужден был его списать. В представлении летчика к ордену Красного Знамени указывалось, что за 25 боевых вылетов он «пережил» три своих И-15бис. Майор Левенберг докладывал Рязанову об этом бое. Левенберг был ненамного младше Рязанова, 1907 года рождения. Затем он до конца войны служил с Астаховым, стал подполковником, был награжден орденами Отечественной войны, Красной Звезды, Красного Знамени, Ленина.

По малинской группировке противника предприняло контрудар 5 августа левое крыло 5-й армии, а 6 августа войска 5-й армии были отведены на тыловой рубеж УРа. Задержать наступление в северо-западном направлении на Коростень не удалось.

Войска 5-й армии активно участвовали в боях 9-20 августа, сковывая крупные силы противника, отвлекая их от Киева. Часто контратакуя, они ломали планы противника. Эти действия поддерживали скорректированные огневые налеты артиллерии и удары авиации. В итоге противник нес потери, его личный состав держался в напряжении. Недаром Гитлер объявил Потапова своим личным врагом. Авиация работала на коростенском и малинском направлениях по подходившим резервам. К этому времени в авиаполках оставалось по 10-15 боевых машин, летчиков было в три-четыре раза больше. Они летали все светлое время. Техники и вооруженцы едва успевали заправлять машины горючим.

Звено И-16 из 92-го иап 23 августа не дало звену Хе-111 произвести прицельное бомбометание в районе Чернигова. Младший лейтенант Г.С. Банченков израсходовал боезапас, но догнал "хейнкель", ударил его воздушным винтом по левой плоскости и левой стороне фюзеляжа. Бомбардировщик упал неподалеку от переднего края на территории, занятой противником. Рязанов наблюдал за боем с земли, невольно пытаясь руководить действиями пилота, хотя и понимал, что тот его не слышит. Тогда и потом утверждалась мысль: надо сделать так, чтобы слышал! Рязанов в своем докладе Астахову рекомендовал наградить Банченкова. Летчик был награжден. Но не успел получить награду. Банченков погиб через несколько дней при перебазировании.

К 5 августа противник вышел уже ко второй линии УРа, расстреливая прямой наводкой зенитной артиллерии наши бетонные доты. После выхода 8 августа частей 299-й пд к району Совки ряд немецких генералов, включая начальника Генштаба сухопутных войск Ф. Гальдера, полагали, что Киев взят. Бои шли уже на Байковом кладбище. «При подходе противника к Киеву приходилось делать по 7-9 вылетов в день, т. к. с ходу была занята станция Жуляны и немцы ворвались на Соломенку», – писал в автобиографии М. Забненков. Но наше командование направило на угрожаемое направление резервы, а из действующих на этом направлении частей и соединений сформировало 37-ю армию во главе с генералом A.A. Власовым, затем вписавшим очень мрачную страницу в историю страны. Наша авиация бомбила и штурмовала неприятеля. Артиллерия также подавлялась авиацией [4]. Усилия летчиков были значимыми. Кстати, Рязанов и Власов были ровесниками и земляками. Но по-разному сложились их судьбы.

В ночь на 7 августа на направление главного удара наступавших на Киев немецких войск перебросили 5-ю воздушно-десантную бригаду полковника А.И. Родимцева, последний крупный резерв ЮЗФ. Десантники, построившись на Крещатике, двинулись в Голосеевский лес, заняли оборону, и не пропустили немцев. Поздним вечером 8 августа перешли в дерзкую контратаку и выбили противника из Голосеевского леса. Проведённая бригадой контратака на какое-то время стабилизировала положение. Десантники не имели боевого опыта и тяжёлого оружия, но пылал в них высокий боевой дух. В 1941-м у нас действовал устав, по которому штыковой бой применялся против пулеметов. Только в 42-м устав изменили. Об атаке бригады Родимцева вспоминает ее участник политрук А.П. Шапошников, – он воевал уже более месяца: «Эти авиаторы шли по лесу, как на параде – прямо вдоль дороги на Одессу, плотным строем, с винтовками наперевес. Они шли, чуть ли не чеканя шаг, в полный рост. На стрельбу немцев совершенно не обращали внимания, и поэтому их сильно косило, потому как у дороги лес был реже…». Немцы же бросились в бегство, полагая, что большевики бросили в бой летчиков, у десантников была летная форма. 10 августа новый сильный удар по бригаде Родимцева. Десантники вновь стоят насмерть. К концу дня в бригаде осталось 375 человек… «Полковник Родимцев не знал усталости. Он был там, где требовала обстановка. Он был там, где создавались трудности…», – написано в представлении Родимцева к ордену Красного Знамени. Рязанов был дружен с Родимцевым, бывшим его слушателем в Монино. Рязанов раньше полтора года летал под Оренбургом, откуда был родом Родимцев. Потом они сражались рядом под Харьковом, под Курском, освобождали Знаменку, стояли на Сандомирском плацдарме, помогали восставшей Праге. Рязанов дружил и с генералом Жадовым, командующим 5 гв. Армией, в которую входил корпус Родимцева и с которой часто работал корпус Рязанова. У меня сейчас в руках фотография А. С. Жадова, подарок Рязанову, на обороте которой написано: «В память боевой и личной дружбы и самых славных воспоминаний. А. Жадов. 12.3.44». В сорок пятом вторые свои Золотые Звезды Рязанов и Родимцев получили одним указом. И раньше в наградных списках их фамилии стояли рядом. Например, в 1943-м, в списке о награждении орденом Суворова. И после войны, по рассказам мамы, они крепко дружили.

О боях тех дней вспоминал Архипенко: «…Скорее всего, удалось мне это за счет мгновенно принятого правильного решения, выполненного спокойно при хорошей технике пилотирования. Считаю, это природный дар, т.к. до сих пор в сложной обстановке порой принимаю решения мгновенно и чаще именно такие решения ведут к успеху. …Я открыл счет сбитых мною самолетов противника. Из трех наших самолетов был исправен только мой, а у других двух не стопорился дутик. В силу этого мне приходилось одному сопровождать девятки бомбардировщиков СБ в район Кременчуга, где они бомбили переправы через Днепр. Сколько было потеряно наших самолетов СБ, главным образом от огня немецкой зенитной артиллерии, вспомнить страшно. Ведь летали они днем, в плотных строях, на высоте 1500 м, легко загорались…».

Только 4 августа 15-я сад, куда входили 28-й иап и 66-й шап, выполнила перед фронтом КиУРа 61 самолетовылет и сбросила на врага 1600 кг бомб [4]. Противник не оставался в долгу. Контрудар по группировке противника 5-го августа нанесли части КиУРа. Но наземные офицеры люфтваффе срочно вызвали по радио «юнкерсы» и «хейнкели», те прорвались через небольшие заслоны «ястребков» и сбросили сотни бомб на советские войска. Наши части понесли от налетов серьезные потери в технике и личном составе. Среди получивших ранения были комиссар КиУРа Евдокимов, начальник артиллерии генерал Степанов [4]. Всего в течение 4–10 августа наша авиация выполняла по 250–300 вылетов в сутки и, конечно, помогла отражению штурма города.

В этот тяжелый период обороны активно работали авиаторы 16, 17, 36 и 62-й авиадивизий. С самолетов ТБ-3 из 14-го тбап несколько раз выбрасывались тактические десанты для подрывных действий во вражеском тылу во взаимодействии с партизанскими отрядами. Но гораздо чаще ТБ-3 применялись как ночные бомбардировщики, содействуя оборонявшим Киев войскам. Всего в течение 4–10 августа наша авиация выполняла по 250–300 вылетов в сутки (большинство на киевском направлении) и, конечно, помогла отражению штурма города.

Второй штурм города, в ходе которого обе стороны понесли тяжелые потери, удалось отбить. Наши части не раз успешно переходили в контратаки. Немцы захватили в Жулянах ценное авиационное имущество. Ополченцы с бронепоезда «Литер А» ночью прорвались на станцию, прицепили 10 стоявших вагонов и вывезли их к своим. В вагонах находились авиамоторы и разобранные самолеты. К 10 августа Красная Армия южнее Киева смогла частично восстановить положение, имевшееся к концу июля. Вернули населенные пункты Тарасовка, Чабаны, Пирогово и отбили ряд дотов КиУРа. Фронтальным ударом город взять не удалось. Неприятель временно перешел к обороне.

Усиленная и пополненная 26-я армия генерала Ф.Я. Костенко неожиданно для противника 7 августа продвинулись на 25–30 км и заняла г. Богуслав. Отошедшие ранее за Днепр части вновь переправились на правый берег и расширили плацдарм у Триполья. Немецкие подвижные соединения были разбросаны на большом расстоянии. Пришлось послать в бой пекарей, ветеринаров, военнослужащих разных вспомогательных подразделений. Значительную роль в дальнейших событиях сыграла немецкая авиация. Противник перебросил на автомашинах и тягачах легкую и тяжелую зенитную артиллерию, ранее оборонявшую подступы к белоцерковскому аэродромному узлу. А штаб 5-го авиакорпуса принял решение поднять в воздух все исправные самолеты для уничтожения прорвавшихся танков и кавалерии русских.

Уже в середине дня 7 августа бомбардировщики, пикировщики, истребители, действуя по одному, парами или звеньями, несмотря на плохие погодные условия, дождь и сильную облачность, бомбили и штурмовали советские войска с малых высот. Посадки выполнялись только для дозаправки горючего и загрузки бомб. Разведсводки штаба ВВС КА отмечали интенсивные действия «юнкерсов» на поле боя. Неприятельские самолеты бомбили и обстреливали опушки леса, рощи, стремясь поразить скопления наших войск. Они размыкали строй, атаковали одиночными экипажами и сбрасывали в каждом заходе одну-две бомбы, после чего снижались до 5–25 м и применяли бортовые пулеметы. Немецкая авиация нарушила управление войсками подвижной группы, и это крайне негативно сказалось на результатах ее действий.

Действия советской авиации планировалось массировать на участке армии генерала Ф.Я. Костенко утром 7 августа. Накануне для пополнения фронтовой авиации прибыли с Дальнего Востока 55-й бап (на СБ) и из Ростова 89-й иап (на ЛаГГ-3). От истребителей группы Т.Т. Хрюкина (44-я и 64-я иад) наземное командование потребовало надежно прикрыть сосредоточение войск ударной группы (кавалерии и танков), но, к сожалению, осуществить задуманное не удалось. В своем докладе генералу Астахову полковник Рязанов отмечал, что с перебоями работала связь между авиационными и общевойсковыми штабами, вылеты самолетов не были согласованы по времени и месту с действиями наземных войск. А многие авиационные части оказались серьезно ослаблены предыдущими непрерывными сражениями.

Под натиском наступающего неприятеля 88-й и 249-й иап (оба из 44-й иад) 2 августа перебазировались на левый берег Днепра. Теперь они находились на открытой степной местности, самолеты было трудно скрыть от взора неприятельских разведчиков, и те быстро их засекли. Неоднократно «мессершмитты» атаковали «ястребки» возле их аэродромов. Это приводило к излишним потерям при взлетах и посадках. Обобщая опыт и проверяя боеготовность частей ВВС, Рязанов видел разбой немецких истребителей, и рекомендовал перебазировать полки или прикрывать взлеты и посадки своих самолетов.

Железнодорожный мост через Днепр у Канева прикрывали летчики 88-го иап. 13 августа погиб мл. лейтенант И.И. Новиков, первым в полку таранивший Ju88. Тогда, 23 июля «юнкерс» попытался уклониться от Новикова левым боевым разворотом с резким набором высоты. Но Новиков ударил в левую плоскость рядом с мотором. Кромка плоскости истребителя на секунду замерла на сбрасываемой части фонаря кабины Ju88. Оба самолета как бы вклинились друг в друга. Бортстрелок и радист покинули Ju88 с парашютами. Удивительно, что оба пилота посадили свои машины. На И-16 Новикова погнуты лопасти винта, машину стало сильно трясти. Летчик не покинул И-16, а перевел самолет в планирование и посадил его на площадке в районе Смелы [4]. «Счастье нельзя отделить от войны, так как сама война составляет часть жизни», – Б. Лиддел Гарт.

На следующий день не вернулись из 58-го вылета мл. лейтенант В.Г. Липатов и из 48-го вылета мл. лейтенант В.Ф. Деменок. Он вылетал на задания не только на И-16, но и на УТ-1, проводя разведку на предельно малых высотах. 14.07 на самолет Деменка напали 8 Ме-109. Наш пилот сбил один Ме-109, остальных обратил в бегство. Раненый в ногу, сел на своей территории. Рязанов не раз пользовался полученными им данными. В книге «Долетим до Одера» Г.А. Пшеняника, начальника штаба 88-го иап, отмечено, что схватка в районе Канева 14 августа, когда погибли В.Г. Липатов и В.Ф. Деменок, завершилась уничтожением восьми неприятельских самолетов, одного из них – тараном. Липатов дрался тогда с четырьмя Ме-109. Их представляли к званию Героя, дали орден Ленина.

В документах 28-го иап отмечалось, что 7 августа в упорном бою мл. лейтенант А.К. Рязанов (как и его однофамилец Василий Георгиевич, будущий дважды ГСС) поджег немецкий самолет, а через два дня комэск капитан В.В. Боловленков в одном вылете сбил два Bf109. Столько же сбил и его однополчанин лейтенант А.П. Подпрятов, однако и его собственный МиГ-3 вспыхнул. Летчик приземлился на парашюте в районе Соломенки на руки наблюдавших бой киевлян, начавших качать героя. Лейтенанты В. Чесноков и А. Соболев пали смертью храбрых. Чесноков погиб в истребителе, а Соболев покинул подбитую машину, но был расстрелян врагом при спуске на парашюте. Рязанов отражал эти бои в своих докладах, как и то, что 17 августа звено 43-го иап в составе лейтенанта А.Н. Мукомолова, мл. лейтенантов С.Д. Зайцева и Б.А. Борисова атаковали 15 Bf 109. Советские летчики вступили в бой, сбив два вражеских самолета, сами потерь не понесли. 26 августа летчики М.А. Малахов и Н.Ф. Тучинский вступили в схватку с двадцатью вражескими истребителями. Советские летчики атакой в лоб сбили два Bf 109. Остальные гитлеровские самолеты уклонились от боя. Такие примеры не раз встречались в докладах Рязанова, и он приводил их с гордостью за мастерство и смелость наших авиаторов.

В командование авиацией 5-й армии 10.08 вступил полковник Н.С. Скрипко. Он в своих воспоминаниях описывал, как они шли через Днепр под осуждающими взглядами жителей. Как он и генерал Потапов ждали, пока не сгорит и не рухнет подожженный мост. Части 5-й армии начали движение на Чернобыль, к переправам через Припять. Скрипко писал, что в 62-й бад осталось только 27 Су-2 и 2 СБ. Эти силы временами удачно работали по земле, но не могли дать отпор противнику в воздухе. Но по сравнению с июлем наши суточные потери снизились почти в три раза. Активные действия 5-й армии и ее ВВС привели к смене стратегии «Барбароссы». Приостановив наступление на Киев, Гитлер 21 августа приказал: «Нашей целью является не оттеснение советской 5-й армии за Днепр частным наступлением 6-й армии, а уничтожение противника, прежде чем он отойдет на рубеж Десна – Конотоп – Сула». Планы группами армий «Юг» и «Центр» уничтожить главные силы ЮЗФ, к несчастью, вскоре осуществились.

Войска 5-й армии почти полтора месяца в Коростенском укрепрайоне отвлекали часть немецкой группировки от Киева [4]. 5-я армия часто переходила в контратаки, угрожая левому флангу группы армий «Юг». Генерал Потапов характеризовал действия армии как «наступательная оборона». Помогали и ограниченные силы авиации. Рязанов поручил майору Левенберг ознакомиться с боевой работой 94 бап, и майор доложил, что 94-й бап наносит большой урон противнику. Майор Левенберг летал с 1933 года, классный бомбардировщик. Авиация часто доставала немцев там, где не было советских войск, в прорыве, когда танкисты и мотоциклисты неслись по пыльным дорогам Украины, встречая только гарнизоны и охраняющих мосты бойцов НКВД. Например, в прорыве от Бердичева до встречи с 2-м мехкорпусом к северу от Умани, на 11 тд Крювеля влияли только самолеты поредевших авиадивизий ЮЗФ. Авиадивизии перенаправлялись на цели, отстоящие от предыдущих на сотни километров. Полное господство в воздухе не было завоевано немецкой стороной. С 1 по 10 августа налеты наших летчиков еще более усилились. Всего за десять дней на аэродромах противника было уничтожено 172 вражеских самолета. В связи с большими потерями, 1 августа 226-й и 227-й сведены в 52-й ббап полковника Турыкина. Часть личного состава убыла в тыл.

5-я армия ЮЗФ под натиском второй ударной группировки 6-й немецкой армии оставила юго-западный и южный секторы Коростенского укрепрайона. Но к 7 августа, закрепившись вдоль железной дороги Коростень – Киев, она остановила врага. Активные действия и упорное сопротивление 5-й армии в июле-августе сыграли важную роль в обороне Киева. Ее войска почти на полтора месяца сковали на своем участке фронта не менее 10 немецких дивизий. Прочность положения 5-й армии и ее активные действия заставили немецкое командование принять 10 августа решение о прекращении штурма. Были серьезные опасения о судьбе 6-й армии. Авиация 5-й армии наносила удары по наступающим соединениям врага. Полковник Рязанов докладывал генералу Астахову, что в боях под Киевом успешно сражались летчики 62-й бад ГСС полковника Смирнова и 36-й иад, которой командовал ГСС полковник Зеленцов. Полковник В.В. Смирнов в сентябре 41-го не получил приказ на выход из кольца. Под свою ответственность поднял самолеты. Сам выходил со штабом, при выходе из окружения, при прорыве второго кольца был ранен, его вынес адъютант. Погиб он 27.07.43 на Курской дуге, когда командовал уже штурмовой дивизией, и вел своих летчиков на прорыв обороны под Орлом.

Однажды согласованными действиями летчиков, артиллеристов, танкистов и пехотинцев удалось отбить атаку противника и нанести ему большие потери. При этом экипаж ст. сержанта Гусейнова из 7-й ораэ корректировал огонь наших дальнобойных орудий, а эскадрилья ст. лейтенанта Горина из 94-го бап добилась прямых попаданий в машины с горючим и боеприпасами. Левенберг докладывал об этом Рязанову, а тот – Астахову. У майора Левенберг, когда он был инспектором ВВС ЮЗФ, было 8 боевых вылетов. Были они и у полковника Рязанова. Опыт боевых действий и элементы военной хитрости надо изучать и в этих действиях. Все же силы на земле и в воздухе были неравными, и постепенно противнику удалось оттеснить советские войска на северо-восток на 20–35 км.

Фронты отходящих 5-й и 6-й армий лоскутами огибали вбитый в оборону войск ЮЗФ клин. Отход 5-й армии на Коростень и 6-й армии на Бердичев под нажимом противника на стыке двух армий шел в расходящихся направлениях. К 8 августа в окружение попали 6-я и 12-я армии, был образован, а затем ликвидирован Уманский котел. Противником было захвачено 103 тыс. пленных, включая обоих командармов, 4 комкоров и 11 комдивов. В боях погибли 2 командира корпуса и 6 командиров дивизий.

Вечером 19 августа была получена директива штаба ЮЗФ на отвод войск 5-й армии за Днепр. Вражеская авиация господствовала в воздухе. Для прикрытия районов переправ Потапов привлек 9 И-16 из 92-го иап, которые днем барражировали в воздухе. Люфтваффе не смогли серьезно помешать маневру наших войск.

В обширном докладе командующего ВВС ЮЗФ командующему ВВС КА от 21 августа говорилось: «За исключением первых трех дней войны, части Военно-Воздушных сил фронта в боевых действиях были достаточно активны, летали много и боевые задачи выполняли хорошо». Экипажи Do17 и He111 выявили слабое место в обороне – стык 27-го отдельного ск с частями 22-го мк 5-й армии. Если бы 27-й ск подчинили генералу М.И. Потапову, удалось бы избежать очень тяжелых последствий. Поредевшие в непрерывных боях соединения 5-й армии отходили по переправам через Десну на юг. 29 августа КП командующего ВВС армии перенесли на аэродром Веркиевка, расположенный в 50 километрах юго-восточнее Чернигова. Здесь Рязанов и другие офицеры встретились с командующим войсками ЮЗФ М.П. Кирпоносом, который был родом из этого села.

Скрипко в своих воспоминаниях писал, что развитие обстановки не вызывало оптимизма. Штабам трудно было организовать боевую работу на новых местах. В конце августа в 74-м шап осталось всего три Ил-2 и 19 летчиков, хотя он недавно получил 8 машин. Много Илов было разбито на вынужденных посадках и из-за потери ориентировки авиаторами [5]. Это потом, уже при участии и Рязанова, недостатки устранялись. А в 41-42-м годах потери у штурмовиков были очень большими. Рязанов докладывал Астахову, что в эти дни отмечались случаи невыполнения задания из-за отказа матчасти, а 30 августа самолет лейтенанта В.Г. Сливы сорвался в штопор, летчик не смог вывести машину, и она разбилась. Рязанов отмечал, что в августовских боях особенно отличились авиаторы 43-го иап капитан А.Ф. Зинкин, лейтенант А.Н. Мукомолов, лейтенанты Ч.К. Бенделиани, В.И. Шишкин и С.Ф. Зайцев. Его однофамильцу Д.А. Зайцеву из 2-го иап в эти дни первому среди летчиков, защищавших Киев, вручили «Золотую Звезду» Героя Советского Союза.

Успехи той или другой стороны определялись, прежде всего, смелостью, ясностью, дальновидностью, прозорливостью командирских решений. Например, отказ немцев от форсированного наступления на Киев и поворот танковых группировок с брянского направления на юг привели вскоре к оглушительному поражению наших войск в киевском котле. Но смелость решений должна быть подготовлена, она обязана покоиться на прочном фундаменте опыта, раздумий, учебы. На этой почве надо спокойно и мужественно противостоять и растущему хаосу среды, и действиям противника.

Спустя год с небольшим на счету лейтенанта Г. Графа будет 202 победы и его наградят всеми высшими на тот период наградами Рейха. В начале августа 41-го он прибыл на киевское направление. Позже он вспоминал, как утром 5 августа германская разведка сообщила, что на один из советских аэродромов на восточном берегу Днепра должен прибыть маршал С.К. Тимошенко. Штаб 5-го авиакорпуса выделил группу пикировщиков для немедленного удара по аэродрому и штабу Юго-Западного фронта в Броварах. Едва немецкая группа перелетела Днепр, как ее атаковали И-16. «Мессершмитты» немедленно вступили в бой. Удача сопутствовала Графу, которому удалось сбить одну из «рат». Судя по советским данным, упавший севернее Троещины истребитель принадлежал 255-му иап. Маршал Тимошенко не пострадал.

Но работала и наша разведка. Так, 28 августа группы I и III/JG3 получили приказ перебазироваться из Белой Церкви в Умань, чтобы обеспечить безопасность Гитлера и Муссолини, решивших на транспортных самолетах посетить наступающие победоносные войска группы армий «Юг». Фюрер и дуче не задержались в Умани, быстро покинув Восточный фронт. Вечером 29 августа истребители двух групп вернулись в Белую Церковь, готовясь вести бой в районе Киева. А следующим утром над летным полем появились «сушки». Из отчета генерал-квартирмейстера люфтваффе следовало, что несколько авиабомб разрушили ремонтную базу вместе с находившимися там машинами. Десять Bf109F сгорели на аэродроме.

Н. Бердяев в своей «Философии неравенства. Письмо одиннадцатое. О войне» писал: «Жизнь в этом мире есть борьба. Борьба дитя греховного раздора, она происходит от неполноты. Но через борьбу преодолевается этот раздор и происходит восполнение жизни. Война одна из благородных, хотя и ужасных форм борьбы. Война антиномична по своей природе, она есть осуществленное противоречие. Во имя жизни ведется война и служит она полноте жизни… Война говорит о трагизме жизни в этом мире, о невозможности в нём окончательного устроения, спокойствия и бесконечного благоденствия и благополучия…».