Текст книги "Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 1"

Автор книги: Василий Рязанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Командир должен командовать, принимать решения. Нет взаимной заменяемости. Генерал может быть солдатом. Это проще. Не надо думать, анализировать, сопоставлять, решать. Маршал Ворошилов водил солдат в атаку под Ленинградом, сам Потапов вскоре будет ранен в бою и попадет в плен, генерал Полбин, командир пикирующих Пе-2, погибнет в боевом вылете в Германии. Таких примеров много. Но это все-таки должны делать пехотинцы, летчики, они не смогут руководить войсками, не обучены этому. Генералы, рискуя и проявляя мужество в бою, ослабляют при этом свои войска. Нелегкой и важной работе предпочитают мгновенный отчаянный порыв.

У Василия Георгиевича были опыт, силы, знания. Но армия – механизм громоздкий, воли одного человека недостаточно для ее разворота. И Рязанов, выполнив приказ любой ценой, вспоминал наших солдат, гибнущих в кольце врагов, остро ощущал свое бессилие и беспомощность, и думал, как изменить ситуацию.

Киев являлся одной из главных целей вермахта по плану «Барбаросса». В начале июля Кирпонос потребовал соединениями 5-й армии занять Коростенский, а 6-й армии – Новоград-Волынский укрепрайоны. Сталин направил Хрущеву телеграмму: «Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра. Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров». Хрущев очень переживал, – он писал об этом в воспоминаниях, обвиняя в ложных донесениях министра внутренних дел Сергиенко.

По немецким войскам, прорвавшимся в районе Новоград-Волынский – Житомир – Бердичев, командиры ЮЗФ ударили силами 5-й и 6-й армий, отсекли передовые части 48-го и 3-го мехкорпусов вермахта. На время проведения операции все авиадивизии вывели из управления общевойсковых армий и непосредственно подчинили генералу Астахову. По его приказу главные бомбовые удары на северном фланге наносили 18-я тбад и 62-я бад. За 10 и 11 июля советские ВВС выполнили 614 самолетовылетов, а неприятель – около 550. 5-я армия на широком фронте потеснила части 17-го и 51-го армейских корпусов, перехватив Киевское шоссе. Горючим снабжали «юнкерсы». Советская авиация разрушила мост через Тетерев, разбила дивизион тяжелых орудий, уничтожила несколько автоколонн. Но решающего успеха контрудар наших наземных и воздушных сил не принес. Начались перебои с поставками горючего и боеприпасов. Трудности были и у люфтваффе. Сильные дожди в начале июля превратили грунтовые дороги в болота. Наши войска сражались самоотверженно, и у противника были большие потери истребителей. Но плохо организовали согласование с действиями наземных войск. Командиры полков и эскадрилий не успели изучить характер целей. Только 10 июля ВВС фронта потеряли 30 самолетов, а 11 июля – еще 18. Школа для Рязанова и других командиров оказалась нелегкой. Но уроки извлекались, делались выводы, чтобы двигаться дальше.

Командующий ВВС ЮЗФ уделял большое внимание воздушной разведке. Экипажи 316-го орап В.В. Степичева постоянно следили за перемещениями крупных групп танков противника. На вооружении части имелись самолеты Як-4. С высокой скоростью, они могли уйти от перехвата «мессерами». Но таких исправных машин оставалось всего две (плюс еще два боеготовых Як-2) [4]. Фотоотделов и специалистов фотографов не существовало. Поэтому получение подробных данных не удавалось организовать. Потом уже Рязанов, наученный горьким опытом, будет, вспоминая опыт школы спецслужб, всячески развивать фотодело, и помогать специалистам-фотографам. Не выходило эффективно организовать управление авиацией на поле боя и взаимодействие авиации с наземными войсками. Этот урок на будущее Василий Георгиевич тоже хорошо усвоил.

В середине июля в дивизиях ВВС ЮЗФ находилось много «безлошадных» экипажей. Перед Рязановым стояла задача поддерживать боевую работу при сократившемся количестве исправных машин и многообразии стоявших перед авиацией задач. Это удалось сделать 62-й бад (в нее входили 52-й, 94-й, 226-й и 227-й бап) [4]. 9 июля дивизия успешно бомбила мотомеханизированные части противника. У нас вышли из строя два Су-2 и один СБ. Две машины из них восстановили. Но в боях, начавшихся на следующий день, противник смог нанести значительный урон: при 20 самолетовылетах не вернулись на базы 6 СУ-2, а при вражеском налете на аэродромы сгорело 4 самолета и еще 5 получили повреждения. В сверкающем июльском небе почти незаметно для наблюдавших с земли вспыхивали и сгорали наши машины, – только дым стелился вслед. Те из пилотов, кто не был в кожаных одеждах (а они оказывались дефицитными), не успевали выпрыгнуть с парашютом, сгорая живьем. В дыму исчезали военлеты, выпускники аэроклубов и училищ, растворяясь в излюбленной ими воздушной стихии. Но если бы не дрались наши бойцы так отчаянно, зачастую в проигрышной ситуации, не сражались бы на «ишаках» и СБ с мессершмиттами, все сложилось бы иначе.

Местоблюститель патриаршего престола (а с 1943 года патриарх) митрополит Сергий (Страгородский) в своем послании от 10 июля 1941 года писал: «Мы говорим не просто Родина, но Мать-Родина, и как много глубокого смысла в этом сочетании двух самых дорогих для человека слов! Русский человек бесконечно привязан к своему Отечеству, которое для него дороже всех стран мира. Когда Родина в опасности, тогда особенно разгорается в сердце русского человека эта любовь».

В условиях постоянного барражирования в воздухе немецкой истребительной авиации и интенсивного огня зенитной артиллерии экипажи 62-й бад с 11 по 15 июля выполнили 283 вылета, имея в среднем 17 исправных машин. В сутки каждая «сушка» (Су-2), «пешка» (Пе-2), «катюша» (СБ) совершали не менее трех вылетов.

Восточнее Житомира товарищи по звену лейтенанта В. Хайдемайера из 2-го отряда группы I/JG53 слышали по радио его возглас: «В меня попали пушечные очереди», – а затем они наблюдали, как Bf 109F № 9543 почти вертикально врезался в землю. Рязанов видел этот бой. Немецкого лейтенанта поразил огонь Як-1 – нового советского пушечного истребителя лейтенанта С. Смирнова. При пятом боевом вылете западнее Бердичева пропал без вести опытный немецкий лейтенант X. Риба, сбивавший наши тихоходные СБ, а адъютант группы лейтенант В. Тонне получил ранение в бою с советским истребителем. Люфтваффе в боях западнее Киева потеряли 10 и 11 июля 18 самолетов [4].

Но всего 18 исправных самолетов осталось к 11 июля и в 33-м сбап. Их свели в две эскадрильи – капитанов Рассказова и Шабашева. Хотя наших летчиков и называли сталинскими соколами, но сражались они достойнее хищных птиц. Да и в других масштабах драки самолетов больше напоминали стаи мух или комаров, чем птиц. Молниями в небе проносились ревущие машины, поражая противника. В начале июля под Белой Церквью ст. лейтенант Мишин на Пе-2 таранил Ju 88, при этом погиб. В августе, отбиваясь от пары Bf 109, экипаж Пе-2 ст. лейтенанта Корочкина развернулся в лобовую атаку. Ни наш, ни немец не отвернули. Это видел Рязанов. В мае 42-го года 33-й сбап майора Рассказова вошел под командование Рязанова. Василий Георгиевич уже втянулся в военную колею, в нехитрый фронтовой быт, почти привык к неприятным новостям. Только сообщения о гибели пилотов не воспринимал спокойно.

Многие немецкие авиаторы со сбитых за линией фронта самолетов возвращались в строй. Кому-то не повезло. Так, вместе с четырьмя другими экипажами отряда 5/KG51, его командир капитан Г. фон Веншовски 10 июля бомбил железную дорогу Житомир – Казатин. Открыли огонь зенитки: один снаряд разрушил левый мотор, второй разорвался в фюзеляже. Поврежденный Ju88A-5 сел на вынужденную посадку севернее Казатина. При приближении красноармейцев, немецкие авиаторы заняли круговую оборону. В перестрелке погиб радист, штурман был ранен, немцы сдались в плен [4].

Я после университета служил два года лейтенантом в зенитно-ракетных войсках, на комплексе С-75. Но пришлось пострелять и из пулемета ДШК – Дягтерева-Шпагина крупнокалиберного. Командиром пулеметного взвода ездил на полигон. На полигоне стреляли по конусу, который тащил самолет. Попасть даже в такую не маневрирующую мишень очень сложно. Руководители стрельб больше всего опасались того, что вместо конуса попадут в самолет-буксировщик. Его защищали стальными листами. Видимо, такие случаи были. И Рудель в книге «Пилот штуки» писал: «Попадание зенитки – чаще всего случайность». Вероятно, военные победы зенитчиков были связаны с высокой плотностью огня, а, может, и с большим их желанием поразить врага.

10 июля командующим ВВС Юго-Западного направления назначили генерала Федора Яковлевича Фалалеева. До этого он был командующим ВВС 6-й армии и зам. командующего ВВС ЮЗФ [4]. Через год Фалалеев стал начальником штаба ВВС и маршалом авиации. Прибыв в Полтаву, он создал небольшой штаб [4]. Чуть позже они хорошо сотрудничали с Рязановым.

В тот же день 10 июля в тыл отправили 8 авиаполков и управление 14-й авиадивизии. Другую часть «безлошадных» авиаторов отвели в запасные авиаполки и учебные центры. Утраты обоюдны, действие равно противодействию. Генерал Гальдер докладывал главкому сухопутных войск фон Браухичу, что надо, наконец, окружить и разгромить 5-ю русскую армию, мешающую нашему продвижению.

Василий Георгиевич, в дополнение ко всем своим школам, учился у немцев связи, оперативности, оповещению, «свободной охоте», всему, что было бы полезно. Особенно четкость радиосвязи, пеленгация противником наших раций впечатлили полковника. Он «мотал на ус» все новое для него и для нашей авиационной военной тактики, и затем пытался ответить врагу. У Рязанова победных реляций пока немного. Но копилка полнится, счет победам и поражениям ведется. Полковник Рязанов уже знает, на опыте жестоких боев, а не учений, как бороться с врагом, что они любят и не любят, что знают, чего боятся, к чему привыкли, а что их раздражает, нервирует. Он понимает, как их встречать, какие им готовить сюрпризы. Ему и поручают заняться обобщающими выводами, дать рекомендации, искать пути к победе. Когда речь идет о жизни и смерти, многое становится неважным. Остаются ценности, близкие к вечным. В физике такие долгоживущие величины называют интегралами движения, инвариантами. Аналоги есть, видимо, и в мире душевном, моральном. Самоотверженные действия ВВС Красной Армии летом 41-го внесли свою весомую лепту в сдерживание противника, срыв его планов.

Василий Георгиевич, может быть, ученый застенками, другими обидами, которые он воспринимал уже не то чтобы спокойно, но почти равнодушно и объективно, не так, как робот, а все-таки, по-человечески. Заместитель командующего во многом определяет решения самого командующего. Концептуальные, принципиальные вопросы, конечно, обсуждались, дискутировались, но заканчивались победой того, кто их выносил, выболел, выстрадал, отболел душой, отстрадал, глядя на гибель друзей, на неоправданные, вроде-бы, потери. Таким чаще был заместитель командующего, сам при этом оставаясь в тени. Он вспоминал все, чему учился, чему учил, сопоставлял свои наблюдения с мнениями других, анализировал события и их обобщения, используя немалый свой опыт, делал выводы, делился ими с коллегами.

5-я армия сковала значительные силы противника, осуществив несколько фланговых контрударов на левом крыле группы армий «Юг». 14-я и 62-я авиадивизии наносили удары по врагу, громили его подходившие резервы, способствуя действиям 5-й армии. Наши командиры переоценивали силы, прорвавшиеся на киевском направлении, и недооценивали угрозы дальнейшего наступления противника на юг. События развивались динамично, закручивая интригу, опасную для нас, напряжение нарастало. Летчики сражались в полную силу, не жалея себя. Но уже не хватало боевых машин. Через несколько месяцев встанет проблема нехватки пилотов.

На наших общевойсковых КП отсутствовали авиапредставители. Оперативность передачи и обработки заявок была невысокой. От момента принятия решения до подъема самолетов в воздух проходили почти сутки. В это время наземная ситуация значительно изменялась. Экипажи, боясь поразить свои позиции, выбирали цели в глубине вражеской обороны. Командиры с трудом управляли подчиненными в воздухе, из-за недостатка бортовых радиостанций и неумения использовать их в полете. В документах того времени отмечались самоотверженность летчиков, их желание любой ценой выполнить задачу. Политрук П.С. Битюцкий из 66-го шап 28 июля не вернулся из неравного боя с «мессерами», уничтожив два из шести атакующих его самолетов противника. Его считали погибшим, а он на четвертые сутки прибыл в часть. Но 13.08.41 г. его «бис» не прилетел с боевого задания. Тогда он сразился с тремя Ме-109, один из них летчик сбил, еще одного таранил. Сам погиб при таране. 05.11.42 г., когда 66-й шап входил в 1-й шак Рязанова, Битюцкому присвоили звание ГСС посмертно. А 66-й шап за отличия в обороне Киева получил наименование Киевский в мае 1943 года. 28 июля отличился мл. лейтенант М.Т. Забненков. Раненный при налете германской авиации 22 июня, он через несколько дней буквально сбежал из госпиталя и вернулся в строй. После успешного выполнения 50 боевых вылетов летчика наградили орденом Красного Знамени. Забненков еще будет служить под началом Рязанова. Еще не раз продемонстрирует стойкость, мужество. С ним произойдут невероятные события.

Летчики 66-го шап нанесли неприятелю немалый урон. Наши бойцы полностью реализовывали возможности устаревших самолетов. Или с бреющего полета, а в других случаях с пикирования, они пулеметным огнем и мелкими бомбами поражали живую силу противника. Если Рязанов инструктировал вылетающих летчиков, он учил действовать именно так. Потери неприятеля, – по отдельным трофейным документам, – были значительными. Так, в одной из зенитных рот 13-й танковой дивизии в строю осталось лишь 30 солдат и офицеров из 220. Основной урон был вызван действиями авиации.

Рос боевой опыт, и атаки неприятельских авиабаз выполнялись все чаще. Велись разведка белоцерковского аэроузла и атаки на него. Действовали ВВС 5-й армии. Налеты 26 июля планировал Рязанов. Уже 25 июля «чайки» сбили «мессер» в этом районе, а при штурмовке уничтожили огнем реактивных снарядов восемь Ju88, стоящих на аэродроме Фурсы. А 26 июля аэроузел (аэродромы Городище, Узин, Фурсы) подвергся ударам нашей авиации. Пожар охватил многие постройки. Уничтожили до 60 самолетов разных типов. Бомбы попарно лежали на летном поле для удобства их дальнейшего использования под «юнкерсами» и «мессершмиттами», – при попадании осколков они детонировали [4]. При атаках аэродромов неприятеля потери понесли и части 62-й бад. Особенно пострадало подразделение старшего лейтенанта Кривова из 227-го бап – зенитки и истребители сбили четыре Су-2, включая ведущего, а одна «сушка» совершила вынужденную посадку. В 224-м бап вечером 25 июля не вернулось домой пять СБ. При налетах на аэродром Фурсы авиаторов 20-го и 91-го иап 26 июля четыре «чайки» (ведущий Герой Советского Союза В. М. Курочкин) прикрывали шесть таких же машин с мелкими осколочными бомбами, ведомых ст. лейтенантом Г. Р. Павловым. После сброса бомб советские летчики насчитали на земле шесть сожженных вражеских самолетов, и, кроме того, им удалось подбить в районе аэродрома один Hs 126 и два Bf109. Не избежали потерь и наши: один И-153 стал жертвой зенитного огня, а три из четырех истребителей прикрытия были сбиты поднявшимися на перехват «мессершмиттами» из II/JG3; ведущий комэск капитан Курочкин, отличившийся и ставший Героем Советского Союза в период конфликта с Финляндией, 26 июля 1941 г. из вылета не вернулся.

Включилась в боевую работу 7-я ораэ. Полученные данные помогли генералу М.И Потапову понять намерения противника. Среди лучших воздушных разведчиков был экипаж ст. лейтенантов летчика К.Б. Радченко и летнаба М.М. Лобачева. 20 июля авиаторы обнаружили с высоты 4000 м скопление транспорта и танков у моста через реку Тетерев, но не смогли определить принадлежности войск. Радченко снизился. Немцы, убежденные, что над их позициями германский самолет, выложили опознавательное полотнище. Радченко обстрелял противника с малой высоты и поджег один автомобиль. Рязанов при разборе этого вылета похвалил летчика за инициативность и сделал замечание за чрезмерный риск.

Исполнявший обязанности начальника ВВС 5-й армии полковник В. Г. Шпагин требовал от комэска 7-й ораэ капитана A. A. Трошина организовать систематическую разведку в интересах объединения. Полученная информация помогла генералу М. И Потапову понять намерения противника, действующего не только против войск 5-й армии, но и атакующего находившуюся северо-восточнее 21-ю армию Западного фронта.

Помощник командира 62-й бад, генерал Г.И. Тхор организовывал боевую работу и сам совершал вылеты. На Пе-2 он с бомбовой нагрузкой вылетел на разведку в район излучины реки Тетерев. Возле деревни Кухари Пе-2 настигли девять Bf 109F. Немцы взяли наш самолет в «клещи», намереваясь принудить летчика совершить посадку в расположении войск вермахта. Используя высокую скорость пикирования Пе-2, проявив мужество и незаурядное летное мастерство, Тхор не только ушел от преследователей, чем спас экипаж, но и сбросил бомбы на позиции германской артиллерии у села Пирожки.

В сентябре генерал Г.И. Тхор попал в окружение в районе города Пирятин. Он, командуя группой офицеров и сержантов тыла ВВС, с боями выводил их из окружения. В неравном бою с превосходящими силами врага он был тяжело ранен и взят в плен. В лагере Хаммельбург генерал возглавил подпольную организацию советских офицеров. В январе 1943 г. генерал Тхор был расстрелян. Приказом Министра обороны СССР генерал Г.И. Тхор навечно зачислен в списки первой эскадрильи 815-го тяжелого бап. За мужество и стойкость, проявленные за время пребывания в плену, так же, как и генерал Д.М. Карбышев, он стал одним из последних Героев Советского Союза лишь в 1991 г.

5-я армия вела напряженную борьбу на главной полосе Коростенского Ура, сковав 6-ю немецкую армию и 1-ю танковую группу. В донесении 5-й армии Военному совету фронта от 16 июля 1941 г. сказано: "Военный совет армии с гордостью докладывает, что 5-я армия, несмотря на серьезность положения, как один человек, верна своему долгу, понимает свою историческую роль в Великой Отечественной войне, и будет биться до последнего бойца за славу, честь и могущество Родины". Рязанов, проезжая через Киев, видел витрины магазинов, заложенные мешками с песком, народных ополченцев.

В срыве вражеского наступления важную роль сыграла и наша авиация. Летчики ежедневно совершали по 4-5 боевых вылетов. Их посылали Рязанов и другие командиры. Уничтожали войска на поле боя и авиацию на аэродромах, били по танковым и моторизованным колоннам на шоссе Житомир-Киев, прикрывали с воздуха Киев, Нежин и Чернигов, мосты через Днепр. Совершили до 5 тыс. самолетовылетов.

При атаках аэродромов неприятеля потери понесли части 62-й бад. Особенно пострадало подразделение старшего лейтенанта Кривова из 227-го бап – зенитки и истребители сбили четыре Су-2, включая бомбардировщик ведущего, а одна «сушка» совершила вынужденную посадку. Наиболее тяжелые потери понес 224-й бап. Вечером 25 июля не вернулось домой пять СБ из него. Вскоре часть вывели из состава 17-й авиадивизии и отправили в тыл на переформирование.

Начальник фотолаборатории 5-го авиакорпуса капитан В. Ригер, 53-летний немецкий офицер, участник Первой мировой войны, отец пятерых детей, решил сам проверить, насколько четкие фотографии можно получить при крутом снижении, и совершил два вылета, заменив бортстрелка в экипаже лейтенанта Хампе. Он на собственном опыте убедился в трудности фотографирования при пикировании, поскольку также не смог четко зафиксировать объективом фотокамеры атакуемые цели. Кроме того, безрезультатными оказались оба вылета пикировщиков: утром 28 июля, когда бомбили склады боеприпасов (по словам Ригера, он не наблюдал ни одного сильного взрыва, хотя подразделение сбросило все бомбы), и вечером 29 июля при атаке железнодорожного моста через Днепр. На обратном пути от Киева самолет сбили советские истребители, что вынудило капитана воспользоваться парашютом. Его взяли в плен.

За активную помощь войскам в отражении наступления противника летчики 62-й бад и 36-й иад получили благодарность от Военного совета ЮЗФ. За период 1 июля – 10 августа 1941 г. ВВС ЮЗФ уничтожили на аэродромах 72 самолета, сами потеряв на аэродромах 44 машины. Командование, умело маневрируя силами авиации, добивалось численного превосходства на важнейших участках фронта, удерживая инициативу в воздухе. Рязанов с 1-го августа в соответствии с приказом Астахова имел дело уже не только с ВВС 5-й армии, которых и осталось то мало, а со всеми частями ВВС ЮЗФ.

Сохранились свидетельства противника, которые дают представление о налетах наших частей. Так, в дневнике погибшего унтер-офицера 36-го танкового полка можно прочитать: «Около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Мы прячемся за танками и видим, как падают бомба за бомбой. Убит один из мотоциклистов нашего взвода – осколок распорол ему спину. Не успели мы продвинуться на несколько сот метров от дороги, как бомбардировщики противника вновь настигают нас. Со всех сторон раздавались взрывы. Затем нас обстреляли русские истребители, а «мессершмиттов» не было видно. Война с русскими будет тяжелой».

Некоторые части и летчики прошли с Рязановым всю войну. Так, 226-й сбап, входивший с 24.06.41 г. в 62-ю бад, действовал против войск противника, наступавших в направлении Дубно, Ровно, Житомир, Киев. Героически и самоотверженно сражались в его составе М.П. Одинцов, С.Д. Пошивальников и другие пилоты. Когда штурман выводит машину на объект и прицеливается, бомбардировщик идет ровно, как по нитке. А в это время его бьют отовсюду, – свернуть же с курса нельзя. В начале августа полк, понесший большие потери, передал оставшиеся Су-2 в 227-й ббап, и в конце месяца был выведен на переформирование, при этом часть летного и технического состава была переведена в 52-й ббап. Этот полк вошел в состав 76-й ад под командованием Рязанова, а затем действовал в составе МАГ ЮЗФ, которой тоже командовал Рязанов. 26.03.42 г. 226-й полк был преобразован в 800-й шап и позже вошел в 1-й шак. Одинцов и Пошивальников были тяжело ранены в боях, но после лечения вернулись в строй.

За первый месяц войны экипажи 62-й бад сбили в воздушных боях 51 вражеский истребитель. 6 истребителей сбили экипажи эскадрильи Мигура, по две победы имели экипажи комэсков Ларионова, Макова, Русакова. Но удачных исходов меньше, чем потерь. 2 июля сбили зам. комэска 226-го полка капитана Б.Ф. Щербину и летчика – лейтенанта П.Ф. Горбачева, в 227-м – погибли комэск майор И.Г. Колокольников и его штурман – капитан И.С. Бикбаев. 3 июля три Bf 109 атаковали звено Су-2 мл. лейтенанта М.П. Одинцова со штурманом эскадрильи на борту ст. лейтенантом Н.В. Ефимовым. «Я был тяжело ранен, и пришлось садиться в поле. Пришлось долго лечиться в госпиталях», – вспоминал Одинцов. «Одинцов был в таком состоянии, – добавлял Ефимов, – что Су-2 пришлось сажать мне (самолет был с двойным управлением). С места вынужденной посадки нас доставили в житомирский госпиталь, потом в Харьков…».

В районе Славута – Полонное – Мирополь летчики 62-й бад нанесли эффективные удары по бронированным клиньям врагов, задержав их продвижение на Киев. В период с 9 по 11 июля наша авиация рассеяла и частично уничтожила до танковой дивизии противника в районе Житомир – Коростышев – Юров. Во время сражений на подступах к Киеву ВВС фронта, параллельно с нанесением штурмовых ударов по моторизованным колоннам противника, бомбили его аэродромы и аэродромные узлы в Луцке, Дубно, Тернополе, Проскурове, Житомире и другие. Главком Юго-Западного направления С.М. Буденный 30 июля приказывал: «Положение на фронте требует максимального напряжения авиации на решающих направлениях…2). Максимально увеличить количество сбрасываемых бомб, не допуская простоя исправных бомбардировщиков и штурмовиков».

До конца войны оставалась важной задача максимального напряжения авиации. Самолеты эскадр люфтваффе делали по нескольку вылетов в день, воздействуя на разные цели. Такая же высокая интенсивность требовалась от ВВС РККА. Немецкие ВВС работали на пределе физических возможностей летного состава, но за счет этого успевали везде, создавая иллюзию господства в воздухе. Наши же ВВС часто делали один вылет в день, хотя в ВВС 5-й армии бывало и больше [7]. Позже Рязанов организовал дело так, что в его корпусе в дни напряженных боев летчики совершали до пяти вылетов в день. «Иногда было 4-5 вылетов. А один раз 6 вылетов! Каждый вылет 1 час 40 минут. Физически очень тяжело. А что делать?! Война», – говорил Бегельдинов.

В боях под Киевом особенно успешно сражались летчики 62-й бомбардировочной авиационной дивизии под командованием Героя Советского Союза полковника В.В. Смирнова и 36-й истребительной авиационной дивизии, которой командовал Герой Советского Союза полковник В.В. Зеленцов. Зеленцов получил высокое звание в финской войне, будучи командиром отдельного истребительного авиационного полка в той же армии, где Рязанов командовал воздушной разведкой.

За активную помощь войскам в отражении наступления противника летчики этих дивизий получили благодарность от Военного совета Юго-Западного фронта. 226-й и 227-й ББАП были переданы 24 июня 1941 г. из 36-й иад в состав 62-й БАД. Приблизительно к этому же времени произошла и смена командира дивизии. Генерал-майор авиации Борман стал заместителем начальника Киевской зоны ПВО по истребительной авиации, а дивизию принял полковник Зеленцов Виктор Владимирович. Генерал Борман Александр Владимирович по национальности – немец, а все командиры-немцы с началом войны, на всякий случай, были переведены с командных постов на должности заместителей командиров. Но затем «5-я графа» карьере Бормана не помешала. С 1942 г. он снова комдив – принял у В.И. Шевченко 216-ю САД, а войну закончил командиром корпуса.

В ходе 40-дневных боев немцы (4-й воздушный флот и 5-й авиакорпус) потеряли около 350 самолетов всех типов. Наши потери были больше. К 31 июля было безвозвратно потеряно 1750 самолетов, из которых 1240 составили боевые потери, а 510 машин – небоевые. В 16-й сад осталось всего 18 исправных машин и 15 неисправных. Авиация противоборствующих сторон сыграла важную роль на этом этапе и понесла существенные потери. Стало ясно, что ключевую роль сыграет поставка новых самолетов на фронт. «Первые два года войны мы продержались «на костях и крови»! …Но, разозлились и продержались только вот на этой злости, на силе духа», – говорил летчик И. Кожемяко.

В конце июля 5-я армия удерживала левый фланг ЮЗФ, южнее железной дороги Коростень – Киев. Немцы рвались к Киеву с юга. 3 августа бомбили штаб фронта в Броварах, мосты через Днепр, Святошино, городские кварталы. Мощные налеты велись еще двое суток. Днем 11 июля для штурмовки аэродрома Жуляны немцы использовали истребители, приблизившиеся к летному полю с юга, со стороны солнца. В тот раз бдительным зенитчикам удалось сбить один из «мессершмиттов» – унтер-офицер Г. Бейер из II/JG3 стал первым летчиком-истребителем, погибшим в непосредственных окрестностях столицы Украины.

Утром 4 августа, после артиллерийской и авиационной подготовки, дивизии группы Обстфельдера перешли в наступление. Наши летчики сражались яростно, не щадя себя. Заметив сзади командира отряда 7/JG3 обер-лейтенанта К. Сохатци, младший лейтенант Ч.К. Бендилиани из 43-го иап развернулся на 180°. Фельдфебель Г. Шлееф наблюдал, как самолеты стремительно сближались, обстреливая друг друга, а затем столкнулись и стали падать. Примерно на высоте 1000 м Сохатци покинул штопорящую машину, раскрыв парашют. Бендилиани тоже использовал парашют и остался жив. В июле 1941 г. Сохатци уже дважды терял в бою свои машины, возвращаясь из-за линии фронта. Но в третий раз красноармейцы выловили его из Днепра [4].

В августе убыли в тыл без генерала И.А. Лакеева управление 14-й сад и ее 17-й и 46-й иап. Иван Алексеевич Лакеев воевал в Испании, под Халкин-Голом, в Финляндии. Федор Архипенко, он был тогда младшим лейтенантом, вспоминал о первом дне войны: «Запомнилось, что во время третьего в то утро налета, когда бомбардировщики в очередной раз наносили удар по аэродрому, генерал Лакеев спокойно стоял на КП и давал по микрофону команду на взлет звену истребителей. Глядя на этого человека, на его грудь, где сверкала золотая звезда Героя Советского Союза и ордена, на то, как хладнокровно он наблюдал за взлетом звена, у меня прошел мандраж, перестали трястись ноги, и я успокоился. Спокойствие известного генерала помогло мне побороть страх, придало мужество в самый нужный момент, когда бомбы падали возле КП, с грохотом рвались, и земля ходила под ногами. Пример храброго генерала не раз помогал мне в трудные минуты моей военной жизни быть смелым и честным защитником нашей Родины…». Последнюю фразу говорили и многие свидетели поведения Рязанова на фронте. 29.04.43 г. Лакеев стал командиром 235-й иад, и командовал ей до конца войны. С Рязановым он встречался, видимо, потом в 5-й и 2-й воздушных армиях.

Рязанову 40 лет, возраст силы и мужества. Он, как и немецкие асы, уверен в своих силах. Но прямолинейный удар, как видно, не проходит. Надо искать нестандартные подходы, отходить от шаблонов, думать, творить в зависимости от складывающейся сиюминутной обстановки. Нужен и даже необходим был анализ происходящего. Нельзя воевать вслепую, безрассудно. Для Астахова становится ясным, что мы проигрываем в мастерстве, как командиров, так и летчиков. Выяснить, почему это происходит, как исправить положение, поручается Рязанову. Издается следующий приказ:

СЕКРЕТНО Экз. №2

ПРИКАЗ

ВОЕННО-ВОЗДУШНЫМ СИЛАМ ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА

1 августа 41 г. №8 м. Бровары.

§1.

С целью выявления, изучения и быстрейшего использования опыта текущей воздушной войны частями ВВС фронта,

ПРИКАЗЫВАЮ:

Полковнику Рязанову Василию Георгиевичу непосредственно на месте в частях и соединениях ВВС фронта, путем опроса отдельных командиров, летчиков и экипажей, а также, используя имеющиеся документы, собирать и изучать опыт боевых действий ВВС фронта. Материал должен отражать тактику ВВС, как нашу, так и противника, какие тактические приемы вырабатываются, где слабые места у противника, а также недочеты и упущения в наших действиях.