Текст книги "Напросились: Она идет убивать"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Ее знакомый, Иван Васильевич Ковров, действительно, относился к этой проститутке неравнодушно – если не сказать больше. Последнее время он стал признаваться себе, что любит эту представительницу древнейшей «профессии». Вихрева вполне разделяла его нежные чувства, и они даже подумывали о том, чтобы узаконить свои отношения, чтобы одновременно вырвать девушку из пучины разврата, похоти, грязи и лжи. Спецназовец непременно собирался осуществить свои благодушные замыслы, но не торопился с принятием основного решения: ему самому пока жить было негде, и он копил деньги себе на квартиру, причем оставалось совсем немного, после чего он и собирался сделать возлюбленной предложение.

Однако их планам не суждено было сбыться: около двух лет назад, отправившись для проведения очередной антитеррористической операции, Иван не вернулся, получив в документах статус: «Пропал без вести». Мария, конечно же, очень по этому поводу горевала, но сделать в подобной ситуации ничего не могла и продолжала добывать себе пропитание, не переставая торговать своим телом. Она уже стала подумывать, что Бог навсегда от нее отвернулся, и ей так и суждено прозябать на самом «дне» нашей жизни. Нередко, в тайне от всех, она горько плакала, предаваясь унынию и кляня злодейку-судьбу за такое невероятно безжалостное к ней отношение.

В таких невеселых воспоминаниях девушка пребывала не менее получаса, однако на «дворе» была промозглая осенняя ночь, а стоит вспомнить, что одеяние у героини, брошенной в самую гущу лесного кошмара, было не очень-то теплое, и под воздействием холода и нервного перенапряжения она стала явственно ощущать, что ее стала «колотить» мелкая, неприятная дрожь, постепенно возвращая к реальной, сложившейся возле нее, печальной действительности.

Глава III. Операция и первая жертва

Открыв глаза, Мария поняла, что с пулей в бедре она мало ли что сможет сделать. Нужно было срочно извлекать этот, очень мешавший и причинявший ей невероятную боль, свинцово-стальной предмет. Она была девушкой мужественной, и за свою бытность в детском доме ей приходилось не раз проводить всевозможные спасательные эксперименты, извлекая у себя и своих товарищей занозы и даже дробинки, застревавшие в телах после баловства с пневматическим пистолетом. Поэтому сейчас она отчетливо себе представляла, чем именно займется в первую очередь.

Вихрева достала из сумочки туалетную воду, зажигалку – к слову сказать, она всегда предпочитала бензинную, потому что так научил ее спецназовец – и, конечно же, раскладной нож, который всегда находился при ней (по совету всего того же бойца спецподразделений). Первым делом она обработала этот клинок. Проведя по его лезвию с двух сторон зажженным огнем, она продолжила обеззараживание, попрыскав на него спиртосодержащей, излучающей благовоние жидкостью.

Далее, сняв колготки, она перевязала ими бедро чуть выше раны, образовав таким образом своеобразный предохранительный жгут, потом все из того же флакона забрызгала рану и чуть не потеряла сознание от пронзившего ее резко болевого ощущения, однако не проронила при этом ни звука. Две или три минуты настраиваясь, она наконец начала себя оперировать.

Превозмогая страшную боль, Маша с помощью ножа расширила в месте ранения ранку, образовав достаточное расстояние, необходимое для более эффективного извлечения из своего тела застрявшего там предмета. Все тем же режущим инструментом она с боковой стороны ноги нащупала пулю, застрявшую в мышечных тканях и на большую удачу не задевшую кость. Она попыталась ее извлечь, подвергая себя невероятным страданиям, а чтобы не кричать, зажала между зубов деревянную палку.

Осуществив несколько неудачных попыток, при каждой из которых нож соскакивал со скользкого, увлажненного кровью, металла, Мария поняла, что извлечь свинец таким способом у нее вряд ли получится. Все, что ей все-таки удалось сделать – так это приблизить его к поверхности, но выйти наружу мешали подкожные отложения.

Прекратив тиранить себя ножиком, Вихрева дала себе немного передохнуть, решаясь на еще более болезненный шаг, и по прошествии пяти минут наконец посчитала, что способна уже к его прямому осуществлению. Для этой цели, девушка, чуть отодвинув резаком одну сторону раны, резким движением запустила внутрь ее указательный и большой пальцы, остановив их только возле свинцового, причиняющего ей боль предмета. Да, страдания были неимоверны, но это был единственный способ извлечь из ноги застрявшую пулю. Надежно обхватив эту «железку», она вырвала ее наружу и в тот же миг потеряла сознание.

Без чувств беглянка находилась около минут двадцати. Постепенно приходя в себя, она с ужасом вспоминала все то, что за последнее время с ней приключилось, а когда полностью овладела собой, то вспомнила и про операцию, и про то, что закончила ее довольно успешно, все-таки в итоге достав из себя свинцово-стальной маленький «шарик», и как не покажется это странным, но он все еще продолжал находиться у нее между пальцев. С брезгливостью отбросив его немного в сторону, она с помощью зажигалки принялась осматривать рану, которая, даже не смотря на необычный жгут, тем не менее все-таки кровоточила. Был только единственный способ полностью остановить потерю жизненной жидкости.

Собравшись с духом, необходимым для еще одной попытки нестерпимых страданий, с помощью зажигалки Мария стала нагревать лезвие раскладного ножа. Когда кончик сделался красным, можно уже было быть уверенной, что сталь достигла необходимой температуры. Подняв с земли палку (она выпала при недавнем обмороке) Вихрева вновь зажала ее между своими зубами и в тот же самый момент приложила раскаленный металл к прооперированному только недавно месту. Ее тело словно прострелило приступом жуткой боли, глаза округлились до неестественно-огромных размеров, а из груди готов был вырваться крик невыносимых мучений, но, как и раньше, девушка не издала ни единого звука, только сильнее вцепившись зубами в деревянный пруток. Через три секунды этого невероятного самоистязания пострадавшая вновь потеряла сознание.

На этот раз она находилась в беспамятстве чуть менее часа. Очнувшись, она вдруг осознала, что совершенно не чувствует холода, и очень удивилась этому неестественному обстоятельству, в принципе, очень выгодному в создавшихся обстоятельствах. Поглядев на обработанную ею же рану, она с удовольствием отметила, что та больше не кровоточит, да и боль практически стихла. Однако, поступая так для большей гарантии, водой, Мария, забрызгав бедро туалетной, сняла с себя черную матерчатую футболку, разорвала ее на широкие ленты и сделала плотную перевязку. Только после этого она посчитала, что про свое ранение можно на какое-то время забыть.

Близился скорый рассвет, и поспать теперь все равно бы не получилось, хотя если быть объективным, то это не было чем-то таким уж необходимым: героиня находилась в состоянии сильнейшего нервного напряжения и чувствовала себя достаточно бодрой. Чтобы ее тело не остывало, она принялась, беспрестанно подпрыгивая, перебегать с места на место, заодно разминая травмированную ранением ногу. Лишь только стало светать, как Вихрева тут же услышала, что со стороны бандитской деревни доносятся шумы, похожие на заводящиеся мота-двигатели. Безошибочно рассудив, что это собирается ее безжалостная погоня, предполагаемая жертва, чуть углубилась в сторону от того места, где ночевала, и пустилась бежать прямо в сторону враждебного поселения.

Там же, в то же самое время, «охотники» собирались за своей, как они все считали, легкой добычей. Для удобства передвижения по лесному массиву, они заводили снега-болото-ходы, или попросту квадр-циклы, и выстраивались в две линии друг за другом. Этому жестокому занятию решили предаться тридцать два бандита из тридцати трех, в том числе и госпожа с немецкой фамилией Шульц. Решительно отказался участвовать в этой варварской экспедиции лишь родной брат атамана Егор.

– Я плохо себя чувствую, – объяснил он свой отказ так, чтобы все его слышали, Виктору же по секрету от всех сообщил: – Ты же знаешь, как я не люблю мотаться по дремучим лесам, и будет лучше, если я останусь здесь, в деревне, присмотреть за домами, все равно ведь это кто-то должен был делать. И потом, одно дело бой, – тут я весь ваш! – но подобные игры мне как-то не по душе и что-то совершенно не интересны.

– Как знаешь, – только и ответил ему атаман.

Виктор Павлович очень любил своего младшего брата, ведь для него это была единственная живая душа на всем белом свете. Поэтому, если с другими он был груб, а подчас даже жесток, то с этим юношей, едва достигшим двадцатилетнего возраста, он старался держаться как можно мягче, и иногда – что удивительно! – в его разговоре с братом проскальзывали совсем не похожие на него нежные нотки.

Младший Борисов внешне очень походил на старшего, единственное, выглядел много моложе, и натура его еще не была до абсолютной степени очернена злостью, ненавистью и жестокостью; лицо его сохранило еще детское выражение; волосы же в отличии от Виктора Павловича, были каштановыми и вились в локоны, спускаясь на плечи словно у девушки. В остальном, внешних различий между двумя этими родными людьми в общем и целом не наблюдалось.

Было решено, что Егор останется присматривать за селением, а заодно и обеспечит его охрану. Так сказал главарь, и никто возражать ему не отважился. Когда строй был полностью собран, «главбандит», заняв в нем главенствующее, переднее, положение, поднял кверху руку и, несколько секунд подержав ее в таком положении, произвел мах вперед, затем резко опустил вниз, призывая следовать за собой.

Его квадр-цикл сразу начал движение, а вслед за ним устремилась и вся эта «до зубов» вооруженная, как они считали, лихая процессия, хотя если быть объективным, то, для того чтобы догнать всего одну девушку, имеющую чрезвычайно заниженный социальный статус и не представляющую серьезной опасности, – для этого было собрано целое «войско». Двигались они не торопясь, насколько позволяла лесная непроходимая глушь. В среднем, скорость этого кортежа не превышала двадцати километров за один час.

Вихрева, которая при свете, да еще и бегом, довольно быстро преодолела расстояние до бандитского стойбища, теперь, сидя в кустах на самой опушке перед этим небольшим поселением, молча наблюдала за тем, как лесные разбойники, уверенные в своей победе, отправляются на ее поиски. Вместе с тем, едва лишь дождавшись, когда замыкающий, последний «охотник» скроется в густорастущей лесопосадке, она вышла из своего укрытия и направилась прямиком к дому, где, как она успела обратить внимание, остался всего один из бандитов. «Ну, сейчас посмотрим, что вы собой представляете?» – вихрем промелькнула мысль в ее голове.

Она шла бодрым, уверенным шагом, единственное, еле заметно прихрамывая: в силу нервного напряжения, рана ее почти что не беспокоила. Этому способствовал и выброс в кровь огромного количества адреналина, который происходит всегда в подобных этому случаях, помогая человеку преодолеть страх и свою неуверенность. Нетрудно догадаться, что девушка заранее достала из сумочки известный уже складной нож и привела его в боевую готовность. Ей оставалось до дома не более каких-то там двадцати шагов, как изнутри стал выходить молодой и, к слову сказать, очень красивый парень. Он был без оружия и весело насвистывал какую-то незнакомую песню.

Мария приближалась с правой, подветренной, стороны, и парень заметил ее не сразу, успев спуститься со ступенек на землю. Уловив краем глаза какое-то движение сбоку, он резко повернул голову и, к удивлению, обнаружил идущую в его направлении, привезенную накануне «третьесортную» проститутку. Ее решительный вид, уверенная походка и блестящее в руке острое лезвие не вызывали сомнений о ее дальнейших намерениях. Развернувшись назад, он устремился назад, пытаясь укрыться внутри этого, невероятно большого, строения. «За оружием», – словно молния пронеслось в голове отчаянной девушки. Здесь все решали доли секунды. Натренированным движением сделав замах, она метнула во врага свой острозаточенный нож, удачно, а скорее целенаправленно, попав ему в боковую часть шеи, где у всех нормальных людей проходит сосуд сонной артерии.

По неопытности, а может, неведению, но юноша немедленно извлек из себя это, вдруг ставшее таким опасным, оружие, и тут же наружу стала фонтаном вырываться животворящая жидкость, имевшая характерный бурый окрас. Парень пытался зажать рану рукой, но кровь все равно стремительно струилась сквозь его пальцы. Понимая, что от этого человека опасности ждать больше не стоит, Вихрева, проходя мимо, подняла с земли выпавший из его руки складной нож и, обтерев его об одежду убитого ее только что юноши, направилась прямиком внутрь «главного» дома.

Оказавшись в его внутренних помещениях, она заострила внимание и была приятно удивлена царившими здесь чистотой и порядком. Это был дом атамана и его младшего брата. Также здесь обитала небезызвестная Шульц, оказавшаяся подругой-жизни Виктора Павловича. Прямо перед входом первый этаж представлял собой большую гостиную, где обычно и собирались все члены банды. Тут же, сбоку от входа, находилась небольшая каморка, оборудованная под кладовую, в которой было все: и оружие различных модификаций, и спецодежда, и специальное снаряжение. Это именно то, что сейчас было так необходимо не совсем уж непрошенной посетительнице. Однако, памятуя, что лагерь не остался совсем пустовать, она все же решила закончить осмотр и всего остального дома.

Вооружившись пистолетом «ТТ», который более всех остальных нравился ей в обращении, Мария, ступая бесшумно, словно пантера, продолжила обследовать строение изнутри, предусмотрительно, чтобы ее не застали врасплох, заперев входную дверь на имевшийся на ней мощный засов (очевидно, атаман не сильно уж доверял своим приближенным). За огромной залой располагались котельное помещение, смежная с ним кухня, и небольшая спаленка, в которой имелась лестница, ведущая на верхний этаж. Держа пистолет перед собой на вытянутых руках, Вихрева медленно поднялась по ступенькам и убедилась, что там были пять отдельных спален, огромная ванная и туалет. Ни одной живой души ей больше не повстречалось, правда, одна комната оказалась запертой, и девушке пришлось лишний раз спускаться вниз за ключами, находившимися там же, где и оружие, потом долго подбирать нужный, все это время ожидая, что дверь вот-вот откроется и оттуда выскочат оставшиеся для охраны бандиты. Однако все прошло спокойно, и когда дверь наконец отворилась, то оказалось, что и эта спальня пуста.

На весь осмотр ушло чуть более каких-то там двадцати, но, как девушке показалось, невероятно долгих минут. Мария прикинула, что у нее есть еще минут двадцать, может быть тридцать, прежде чем бандиты поймут, что она набралась наглости отправиться прямо в их лагерь, между тем все равно следовало спешить.

Спустившись вниз, она проследовала в кладовую, где сразу же стала видоизменять свой, непригодный для блуждания по лесам, внешний облик. Первым делом она скинула с себя все свое неудобное в боевых условиях одеяние. Затем, выбрав наиболее легкий, но ни в чем не уступающий по прочности бронежилет, Маша надела его на взятую здесь же и бывшую черного цвета футболку. Далее, подобрав самый маленький размер камуфлированной формы, она, не раздумывая, облачилась в нее. Обмундирование было немного великовато, но это было даже и на руку: ничто не сковывало движений. С ботинками пришлось намного труднее, ведь самый маленький размер, из имевшихся в той коморке, был сорок первым, хрупкой же девушке требовался лишь тридцать седьмой.

Быстро соображая, Вихрева решила поступить следующим, стандартным в таких случаях, образом: она вынула стельки из нескольких пар и вставляла их в одну до тех пор, пока нога не вошла внутрь достаточно плотно. Зашнуровав верхние части, она убедилась, что сможет ходить в них и делать это довольно сносно. Теперь необходимо было определиться с вооружением. «Тульский токарев», естественно, оставался при ней, поместившись в удобную кобуру, крепящуюся к ремню, поддерживавшим собой военные брюки. По ходу сборов ее взгляд неоднократно падал на висевшую на стене СВД, снабженную оптическим, таким знакомым, прицелом. В конечном итоге выбор был сделан, и винтовка благополучно покинула место хранения, перейдя в руки новоиспеченного отчаянного владельца.

Закончив со своим облачением, она перешла к запасу съестного и боеприпасов. Захватив «в плен» солдатский вещмешок зеленого цвета, она наполнила его патронами, не позабыв прихватить и три боевых ножа-финки. Затем прошла на обширную кухню, где обнаружила большое скопление всевозможных консервированных продуктов. Часть из них перекочевала в рюкзак героини.

Когда сборы были закончены, она, захватив свое старое, ненужное больше, тряпье и свою дамскую сумку, вышла на улицу. Делать это пришлось очень аккуратно, предварительно осмотрев из окон прилегающую к дому главаря территорию. Затем, чуть приоткрыв входную, плотно входившую в проем дверную створку, отчаянная «захватчица» предварительно убедилась, что за ней никто не стоит и поблизости не находится, и только после этого решилась выйти наружу. Убитый ею парень лежал возле нижней ступеньки, не подавая больше признаков жизни.

Глава IV. Еще двое

На все про все у Вихревой ушло в общей сложности не более пятидесяти пяти минут. За это время неторопливые бандиты вряд ли смогли сориентироваться относительно ее того, куда она устремилась, чему доказательством служили звуки их транспорта, доносившиеся не менее чем за километр от лесного лагеря.

Мария вспомнила, что когда она проходила мимо сарая, плотно примыкавшего к этому дому, то заметила там одиноко стоящий снега-болото-ход. Язвительно улыбнувшись, она проследовала в тот самый гараж. Ключи оказались в замке зажигания: бандиты были настолько уверенны в полной тайне своего лесного убежища, что даже невольная мысль о том, что кто-то сможет у них что-либо без спроса взять, абсолютно не приходила им в голову.

– Что ж, ваша самоуверенность будет вашей ошибкой, а мне сослужит добрую службу, – проворчала молодая особа, запуская стартером двигатель.

Техника завелась довольно легко. «Машину водить я умею, мотоцикл приходилось, пришла пора научиться управлять квадр-циклом», – промелькнуло в голове у отчаянной девушки, когда она, поддавая газу, покидала пределы хранилища. Постепенно осваивая новый вид транспорта, Вихрева приятно удивилась, что, как оказалось, в управлении он не так уж и сложен.

Пока она находилась в этом небольшом поселении, бандиты, увлеченные «веселой», по их мнению, безмятежной погоней и, предчувствуя одну, из самых легких, когда-либо достававшуюся им добычу, уверенно шли по ее следу. Они беззаботно шутили, предполагая, кто же первым подстрелит эту девицу, хотя все притом соглашались, что поскольку командир идет во главе их отряда, то и заметит беглянку первым, конечно же, он, а уж то, что он не промахнется – в этом никто в этой команде даже не сомневался. Но дух «охоты» таков, что каждый желает произвести тот самый последний, решительный выстрел.

Так постепенно они добрались до места, где Мария делала себе сложную операцию, извлекая из тела свинцово-стальную пулю. Атаман поднял кверху руку, что означало – всем необходимо остановиться. Он спешился, предоставив остальным спутникам последовать его же примеру. Внимательно осмотрев эту местность, он поднял с земли небольшой металлический «шарик» и, представив его на всеобщее обозрение, сделал свое заключение:

– Смотрите, наша «шлюха» оказалась не так уж проста: она смогла достать из себя мою пулю, значит, теперь она может двигаться много быстрее.

Дальше, не переставая дивиться, безжалостные «охотники» наблюдали, как она перебегала с места на место, не понимая зачем ей это потребовалось.

– Наверное, пыталась согреться, – высказала предположение Грета, неуверенно пожав при этом плечами.

– Может быть, – согласился Борисов и, злобно оскалившись, небрежно добавил, – а может с ума с перепугу сошла, – вызвав своими словами дружный хохот своих «недалеких» лесных соратников.

Постепенно «гонители» смогли определить дальнейшее направление, куда же соизволила двигаться их, как никто не сомневался, обреченная жертва.

– Вы, в паре, останетесь здесь, – отдал приказание Виктор Павлович находившимся ближе всех от него двум, неприятного вида, приспешникам.

Оба они были роста чуть выше среднего, накачанные притом чрезвычайно и круглолицые, единственное же различие было в их возрасте, одному было двадцать пять лет, второму – явно за тридцать. Возражать, естественно, они даже и не подумали, хорошо зная чрезвычайно крутой нрав своего предводителя.

Когда все приоритеты были расставлены, остальные бандиты продолжили начатое преследование и были чрезмерно удивлены, обнаружив, что вроде бы отступной путь девушки между тем проходит прямиком в направлении их деревни.

– Наверное, заплутала? – неуверенно предположил один из бандитов, ехавший чуть сзади своего главаря.

– Посмотрим, – ответил Борисов, о чем-то задумчиво размышляя, для пущей убедительности сведя к переносице брови.

Следуя точно по следу, они, действительно, очень быстро оказались у себя в поселении, и в этот момент их с беглянкой разделяло ровно десять минут.

– Внимательно здесь все осмотреть, – приказал главарь, слезая со своей мота-техники.

Бандиты незамедлительно выполнили его приказание и, спешившись, стали носиться вдоль по деревне, активно занимаясь поиском следов невероятно обнаглевшей «шалавы». Вдруг! Шульц, направившаяся сразу к дому, не своим, срывающимся от волнения голосом закричала:

– Виктор! Егор… здесь.

– Что Егор?! – заорал атаман, приближаясь к месту, где лежало тело его убитого брат.

Грета, дожидаясь приближения своего гражданского мужа, предусмотрительно отошла от ужасного места чуть дальше. Подойдя, Виктор Павлович увидел мертвое тело Егора, лежащего в луже собственной крови. Из его груди вырвался звериный, наполненный гневом и ярости крик, и он, словно подкошенный, тут же упал на колени, опустившись головой на грудь убиенного, дорого ему человека.

Пока он предавался жуткому горю, Мария остановилась в лесу, для того чтобы приготовить бандитам неожиданный и очень неприятный сюрприз. Она слышала истошный, наполненный страданием вопль, как раз в тот момент, когда натягивала между двух отстоящих друг от друга деревьев, расположенных по сторонам выбранного ею движения, прочную прозрачную леску, которую прихватила там же, в бандитской деревне. Ее она расположила как раз на уровне глаз предположительно продвигавшегося через это место мотоциклиста. Оставшись довольна своей незамысловатой работой, она с удовлетворением, словно змея, прошипела: «Это устройство «поостудит» ваш развоевавшийся пыл, и ехать вы будете после этого несколько тише». Полностью смирившись с создавшимся положением, она улыбнулась своей хитроумной мысли и продолжила движение дальше, прочь удаляясь от злосчастной деревни.

Бандиты слышали, как метрах в пятистах-семистах уверенно завелся мота-двигатель, но не решились побеспокоить этим значительным обстоятельством своего предводителя, предававшегося в этот момент своему безутешному горю. Он рыдал молча, не произнося ни единого звука, и никто еще из его соратников раньше не видел, чтобы этот страшный и жестокий мужчина был бы способен на сострадательные, почти нежные, чувства. Они молча стояли в сторонке, наблюдая эту немую картину и ожидая, чем же она теперь закончится. Между тем слабость их командира длилась недолго, и по прошествии трех минут он поднялся. Глаза его оставались совершенно сухими: рыданья прошли без выделения слез. Лицо атамана было настолько хмурым и мрачным, что по спинам даже бывалых бандитов пробежал жуткий холодок суеверного страха.

Поработав со своей мимикой – то расширяя губы, то выпячивая их вперед, каждый раз при этом показывая белоснежные зубы – он наконец справившись со своими печалями, жестко так произнес:

– Значит, так… теперь эту «шалаву» никто убивать не смеет, и берем мы ее только живой. Потом, я лично займусь ею и прямо так, с живой, спущу с нее «шкуру». Всем все понятно?

– Конечно, – с готовностью отвечали его верные подчиненные.

– Тогда быстро в путь, – резко скомандовал командир, направляясь к своей мота-технике.

Тем временем один, более других расторопный, член банды определил направление, по которому исчезла беглянка:

– Она поехала той же дорогой, что и шла накануне.

– Как поехала? – не понял Борисов.

– Да, – немного смущаясь и стараясь не смотреть гражданскому мужу в глаза, констатировала Шульц, – она еще и твой квадр-цикл японский взяла.

– Что?! Что?! – совершенно меняясь в лице, сделав его не просто пунцовым, а совершено черным, заверещал Виктор Павлович, – Да вы что, с ума тут все «посходили»? Какая-то там «шаболда» водит вас за нос, убивает моего младшего брата, да еще и присвоила себе мой первокласснейший квадрик, который даже я беру лишь в исключительных случаях?! Это уже край! Вперед! Теперь вы понимаете, что просто обязаны поймать мне эту «сучку» живой?!

Никто ничего не ответил на этот эмоциональный монолог своего атамана, напротив, с готовностью повскакали на свои транспортные средства, чтобы что есть духу мчаться в погоню. В этот же самый момент они услышали выстрелы, как раз с того места, где оставили двоих наблюдателей.

– Это, наверное, наши парни палят в эту девчонку, – смущенно заметила Грета, – Она явно выскочила на них, а они-то пока что не знают, что ее убивать больше нельзя.

– Рацию мне… быстро! – хриплым ужасающим голосом закричал атаман.

Девушка передала сожителю требуемый им предмет, и он сразу же стал осуществлять вызов:

– Бойко (это тот, что постарше) на связь. Прием.

Но ему никто не отвечал, так как на той стороне разворачивались события, для этих грубых людей не совсем обычные и привычные.

Закрепив леску, Маша, как это позволяла выбранная ею техника, стала «накручивать» газ, чтобы скрыться как можно дальше. Приближаясь к месту, где она провела прошлую ночь, беглянка заметила две, одиноко скучающие, мужские фигуры. Один сидел на снега-болото-ходе, другой нервно ходил взад и вперед. Чуть снизив скорость своего мота-транспорта, девушка извлекла из кармана куртки вязанную, черную маску, которую также прихватила в доме у атамана, и надела ее на свою непокрытую голову.

Бандиты заметив, что к ним приближается одетый в камуфлированную форму мотоциклист, естественно же предположили, что уже все закончилось, и это именно за ними послали гонца. Пеший даже пошел навстречу. Однако он был страшно удивлен и, наверное, даже «опечален», заметив, что вроде бы как член их банды, не доезжая метров так двадцати, вскидывает к плечу снайперскую винтовку и начинает четко прицеливаться. Инстинктивно оба разбойника стали повторять это движения, но пеший не успел даже упереться прикладом в плечо, как прозвучал оглушительный выстрел, и метко выпущенная пуля попала ему прямиком между глазами. Заряд был разрывной, и он разнес голову второго убитого Вихревой человека, словно брошенную на кирпичи спелую дыню.

Мария тут же изменила направление своего движения, направив квадр-цикл на технику второго, но прицелиться не успела, так как тот, сообразив, что это все-таки нападение, не стал размышлять о том, кто бы это мог быть такой, определенно увидев в приближающимся мотоциклисте врага, в свою очередь, практически не прицеливаясь, выстрелил в него из своего карабина.

Пуля попала в грудь отчаянной девушки, сбросив ее с мота-транспорта. Даже через бронежилет она почувствовала жуткую боль, но сознание при этом не потеряла. Неуправляемый снега-болото-ход врезался в технику стреляющего бандита. Тот не смог удержаться и, в результате этого внезапного столкновения, повалился на землю.

Мария в этот же самый момент уже поднялась и, откашливаясь после полученного удара, уверенным шагом направлялась к месту аварии. Приклад винтовки она надежно прижала к плечу, направляя ствол в сторону вероятного появления скрывшегося в траве противника, готовая в любой момент прицелиться и открыть по возникшей цели стрельбу. Ей оставалось не более каких-то пяти шагов, как она вдруг заметила, что из-под вражеского квадр-цикла высовывается ствол карабина. В любой миг он мог быть приведен в губительное для девушки действие, причем у недруга в этом случае было явное преимущество: он находился за надежным укрытием.

Понимая все это, не достигнув еще своей цели, отважная воительница резко присела, ориентировочно определившись с тем направлением, где мог бы быть неприятель, притом воочию его не видя, но все-таки выстрелила. Болевой крик и сопутствующее кряхтение – все это возвестило о том, что произошло попадание. Поднявшись как можно быстрее, Вихрева приблизилась к снега-болото-ходу и, обежав его с той стороны, увидела валяющегося на земле и корчащегося от боли преступника.

На минуту ей стало жалко этого раненого ею же человека, и она даже хотела оставить его живым, определив, что попала ему всего лишь в правое плечо сверху, в районе ключицы, а это точно было никак не смертельно, но послушав внутренний голос, который твердил: «Ты что, дура, совсем ополоумела, что ли?! Не сомневайся, он бы тебя точно не пожалел. Оставишь же его живым, получишь еще одного безжалостного преследователя, тем более смотри: он тянется к карабину, чтобы убить тебя – вот это уж точно», Маша прицелилась и в ту же секунду произвела непревзойденный по точности выстрел, попав, как и полагается, в голову раненого бандита. На этот раз патрон был простой, и он только лишь «отключил» мозг этого, недавно такого бравого, молодца. Это было как нельзя более или менее вовремя, так как бандит успел уже взять свое оружие левой рукой и вполне мог им воспользоваться.

Когда, испустив дух, тело врага замерло, на его груди внезапно заговорило, прикрепленное к карману небольшое устройство, предназначенное для дальних переговоров. Как уже известно, это атаман вызывал на связь своих верных, оставленных на охране «архаровцев».

– Да, ответьте же кто-нибудь там! – заорал он разъяренным, душераздирающим голосом.

– Некому отвечать, нет больше твоих «опричников», – было ему сказано с той стороны женским уверенным голосом.

– Что ты, «тварь», такое несешь? – не унимался в своем гневе предводитель лесных бандитов.

– Я убила их, – без тени беспокойства отвечала смелая девушка, – кто сунется, того ждет та же самая участь.

– Да, ты чего там, «вааще», «с дуба рухнула»? Ты понимаешь: с кем ты сейчас говоришь? Я же с тебя, с живой, «шкуру» спущу и затолкаю – сама знаешь куда! Я лично заберу твою жизнь и вырву из груди твое, на «хер», сердце.