Текст книги "Крепость Орешек"

Автор книги: Василий Савков

Соавторы: Анатолий Кирпичников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Твердыня Московской Руси

Туристу, подъезжающему к острову в наши дни, открывается величественная панорама крепости, созданной в раннемосковский период. Первое, что бросается в глаза при виде этой твердыни, – богатырская мощь ее стен и башен. Недаром даже пушки фашистских захватчиков не смогли разбить древнюю кладку, а лишь местами изуродовали ее.

Вдоль стен и башен можно обойти крепость, побывать внутри ее. В башнях сыро и темно. Приходят на память рассказы о подземных ходах, таинственных камерах… Изучение крепости сегодня позволило обнаружить замурованные лестницы, бойницы и галереи. Видимо, их заложили в период, когда крепость служила тюрьмой.

Впечатляют боевые яруса башен – это целые залы с узкими проемами бойниц. Когда-то здесь стояли пушки, и воин под защитой камня чувствовал себя в безопасности.

^{Вид из Воротной башни на Наугольную. Рисунок В. М. Савкова.}

Крепость сильно пострадала от времени. Разобраны до основания четыре башни, стены неоднократно ремонтировались. Сегодня мы видим их как бы укороченными. Основания стен и башен скрыты бастионами XVIII века, а их верхние части в 1815–1817 годах сломали «по ветхости».

И все-таки сооружению, можно сказать, повезло – его первоначальная основа сохранилась. К тому же первозданный облик крепости запечатлен на средневековых гравюрах и в многочисленных чертежах и описях, хранящихся в Центральном государственном военно-историческом архиве. Начиная с середины XVIII века почти каждый год тюремное начальство отправляло в военное ведомство России подобные «рапорты» о состоянии построек на острове. Такая бумажная «плодовитость» царских чиновников помогла сегодняшним исследователям многое понять и определить в облике крепости.

В плане крепость представляет многоугольник с семью внешними башнями и самостоятельной внутренней трехбашенной цитаделью. Стены тянутся вдоль береговой линии. Их средняя высота от подножия некогда составляла 12 метров, высота башен – 14–16 метров. Толщина стен у подошвы – примерно 4,5 метра.

Сооружение возведено из известняковой плиты, судя по всему, с блестящим знанием «каменного дела». Наружные поверхности стен состоят из правильно обтесанных блоков, пространство между ними заполнено плитяной забутовкой. На значительном протяжении стен видны блоки плитняка зеленоватого, коричневого и серого тонов, образующих как бы гигантскую мозаику. Известняк такой породы добывается в селе Путилове Волховского района Ленинградской области, и при реставрации будет использован камень из тех же выработок, которые эксплуатировались в старину.

Строительного материала потребуется немало. Прежде всего надо приостановить разрушение кладки. Открытые всем ветрам стены постепенно осыпаются. Внизу растет насыпь из опадающей известняковой крошки. Случается, что со стен сваливаются целые блоки.

Стены и башни крепости московской поры, в отличие от почти скульптурной, словно вылепленной от руки новгородской постройки, нарочито строги, линейны и созданы по одной типовой схеме. Некогда они завершались боевым ходом с регулярно расположенными амбразурами для стрелков. Попасть на верх стены можно по трем каменным лестницам, пристроенным изнутри крепости. Боевой ход стены соединялся с третьим ярусом башен, и воинам можно было быстро пройти вдоль боевой площадки оборонительных сооружений.

Для передвижений использовались также внутрибашенные лестницы, соединявшие все три яруса. Вентилировалось помещение и поднимались пушки через дверные проемы, расположенные на уровне второго яруса каждой башни.

Строители крепости позаботились о создании навесного, направленного к подножию стен боя. Не менее чем в трех местах на уровне боевого хода стены на консолях были устроены боевые эркеры. В западноевропейских феодальных замках они предназначались для стрельбы наклонно вниз. На Руси такие устройства, насколько известно, очень редки.

Итак, крепость имела семь наружных и три внутренние башни. Все они были круглыми, диаметр их ствола внизу составлял 16 метров. Лишь въездная, Государева, башня была в плане прямоугольной. Она отличалась своей хитроумной защитой.

^{Общий вид крепости Орешек в XVI веке. Реконструкция. Рисунок В. М. Савкова.}

В отличие от выступающих наружу башен крепости башни внутренней цитадели своими бойницами были нацелены только внутрь крепостного двора. Иными словами, это укрепление являлось последним рубежом защитников, последней линией их обороны. Таким образом, крепость строилась с расчетом не только на внешнюю защиту, но и на бои с ворвавшимся внутрь противником.

^{Воротная башня начала XVI века. Вид с крепостного двора. Рисунок В. М. Савкова.}

Башни (за исключением Королевской, переложенной в конце XVII века) первоначально разделялись на три яруса для пушек и имели, вероятно, верхний «ружейный» бой. Перекрытие первого этажа было каменным, остальные – деревянными.

Башни служили главными узлами артиллерийской обороны. В каждом ярусе располагалось до шести амбразур для пушек. Просветы амбразур закрывались внутренними ставнями с засовами, сверху в стене под наклоном проходило дымоотводное отверстие. При многократной стрельбе пороховые газы, таким образом, не скапливались внутри помещений. Устройство и размеры боевых отверстий позволяли вести стрельбу из них крепостными пищалями и пушками мелких калибров, – ядром примерно до двух-трех фунтов. Устройство и планировка крепости убедительно говорят о том, что она построена в эпоху, когда огнестрельное оружие уже оказало решающее влияние на фортификацию. Оборонительные сооружения начали возводить толще и выше, обычными стали многоярусные башни – центры пушечной обороны. Об этом в данном случае свидетельствуют конфигурация амбразур, предназначенных для пушек и ружей, а не луков и самострелов, прочные сферические своды, отделяющие первый и второй этажи башен, расширение стен к нижней части, а также регулярная расстановка башен по всему периметру стен. Расстояние между башнями от 70 до 130 метров, – в среднем 80 метров, что соответствует обычной в середине века дистанции прицельного огня из ручного огнестрельного оружия. Естественно, что в самых опасных местах – к «носу» крепости, где находились ворота, – прясла, то есть участки стен между башнями, укорачивались до 70–75 метров.

Судя по чертежам и рисункам, башни лишь незначительно возвышались над стенами, а к их основанию подступала вода. Атакующего неприятеля, подплывавшего на судах или высадившегося на узкой кайме берега, встречала ружейная стрельба со стен, а также огонь мелкой башенной артиллерии, предназначенной для поражения живой силы на коротких расстояниях.

Строители крепости учли труднодоступность острова, недосягаемость или неэффективность дальней стрельбы с материка, скорость течения, узость и неудобство практически беззащитного плацдарма на берегу, у подножия стен. Противник видел перед собой могучую каменную преграду, которую не в силах был преодолеть.

Крепость отличалась необычайной мощью и цельностью своих сооружений, продуманностью направлений огня.

Враги не один раз искали пути для завоевания крепости, но так и не находили. К острову из-за широких водных протоков нельзя было придвинуть осадную артиллерию. Преодолеть же почти отвесно поднимавшиеся из воды стены казалось практически невозможным.

Сохранились красноречивые оценки новой невской твердыни теми, кому доводилось видеть ее или слышать о ней. Слова этих людей, подчас не подозревавших о существовании друг друга, поразительно согласуются между собой. «Когда они (шведы) его осмотрели, то поняли, что замок нельзя обстрелять и взять штурмом из-за его мощных укреплений и сильного течения реки», – писал шведский хронист Э. Тегель о походе шведов к Орешку в 1555 году. «Нотебург – мощная крепость, победить ее можно либо голодом, либо по соглашению», – заключил шведский дворянин Петр Петрей, приезжавший в Россию в 1609–1611 годах. Кроме голода или дружественного соглашения, сообщал в 1672 году шведский историк И. Видекинд, ничем нельзя было привести его к сдаче. Орешек «весь каменный, не великий, но зато крепкий», – отмечал в своем географическом трактате 1701 года деятель петровской поры Афанасий Холмогорский. «Считаю эту крепость одною из неприступнейших в мире», – заявлял в 1710 году датский посланник в Петербурге. А один очевидец, попавший на остров в 1721 году, воскликнул: «Страшно воистину и посмотреть не токмо приступ сотворити к крепости сей, отовсюду жестокими быстринами невскими окруженной».

Что же определило столь лестную славу Орешка? Ответить на этот вопрос можно, лишь выяснив время постройки крепости и имя ее создателя.

К тому времени, когда новгородский Орешек, а также Ладога, Яма, Копорье и Корела достались Москве, их оборонительные сооружения перестали удовлетворять новым условиям атаки и обороны. Документы, касающиеся грандиозной и более или менее одновременной реконструкции этих крепостей, не сохранились.

^{Вход в цитадель. Современный вид. (Сверху и снизу – из 1-го и 2-го издания соотв.)}

И получилось, что о строительстве Орешка в новгородскую пору мы знаем намного больше, чем в московскую. Здесь приходится идти путем догадок, привлечения поздних данных и аналогий.

Существует версия, восходящая к книге Петра Петрея о том, что крепость в Орешке полностью или частично построена шведами. Им же приписывалось строительство цитадели, не имевшей себе подобных в русском крепостном зодчестве. Однако, судя по документам, шведы, захватив Орешек, почти не вели там нового капитального строительства ни в XVII веке, ни тем более раньше.

Между тем на Руси, как недавно стало известно, существовало сооружение, очень напоминающее укрепление в истоке Невы. Выяснилось это случайно. Чертежи русских средневековых крепостей редки. Множество документов безвозвратно погибло. Однако некоторые планы северных русских крепостей сохранились, в частности в Королевском военном архиве Швеции. Планы эти выполнены шведскими военными в XVII веке и скрупулезно передают детали средневековой русской военной архитектуры. Среди них оказались пять не опубликованных ранее планов крепости Ямы, помеченных 1645–1680 годами. Они буквально открыли археологам этот исчезнувший памятник старины. На фотокопиях шведских чертежей обозначена прижатая к южному углу крепости небольшая цитадель. По плану она почти не отличается от существующей в Орешке и сходна с ней по своему назначению.

^{Планы первых ярусов Наугольной, Воротной и Флажной башен (слева направо).}

^{Крепость Яма. План второй половины XVII века. (Швеция. Королевский военный архив).}

Яма и Орешек, несмотря на некоторые отличия, вероятно, строились в одно и то же время по схожим планировочным схемам. Их авторы-строители, безусловно, опытные фортификаторы пока неизвестны ученым, но возражения о не типичности для русских крепостей цитадели в Орешке отпадают. Ученые располагают также заявлением побывавшего в 1634 году в Орешке голштинского путешественника А. Олеария о том, что крепость построена русскими.

Особенности устройства и планировки, одинаковые детали делают похожими укрепления Орешка, Нижнего Новгорода, Ямы, Копорья, Пскова (Гремячая башня). Все они скорее всего возникли в конце XV – первой четверти XVI века. Впрочем, дату строительства Орешка, о которой, к сожалению, отсутствуют летописные указания, оказалось возможным буквально «достать руками».

При археологических раскопках в цитадели с четырехметровой глубины были извлечены бревна – остатки строительных лесов. С помощью дендрохронологического анализа спилов этих бревен установили дату их рубки – 1514–1525 годы. Верхние бревна, найденные на месте новгородского посада, спилены, по данным того же анализа, в 1476 году. В то время территория острова подвергалась перепланировке, старые дома были сломаны, что было вызвано, видимо, крупными фортификационными работами. Эти факты уточняют время военно-инженерного строительства на острове в пределах второго и третьего десятилетий XVI века.

Посетителю острова трудно поверить в то, что он ходит по существовавшим здесь когда-то, а теперь засыпанным каналам. Между тем крепость действительно имела внутренние водные коммуникации. Это явилось полной неожиданностью для археологов.

В 1681 году Нотебург осмотрел известный шведский градостроитель и фортификатор Эрик Дальберг. В своем отчете королю 18 декабря 1681 года он между прочим сообщал, что цитадель имела «добротный обложенный изнутри ров с водой, из которого через свод на ладьях при русских для корреспонденции и вылазок можно было при желании попасть в реку и в озеро». Дальберг рекомендовал «ради свежей воды, так и на случай пожара, особенно при осаде, чтобы вышеуказанный ров замка, так же, как и ров внутри крепости… были бы как можно скорее освобождены от грязи и очищены». Это сообщение иллюстрируют планы, присланные из Королевского военного архива. На них видны полузасыпанные ров вокруг цитадели и канал поперек крепостного двора.

Итак, в XVI веке в крепости существовала целая система водных протоков. Корабли через специальную арку заплывали внутрь крепости, чего и не заподозрил бы человек, разглядывавший крепость снаружи. Создание островной крепости с внутренней системой водных коммуникаций – редчайший в русской средневековой истории случай.

Постройка новой крепости в Орешке относилась к технически блестящим мероприятиям московского правительства. Новое укрепление усилило границу и обороноспособность всей округи. Орешек-Нотебург появляется на европейских картах. В документах первой половины XVI века часто мелькает «ореховский рубеж» – арена мелких и крупных столкновений, место, хорошо известное торговцам Западной и Северной Европы, по поводу которого велась постоянная посольская переписка.

По-видимому, первое серьезное боевое крещение новая крепость испытала в 1555 году, когда «свей за рубеж, перелезли». В нарушение 60-летнего перемирия состоялся поход полковника Якова Багге. Шведы подошли с северной, корельской стороны и стояли на берегу в виду крепости три недели. Русские воеводы организовали отпор «да взяли у них бусу (то есть корабль) одну – на ней было полтораста человек да четыре пушки».

«Книга степенная» резюмирует поход Багге в следующих, более энергичных выражениях: «инех же по суху многих немец (так называли шведов) побиша и живых взяша, граду же Орешку ни чьто же успеша». Безуспешная осада города в истоке Невы была самым напряженным моментом шведско-русской войны, окончившейся в 1557 году подтверждением Ореховского договора.

При сопоставлении русских и иностранных свидетельств о событиях 1555 года становятся очевидными высокие военные качества ореховской твердыни: мощь укреплений, трудно доступность, способность выдержать орудийный огонь нападающих.

^{Восточный фасад крепости Орешек XVI века. Реконструкция. Рисунок В. М. Савкова.}

Обстреливать крепость можно было только с Никольского, или Монастырского (Монашеского, или Церковного), острова, расположенного с южной, московской стороны. Этот остров не раз в дальнейшем послужил местом расположения штурмовавших Орешек батарей.

Через 27 лет после описанных событий крепость Орешек выдержала самое большое испытание, которое выпало на ее долю за первое столетие московского периода.

На исходе Ливонской войны Швеция решила выступить против России. В начале 1579 года была опустошена округа Орешка. Годом позже король Иоанн III, задумавший отрезать Россию от Балтийского и Белого морей, одобрил план Понтуса Делагарди дойти до Новгорода, напав при этом на Орешек или Нарву. Король также направил письмо русскому наместнику и боярам Орешка, в котором предлагал передать замок и поселения в его руки. «Вам будет лучше, чем теперь», – заверял он. Психологическая атака не принесла шведскому правительству успеха. Тем временем Делагарди начал свой блицпоход в Ижорскую землю. К концу 1581 года противник захватил почти все побережье Финского залива с городами Ивангородом, Копорьем, Ямой, а также Корелой. Изменник Афанасий Вельский предложил план захвата Орешка с помощью блокады, «чтобы хотя бы голодом был покорен».

11 сентября большая шведская армия (источники называют от 2000 до 10 000 человек) сосредоточилась у Орешка. Перед пришельцами открылась «красивая и сильная» крепость, в которой находились, не считая укрывшегося здесь окрестного населения, 100 бояр и их слуг, а также 500 стрельцов в казаков.

Шведы подвели свою флотилию, которая пыталась воспрепятствовать снабжению Орешка продовольствием водным путем.

^{Светличная башня и водные ворота после откопа.}

По Ладоге курсировали 50–60 русских ладей. Ввиду опасности они укрылись за стенами крепости (это еще одно свидетельство, подтверждающее существование на острове внутренних каналов). 6 октября 24 осадные мортиры, поставленные шведами на Монашеском острове (видимо, были учтены уроки нападения 1555 года), открыли огонь по западному углу крепости. Через два дня часть стены была разрушена. На остров высадился десант, которому удалось захватить одну башню вблизи пролома. Сильное течение помешало ботам с новыми десантниками вовремя достигнуть острова.

Между тем последовала контратака русских. Шведы были выбиты, и им, потерявшим, по словам шведского хрониста Гирса, много людей, пороха и ядер, пришлось отойти с большим ущербом. «Так что штурм был начат зря и напрасно и прошел с большими потерями», – резюмирует исход штурма другая средневековая хроника. 14 октября на помощь защитникам крепости прибыли на 80 ладьях еще 500 стрельцов. Под руководством Делагарди 18 октября был проведен второй штурм, также закончившийся для шведов неудачно. 7 ноября они покинули свой лагерь под Орешком и вынуждены были убраться восвояси. Заделка пролома и починка стен были произведены в 1584 году.

Почти двухмесячная героическая оборона города сорвала замыслы неприятеля и ускорила мирные переговоры, закончившиеся в 1583 году Плюсским перемирием. Во время осады Орешка шведы использовали уроки своего похода 1555 года. Они пытались блокировать крепость и поразить ее с наиболее уязвимой для артиллерии стороны. Однако именно Орешек оказался первым городом Севера России, оказавшим армии завоевателей наиболее серьезное сопротивление. Сильнейшая волна вражеского нашествия разбилась о стены крепости на Ореховом острове. Так порубежный форпост Новгородской земли превратился в важнейшую крепость на северо-западе Московского государства.

О чем рассказали писцовые книги

Что же находилось за стенами Орешка московской поры? Построек того времени, за исключением оборонительных сооружений, увы, не сохранилось. Ответ на вопрос помогает получить археология.

В центре крепостного двора на глубине от 0,4 до 1,4 метра был раскопан почти непотревоженный слой, в котором залегали, как сначала показалось, какие-то гнилушки. Тогда применили особый способ копки: срезали тонкий слой земли, и на свежей поверхности, как при проявлении фотонегатива, стали вырисовываться остатки деревянных жилых и хозяйственных построек. Так перед исследователями возник «отпечаток» Орешка XVI века.

^{Цитадель с каналом и гаванью XVI века. Рисунок В. М. Савкова.}

С бревнами, найденными в новгородском слое, дерево городской застройки эпохи Московской Руси не сравнить. Оно сохранилось в виде коричневых волокон. Но по направлению этих волокон можно определить положение сгнившего бревна. Весь раскоп, если на него посмотреть сверху, представлял некую сеть коричневых канавок. Зачерчивая эти канавки на чертеже, мы получили отчетливый план домов и других построек. Удалось опознать окладные бревна нижних венцов и плахи настилов пола. В нескольких местах выявились избяные клети с развалом глинобитных печей в центре.

Зато металлических предметов, найденных в развалах домов, было намного больше, чем отыскалось в слоях новгородского времени. Среди полусгнивших бревен оказалось множество замков, ключей, ножей, топоров, инструментов, предметов промысла и сельского хозяйства, наконечников стрел и копий, бронзовых украшений.

Владелец одного из домов имел коня. Здесь под остатками печи были найдены два стремени. На остров привозили, видимо, не только рогатый скот, но и лошадей.

В результате раскопок образовалась целая коллекция редких и почти неизвестных науке вещей XVI века. Таковы, например, бритва, судя по клейму на лезвии, заморского происхождения; детский бронзовый кистень – обращению с ним, очевидно, учили с малых лет; топор – на его лезвии орнамент в виде треугольных впадин, так украшали боевое оружие.

Человек прикладывает ко рту нечто похожее на пряжку, только вместо язычка по центру видна стальная полоска. Модулируя ртом, как резонатором, и пощипывая полоску, он извлекает из предмета звуки. Таков найденный музыкальный карманный инструмент – варган, звучавший в Орешке четыре века назад. Подобная забава как этнографическая редкость встречается кое-где и в наши дни. Был найден также тяжелый кусок металла. Когда стали очищать его от земли, увидели на торце литые древнерусские «буквенные» цифры – IB, что означает цифру 12. Думали – гиря, принадлежность пушечного ствола, а оказалось, что это клейменая болванка литой товарной стали весом 5800 граммов. Такие заготовки выплавляли, например, в Устюжне-Железнопольской и вывозили во многие города для дальнейшей обработки. Эта находка является уникальной.

^{Часть крепостного двора XVI века. Рисунок В. М. Савкова.}

Из найденных в московском слое и склеенных черепков получился целый набор разнообразных кухонных горшков, кувшинов и мисок. Вместе с ними на музейные полки легли костяные гребешки, обкладки прикладов ружей, ядра, детали весов и многое другое.

В нескольких местах на глубине 0,7–0,9 метра вскрыта мостовая шириной 3,7 метра. Ее настил подновлялся несколько раз. Получился своеобразный «слоеный пирог» из нескольких рядов плах, внутри которого сохранились различные вещи, оброненные прохожими в XVI веке, а в самых верхних рядах – монеты XVII века.

Стало ясно, что мостовая использовалась не менее 150 лет и составляла часть улицы, ведущей от Воротной башни к цитадели. Трасса настилов совпала с магистралью, показанной на одном из планов Орешка второй половины XVII века, присланном из Королевского военного архива в Стокгольме. Таким образом, шведы, оккупировавшие Орешек в XVII веке, ходили по улицам, проложенным до них русскими. Сам по себе этот факт ничего необычного не представляет. Примечательно другое. Шведский чертеж воспроизводит улицы крепостного двора, не менявшиеся в течение XVI и XVII веков. Следовательно, едва ли не впервые можно представить себе всю планировку северорусской крепости.

^{Болванка стали и стремена, найденные в слое XVI века. (слева направо)}

Итак, возникшие в XVI веке улицы русского островного Орешка зафиксированы на шведских планах. Их планировка была очень рациональной. Тремя прямыми лучами расходились эти магистрали от Воротной башни. Одна вела к цитадели, другая – по длинной оси крепости – в район церкви, третья – к Наугольной башне. Улицы соединялись проулками. По ним можно было быстро и прямо пройти к площади в центре крепости и к лестницам, ведущим на стены. В целом планировка проходов была практичной, так как в случае тревоги и осады позволяла без задержки поднять стражу и переместить войска и технику в наиболее угрожаемое место.

«Гражданский» Орешек московской поры, так же как и новгородский, до археологических раскопок казался бесследно исчезнувшим. Теперь же некоторые черты его устройства распознаны, и их можно сопоставить со сведениями письменных источников.

Жизнь Орешка московской поры запечатлели Писцовые книги Водской пятины, как в XVI веке именовали одну из областей Новгородской земли. Эти древнейшие дошедшие до нас описательные документы целого края перечисляют дворы, церкви, лавки, амбары, учитывают пашню, поименно перечисляют всех владельцев городских домов. Старейшая из Писцовых книг создавалась около 1500 года на основе сведений 1480-х годов.

Согласно Писцовым книгам, в 1480-х годах город Орешек делился на несколько частей – крепость, Никольский остров (по имени находившегося там монастыря), Корельскую сторону на северном берегу Невы, Лопскую – на южном. На Корельской стороне отмечены 70 дворов, в крепости – 28, на Никольском острове – 5, на Лопской стороне – 99. Всего в Орешке насчитывалось 202 двора. Учитывая, что переписчики записывали только мужчину – хозяина дома и что в среднем на каждый дом приходилось не менее пяти человек (включая женщин и детей), общее число ореховцев составляло не менее 1000 человек.

По количеству дворов город превосходил Ладогу и Копорье, примерно равнялся Кореле и несколько уступал Яме.

Переписчик, для которого двор был единицей обложения, обязательно отмечал достаток горожан. Они делились на богатых – «лучших» и бедных – «молодых». Расселения по сословному признаку различных групп горожан, по-видимому, не существовало. Так, в крепости находился двор наместника, 7 дворов своеземцев – мелких землевладельцев, 5 дворов «молодых людей городчан», 2 двора поповских, 3 двора пищальников, 3 – воротников, 6 – пустых и 2 места пустых (очевидно, раньше были заселены). «Холопы великого князя» – воротники и пищальники – несли оборонную службу. Три двора пищальников указаны на Корельской стороне.

Большинство горожан занималось огородным земледелием и промыслами. Отдельно перечислены позёмщики (позём – арендная плата), занимавшиеся, например, рыболовством, охотой, торговлей.

Орешек около 1500 года предстает как город со значительным населением и как центр большой сельской округи. Ореховский уезд, существовавший, по-видимому, с XV века, соответствовал Шлиссельбургскому, Петербургскому и части Царскосельского уезда XIX века, вместе взятым. Он включал в себя 20 сел, 1274 деревни и 3030 дворов с преобладающим русским населением.

Кроме налоговых город нес и военные повинности. В одном документе 1545 года о сборе ратных людей и пороха по случаю Казанского похода сообщается, что ореховцы должны были выставить 29 всадников и 17 пищальников, из которых половину конных.

Примечательно, что в составе этого отряда было много людей, владевших огнестрельным оружием.

В Орешке московской поры существовали две церкви и два монастыря. Они владели загородными дворами и деревнями.

^{План Нотебурга второй половины XVII века (Швеция. Королевский военный архив).}

Внутри крепости находилась не сохранившаяся доныне церковь Спаса. На дошедших до нас планах XVII–XVIII веков в юго-восточном углу крепости изображена небольшая, почти квадратная бесстолпная церковь, по-видимому с крестчатым сводом. До конца XVII века это была единственная каменная невоенная постройка внутри крепостного двора. Шведы переделали ее в кирку, пристроив к ней деревянный крестообразный зал. После 1702 года эту церковь Иоанна Предтечи, как ее стали называть, вновь приспособили для православной службы.

В 1757 году, как видно из записей, сохранившихся в Центральном государственном историческом архиве СССР, церковь осмотрел петербургский «архитектурный помощник» Сергей Густышев.

^{План крепости Орешек XVI века. Реконструкция. 1 – Королевская (Нарышкина) башня; 2 – Мельничная башня; 3 – Флажная башня; 4 – Головкина башня; 5 – Погребная (Подвальная) башня; 6 – Наугольная (Головина) башня; 7 – Воротная башня; 8 – Княжая (Меншикова) башня; 9 – Светличная башня; 10 – Часовая (Колокольная) башня; 11 – внутренний ров-гавань у цитадели; 12 – водные ворота; 13 – светлица; 14 – церковь; 15 – всходы на крепостную стену; 16 – русло старого канала.}

Он сообщал, что у каменной постройки «с лица у алтаря оказались трещины, також и внутри церкви в своде и в перемычке немалые имеютца трещины, особенно от тягости, имеющейся на оной церкви сверх свода каменной немалой шеи (то есть барабана)». Ремонтировать церковь так и не собрались и, очевидно, около 1770 года ее сломали. В 1776–1779 годах сенатский архитектор А. Вист, по проекту которого построено здание в Петропавловской крепости для «дедушки русского флота» – ботика Петра I, воздвиг в Шлиссельбурге новый храм Иоанна Предтечи.

Во время осмотра церкви Иоанна Предтечи С. Густышев вычертил ее план и зарисовал фасад, которые обнаружены в Центральном государственном архиве древних актов. Чертежи С. Густышева – самые подробные графические документы об этой постройке, которые сохранились.

Все старые планы церкви в деталях различались между собой, поэтому подлинные очертания памятника могли открыть только раскопки. На предполагаемом месте постройки действительно были найдены лишь обломки черепицы, раствор, блоки кладки. Даже фундамент не уцелел: он оказался разобранным. На небольшом участке сохранились плиты пола. Они лежали на земле с черепками XIV–XV веков. Это указывало на время возникновения церкви – не ранее конца XV века. Ее возвели, видимо, одновременно с оборонительными сооружениями московского периода. Не всегда лопата археолога отрывает хорошо сохранившиеся сооружения. И все же на основании всего обнаруженного при раскопках удалось установить время возведения церкви и тем самым представить масштабы московского строительства на острове.

Московский период был благоприятным для развития Орешка. В третьей четверти XVI века численность его насекания достигла 1200–1500 человек. Почти вдвое, по сравнению с 1500 годом, увеличилась зажиточная прослойка, появилась новая промежуточная категория «средних» людей. Разрастались посады. В них селилось все больше и больше горожан, ранее живших на острове. Собственно, в крепости осталось лишь пять дворов гражданской, военной и церковной администрации, а также помещения для гарнизона.

Своеобразный портрет города обрисовывает Писцовая книга, созданная в 1568 году. Этот уникальный документ, к сожалению, неопубликованный, хранится в Центральном государственном архиве древних актов. Бесстрастный перечень 191 двора и 302 их владельцев дополнен здесь указанием редких деталей городского устройства. По стечению обстоятельств «письмо» 1568 года отражает наивысший подъем средневекового Орешка.

В отличие от описания около 1500 года документ 1568-го содержит сведения о размерах дворов и огородов. Сложив эти размеры, можно подсчитать площадь города. И вот получилось, что в 1568 году Орешек занимал территорию 58 гектаров (крепость – 3 гектара, Корельская сторона -36 гектаров, Лопская – 19 гектаров), которая по средневековым масштабам была вовсе немалой.

Расположение посадских улиц, к сожалению, не удалось установить. Планировка посадов была, очевидно, подчинена линии берегов. Вдоль них в определенном порядке выстраивались дворы, к которым сзади, обычно «межа в межу», примыкали огороды, причем длина последних нередко достигала более 300 метров.