Текст книги "Крутен, которого не было"

Автор книги: Василий Купцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Мало связать безносых, заткнуть им рты, предстояло обследовать дом испытаний. А вдруг там скрывается Белый Ведун?! Или просто – кто-то из его подручных? Мысли о том, что можно просто поджечь строение, не возникло ни у кого, ведь ясно же слышались стоны изнутри.

Младояр старательно разжигал наскоро изготовленные факелы, сальце загустело, только шипит, да гасит огонь. Наконец, оба факела разгорелись. Первым вновь сунулся Бегуня, по лестнице вверх, в зубах – отобранный у безносого длинный нож, вторым полез Младояр. Вот и чернеющее окно в страшный дом, отроки, один за другим, пролезли вовнутрь. Коридор, какие-то двери, за каждой могла таиться опасность. Парни встали напротив дверей в разных концах коридора, переглянулись, ожидая Иггельда. Вот и голова старика показалась из проема. Пора! Младояр махнул рукой, отроки разом ударили ногами в двери – каждый в свою, мгновение – и они внутри. Ведун спокойно наблюдал, готовый броситься на помощь любому из парней.

Ни звука. Через короткое время молодые люди вышли обратно, поочередно помотав головами – помещения оказались пустыми. Еще две комнаты, на этот раз княжич и Бегуня ввалились туда, не отбивая сапоги о двери. Младояр тут же выскочил, разочарованно махнув рукой, отрок задержался. Иггельд указал княжичу пальцем – стой, где стоишь, а сам проследовал в комнату, куда только что зашел Бегуня. Старик не сразу понял, что такое пытается высветить отрок, факел покачивался – то туда, то сюда. Ага, под широкой лавкой кто-то прятался. Иггельд пригляделся – ага, мальчишка лет двенадцати, голый и весь в крови. Старик попытался вытянуть беднягу из-под лавки, но встретил неожиданно яростное сопротивление, мальчишка даже укусил ведуна за руку – ну, чисто маленький хищник в норе затаился, рукам не дается.

Иггельд вернулся к ожидавшему дальнейших распоряжений Младояру. Осталась еще одна комната. Получив еле заметный кивок, княжич отпихнул ногой дверь – акинак вперед, факел вверх. Понятое дело – выбьют из рук короткий меч – так есть еще длинный, а вот без света – плохи дела. Воевать и в этот раз не пришлось. Зато перед глазами княжича предстала именно та картина, которую родило воображение молодого человека в ответ на рассказ Грыжа. В центре комнатенки висел мальчик, руки свешивались вниз – даже не связаны. Вообще нет веревок. У испытуемого не оставалось сил даже поднять голову, лишь тихие стоны нарушали тишину помещения. Света неожиданно прибавилось – это Бегуня с факелом. Дикий крик – Младояр повернулся к двери. Вот в чем дело – орал мальчишка, которого отрок приволок за собой, кричал он не от боли, а со страха, увидевши, что ему предстояло бы…

Бегуня держал оба факела, пока ведун с Младояром снимали подвешенного. Отрок так и не понял, как пропустили ремни – под кожей или глубже – лекарь тут же извлек их.

– Это что же… – первые слова, произнесенные в доме испытаний, пришлись на Бегуню, – У него полоски на спине вырезаны… Как ремни?

– И на них же подвесили, – подтвердил княжич, добавив, как бы между прочим, – обычай в этих местах такой…

Мальчишка, все еще удерживаемый Бегуней, орал все громче, видать – совсем парня свели с ума, дикий рывок в сторону – и лишь топот ног за дверьми.

– Шею бы не сломал, – вздохнул Иггельд, потом, покачав головой, лекарь бегло осмотрел все еще лежавшее перед ним на лавке окровавленное тело, – так, отроки, вынесите его на свет, да привяжите, не забудьте. Да, Млад, проверь – хорошо ли связаны те, безносые…

Теперь факелы держал Иггельд. Парни легко подхватили мальчишку – кожа да кости, вынесли вон. Ведун же, оставшись, занялся подробным осмотром комнаты. Ничего лишнего – только ножи всех размеров на столике, в углу – груда ремней, словно змей клубок, Иггельд видел такое в странах, где потеплее. Сколько же мальчуганов, едва вступающих в мужской возраст, оставили здесь часть собственной кожи? Неужели так испытывали всех местных?! Старик прошелся по комнатам. Чего-чего, а кожаных ремней оказалась здесь предостаточно, вот и на лавке остались такие – привязывали ими же. Розги в бочонке с водой – Иггельду пришла в голову догадка, попробовал малую капельку на вкус – так и есть, соленая, да еще как! В комнату зашел Младояр.

– Не хочешь испробовать соленой розги? – пошутил Иггельд, указав в угол, где стоял бочонок.

– Через кольчугу? – тут же отбрехался княжич, – Ну как, много чего по лекарскому делу нашел?

– Ни мазей, ни трав, – ответил ведун, – считали, что и так все зарастет!

– А еще что? – Младояр был явно не в своей тарелке, но бодрился.

– Здесь, видать, начинали, вот под этой лавкой мальчишка прятался, битый, запуганный, но со спиной нетронутой. А уж потом резали ремни, да подвешивали.

– Надолго?

– Спроси безносых!

– Спрошу, – кивнул Младояр.

– Если успеешь, – усмехнулся Иггельд, – их, небось, уже спрашивают…

– Сейчас, сейчас заплачу от жалости к бедняжкам, – передернул плечами Младояр, – А что еще здесь? Каким богам требы шли?

– Кумиров не нашел, да и вообще – только ножи да ремни повсюду…

– Тогда спустимся вниз, – предложил княжич, – должны же они были здесь как-то готовить пищу, запасы держать?

– Мне показалось, что кормежка здесь не в обычае, – заметил Иггельд, – но осмотреть дом стоит! Мертвечиной тут несет…

Вскоре княжич нашел лестницу вниз, часть пола в крайней комнате приподнималась за деревянную ручку. Полезли – княжич первым, помахав в темноте факелом, тут же подпалившем свеженькую паутину. Сразу видно – спускались туда не часто. И в последние дни – точно не лазили, такую паутинку не минуешь!

Так же, как и наверху, дом был разделен здесь на комнаты. Пол – просто земля, какая-та смердящая, что ли…

– А вот источник аромата, – молвил Иггельд, едва заглянув в первую же комнату.

Младояр сморщил нос. Да, труп годовалой выдержки, не меньше!

– И это не мальчик, – заметил ведун.

– Ухи, нос – на месте, – добавил Младояр.

– Вот они как с недругами поступали, – кивнул Иггельд, – просто забывали их здесь…

Еще в двух комнатах нашли по сгнившему трупу, а в третьей – аж два, сидевших друг напротив друга.

– Смотри, Млад, этот – куда посвежее, – указал старик воспитаннику, – видать, привязали живым еще, да так, чтобы на мертвеца смотрел. И… веки вырезали, – добавил, приглядевшись.

В последней комнате нашли вырезанные сердца, печенки, мужские части. По лавкам расставлены головы, сгнившие, некоторые – со вскрытыми черепами.

– Приготовили для каких-то обрядов, да побросали, – решил Младояр.

– Видать – пытать мальчишек куда веселее, – согласился Ведун, – пошли отсюда, больше здесь делать нечего.

Дневной свет ослепил глаза. Иггельд воткнул факелы в землю.

– Когда подпалим? Сразу или подождем? – спросил княжич.

– Подождем, а то Белый Ведун не успеет на помощь! – решал старик.

– Я листьями подорожника раны прикрыл, – доложил Бегуня, – правильно?

Возле дома испытаний остался только один из мальчишек, тот, которого подвешивали, второй, видать, сбежал. Паренек продолжал лежать, как положили, глаза бессмысленно смотрели перед собой. Вся спина – обложена листьями подорожника, отрок постарался.

– Все правильно, – похвалил старик, – вот только листья следует выбирать почище… Ну, я еще мазь употреблю, заживет!

– А с этими что делать? – княжич указал на безносых.

– А… Делайте, что хотите, – отмахнулся Иггельд, – чем громче покричат, тем скорее Белый Ведун заявится. А коли задержится – домик подпалим.

– Делать что хотим…

– Ну, ты же княжич, почти князь, тебе карать иль миловать, – поддел воспитанника Иггельд.

– Насчет миловать это ты загнул! – живо откликнулся Младояр.

– Слушай, княжич, – Бегуня поклонился Младояру, видать – воспринял сказанное всерьез, – отдай мне уродов!

– Никак, понравились? – удивился княжич.

– Требу воздам, – Бегуня отказывался воспринимать шутливый тон.

– С чего это ты?

– Мне все одно не жить, – попытался объяснить отрок, – но я столько неправеды наделал… Пусть и колдун мою руку направлял, но ведь из-за меня твоего брата… И в деревеньке… Скажи, Иггельд, ты же ведун, как после всего Коло повернется, кем я по смерти стану? Червем?

– А ты думаешь, жертвы тебе помогут?

– Может, и помогут…

– Видишь ли, Бегуня, – вздохул Иггельд, – требы богам приносят, а как Коло повернется – то никому неизвестно, даже Пряхе. Все боги под ним ходят, и жертвами Великое Вращенье не ускорить, ни замедлить…

– Тогда я найду ясень, – стоял на своем Бегуня, – не зря же он – нас создавал!

– Где же это ты здесь ясень отыщешь? Да и не примет он человеческой жертвы. Вот, вишь – тис над черной водой, Вий завсегда рад!

– Я же не Белый Ведун, да будет он проклят! – воскликнул отрок, бросившийся бегом куда-то к лесу, что возвышался за испытательным домом.

– Куда это он? – удивился Младояр.

– Ясень искать, – равнодушно пожал плечами Иггельд.

– Слушай, Игг, а ведь мы с тобой никогда не говорили о жертвах богам. У меня есть вопросы… Или вопрос…

– Есть ли от них толк?

– Ну, да…

– Если властителю приносят подарок, то это вовсе не означает, что князь или кто-то там еще исполнит просимое. Это во-первых. А второе – есть ли сам князь, то бишь – бог, коему эта самая жертва приносится? Я ничуть не сомневаюсь в существовании высших сил, а ты?

– Ну… – вопрос почему-то застал Младояра врасплох, – Конечно!

– Но вот богов, как их воплощение, да и вообще, как нечто зримое – я не встречал. И никто из моих знакомых, находящихся в разуме – тоже. Я, и многие другие, думаем так – их, скорее всего, вообще нет.

– Но как же?! – возмутился Младояр, – Ведь описаны деяния Великих Богов, я сам читал «Путь Сварога»…

– Я не отрицаю, что некоторых героев прошлого обожествили, более того – их дух может являться смертным…

– Вот-вот, я же сам, вернее, мой дух отправлялся в путешествие в иной мир. Там были другие духи!

– Но не боги, – заметил Иггельд, – к тому же, вспомни обряд. Ты выпил волшебного пойла, у тебя замутился разум. Может, твоя душа и летала куда, иль это – просто грезы?

– Но когда дух улетает в тонкий мир, там он встречается с другими подобными себе, беседует. И не только с духами дальних, но и ближних! А потом, уже наяву, можно проверить, вспомнить, что говорили, сравнить – о чем беседовали. И еще – сколько раз, путешествуя без тела, приносили вести о войнах, пожарах, наводнениях – и лишь через много дней приходили вести?

– Все это так, но, будь добр, укажи связь между всем сказанным – и реальным существованием богов. Кстати, разговор мы начинали с жертв оным высшим существам. Может, ответишь теперь на свои вопросы сам?

Младояр замолчал, обозлился. Посмотрел на связанных безносых, бросил сквозь зубы:

– Но иногда очень хочется!

– А кто ж тебе запрещает? – усмехнулся ведун, – Бери нож, острый ли, тупой, на твое усмотрение, пускай кровь, посвящай деяние хоть Велесу, хоть Хорсу. Есть еще боги дальние, Баал там, тоже примет твое воздаяние с удовольствием. Будда…

– Я слышал, те ведуны, что поклоняются Будде, запрещают человеческие…

Младояр замолчал – возвратился Бегуня. Обветренное лицо злое и отрешенное одновременно. Взял нож, молча направился к пленникам.

– Ну как, отрок, нашел ясень? – спросил ведун.

– Дался этот ясень! – огрызнулся паренек.

– Вот и славненько, – казалось, Иггельд чувствовал себя несколько неуверенно – парни больше не слушались его беспрекословно, – пусть покричат погромче, что б Белый Ведун услышал!

Бегуня ничего не ответил, нож отрока уже распарывал одежду на безносом. Младояр отвернулся.

– Помочь не хочешь, смотреть тоже?

– Не люблю я этого, – признался княжич. Воспоминания о том, как прошедшей зимой он сам держал в руках окровавленный нож, и без того не давали Младояру покоя. Он часто вспоминал ту скитскую княжну…

– Ну и режь, все одно Слова не открою! – послышалось со стороны готовящейся требы.

– Больно нужно мне твое Слово! – засмеялся Бегуня.

Раздался леденящий душу крик, потом еще и еще. Иггельд тоже отвернулся. Пока отрок, не спеша, резал пленников, Младояр с ведуном молчали.

– Что за Слово такое? – спросил Младояр наставника.

– Хм… Может, при испытаниях им особое Слово говорят, а потом забыть велят. Слышал я такое, и через десять лет по тому Слову взрослый муж послушным становится.

– Так надо было вызнать!

– Поздно…

Крики пробудили изрезанного мальчонку, лекарю нашлось дело – объяснить пареньку, как дальше пользовать раны. Вот странно – только что лежавший без сил мальчик уже вполне устойчиво стоял на ногах, в серо-голубых глазках появился блеск, едва увидел, что проделывают с его мучителями.

– До дома доберешься? – спросил мальчика княжич.

– Добреду.

– Через вишни, к Гремячей реке, а там – найдешь!

– Найду, – ответил паренек, подходя к Младояру, – дай шепну!

– Ну, шепни…

Мальчуган обхватил руками шею княжича, прижался ртом к уху и что-то прошептал.

– Это оно и есть?

– Авось, сгодится…

– Ну, ты, малый… – Иггельд догадался что к чему, – Ты это лучше… Позабудь!

Ага, – закивал паренек, направляясь к тому месту, где сейчас лилась кровь. Казалось – только что не облизывается!

– Все мальчишки кровожадны, – отметил Иггельд.

– Тогда я уже взрослый, – последовал незамедлительный ответ княжича.

Увы, сколько ни кричали безносые мучители мальчишек, никто на помощь им не явился. Напрасно глаза проглядели – ни в лесу, ни со стороны вишен – не то, что Белого Ведуна, иль каких пустоглазых слуг, даже зеленой веточки на дереве не пошевелилось. Когда все смолкло, Иггельд подошел к месту расправы. Бегуня с ног до головы забрызган алой кровью, кое-где уже чернеющей, залита зеленая трава, багровые капельки аж в семи шагах.

– Доволен?

– Нет, – отрезал Бегуня.

– Сбегай к речке, помойся! – посоветовал Иггельд как-то снисходительно, будто мальчишка лазил за медом, да перепачкался.

– Нет, сначала терем спалим!

– Как скажешь, – не удержался от шутки ведун, но отрок, казалось, воспринял его слова всерьез.

– Пусть горит ярко, – забормотал отрок, – да будет дым столбом до небес, увидит колдун, прибежит, прилетит, прискачет…

– Подожжем, подожжем! – заплясал на месте мальчишка, только что полумертвым валялся – а вот те!

Парни похватали факелы, побежали к дому испытаний. То там, то тут тыкают – влажное дерево загораться не спешит, а где тут соломки взять?

Младояр, в свою очередь, входил в роль. Расселся, что князь, руки в боки, да наблюдает, как другие за него работу делают. Иггельд, по недолгому размышлению, присоединился к воспитаннику. Если есть князь, то отчего бы и ему тоже не повоеводить-побездельничать?

– Знаешь, Млад, что человек может делать дольше всего?

– Пировать? Спать?

– Мудрые люди говорят, что есть три таких дела – смотреть на огонь, на воду, да как другие работают. А пожар – это и то, и второе, и третье!

– Ну, положим, тушить мы не собираемся, – возразил княжич, – и, вообще, глупы твои мудрые люди. На самом деле нет ничего милее, чем чесать, там где чешется!

– Да, банька нам не помешала бы, – согласился ведун.

Большой дом разгорался на славу. Бегуня что наколдовал – дым поднимался столбом, известное дело – нет ветра, стрижи в вышине, сверху не закапает, не жди. Вот ежели б колдун в гости пожаловал?!

Младояр не выдержал, прихватив длинный меч, понесся, что ошпаренный, к лесу, затем паренек обежал все открытое пространство по периметру, жадно вглядываясь в сумрак зеленой чащобы. Бегуня присоединился к Младояру, потыкался в заросли вишен. На пожар остался смотреть только мальчонка, застыл перед огнем, что истукан, ничего вокруг не замечает. Иггельд подошел к пареньку, проверил, хорошо ли держатся повязки с целебной мазью. Кажется, мальчик его даже не заметил. Старик побродил некоторое время вокруг, следя за рыскающими возле леса отроками. Чем дальше, тем очевидней становилось, что Белый Ведун здесь не появится. И почто они все это затеяли с испытательным домом?

Парни, тем временем, углублялись в лес все дальше. Откуда-то издалека, со стороны леса, раздался крик, кажись – Бегуня звал. Меч как-то сам оказались в руках – и бегом вперед. Биться не пришлось – звал-то Бегуня, но не на помощь. Княжич уже рядом, успел до Иггельда, оно понятно – ноги молодые! То, что нашел отрок, разыскивая ясень, ввело Младояра в полное недоумение. Аккуратный пенек, поблизости от поляны, лишь молодая поросль вишен закрывает вид на горящий дом испытаний. А на пеньке – кусок бересты, будто для письма изготовлен, да чистый. Приколот к пню кривым клинком, ручка резная, с мертвой головою. И горстка мелких серебряных монет – горкой на бересте.

– Это нож Белого Ведуна, – прошептал Бегуня.

– Что это значит? – спросил Младояр.

Иггельд почти сразу ухватил суть, и чем дальше вникал, тем более багровел. Стыд и злость бурлила в старике вперемежку. Вот, получил плату за работу!

– Почему ты молчишь, Игг? – княжич чуть не заикался, впервые он наблюдал, как лицо невозмутимого прежде наставника быстро наливается кровью, все более багровея.

– Меня провели, как щенка! – бросил сквозь зубы ведун.

Уже за вишневыми зарослями, у самой реки, воины остались втроем – весь перевязанный мальчуган, снятый с ремней в испытательном доме, побрел бодреньким шагом к себе домой. Его отпустили, предварительно расспросив – далеко ли живет, знает ли дорогу – оснований для беспокойства не нашлось.

Таиться уже не было смысла, трое воинов расположились на обед прямо у Вороньего Камня, причем княжич не утерпел, взобрался на валун, его сапожки, прежде красные, а теперь порядком полинялые, свешивались над головой привалившегося к разогретому песчанику Бегуни. Иггельд ел больше обычного, он неплохо знал свой организм. Немало на свете людей, коим, чтобы успокоиться, надо выпить хмельного. Само собой, в таком небезопасном походе, как этот, когда попеременно чувствуешь себя то охотником, до дичью, одурманить голову вином равноценно самоубийству. Кто у него, бывалого воина, в спутниках? Воспитанник Младояр, мальчик умный, военной науке ученый, да вот только – не совсем от мира сего, то и дело задумывается о чем-то далеком. Оно понятно, место ему – среди свитков, лучшее занятие – беседы с мудрецами, а вовсе не смертная игра по лесам – кто кого раньше прикончит! Второй спутник – того хуже. Мальчишка, ни ростом, ни силой не вышел, как стрелок – ничто по сравненью с княжичем, вот давеча – три стрелы послал за молоком, а Младояр первой же обед добыл! А что колдун нашептал Бегуне, то лишь навьим владыкам ведомо. В любой момент, как знак условный получит – на своих же кинется! Или не кинется, переломит чужую волю? Ладно, даже коли справится с ведовством, все одно – не боец. То и дело задумывается, глаза пустеют, разговоры о смерти – ищет ее, понятно, груз того, что понаделал, пусть невольно – но давит. Вот и выходит, все на Иггельде, старике на седьмом десятке лет, и держится. Ему бы дома сидеть, сбитень пить, да молодежь учить. Ну, больных пользовать, в конце концов! А он поперся в леса незнакомые, вдвоем с воспитанником безусым, на здешнего владыку охотиться… И надо же быть таким глупцом, уже и глаза буквиц не видят, приходится свиток отодвигать подальше, голова, небось, тоже ослабела – известное дело, старый – что малый! А тут еще мысли какие-то о винце трехлетнем, том, что в фляжке, там, в нижней сумке? Нет, надо просто наесться до сыта, до отвала, человек с полным брюхом – спокоен. Не на всех действует, но Иггельду повезло – от сала пьянеет…

– Эй, Бегунька! – окликнул княжич сверху, – Ты хоть понял, почему Белый Ведун нам серебра отсыпал?

– Нет, княже… – отрок от неожиданности слегка «перепутал», но, быть может, для него Младояр и представлялся князем, – Чтобы обратно возвращались? – предположил Бегуня.

– Нет, это за то, что мы испытательный дом сожгли, да безносых перебили! – объяснил княжич. Спрыгнув с камня, Младояр уселся рядышком с Бегуней, рука – на плечо отроку, как своему, но глаза – уже на Иггельда, – Вроде, разобрался я… Ведь ниоткуда не следовало, что безносые с Белым Ведуном – одна дружина. Только Грыж сказал, да и то – если разобраться… Ну, видели Белого Колдуна с безносыми, ходил он в испытательный дом, ну и что? Я так думаю, в открытую не воевали, а сжить со свету компанию уродов он давно мечтал. Так?

– Да, так, – кивнул Иггельд, настроение которого становилось все безмятежней, – безносые болью да мукой себя владыками ставили, каждый муж, в этих краях рожденный, им в руки попадал… А Белый Ведун страхом брал, и воинство у него другое – все больше ожившие мертвецы, да и метод… Вот, вспомним, как он Бегуню своим рабом сделал? Не бил, ремней со спины не нарезал. Усыплял да нашептывал! Сейчас-то я понимаю, безносые с Белым Ведуном – что кошки с собакой. Эх, провел нас Грыж, ох, провел!

– Ты думаешь, Игг, грибной тать – слуга колдуна?

– Может, и его человек, а может – и нет. Вот, скажем, затаил Грыж на безносую компанию обиду, да что говорить – не мог не держать на них зла! А тут мы с тобой, да прямо – вот, мол, идем Белого Ведуна бить. Тать сразу и сообразил, что да как, рассказал свою историю, уверен – и не соврал! А получилось так, что мы по его наводке и пошли.

– То есть Грыж мог по указке Белого Ведуна действовать, или сам додуматься? – переспросил Младояр.

– Нет же, нет! – вскричал Бегуня, сделав попытку вскочить с места – да рука княжича оказалась тяжелей, чем на первый взгляд – отрок осел, да молвил потише, – Тот, кто вам все это наговорил, такой же, как я!

– Что ж, может быть, – кивнул ведун, – тот, кто не стал на всю жизнь ничего не подозревающим рабом безносых, желанная добыча для Белого Ведуна. Все так, да могло быть и не так. Истина нам неизвестна.

– Вот поймаем Грыжа, да выясним! – откликнулся Младояр.

– Пыткой? – спросил Бегуня.

– Зачем? – подмигнул княжич, – Просто усыпим, да спросим во сне.

Отрок почему-то поежился. Старик понял – почему…

– Верно глаголишь, княжич, – и добавил с ехидцей, – вот изведем Белого Ведуна, сядешь, Млад, на его место, будешь усыплять да внушать…

До княжича, наконец, дошло – он принялся усердно прятать глаза, да надолго замолчал.

* * *

Вечер выдался сухим. Лес никак не мог успокоиться. Соловьи начали раньше времени, уселись – один справа, другой – слева, да настраивают свой птичий инструмент по очереди – то в левом ухе свист, то – в правом. Младояр почувствовал, как закипает кровь в жилах…

– Полнолуние?

– Ага, – кивнул ведун, – надо бы связать Бегуню.

– Связать? – удивился княжич, – его что, оборотнем сделали?

– Глупости, причем здесь оборотни… Этой ночью он будет сам не свой, может – попытается нас порезать.

– Потому что Ночная Хозяйка в силе?

– Да ты все за свое, – рассердился Иггельд, – пойми, надо всегда искать простые объяснения. Ведь колдун обязательно нашептал Бегуне, что б нас поубивал, так?

– Ну, да…

– Но ведь не сразу, мы должны привыкнуть к отроку, перестать его опасаться, так?

– Ну…

– Убивать проще ночью…

– Понятно, понятно, но – причем здесь полнолуние? Сил прибавляет? Али – злости?

– Совсем ты, Млад, в лесу оглупел! Колдун должен был время назначить, а как? Если шепнуть – порежь княжича на десятую ночь – что же, считать он будет? Другое дело, нашептать: «Станет луна полной, не спи, найди нож…».

Бегуня не сопротивлялся, даже слова не сказал, покорно дав связать себя по рукам и ногам. Отвернулся, плечи вздрагивают. Младояр догадался – плачет…

Примерно в полночь поднялся шум. Связанный отрок метался, переворачивался, руки дергались в бессильном желании сбросить путы. Младояр попытался успокоить Бегуню, ненароком подставил ладонь – и был укушен! Отрок не отзывался на имя, рычал, брызгался слюной. Так продолжалось часа два, Бегуня постепенно слабел, рвался все меньше. К утру впору было ложиться одыхать.

– Все болит! – признался Бегуня, будучи разбужен на заре.

– Я тебя не бил, – угрюмо бросил Младояр.

– Руки болят… И ноги… Я рвался?

– А ты ничего не помнишь?

– Вроде как я сам не свой, в голове – как будто раскаты грома, – отрок, и впрямь, выглядел оглушенным, – кружится все…

– Ну и ладно, – вздохнул старик, развязывая малого, – теперь – до следующего полнолуния…