355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Василий Жуковский » Том 1. Стихотворения » Текст книги (страница 17)
Том 1. Стихотворения
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 16:46

Текст книги "Том 1. Стихотворения"


Автор книги: Василий Жуковский


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Воспоминание («Прошли, прошли вы, дни очарованья…») *
 
Прошли, прошли вы, дни очарованья!
Подобных вам уж сердцу не нажить!
Ваш след в одной тоске воспоминанья!
Ах! лучше б вас совсем мне позабыть!
 
 
К вам часто мчит привычное желанье —
И слез любви нет сил остановить!
Несчастие – об вас воспоминанье!
Но более несчастье – вас забыть!
 
 
О, будь же грусть заменой упованья!
Отрада нам – о счастье слезы лить!
Мне умереть с тоски воспоминанья!
Но можно ль жить, – увы! и позабыть!
 
На первое отречение от престола Бонапарте *
Стихи, петые на празднике, данном в С.-Петербурге английским послом, лордом Каткартом
 
Сей день есть день суда и мщенья!
Сей грозный день земле явил
Непобедимость провиденья
И гордых силу пристыдил.
 
 
Где тот, пред кем гроза не смела
Валов покорных воздымать,
Когда ладья его летела
С фортуной к берегу пристать?
 
 
К стопам рабов бросал он троны,
Срывал с царей красу порфир,
Сдвигал народы в легионы
И мыслил весь заграбить мир.
 
 
И где он?.. Мир его не знает!
Забыт разбитый истукан!
Лишь пред изгнанником зияет
Неумолимый океан.
 
 
И все, что рушил он, природа
Уже красою облекла,
И по следам его свобода
С дарами жизни протекла!
 
 
И честь тому – кто, верный чести,
Свободе меч свой посвятил,
Кто в грозную минуту мести
Лишь благодатию отметил.
 
 
Так! честь ему: и мир вселенной,
И царские в венцах главы,
И блеск Лютеции спасенной,
И прах низринутой Москвы!
 
 
О нем молитва Альбиона
Одна сынов его с мольбой:
«Чтоб долго был красой он трона
И человечества красой!»
 
Сон *
 
Заснув на холме луговом,
  Вблизи большой дороги,
Я унесен был легким сном
  Туда, где жили боги.
 
 
Но я проснулся наконец
  И смутно озирался:
Дорогой шел младой певец
  И с пеньем удалялся.
 
 
Вдали пропал за рощей он —
  Но струны все звенели.
Ах! не они ли дивный сон
  Мне на душу напели?
 
Песня бедняка *
 
Куда мне голову склонить?
  Покинут я и сир;
Хотел бы весело хоть раз
  Взглянуть на божий мир.
 
 
И я в семье моих родных
  Когда-то счастлив был;
Но горе спутник мой с тех пор,
  Как я их схоронил.
 
 
Я вижу замки богачей
  И их сады кругом…
Моя ж дорога мимо их
  С заботой и трудом.
 
 
Но я счастливых не дичусь;
  Моя печаль в тиши;
Я всем веселым рад сказать:
   Бог помочь!от души.
 
 
О щедрый бог, не вовсе ж я
  Тобою позабыт;
Источник милости твоей
  Для всех равно открыт.
 
 
В селенье каждом есть твой храм
  С сияющим крестом,
С молитвой сладкой и с твоим
  Доступным алтарем.
 
 
Мне светит солнце и луна;
  Любуюсь на зарю;
И, слыша благовест, с тобой,
  Создатель, говорю.
 
 
И знаю: будет добрым пир
  В небесной стороне;
Там буду праздновать и я;
  Там место есть и мне.
 
Весеннее чувство *
 
Легкий, легкий ветерок,
Что так сладко, тихо веешь?
Что играешь, что светлеешь,
Очарованный поток?
Чем опять душа полна?
Что опять в ней пробудилось?
Что с тобой к ней возвратилось,
Перелетная весна?
 
 
Я смотрю на небеса…
Облака, летя, сияют
И, сияя, улетают
За далекие леса.
 
 
Иль опять от вышины
Весть знакомая несется?
Или снова раздается
Милый голос старины?
Или там, куда летит
Птичка, странник поднебесный,
Все еще сей неизвестный
Край желанногосокрыт?..
Кто ж к неведомым брегам
Путь неведомый укажет?
Ах! найдется ль, кто мне скажет,
Очарованное Там?
 
Счастие во сне *
 
Дорогой шла девица;
  С ней друг ее младой;
Болезненны их лица;
  Наполнен взор тоской.
 
 
Друг друга лобызают
  И в очи и в уста —
И снова расцветают
  В них жизнь и красота.
 
 
Минутное веселье!
  Двух колоколов звон:
Она проснулась в келье;
  В тюрьмепроснулся он.
 
«Там небеса и воды ясны…» *
 
   Там небеса и воды ясны!
   Там песни птичек сладкогласны!
  О родина! все дни твои прекрасны!
   Где б ни был я, но все с тобой
      Душой.
 
 
   Ты помнишь ли, как под горою,
   Осеребряемый росою,
  Белелся луч вечернею порою
   И тишина слетала в лес
      С небес?
 
 
   Ты помнишь ли наш пруд спокойный,
   И тень от ив в час полдня знойный,
  И над водой от стада гул нестройный,
   И в лоне вод, как сквозь стекло,
      Село?
 
 
   Там на заре пичужка пела;
   Даль озарялась и светлела;
  Туда, туда душа моя летела:
   Казалось сердцу и очам —
      Все там!..
 
Овсяный кисель [56]56
  Опыт перевода с аллеманского наречия. «Гебель, – говорит Гете об авторе Аллеманских стихотворений, – изображая свежими, яркими красками неодушевленную природу, умеет оживотворять ее милыми аллегориями. Древние поэты и новейшие их подражатели наполняли ее существами идеальными: нимфы, дриады, ореады жили в утесах, деревьях и потоках. Гебель, напротив, видит во всех сих предметах одних знакомцев своих поселян,и все его стихотворные вымыслы самым приятным образом напоминают нам о сельской жизни, о судьбе смиренного земледельца и пастуха. Он выбрал для мирной своей музы прекрасный уголок природы, которого никогда с нею не покидает: она живет скитается в окрестностях Базеля, на берегу Рейна, там, где он, переменив свое направление, обращается к северу. Ясность неба, плодородие земли, разнообразие местоположений, живость воды, веселость жителей и милая простота наречия, избранного поэтом, весьма благоприятны его прекрасному, оригинальному таланту. Во всем, и на земле и на небесах, он видит своего сельского жителя; с пленительным простосердечием описывает он его полевые труды, его семейственные радости и печали; особенно удаются ему изображения времен дня и года; он дает душу растениям; привлекательно изображает все чистое, нравственное и радует сердце картинами ясно-беззаботной жизни. Но так же просто и разительно изображает он и ужасное и нередко с тою же любезною простотою говорит о предметах более высоких, о смерти, о тленности земного, о неизменяемости небесного, о жизни за гробом, – и язык его, не переставая ни на минуту быть неискусственным языком поселянина, без всякого усилия возвышается вместе с предметами, выражая равно и важное, и высокое, и меланхолическое. Наречие, избранное Гебелем, есть так называемое аллеманское,употребляемое в окрестностях Базеля». (прим. автора)


[Закрыть]
*
 
Дети, овсяный кисель на столе; читайте молитву;
Смирно сидеть, не марать рукавов и к горшку не соваться;
Кушайте: всякий нам дар совершен и даяние благо;
Кушайте, светы мои, на здоровье; господь вас помилуй.
В поле отец посеял овес и весной заскородил.
Вот господь бог сказал: поди домой, не заботься;
Я не засну; без тебя он взойдет, расцветет и созреет.
Слушайте ж, дети: в каждом зернышке тихо и смирно
Спит невидимкой малютка-зародыш. Долго он, долго
Спит, как в люльке, не ест, и не пьет, и не пикнет, доколе
В рыхлую землю его не положат и в ней не согреют.
Вот он лежит в борозде, и малютке тепло под землею;
Вот тихомолком проснулся, взглянул и сосет, как младенец,
Сок из родного зерна, и растет, и невидимо зреет;
Вот уполз из пелен, молодой корешок пробуравил;
Роется вглубь, и корма ищет в земле, и находит.
Что же?.. Вдруг скучно и тесно в потемках… «Как бы проведать,
Что там, на белом свете, творится?..» Тайком, боязливо
Выглянул он из земли… Ах! царь мой небесный, как любо!
Смотришь – господь бог ангела шлет к нему с неба:
«Дай росинку ему и скажи от создателя: здравствуй».
Пьет он… ах! как же малюточке сладко, свежо и свободно.
Рядится красное солнышко; вот нарядилось, умылось,
На горы вышло с своим рукодельем; идет по небесной
Светлой дороге; прилежно работая, смотрит на землю,
Словно как мать на дитя, и малютке с небес улыбнулось,
Так улыбнулось, что все корешки молодые взыграли.
«Доброе солнышко, даром вельможа, а всякому ласка!»
В чем же его рукоделье? Точи́т облачко дождевое.
Смотришь: посмеркло; вдруг каплет; вдруг полилось, зашумело.
Жадно зародышек пьет; но подул ветерок – он обсохнул,
«Нет (говорит он), теперь уж под землю меня не заманят.
Что мне в потемках? здесь я останусь; пусть будет что, будет».
Кушайте, светы мои, на здоровье; господь вас помилуй.
Ждет и малюточку тяжкое время: темные тучи
День и ночь на небе стоят, и прячется солнце;
Снег и метель на горах, и град с гололедицей в поле.
Ах! мой бедный зародышек, как же он зябнет! как ноет!
Что с ним будет? земля заперлась, и негде взять пищи.
«Где же (он думает) красное солнышко? Что не выходит?
Или боится замерзнуть? Иль и его нет на свете?
Ах! зачем покидал я родимое зернышко? дома
Было мне лучше; сидеть бы в приютном тепле под землею».
Детушки, так-то бывает на свете; и вам доведется
Вчуже, меж злыми, чужими людьми, с трудом добывая
Хлеб свой насущный, сквозь слезы сказать в одинокой печали:
«Худо мне; лучше бы дома сидеть у родимой за печкой…»
Бог вас утешит, друзья; всему есть конец; веселее
Будет и вам, как былиночке. Слушайте: в ясный день майский
Свежесть повеяла… солнышко яркое на горы вышло,
Смотрит: где наш зародышек? что с ним? и крошку целует.
Вот он ожил опять и себя от веселья не помнит.
Мало-помалу оделись поля муравой и цветами;
Вишня в саду зацвела, зеленеет и слива, и в поле
Гуще становится рожь, и ячмень, и пшеница, и просо;
Наша былиночка думает: «Я назади не останусь!»
Кстати ль! листки распустила… кто так прекрасно соткал их?
Вот стебелек показался… кто из жилочки в жилку
Чистую влагу провел от корня до маковки сочной?
Вот проглянул, налился и качается в воздухе колос…
Добрые люди, скажите: кто так искусно развесил
Почки по гибкому стеблю на тоненьких шелковых нитях?
Ангелы! кто же другой? Они от былинки к былинке
По́ полю взад и вперед с благодатью небесной летают.
Вот уж и цветом нежный, зыбучий колосик осыпан:
Наша былинка стоит, как невеста в уборе венчальном.
Вот налилось и зерно и тихохонько зреет; былинка
Шепчет, качая в раздумье головкой: я знаю, что будет.
Смотришь: слетаются мошки, жучки молодую поздравить,
Пляшут, толкутся кругом, припевают ей: многие лета;
В сумерки ж, только что мошки, жучки позаснут и замолкнут,
Тащится в травке светляк с фонарем посветить ей в потемках.
Кушайте, светы мои, на здоровье; господь вас помилуй.
Вот уж и троицын день миновался, и сено скосили;
Собраны вишни; в саду ни одной не осталося сливки;
Вот уж пожали и рожь, и ячмень, и пшеницу, и просо;
Уж и на жниво сбирать босиком ребятишки сходились
Колос оброшенный; им помогла тихомолком и мышка.
Что-то былиночка делает? О! уж давно пополнела;
Много, много в ней зернышек; гнется и думает: «Полно;
Время мое миновалось; зачем мне одной оставаться
В поле пустом меж картофелем, пухлою репой и свеклой?»
Вот с серпами пришли и Иван, и Лука, и Дуняша;
Уж и мороз покусал им утром и вечером пальцы;
Вот и снопы уж сушили в овине; уж их молотили
С трех часов поутру до пяти пополудни на риге;
Вот и Гнедко потащился на мельницу с возом тяжелым;
Начал жернов молоть; и зернышки стали мукою;
Вот молочка надоила от пестрой коровки родная
Полный горшочек; сварила кисель, чтоб детушкам кушать;
Детушки скушали, ложки обтерли, сказали: «спасибо».
 
Деревенский сторож в полночь *
 
Полночь било; в добрый час!
Спите, бог не спит за нас!
 
 
Как все молчит!.. В полночной глубине
Окрестность вся как будто притаилась;
Нет шороха в кустах; тиха дорога;
В пустой дали не простучит телега,
Не скрипнет дверь; дыханье не провеет,
И коростель замолк в траве болотной.
Все, все теперь под занавесом спит;
И легкою ль, неслышною стопою
Прокрался здесь бесплотный дух… не знаю.
Но чу… там пруд шумит; перебираясь
По мельничным колесам неподвижным,
Сонливою струей бежит вода;
И ласточка тайком ползет по бревнам
Под кровлю; и сова перелетела
По небу тихому от колокольни;
И в высоте, фонарь ночной, луна
Висит меж облаков и светит ясно,
И звездочки в дали небесной брезжут..
Не так же ли, когда осенней ночью,
Измокнувший, усталый от дороги,
Придешь домой, еще не видишь кровель,
А огонек уж там и тут сверкает?..
Но что ж во мне так сердце разгорелось?
Что на душе так радостно и смутно?
Как будто в ней по родине тоска!
Я плачу… но о чем? И сам не знаю!
 
 
Полночь било; в добрый час!
Спите, бог не спит за нас!
 
 
Пускай темно на высоте;
Сияют звезды в темноте.
То свет родимой стороны;
Про нас они там зажжены.
 
 
Куда идти мне? В нижнюю деревню,
Через кладби́ще?.. Дверь отворена.
Подумаешь, что в полночь из могил
Покойники выходят навестить
Свое село, проведать, все ли там,
Как было в старину. До сей поры,
Мне помнится, еще ни одного
Не встретил я. Не прокричать ли: полночь!
Покойникам?.. Нет, лучше по гробам
Пройду я молча, есть у них на башне
Свои часы. К тому же… как узнать!
Прошла ль уже их полночь или нет?
Быть может, что теперь лишь только тьма
Сгущается в могилах… ночь долга;
Быть может также, что струя рассвета
Уже мелькнула и для них… кто знает?
Как смирно здесь! знать, мертвые покойны?
Дай бог!.. Но мне чего-то страшно стало.
Не все здесь умерло: я слышу, ходит
На башне маятник… ты скажешь, бьется
Пульс времени в его глубоком сне.
И холодом с вершины дует полночь;
В лугу ее дыханье бродит, тихо
Соломою на кровлях шевелит
И пробирается сквозь тын со свистом,
И сыростью от стен церковных пашет —
Окончины трясутся, и порой
Скрипит, качаясь, крест – здесь подувает
Оно в открытую могилу… Бедный Фриц!
И для тебя готовят уж постелю,
И каменный покров лежит при ней,
И на нее огни отчизны светят.
 
 
Как быть! а всем одно, всех на пути
Застигнет сон… что ж нужды! все мы будем
На милой родине; кто на кладби́ще
Нашел постель – в час добрый; ведь могила
Последний на земле ночлег; когда же
Проглянет день и мы, проснувшись, выйдем
На новый свет, тогда пути и часу
Не будет нам с ночлега до отчизны.
 
 
Полночь било; в добрый час!
Спите, бог не спит за нас!
 
 
Сияют звезды с вышины,
То свет родимой стороны:
Туда через могилу путь;
В могиле ж… только отдохнуть.
 
 
Где был я? где теперь? Иду деревней;
Прошел через кладби́ще… Все покойно
И здесь и там… И что ж деревня в полночь?
Не тихое ль кладби́ще? Разве там,
Равно как здесь, не спят, не отдыхают
От долгия усталости житейской,
От скорби, радости, под властью бога,
Здесь в хижине, а там в сырой земле,
До ясного, небесного рассвета?
 
 
А он уж недалёко… Как бы ночь
Ни длилася и неба ни темнила,
А все рассвета нам не миновать.
Деревню раз, другой я обойду —
И петухи начнут мне откликаться,
И воздух утренний начнет в лицо
Мне дуть; проснется день в бору, отдернет
Небесный занавес, и утро тихой
Струей прольется в сумрак; наконец
Посмотришь: холм, и дол, и лес сияют;
Все встрепенулося; там ставень вскрылся,
Там отворилась дверь; и все очнулось,
И всюду жизнь свободная взыграла.
Ах! царь небесный, что за праздник будет,
Когда последняя промчится ночь!
Когда все звезды, малые, большие,
И месяц, и заря, и солнце вдруг
В небесном пламени растают, свет
До самой глубины могил прольется,
И скажут матери младенцам: утро!
И всё от сна пробудится; там дверь
Тяжелая отворится, там ставень;
И выглянут усопшие оттуда!..
О, сколько бед забыто в тихом сне!
И сколько ран глубоких в самом сердце
Исцелено! Встают, здоровы, ясны;
Пьют воздух жизни; он вливает крепость
Им в душу… Но когда ж тому случиться?
 
 
Полночь било; в добрый час!
Спите, бог не спит за нас!
 
 
Еще лежит на небе тень;
Еще далеко светлый день;
Но жив господь, он знает срок:
Он вышлет утро на восток.
 
Тленность *

Разговор на дороге, ведущей в Базель, в виду развалин замка Ретлера, вечером.

Внук

 
Послушай, дедушка, мне каждый раз,
Когда взгляну на этот замок Ретлер,
Приходит в мысль: что, если то ж случится
И с нашей хижинкой?.. Как страшно там!
Ты скажешь: смерть сидит на этих камнях.
А домик наш?.. Взгляни: как будто церковь,
Светлеет на холме, и окна блещут.
Скажи ж, как может быть, чтобы и с ним
Случилось то ж, что с этим старым замком?
 

Дедушка

 
Как может быть?.. Ах! друг мой, это будет.
Всему черед: за молодостью вслед
Тащится старость: все идет к концу
И ни на миг не постоит. Ты слышишь:
Без умолку шумит вода; ты видишь:
На небесах сияют звезды; можно
Подумать, что они ни с места… нет!
Все движется, приходит и уходит.
Дивись, как хочешь, друг, а это так.
Ты молод; я был также молод прежде,
Теперь уж все иное… старость, старость!
И что ж? Куда бы я ни шел – на пашню,
В деревню, в Базель – все иду к кладбищу!
Я не тужу… и ты, как я, созреешь.
Тогда посмотришь, где я?.. Нет меня!
Уж вкруг моей могилы бродят козы;
А домик, между тем, дряхлей, дряхлей;
И дождь его сечет, и зной палит,
И тихомолком червь буравит стены,
И в кровлю течь, и в щели свищет ветер…
А там и ты закрыл глаза; детей
Сменили внуки; то чини, другое;
А там и нечего чинить… все сгнило!
А поглядишь: лет тысяча прошло —
Деревня вся в могиле; где стояла
Когда-то церковь, там соха гуляет.
 

Внук

 
Ты шутишь: быть не может!
 

Дедушка

 
    Будет, будет!
Дивись, как хочешь, друг; а это так!
Вот Базель наш… сказать, прекрасный город!
Домов не счесть – иной огромней церкви;
Церквей же боле, чем в иной деревне
Домов; все улицы кипят народом;
И сколько ж добрых там людей!.. Но что же?
Как многих нет, которых я, бывало,
Встречал там… где они? Лежат давно
За церковью и спят глубоким сном.
Но только ль, друг? Ударит час – и Базель
Сойдет в могилу; кое-где, как кости,
Выглядывать здесь будут из земли:
Там башня, там стена, там свод упадший
На них же, по местам, береза, куст,
И мох седой, и в нем на гнездах цапли…
Жаль Базеля! А если люди будут
Все так же глупы и тогда, как нынче,
То заведутся здесь и привиденья,
И черный волк, и огненный медведь,
И мало ли…
 

Внук

 
   Не громко говори;
Дай мост нам перейти; там у дороги,
В кустарнике, прошедшею весной
Похоронен утопленник. Смотри,
Как пятится Гнедко и уши поднял;
Глядит туда, как будто что-то видит.
 

Дедушка

 
Молчи, глупец; Гнедко пужлив: там куст
Чернеется – оставь в покое мертвых,
Нам их не разбудить; а речь теперь
О Базеле; и он в свой час умрет.
И много, много лет спустя, быть может,
Здесь остановится прохожий: взглянет
Туда, где нынче город… там все чисто,
Лишь солнышко над пустырем играет;
И спутнику он скажет: «В старину
Стоял там Базель; эта груда камней
В то время церковью Петра была…
Жаль Базеля».
 

Внук

 
   Как может это статься?
 

Дедушка

 
Не верь иль верь, а это не минует.
Придет пора – сгорит и свет. Послушай:
Вдруг о полуночи выходит сторож —
Кто он, не знают – он не здешний; ярче
Звезды блестит он и гласит: Проснитесь!
Проснитесь, скоро день!..Вдруг небо рдеет
И загорается, и гром сначала
Едва стучит; потом сильней, сильней;
И вдруг отвсюду загремело; страшно
Дрожит земля; колокола гудят
И сами свет сзывают на молитву:
И вдруг… все молится; и всходит день —
Ужасный день: без утра и без солнца;
Все небо в молниях, земля в блистанье;
И мало ль что еще!.. Все, наконец,
Зажглось, горит, горит и прогорает
До дна, и некому тушить, и сам о
Потухнет… Что ты скажешь? Какова
Покажется тогда земля?
 

Внук

 
      Как страшно:
А что с людьми, когда земля сгорит?
 

Дедушка

 
С людьми?.. Людей давно уж нет: они…
Но где они?.. Будь добр; смиренным сердцем
Верь богу; береги в душе невинность —
И все тут!.. Посмотри: там светят звезды;
И что звезда, то ясное селенье;
Над ними ж, слышно, есть прекрасный город;
Он невидим… но будешь добр, и будешь
В одной из звезд, и будет мир с тобою;
А если бог посудит, то найдешь
Там и своих: отца, и мать, и… деда.
А может быть, когда идти случится
По Млечному Пути в тот тайный город, —
Ты вспомнишь о земле, посмотришь вниз
И что ж внизу увидишь? Замок Ретлер.
Все в уголь сожжено; а наши горы,
Как башни старые, чернеют; вкруг
Зола; в реке воды нет, только дно
Осталося пустое – мертвый след
Давнишнего потока; и все тихо,
Как гроб. Тогда товарищу ты скажешь:
«Смотри: там в старину земля была;
Близ этих гор и я живал в ту пору,
И пас коров, и сеял, и пахал;
Там деда и отца отнес в могилу;
Был сам отцом, и радостного в жизни
Мне было много; и господь мне дал
Кончину мирную… и здесь мне лучше».
 
Явление богов *
 
    Знайте, с Олимпа
    Являются боги
    К нам не одни;
 
 
Только что Бахус придет говорливый,
Мчится Эрот, благодатный младенец;
Следом за ними и сам Аполлон.
 
 
    Слетелись, слетелись
    Все жители неба,
    Небесными по́лно
    Земное жилище.
 
 
    Чем угощу я,
    Земли уроженец,
    Вечных богов?
 
 
Дайте мне вашей, бессмертные, жизни!
Боги! что, смертный, могу поднести вам?
  К вашему небу возвысьте меня!
 
 
Прекрасная радость
Живет у Зевеса!
Где не́ктар? налейте,
Налейте мне чашу!
 
 
    Не́ктара чашу
    Певцу, молодая
    Геба, подай!
 
 
Очи небесной росой окропите;
Пусть он не зрит ненавистного Стикса,
Быть да мечтает одним из богов!
 
 
    Шумит, заблистала
    Небесная влага,
    Спокоилось сердце,
    Провидели очи.
 
Утешение в слезах *
 
«Скажи, что так задумчив ты?
  Все весело вокруг;
В твоих глазах печали след;
  Ты, верно, плакал, друг?»
 
 
«О чем грущу, то в сердце мне
  Запало глубоко;
А слезы… слезы в сладость нам;
  От них душе легко».
 
 
«К тебе ласкаются друзья,
  Их ласки не дичись;
И что бы ни утратил ты,
  Утратой поделись».
 
 
«Как вам, счастливцам, то понять,
  Что понял я тоской?
О чем… но нет! оно мое,
  Хотя и не со мной».
 
 
«Не унывай же, ободрись;
  Еще ты в цвете лет;
Ищи – найдешь; отважным, друг,
  Несбыточного нет».
 
 
«Увы! напрасные слова!
  Найдешь – сказать легко;
Мне до него, как до звезды
  Небесной, далеко».
 
 
«На что ж искать далеких звёзд?
  Для неба их краса;
Любуйся ими в ясну ночь,
  Не мысли в небеса».
 
 
«Ах! я любуюсь в ясный день;
  Нет сил и глаз отвесть;
А ночью… ночью плакать мне,
  Покуда слезы есть».
 
Жалоба пастуха *
 
На ту знакомую гору
Сто раз я в день прихожу;
Стою, склоняся на посох,
И в дол с вершины гляжу.
 
 
Вздохнув, медлительным шагом
Иду вослед я овцам
И часто, часто в долину
Схожу, не чувствуя сам.
 
 
Весь луг по-прежнему полон
Младой цветов красоты;
Я рву их – сам же не знаю,
Кому отдать мне цветы.
 
 
Здесь часто в дождик и в гро́зу
Стою, к земле пригвожден;
Все жду, чтоб дверь отворилась…
Но то обманчивый сон.
 
 
Над милой хижинкой светит,
Видаю, радуга мне…
К чему? Она удалилась!
Она в чужой стороне!
 
 
Она все дале! все дале!
И скоро слух замолчит!
Бегите ж, овцы, бегите!
Здесь горе душу томит!
 
Мина *
(романс)
 
Я знаю край! там негой дышит лес,
Златой лимон горит во мгле древес,
И ветерок жар неба холодит,
И тихо мирт и гордо лавр стоит…
  Там счастье, друг! туда! туда
Мечта зовет! Там сердцем я всегда!
 
 
Там светлый дом! на мраморных столбах
Поставлен свод; чертог горит в лучах;
И ликов ряд недвижимых стоит;
И, мнится, их молчанье говорит…
  Там счастье, друг! туда! туда
Мечта зовет! Там сердцем я всегда!
 
 
Гора там есть с заоблачной тропой!
В туманах мул там путь находит свой;
Драконы там мутят ночную мглу;
Летит скала и воды на скалу!..
  О друг, пойдем! туда! туда
Мечта зовет!.. Но быть ли там когда?
 
К месяцу *
 
Снова лес и дол покрыл
  Блеск туманный твой:
Он мне душу растворил
  Сладкой тишиной.
 
 
Ты блеснул… и просветлел
  Тихо темный луг:
Так улыбкой наш удел
  Озаряет друг.
 
 
Скорбь и радость давних лет
  Отозвались мне,
И минувшего привет
  Слышу в тишине.
 
 
Лейся, мой ручей, стремись!
  Жизнь уж отцвела;
Так надежды пронеслись;
  Так любовь ушла.
 
 
Ах! то было и моим,
  Чем так сладко жить,
То, чего, расставшись с ним,
  Вечно не забыть.
 
 
Лейся, лейся, мой ручей,
  И журчанье струй
С одинокою моей
  Лирой согласуй.
 
 
Счастлив, кто от хлада лет
  Сердце охранил,
Кто без ненависти свет
  Бросил и забыл,
 
 
Кто делит с душой родной,
  Втайне от людей,
То, что презрено толпой
  Или чуждо ей.
 

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю