Текст книги "Напросились: Она идет убивать"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Пролог

В самый теплый весенний месяц, май 1996 года, жителю города Томска Борисову Виктору Павловичу исполнилось восемнадцать лет. Он едва успел сдать государственные экзамены и получить аттестат, как его тут же призвали на срочную военную службу.

Молодой юноша, он был совершенно без вредных привычек, занимался спортом и имел крепкое, коренастое тело; невероятно красивое лицо его было очень популярным среди представительниц прекрасного пола; парень был довольно невысокого роста, менее ста шестидесяти сантиметров, поэтому был определен для службы в Тихоокеанский военно-морской флот – на подводную лодку.

Время, проведенное в учебном центре, пролетело сравнительно быстро, и вот пришла пора для действительной службы. Он попал в довольно дружный и сплоченный коллектив, где его и товарищей приняли как своих. Четко выполняя свои обязанности, Виктор заслужил уважение среди своих сослуживцев и более старших офицерских чинов. Так, можно сказать, размеренно и проходила его служба, пока однажды…

Как внезапно вдруг выяснилось, но атомная подводная лодка, на которой он нес свою службу, оказалась довольно старой и давно уже подлежала списанию. Однако командование – на свой страх и риск, конечно же! – продолжало выпускать ее в море. Создаваемые комиссии по проверке пригодности «скрепя сердце» ставили свои подписи в актах, дающих этой, по истине уже груде металлолома, дальнейшую жизнь. Время было тяжелое, и заменить боевую подлодку было нечем. Так она и плавала, создавая угрозу своем экипажу и всему, что ее окружало.

Так вот, в первых числах августа 1997 года, будучи в очередном рейсе, подводники остановились на боевое дежурство неподалеку от берегов Японии. Как и всегда бывает в подобных случаях, внезапно система охлаждения ядерного реактора дала очень существенный сбой. Прогнившие трубы, не выдержав давления, лопнули, разбрызгивая хладагент по отсеку. Заделать их никак не получалось: железо было настолько тонким, что при попытках тронуть его, разрывалось еще только больше.

Температура внутри атомного двигателя катастрофически поднималась, провоцируя необратимые процессы, которые со временем неизбежно привели бы к реакции, сопровождавшейся ядерным взрывом. Понимая, что самостоятельно спасти положение не получиться, капитан передал радиограмму о случившемся с экипажем несчастии.

Командование, как только узнало суть всей проблемы, перестало поддерживать связь, оставив жизни моряков на произвол жестокой судьбы. Наши прославленные подводники не могли даже предположить, что их так предательски «кинут» без помощи, и когда уже стало понятно, что взрыв реактора неизбежен, вся команда вышла наверх, ожидая, что за ними вот-вот прибудут спасатели, и только командир корабля, остававшийся у себя в каюте, отлично знал существовавшие инструкции «обнаруженная на чужой территории, субмарина оказывалась вне закона», что означало только одно – она, по личной инициативе команды, зашла в территориальные воды чужого, сопредельного государства. Страна от нее отказывалась, предоставляя подводникам возможность самим выбираться из создавшейся ситуации.

Через несколько минут находившиеся на верхней палубе моряки увидели, как в их сторону летят три самолета, но это было отнюдь не спасение: японские власти, перехватив радиограмму и для себя установив, что возле их берегов возможен ядерный взрыв – при этом, конечно же, отлично помня Хиросиму и Нагасаки – выслали свои самолеты, чтобы уничтожить опасную субмарину. Как не трудно догадаться, судьбы людей их совершенно не беспокоили, поскольку подлодка была военной и считалась вражеской, неправомерно вторгшейся в иностранное государство. Министр обороны Японии, отдававший приказ, сказал только одно: «На войне как на войне».

– Это бомбардировщики! – воскликнул обладавший отличным зрением Борисов. – Вряд ли они будут нас спасать, – и окончательно утвердившись в этой недвусмысленной мысли, спрыгнул с борта подводной лодки в океанскую воду.

Остальные члены экипажа не верили в такое коварство и спокойно ожидали приближения летательных аппаратов, искренне надеясь, что это посланная за ними спасательная команда. Однако все стало очевидным, когда от крыльев самолетов отделились самонаводящиеся ракеты. Именно тогда, все стали прыгать в море, но было уже достаточно поздно. Через секунды прогремело шесть оглушительных взрывов, и подбитая подлодка стала опускаться на морское дно, предоставив реактору охлаждаться естественным хладагентом.

Весь экипаж, разумеется не успевший отплыть на достаточное расстояние, был поражен взрывной волной и бесследно сгинул в морской пучине. Спастись удалось только Борисову, успевшему спрыгнуть первым и удалившемуся на достаточное для этого расстояние. Долгое время он плавал во все еще теплых водах Японского моря, пока, совсем обессилив, не лишился сознания, и только благодаря заранее одетому спасательному жилету Виктор не утонул.

На его счастье, матроса подобрали местные рыбаки. Они смогли выходить молодого человека и помогли ему перебраться на Родину. Как узнал единственный выживший с подлодки, но ни со стороны России, ни тем более Японии о случившемся страшном несчастии нигде предпочиталось не афишировать, как будто и не было этого ужасного инцидента. Командование же цинично провозгласило всех членов команды пропавшими без вести.

Возмущенный таким несправедливым отношением к своим защитникам Родина, да, что там говорить, попросту верным подданным, а главное, тем, что их не спасли, Виктор объявил вендетту всему Российскому государству и поклялся жестоко мстить, пока у него на то хватит сил и возможностей. Статус «пропавший без вести» его вполне устраивал, в следствии чего он решил уйти в глубокое «подполье», и с помощью ведения партизанской войны, как он говаривал: «Изнутри разрушать существующий строй».

Как и следовало ожидать, находясь возле критически функционирующего ядерного реактора, он получил свою долю облучения, что несомненно сказалось на его здоровье, отчетливо выразившись в волосах, навсегда окрасившихся рано поседевшим оттенком, и основательно искалечив его внутренний мир, сделав этого человека жестоким, мстительным и беспощадным.

Глава I. Трое в машине

В самом конце сентября 2018 года по шоссейной дороге, направлением из города Томска, выезжала сильно подержанная автомашина «опель» черного цвета. В салоне находились две молодые девушки и водитель-мужчина.

Первую звали Вихрева Мария Вадимовна. Она была проституткой среднего «класса» и, как нетрудно догадаться, сейчас направлялась к очередному клиенту. Внешность ее была не сильно уж примечательной, – не сказать, что красивой, но и не отталкивала – а имела некую притягательность, присущую только людям, знающим себе «цену». Если судить о внешних данных, то можно выделить следующих особенности: рост – он вряд ли доходил до ста шестидесяти сантиметров; овальное лицо не было в достаточной степени таким уж прекрасным, однако некоторую миловидность его никто не стал бы оспаривать; серо-карие глазки были украшены огромными накладными ресницами; на веки, вплоть до самых бровей, был нанесен разноцветный макияж, далеко выходящий за крайние концы глазных прорезей; щеки были сильно напудрены, скрывая многочисленные, дарованные природой веснушки; прямой маленький носик прекрасно гармонировал с пухлыми, ярко-красно напомаженными губами; цвет ее естественных волос, конечно же, был рыжим, но в этот раз на голове красовался шикарный парик, придававший ей сходство с брюнеткой; при разговоре на ее щеках вырисовывались маленькие симпатичные ямочки, делавшие ее лицо поистине детским, хотя возраст девушки давно перевалил за двадцать семь лет; фигура не была худощавой, но и не полной, и если же быть более точным, то эта работница древнейшей «профессии» была в своем «теле»; сильно выпирающая грудь свидетельствовала о наличии не менее четвертого номера лифчика; дальше, к слову сказать, невероятно восхитительные формы плавно сужалась к талии, а та в свою расширялась, переходя в несравненную ягодичную область; ноги не являлись идеальной формы, выделяясь небольшой кривизной, но этот недостаток отлично скрывался за ажурными сетчатыми колготками; кроме них, выделялись такие предметы одежды, как-то: короткая черная юбка, изготовленная из кожи, болоньевая красная куртка, из-под под которой виднелась черного цвета футболка, и черные туфли, на высоком каблуке – вот и все нехитрое одеяние, присутствовавшее в то время на томской путане; заканчивался образ дамской сумочкой красного цвета, содержащей в себе необходимые аксессуары, предметы первой необходимости, а также косметику.

Машиной в тот момент, естественно, управлял ее сутенер. Поездка обещала быть дальней, и «девочек» на такие мероприятия одних – по вполне понятным причинам! – старались не отпускать. И хотя в этот раз вперед были заплачены довольно крупные деньги, но тем не менее все-таки требовалось проследить за безопасностью своей подопечной. Для подобного вида деятельности водитель, носивший имя Хрустова Андрея Викторовича, внешности был самой обыкновенной: более ста восьмидесяти сантиметров, высокий, рост, обладавший накаченной, мощной фигурой, свидетельствовал о его развитой мышечной массе, что в свою очередь подтверждало наличие небывалой физической силы; звероподобное, почти квадратное, бесхитростное лицо имело сходство с набычившимся буйволом, что также подчеркивалось и отсутствием в его выражении большого ума; нахмуренный лоб и сведенные к переносице брови отчетливо «говорили», что намерения у этого человека довольно серьезные, и он готов к любым неожиданностям; темные, карие глаза злобно «горели», не выдавая, однако, что их обладатель может проявлять достаточный разум и сопутствующую интеллектуальность; голова была коротко острижена, ушки на ней плотно прижаты, выказывая типичного представителя криминального бизнеса; точно такое же мнение следовало из его одежды, являвшей собой черные спортивные трико фирмы «Адидас», коричневую засаленную кожаную куртку и прочные, но не дорогие ботинки; возраст мужчины близился к тридцати семи годам от роду.

Третий персонаж этой троицы – девушка, достигшая двадцатипятилетнего возраста. Именно она и стала организатором этого далекого путешествия. Обратившись чуть ранее, в этот день, к сутенеру, она объяснила, что ее брат поехал с другом на лесную заимку, чтобы там поохотиться, а заодно отдохнуть от надоевшей ему сварливой жены. Кроме того, он собирается справить там свой день рождения, и подарок, в виде роскошной молодой девушки, был в подобной ситуации очень кстати. Такие вызовы в «деятельности» «развлекательного» бизнеса были довольно обычными, однако в этот раз нужно было значительно удалиться от города и проследовать более ста километров. Дело не совсем обыкновенное, но платили хорошо, а в таких, чрезвычайно прибыльных, случаях рассуждать было не принято.

Девица эта представляла собой вид довольно обычной наружности: при росте чуть выше ста семидесяти сантиметров, ее телосложение было довольно плотным, что легко угадывалось через прилегающий к телу военный костюм защитного цвета «хаки»; не очень уж красивое личико, бывшее несколько округлой формы, выделялось черными злобными глазками, маленьким, снабженным небольшой горбинкой носиком, широкими сведенными к переносице бровями и плотно сжатыми тонкими, можно даже сказать, злобными губками; темные длинные волосы были сведены назад и стянуты там в виде «хвостика» – весь ее такой внешний облик выдавал уверенную в себе натуру, способную не только постоять за себя, но и подчинять себе духовно более слабых. Звали ее также довольно необычно, а именно Шульц Грета Карловна. Это имя явно свидетельствовало о принадлежности к обрусевшим, сосланным в свое время в Сибирь, пленным немцам.

Во всей этой компании все выглядели совершенно спокойными, и нервничала одна только Вихрева. Дальние поездки всегда вызывали у нее неприятные ощущения, однако там нервозность пусть и присутствовала, но это было нечто другое. Сейчас же она на каком-то подсознательном уровне отчетливо чувствовала приближение чего-то непонятного, сказать больше, жуткого, но вместе с тем никак не могла объяснить себе свои холодящие нервы домыслы. Объяснение заказчицы было вполне убедительным и не выходило за рамки принятых в их, не совсем законном, бизнесе «вызовов» и устоявшихся за долгое время традиций. Кроме всего прочего, ее сопровождал сутенер, являющийся в данной ситуации также телохранителем, и конечно работодателем, а потому, если уж он и решил, что нужно ехать, то тут, – ты хоть чего там почувствуй! – а заказ все равно отработать придется.

Мария давно уже привыкла к своей, смело можно утверждать, опостылевшей жизни, связанной с постоянным риском и жестоким к ней обращением. Она, являясь выпускницей детского дома, прекрасно понимала, что выходцам из этого учреждения пробиться в чем-либо, кроме как удачно выйти замуж, – случаи крайне редкие. Большинство выпускниц ДД – таких же, как и она – выбирали именно такой вид нескромного заработка, быстро свыкались со своей жизнью и ни на что в ней не сетовали. Наверное, именно поэтому видавшая виды девушка умело скрывала свою нервозность и, не смотря ни на что, казалась совершенно спокойной, где ее не выдавал даже голос, интонацию которого успешно получалось держать в обычной тональности. Все же, чтобы немного прояснить себе место, куда их вела злодейка-судьба, а еще и сидевшая на заднем сидении злобная женщина, она, повернувшись и, глядя ей прямо в глаза, ласково так спросила:

– Вы, стесняюсь я спросить, случайно не подскажете конечный пункт нашего назначения?

– Кто доедет – узнает, – пытаясь изобразить дружескую улыбку, ответила Шульц и, понимая, что может посеять сомнения в своих спутниках, тут же добавила: – Я же уже, кажется, сказала твоему старшему, что мой брат, находясь на охотничьей, дальней, заимке, празднует день рождения, а я, как добрая и чувственная сестра, хочу сделать ему подарок, чтобы он немного расслабился и отдохнул от своей гнусной «кобры».

– Извиняюсь, – не удержалась от вопроса Мария, – а «кобра», это у нас кто?

– Его жена, прости меня Господи, – промолвила пассажирка, совсем не скрывая, что начинает нервничать от неудобных вопросов, о чем свидетельствовало характерное постукивание пальчиков по коленкам, – она ему продыху не дает – совсем запилила. Не знаю: как на охоту-то отпустила?

– Печально, – согласилась молодая путана, – и где он только сумел такую найти?

– Отыскал вот, – на сей раз совершенно откровенно отвечала сестра, – они в школе вместе учились, и та давно его заприметила – вот и захомутала.

Был еще один вопрос, очень волновавший Марию, поэтому пользуясь тем, что их спутница охотно делится интересующими ее сведениями, она снова спросила:

– Еще раз покажусь нескромной, но сколько конкретно человек находится на заимке?

– Мой брат и еще один человек, – не задумываясь ответила Грета, но тут же смекнув о цели задаваемого ей вопроса, улыбаясь, продолжила: – Не переживай, обслужить тебе придется только одного, единственного, клиента, правда, сколько раз – этого я не знаю. Второй является моим парнем, и оргии мы устраивать не собираемся, тем более что я очень ревнива.

Слова эти немка произнесла с некоторой презрительной и, в то же время, довольной ухмылкой, сдвинув в сторону лишь правое окончание губ, но тут же, быстренько спохватившись, вернула своему лицу выражение более дружелюбного.

– Хватит тебе уже своими глупыми вопросами доставать нашу заказчицу! – резким окриком вмешался в разговор Хрустов, понимая, что вопросы его подопечной доставляют их пассажирке некоторые неудобства, деньги же заплачены были в их случае неплохие и терять такую большую выручку из-за какой-то подозрительной проститутки совсем не хотелось, возможно, поэтому, зло посмотрев на сидящую рядом, он злобно выдал: – Пикнешь еще – поедешь в багажнике.

Зная суровый нрав своего сутенера, Вихрева сразу же замолчала, понимая, что тот над тем, как с ней поступить, ни минуты не будет раздумывать и выполнит свое грубое обещание. Она закрыла глаза и попыталась заснуть. Однако непонятная ей тревога никак не давала отключиться от будоражащей нервы действительности. Так она и ехала, сомкнув разукрашенные косметикой веки и размышляя над тем: почему же так «разыгралась» ее подозрительность?

Она была девушкой с особо развитой интуицией, и та, без прикрас будет сказано, ее еще ни разу не подводила. Вот и сейчас она определенно начинала воображать, что должно случиться нечто плохое, скорее, даже ужасное, но спорить с Андреем не имело никакого разумного смысла и пришлось покориться своей печальной судьбе.

Машина тем временем миновала населенный пункт, под названием на соответствующем дорожном знаке: «Мельниково», и не доезжая Володино, свернула с заасфальтированной дороги на «ненаезженную» лесную. Маршрут указывала недовольная Шульц: именно она и попросила свернуть с автотрассы. Поначалу, примерно три километра, пробирались с большим трудом, постоянно буксуя и продвигаясь со скоростью не более пяти километров за час.

– Далеко еще ехать? – не выдержал грубый водитель, жестко обращаясь к своей провожатой. – Не то у меня, при таких делах, скоро горючка может закончиться.

– Не волнуйтесь, – спокойно произнесла Грета, – через двести метров все прекратится и пойдет нормальная, забитая грунтом дорога – бензин же? – не переживайте, его Вам обязательно дозаправят.

Глава II. Лесная заимка

Обрусевшая немка не обманула, и, действительно, скоро колеса автомобиля выехали на ровную, укатанную лесную дорожку. На ней практически не было ямок, и можно было ехать на четвертой, повышенной передаче. Это обстоятельство приятно поразило водителя, и он не преминул поинтересоваться об этом, весьма необычном для здешних мест, обстоятельстве:

– Почему, интересно знать, здесь так гладко, как у кота на его яйцах?

Сутенер не церемонился ни в чьем присутствии, вот и сейчас рассмеялся своей, как ему казалось, удачной и остроумной шутке.

– Здесь раньше проходила узкоколейка, – постаралась просветить его в подробности Шульц, – рельсы сдали на металлолом, а гравий остался.

– Тогда понятно, – выдавил сквозь смех не в меру дерзкий Андрей.

Они проехали еще километров пятьдесят, прежде чем провожатая, указав посередине леса на небольшую поляну, сказала:

– Все, мы приехали, и вот здесь можно остановиться. Машину паркуйте на месте, где остановитесь, поверьте, она с него никуда не «тронется», мы же дальше поедем на нашем, более проходимом, спецтранспорте.

Хрустов послушно свернул с дороги на лесную полянку, где заглушил двигатель своего «опеля», и вся троица незамедлительно поспешила наружу.

– Теперь куда? – спросил сутенер.

– Нам необходимо пешком пройти метров семьсот, – отвечала Грета на удивление милым голосом, – а там нас уже будут ждать.

Она повела их через чрезвычайно густорастущую лесопосадку. Не смотря на заверения проводницы, пройти им пришлось весь километр, прежде чем они увидели небольшой гусеничный тягач. Далее, они продолжили двигаться по полному бездорожью, резко объезжая попадавшиеся в пути деревья, словно бы управлявший техникой механик практиковался в экстремальном вождении, но, очевидно, водитель этого, такого необычного, транспорта отлично знал свое дело, да и весь путь в том числе тоже: ехали они без вынужденных и непредвиденных остановок.

Таким, не совсем обычным, образом, они проехали еще километров пятнадцать, пока наконец приблизились к небольшому лесному селению. Когда путники покидали салон, на улице было уже совершено темно но вместе с тем, даже не смотря на это, Мария, неплохо видевшая в темноте, смогла различить стоявшие в беспорядке семь или восемь домов, обставленных хозяйственными постройками, что ничуть не напоминало установленную для охотничьих целей заимку. И опять под «ложечкой» у падшей «девочки» неприятно защекотало, что «говорило» об ожидавшей ее впереди непременной и неведомой ей, в том числе жуткой, опасности. Тем не менее и как бы там ни было, но сопровождаемая Шульц и своим сутенером, она, словно «ведомый на убой» беззащитный теленок, продолжала послушно идти к самому большому в том странном месте строению.

Только переступив порог, они тут же оказались в накуренном до ужаса помещении, где был поставлен длинный дубовый стол, за которым расположились тридцать два, в основном «здоровенных» и накаченных, мужиков, находящихся в возрасте от девятнадцати до сорока, возможно и с лишним, лет. У Вихревой сжалось сердце, по венам потекла «леденящая душу» кровь, предположив, что ей придется обслуживать всю эту братию, девушка метнулась обратно на выход, но тут же остановилась, так как путь ей преградила ставшая как-то сразу зловредной Грета, державшая в руках совсем даже неигрушечный пистолет.

Потупив взор, она обернулась и, продолжая быть плечом к плечу с Хрустовым, вместе с ним приблизилась к общественному столу, во главе которого, прямо напротив входа, восседал предводитель всего этого большого собрания.

На вид тому было не более лет сорока, и, в отличии от остальных, он был довольно невысокого роста, примерно около ста шестидесяти двух сантиметров. Несмотря на это, фигура его была достаточно крепкой, что говорило о том, что он обладает вполне приличной физической силой. Если останавливаться на остальных характеристиках внешности этого человека, то они были такими: овальное, скорее даже продолговатое, лицо было невероятно красивым, чем-то похожим на женское; большие голубые глаза прикрывались длинными, словно у ребенка, пышными, но притом седыми ресницами и выражали тонкий изворотливый ум, невероятное самообладание, а кроме того, излучали невероятную решительность и жуткую беспощадность; лоб, как водится в таких случаях, был нахмурен; дугообразные брови сведены к переносице; небольшой нос был совершенно прямым и плавно переходил в средней полноты широкие губы – верхняя с правой стороны была чуть приподнята, придавая общему выражению оттенок презрительности и создавалось впечатление, что он с пренебрежением относится ко всему, что только его окружает; волосы этого грозного персонажа были и не блондинистыми, и не рыжими, а какого-то непонятного светлого, вернее, седого цвета, вероятно, подвергались какой-то красящей химии и торчали в разные стороны, не образуя никакой маломальской прически; одежда, как и у всех сидящих за этим столом, представляла из себя камуфлированную военную форму, на ногах – обуты грубые солдатские зашнурованные ботинки.

В отличии от своих находящихся здесь же соратников, тот совершено не улыбался, что навело перетрусившую Марию на определенные размышления: «Да, пощады от такого вряд ли дождешься», – готовилась она переносить невероятные страданья и жуткие муки. «А может все обойдется?» – просилась в ее возбужденную голову навязчивая, но вместе с тем явно глупая мысль. «Да, нет, это вряд ли», – отвечал ей рассудительный разум.

В этот момент предводитель лесного сообщества решил наконец-таки взять на себя труд просветить «гостей» о своем имени и роде занятий:

– Я, Борисов Виктор Павлович, являюсь здесь главным.

«Ну, Грета ему, точно, никакая совсем не сестра, – подумала Вихрева, – хотя, может, ее брат и сидит где-нибудь за этим длинным столом». Оратор же между тем продолжал:

– Мы ведем свободную жизнь, никому при этом не подчиняясь, а живем в основном за счет разбоев и грабежей, причем участвуем только в крупномасштабных, наиболее выгодных, операциях. Помимо этого мы приторговываем китайцам добываемой здесь – конечно же, самым что ни на есть незаконным образом – нефтью, как вы наверное знаете – ее здесь немерено. Таким образом, мы совершенно не бедствуем, но… перехожу к главному. Как, надеюсь, вы понимаете, находится все время в трудах достаточно сложно…

Атаман не смог договорить фразу, так как его перебил Хрустов, достаточно ясно себе осознавший, что без особого, тайного умысла такие вещи на всеобщее «обозрение» не выносятся:

– Зачем Вы нам все это сейчас говорите? Нам совершенно не интересен род вашей деятельности и занятий. Давайте, мы уже сделаем нашу работу да подобру-поздорову отвалим поскорей восвояси. Место же вашего расположения я даже если и захочу…

Договорить сутенер не успел: Борисов выхватил из одетой на поясной ремень кобуры небольшой револьвер, и вылетевшая из его ствола пуля навсегда прекратила дерзкие речи Андрея, оставив в его лбу небольшую, круглую дырочку. Хрустов как стоял, так и рухнул на пол, а другие бандиты с недовольным видом стали протестовать:

– Зачем? Ведь договаривались же, что их будет двое, а теперь что, за одной полуголой девкой гоняться? Мы же ее враз достанем… никакого спортивного интереса.

Только тут героиня начала понимать, какая именно искомая цель их прибытия в этот бандитский вертеп. «На нас собирались «охотиться»! – подумала она, но взглянув на лежащий на полу труп недавнего сутенера, тут же непроизвольно поправилась: – Нет неправильно, теперь уже только лишь на меня».

Ее размышления прервал голос Виктора Павловича, решившего успокоить взбудораженную «братву»:

– Тихо, тихо! Чего «разгалделись»? Наши планы чуть-чуть изменились. Появилось одно, очень выгодное, нам предложение, от которого я попросту не смог отказаться, поэтому-то и придется время нашего «развлечения» несколько сократить. В любом случае не переживайте: драйв мы все равно испытаем, однако, чтобы ускорить процесс и не потерять интереса, немного изменим обычные правила.

Едва успев договорить этот непродолжительный монолог, он, продолжая держать в руке револьвер, направил его на правую ногу девушки и тут же, даже не глядя в ее сторону, выстрелил. Пуля попала в среднюю часть бедра. Мария, воспитанная в условиях детского дома, побывала в различных и достаточно непростых переделках, поэтому научилась переносить любую, в том числе и сильную, боль, но в этот раз, поддавшись какой-то своей внутренней интуиции, она, словно враз обезножив, плюхнулась на пол и, схватившись за поврежденное место, изобразила сильнейшие, якобы нестерпимые ей, страдания. Непродолжительно насладившись мучением выбранной жертвы, Борисов, сорвав с «презренной шалавы» парик и взяв ее за волосы так, чтобы ее голова обязательно поднялась, а их глаза встретились, «скрипящим» голосом произнес:

– Как ты, надеюсь, поняла, подлая «сучка», ты здесь находишься не ради – на «хер», нам не нужной! – плотской забавы. Мы выбрали тебя в качестве «опасного зверя» (Ха-ха-ха, ржали разбойники), на которого собираемся «поохотиться». Сейчас половина двенадцатого уже, к слову сказать, глубоко спустившейся ночи. Мы даем тебе фору лишь до утра, и, надеюсь, что ты вполне доходчиво понимаешь – чем дальше ты сможешь уковылять на своей подстреленной ножке, тем дольше в этом случае проживешь.

Его слова продолжали вызывать дружный смех его грубых, преступных соратников. Сам же он даже не улыбнулся, а только еще более «стервенея», продолжил:

– Я, если бы вдруг оказался на твоем месте, не стал тратить попусту время, а напротив, «весело» поспешил, потому что, извини (ха-ха-ха смеялись его соратники), твое время уже запущено. Обещаю, что не далее, как к обеду, я буду разделывать твою мертвую тушу. А сейчас, «шалава», отдай мне сюда свой мобильник.

С этими словами главарь обыскал девушку и достал из кармана ее куртки сотовый телефон, оставив Вихреву без какого-либо сообщения с внешним миром.

Все это было так нереально, будто Мария находилась словно в каком-то кошмарном, неведомом сне и никак не могла поверить, что, действительно, будет являть собой предмет нечеловеческих и явно сумасшедших забав этих одичавших либо, лучше сказать, озверевших людей, но сильная боль в простреленной части бедра возвращала ее к суровой реальности, и как-только атаман отпустил ее волосы, она тут же поднялась и, прихрамывая, направилась к выходу. На этот раз Грета посторонилась, предоставляя тем самым своей недавней попутчице свободный проход. «Эта «падла-приморенная», вероятно, тоже будет участвовать в этой «охоте»? – подумала про себя проститутка и зачем-то мысленно подытожила: – Все-таки интересно? что она-то здесь делает? Хотя какая мне теперь разница… значит, тридцать три – против всего одной».

За всеми этими невеселыми размышлениями она смогла наконец-то выбраться из дома наружу. «Первым делом они отправятся искать меня к нашей машине. То есть, в ту сторону идти – это никак невозможно, тем более что с пулей в ноге я до нее и сама по себе вряд ли доковыляю, да и заблудиться в лесу в ночное время совсем даже нетрудно, – логически рассудила совсем неглупая девушка, – необходимо принять смертный бой и попытаться попробовать выжить, – продолжала она свои рассуждения, вспоминая свою детдомовскую, не такую уж далекую, бытность, где сдаваться, не смотря ни какие обстоятельства, было не принято. Полностью уверившись в этой мысли, Вихрева пошла в сторону, противоположную той, с которой они только что прибыли. Оказавшись в зарослях, отчаянная девушка, чтобы удобнее было идти, первым делом сломала себе каблуки: для лесных прогулок приведенная в подобное состояние обувь стала намного удобней.

Пройдя чуть более полутора километров, беглянка присела у дерева. Чтобы немного отдохнуть, она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания.

Когда-то, на протяжении довольно долгого периода времени, длящегося не менее четырех лет, у нее в постоянных клиентах числился один военнослужащий офицер, боец подразделений войск специального назначения. Он «покупал» ее всегда на целые сутки. Это время, кроме того, что «занимались любовью», они использовали в том числе и для обучения девушки военному делу, а именно: стрельбе из снайперской винтовки, приемам самообороны, владению другими видами оружия, в том числе и метательного. Мария оказалась на редкость «легкообучаемой» и усердно усваивала все тонкости опасного ремесла.

Она научилась метко стрелять, причем для прицеливания из снайперской винтовки Драгунова ей требовалось не более двух секунд, но обычно она обходилась и меньшим временем, не превышающим одной минимальной секунды. Для этого ей требовалось только определить место нахождения цели, направить в ту сторону винтовку и, захватив ее окуляром, произвести поражающий выстрел. Как правило, все ее такие попытки оказывались успешными. Кроме СВД, девушка освоила все виды пистолетов и с тридцати метров все выпущенные ею пули попадали только в десятку. Путана прекрасно метала ножи, кинжалы и другие заточенные предметы, а превосходно освоив не один десяток приемов рукопашного боя, она нередко применяла их и в практике своей довольно опасной «работы».