Текст книги "Крутен, которого не было"

Автор книги: Василий Купцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– И впрямь – ни царапинки, – воскликнул Млад.

– Давай поменяемся, свежий глаз завсегда лучше, – предложил Иггельд.

Теперь младший княжич ощупывал старшего братца, а лекарь – отрока. Прошло немного времени и стало ясно – ни ран, ни ожогов ядами на юных телах нет.

– А одежды проверять будем?

– Эти одежды – сожжем, – решил лекарь, – на всякий случай…

Вошел князь, взглянул на Иггельда.

– Ничего… – заключил лекарь.

– Пускай волхвы берутся за дело, – распорядился Дидомысл.

И начался круговорот жрецов, молитв, храмов да действ. Первые процедуры – с обливанием водой ключевой, потом речной, морской, дождевой да подземной, из пещер – княжич запомнил. Как и попытавшегося, было, посопротивляться отрока – князь приказал провести все обряды и над Бегуней, вдруг да и на нем какая порча засела! Потом водили меж огней, заставляли прыгать через костер, под тихое пение жрецов ставили средь углей – стоишь, поджариваешься потихоньку, что кусок мяса, в рассоле вымоченный… Огонь – тот, что с небес молнией рожден – один костер. Второй – руками, по старинке, разведенный. Третий огонь из Храма Огня вестником принесенный, горит он там с незапамятных времен. Четвертый костер запален пламенем, из недр земли в огнедышащей горе пришедшим. Пятый – Солнцем запален, с помощью стекла зажигательного. Горят костры…

К полудню – времени поклонений Хорсу – в аккурат закончили с огнем, на коней – и в Храм Солнца. Гориполк очищался долго, бесстрашно направив взгляд на светило – облаков на небе бродило самая малость, солнце почти весь день красовалось золотым диском. На какое-то время княжичу показалось, что поклонения стихиям помогли – дышать стало легче, движения – свободней. По пути к Триглаву Гориполк заметил, что все это время не думал о проклятии. Увы, стоило вспомнить – и вновь княжичу стало худо, все тяжелее и тяжелее, схватило горло, потемнело в глазах. К моменту, когда жрецы подвели молодых людей к исполинским кумирам, юноша уже еле держался на ногах. Бегуня бросился, было, поддержать княжича, да отогнали. От обряда перед тремя божествами лучше не становилось. Посещение Велеса тоже ничуть не помогло. А Макошь, казалось, смотрела на княжича с укором – не противься, мол, судьбе! Не помогло и в Храме Змея, княжич как будто погрузился в воду с головой, почти ничего не слышал, да и видел все как-то мутно, будто тонет, и сил всплыть никаких…

К ночи прошел ливень. Крупные капли, обрушившиеся с небес на голову княжича, привели его в чувство. Увидел стоявших под дождем, его дожидаясь отца и обоих братьев – старшего и младшего, слегка улыбнулся.

– Помираю я, – молвил Гориполк.

* * *

– Волхвы обещают – доставь им того колдуна – точно снимут заклятие, – сказал Иггельд.

– А как не словят Белого Ведуна? – спросил Младояр.

В Старых Палатах горели восковые свечи, четыре по углам да одна на столе. Младояр не ленился, наносил черточки на мягком воске, позволявшие отмерять время. Близилась полночь, по крайней мере, если судить по черточке на центральной свечке. На этот раз свечи поставили самые толстые – хоть слова о том и не было сказано, но в эту ночь спать не собирались. Оба – и старик и отрок,ппонимали, что усилия жрецов тщетны. Надо попытаться помочь юноше самим – но вот как? Если б Иггельд обнаружил, где вошел яд, или еще чего – знал бы, как действовать. Но как бороться со злым Словом? А оно точно губило Гориполка – только что юношу уложили спать – так он чуть ли не черен стал, видно – смерть близка.

– Думаю, не словят, – вздохнул лекарь.

– Но почему? – рассердился княжич, – За ним воины ушли опытные, следопыты…

– Много раз ловили, а что толку…

– Так, как сейчас – еще не искали!

– Да нет Белого Ведуна у Гремячей речки!

– Как нет? – удивился Младояр.

– Хитрый он, давно ушел туда, где его не найти, а вместо себя, небось, слуг оставил, что б дружинникам княжьим было чем заняться. Перебьют пустоглазов с дюжину, да с тем и вернутся, – объяснил Иггельд.

– А куда он мог спрятаться?

– Да куда угодно… – пожал плечами ведун, – В нашем княжестве болот да пещер пруд пруди! А он ведь и умен. Может, сидит в сотне шагов от нам, да посмеивается, как его в лесах ищут, да сыскать не могут!

– В сотне шагов… – Младояр ошеломленно почесал в затылке. Ну, разумеется, колдун гвоздями к месту не прибит.

– Завтра будут Вия тешить, навьи обряды проводить, – как бы между прочим заметил Иггельд.

– В сыру землю брата закопают?

– Да.

– А он не задохнется?

– Нет.

– А еще что?

– Да много что…

– Поможет?

– Вряд ли…

Воцарилось молчание. Подросток с надеждой смотрел на учителя, а тот лишь шагал из угла в угол, поминутно хватая то один, то другой свиток с полок. Можно не спрашивать – у Иггельда не было ответов на главный вопрос – что же делать?

– Слышал я, что Слово и без ведовства убить может, – молвил отрок, – и читал тоже. Жил в одном племени человек, уж не помню истории, но убил он соплеменника скрытно. Долго искали, да прознали. И сказала ведунья старая – умрешь ты, злодей, через три дня! Ну, точно как с Гориполком…

– В том-то и дело, что Слова Смерти говорили только злодеям, а просто врагу, иль с кем повздоришь – молвить такое запрещалось. Много чего ведуны умеют, но не все себе на потребу пускать разрешено. За то, что Белый Ведун сделал, смерти заслуживает!

– Понял я, все дело в Слове?

– Да не просто в Слове, такое и без слов случается, – лекарь взглянул на Младояра.

– Как без слов?! – удивился княжич.

– Вот однажды такая история приключилась. В одном лесном племени заведено было, что к еде их князя прикасаться никто не смел под страхом гнева небесного. Ну, голодно там жили…

– Это где же? – уточнил Младояр.

– Далеко отсюда… Сейчас не вспомню…

– Так в чем суть, Игг?

– Жил там один охотник, или воин… Бесстрашный, его всем мальчишкам в пример ставили. Однажды, просто по ошибке, поел тот неустрашимый муж еды княжеской. А когда прознал, так испугался смертельно.

– И умер?

– Умер.

– Со словом или без… Отчего же они умирают?

– Я так думаю – от убеждения, что умереть придется, – размышлял Иггельд, – есть древняя притча о том, как один властитель многих земель спросил о том мудреца. И тот представил доказательства. Велел привести татя, смерти достойного, да сказал тому разбойнику, мол, умертвим тебя, кровь из жил выпустимши. Привязали татя к лавке, завязали глаза. Сделали порезы на шее – так, чуть-чуть поранили, до крови, но не до жил. И тут же служки начали на те места воду лить, теплую, что б разбойник думал – кровь из тела вытекает. И вот, представь, помер тот…

– Другое я читывал, – не удержался, похвастал княжич, – будто рассказали эту притчу князю Дильмуна, да решил тот проверить сам – правдива ли сказка?

– Не слышал такого! – подивился лекарь, – И как, проверил.

– Точно, помер один приговоренный, ну, почти – как ты сказывал. Но тот князь упорен был, да и воров, на их злато покушавшихся, в избытке смерти ожидало. Писано, что в том княжестве даже двери домов – и то из злата делали. Вот и съезжались со всех концов мира тати…

– Ты отвлекся!

– Да, и начал проверять князь дальше, на других. А, может, просто развлечение нашел такое… – Младояр молвил это серьезно, без тени усмешки, – Второй приговоренный тоже помер, сразу. Зато третий, сколько воду не лили, умирать не собирался. А мешок с головы сняли – так ухмылялся только. И еще приводили осужденных на смерть. Из первой десятки… Или дюжины – там неясно написано было, я не понял, как считали – двое таких нашлось, кто не поверил и живым остался. И написано в том свитке – есть люди простые, внушению подверженные, а встречаются и такие, для которых чужие мнения – как об стенку горох.

– Все правильно, – кивнул Иггельд, – даже зубы, и те – не всем заговорить удается. Уж на что знатный ведун – изредка попадет такой болящий, что не заговорить, не усыпить. И слова, и глаза – все без толку! И знаешь, какой тут хитрый закон – кто неподдающимся оказывается?

– Кто?

– Да ребятишки, которые все истину ищут, вроде тебя, – объяснил ведун, – а еще, подчас, крепкие мужи деревенские, те, кого за всю жизнь никто не обманул, у кого житье в достатке, собственными трудами нажитое. Ну, и среди ведунов – тоже частенько. И купцы многие тож, оне – к обману насторожены…

– Я понял, – сразу ухватил мысль Иггельда княжич, – не поддаются чужим внушениям те, кто из строя воинов, ну – людей, как если построить, словно дружину, ну – кто из строя выбивается?

– Не только, и среди тихоней встречаются не поддающиеся, и бабенок неподдающихся сколько хочешь. Но чаще – среди тех, кто и так виден!

– Я потом, как тот сказ прочитал, долго думал – а как бы я? Умер бы от такой казни, или только посмеялся?

– Ну, сейчас-то ты знаешь!

– А кабы не знал?

– Я так разумею, – прикинул лекарь, – поначалу, быть может, испугался бы, а потом приметил какой-нибудь обман. Ну, кровь что-то подозрительно жидкая. Или запах не тот… И раскусил бы…

– Я тоже думал о том, что кровь густа, а вода жидка. К тому же – липнет…

Собеседники замолчали, княжич перебирал свитки, Иггельд задумался.

– А вот, скажем, будь я на месте брата, прокляни меня Белый Ведун – схватила бы меня хворь? – предположил Младояр.

– Может, и схватила бы, да я бы вылечил.

– Как?

– Просто объяснил бы, что слова – это только слова.

– А Гориполку объяснить?

– Завтра попытаюсь… – лекарь печально вздохнул, – Но между вами большая разница. Понимаешь, будь ты под таким проклятием – сам бы искал обмана, не поверил бы… Или сначала поверил бы, а потом усомнился. Ну, а после того, как и я бы добавил – точно разуверился бы в проклятии. Но твой брат – другой человек.

– Из тех, кто умер бы при обманной казни?

– Увы…

* * *

Младояр места себе не находил, кружа у выхода из княжьих палат. Ведь с братом должен был поговорить Иггельд. Объяснить ему… Зря не пустили его, Младояра, он бы все сказал!

Вывели Гориполка, брат шел, еле волоча ноги. Рядом – волхвы. Повели закапывать…

Вот и знакомые шаги – наставник. Иггельд вышел, опустив голову, хмурый, как туча.

– Не поверил? – Млад попытался заглянуть в глаза Иггельд.

– Впустую… – лекарь отвел глаза.

– Я же говорил, я же говорил, возьми меня, – княжич ударил себя в грудь, – я бы все сказал, я бы убедил…

– Меня не слушает даже князь, – вздохнул ведун, – все верят в силу проклятия… Все глухи. И княжич – тоже …

– А я бы убедил! – всхлипнул Младояр, чувствуя, что вот-вот расплачется.

– Попробую еще раз.

Княжич махнул рукой, сорвался с места, убежал.

И озаренья тщетны…

«Где Младояр?» – недоумевал Иггельд. Обычно с большой вероятностью княжича можно выудить из Старых Палат, но все утро и до полудня Младояр не показывался в излюбленном месте. Нет ни в теремах, ни в княжеских палатах. Решив, что все это не к добру, лекарь принялся разыскивать воспитанника с удвоенной энергией. Ведь от Младояра можно ожидать чего угодно!

Солнце склонилось над горизонтом, а новости поступали одна хуже другой…

Первая новость. Вернулся один из дружинников, посланных словить Белого Ведуна. Поведал, как встали на пути воинов аж два десятка оживших мертвецов, случился бой, недолгий, ни потерь, ни ран у княжьих людей – пустоглазы только впустую мечами махали, порубали их, что капусту. Оставили двоих – допросить. Вот тут-то и вышла незадача. Говорить с дружинниками пустоглазы не стали. Пробовали пытать – им все равно, боль вроде чувствуют, да внимания не обращают. Так и не узнали воины, где злого ведуна искать. Решили сами по лесам порыскать. День поискали, двое не вернулось к месту договоренному, трое – пораненные пришли. Один в яму провалился, копьями утыканную. Кольчуга да бармица от смерти спасли, но крови все одно на малых ранах потерял немало. Да еще, видать, намазаны те колья чем-то были, силы так и уходят от воина, отправили его в Крутен, да поотстал. Второй воин сплоховал, ногой в петлю попамши, так его как вздернет! Перерезал веревку, упал – бока отшиб, но ничего не сломал. Третий бечевочки не приметил меж кустиков натянутой, разом три стрелы из самострелов, одна – кольчугу пробила, плечо поранив. Вытащил, да все одно – уже не боец. Расставил Белый Ведун ловушек хитрых по всему лесу, а самого, видать, и след простыл…

Вторая новость. Провели обряд над княжичем, ища заступничества Матери Земли, да Отца Вия. А как стали откапывать Гориполка – так от земли оторвать не могли. И сам без сил лежит, и земля юношу не отпускает. Заключили жрецы – князю слово сказать печальное. Не жилец Гориполк, его уж в Навьем Княжестве, ждут, не дождутся, место, видать, изготовили…

Третья новость – пропал отрок княжича, Бегуня. Как сгинул! Вроде лег спать, а на утро – нет на печи. И к палатам княжеским, как договорено, не явился. Дидомысл почуял недоброе, отрядил дружинников искать мальчишку, да пока – без толку.

Иггельд попробовал снадобья. Понимая, что смерть близка, наскоро отварил опасное. Княжич снадобье выпил, не поморщился даже. Глаза чуть затуманились от макового сока, сердце забилось чаще – белена, малой толикой взятая, подействовала. И еще десять трав, из них половина – заморских. Раскраснелся юноша, позабыл о смерти, привстал, с отцом заговорил о том, о сем. Дидомысл – к Иггельду, мол, снадобья твои получше треб волхвовских! Но Иггельд только вздохнул, да объяснил, что ненадолго это. Пользуясь моментом просветления у Гориполка, попытался вновь втолковать юноше, что никакого колдовства над ним не сотворено, просто слова, коих он перепугался, а теперь – сам себя и убивает. Надо просто не думать о смерти, о проклятии, помечтать о чем-нибудь другом! Дидомысл, схватив мысль лекаря на лету, велел кликнуть девок, ведь всегда был охоч Гориполк до сладких утех. Хорошо началось, да плохо все кончилось – не пришла к парню сила мужская, обломился, да совсем сник. И то – третьи сутки пошли, последние, злым колдуном отпущенные!

Неожиданно Иггельд обнаружил рядом Младояра. Отрок потянул лекаря за рукав.

– Ну, слава Небу, хоть ты нашелся! – лекарь отвел воспитанника в сторону, – Где пропадал?

– Я думал, – ответил подросток, – и придумал.

– Что придумал? – спросил Иггельд, и, не дождавшись ответа, начал сам, – Уже знаешь, что Белого Ведуна не поймали? И что Бегуня пропал?

– Сам же говорил, что колдун может сейчас под лавкой прятаться, прямо здесь… Слушай, наставник, я вот вспоминал разное, слышанное и читанное, у меня цепочка и сложилась.

– Давай, выкладывай!

– Рассказывал один целитель, как начинал без наставника. Очень хотел помочь любимой женщине, еще мало чего в науке лекарской понимая. Произнес заклятие, то, что называлось «взять болезнь на себя». После чего сам тяжело заболел, его долго лечили, с трудом вылечили. А потом, ведуном став, он горько о том жалел, под старость мог чужую болезнь забрать, да сам здоровым остаться.

– Все эти «взятие болезни на себя» – одни слова, – махнул рукой Иггельд, – коли поверит больной, поможет. Но ты и мед, на саже замешав, можешь хворому дать, приговаривая, что лекарство то аж со Святых Гор, на вес злата куплено. И – поможет, ручаюсь, лишь бы сказано было внушительно!

– Да я и без тебя понимаю, – чуть ли не в подражании наставнику, замахал руками Младояр, потом спохватился, – ну не без тебя, но уже тобой раньше научен, – поправился княжич, – заболел тот лекарь молодой от того, что сам себя убедил – мол, забрал болезнь! А под старость бывалый стал, на него уже такие слова не действовали…

– Да, именно так, – подтвердил лекарь, – но чем поможет твой рассказ Гориполку?

– А тем! – Младояр аж побагровел от злости, – Это для тебя, да для меня – слова просто слова, а для Гориполка – слово может стать Словом! Даже мое! – выкрикнул подросток напоследок.

– Какое слово? Если уж и мои не действуют, а у ведуна для болящего каждое слово – что лекарство…

– Вот возьму и скажу брату, что забираю его проклятие на себя!

– Как? – не понял Иггельд, – Ты хочешь тоже заболеть?

– Да мне все эти проклятия – как с гуся вода! А Гориполк ослобонится…

Иггельд, наконец, понял. Клин клином вышибают. Слова жрецов, требы, обряды – силы не имели, потому – пытались проклятие снять. А юный княжич иное задумал – заклятие не снимать, а перенести на другого. И ведь поверит Гориполк! Точно – поверит. Если поверит – выздоровеет. Сколько сказок, преданий о том, как чужую смерть забирали жены да матери, любимых спасая. А братья-близнецы одну смерть на двоих разделили, но в яви, но в нави через день живя. Но то сказка. А тут – явь. Дельно придумал княжич.

– Надо только не просто сказать о том Гориполку, а обряд, как заведено, провести, – уже вслух продолжил размышлять старый ведун, – давно таких треб не проводили, но не страшно, у жрецов ничего не пропадает, не забывается. Одно только…

– Что?

– Почему ты?

– Я?

– Лучше я на себя возьму, – решил Иггельд.

– Ты – не родня Гориполку, не жена, не мать, не поверит он в действенность, – начал горячо убеждать Младояр, – а я – брат, меньший брат, мне по роду написано старшему помочь, даже жизнь отдать…

– Ты это брось!

– Да я не о том, что мне чего будет, а о том, чтобы с Гориполка тяжесть снять. Ну, подумай сам, если ты, Иггельд, человек чужой, или я, родич – разница есть? Когда все поверят? Ведь не только в брате дело, он сперва тоже от проклятия отмахнулся, а вот как начал в деревеньке народец его убеждать, что все от заклятий Белого Ведуна помирают, как посмотрели на брата жалостливо, что на покойника – так Гориполк и сник, захворал. Надо, чтобы не только брат поверил, пусть бы весь народ начал меня, маленького, бедненького, несчастненького, жалеть, о моей судьбе плакать – вот тогда брат и поправится!

– В твоих словах кое-что есть. Даже очень много чего есть. Конечно же, все смотрят на Гориполка, как на обреченного, от того ему еще хуже…

– А раз я прав, пошли к отцу!

– Подожди, дай разобраться… – Иггельд немного растерялся, он не привык к такому напору со стороны воспитанника.

– Некогда ждать. Придумали – надо делать!

– А ежели князь спросит…

– На ходу сообразишь!

Младояр, схватив наставника за рукав, потащил назад в палаты. Князь, сидевший в полном прострации у постели сына, гневно поднял брови на такую, не к месту, суету.

– Млад дело удумал, – просто сказал Иггельд, – Гориполка это излечит.

– Излечит? – до отчаявшегося отца таковая весть дошла с трудом, – Говори!

– Меньший брат заберет проклятие старшего на себя. Проведем обряд…

– Как это? – растерялся князь.

– Есть такое, точно есть, хоть и редко делается, – пытался убедить князя ведун, – близкий родственник, или человек любящий, они могут забрать и проклятие, и для самой Смерти себя в подмену предложить…

– Ты что?! Хочешь, пусть бы у меня умер не один сын, а два?! – вскричал Дидомысл.

– Гориполка этот обряд спасет, точно поправится, уверен.

– А Младояра?

– Он уже почти ведун, справится и с болезнью, и с заклятием, для него такое Слово – просто слово, и не боле!

– Справится… – подивился князь, мгновенная вспышка гнева ушла, Дидомысл обдумывал предложенное, – Так говоришь, справится с заклятием?

– Жизнью клянусь!

– Твоей жизни всего ничего, может быть, и осталось, ты же старик, а Млад – мальчишка, ему еще жить и жить, – в голосе князя больше не чувствовалось гнева, – значит, говоришь, заклятие на него не подействуют?

– Да с меня все – как с гуся вода! – вклинился в разговор Младояр.

– А ты чего скажешь? – спросил князь у лекаря.

– Насколько я изучил Младояра, зная его, как ты помнишь, князь, с момента извлечения на свет, на него такие заклятия не подействуют. И, вообще, защищен он от разной волшбы, есть такое поверье…

– Потому как – не рожден?

– Да!

Младояр с изумлением глядел на учителя. Вот так Иггельд. Не даром сказал ему – «сообразишь на ходу»! И ведь придумал. Ну, мудрец! Ловко историю появления Млада на свет приплел. Ведь убедит отца, точно убедит!

– Ты что, совсем не боишься? —спросил отец строго.

– Нет.

– Смелый? – князь заглянул в глаза сыну.

– Нет, я знаю, что не заболею, – Младояр легко выдержал взгляд. Спасибо наставнику, выучил в глаза смотреть, «глаз держать». И змеям глядел, и лесным хозяевам, глаз не отводя. Княжичу как-то удалось даже заворожить кролика, глядя тому в глаза-бусинки. Оно конечно, не пристало с отцом, тем паче – с князем, этой силой мериться. Но сейчас – другое дело!

– Возьмешь братишкину хворь на себя?

– Возьму, – подтвердил Младояр твердым голосом.

– Эй, Иггельд, зови волхвов, каких для такого случая надо… Пусть готовят обряд не медля!

* * *

Менее всего ждал Младояр, что обряд сотворят в храме Макоши. Великая богиня всегда пользовалась почетом, и в Крутене, и в других княжествах Пряха частенько занимала место в Триглаве, ее праздник отмечали аж двенадцать раз на год. Но сюда княжич раньше не заходил. Почему? Макошь получала требы повсеместно, прямо на полях – если просили об урожае, в избах да теремах – коль ждали младенца. Сюда же, за серебренные – металл Пряхи – двери народ захаживал редко. Люди слишком боялись Судьбы, чтобы осмеливаться что-то напрямую просить у Пряхи.

Княжич с легким содроганием рассмотрел кумира. Несомненно, Пряху изготовили в какие-то древние времена, кто бы из нынешних мастеров сумел бы так обработать гигантский кусок горного хрусталя, придать ему вид женщины, вот веретено, а вот – чудо из чудес – тончайшая хрустальная нить. Способна ли человеческая рука на такое искусство? Или хрустальная Макошь – дар богов, их треба великой богине-матери? Но и Мать Сыра Земля – тоже богиня-мать. Как все это сложно, когда пытаешься понять…

Занесли на носилках Гориполка. Лицо юноши показалось Младояру почти черным, ну, не то, чтобы как сажа, но – темное до жути. Да еще и белые одежды на брате, будто уже помер! Гориполк поднял голову, нашел глазами младшего брата, тихо позвал. Младояр подошел, взял Гориполка за руку.

– Ты спасешь меня? – спросил умирающий, глядя с надеждой на брата.

– Да, все будет хорошо, ты поправишься.

– А ты, Млад, ты не умрешь?

– А я заговоренный, со мной ничего не будет, выгоню и хворь, и проклятие, – побещал Младояр.

Небольшой, по сравнению с другими, храм быстро наполнился народом. Три жрицы Макоши, разом заняли места возле юношей. Старухи почти голые, вместо одежд – грубые сети. Молчат, смотрят на всех, и ни на кого определенно. Не то что волхвы, даже жрец Ящера, и тот – остерегается подходить к Вещим близко. Сила Прях – самая беспощадная, Судьба ведь и богами вертит, как хочет. Сегодня ты – Вий, Навьего княжества владыка, а завтра, повернется Веретено – пошлет козлиным богом на свирели играть…

Почти никто рта не открывал, а уж когда старухи тихо запели – и вовсе вокруг – замолчало. Верно, знали жрицы древней богини какой-то секрет, от пения их тихого у Млада мурашки по коже побежали. Глядит – у молодого воина, что носилки с хворым Гориполком держал, волосы его соломенные так дыбом и встали! С Младояра сняли любимую красную рубашку, оголили по пояс и Гориполка, потом появились сети, такие же, как и у Прях, братья набросили эти белые «рубахи». Младояр обнаружил, что между сетями-рубахами тянутся толстые нити, как бы подчеркивая установленную связь между судьбами братьев.

Княжичам велели взяться за руки, перецеловаться. Затем Младояр сказал громко, как научили:

– Я беру твои хвори, твою жизнь, твою смерть, брат, себе, а ты мое возьми!

После чего тоже самое повторил заплетающимся языком Гориполк, по два-три раза каждое слово, как не в себе. Младояр еле удерживал руки братца, дрожащие крупной дрожью. Снова пение, потом ведуньи разом и очень быстро начали приговаривать. Так скоро, что и не разберешь, что именно. Младояр уловил несколько раз «завертелось веретено», «дай судьбу» или что-то в этом роде. Обряд закончился быстро, никаких треб богиня не получила, только слова. Конец действа – со знанием дела, это Младояр понял, слишком похоже на рассказы Иггельда об исцелении. Гориполка подняли, поставили на ноги, заявив, что теперь он – здоров, а в доказательство уложили на его место Младояра, велев постонать-покряхтеть! После чего Гориполк, покачиваясь, ушел из храма ногами, а младшего княжича унесли на носилках, у всего народа на виду, прямо на те палати, где только что умирал брат. Младояр, кожей почувствовав на себе чей-то особый взгляд, повернулся. И надо же! Это смотрел Речной Старец, впервые – прямо на княжича.

У княжеского терема по такому случаю собралась толпа народа – слухи-то, известное дело, что пожар – мигом полгорода все знают. На Младояра глядели жалостливо, многие из баб всплакнули, а одна отроковица смотрела на «умирающего» княжича ясными глазками, так пялилась, ну – откровенно, что у «болящего» кое-где зашевелилось. «А почему бы и нет?!» – подумал Младояр задорно.

Расположившись на месте Гориполка, княжич полежал немного, поворочался с боку на бок. Все-таки, надо полежать, порядок такой! Подошел Иггельд, спросил о самочувствии. Младояр только пожал плечами. Лекарь не успокаивался, осведомился – не надо ли чего? Княжич, хихикнув, признался, что ему надо. На что Иггельд, даже не улыбнувшись, уточнил – с кем? После чего, приметив ук княжича приподнимающийся бугорок в известном месте, заявил:

– Ты явно не умираешь!

И ушел…

Появился отец, с тревогой взглянул на Млада. Так и подмывало немного постонать, еле сдержался.

– Ну, как Гориполк? – спросил Младояр, бодренько усаживаясь в постели.

– Ест.

– Тогда не умрет!

– Да, – кивнул князь, – а ты?

Младояр хихикнул…

* * *

Кажется, все забыли о княжиче, уже довольно долго никто не заходил в светлицу. «Оно и к лучшему», – подумал Младояр, – «пойду-ка я проветрюсь, посмотрю, разошелся ли народ». Отрок быстро оделся, натянул простую кольчугу, на пояс – меч, на голову – шлем с личиной – смех да и только, но – что б не узнали! Отрок из дружины княжеской, вот и все, пусть думают – с порученьем каким прислали. «У вестовых кольчуги тонкой работы, железа особого, каленого!» – ни с того, ни с сего позавидовал княжич – «В тонкой кольчуге хоть час бежать можно, не уставая. Мне бы такую!». Младояр выскользнул из палат с черного хода, охрана, легко узнав княжича, никак на него не среагировала.

Народу подле княжеских хором оставалось еще не мало. Кто-то разжег костерчик, пели песни, большинство парней уже приняли бражки или меду, а уж о пиве и говорить нечего – Дидомысл выставил горожанам пару бочонков княжеского, на двенадцати травах, да на чистейшем ячменном солоде сваренном. «Уже все знают, что брат поправляется» – решил Младояр, рассеянно бродя среди гуляющих. Глаза княжича искали, непрерывно рыскали по лицам… И вот Младояр, наконец, нашел то, что искал. Она не ушла, дождалась. Та, с глазами… Сейчас девчушка стояла поодаль, кокетливо кутаясь в расшитый красными птицами платок. Рядом стоял парень, почти на голову выше Младояра, что-то весело говорил молодице, может – уговаривал! Княжич, не долго думая, подкатился к парочке и просто встрял в разговор. После первой же его шутки девчушка так и развернулась. Известное дело, старшие братья давно объяснили Младояру, что бабенки любят ушами. Иначе и быть не могло, коли б бабы выбирали только тех, кто высок и силен, али лицом пригож – зачах бы мир в глупости.

– Слушай, дружинничек, – обозлился парень, неожиданно почуяв в Младояре соперника, – шел бы ты отсюда, покуда цел.

– С чего это ты так? – поддел дылду княжич, – Никак, бражки перебрал?

– А ты, молокосос, думаешь – отрок в дружине, так тебе всюду дорога?

– Ага!

Млад нарывался явно, и тут же чуть не получил своего. Но не зря же каждое утро, кроме всего прочего – рукопашная. Хоть и не подолгу, как некоторые ребята, зато ежедневно, какая ни какая, а выучка. Млад увел голову влево от первого удара, потом просто сделал шаг назад – и второй удар не достал.

– Ну я тебе! – разъярился юноша.

– Осторожно, Капоня, у него ведь меч, – забеспокоилась девчушка.

– У меня меч, красавица, для красоты только, – успокоил девочку Младояр.

– Вот-вот, он его и не поднимет даже, – и дылда, устав махать руками, попытался взять соперника за грудки. Пальцы тщетно хватали кольчугу, а голова недотепы совсем близко…

– Слушай, дурья башка, – рассердился Младояр, подавшись чуть вперед с захватом кисти, потом разворот влево, нога выставлена, дылда на земле, – если будешь тыкать своей харей под чужую личину, другой не будет таким добрым, сломает тебе нос!

– Ты все… Хитростью! – в голосе дылды просквозила обида.

Младояр наклонился над парнем и шепнул ему на ушко пару теплых словечек. Тот вскочил с земли, решив продолжить. Пришлось ударить…

– Не бей его больше, – попросила девчушка, помогая дылде подняться с земли, – ты домой иди, Капоня, иди, прошу…

– Да я ему! Да…

– Ладно, давай мириться, – засмеялся княжич.

Вскоре от парня удалось отделаться. Ушел, не сразу, конечно, хотел честь соблюсти… Оставшись наедине с Сойкой – так звали девочку – княжич дал волю языку. А потом, на темной улочке – и рукам. Сойка, как будто, того и ждала, ее ручки куда только не полезли! Двое подростков мгновенно разгорячились, последовал жаркий поцелуй, от которого на княжича нахлынула такая волна теплоты, такая сладость, ну – куда как круче, чем даже когда он делал раньше сокровенное, мужское. «Вот оно, как по любви сладко-то!» – отметил Младояр, даже в такие мгновения не забывавший пополнять знания.

* * *

В постельку княжич вернулся лишь под утро, в состоянии какой-то сладкой легкости. Но напрасно он надеялся соснуть чуток, едва раздевшись, прилег, как перед ним появился Крутомил. Видать – ночью вернулся.

– Ах вот ты где, проказник, – богатырские руки старшего брата вытащили Млада из-под шкуры, княжичу показалось, что он летит – Крутомил подбросил братца в воздух, поймал, прижал к себе. Младояр обнял брата, лишь хихикнул, получая шлепок по голому заду.

– Жив, Крут! – радовался княжич, с любовью глядя на старшего брата.

– А что со мной станется? – улыбнулся Крутомил, – Да на мне ни царапинки. А вот тут, у вас… Ну да ладно, пронесло…

– Ага…

– Я горд тобой, Млад, – заявил старший княжич торжественно, – жаль, меня не было, зато ты был! Но ничего, мы еще этого злого колдуна словим, голову ему открутим!

– Ага!

* * *

Младояр редко видел отца в золотом венце. Князь надевал корону лишь в самых торжественных случаях, пренебрегая древними обычаями. А вот в былые времена, рассказывают, владыки везде и всюду ходили, надев на голову венец. Да чего только в прошлом не было. Даже закон, что с непокрытой головой мужу из дома выйти не полагалось. Вот и сейчас на княжичей шапочки натянули бархата красного, с ободками золотыми, каменья вкраплены – у Крутомила зеленые смарагды, у Гориполка – красные лалы. Младояру достались жемчуга…

Не один Дидомысл сидел на пиру, разодевшись во все лучшее. И на княжичах – одни шелка, все – в золотом да серебряном шитье, жемчуга да янтарь, застежки – золотые, как и блюда, с которых едят. Даже ручки у братин, и те – звериными головами с лалами, где глаза! Немало злата и на дружинниках, есть и такие добры молодцы, что покруче княжичей да воевод разряжены – цепи, пояса каменьями изукрашены – кто ж выхваляться в праздник запретит? И все блестит – свечей не пожалели, да еще позади каждого подсвечника – бронзовые щиты-зеркала света набавляют. Рядом с Младояром – братец Крутомил, на рубахе кот рыкающий, заморский, что в Черных Землях живет, вот только грива почему-то синим вышита. Одной рукой старший княжич с блюда ароматные куски жареного мяса подгребает, другой – Младояра обнимает, будто чует, не по себе на пиру младшему брату … Кругом шум стоит, в дуды дудят, струны гуслей перебирают, поют – справа одно, слева – другое, только в ушах звенит!