Текст книги "Европейское турне (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 13

Отчуждение осязаемое, чувствуется как нечто физическое. Раскрытие инкогнито и последующее награждение орденом сделали своё дело, Фокадан стал изгоем для всех.

Придворные изначально восприняли его в штыки, и дело даже не в сомнительном происхождении. При Дворе хватало людей, вышедших из народа. Сказалась чуждость попаданца, нежелание играть в придворные игры, подстраиваться под существующие правила. Разве что сам Людвиг и ещё десяток человек приняли его тепло, причём только в случае монарха можно поручиться за искреннюю привязанность.

Университет? Для студентов он прежде всего полковник, приближённый монарха и известный писатель, и только затем – студент. Алекс прекрасно понимал их: как ни крути, но медийная персона, зачем-то полезшая в университет, настораживает.

Та же история с преподавателями, считающими Фокадана глазами и ушами Людвига, этаким куратором, подготавливающим университетские реформы, и не без оснований. В самом-то деле, зачем ещё состоявшийся и состоятельный человек пойдёт в университет? Не учиться же!?

Не принято здесь такое. Полковник, пусть даже не настоящий, а всего лишь из колоний – большой чин. Никак не меньше генерал-майора в двадцать первом веке. Генерал-майор, сидящий на лекциях? Сюр.

Алекс всегда отличался общительностью, легко заводя новых приятелей и знакомцев, и в таком вакууме ему приходилось тяжеловато. Единственное, что спасало от депрессии, так это колоссальные нагрузки. Учёба в университете, репетиторы, самостоятельные занятия, регулярные тренировки по фехтованию, конкуру[115]115
  Конный спорт, в котором необходимо преодолевать препятствия различной высоты, ширины и сложности.


[Закрыть] и боксу, писательский труд.

Боксом неожиданно заинтересовался Людвиг, который признал в нём очень рыцарский вид спорта. Боксёр из Его Величества получился не очень, или даже скорее очень не.

Благодаря фехтованию, танцам и верховой езде, которыми монарх занимался с раннего детства, с координацией у него всё в порядке, да и физическая форма более-менее приличная. В остальном же всё грустно, трусоват. Летящая в лицо перчатка повергала его в панику, король начинал отмахиваться руками в стиле ветряной мельницы, забывая все приёмы.

К весне сошлись на том, что Его Величество лихо расправляется с воздухом и боксёрскими лапами, но не лезет в спарринг. Даже на касание.

Как раз к тому времени новым видом спорта заинтересовались некоторые придворные из тех, что помоложе и без фанаберий[116]116
  Пустое, ни на чём не основанное высокомерие, кичливость, спесь.


[Закрыть]. На их фоне Людвиг выглядел вполне браво, избивая воздух поставленными сериями ударов. А что в спарринг не лезет, так король же! Невместно.

Секция бокса по вечерам, да встречи с любовницей, стали единственной отдушиной Фокадана. Но и тут не без подвохов, София Шарлотта явственно начала отдаляться, девушке хотелось не только постельных утех и романтическихтайных свиданий, но и возможности выгулять любимого, вывести его в свет.

С некоторой натяжкой, Алекс мог претендовать на роль официального кавалера, но судя по некоторым моментам, принцесса начала искать более подходящий вариант. Грустно, поскольку он начал влюбляться.

– Нам стоит расстаться, – сказал Фокадан после очередного тайного свидания в конце марта. Принцесса согласилась с явственным облегчением, изрядно покоробившим мужчину.

Расстались мирно, решив остаться друзьями. София Шарлотта высоко ценила Алекса, как интересного собеседника, отличавшегося не только высокой эрудицией (кого этим удивишь при Дворе!), но и парадоксальным взглядом на привычные вещи.

Новую любовницу нашёл всего через два дня. Причём, судя по некоторым моментам, такой подарок сделала принцесса, дабы бывший ухажёр не страдал от спермотоксикоза и не наделал глупостей.

Дебелая немка из числа соломенных вдов[117]117
  Обозначает замужних женщин, оставшихся без своего супруга, но не потому, что он скончался, а потому, что его просто долго нет дома. Также можно назвать женщин, вступивших в фиктивный брак.


[Закрыть],с престарелым мужем, давно потерявшим связь с действительностью, не во вкусе попаданца, но от подарков не отказываются. Нужно показать, что не зациклился на бывшей, готов жить дальше.

Бывшая, к слову, начала перебирать любовниками очень уж откровенно. Во вкус вошла.

* * *

– А-ха! – Алекс потянулся, отчаянно зевая и потягиваясь, – засиделся, а завтра лекция с утра, опять сонным буду.

Не зовя приставленного к нему лакея, сам разобрал кровать и начал раздеваться. Время хорошо за полночь, но очень уж хорошо работалось сегодня с американскими архивами.

Стук в дверь, и торжественный голос лакея:

– Его Величество…

– Да-да-да! – Прервал его Людвиг, – открывай давай, друг мой! У меня сногсшибательная идея!

Попаданец взвыл волком, отчего за дверью послышался хохот Его Величества, которого страшно развлекало поведение друга из Дикой Америки.

– Иду! Что на этот раз?

– И ты здравствуй! – Отозвался монарх, влетая в комнату и расстилая на полу чертежи Детского Парка, – смотри…

Комнату потихонечку заполнила свита, отчего Алекс озлился. Спать не дают, да ещё и такая бесцеремонность…

– Расступитесь, господа! – Рявкнул он на придворных, – не мешайте работать!

Ползая на коленках по раскрашенному холсту, Людвиг с помощью свитских начал расставлять уловные фигурки зданий, деревьев и водоёмов.

– Я тут подумал, можно немного иначе сделать, – сказал монарх.

Алекс вздохнул, опять бессонная ночь… Один-два раза в месяц король, будучи ярко выраженной совой, в обязательном порядке поднимал его. При этом монарх просто не понимал недовольства друга.

Ладно уж, привык.

– Мало место под зоопарк, – наставительно сказал попаданец, ползая вместе с королём по полу на коленях, – вынеси его на край парка и непременно зарезервируй место, куда ему расширяться.

– Куда ж больше?! – Удивился Людвиг, повернув голову и удивлённо округляя глаза. Начался разговор, и снова всплыла проблема понимания. Здесь под зоопарками понимают зверинец с тесными клетками и ямами, где посетители могут потыкать в медведя палкой, а по воскресеньям и праздникам полюбоваться, как их травят собаками.

Идея почти естественной среды, места для разведения редких животных и естественной лаборатории для зоологов и ветеринаров привела Его Величество в ступор.

– Так никто не делает, – растерянно пробормотал он, садясь прямо на пол и растерянно прикусывая губу.

– Подушечку, ваше величество, – пробубнил материализовавшийся старенький лакей, приподнимая Людвига под локоток и подкладывая оную под сиятельную задницу, – вот и славно.

– Тем лучше, ты будешь первым! – Уверенно сказал Фокадан королю, – Зоологи за такое тебя на руках носить будут, и требовать конного памятника перед каждым университетом. Детишкам тоже полезней поглядеть на животных в относительно естественных условиях. Всё лучше, чем приучать к бессмысленной жестокости, зрелищем травли животных.

Видя монарха, всё ещё пребывающего в ступоре, Алекс вздохнул и пообещал:

– Всё распишу. Завтра.

Завтра не получилось, Его Величество хотел сегодня. Вчёрне проект зоопарка двадцать первого века составили к шести утра, после чего Людвиг наконец-то отстал и ушёл, размахивая документами и объясняя творческим личностям из свиты, какой же он молодец.

Специалисты за такой проект наверняка крыли бы попаданца матом, но за неимением гербовой пишем на простой. По крайней мере, есть понимание того, что клетки должны быть достаточно просторны и комфортабельны для животных, пища свежей, а посетителей нужно бить палкой за издевательство над животными.

На лекцию Алекс всё-таки пошёл, и зря – спать хотелось отчаянно, понимания сути не приходило.

– Милостивый государь! – Остановил его после лекции язвительный голос приват-доцента, – осмелюсь спросить, что же такого в моей лекции усыпляющего?

Молодой ещё мужчина с густыми чёрными усами стоял, воинственно вздёрнув подбородок. На лице виднелись шрамы от студенческих дуэлей.

«– Август фон… как его там, – начал вспоминать попаданец, – успел отметиться на австро-прусской войне, воевал в чине лейтенанта артиллерии»

– Простите, сударь, – миролюбиво ответил Фокадан, – вчера полночи работал над архивами, а потом пришлось принять участие в работе над детским парком.

Лицо приват-доцента потемнело.

– И сколько же денег вам перепадёт?

Фокадан с удивлением уставился на преподавателя.

– Простите? – Неверяще спросил он.

– Сколько денег вы смогли выдоить из нашего короля? – Выплюнул приват-доцент, явно нарываясь.

Алекс прикрыл глаза, с большим трудом сдерживая… нет, не желание дать в морду. Желание убить на месте. Тем более, что дерринджер и тычковый кинжал у него всегда с собой.

– Нисколько, – ответил холодно, всё-таки сдержавшись, – если только не считать одежды, на которую Его Величество потратился после моего освобождения из заключения, да проживания в дворце. В апартаментах, состоящих из спаленки, кабинета и гардеробной. Ещё я раз или два в неделю ем за одним столом с Его Величеством. Вы удовлетворены ответом? Замечательно, своего секунданта пришлю к вечеру, извольте быть дома.

Секунданта, одного из учеников в боксёрской секции, нашёл без труда. Всего через два часа Адальберт фон Зейдлиц вернулся задумчивым.

– Извинился, – коротко сказал офицер, без приглашения усаживаясь в кресло и задумчиво приглаживая усы, – искренне. А вообще эта история дурно пахнет. Я поговорил с приват-доцентом и выяснил, что кто-то распускает нехорошие слухи о нашем короле, и о людях, близких к Его Величеству.

– То есть…

– Да, фон Инкварт считал, что вы один из многочисленных бездельников, обирающих нашего короля. Вдобавок, количество бездельников и степень их развращённости видел едва ли не на порядок больше, чем есть в реальности.

– Развращённости? – Удивился попаданец, – ах да, слухи о гомосексуальности Людвига. Я и сам было подумал так поначалу, но потом… нет, он скорее ребёнок, не повзрослевший мальчишка. Оттого и женщин боится, сказки любит.

– Да, – согласился Адальберт меланхолично, – очень похоже. Пусть Его Величество нельзя пока что назвать великим государственным деятелем, но ведь не самый худший король, если разобраться. Пара ошибок в начале правления, ну так ему и лет всего ничего. Но кто слухи-то распускает?

– Вопрос – не кто распускает, – мрачно поправил его Фокадан, – а почему это не видит дворцовое ведомство и прочие компетентные лица.

Лицо Зейдлица мгновенно покрылось бисеринками пота, появилось выражение отчаяния, его сменила мрачная решимость и наконец, перед Алексом вновь сидит блестящий придворный с офицерскими эполетами, вертопрах[118]118
  Легкомысленный, поверхностный, ветреный.


[Закрыть] и легкомысленный повеса.

– Да, – негромко сказал с приклеенной улыбкой, – это и правда забавно.

Проблему баварец быстро замял, переведя разговор на другую тему. Попаданец опомнится не успел, как Адальберт, похохатывая, рассказывал презабавнейшие истории из армейской жизни. Распрощались если не друзьями, то хорошими приятелями.

Алекс запомнил бисеринки пота и выражение решимости на лице секунданта. Устанавливать за ним слежку не стал, да это и невозможно во дворце без помощи многочисленной прислуги.

Природная наблюдательность, развитая непростой жизнью, сбоев не давала. Даже не желая того, отметил изменившееся поведение секунданта – Зейдлиц несколько изменил круг общения, став больше времени проводить с теми, кого условно можно назвать молодыми патриотами. Новых друзей граф выбирал из числа тех, кто не входил в какие-то дворцовые группировки, и чьи родственники придерживались патриотического нейтралитета.

Адельберт начал игру. К худу ли, к добру, но начал. Приведёт ли это к какому-нибудь результату? Фокадан сомневался, ибо король практически не вмешивается в управление государством. Толку-то от расследования, если оно скорее всего окончится пшиком, ибо Его Величество занят более важными делами.

Вся его управленческая деятельность заключалась по большей части в выгребании денег из казны на свои хотелки. Пока умеренно, прокол с Вагнером остался единичным.

Расходы на деятелей культуры конечно же впечатляют, но у монархов соседних стран расходы на развлечения ничуть не меньше. Пусть другие – охота, любовницы, строительство огромных яхт. Монархи вполне искренне считают такие расходы государственной необходимостью, ассоциируя себя со страной.

Другое дело, что только на Людвига идёт такая целенаправленная травля. Или это просто потому, что король пустил пропаганду на самотёк? Бог весть…

Попаданец искренне надеялся, что эта интрига обойдётся без его участия. Слишком высоки ставки, ибо если это подготовка к перевороту, яд в кофе колониального полковника практически неизбежен. При участии этого полковника в интригах, разумеется.

А дружба с Его Величеством… дружба там со стороны Людвига, со стороны попаданца же скорее приятельские отношения. Помочь приятелю, конечно же, святое дело… вот только если сам приятель не хочет даже попытаться осознать проблему, дело это заведомо безнадёжное. А он, Алексей Кузнецов, совсем не Дон Кихот[119]119
  Главный герой одноимённой книги Сервантеса. Рыцарь, пытающийся сражаться за добро и справедливость, но не всегда понимающий связь между фантазией и реальной жизнью. Из-за этого происходит множество нелепых, смешных и трагических накладок, вроде конной атаки на ветряные мельницы, которые воспалённое сознание рыцаря приняло за великанов.


[Закрыть].

Глава 14

Несостоявшаяся дуэль сделала доброе дело, университетские преподаватели наконец-то проверили информацию о Фокадане, и его мнимое корыстолюбие признали чей-то умелой клеветой. После этого началось паломничество с извинениями.

Вместо того, чтобы просто изменить отношение к попаданцу, едва ли не каждый преподаватель и многие студенты с каким-то мазохистским наслаждением извинялись, извинялись, извинялись…

Самые здравомыслящие – коротко, по военному.

– Был не прав, приношу свои извинения.

Хватало и тех, кто извинялся в лучших традициях российской интеллигенции – путано, многословно и не к месту. Так, что неловко становилось не только самому извиняющемуся, но и Алексу, а иногда и невольным свидетелям.

Завершилась эпопея только к концу весны, когда начались студенческие вакации. К этому времени попаданец обзавёлся приятелями в университетской среде. Ничего особенного, просто люди, с которыми можно время от времени пообщаться, сидя в гаштете.

Фокадан стал рукопожатен[120]120
  То есть популярность ГГ не выходит за пределы определённого круга лиц.


[Закрыть] среди некоторых интеллектуалов Мюнхена, и один из них, владелец газеты средней популярности, решил взять интервью у попаданца.

«– … Прежде всего хочу сказать, что это сугубо моя точка зрения на идею объединения Германии под эгидой Пруссии.

Сторонники её много говорят о народном благе, оперируя лозунгами «Единая Германия – сильная Германия». Логика проста и понятна: экономическая и военная мощь такого государства возрастает кратно. Соответственно возрастает и значимость государства на международной арене, возможность отстаивать свои интересы.

Объединённая Германия может претендовать на гегемонию[121]121
  Первенство, превосходство.


[Закрыть] в пределах Европы. И вот тут-то и кроются проблемы.

Может претендовать, значит – будет претендовать. Миролюбивые заверения прусского короля в данном контексте не стоят бумаги, на которой отпечатаны его слова. Недавняя агрессия Прусского Королевства памятна всем, так с чего бы это новое, более сильное государство, станет миролюбивым?

Сторонники объединения говорят, что как только «Справедливые требования» Пруссии будут удовлетворены, милитаризованное до предела государство немедленно превратится из хищника в невинного агнца. Позвольте с этим не согласится.

Прежде всего встаёт вопрос: до каких пределов будут распространяться «Справедливые требования» Пруссии? Взглянув на исторические примеры Империй, в виде Англии, Франции, Испании и России, мы получаем очевидный ответ: до бесконечности!

Сегодня «справедливые требования» означают одно, завтра другое – аппетиты растут! Как можно обозначить чёткую границу, за которой требования «справедливые» превращаются в «неправедные»?

У каждого государства есть территориальные претензии к соседям, и они никогда не закончатся. Речушка, в коей водится замечательная форель, а при ней лужок, где можно выпасать скот. К ним «естественным образом» присоединяется лесок, а потом и укрепление, дабы защитить имущество от алчных соседей. К укреплению нужно проложить дорогу, которая, как назло, частично будет проходить через владения «алчных соседей». Ну как не присоединить владения сих злодеев к своим!? Это всё ради защиты «священных интересов»!

Желание Пруссии «объединить родственные народы» ещё можно понять, хотя не совсем ясно – почему именно под эгидой Пруссии? Почему не Баварии, Тироля, Гессена?

И как быть с хищническим захватом чужих земель ради «экономических и военных интересов»? Пруссия продемонстрировал всему миру, что ей нужно «Всего, и побольше».

Разумеется, это свойственно большинству государств, так претензии Прусского Королевства ничем особо не выделяются на фоне претензий иных государств. На первый взгляд.

Если же приглядеться, можно увидеть ощутимую разницу. Так, Империи не первое десятилетие ведут войны, которые можно назвать колониальными, за пределами цивилизованных земель. Ситуация в Европе более или менее устоялась, и нарушение этого хрупкого равновесия приведёт к очередной кровавой войне уровня Наполеоновской.

Франция, Англия, Россия – вот «Три слона» на которых держится мир в Европе. С некоторой натяжкой к империям можно отнести Испанию и Австрию.

Появление нового, сильного игрока на этой территории невыгодно никому. Единственное – Англия способна взрастить хищника, чтобы потом натравить его на очередного врага. Стравить так, чтобы от старого врага и от нового хищника остались только кровавые ошмётки, собирать которые придут английские мародёры, как это бывало не раз.

Объединение Германии, это война!

Возможно, первый её этап Пруссия выиграет, прусского солдата ныне можно брать за эталон. Но велика ли вероятность победы?

Помимо солдат, нужны ещё и ресурсы. Провиант, амуниция, порох, оружие, золото… На короткую победоносную войну запасов хватит с лихвой. Если же война затянется, то немцам придётся затянуть пояса. Очень туго, вплоть до нехватки самых элементарных вещей – сперва в тылу, а затем и на фронте.

Империи обладают куда более завидным запасом прочности благодаря колониям. Они способны вести затяжную войну годами, не слишком обременяя национальную экономику.

Допустим, Пруссия каким-то чудом выиграла войну. Все генералы и солдаты проявляли чудеса храбрости и здравого смысла, а военные противной стороны – напротив, показали себя на редкость некомпетентными. Плохо в это вериться, но попытаемся на минутку поверить в чудо.

Противостояние на этом не закончится, Империи не захотят терять ускользающий статус. Пруссия же, приобретая новых подданных, не приобретает колоний, из которых можно выкачивать деньги в пользу Метрополии. Соответственно, взрывного роста экономики сложно ожидать, ведь выкачать «быстрые деньги» можно только из колоний, ибо там живут не граждане, а подданные.

Объединённой Германии грозит новая война, а затем ещё и ещё. Война, которая тяжким грузом ляжет на плечи граждан объединённой Германии. Кормить прусского солдата будут сами немцы! Не туземцы из колоний, как в Англии, а те самые граждане, ради благополучия которых якобы и ведутся захватнические войны.

Эпоха войн, чередующихся краткими периодами мира, воцарится на десятилетия. Выстоять в таких условиях немцы просто не смогут! Даже чудом.

Сперва надорвётся экономика, не способная успевать за амбициями прусских полководцев. Армия, флот, новые крепости на захваченных землях. Люди понимающие без труда подсчитают, что такие расходы можно назвать поистине бесконечными.

Затем надорвётся боевой дух немцев. Невозможно кормить людей одними обещаниями год от года!»

«– …перспективы Королевства Бавария как отдельного государства, между тем, выглядят очень интересно. Достаточно сильное, чтобы с ними считались, но недостаточно крупное, чтобы его боялись.

Сохраняя нейтралитет и время от времени заключая союзы с Империями, Бавария может добиться куда больших преференций, чем от объединения – даже если учитывать самые оптимистические перспективы оного через десятки лет.

Сейчас Бавария может похвастаться хорошими отношениями с Францией и Россией. Причём не только на дипломатическом уровне, но и на вполне понятном каждому немцу – экономическом. Торговые договора, мягкие таможенные барьеры… не буду перечислять то, что гражданам и без того известно.»

«– …Пруссия же ныне зализывает раны, как промахнувшийся на охоте волк. Олень убежал с царапиной на ноге и вскоре забудет о досадном инциденте. Этот благородный зверь может дать отпор хищнику, но сам не агрессивен.

Он не нуждается в плоти ради поддержания существования, и потому даже ослабленный может забиться в безопасное место и переждать, пока зарастут раны.

Волк же, будучи раненым, может только голодать. Это хищник, питающийся парным мясом! Получив серьёзные ранения, вряд оправится от ран, скорее погибнет от голода.

Пруссия – государство до предела милитаризованное. Там не стоит вопрос «Пушки или масло»! Кайзер и его приближённые уверены в том, что государству нужны пушки! Станет сильнее государство, будет больше пушек, только и всего.

Сама структура Пруссии – волчья, хищническая. Два века её курфюрсты[122]122
  В Священной Римской Империи Германской Нации так называли князей-выборщиков, имеющих право выбирать императора.


[Закрыть] делали из страны идеально отлаженную военную машину.

Сторонники объединения Германии считают этот милитаризм непременным атрибутом сильного и успешного государства. Но так ли это?

Даже Испания, до передела милитаризованная во время Реконкисты[123]123
  Отвоевание захваченных маврами земель на Пиринейском полуострове христианами, в основном испанцами и португальцами. К слову, крестовые походы также можно назвать реконкистой, только более масштабной – рыцари пытались отвоевать у мусульман земли, которые ранее были христианскими.


[Закрыть], находила больше времени на искусство и науку! Страна, которая находилась в изначально враждебном окружении, воюя веками.

Испания надорвалась! Бесконечные войны сгубили самых храбрых, самых умных, самых предприимчивых. Итог печален, некогда великая страна отчаянно пытается не развалиться на части.

Милитаризм Пруссии, расположенной не просто среди единоверцев, но и родственных народов, вызывает опасения. Откуда эта старательно взращиваемая воинственность, и стремление поставить всех под ружьё? Право слово, какое-то государство-психопат получается.

Отсюда и опасливое отношение соседей: кому понравится живущий через забор агрессивный вояка, страдающий припадками ярости? Ничего удивительно нет, что соседи вооружаются и объединятся, видя размахивающего оружием буйного психа. А тот всё больше ярится, не понимая, что сам же провоцирует такое отношение.»

– Зараза, – ругнулся Фокадан, прочитав газету, – вот что значит доверить знакомому.

Статью слегка поправили, выделив акценты на Пруссии. В оригинале он сравнивал Пруссию с излишне воинственным рыцарем, но никак не психопатом, встретились и другие правки. А после такой статьи как бы не стать личным врагом кайзера[124]124
  Германский титул монарха, соответствующий императорскому (искажённое «Цезарь», «Кесарь»). За пределами Германии за прусскими монархами этот титул признали только после 1871 года (в реальной истории, когда произошло объединение Германии), но в «домашнем употреблении» прусских королей начали называть так значительно раньше.


[Закрыть].

– М-мать! – Алекс посидел немного, закрыв глаза и обдумывая статью. Внешне расслабленный… он долго тренировался, чтобы выглядеть так в самые неприятные моменты. На деле же мысли бешено скакали.

– Жалоба? Бессмысленно, буду выглядеть склочником, при желании могут повернуть всё таким образом. Игнорировать? Опасно, после государство-психопат стать личным врагом кайзера проще простого. Да мне и кайзера много будет, достаточно вызова на дуэль, оформленную по всем правилам, да от хорошего фехтовальщика. Или горячего студента из Братства натравят. После истории с Коцебу[125]125
  В 1817 году студент-националист Карл Людвиг Занд убил пророссийски настроенного писателя Августа фон Коцебу. Реакция студентов и общества в целом на этот поступок была крайне одобрительной. Занда казнили, согласно закону, но он стал национальным героем.


[Закрыть] желающих пострадать за Германию много найдётся. Остаётся только одно – дуэль. Ну или просто по морде отхлестать… Да! Так даже лучше будет. Последствия? Казнить не казнят, а даже если заключение на пару лет… больше не дадут, да и сидеть буду в комфортабельных условиях, не страшно.

Собравшись за несколько минут, Алекс поколебался и взял стек.

– Руки ещё пачкать о скотину этакую!

Подъехав на извозчике к зданию редакции, интересном образце барокко[126]126
  Архитектурный стиль.


[Закрыть], вошёл с самым благодушным видом, мягко ступая по мраморному полу.

– Франц на месте? – Осведомился у бородатого привратника с медалями на униформе.

– Господин редактор сейчас спускаться будет, по делам отъедет, – почтительно ответил пожилой ветеран.

Постукивая по руке свёрнутой в трубку газетой со злополучной статьёй, попаданец неторопливо прохаживался по холлу, держа на лице приклеенную улыбку. Сотрудники редакции и редкие посетители пробегали мимо, почти не оглядываясь.

Редактор, крупный мужчина за тридцать, увидев Алекса замер с нервной улыбкой. Тот поспешил ему навстречу, и Франц нерешительно сделал шаг назад, поднявшись по лестнице. Больше не успел.

– Скотина!

Фокадан, всё с тем же любезным выражением лица ударил редактора по лицу свёрнутой в трубку газетой. Тот дёрнулся, прикрываясь руками, но боксёр без труда обошёл защиту, ударив левой в подбородок. Слегка – так, чтобы противник потерял ориентацию в пространстве, не более.

– Ты что мне обещал? – Продолжил Алекс, вытащив стек и нанося им не столько сильные, сколько обидные удары по лицу? – Напечатать так, как написано, не изменяя ни слова!

Лжец! Лжец и поддонок!

Дезориентированный Франц осел на ступени лестницы, прикрывая голову руками.

– Скот! – Алекс напоследок демонстративно толкнул его подошвой ботинка, опрокидывая на спину.

Затем, вытащив заранее вырезанную статью и оригинал, вколотил их гвоздями в деревянные панели – голыми руками. Фокус нехитрый на самом деле, ещё в школе научился. Но кто не знает… окружающие впечатлились.

Развернувшись, Фокадан резко вышел, краем глаза наблюдая, как толпящиеся в холле редакции люди поспешили: кто на помощь начальнику, ну а кто – читать оригинал и газетную статью. Благо, отличия Алекс подчеркнул красным карандашом.

Во дворец попаданец возвращаться не стал, демонстративно усевшись в кафе неподалёку от редакции. Ожидания оправдались, через двадцать минут прибыл секундант – один из репортёров.

Алекс поморщился демонстративно, такой выбор секунданта на грани приличий. Подчинённый? Фу… В армии такое ещё допустимо, ибо над всеми стоит Верховный Главнокомандующий в лице монарха. Но в собственном бизнесе?

– Франц… – начал секундант, объявляя по всем правилам вызов, держа бесстрастное лицо. Попаданец спокойно выслушал, попивая кофе с чудесными бисквитами.

– Стреляться? – Вслух удивился Алекс, несколько демонстративно – для любопытствующих посетителей кафе, – экий он затейник. Скотину ножом закалывают или молотом промеж ушей. Но пуля? Право слово, не могу себе представить дуэль со скотом.

– Вы готовы принести извинения? – Начал секундант дежурную фразу, растерявшись от такого ответа.

– Разумеется нет, сударь. Просто я не считаю его человеком, а со скотиной на дуэлях не дерутся. Просто буду бить при каждой встрече – стеком, как и положено. Не осквернять же руки? Ещё ногами могу.

Секундант явственно потерялся. И без того не слишком понимающий в дуэлях (иначе отказался бы категорически от такой сомнительной чести!) польский еврей из местечка[127]127
  Разновидность поселения в Польше, Белоруссии и Украине, обычно со значительной (преобладающей) долей еврейского населения.


[Закрыть], откровенно поплыл, оказавшись в непростой ситуации.

– Могу на ножах с ним драться, – милостливо согласился попаданец, – буду считать это орудие рогами.

Секундант кивнул заторможено и вышел деревянными шагами. В кафе послышались смешки и перешёптывания – каким-то неведомым образом, посетители уже в курсе произошедшего.

Дуэль не стали оттягивать и уже через двадцать минут всё тот же заторможенный секундант пригласил Фокадан в Английский парк. Дуэльный кодекс это не нарушало, но парк в центре города, так что власти будут вынуждены отреагировать на дуэль строже.

Хотя… Алекс видел по меньшей мере двух жандармов неподалёку, и оба старательно делали вид, что ничего не замечают. Посмотрим.

Посетители кафе почти в полном составе, оставив только женщин, решили случайно прогуляться по парку, в том же направлении, что и дуэлянты. Небольшая лужайка, окружённая кустами, любезно подсказана пожилым полковником, не скрывавшим своего энтузиазма. Ну да… дуэли вообще редкость, а такая экзотичная и подавно. Будет, о чём рассказать.

Франц уже на месте, глядя на Алекса и свидетелей злым, затравленным взглядом.

– Ну чисто бешеный кабан, – непосредственно поделился тот самый пожилой полковник, бесцеремонно оглядывая скота. Тот скрипнул зубами, но промолчал.

Алекс примерно представлял себе настроение редактора. Не отреагировать на вызов тот не мог – читатели не поняли бы, особенно после демонстративного избиения. Не то что в обществе перестали бы принимать, но и покупать газету – единственный его доход.

Секунданты, ах да… Попаданец ненароком ещё раз оскорбил редактора, обсуждая дуэль напрямую, а не через секундантов.

– Полковник, вы не окажете мне честь стать секундантом? – Запоздало попросил Фокадан.

– Сочту за честь! – Пожилой мужчина залихватски подкрутил желтоватые от табака седые усы, и со всей серьёзностью принялся за свои обязанности.

Принесённые Францем охотничьи баварские кинжалы сочли удовлетворяющими условиям дуэли. Почти благородное оружие, хотя на взгляд Алекса, клинок несколько длинноват, да и слегка изогнутая рукоять подразумевает не поединок, а скорее единственный удар в зверя. Ну или снятие шкуры после.

Обвинения в нечестном поединке Фокадан не боялся – все, кто претендовал хотя бы на звание среднего класса в Германских землях, практически в обязательно порядке изучали фехтование не только на длинноклинковом оружии и фланкирование[128]128
  Фехтование на древковом оружие, прежде всего штыковой бой, владение пикой.


[Закрыть], но и ножевой бой.

Разделись до пояса, сняв вопреки обыкновения даже нательные рубахи. Здесь постарался секундант Алекса, явственно выразив недоверие противнику. Франц бросил злой взгляд на полковника, но стянул рубашки под смешки присутствующих. Где он успел найти полдюжины шёлковых[129]129
  Несколько слоёв шёлковой ткани могут заметно ослабить урон от холодного оружия.


[Закрыть] рубах за такое время? Хотя нашёл же ножи…

– Действительно скот, – громогласно объявил секундант Фокадана, брезгливо разглядывая валяющиеся на траве скомканные рубашки редактора, – за подобное нарушение дуэльных правил века полтора назад просто убивали. Право слово, очень жаль, что такие славные традиции ушли в прошлое.

Двое обнажённых по пояс мужчин встали друг напротив друга. Франц – мощный, ростом немногим уступающий попаданцу, но значительно превосходящий его в плечах. Немного портили впечатление изрядно обвисшие груди редактора и ручейки пота, стекавшие по телу, несмотря на прохладу.

Зато Алекс, несмотря на некоторую худобу, рельефен, а благодаря постоянным занятиям, текуч.

По сигналу секундантов, мужчины начали сближаться. Франц шёл правым боком, выставив вперёд руку в стиле классического фехтования. Алекс чуть пригнувшись по боксёрски, идя фронтально[130]130
  Без перекосов на правый и левый бок.


[Закрыть] и выставив левую руку вперёд, готовясь к обманным финтам и обходя противника справа.

Выпад!

Алекс с лёгкостью ушёл от слишком уж фехтовального выпада противника, резко припавшего на правую ногу, но трава оказалась сколькой от недавнего дождя, и кожаные подмётки ботинок попаданца предательски заскользили. Так что ответный финт Фокадана не прошёл, разошлись вничью.

Перебросив нож в левую руку, и проделав несколько финтов, Алекс резко качнулся корпусом в сторону противника. Франц среагировал как задумывалось, попытавшись уйти от несуществующей атаки и слегка путаясь в ногах.

Фокадан тут же сделал подшаг, одновременно перебрасывая нож в правую руку и делая выпад. Редактор оказался быстрее, чем ожидалось, и отшатнулся, падая на траву. Нож попаданца всего лишь проделал глубокую царапину на кончике носа.