Текст книги "Тайны русского слова"

Автор книги: Василий Ирзабеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Живительный глоток ключевой воды

Проблема посягательства на старославянский язык была, как выясняется, весьма актуальной в России и два столетия назад. «Славенский древний, коренный, важный, великолепный язык наш, – взывал к современникам А.С. Шишков, – на котором преданы нам нравы, дела и законы наших предков, на котором основана церковная служба, вера и проповедание слова Божия, сей язык оставлен, презрен. Никто в нем не упражняется, и даже само духовенство, сильною рукою обычая влекомое, начинает от него уклоняться. Что ж из этого выходит? Феофановы, Георгиевы проповеди, которым надлежало бы остаться безсмертными, греметь в позднейшем потомстве и быть училищами русского красноречия... эти проповеди не только не имели многих и богатых изданий, как то в других землях с меньшими их писателями делается. Но и одно издание до тех пор в целости лежало, покуда наконец принуждены были распродать его не книгами, но пудами, по цене бумаги! Сколько человек в России читают Вольтера, Корнелия, Расина? Миллион или около того. А сколько человек читают Ломоносова, Кантемира, Сумарокова? Первого читают еще человек тысяча-другая, а последних двух вряд и сотню наберешь ли».

Может это и покажется кому-то парадоксальным, но нынешний церковный язык есть результат реформы, которую некогда совершили (а правильнее сказать – сотворили) святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, «учителя словенские», как высоко именует их благодарная Матерь Церковь. И если потребность в очередной реформе языка все же назрела, то и приступить к ней, как рассуждают опытные священники, допустимо лишь специалистам соответствующего духовно-нравственного и интеллектуального уровня.

Не могу не обмолвиться хотя бы несколькими словами и о непостижимой искренности, открытости нашей веры. Посудите сами: богослужения, таинства, молитвы – все это происходит, в отличие от всех иных религиозных конфессий, действующих в стране, на языке, максимально приближенном к общенациональному. Словно зеркальное отражение душевной открытости самого русского человека.

Являясь печальными свидетелями многочисленных попыток переломить русскую речь через колено, возблагодарим Господа еще и за то, что церковный язык наш есть ограждение и охрана языка русского от возводимой на него брани.

Вот принесешь, бывало, на даче ведро студеной колодезной воды, она постоит денек-другой – глядишь, и нет уже в ней той давешней замечательной свежести. Если же дольше, да на свету, то и вовсе зацветет – для грядок еще сгодится, а более никуда, хоть выливай. Но не беда, можно еще нанести, благо есть неподалеку колодец. А если, не приведи Господи, злые люди изгадят его, как тогда быть, где взять свежей воды?!

Вот и получается, что церковнославянский язык есть некий удивительный неиссякаемый источник с незамутненной живительной влагой, в котором пребывают в первозданной сохранности корни нашего с вами языка, великой русской речи, незримо и таинственно связующей нас с самим Христом.

Воистину гениально предвидение великого Ломоносова о том, что «Российский язык в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку не подвержен утвердится, коль долго Церковь Российская славословием Божиим на славянском языке украшаться будет».

6. Русь Святая

«Мировое окаянство» против...

Святая Русь... Часто мы произносим это привычное словосочетание как нечто само собой разумеющееся, не задумываясь – а почему, собственно? Приходилось ли вам слышать, скажем, о святых Казахстане, Эстонии, Америке, Франции, Ираке, Китае, Мадагаскаре, Австралии?.. Можно продолжать этот ряд бесконечно долго, не находя убедительного разъяснения загадочному феномену. Согласитесь, нам и в голову не придет сомневаться в глубоко органичной связке двух коротких слов, их непреходящей, какой-то тектонической незыблемости.

Так же, как, став свидетелями чего-то, что сделано, на наш взгляд, не по-людски, привычно сокрушаемся: как-то не по-русски это. Согласитесь, нам и в голову не придет сказать о чем-то схожем, что это, дескать, как-то не по-киргизски, не по-латышски, не по-уругвайски... В одной аудитории получил недавно любопытную записку: «В копилку Ваших примеров русскости. На Украине говорят (в повелительном наклонении): "Я тобi руським языком кажу..."».

...По высоким живописным берегам канала имени Москвы высятся церкви. Когда-то их было много, но почти все они были или уничтожены, или переданы для различных, вовсе не церковных, нужд. В лихую годину безбожной власти над сооружением канала, этого поистине колоссального проекта, трудились сотни тысяч невинно осужденных людей – политических заключенных, получивших лихое прозвище-клеймо: зэк. Среди этих людей, страдающих от непосильного труда и издевательств, было немало священнослужителей. Более того, как свидетельствуют очевидцы, именно на этом грандиозном строительстве их было больше всего. Здесь они умирали сотнями, здесь же их спешно зарывали в землю. А теперь ответьте сами: какой стала эта земля, каждая горсть которой полита кровью и потом святых мучеников и в которой поныне покоится их прах? Вспомним, сколько таких каналов прорыто по всей нашей земле, сколько таежных лесов повалено, сколько возведено великих строек, гидроэлектростанций, проложено дорог, добыто руды, намыто золота, нарублено угля... И разве только в новейшей отечественной истории?

Следует оговориться: во все времена во всех государствах люди погибали за родную землю – это так естественно, так правильно. Но Россия среди них все равно страна особая. Почему? Потому что бесконечные сонмы полчищ, во все времена идущие на нее войной, все это, по выражению Ивана Шмелева, «мировое окаянство» – шло против Христа, образ Которого и поныне пребывает незамутненным в сердце каждого истинно русского человека. Без Бога русский человек не мыслил и не мыслит себе подлинной жизни. А они все лезут и лезут на Русь, посягая не только на ее землю и ее богатства, но и на души наши и детей наших: разномастные легионы тех, кто так и не принял Богочеловека, распял Его, готовя из века в век трон человекобогу, поливая его страшный путь кровью и устилая плотью лучших русских людей.

Кажется, нет ни пяди русской земли, в которой не покоились бы люди – мученики, великомученики, страдальцы за Православную веру, за Богородицу, за Христа и святых Его угодников во все времена отечественной истории. А еще сонмы и сонмы тех, кто прожил свою жизнь по-божески, по-христиански, по-русски, чья земная жизнь была успешна, но не в нынешнем значении этого слова, означающего, как правило, финансовое или профессиональное преуспеяние, а в исконно русском. Имеющий «уши слышать» не может не уловить, что слово успех произошло от слова успеть. Но что же самое главное для всех нас?! Успеть спастись.

И пусть кому-то это покажется преувеличением, но я глубоко убежден, что у любого – на выбор – русского человека в каком-то поколении всенепременно окажется в роду святой, и притом не один. Так, среди предков великого нашего поэта А.С. Пушкина – 12 святых по прямой линии и 20 – по боковым ветвям! Просто он, в отличие от миллионов своих соотечественников, но в согласии с обычаем предков, вел свою родословную нить.

Вспоминаю еще рассказ одного пожилого русского человека, услышанный мною незадолго до его кончины. В нем он поведал о том, как когда-то, будучи еще малышом, поинтересовался у своей бабушки – какая из рук правая? «А какой крестишься, та и правая», – просто ответила женщина. Как же тонко прочувствовал это другой наш великий поэт Федор Тютчев, написавший такие строки о родной земле:

 
Удрученный, ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
 

Помню, как рассказал об этом одному знакомому. Потом он звонит и говорит: «Представляешь, теперь не могу даже плюнуть на землю...» Поведал-то не ему одному, а вот надо же...

Воистину Русь – это высочайшее дерево с вечнозеленой величественной кроной, корнями своими уходящее в Небо.

Так было во все времена, так совершается и поныне. И не в этой ли земле обрели, наконец-то, покой сотни замученных наших мальчиков: избитых, поруганных, порубленных и обезглавленных, жертв чеченской войны, подобно Евгению Родионову и его боевым товарищам отказавших потерявшим всяческий человеческий облик бандитам, казалось бы, в малом – снять с себя нательный православный крестик.

Святая Русь, как оказывается, не только древний символ, напоенный божественной поэтикой. Русская земля свята не только мистически – ее тысячелетняя святость осуществилась и на физическом уровне. Она и вправду свята, как и весь строй души истинно русского человека, каким он был задуман Творцом. Задуман и осуществлен именно Богом, а не большевиками, ввергнувшими Россию в катастрофу, не лукавыми либералами и не суемудрыми интеллектуалами-безбожниками. А его, русского человека, во все времена зачем-то «придумывают»: то декабристы, то народовольцы, то разночинцы с демократами всех мастей, то идеологи коммунизма, а теперь вот политтехнологи (слово-то какое!?) – словом, все эти «пиджачники» и «плохо крещенные приват-доценты», по меткому выражению историка В.Л.Величко, автора интереснейшего исследования «Кавказ», впервые изданного в 1903 году.

Между тем русский человек, вопреки их мудрствованиям, в лучших сыновьях и дочерях своих и поныне пребывает с немеркнущей иконой Христа, начертанной в самом его сердце, с неугасимым Фаворским светом, дивно озаряющим и согревающим его душу, и нетленным, неоскверненным русским языком на устах. Без таинственного сплетения этих двух начал – русского языка и православной веры – русскому человеку, по замыслу Божию о нем, состояться просто невозможно. И еще одна немаловажная особенность истинно русского человека: чтобы физически болело сердце всякий раз, когда плохо говорят о России, когда ее обижают и унижают.

О том же, что случается с русским человеком, когда он отлучен от этих основополагающих для него начал, куда как красноречиво свидетельствует вся наша национальная история и, не в последнюю очередь, кровавая драма последнего столетия, отзвуки которой болью отдаются в нас и поныне. Вспомним, как с горечью воскликнул когда-то Ф.М. Достоевский: «Русский человек без Бога – дрянь».

Носители родной речи и веры

Поймал себя на мысли, что с особенной тихой радостью люблю смотреть телепередачи с участием потомков русских эмигрантов первой волны. Несмотря на некоторые особенности их произношения, они производят впечатление абсолютно русских людей. И, в первую голову, по той очевидной причине, что продолжают быть живыми носителями родной речи и Православной веры, унаследованной ими от родителей. Чего не скажешь о детях новых эмигрантов.

Я не оговорился: речь идет не просто о русскоязычии, а именно о наличии в человеке русского языка как родного – того, на котором видишь сны. Это очень важно, поверьте. Не подлежит никакому сомнению, что большим вкладом в русскую литературу стали замечательные художественные произведения таких выдающихся литераторов, как Чингиз Айтматов, Рустам и Максуд Ибрагимбековы, Олжас Сулейменов, Фазиль Искандер, Чингиз Гусейнов и многих других русскоязычных писателей. Однако нам (как и им самим) и в голову не придет считать их русскими. Так что совсем не случайно понятие народ в старославянском языке звучит как язык. «Разумейте и покоряйтеся, языцы, яко с нами Бог!» – возглашают в Церкви.

Поразительную историю поведал некогда народный поэт России мудрый Расул Гамзатов в книге «Мой Дагестан». В одной из глав он рассказывает, как однажды в Париже встретил земляка-художника, который вскоре после революции уехал в Италию учиться, женился на итальянке и не вернулся домой. «Почему же вы не хотите возвратиться?» – спросил у него поэт. Тот ответил: «Поздно. В свое время я увез с родной земли свое молодое жаркое сердце, могу ли я возвратить ей одни старые кости?» «Приехав из Парижа, – продолжает автор, – я разыскал родственников художника. К моему удивлению, оказалась еще жива его мать. С грустью слушали родные, собравшись в сакле, мой рассказ об их сыне, покинувшем родину, променявшем ее на чужие земли. Но как будто они прощали его. Они были рады, что он все-таки жив. Вдруг мать спросила: «Вы разговаривали по-аварски?» – «Нет. Мы говорили через переводчика. Я по-русски, а твой сын по-французски». Мать закрыла лицо черной фатой, как закрывают его, когда услышат, что сын умер... После долгого молчания мать сказала: «Ты ошибся, Расул, мой сын давно умер. Это был не мой сын. Мой сын не мог забыть языка, которому его научила я, аварская мать»».

Глава в этой книге завершается стихотворением «Родной язык», отрывок из которого не могу не привести здесь:

 
...И, смутно слыша звук родимой речи,
Я оживал, и наступил тот миг,
Когда я понял, что меня излечит
Не врач, не знахарь, а родной язык.
 
 
Кого-то исцеляет от болезней
Другой язык, но мне на нем не петь,
И если завтра мой язык исчезнет,
То я готов сегодня умереть.
 
 
Я за него всегда душой болею,
Пусть говорят, что беден мой язык,
Пусть не звучит с трибуны ассамблеи,
Но, мне родной, он для меня велик.
 

Всякий раз, вспоминая эту историю, не перестаю изумляться суровой мудрости этой женщины. Родившись и состарившись в высокогорном ауле, она ведала о том, чего не дано постичь иным высоколобым мудрецам века сего. А какое царственное достоинство! Как, откуда, каким духом прознала она, что язык, по Шишкову, это еще и я зык – то есть я звучу. И если кто-то вдруг перестал звучать на родном языке, то его и в самом деле нет, ведь звучать, быть зычным может только живой. Поразительно! Только вдумайтесь, ведь речь идет о языке очень небольшого народа. Небольшого, как выясняется, только в количественном измерении – таком неубедительном.

И как же обращаемся со своим языком мы?! Языком, на котором на протяжении многих столетий создавались величайшие творения мировой духовной и художественной мысли. Как прискорбно расточительны бываем мы подчас! Безусловно, это происходит и от широты нашей, о которой уже так много сказано и написано, и от национального ощущения богатейших кладезей. Не будем же забывать о том, что неисчерпаемых кладезей не бывает, сорить же богатством и швырять драгоценностями – прерогатива богатого. А ну как пробросаемся?!

С какой скрупулезностью прописаны государством всевозможные законы и положения, регламентирующие охрану и добычу полезных ископаемых – алмазов, нефти. Только тронь – руку оторвут, а то и голову! Но разве не настало давным-давно время на самом высшем уровне – после всенародного обсуждения – принять Закон о защите русского языка как важнейшего национального достояния?!

Лики Родины

Прискорбно, но целые народы, считающие себя цивилизованными, да что там народы – континенты, продолжают жить так, словно и не было никогда Иисуса Христа. И, что совершенно непостижимо для сознания православного человека, – живут без святых, без такого привычного для простой деревенской русской бабушки и непонятного иному продвинутому европейцу молитвенного общения. Вообразите: обращаясь мысленным взором к Небесам, мы молим о тех, кто покоится в святой земле, лучшие из которых, спасшиеся, снискавшие венцы, прославленные Богом, молят о нас, пока еще живущих на этой святой земле. Мы живем по вертикали!

Как же мы богаты, да мы просто сказочно богаты, что там Гарун аль Рашид! Как преизобилует любовь, обращенная на нас. Поясню: родина есть у каждого – крымский татарин называет ее «ана вэтэн», что значит родина-мать, азербайджанец скажет «ана торпаг», что есть мать-земля. И конечно же у каждого человека – независимо от цвета кожи и разреза глаз – есть та единственная мама, что даровала ему жизнь.

Но мы, православные, все равно богаче – ведь у каждого из нас есть еще и крестная мать. Та, что призвана печься о нас не менее, а то и более собственной нашей матери, и прежде всего – о нашем духовном возрастании, о нашем спасении. Сколько русских людей могли бы поведать удивительные истории о том, как неустанными стараниями, горячей молитвой своей крестной матери ко Христу, Богородице, святым угодникам Божиим были отмолены и спасены.

И еще есть у нас Матерь-Церковь, где рождаемся для вечной жизни в Таинстве Святого Крещения и в лоне которой благословенно пребываем до скончания дней наших, Церковь, которая нас, окаянных, все более сознающих свое несовершенство и недостоинство, сподобляет тем не менее причащения Святых Христовых Тайн, освящает все пути наши, молится о здравии нашем, венчает наш брак, очищает наши жилища, поставляет нам духовных пастырей, а когда настает срок, благословляет сам уход наш, продолжая без устали молиться об упокоении наших душ.

А еще есть у нас Матерь Небесная, Пресвятая Богородица – Та, что Присноблаженная и Пренепорочная, Честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим, Всецарица, Матерь Света, Невеста Неневестная, Предивная Лествица, связавшая Небо и землю, наша Небесная Заступница, к Которой взываем в своих бедах и скорбях: «...яко не имам иныя помощи разве Тебе, ни иныя предстательницы, ни благая утешительницы, токмо Тебе...»

Можно ли не памятовать о том, что мы являемся обладателями единственной веры, где Бог – только вдуматься! – есть наш Небесный Отец. И это не просто метафора, вот и святой апостол Павел свидетельствует: «Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление. А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: „Авва, Отче!“ Посему ты уже не раб, но сын; а если сын то и наследник Божий через Иисуса Христа» (Гал. 4, 4-8).

Но разве не бывает среди людей так, что отец и сын перестают быть близкими людьми, не дружат меж собой? Увы, часто. Нас же, устами святого апостола Иоанна, называет Своими друзьями Сам Бог. Только послушайте: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15,14-16). Разве такое может даже присниться? Всем нам есть за что неизбывно благодарить Христа!

«Николаевское время»

Одно из воспоминаний детства связано с бабушкой, мамой моего отца, рано заменившей мне мать. Бывшая рабфаковка, она была учительницей начальных классов, единственная в нашей большой семье получившая высшее образование на азербайджанском языке. Вспоминая «бывшую жизнь», дочь купца первой гильдии, разоренного большевиками, и жена революционера, она вздыхала украдкой, повторяя чуть слышно: «Язых Николай! Язых Николай!» Какого такого Николая жалеет она, недоумевал я тогда, ведь «язых» значит несчастный. Да не было в нашей родне и среди близких никакого Николая, это я знал точно! Оказалось – был. Так моя покойная бабушка Бадам-ханум сокрушалась, жалея казненного русского Царя. Моя жизнь незаметно для меня была связана с государем. Я родился и жил в николаевском доме, гонял велик по Николаевской. Старые бакинцы по сию пору дореволюционное время называют не иначе как николаевским.

Давно это было. А вспомнилось сейчас, когда забежала как-то к нам соседка с нижнего этажа, моя ровесница, попросила помочь внуку Саше: в школе, говорит, задали написать доклад про Николашку.

А пишу я сейчас об этом потому, что был у всех нас еще один отец – воистину отец всем народам некогда великой и славной империи, любимый и любящий. Многое, очень многое вкладывал русский человек в это название – Царь-батюшка. Многое несчастливо изменилось в Отечестве нашем и судьбах наших с его гибелью, многое померкло, а то и попросту исчезло, как строчка в вечернем молитвенном правиле: «Императору споборствуй» перед «путешествующим спутешествуй». Только и слышишь ныне сетования: «А будет ли у нас снова Царь? Нужен он России, тяжко без него». И что ответить на это? Ну, был у нас государь. И что мы с ним сделали? Как поступили с его женой, детьми, близкими? Что сотворили со всей державою нашей? Восстановимо ли все порушенное? На данном этапе нужно, наверное, прежде обрести царя в голове. А там, глядишь ...

В одном я не прав. Когда сказал, что Царь наш – был. Он есть и поныне, и пребудет с народом своим, покуда теплится в нас вера во Христа и Богородицу, пока молим мы о предстательстве угодников Божиих и в их блистательном сонме святых Царственных страстотерпцев: императора Николая, императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжон Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию, преподобномученицу великую княгиню Елисавету...

В свое время в Москве с большой помпой прошел антифашистский съезд, о чем не преминула сообщить пресса. Причем начался он, как было упомянуто в газетных статьях, с кинопоказа галереи самых известных фашистов двадцатого века, где среди извергов рода человеческого, которых здесь и упоминать-то не хочется, оказался... последний русский Царь, уже прославленный к тому времени нашей Церковью. Но мы и это проглотили. Или попросту не заметили? Как не заметили когда-то страшного злодеяния, совершенного в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге, в подвале дома купца Ипатьева.