Текст книги "Кофе с ликёром (СИ)"
Автор книги: Васёва Ксения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Кофе с ликёром
Васёва Ксения
Пролог
Вечерний парк, темнеющее осеннее небо. В тусклом свете фонаря блестят лужи, укрытые сухой листвой. Зелёные, жёлтые и красные лодочки – предвестники скорой зимы. Оглянуться не успеешь, как землю укроет первый снег. Но сейчас только начало октября, и солнце на закате ещё греет.
А с утра уже вовсю хрустит под ногами. Таков он, мой северный край.
Даже не верится, что я дожила до одиннадцатого класса. Впереди экзамены и поступление, но прежде – курсы, репетиторы и учёба. Ещё ночь простоять и год продержаться, как шутит мама. Мы гуляем вдвоём по малолюдному парку. Маме было уже зябко, а я наслаждаюсь.
Видимо, только меня греет холодное октябрьское солнца.
– Сейчас бы с богатым любовником махнуть в Европу, – смеётся мама, – или, на худой конец, в Питер!
Я вздыхаю и слышу новое предложение:
– А ещё лучше, чтобы любовник был твоим, Лада!
Смеюсь:
– А ещё лучше – махнуть вдвоём, без любовника.
– Но на его деньги! – добавляет мама, и мы обе хохочем. Что поделать, хочется любви и тепла. Только у меня – сплошная подготовка к экзаменам, а у мамы – донельзя приземлённый и не романтичный папа.
– Ничего, – улыбаюсь я, – закончу универ, пойду работать – и на первую же зарплату поедем куда-нибудь.
– Ты поступи сначала, – фыркает мама. По привычке закатываю глаза. Поступлю, как будто у меня есть выбор!
В конце концов, это моя мечта – поступить на факультет иностранных языков. А там и до поездок в другие страны недалеко!
Туда, где осеннее солнце по-настоящему греет. И никаких любовников не нужно – я всего добьюсь сама!
Годы текли сквозь пальцы, успевать за ними было труднее и труднее. К концу универа я распрощалась со многим и многими. Школьные подруги пропали, разлетелись по другим городам и квартирам мужей. Осталась лишь горстка близких людей, за которых я не уставала благодарить судьбу. Мысли о светлом будущем тоже ушли в небытие. Практику в другие страны урезали из-за нехватки бюджета. Как оказалось, мы даже не могли работать в школе – дескать, новые стандарты. Не то, чтобы очень хотелось, но у каждого мелькала мысль. На первом курсе мы грезили о столице и международных фирмах, на последнем – хотели просто найти работу. Естественно, одного парня пристроили родители, а две беременные девчонки осели на шее мужа и государства. Я даже немного завидовала им – вдвоём выживать легче, чем одному.
Эта проза жизни совершенно разочаровала в любви. Мне было смешно, когда говорили о высоких чувствах. Всё неизменно сводилось к выживанию и потомству, а заканчивалось разводом и болью.
Красотой я не блистала, характером – тем более, а лучшей за четыре года так не стала. Те, кто говорят про счастливую жизнь молодёжи – ну-ну. Мне хотелось плюнуть в лицо всем советчикам, повторяющим: "ты могла бы то, ты могла бы это... а лучше выйди замуж" На замужестве прямо хотелось плакать. Впрочем, поиски работы тоже были похожи на слезливую драму. В двадцать первом веке трагедия – это не "Ромео и Джульетта", это в двадцать один год найти работу. Приличную, нормальную, с возможным ростом карьерным и зарплатным.
А ещё – без советчиков "уйти в декрет"!
Глава 1
Пять лет спустя
– Владислава Андреевна, вы слышите меня? – перед глазами нарисовалось мрачное лицо нашего арт-директора. Я тяжело вздохнула и отложила ручку:
– Лучше бы не слышала, Арсений Петрович. Работать с вами – то ещё удовольствие.
Коллеги заухмылялись, а я заслужила суровый взгляд начальства. За излишнюю прямолинейность меня называли холодной стервой. Конечно, на совещаниях я редко показывала характер, но сейчас было трудно удержаться.
– Я тоже не восторге, Владислава Андреевна, – фыркнул арт-директор. Снова не удержалась:
– Упаси боже от вашего восторга, Арсений Петрович. Такое редкое явление наверняка вызовет катаклизм!
– Вы уже здесь, – ледяным голосом парировал мужчина, – больше вызывать некого.
– ... Кроме представителей рекордов Гиннесса, которых наверняка стоит ждать со дня на день. Вы, несомненно, самая мрачная физиономия века...
– Хватит! – терпение у директора закончилось раньше, чем у Островерхова. Я бросила на него слегка раздражённый взгляд – не люблю, когда последнее слово остаётся не за мной. – Владислава, Арсений, будьте благоразумны! Это серьезный проект, на кону огромные деньги. Лично на контроле у Летова! – он, как казалось ему, весомо поднял палец вверх. Но новость меня не обрадовала, больше огорчила. Хозяин заводов, пароходов и нашего архитектурно-дизайнерского бюро, господин Летов был человеком себе на уме. Идея вполне в его духе – поставить меня в пару к Островерхому. Правильно, пусть начальник и зам отдела занимаются текущей работой. А ведущий зарубежный проект на миллионы мы поручим Ладе.
Меня считали личной фавориткой господина Летова. За три года я добралась до ведущего переводчика отдела и могла позволить себе такие выступления на совещаниях.
Почему-то мой обычный паршивый характер никто не брал в расчёт.
Теперь я буду переводить для Островерхова все пожелания и пояснения от чехов. Одна ошибка – и меня сожрут.
Мы с арт-директором не переносили друг друга.
Конференц-зал я покидала в траурном молчании. Даже коллеги молчали – пожалуй, они впервые не знали кому сочувствовать. Либо Островерхому, что в партнёры досталась змея, либо мне – с компанией вечно мрачного и злого Арсения Петровича.
– Что ты будешь делать, Лада? – в родном отделе, естественно, всё знали заранее. Только я, загруженная делами, не обратила внимания на повышенный возбуждённый шёпот в кабинете.
– Предаваться разврату, – лаконично ответила я, открывая ноутбук. На миг появилось ощущение, что жизнь в отделе замерла – все застыли истуканами, с поднятой кружкой и огромными глазами.
– Что?! – Алёнка ошарашенно уставились на меня.
Снисходительно улыбнулась:
– А ты можешь как-то по-другому описать работу с Островерхим? Цензурно, конечно. Так что разврат, интим, жёсткое порно для мозгов – как не назови, моя перспектива на ближайшие три месяца.
Мимо нас прошёл недовольный начальник отдела:
– А я уж подумал... Тьфу на тебя, Ельниковская!
Только закатила глаза:
– Я лучше промолчу, Александр Николаевич.
На начальника это всегда действовало безотказно. Он покраснел, позеленел... потом побурел и громко хлопнул дверью. К счастью, меру своей испорченности вслух не произнёс, и на том спасибо.
Я не глядя вытащила из ящика початую бутылку Бейлиза и плеснула в кофе. Глазки Алёны стали круглые как блюдца. Пожав плечами, отмерила подруге в чашку три ложки напитка – в отличие от меня, её сегодня жизнь не била.
– Ты с ума сошла, Лада! А если узнают?! Уволят же сразу!
Откинула со лба прядь и фыркнула:
– Если встречусь с Островерховым трезвой – сама уволюсь ко всем чертям и пусть ищут другую дуру!
Алёна с пониманием покачала головой. Она всегда чувствовала, когда я на грани. Пожалуй, её забота была самым светлым лучиком в моей жизни, кроме редких поездок домой.
Никаких любовников, никакого тура в Европу. Проклятая работа день и ночь, а теперь и Островерхов в нагрузку. Ну здравствуй первое сентября.
Чёрные классические туфли, тонкий длинный каблук. Приталенное бежевое платье, лёгкое пальто и тонкий шарфик поверх. Я поймала своё отражение в витрине. Идеальный офисный стиль, вместе с неброским макияжем и умеренно-недовольное лицо. Алёна права, я превращаюсь в куклу. Но таковы были условия. Не пить, не курить, не толстеть и соответствовать. Зря коллеги завидовали моей уникальности. Быть фавориткой владельца известной столичной фирмы – то ещё удовольствие. Но за такие деньги и с минимальным опытом – выбора не было. Я вышколила себя по самое не могу.
Жаль, характер исправлению не поддавался. Впрочем, это было то личное, что у меня ещё осталось от прежней себя.
Яркая вывеска кофейни заманивала сладким, уютным теплом. Увы, сегодня я выпила слишком много кофе. По правде говоря, это был скорее Бейлиз с кофе, чем наоборот, но рисковать сном я не хотела. Решительно прошла мимо кофейни, пафосно задрав нос. Опять же, для фигуры лучше!
Скромная однушка-студия встретила меня гробовым молчанием и пылью. Я давно мечтала о своей квартире, обязательно со множеством бесполезных и красивых вещей. Но судя по бардаку, самая бесполезная вещь в хозяйстве – это я. Бесполезней только я же в выходные. Надо бы заняться уборкой, иначе меня скоро выселят тараканы. Ну или собственный пыльевой клон – тоже возможно.
Я бросила пальто на стойку и подумала, что в этом есть своеобразная ирония. Лада на работе: "Смотрите, какая я крутая, в белом пальто и на лабутенах, нах". А на деле?.. Полупустая однушка в ипотеку – и спасибо, что в новом доме и недалеко от метро. Я расплачусь за неё к старости, продам к чёртовой матери и уеду в домик в деревне – лечить нервы после мегаполиса.
Если останется, конечно, что лечить.
Натянув огромную пижаму, я с тоской посмотрела в холодильник. Он был холоден как ледяная пустыня. Чёртов Островерхов! Из-за него я совершенно забыла про пустой холодильник!
Надеюсь, арт-директору хорошо икалось, когда я жевала получёрствый хлеб с выжившим огурчиком. Уважаемый Арсений Петрович раздражал меня до зуда в пальцах. Да, Алёнка утверждала, что он пришёл обычным дизайнером. Да, я слышала, что он очень умный мужик и быстро поднялся, но... Но это явно был не мальчик с улицы. Слишком уж уверенный и твердый, как просроченный пряник. В современном мире давно научились бросать пыль в глаза, но согласитесь, новый айфон без кредита говорит о многом. Никогда не забуду его удивлённое лицо, когда один коллега в шутку спросил, мол, сколько нынче переплата за яблочный гаджет. Обычный дизайнер? Ну-ну.
Для себя я выбирала относительно бюджетный Самсуг и горячо его любила. Поэтому не удивительно, что работа с владельцем айфона меня не привлекала. В конце концов, двадцать первый век на дворе – имею право на дискриминацию по телефонному признаку!
После тяжёлого дня я не удержалась и набрала номер мамы. Ласковый голос из динамика и выкрики отца и брата фоном позволили ненадолго ощутить себя дома. Без офиса, его интриг и лживого Островерхова.
Арсений
Когда я вернулся домой, солнце только поднималось. Через полчаса надо вставать на пробежку, через полтора – на работу. Завтра... вернее, уже сегодня будем обсуждать чешский проект. Атас. Два человека в отпуске, ведущий на больничном. Вместо чая уже давно получался чифирь, но я надеялся закончить текучку до чехов. Иначе нас просто смоет лавиной работы.
Егор чисто "по-дружески" угорал надо мною до полуночи, а потом укатил домой с очередной подружкой. Я проводил его завистливым взглядом и впервые задумался, как дошёл до такой жизни. Парадокс: работаю сутками, а чувствую себя счастливым. Видно, пора завязывать с крепким чаем.
Лексус мягко и неспешно въехал на парковку. Оставив машину на отдых, я тоже пополз домой. Квартира встретила меня металлическим серым светом и идеальной чистотой. Дизайн в стиле хай-тек, идеально подобранный мною и для меня... и совершенно чужой. Пустая квартира казалась холодной и некомфортной. Егор хмыкал, что я как пресловутый сапожник без сапог. Могу создать уют в чужом доме, а в своём чувствую себя гостем.
Банка кофе в шкафу окончательно убила всё настроение. Я не пил кофе. Просто не любил. А теперь кофе напоминало об этой стервочке Ладе, которую мне навязали. Я поморщился. Лада меня раздражала. Очередная провинциалка, которая прыгнула в нужную койку и решила, что ей всё можно. И ладно бы красавица была, а так... особо посмотреть не на что. Даром, что на личико приятно. Зачем её понадобилось ставить мне в пару? Конечно, я тоже осёл, надо было раньше заняться английским, но эта вчерашняя выпускница едва ли знала его лучше меня.
Швырнув кофе в урну, отправился спать. Глаза слипались адски. Из последних сил черкнул домработнице, чтобы больше не покупала эту гадость, и упал на кровать. И уже на грани сна осознал – кофе, как и Лады, в моей жизни теперь будет много.
Глава 2
Утренний гороскоп сулил мне скорую поездку и неожиданные приключения. Кофе дрогнул в руках – в свете договора с чехами гороскоп выглядел мрачновато. Но я выспалась благодаря семье и алкоголю, и была настроена думать о хорошем.
Чёрные обтягивающие джинсы идеально подчеркнули мои ноги, а плотная блузка с вырезом оставляла хороший простор для фантазии. Натянув сапоги и сбрызнув шею духами, я подефилировала на работу. Конечно, выглядит красиво. Но мне так хотелось забыть про этот "офис-стайл" и натянуть огромный свитер, напялить любимые кроссы и бриджи. Где же, где вы мои выходные?..
Охранник с трудом вытащил глаза из моего декольте, а начальник финансового отдела едва не закапал его слюной. Пылающая гневом девочка – секретарша главы финотдела – глядела на меня глазами кобры и явно готовилась к прыжку. Увы, её наглухо закрытый пиджак не представлял интерес для босса. Вспомнив, что финотдел находится под нами, и мне с этой парочкой ещё в лифте ехать, я не выдержала:
– Игорь Григорьевич, а вы женаты? – сладко улыбнулась стареющему ловеласу. Кольцо на пальце само по себе было ответом, поэтому соврать начальник не мог.
– Ну да, Ладушка, – слегка смутился он, но быстро приосанился, – только моя жена сейчас на отдыхе в Штатах... – и многозначительно поиграл бровями.
– Жаль-жаль, Игорь Григорьевич, – я притворно вздохнула, – а вы разве не знаете, что после замужества любой просмотр – платный?
– А чего тебе угодно, Ладочка? – воодушевился мужчина. Из угла лифта послышалось змеиное шипение, но глава финотдела ловко задвинул секретаршу плечом. – Не хочешь пойти куда-нибудь после работы?
Створки распахнулись ровно на этой фразе. Мрачная физиономия Островерхова, казалось, погасила свет в кабинке. Презрительно скривив губы, он поздоровался и прислонился к стене лифта.
– Так что же, Ладочка? – повторил мужчина, уже мысленно раздевающий меня взглядом. Я посмотрела на него не менее "страстно".
– Вы не поняли, Игорь Григорьевич. Просмотр будет платным для вас. Знаете такое понятие – развод с разделом имущества?.. О, вижу, слышали. Говорят, в Штатах даже тренинги специальные есть – как договориться с любовницей мужа и оставить того без штанов. Кажется, их проводят в Нью-Йорке. А куда поехала ваша супруга?
Мужчина мгновенно сбледнул с лица. Ещё бы, его сетования на жену, которая вдруг решила поехать вместо Флориды в Нью-Йорк, слышал весь офис. И я искренне надеюсь, что отправилась она именно на мои несуществующие курсы.
Больше главу финотдела я не интересовала – в конце концов, девицы приходят и уходят, а деньги и совместно нажитое имущество – это святое. Мужчина вылетел из лифта как пробка, на ходу вытаскивая телефон.
Что ж, моё декольте было отомщено.
Со стороны угла Островерхова послышалось тихое хмыканье. Но когда я резко повернулась – лицо мужчины оставалось непроницаемым. Тьфу ты, натуральный дуб дубом.
Мой глубокий вырез он игнорировал как класс и вообще выглядел усталым. Я неожиданно посмотрела на него с сочувствием – ладно, мне переводить, а ему ведь воплощать это в жизнь.
– Чувствую, вы мне тоже дорого обойдётесь, Владислава Андреевна, – вдруг произнёс он. Челюсть неэтично полетела вниз, и я на автомате выдавила:
– Я вам вроде бы не предлагалась, Арсений Петрович.
– Я имел в виду исключительно свои нервы, Владислава Андреевна, – он приоткрыл один глаз, – вы мне даром не нужны.
Ах нервы у него?!
– Приложите к вашим нервам самоучитель по английскому, – ласково пропела я, – а то арт-директор, не знающий английский, вызывает смутные сомнения. Особенно с новым айфоном. Вы наверно тоже кому-то дорого обходитесь, Арсений Петрович?
Металлический поручень заскрипел под тяжёлой дланью арт-директора. Но открылся лифт, и под изумлённые взгляды коллег я вылетела из кабинки. Сердце стучало как сумасшедшее, успокоилась я только в родном отделе. Доиграешься ты однажды, Лада.
Пить сегодня было опасно, а очень хотелось. Я покачивала ногой в дорогой туфельке и нервно грызла ручку. Проклятая привычка! Буквы на ноутбуке танцевали тверк, показывая мне хорошую задницу. Чертыхнувшись, я налила себе новую чашку кофе и куснула оставленную Алёной пироженку. У подруги не было аппетита, поэтому восхитительный эклер достался мне. Но если последний пункт радовал, то самочувствие Алёны – не очень. После пятого оглушительного «апчхи» и шмыганья носом я уговорила начальника отпустить её домой.
Подруга вызвала такси до больницы, а мне выслали её переводы. Что ж делать, инициатива наказуема. Но ничего не вызывало такую глухую ярость, как грёбаный проект с Островерховым!
Телефон зазвонил неожиданно, ударяя в голову мелодией из французской рок-оперы. Я нецензурно выругалась и застонала, когда увидела номер на экране. Пришла беда откуда не ждали.
– Здравствуй, Ладушка, – спокойно произнесла трубка. Я представила, как анаконда сжимает мою шею и вздохнула: – А расскажи мне, старику, зачем ты сцепилась с Арсением? Разве я просил тебя его трогать?
– Справедливости ради, не трогать его вы тоже не просили, – вяло огрызнулась я и, спохватившись, добавила, – добрый день, Демьян Григорьевич.
Летов. Хозяин фирмы. Приехали, называется. Что, Островерхов уже нажаловался?
– Эх, Ладушка, не уверен я уже в доброте сего дня, – наигранно-печально выдал мужчина, – расстроила ты старика!
Я только закатила глаза. Старику было чуть за полтинник, и эта игра в московского помещика меня раздражала. Насколько я знала, Демьян Григорьевич нажил своё состояние аккурат в девяностые, и никакой дворянской крови у него и в помине не было.
Но мы же любим пускать пыль в глаза?..
Спохватившись, я оглядела кабинет и с облегчением прикрыла веки. Коллеги разбежались по ресторанам и кафе, оставив меня наедине с Алёниными переводами. Хоть один плюс – не нужно идти в туалет, чтобы разговор с Летовым прошёл без свидетелей.
– Вы же сами поставили меня в пару к Островерхому, – не выдержала я, – прекрасно зная, что мы не переносим друг друга.
– А мне плевать, кого ты не переносишь, Ладушка, – голос Летова изменился, стал холодным и властным. Арсений не должен отказаться от этого проекта, а ты не должна стать причиной отказа. Засунь свою нелюбовь подальше и улыбайся. Кстати, поздравляю – завтра ты летишь с Островерховым в Чехию.
– Что?! – я резко выпрямилась. Какая Чехия завтра?!
– Что-что? – передразнила трубка. – После обеда съездишь с Сашей в посольство, поставишь визу, всё уже готово. У Арсения есть действующий Шенген, насколько я знаю, проблем быть не должно. И вперёд – работать, моя дорогая. Островерхова облизываешь и боготворишь, ясно?
Я невольно закашлялась. Боготворить Островерхова?! Да он первый мне больничку вызовет!
– При желании можешь залезть к нему в койку, – продолжала разглагольствовать трубка. Я хватанула ртом воздух, как рыбка: – Не хрипи, я помню, что ты не трахаешься за деньги. Но если сподобишься, получишь очень хорошо. Поняла, Лада? Мне нужно, чтобы Арсений был от тебя без ума. Справишься?
– Сомне... Приложу все усилия, – с трудом выдавила я, вспоминая мантру, что с начальством спорить нельзя. Но это было слишком!
– Молодец, – хмыкнула трубка, – давай, порадуй старика. Я в долгу не останусь, ты же знаешь.
Несколько секунд я смотрела на погасший экран смартфона, а потом от души выматерилась.
После обеда начальник вызвал меня к себе. Лицо у него было такое, что стало ясно – всё сказанное Летовым не шутка. Я действительно лечу с Островерховым в Чехию.
– Это производственная необходимость, Владислава, вы же понимаете... – начал уговаривать он, – к тому же, Чехия! В прошлый раз вы летали в Прагу только выходные, а сейчас – целая неделя, может быть, даже две! Полностью за счёт фирмы! Такой редкий шанс!
– Я уже в курсе, Александр Николаевич, – сухо произнесла, – поеду, не переживайте.
Он осёкся и внезапно окинул меня сочувствующим взором:
– Летов звонил?
Я кивнула, не видя смысла скрывать очевидное.
– Что ж... – начальник покрутил ручку. Он был умным, хватким мужиком, и мы быстро поладили. По первости была готова работать день и ночь, в выходные и праздники – лишь бы не лезть на стенку от тоски и одиночества. Александр Николаевич задерживался со мной, помогал, комментировал и никогда не лез в душу. Постепенно я привыкла и расслабилась, перестала хамить и чураться коллег – и всё благодаря ему. Поэтому начальник был мои ангелом-хранителем даже больше, чем Летов. Демьян Григорьевич не стеснялся меня использовать, а Александр требовал исключительно рабочую отдачу.
Примерный семьянин, к слову. К моим обтягивающим нарядам и блузкам он всегда относился с иронией – мол, чем бы дитя не тешилось, лишь бы в сроки успевало.
– Лада, – начальник внимательно посмотрел мне в глаза, – я бесконечно уважаю Демьяна Григорьевича, но лучше скажу, чем промолчу. Будь с ним осторожна, пожалуйста.
Он ничего не объяснял, но я поняла. Чай, не дура.
– Мне деньги нужны, Александр Николаевич, – вздохнула, не отрываясь от созерцания деревьев за окном, – у меня семья и ипотека. Надо как-то выкручиваться. Если я откажу Летову, с этим местом могу попрощаться.
– Если уж на то пошло, работу я тебе найду, на жизнь и ипотеку хватит. Думаю, и родителям твоим лучше, если ты останешься гордой и несломленной, а не будешь потом годами зализывать раны. Они хоть в курсе?
– Частично, – пробормотала в ответ, – знают, что я работаю на дядю, но не себе в ущерб. В любом случае, от Чехии уже поздно отказываться, а там посмотрим, как будут развиваться события. Но спасибо за поддержку, Александр Николаевич.
– Иди уж, горе. Дела раскидывай на остальных и собирайся.
