355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Василий Ирзабеков » Тайны русского слова » Текст книги (страница 9)
Тайны русского слова
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 16:36

Текст книги "Тайны русского слова"


Автор книги: Василий Ирзабеков


Жанр:

   

Религия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Мост к Христову всечеловечеству

Гоголю вторит преподобный Иустин Попович в своем замечательном труде «Достоевский о Европе и славянстве»:

«Национализм, освященный и просвещенный Богочеловеком Христом, становится евангельским мостом ко Христову всечеловечеству. Только освященное и просвещенное Христом, славянство обретает свое непреходящее значение в мировой истории и через всеславянство ведет к всечеловечеству. Все, что является православным, стремится к одной цели: к братскому объединению всех людей посредством евангельской любви и жертвенного служения всем людям».

Стать русскими... Это, наверное, еще осознание нами, сегодняшними, величия и мудрости государственного устроения той России, которую мы утратили. Взять, к примеру, тот же национальный вопрос: главным, определяющим считалось вероисповедание отдельно взятого гражданина империи. Еще менее ста лет тому назад народы, населяющие необозримые просторы Российской Империи, различались как православные, мусульмане и иудеи, а не как русские, башкиры или евреи. И это совершенно справедливо, чего не скажешь о нашем времени.

Отчетливо это проиллюстрировала досадная ситуация, возникшая лично у меня во время последней переписи населения. Ранним утром к нам в квартиру пожаловали два счетчика (две милые смущенные девушки), которые предложили нам с женой заполнить анкеты. Изучив их, я, увы, не обнаружил графы «вероисповедание», чем и поделился с гостьями, предложив дописать недостающую графу от руки. В ответ услышал, что анкета в таком виде будет считаться недействительной. Жаль. Надоело постоянное манипулирование средств массовой информации с численностью православных верующих в нынешней России, доходящее нередко до абсурда. А ведь, казалось бы, чего проще: внеси соответствующую графу в анкету переписи – и будет положен конец спекуляциям. Да одно это придало бы мероприятию общегосударственного масштаба высокий смысл.

Спрашивается, зачем оно тогда вообще понадобилось, вобравшее в себя столько людских и финансовых ресурсов, а на деле обернувшееся актом малодушия властей?! А ведь нам пытались внушить важность переписи, говоря, что полученные в ее результате данные помогут, дескать, улучшить жизнь граждан нашей страны. В качестве конкретного примера звучали, в частности, обещания оптимизировать на основе полученной информации график работы городского транспорта. Между тем как толпился народ на транспортных стоянках, так толпится и поныне...

И еще. Думаю, лично меня, судя по формальным анкетным данным, устроители переписи, равно как и иных подобных мероприятий, наверняка отнесут к представителям того вероисповедания, которое им покажется наиболее логичным. Но ведь это не так. Таких, как я, вовсе не единицы. Нас много.

Когда поведал об этой истории в одной аудитории, получил из зала любопытную записку: «В Казахстане во время переписи включили графу „вероисповедание“; оказалось, что православных на несколько процентов больше. После этого соответствующей графы в российской переписи уже не было». Не знаю, так ли оно было на самом деле, только, рассуждая об этом сегодня, невольно вспоминаешь трагические события отечественной истории семидесятилетней давности. В переписи населения СССР, которая состоялась в печально памятном 1937 году, графа «вероисповедание» все же была (!). Но именно она повергла безбожные власти, с помпой отмечающие двадцатый юбилей учиненного ими государственного переворота, в состояние шока. Невероятно, но среди опрошенных половина горожан и две трети сельских жителей мужественно отнесли себя к Православию. Реакция властей последовала незамедлительно: все руководители переписи были немедленно расстреляны.

Споры о русском феномене возникли не сейчас и не с нами, похоже, отомрут. Со временем острота проблемы нисколько не притупилась, сегодня она актуальна как никогда. А потому в заголовок этой главы были вынесены автором слова Ф.М. Достоевского из «Дневника писателя». Его страстным призывом к своему народу, а по сути лаконичной емкой программой, хотелось бы ее и завершить: «...Если национальная идея русская есть, в конце концов, лишь всемирное общечеловеческое единение, то, значит, вся наша выгода в том, чтобы всем, прекратив все раздоры до времени, стать поскорее русскими и национальными».

8. Евангелие для русского

Некогда Святые Отцы окрестили пятым Евангелием сотворенный Господом мир. Даже не будучи знакомыми с каноническими текстами Библии, рассуждали они, более того, не обладая элементарной грамотностью, можно тем не менее уверовать в Бога и в грядущее Воскресение, лишь... внимательно и любовно наблюдая окружающее нас: звездный небосвод над головой, солнце и луну, землю, по которой ходим и из которой произрастают колосья будущего хлеба, удивительные плоды и цветы, моря и реки, животных, птиц и рыб, населяющих эти стихии, причудливую смену времен года, дня и ночи, света и тьмы...

Именно таковым и был путь к вере в истинного Бога необычайно красивой и столь же скромной девушки Варвары, родившейся в IV веке по Р. X. в Финикиии в богатой и именитой языческой семье, – будущей святой великомученицы. В житии ее так и сказано: «Желая постичь истину, она часто, и днем, и ночью, взирала на небо и была объята сильным желанием узнать, кто сотворил такую прекрасную высоту, ширь и светлость неба, внезапно в сердце ее воссиял свет Божественной благодати и открыл умственные очи ее к познанию неведомого для нее Единого Невидимого и Непостижимого Бога, премудро создавшего небо и землю... Так отроковица Варвара училась по творению распознавать Творца; и сбылись на ней слова Давида: „размышляю о всех делах Твоих, рассуждаю о делах рук Твоих“ (Пс. 142, 5)».

Я же, многогрешный, дерзаю называть русский язык еще одним заветным Евангелием для русского человека. Ибо исконные слова его свидетельствуют нам – «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 11, 15) – о Господе Нашем Иисусе Христе, о том сокровенном, что является сердцевиной Его божественного учения. С этого начинались наши рассуждения, этому были посвящены страницы повествования, им же будем его понемногу завершать.

Радость страдания

Слово не есть мертвое и внешнее зеркало; оно есть в то же время орудие живого, движущегося, совершенствующегося духа. Оно есть орудие совершенствования.

Владимир Короленко

Так, слова радость и страдание, как выясняется, являются однокорневыми, где буква «Т» есть подобие Креста. И в этом, только вдумайтесь, заложен величайший смысл.

Чтобы мы с вами имели в сердце своем самую великую радость, радость воскрешения распятого Христа и нашего чаемого, по Его несказанному милосердию, будущего воскрешения (а как же иначе, тогда и впрямь, по слову Апостола, «тщетна и вера ваша» – 1 Кор. 15,14), – для этого Господь должен был пострадать на Кресте. Какое же утешение несут эти слова всем нам: тебе сегодня радостно – это очень хорошо, но не забывай – Чьим страданием куплена твоя радость. Тебе сейчас трудно, ты страдаешь? Потерпи, родной, потерпи, как терпел Он – и тогда страдание твое обернется радостью. И все это: и страдание, и радость – соткано воедино вкруг Креста, немыслимо без несения Креста.

А потому закономерно, что слово счастье почти не встречается в церковном обиходе: слышится в нем что-то сиюминутное, скоротечное – то, что сейчас есть. Хотя если заглянем в «Словарь» Даля, то обнаружим версии: со-частье – доля, пай, а также случайность, желанная неожиданность, удача; а еще: благоденствие, благополучие, земное блаженство, желанная насущная жизнь, без горя, смут, тревоги; покой и довольство; вообще, все желанное, все то, что покоит и доволит человека, по убеждениям, вкусам и привычкам его.

Мы же припомним, сколько любимых нами икон содержат в себе емкое слово радость: «Нечаянная радость», «Трех радостей», «Всех скорбящих радость»... «Радуйся, Радосте наша!..» – поем мы в умилении Богородице нашей. Радостью буквально преизобилуют Священное Писание, церковные службы, акафисты святым. В той или иной форме понятие это встречается на его страницах около восьми сотен раз, в то время как счастье – всего лишь 12. Вот и Господь, беседуя с учениками, предваряет заповедь о любви словами: «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин. 15,11). Придет черед – и святой апостол Иоанн Богослов вторит словам Божественного Учителя: «И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна» (1 Ин. 1, 4). «Се бо явися Христом радость всему миру!» – слышим мы в Пасхальном песнопении. Именно радость, а не счастье.

Радостью-радугой окрасилась лазурная небесная твердь за много тысячелетий до Рождества Христа, знаменуя собою великое прощение рода человеческого, дарованного Ною и его потомству как обетование того, что не будет больше гибельного потопа. И это была истинная победа – то, что приходит по беде, по ее окончании.

Между тем с понятием твердь тоже все непросто. Помню, как ребенком, впервые услышав его, воспринял это слово как обозначение чего-то твердого, очень прочного. Ведь это так очевидно, оно само за себя говорит, только вслушайтесь! Но и много лет спустя, впервые взяв в руки Библию и наткнувшись буквально в первой же главе на фразу: «И назвал Бог твердь небом» (Быт. 1, 8), не мог отделаться от чувства какой-то неправильности. С детства я хорошо знал, что называется небом: не раз запускал в него воздушных змеев, отчаянно прыгал в него с крыши, раскрыв над головой старый зонт, позже не раз летал по нему на самолете – и мог свидетельствовать, что ничего твердого в нем нет. Одна пустота да облака. Словом – зыбь. А тут – твердь! И только в Церкви, да и то не сразу, пришло, наконец-то, понимание того, что зыбко-то как раз здесь, на земле, которая кажется такой твердой и надежной, но которая на самом деле весьма условна, потому как преходяща.

Не случайно Господь Сам сказал, что «небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мф. 24,35). А твердь, то самое Небо, – вечно. Как вечно Царствие, названное Его именем, куда Господь вознесся на глазах своих изумленных учеников, обещая вернуться. И ничего прочнее, ничего тверже Неба – нет, да и быть не может. И каждый из нас чает обрести надежную почву не на этой, преходящей, а на той, незыблемой, Тверди. Иначе – смерть. То, что смердит.

Вспоминаю, как, посетив в свое время Давидову Пустынь, когда она находилась еще в начальной стадии возрождения, был изумлен не только огромным количеством ярких бабочек, облепивших стены монастыря в еще холодный мартовский день, но и рассказом молодого монаха об обретении святых мощей. Стоя посреди храма на зыбких досках, припорошенных цементной пылью, он поведал нам, паломникам, о том, что отыскать святые останки помогло... благоухание, доносившееся сквозь толщу земной породы. И в тот момент, вопреки привычным запахам большого ремонта, оно различимо ощущалось в восстанавливаемой церкви, больше напоминавшей тогда строительную площадку, как веское свидетельство по-Божески прожитой жизни и отсутствия смерти по ее окончании – успении.

Только в таком случае при долгожданной и таинственной встрече лицом к Лику не приходится испытывать стыд – или студ, то есть холод. Не потому ли грубое слово мразь, обозначающее крайнюю степень нравственного падения человека, есть не что иное, как мороз, все тот же холод.

Вот и получается, что стыд, смрад, мразь – это все об аде, о том жутком месте вдали от Бога, которое уготовано для тех несчастных, что так и не сумели преодолеть собственного окаянства – полного отсутствия покаяния, того самого иудина греха. А там где Бог – не может быть ни зловония, ни холода, ни мрака. Ведь по слову апостола Иоанна: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви, пребывает в Боге» (1 Ин. 4,16).

«Честь имею!» «О чем это вы?»

А вот извечного врага рода человеческого – ворога – русское сознание идентифицирует с расхитителем чужого имущества – вором. Помню, был немало удивлен, прочитав о том, что в монастырях могли простить инока, согрешившего грехом блуда, но никогда – вора. Объяснение на удивление просто и убедительно: блудник в конечном счете наносит урон себе, своей бессмертной душе и телу, которое есть храм этой души; вор же сеет рознь, все начинают подозревать друг друга. В результате возникшего разделения оскудевает любовь. Как в пословице: у кого украли – тому грешней. Воистину: Господь соединяет, а враг разделяет.

Так стали наконец-то в полной мере понятны слова храброго вояки, поручика Ивана Игнатьича из «Капитанской дочки», который перед лицом неминуемой гибели повторил слова своего благородного командира, бросив в лицо Емельяну Пугачеву: «Ты нам не государь... Ты, дядюшка, вор и самозванец». И вправду, так было во все времена: революции замышляли и осуществляли воры и самозванцы, похищающие у одурманенных ими людей самое драгоценное – Царствие Небесное. Вор – это и есть ворог, тот самый враг, что не дремлет. Никогда!

Закономерно также, что эпиграфом к этой повести автором поставлена русская поговорка: «Береги честь смолоду!» Честь имею, честное слово, честный человек, честной народ, всечестные отцы – как привыкли мы к этим сочетаниям слов, какими естественными, привычными кажутся они нам. А между тем смыслом, заложенным в них, может похвастать далеко не всякий язык. Нет, и в других языках, безусловно, присутствует понятие о чести как о благородных свойствах души и высоком уровне нравственности. Но чаще под честью подразумевается некий набор дворянских, рыцарских, самурайских, джигитских и прочих подобных качеств, когда чуть что – хватаешься за пистолет, шпагу, меч или кинжал. Как говорится, чести дворянин не покинет, хоть головушка погибнет. Мы же ведем речь о несколько ином – о чести как понятии духовном.

«Честнейшая Херувим»

Русский язык явился в полном смысле языком-мостом, сакральным удерживающим началом, языком собирания и взаимного культурного обогащения.

Валерий Ганичев, заместитель главы Всемирного Русского Народного Собора

Самое первое знакомство со словом честь происходит в раннем детстве, когда малышу внушают, что если нашел чужую вещь или деньги, то надо непременно вернуть хозяину, иначе это будет нечестно (это не подвергается сомнению ни в одной культуре). Но как тогда прикажете понимать обращенное к Богородице: «Честнейшая Херувим»?! Помню откровение одного нецерковного человека, которого это выражение смутило по той очевидной причине, что он прибегнул к формальной логике: как это понимать – что Херувимы менее честны?! Между тем значение слова Честнейшая – это превосходящая святостью даже Херувимов. Ибо честность, в самом высоком своем градусе звучания, означает именно святость. «Честь ум рождает, а бесчестье и последний отнимает». Во многих языках этого смысла знакомого слова нет вообще!

Курьезный случай произошел около двух десятилетий назад в одной восточной бывшей союзной республике. Ночной сторож детского сада, малограмотная женщина коренной национальности, упрекнула главного бухгалтера, русскую, в том, что ей недоплатили. Та, в свою очередь, попыталась объяснить, что ей выплатили ровно столько, сколько она заработала. Требовать же больше – нечестно. Той перевели, как смогли, – и она устроила скандал. Много дней ходила кругами и, бия себя в грудь, убеждала окружающих в том, что она честная – потому как... восемнадцать лет живет без мужа. Вот и получается, что понятие чести, честности – многоступенчато, если так можно выразиться. И в русском языке запечатлено общенациональное, не подвергаемое сомнению понимание правильно прожитой жизни как снискания святости, то есть честности.

Исконный смысл есть и в слове богатый. Воистину богатым народ может стать лишь тогда, когда происходит обожение человека путем стяжания Духа Свята. Потому и возникло в свое время известное выражение быть не в духе как обозначение ненормального, неправильного для православного человека состояния; ибо нормально – когда в Духе.

Как же созвучно это словам Спасителя из Нагорной проповеди: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 19-21).

Такому человеку – и впрямь ничего не страшно, ведь он воистину – богатырь, то есть богатый, имеющий Бога. Как сказано об этом в известном изречении Апостола: «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8, 31).

Хлеб и жизнь – едины и святы

Прочитывая как-то толкование на Евангелие своего любимого блаженного Феофилакта Болгарского, помню, был поражен тем, что Вифлеем в переводе с древнееврейского означает Дом Хлеба. Вспомним, ведь Спаситель называл Себя «хлебом, сшедшим с небес» (Мф. 6,41). Оказывается, в тексте Священного Писания нет ни одной «не говорящей» детали: любая мелочь, любой штрих исполнены глубочайшего смысла, открывающегося «имеющим глаза видеть». Каждый шаг Спасителя, каждый жест, время суток, название города или местности, число рыб и хлебов, которыми Он накормил алчущих – все-все раскрывает перед изумленным читателем совершенно иные, неведомые прежде глубины Божественного Откровения. Вот и я, прочитав это место у святого толкователя божественного текста, возрадовался еще и потому, что вспомнил, как Господь называл Себя не просто хлебом (который и должен был явиться, конечно же, из Дома Хлеба!), но и хлебом жизни (Ин. 6, 48).

Поразительно, как язык наш запечатлел это откровение! Вспомним, слова хлеб и жизнь, звучащие в исконно русском как жито и живот, – однокорневые! Вот и к жизни вечной мы, православные христиане, приобщаемся, находясь еще здесь, на земле, в величайшем Таинстве Евхаристии, вкушая под видом Хлеба Пречистое Тело Христа. Как и в Евангелии, так и в языке нашем извечно едины и святы – Хлеб и Жизнь.

Как-то на одной из встреч преподаватели иностранных языков с радостным удивлением поведали мне о том, что многие наши церковные выражения очень трудно, а то и вовсе невозможно адекватно перевести на иные языки. Например, в английском языке Благая весть переводится как the good news(буквально: хорошие новости), благовест – как rinding of one church bell(буквально: звон одного церковного колокола), покровительница в буквальном переводе с английского означает патронесса (patroness). Еще более чудовищно переводится на английский язык наше слово Преображение – Transfiguration (трансфигурация). Нет ничего близкого в английском языке и к названию Радоница. Этот праздник ликующего пасхального поминовения усопших на английский приходится переводить описательно: как девятый день после Пасхи, или: поминовение усопших во вторник после Фомина воскресенья.

Одно из поразительных свойств русского языка состоит в том, что порой даже самое незначительное слово, да что там слово – так, словцо, способно при любовном его рассмотрении засиять гранями невыразимой красоты, свидетельствуя о Творце. Взять, к примеру, слово пол. Как часто, заполняя разного рода анкеты и доходя до этой обязательной графы, не преминем шутливо парировать: пиши, мол, паркетный. При этом не осознаем, как высок подлинный смысл этого кратенького словца, которое возводит нас к самому Священному Писанию, к истории сотворения человека.

Вслушаемся: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1, 27). Язык наш запечатлел великую тайну творения, когда человек – это мужчина и женщина как единое целое, как две ипостаси нового чина, что сотворил Господь вослед девяти ангельским чинам и «умалил еси малым чем от Ангел» (Пс. 8, 6). В отличие от тех же малороссийского, английского, азербайджанского и многих иных языков, где понятия мужчина и человек выражены одним словом, в русском языке слово пол означает половина. Две половины, мужская и женская, по замыслу Божию о человеке становятся единым целым.

Сравните: в английском языке понятие пол человека обозначено несколько иначе – sex. Причем примечательно, что слово это не нуждается в переводе, а также и в комментариях. Недаром кем-то подмечено, что, заглянув в пустую комнату, англоязычный человек произнесет: nobody, что буквально переводится как – нет тела. В то время как русский скажет: «ни души», умудрившись упомянуть бессмертную человеческую душу даже в ситуации, когда речь идет, по сути, о пустоте.

Что же касается слова пол в ином понятном всем смысле, то оно происходит от древнего способа строительства, когда брали бревно, распиливали его пополам и укладывали эти половины рядком плоскими поверхностями вверх.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю