Текст книги "Сладостно и почетно (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Катерина прошла мимо, будто не заметив. Почти сразу услышала за спиной шелестящие шаги: старшая младшая жена Чиана шла следом.

«Ну, если будет ревновать… – подумала Катерина, сжав зубы. – Истерику закатит…»

– Госпожа! – позвала Бана надрывно. – Госпожа моя, подождите. Нужно поговорить.

Катерина как раз подошла к своему Травке и поправляла ему сбрую (которая в этом совсем не нуждалась, просто нервная энергия Катерины требовала выхода), поэтому пришлось остановиться.

– Госпожа, – проговорила Бана. – У меня есть травки. Будете сегодня в шатре с вождем, добавьте ему в отвар. Он тогда будет долго спать, а когда проснется, уже не захочет никуда никого вести. И мы тогда уговорим его пройти мимо Твердыни.

– Погоди-ка… – Катерина нахмурилась. – То есть вы не хотите воевать?

– Никто не хочет воевать, – прозвучал за левым плечом Катерины низкий, глубокий голос Аликана. – Но Чиан до сих пор слишком обижен… за отца. И он взбудоражил остальных воинов. Самые благоразумные и хотели бы сторговаться с крепостью, но из-за жаждущих крови мальчишек этого не будет.

Катерина обернулась и наткнулась на серьезный взгляд шамана.

– Господи, ну и интриги у вас! – недовольно пробурчала она. – О чем вы говорите? Почему я? Мы с ним вообще поссорились!

– Он вас любит, – покачала головой Бана. – Я знаю Чиана всю его жизнь. Он впервые так любит.

– Я тоже знаю Чиана с рождения. В детстве мы были близки, – кивнул Аликан. – Он вспыльчив, но отходчив.

– Нужно поступать по-женски, – продолжала уговаривать Бана. – Мужчины – стремятся, действуют. Женщины – тишком. Сделайте, как мы скажем. И племя не потеряет воинов.

– Если Чиан в самом деле будет спать, – Аликан понизил голос, так, что теперь он почти шептал, – я возьму двоих-троих старших воинов поразумнее, мы пойдем в крепость и выкупим то, что вам нужно, на диковинные раковины из Аллола. Ча-ола всегда хорошо их берут. Вы же потом возместите нам ущерб.

– А не убьет ли Чиан вас, когда очнется? – недоверчиво спросила Катерина.

– Он не будет знать, – качнул головой Аликан. – Подумает, предки наслали на него этот сон. А даже если и догадается… – Аликан поджал губы. – Возьму все на себя. Если послезавтра выступим – все равно самоубийство, и мне не жить, как и всему племени… Чиан давно копит на меня злобу, все думает, что я завидую тому, что отец его поставил вождем. Он поверит, что я один отравил его, ни Бану, ни тебя, гостья со звезд, подозревать не будет.

– Как будто я боюсь его гнева! – фыркнула Катерина.

– Я думал, ты любишь его, – удивился Аликан.

Катерина ничего не ответила.

– Возьмешь? – Бана опять сунула ей под нос мешочек.

– Я сам собирал эти травы, – торопливо добавил Аликан. – Они ничем не грозят брату.

* * *

Бана и Аликан оказались правы: Чиан действительно пришел к ней вечером, ближе к ночи, сразу после лова. Даже не счистил чешую с рук, стоял, пахнущий водорослями и солью, сразу за порогом хижины, дышал тяжело, и казалось, это целое море ворочается там.

Целое ледяное море, которое плыть – не переплыть.

– Заходи, – Катерина отдернула полог шатра. – Иди сюда.

…Шерсть у него была влажной, мокрой на ощупь…

«Я даже не смогу быть ему верна, – думала Катерина позже, разглядывая спящего Чиана. – Ну никак. Кто хранит верность одному партнеру в наше время, когда это так просто и удобно – получить сексуальную разрядку? А он ведь наверняка будет ждать… Нет, совершенно исключено».

Потом она поняла, о чем думает. Ругнула себя. Ведь решила уже, что не останется ни за что. Да и как оставаться, когда она его сегодня отравит?..

Не идеалистка, да; но до сих пор Катерина никогда в спину никого не била. Он ей доверяет. Он ее любит, что бы это ни значило. А она…

С другой стороны, поздновато уже как-то. Вся ее миссия здесь – одно большое предательство.

А все-таки дергало, крутило, бесновалось в груди. Казалось почему-то, что если не развязывать мешочек, не добавлять в вино… не подносить Чиану… Он ведь непременно проснется, все талисцы спят чутко. Проснется минут через двадцать и попросит пить, как всегда среди ночи.

Черт возьми, ну не телься ты! Приняла решение – нужно действовать.

Катерина протянула руку за мешком.

* * *

Чиан вскочил моментально, от укола опасности в загривок. Только что глаза его были плотно закрыты, и вот – он стоял уже на четвереньках на мягких шкурах, постеленных в шатре Катилины (он сам одарил ее этими шкурами, и ему нравилось иногда думать, что, может быть, она заберет их с собой, когда улетит).

– Катилина?

– Тише! – она махнула рукой.

Полностью одетая, с топориком в руках, стояла у полога шатра, чуть приоткрыв его.

– Мне показалось, что кто-то крикнул в лагере.

– Дети шалят… – начал было Чиан.

Но тут снаружи лязгнуло, и Катилин с гибкостью, которую сложно было ожидать от этих каменных звездных гостей, выскользнула наружу.

Как же он любит ее! Каждый миг в ней видно что-то новое.

Чиан ругнулся беззлобно, подхватил свой собственный топор и длинный нож, хотел было вслед за ней – и тут шатер распороли сзади.

* * *

«Черт, черт, черт! – думала Катерина, падая на землю и уходя от удара длинного двуручного меча. – Они лучше вооружены! Они лучше… Они напали неожиданно! Где этот чертов Аликан? Хорошо, что не успела…»

Мысли у нее были простые и ясные: Аликан наверняка был агентом Твердыни с тех самых пор, как жил у них много лет назад. Ну и что, что его пытали? Психика талисцев – один-в-один человеческая, уж во всяком случае в социальном отношении. Ильза говорила, что все стайные общества развиваются по сходным законам. А значит, и стокгольмский синдром на месте. Аликан знал, что они нападут сегодня, и хотел, чтобы Чиан тихо и мирно спал, чтобы его можно было взять без боя… Кто знает, может, он и остальных воинов отравил?..

Впрочем, непохоже было, что воины Талиса лежат, потравленные, по палаткам: драка в кругу шатров кипела нешуточная. Вспыхивали огни, похожие на свечные, громко, истошно визжали карулы…

Свечные огни – это были самые настоящие фонари со свечами внутри, кованые такие. Катерина споткнулась об один. Охренеть. Блин, какого черта ни Бес, ни Ильза, никто вообще, не сказали ей, что ча-ола настолько лучше развиты?! Вот и мечи у них есть… Если сейчас еще выяснится, что и кольчуги…

Кольчуг не было, только кожаные нагрудники – по ним, да еще по аккуратно подстриженным гривам и можно было отличить ча-ола, когда случайная вспышка света вдруг выхватывала из темноты два или три сцепившихся силуэта.

Катерина тоже гвоздила кого-то топором по пути, непонятно, своих или чужих. Не поняла даже, попала или нет. По ней никто не попал (что неудивительно, ростом она была куда ниже большинства мужчин).

Путь ее лежал к мусорной куче.

Мусорные кучи доканывали ее как рассадник антисанитарии на каждой постоянной стоянке талисцев; видно было, что племя ходит тут много лет, и кое-где эти образования превратились в настоящие курганы. Вот и тут: почти не задержав дыхания, Катерина взлетела по круче и щелкнула переключателем браслета.

– Катерина, что?.. – ответил ей заспанный голос Стюарта.

– Ракету! – крикнула она. – Ракету-осветитель! Давай живо, по моим координатам!

– Какого…

– Вопрос жизни и смерти, Стью! Если тут не будет света, мне крышка.

– За тобой катер послать?

– Ракету, мать твою!

– Ладно… ладно… вот, все, послал.

– Когда будет?

– Минута десять секунд, но что…

– Отбой. Потом объясню.

Стюарт, конечно, не имел право посылать никакой ракеты без согласования с капитаном, и будь у них большой корабль, он бы, несомненно, за это поплатился. Но в небольших экипажах народ действовал более самостоятельно, и разумные лидеры – а Старик и Бес были, безусловно, разумны – смотрели на это сквозь пальцы. А если Катерина погибнет сегодня, то под ее гибель все спишут, и влетит Старику, а не Стюарту.

Вот и хорошо, Старика Катерине ничуть не жаль.

Разумный вариант – дождаться ракеты здесь, на мусорной куче. Ча-ола сюда не полезут. Минута десять секунд… Страшно долго, конечно. И она тут будет, как благоразумная девочка, стоять?..

Снизу тонко, жалобно, закричал карул, и Катерина шестым чувством уловила – это не кто-нибудь, это ее Травка. Черт, как же она не подумала ее отвязать!

Тупая, жесткая ярость, подавляемая, всколыхнулась в ней, подступила к горлу. Сжав топор, Катерина молча, резко рванулась вниз, к мечущимся огням и ревущим людям.

Ее топор врубился в плоть, впервые по ее воле. Катерине было почти все равно, в свою или в чужую, она шла на зов, защищать своих. Главнее этого ничего не было в жизни.

* * *

Чиан Малик, вытаскивая свой меч из поверженного врага, не думал, но чувствовал: любовь – вот что дает силы биться. Они, люди со звезд, говорила ему Катерина, не умеют ни драться, ни любить.

Может быть, они не умеют даже умирать.

Но он обязательно научит ее, и она останется с ним.

Он думал так, когда его окружили.

* * *

Пахнет рыбой. И кровью. Запах очень похож на человеческий. Кольчуги у них несерьезные, конечно; нужно знать, куда бить. Ударить ногой, потом развернуться, вломить топором, и даже особенно неважно, острием или обухом – при правильной инерции сила удара все равно достаточна, чтобы раскроить череп.

Искаженная болью морда оказывается совсем перед глазами, нужно выплюнуть шерсть… Откуда шерсть во рту?

И вообще, почему так долго?

Только она успела так подумать, как над неудачным побоищем вспыхнул яркий, ослепительный свет. Гротескное поле, усеянное замершими в испуге, пораженными фигурами ча-ола и талисцев…

И Катерина, облизав пересохшие губы, воскликнула первая:

– Талисцы! Люди со звезд с вами! Ваши предки с вами!

Она не знала, правильно ли построила фразу, и на этом ее лингвистические возможности оказались полностью исчерпаны. Но слова, хриплые и чужие, упали в напряженную, изумленную тишину над полем боя, и опрокинули ход событий.

* * *

Когда длинная вереница карулов идет по кромке дюн, вдоль степи, над ними высоко в небесах разворачиваются подсвеченные солнцем рулоны облаков. Огромный воздушный океан, пронизанный солнечной радиацией.

Небольшая помеха для тех, кто летит на космическом корабле.

Постоянная угроза и источник жизни для тех, кто ползет по мохнатой шкуре планеты.

И шумит море.

* * *

– Оказалось, что ча-ола не захватили спящий лагерь только из-за Аликана, – Катерина говорила, не глядя на Ильзу. – Они давно готовились к этому походу: дополнительный гарнизон пришел в Твердыню вовсе не для того, чтобы защитить ее, а чтобы сделать превентивную вылазку и погубить талисцев еще в степи. Бог знает, почему ча-ола не хотели дождаться их в стенах Твердыни, где у них было тактическое преимущество… Наверное, у них тоже идиоты во главе войск стоят, только по-другому идиоты, чем Чиан. А может быть, кто-то у них хотел выслужиться перед начальством…

– Да, это всем свойственно… – чуть улыбнулась Ильза.

– Ну вот… они напали первыми. У них был какой-то специальный жир, который позволил им пройти мимо карулов незамеченными. Но у Аликана опять болели ноги, он не спал. Сидел на краю палаток, пялился в темноту. Услышал, закричал… предупредил.

– Его зарезали?

– Ударили по голове, – Катерина дернула плечом. – Он потерял сознание и провалялся так всю битву. Но хоть не затоптали…

– А твой вождь? Чиан Малик?

– А вот его затоптали, – Катерина скривилась. – Как говорила моя бабушка – не геройствуй.

– На себя посмотри, – вздохнула Ильза. – Давай я хоть шрам тебе уберу, что ли?.. Напоследок.

Катерина коснулась кончиками пальцев саднящего, плохо заживающего рубца на скуле.

– Не стоит, – она криво улыбнулась. – Там, куда я иду, шрамы украшают воина.

– Имей в виду, с моей точки зрения ты совершаешь страшную глупость. А что если воины перестанут тебя одобрять? Или еще что? Или у тебя зуб заболит…

– Я знаю, – перебила Катерина. – Я все это уже обдумала. Уж поверь.

– Там ничто не будет сдерживать развитие твоих внутренних деструктивных импульсов. Об этом ты тоже подумала?

– А может, наоборот? Может, простой и естественный образ жизни пойдет мне на пользу?

Ильза только брови приподняла.

Катерина смотрела на подругу, пытаясь как-то без слов ей сообщить, что все это, черт побери, тоже на чаше весов; а на другой – морозный воздух, запах дыма, карульи посвисты, море на рассвете и на закате, ощущение свободы…

Травка вот выжила; ее даже не ранили. Она ластилась к Катерине после боя, облизывала руки.

В итоге Катерина сказала:

– Знаешь, когда вереница людей идет по степи… – запнулась.

– Что?

Ильза – умничка, несмотря на свой ОКР и патологическую манию чистоты. Она смотрела так, будто старалась понять. Но Катерина никогда не умела говорить. Она только качнула головой.

– Понимаешь, что жизнь короткая. Там, в степи. Иногда даже вообще… не успела начаться – и кончилась. Мы здесь это забыли. А важно… умирать тоже нужно уметь. И иногда важно не прожить подольше, а умереть правильно. Или хотя бы вовремя.

«Как Чиан», – подумала Катерина, но не добавила.

– Ты очень любила его? – спросила Ильза.

– Я к нему хорошо относилась.

* * *

– Вы же понимаете, что это самоволка? – сурово сдвинул брови Старик. – Признаться, даже с вашим набором подростковых показателей я этого не ожидал.

– А вы напишите рапорт, что я погибла от рук туземцев, занимаясь мирным изучением нравов и обычаев, – Катерина, преодолевая себя, отстегнула с руки браслет, положила его на стол перед капитаном. Тяжело далось: слишком уж ей в голову вбили никогда такого не делать. – Тут в записях достаточно материала, чтобы это подтвердить. И еще… если погиб член экипажа, у вас так появится повод раскатать Твердыню по бревнышку и достать нужные детали.

– По камушку, – поправил ее Старик.

– Что? – удивилась Катерина. – Нет, именно по бревнышку. Вы ее видели вообще, Твердыню эту?

* * *

Твердыня смотрелась несерьезно: густой частокол из заостренных пик за земляным валом. Раньше из-за вала торчала одна хлипкая деревянная башня, теперь от нее остались только обломки, которые уже даже не дымились. Лес для крепости тащили с гор – вот они эти горы, дыбятся до неба. Почти весь Перешеек скалистый, талисцам заповедано не сходить на твердую землю.

Твердыня стережет узкий проход, по которому могут пройти карулы, и где они ходили испокон веков, не меняя маршрута. Пока не появился более предприимчивый народ.

Сейчас караван карулов двигался беспрепятственно: обожженные, посеченные дождем обломки на крохотном пятачке земли больше не грозили бедой. Что там, они и напугать-то никого не могли.

Несколько мальчишек даже отбежали в сторону и помочились на ограду.

– Этим дело не кончится, – проговорил Аликан, ехавший бок о бок с Катериной.

На голове у него топорщилась махрами неуклюжая повязка, шерсть казалась потускневшей, но в целом он держался неплохо.

– Через десять лет мы завершим круговой путь опять и снова будем проходить перешейком. А ча-ола опять пришлют людей из городов и поставят здесь новую крепость. Или две крепости. Нас же будет столько же. Или еще меньше. И мы ничего не сможем сделать, потому что люди Талиса не уходят с тропы карулов.

– Кстати, давно хотела спросить… а что такое «талис»? Это область? Божество? Но я не помню у вас… то есть у нас таких божеств.

– Талис значит «путь» на старом языке, – пожал плечами Аликан. – А может, море. Но когда-то мы прокладывали пути по морю.

– Скоро снова будем, – пообещала Катерина.

Под теплым кожухом из шкуры летучей рыбы на ней была надета сумка-планшет из синтетического материала. И в ней лежали карбоновые листы с чертежами самых простых судов: каяков, каноэ, лодок, проа, пирог, кочей, брига с оснасткой и даже – чем черт не шутит! – почти современной шхуны с косыми парусами. Прощальный подарок Стюарта. Он плакал, когда шаттл отвозил ее обратно к талисцам.

Пусть плачет. В конце концов, для них, для корабля, она умерла. А мертвых положено оплакивать.

– Да, вождь, – согласился Аликан. – Будем.

И вдруг добавил невпопад, с болью:

– Если бы только..!

* * *

Талисцам разрешено меняться. Будущее открыто перед ними. Вечный заданный путь – но пройти его можно по-разному.

Несчетное множество шагов по земле и воде – длиннее, чем дорога между звезд.

Так кончается песня о Катилине, вожде Талиса.

* * *

Катилина тогда не оплакивала Чиана, а вот Аликан – да.

Талисцы тогда первыми опомнились от яркого света, да еще гостья со звезд собрала их и повела в бой. Они опрокинули ча-ола.

Но Чиана не было видно, когда Катилина ломаными, неуклюжими фразами звала всех к оружию. И когда они победили, Тотуга, а не Чиан, поднял Катилину на своем плече, чествуя за победу.

Аликан, который наблюдал за боем со стороны, сразу пошел искать брата среди раненых, а нашел среди убитых.

Катилина отыскала их обоих, когда Аликан баюкал истерзанную голову брата у себя на коленях, и выл, сожалея о том, что после каждой встречи расставались они почти врагами, и что он никогда не мог заставить Чиана поверить ему.

Что ж, теперь Чиан в чертогах предков, и может быть, он поймет… Может быть, они ему растолкуют…

Катилина села рядом с Аликаном, вся в крови. Начала ощупывать его лоб.

– У тебя лоскут кожи висит почти, – сказала. – Пойдем, возьмем у Баны бинты. Нужно тебя перевязать, что ли.

– Скажи… – у него только одно было на уме. – Скажи, ты давала ему?.. Из-за этого он?..

– Нет, – Катилина глядела в глаза. – Не успела. Все думала, как обойтись без этого.

– Будь нашим вождем, – попросил тогда Аликан. – Только ты и можешь, звездная. За тобой они пойдут.

– Окей, – ответила Катилина. А когда он не понял, повторила: – Ти-ла, Аликан.