Текст книги "Кавказ"

Автор книги: Василий Величко

В серьезных вопросах хозяева края не останавливаются и перед крайними мерами. Например, смерть честного судебного деятеля, члена тифлисской судебной палаты Стрельбицкого доселе является не разъясненной (хотя и «разъяснявшейся») печальной загадкой. Он умер нежданно, еще полный сил, во время ведения важного дела. Зато люди податливые «процветают»; есть, например, служилые лица с видным положением, позволяющие себе производить в порядке третейского суда раздел крупных армянских имуществ и получать за это «дары нефтепромышленности».

О прямых злоупотреблениях я уже не говорю: имя им легион. Расхищены десятки тысяч десятин казенной земли, сокрыты сотни вопиющих преступлений, о которых говорил целый край. Люди, заведомо занимавшиеся контрабандой, хищением земель, подлогами и иными преступлениями и нажившие потом миллионы, достигли высочайших для их репутации и нравственной дикости званий и почестей; невежды и развратники оказывались покровителями учебных заведений; воры и поднадзорные – влиятельными членами армянских церковных попечительств, заправилами банков, главарями благотворительных обществ.

О том, какую ужасающую картину представляло и доселе представляет собой городское хозяйство, например, тифлисское, нечего и говорить. Хотя армяне там составляют лишь 40% населения, – дума всецело в их руках. Грузинам, русским, мусульманам доступа туда нет. Ни порядочных мостовых, ни хорошего освещения, ни сносного водоснабжения. В течение многих лет левый берег Куры, населенный русскими, подвергается периодическим наводнениям, дети мрут, как мухи, дома гниют. Начальство пишет, запрашивает, предписывает, а воз и ныне там. Армянские вожаки открыто хвастают, что выживут русских из этой местности. К слову «русский», когда это простолюдин, они весьма обычно прибавляют термин «собака»; интеллигентных, но не влиятельных людей третируют, а своих прислужников держат на ролях илотов, то комичных, то позорных.

Вот факт, обрисовывающий целую картину отношений. Тифлисский губернский врач, г. Кикодзе, грузин, безукоризненный и мужественный местный деятель, открыл, что на городской бойне не сжигались, а продавались ветеринарным врачом Испандарьяном трихинозные свиные туши в огромном количестве. Рискуя жизнью, несмотря на грозившие ему обнаженные кинжалы заинтересованных лиц, молодой врач поймал с поличным мясника покупателя, обнаружил городской склад заведомо трихинозных туш и составил протокол. По расследовании обнаружилось, что это система , практиковавшаяся уже некоторое время; кроме непосредственного виновника, косвенно были замешаны и исполнявший обязанности врачебно-санитарного инспектора и коллеги Испандарьяна по надзору за бойней. Испандарьян лишил себя жизни, думцы всполошились и под разными предлогами, при помощи мнимо-благовидных отговорок и формальностей, чрезвычайно медлили (чуть не год!) рассмотрением вопроса в думе. Тем временем, в лесах Кахетии, как упоминалось в местных газетах, умирали в значительном числе от неизвестной мучительной болезни бедные дровосеки. На состоявшемся, наконец, сильно запоздалом заседании думы по вопросу о трихинах, известие об указанной болезни было поставлено в связь с продажей трихинозных туш на сторону. Известие было встречено возражением, что, стало быть, городу Тифлису не о чем беспокоиться. В конце концов, русский человек, сын заслуженного генерала и присяжный поверенный, гласный думы, некий г. Опочинин высказал, что, так как главный виновник сам себя наказал, то дело следует предать забвению. Не считаю нескромным назвать этого господина, потому что тогда же, в Тифлисе я резко выразил ему печатано свое возмущение. Слова, впрочем, не помогают там, где «нужно власть употребить»!.. Исправлявший должность санитарного врачебного инспектора был в этой должности утвержден, – и тем дело кончилось.

Сложность армянского вопроса заключается в том, что задачи паразитизма и политиканства между собой тесно переплетены, находятся в органической связи… Во время городских выборов это обнаруживается весьма наглядно. Такой порядок сильно развился при двух очень «патриотичных» армянах, городских головах Матинове и, в особенности, покойном Измайлове, когда армянская политика стала главным двигателем городской жизни. Многие русские и грузины искусственно лишаются возможности участвовать в выборах, частью из-за недоимок по обложению, причем в некоторых случаях в последнюю минуту таким препятствием служили внезапно предъявленные управой недоимки в несколько копеек, частью же потому, что избирателям из не-армян банки грозят взысканием по векселям.

На последнее можно не без основания заметить, что вольно же давать людям себя запутывать. Но дело в том, что в Закавказье всем пасынкам этого края мудрено и не запутаться. Рынок в руках у стачки, жизненные продукты чрезвычайно дороги, а кредит, который был бы нормальным в другой местности, здесь всегда опасен. Вообще, упоминая о нелестном положении русских людей, об их слабости и податливости в известных случаях, считаю нужным оговориться, что даже грехи могут быть вменены им в вину лишь в малой степени. Виноваты не отдельные лица, от которых заведомо нельзя требовать героизма, и даже, строго говоря, не единичные начальники края, которые могут быть преисполнены лучших намерений, но не обладать всеведением и не находить достаточного контингента честных и верных сотрудников. Виновата история края , создавшая особую систему , особый бытовой склад, при котором самые лучшие начинания бескорыстных представителей русской власти дают лишь малые результаты.

Тут целый гордиев узел. Необходима работа многих умов, работа целого специального учреждения , которая бы выяснила истинное , а не только формально-отчетное положение дел на Кавказе, и исторические его причины; надо, чтобы такое учреждение не было отвлечено тяжкими заботами повседневной жизни, как отвлечена местная власть. Тут ведь и разбои, и землетрясения, и другие стихийные бедствия в этом пестром крае, и необходимость отстаивать в мало-принципиальных и неосведомленных столичных «сферах» те или иные предприятия, подсказанные жизнью; а время идет, времени мало и мало покоя для труда, имеющего свои научные стороны.

Попросту говоря, нужна сенаторская ревизия , причем важно, чтобы такой сенатор был истинно русским человеком, свободным от сильных влияний, а также предрассудков и фальши буржуазного либерализма; нужна глубокая честность не только сердца, но и ума.

Бог даст, несчастный край дождется этого. Покуда же надо оценить и то, что за последнее время хоть несколько умерился цинизм хищений и несколько притих задор людей, дерзавших произносить слово «русский» с насмешливой улыбкой, – задор, невыносимый по своей наглости.

Легко можно себе представить, как бесцеремонно обращаются армянские политиканы с другими народностями. Несколько лет тому назад в кахетинском городке Сигнахе православные справляли иордан. Специально, чтобы надругаться над православием, армянские пиджачные интеллигенты наняли невыносимо крикливую зурну и барабан, взобрались на ближайшую к православной иордани колокольню и подняли такой невообразимый шум, что слов богослужения не было слышно. Зурна – такая дудка, звуки которой слышны чуть не за пять верст. Полиция предоставила этим милым людям наскандалить вволю, ибо и уездный начальник, и его помощник в Сигнахе были в ту пору армяне. Скандалистов потом судили и, по обычаю, приговорили к какому-то ничтожному наказанию, и то не самых зачинщиков, а нанятых ими музыкантов.

Упомянув о политиканстве армянской буржуазии, я сделал это совершенно объективно и не хотел преувеличить явления, которое может серьезно разрастись, но может и свестись к более ничтожным формам. Это вопрос будущего, вопрос русского самосознания.

Политические мечтания части армянских тузов и мнимо-интеллигентных людей отлились в более или менее определенные формулы, по-видимому, после польского мятежа 63-го года, а затем нашли поддержку в последующих противоправительственных движениях в России и в заграничных кучках революционеров.

Особую роль сыграл бывший редактор-издатель «Мшака» – Арцруни, ныне умерший, который изобрел для кавказских туземцев, с целью объединения их под армянским руководительством, следующие формулы, проводившиеся на более или менее эзоповском языке, даже в русско-армянских изданиях: «соединимтесь против общего врага », т.е. России, и «Кавказ для кавказцев ». Русские самоотрицатели, как водится, поддерживали это бесцеремоннейшим образом. Грузины, однако, поняли, в чем дело, и талантливый поэт-юморист кн. Акакий Церетели ответил в прекратившейся ныне газете «Дроэба» на призыв Арцуни следующим стихотворением, которое ныне привожу в переводе В.П. Лебедева впервые, так как оно не могло появиться в «Кавказе» , хотя наряду с этим другие газеты и проповедовали открыто «грузино-армянскую солидарность »… против общего врага. Вот это стихотворение:

Комар и муха

 
Комар-хитрец сказал однажды мухе:
– «Сестрица, ведь тебе я друг!
Ты знаешь, всюду ходят слухи,
Что нас поймать затеял злой паук?!
Готова западня, готова паутина,
А мы все ссоримся с тобой!..
Давай, сестра, перед борьбой
Соединимся воедино,
Чтобы врагу навстречу полететь
Четою дружной, легкокрылой,
С двойною ловкостью и силой
Порвать губительную сеть!»
Лукавых речь всегда сладка для слуха —
И муха
Все лапки подала в восторге комару:
Отправились искать отважно паутину.
Комар на муху сел… Да, видно, не к добру!
Знать, пить он захотел в воинственном жару. —
И ну сестрицу жалить в спину!
Сестрица терпит; братец пьет да пьет:
Знать, кровопийствовать разбойнику не внове!
И вот, почувствовав, что в теле мало крови
И сил нет двигаться вперед, —
Союзнику взмолилась муха: – «Больно!
Товарищ, ты кусаться брось.
Иль прочь ступай! Я мучилась довольно!
Невмоготу пришлось!»…
«Безумная!» – комар жужжит сурово, —
Ведь мы союзники! Тебе я первый друг!
Смотри, вдали уж виден злой паук
И паутина там готова!»
«Ну хоть бы даже так», – сестра ему в ответ, —
Зато теперь грозит мне смерть такая ж!
Паук еще меня поймает или нет, —
А ты меня наверно доконаешь»…
 

Такое здравое понимание дела, конечно, признак хороший, но жизненные условия могут внести и вносят разлад между здравым пониманием и нелепыми, даже роковыми поступками.

Грузины и карабахские мусульмане на Кавказе иногда говорят, неискренне улыбаясь, что стоит русскому правительству вывести войска из Закавказья, и от армян ни косточки бы не осталось. Уже лет тридцать, как эти слова до смешного далеки от истины. Во-первых, армяне не только экономически поработили всех прочих, но и отчасти завладели политическими тенденциями других обособляющихся народностей; наконец, у них есть уже своя «армия», – сброд из Турции. В частности, этнографическая картина Тифлиса сильно изменилась за последние несколько лет. Так, например, теперь там трудно встретить мушу (носильщика) из рачинских грузин, – некогда весьма известный и симпатичный тип чернорабочего: теперь все какие-то необычайно разбойничьи рожи в турецких тюрбанах и башлыках[9]9
  Грузинская газета «Иверия» констатирует в сентябре 1897 году тот факт, что прежде со всей Грузии стекались в Тифлис и другие города чернорабочие, не нашедшие труда у себя в селениях по малоземелью, климатическим и иным условиям, а теперь они вытеснены из Тифлиса армянам из Эриванской губернии и особенно беглецами из Турции. Произошло это не вследствие конкуренции или какого-либо иного политико-экономического столкновения, ибо заработная плата за эти годы не понизилась, как это бывает при естественной конкуренции, а напротив значительно повысилась. Например, чтобы перепилить кубическую сажень нетолстых дров трое армянских «амбалов» требуют от 4 р. до 5 р. 50 к., причем работа исполняется за 4-5 часов и очень небрежно.


[Закрыть]. Вытеснение простолюдинов русских и грузин неуклонно ведется городским самоуправлением и стачкой плутократов.

9. Правда о турецких зверствах

Сильное обостряющее значение имели для всего Закавказья, и в частности для армянства, последняя русско-турецкая война и ее политические результаты, отлившиеся в параграфе Берлинского трактата относительно турецких «христиан». Это произошло неспроста. Еще задолго до войны, Германия обращала свои взоры на Ближний Восток, где, еще будучи молодым офицером, с толком поработал Мольтке. Статья Берлинского трактата о турецких христианах была первым шагом Германии по пути к Багдадской дороге , а с другой стороны, – открывшимся вулканом, извержения которого грозят европейскому миру и, в частности, делу России на Ближнем Востоке. Необходимо отметить, что за последние тридцать лет Германия систематично работает над развитием армянского сепаратизма в Закавказье. Много армянских кружков сосредоточено именно в Германии. Между Тифлисом, Берлином, Мюнхеном, нашими балтийскими пангерманистами поддерживаются оживленнейшие сношения, в которых принимали горячее участие и финляндские демагоги. Германские офицеры генерального штаба под видом археологов, любителей охоты и туристов, значительными группами посещают Закавказье. Характерно также, что интеллигентные армяне, получившие образование в бывшем дерптском университете, проявляют систематичную враждебность к России и что служащие на Кавказе немцы особенно покровительствуют армянам.

В виду приведенных выше условий, после берлинского трактата у армян начались определенные уже политические мечтания об автономии. Но для автономии не паразитической и сколько-нибудь прочной требуется более или менее сплошная территория. Как видно из обнародованных в 1897 году документов французского министерства иностранных дел, в Турции данных для такой автономии нет и не было. На стр. 2-й говорится: «Глубокое изучение распределения различных племен дозволяет, однако констатировать, что ни в одном вилайете Турецкой империи армяне не представляют большинства населения ». Это наглядно подтверждают добытыми ими статистическими данными на местах кавказские офицеры генерального штаба генерал Зеленой и полковник Карцев. На стр. 12-й упомянутой книги, в письме г. Камбона, французского посла при турецком дворе, к министру Ганото, говорится, что о независимой Армении нечего и думать и что если бы, вследствие каких-либо невероятных условий, Европа предложила создать Армению, – было бы даже почти невозможно указать пределы этого нового государства.

Тот же г. Камбон доносит, что в Турции идет сильная пропаганда армянского восстания, искусственно подготовляемого Англией , и, отчасти, как видно из донесения диарбекирского французского вице-консула от 5-го октября 1894 года, в деле оказался замешанным и Тифлис. Вот что пишет этот г. Мерие своему начальнику: «Говорят, что движение было подготовлено задолго обществом «Гнчак », управление которого находится в настоящую минуту в Тифлисе, а раньше было в Лондоне и Афинах. Инсургенты-де повинуются приказам этого общества».

Можно добавить, что другая группа армянских революционеров, под именем «Дрошак», т.е. «Знамя» сосредоточилась вокруг газеты того же имени, существующей и доселе. Издается она не в наших пределах, но «дрошакистов» на Кавказе немало.

В целом ряде донесений французского посла, проникнутых глубочайшей симпатией к армянам, как христианам, а также стремлением к серьезным реформам, искренно разделявшимся русской дипломатией, г. Камбон перечисляет целый ряд зверских политических убийств, совершенных членами армянского революционного комитета и их наемниками, отмечает весьма характерный факт, впоследствии мною в некоторой мере проверенный, что главная масса армян не сочувствует революции и лишь единичные кучки турецких армян мало-помалу поддаются угрозам и террору своих вожаков и частью против воли вступают в борьбу. Многие турецкие беглецы-армяне, с которыми мне или моим знакомым приходилось говорить, откровенно признавались, что бежали в Россию не от турков, а от своих же террористов.

В упомянутой книге говорится о массовых беспорядках, затеянных армянами, которые местами сами стали нападать на турков и курдов, чтобы вызвать резню. Перед началом беспорядков и вопиющих зверств в Константинополе, где, как известно, шайка армян ворвалась с динамитными бомбами в «Оттоманский Банк», армянский революционный комитет прямо обращается к г. Камбону с подобием ноты, в которой говорится, что армяне решились произвести «мирную демонстрацию » и комитет, мол, не отвечает за последствия, если полиция вмешается. Во время последовавшей манифестации армяне первые стали убивать полицейских и даже жандармских офицеров. Это-то послужило толчком к ужасающей резне армян, при одной мысли о которой волосы становятся дыбом. Из указанной книги видно, что в значительной мере повод к армянской резне подали сами революционеры своими вызывающими действиями, сознательно к этой цели направленными, что английский посол и консулы всеми силами пытались все это раздуть и осложнить, а русский и французский послы, при всей симпатии к безвинным жертвам интриганов и осатаневших мусульман, проявляли большой политический такт.

Особенно замечательна была гениальная дальновидность незабвенного князя Лобанова-Ростовского, нашего министра иностранных дел, и его железная воля, помешавшая вовлечению России в нелепую войну. Он, кстати сказать, первый пошатнул , но, к сожалению, не вырвал с корнем неосновательный взгляд нашей дипломатии на армянство, как на элемент, дружественный и полезный нам в соседних Персии и особенно в Турции. Он понимал, что русско-турецким отношениям пора вступить в новый фазис, а именно мы должны бы оградить Турцию от иностранной эксплуатации и посторонних вмешательств, а за это мирным путем достигнуть улучшения участи христиан на Востоке и, главное, упрочить свое положение на проливах. Сторонники другого мнения кокетничали с армянами в Турции, поддерживали озлобление в Ильдиоз-Киоске против нас и славянства и вместе с тем косвенно поддерживали гегемонию армянского племени на Кавказе.

Но вернемся к армянским беспорядкам и резне в Турции. Оттоманская Порта вела себя недостойно: правительство явно мирволило участникам резни – мусульманам, частью разделяя их раздражение, частью же, как впоследствии оказалось, создав рациональный с турецкой точки зрения план обмена веществ, т.е. сосредоточения возможно большего сплошного числа мусульманского населения в Передней Азии и истребления или изгнания в Россию армян, заболевших столь острым политическим недугом. Этот план (за исключением давно прекратившейся резни) теперь приводится в исполнение с необычайным, феноменальным успехом.

Всякое явление, особенно ставшее достоянием истории, требует точного определения. Несомненно, что турецкие зверства были ужасны и по существу, да и по размерам. Но несомненно также, что и англо-армянская печать, в лице разных Диллонов и при содействии печати космополитической всех стран, сильно раздувала размеры этого тяжкого бедствия народного, прибавляя нули к десяткам и сотням действительных жертв.

В Закавказье и русские, и армяне одинаково содрогались и возмущались, слушая отголоски предсмертных стонов тысяч людей. Несомненно, однако, также, что слово «религиозный мусульманский фанатизм» произносилось слишком огульно. И греки, и католики, и даже армяно-католики значительно меньше пострадали, чем григориане. Французский консул доносит 25 января 1896 года следующий знаменательный факт о резне в Требизондском вилайете: «Прежде, чем приступить к резне, в селении Гюмюш-Ханэ, мусульмане собрались на площади. Отделили армян от прочих христиан и отвели последних в сторону, чтобы не смешать их с заранее намеченными жертвами ». Ясно, что турецкие фанатики боролись с армяно-григорианской и революционно-армянской организацией, грозившей спокойствию и, может быть, целости их государства. Всякому, кто побывал в Малой Азии или знает тамошние социально-экономические условия, вполне ясно, что тут привходил такой же экономически-бытовой фактор беспорядков, с каким мы встречаемся в черте еврейской оседлости; только, к несчастью, турки, и особенно курды, не знают удержу, когда рассвирепеют, – и главное, тягчайшее обвинение против них заключается в том, что они дошли до такой массовой резни, не разбирая пола и возраста, а не ограничились истреблением революционных шаек.

Зрелище людей, действительно пострадавших от этого погрома и нашедшего приют под стягом России, представляет собой нечто надрывающее душу. Особенный трагизм заключался в том, что в значительной мере сами армянские богачи, духовные лица и прочие политиканы предали на гибель и поругание часть меньшей братии своего народа.

Приведу маленькую поэтическую картинку, снятую мной с натуры.

Шушаника

 
Картинно прислонясь к узорной двери храма,
С утра до вечера покорно иль упрямо,
Армянка-нищая проводит много дней;
Сидит, недвижная, как будто изваянье,
Кивая изредка кладущим подаянье
В тарелку медную, лежащую пред ней.
 

 
Бедна, оборвана. Полузакрыты веки;
Под ними – взора нет; для нищенки навеки
Все в тьму погружено, погас небесный свет…
Лицо не горестно: по нем порою зыбко
Скользит болезненно-блаженная улыбка…
Улыбка? Почему?!… Она дала ответ:
 

 
Зовут меня, ага, счастливой Шушаникой.
Из Вана родом я. К нам для расправы дикой
Нагрянули враги, нещадней, чем гроза!
Насилье, трупы, кровь!… Живые разбежались…
Я в церкви спряталась… Нашли и надругались
Два курда надо мной, и выжгли мне глаза…
 

 
Какая злая боль!… Но легче жить мне стало:
Кого-то мучили, кого, – я не видала!
И что-то рушилось!… Смятенье, крики, стон…
Затишье… Снова шум, и выстрелы, и топот!…
Потом… послышался мне торопливый шепот…
Зовут меня! Идем… и путь – как страшный сон!
 

 
Тут – мне велят ползти, там – мчаться, что есть мочи!..
Вот – резкий ветер гор… иль просто холод ночи?
Вот… на веревке я: должно быть крутизна?
Иль хищники меня схватили вновь, быть может?
Нет, мирны голоса!.. Но голод, голод гложет!..
Нет сил! Я падаю… Что это? Тишина?..
 

 
Где спутники мои? Где я, и что со мною?!
Вдруг… снова голоса! Какою-то волною
Я снова поднята!.. Крик слышен впереди,
На языке чужом… Везут меня куда-то:
Я слышу скрип арбы, и мерный шаг солдата.
И как-то мне легко, тревоги нет в груди.
 

 
Потом… не помню, что!.. Болела, верно, где-то…
И вот, теперь сижу, накормлена, одета…
Я знаю: это храм! – И хорошо мне тут:
Я возле Господа, близ милости великой!..
Я назвала себя «счастливой Шушаникой»:
Ведь на моем пути одни цветы цветут!
 

 
Недолго видела я близких истязанья,
А здесь зато навек ни злобы, ни страданья,
Ни жадности людской мне видеть не дано!
Шаги… звучат шаги… порой звучит монета…
Я брата-ближнего благодарю за это,
А Господа… за то, что все кругом темно!..