Текст книги "Сладостно и почетно (СИ)"
Автор книги: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Варвара Мадоши
Сладостно и почетно
Рассвет разбавил кровью льнувший к земле туман, и скалы вынырнули из этой розовой мути внезапно, будто Чиан Малик и не ездил тут десять лет назад, не помнил эту землю, как тыльную сторону ладони.
Он осадил Звездочку и спрыгнул: мягкие карульи лапы годились только, чтобы мять степную траву или рассекать холодные волны. Колкий щебень их поранит, твердый камень сотрет.
Аликан поравнялся с ним, но спешиваться не стал. Видно, ему нравилось смотреть на сводного брата сверху. Или поломанные, плохо сросшиеся ноги опять ныли от утренней прохлады, и он не хотел давать им нагрузку – кто его разберет? Пусть себе.
– Вроде там где-то упало… – проговорил Аликан нерешительно.
Облизнул губы.
– Ну так пойдем разберемся, – дернул плечом Чиан, и махнул рукой, подзывая остальных.
Аликан все-таки спешился и нарочно начал звенеть и трещать амулетами, пропуская Чиана и воинов, Тотугу и Лавию, вперед. Шаман, что с него взять. Знает, что Чиан не посмеет упрекнуть его в трусости, и делает, что хочет.
Чиан погладил Звездочку по морде, шепнул «Жди» и пошел вперед, ровным, размеренным шагом. Проклятая скальная земля, на которую предки заповедали не ступать людям Талиса, даже через подошвы холодила. Так и казалось – примерзнет.
Сразу захотелось вернуться: не из робости, а оттого, что навалилась глубокая обреченность, словно перед битвой, когда противников вдесятеро больше. «Судьба, – понял Чиан. – Шагну дальше – буду проклят».
Он шагнул, конечно.
Тут же вспыхнуло, так, словно огнедышащее солнце выкатилось из-за горизонта до срока и упало на землю, разметав скалы. Четверка талисцев отшатнулась, закрывая глаза.
– Предки карают! – вскрикнул Лавия. – Вождь!..
Но Чиан уже разлепил сплавившиеся веки и торопливо моргал, чувствуя, что, цел и невредим вопреки всему.
– Не думаю, что это предки, – хрипло, надтреснуто сказал Аликан. – Не похожи.
Тогда зрение вернулось и к самому Чиану, и он смог разглядеть их: три фигуры в белом посреди прохода между двумя бугристыми, уродливыми скалами.
В середине – женщина невиданной красы, такой, что заря над океаном блекла в сравнении с нею.
«То ли смерть моя, то ли богиня», – сразу же понял Чиан.
* * *
В кают-компании к исходу третьего часа совещания уже лом бы стоял, как говорила грубоватая катеринина бабушка-монтажник.
– Да черт возьми! – Тим хлопнул по столу (полетели в стороны карбоновые листы, мягко спланировали на стол, а некоторые – на ковер). – Да не поверю я, что нельзя им заплатить, и они…
– Общинно-племенной строй, – напомнила Ильза, ксенобиолог, лежа головой на скрещенных руках. – Анимизм. Цельное, незамутненное сознание.
Она так лежала уже примерно час, время от времени подавая реплики. Старик, который обычно очень строго относился к дисциплине, не делал ей выговор.
Разброд и шатание достигали опасных пределов. Даже Люк не тупил, глядя в пространство, как обычно, а достал планшет и мастерил очередной свой виртуальный сад. Аспи, что с него возьмешь. Вот бы сейчас достать плазмовик и начать его собирать-разбирать…
То-то бы все сразу стали тихими и разумными, любо-дорого глядеть!
– Итак, – хмуро проговорил Старик, и тут же воцарилась тишина (его еще уважали). – У нас два варианта. Либо мы разносим замок по… камушку. Либо мы договариваемся с карулами….
– Талисцами, – подсказала Ильза, не поднимая головы. – Карулы – это их ездовые звери и тотемные животные.
– Талисцами. Чтобы они выкупили у обитателей крепости запасные детали и передатчик. Либо… – он обвел кают-компанию взглядом, – мы гнием тут на орбите.
– По камушку? – брызнул слюной Тим. – Статут нарушать? И если какая-то сволочь проговорится, или вы плохо затрете данные из черного ящика, пойдем под суд? Жизни-то нашей они не угрожают. Нет уж!
– Вы не полагаетесь на освященный временем и традициями межзвездного флота принцип круговой поруки? – приподнял брови Бес, старпом.
– Не полагаюсь, – качнул головой Тим.
– Да о чем вы! – взвился Стюарт, до этого почти постоянно молчавший. – Это аморально!
– Тшшш, – Катерина положила руку ему на плечо. – Спокойно.
Сама она была согласно с Тимом. Не могла вот за здорово живешь поверить, что двадцать человек смолчат. А Катерина – старший офицер безопасности (потому что единственный на двадцать человек), точно так же как Тим – инженер и оружейник. Отвечать в первую очередь им и капитану с Бесом. Остальные в случае чего могут вообще отделаться штрафом.
Пусть лучше дикари эти гнут спины или хоть штурмом замок берут.
Старик посмотрел на нее так, словно прочитал мысли. А что, запросто. В капитаны часто идут эмпаты, а где эмпатия – там и… Но, конечно, в точности психопрофили экипажа не знает никто, кроме Ильзы и самого Старика. А они не скажут.
– Ваши мнения я выслушал, – не хлопнул, положил ладонь на стол. – Решение принято. Начинаем переговоры с талисцами.
И точно: на переговоры капитан послал Беса, Ильзу и ее. Как самых практичных, видимо. Инструкции лично Катерина получила недвусмысленные.
* * *
У Чиана перед глазами белый свет смешался с черным.
Вождь должен всегда владеть собой. Но морок не спрашивал.
Думать он не мешал, конечно. Чиан ни на миг не забывал, что за ним стоит его племя, и что он не должен его подвести. Но почему-то сложилось, повелось, будто попутный ветер в парус у древних: вот оно! Опять пришли люди со звезд, как в старых легендах. Теперь все сложится правильно. Они отвоюют перешеек и смогут вновь идти Путем, ничего не боясь.
Они опять построят корабли и будут ходить по морю.
Все это были правильные мысли, достойные вождя. Даже Аликан согласился (хотя, наверное, до сих пор считает, что из него был бы лучший вождь, чем из Чиана).
А от неправильных в горле начинало урчать.
Сколько же от них было шума!
Одежда шуршащая. Пряжки какие-то. Шагали они по степи, не чувствуя земли, проминали ее тяжелыми ногами. И все, казалось, проминалось под них, сияющих и прекрасных. Создания из легенд. Не боятся никого и ничего. Не для моря созданы – для суши. Где талисцам тягаться.
Она же была лучше всех.
* * *
Катерина всегда предпочитала кошкам собак. Может быть, поэтому аборигены ей не глянулись, хотя они больше напоминали не кошек, а выдр. Высокие, гибкие, как будто совсем без костей. Шерсти на лице и руках, правда, нет, зато все остальное тело в зарослях – можно одежду не носить.
Но носят. Причем отнюдь не символическую. И штаны (это, видно, оттого, что не слазят со своих неуклюжих горбатых зверюг – кто захочет сесть на этакую пакость голым задом?), и перевязи с оружием, и расшитые рубахи, и куртки. Женщины – сарафаны и просторные платья, цельнокроеные.
Глаза карие, чуть навыкате. Нечеловеческие, но выразительные. И мимика очень живая, на человеческую похожа. От этого кажется все время, что кривляются, будто клоуны.
Особенно пялился на нее их вождь, Чиан-как-его-там. Вообще глаз не сводил.
Звериные такие глазки, сплошные, блестят, как коричневый авантюрин. Зрение у них, кстати, бинокулярное, как у приматов.
Катерина, конечно, читала отчет об этой планете, подшитой разведывательной экспедицией к лоции лет этак сто с гаком назад. Тогда исследовательской группе планета показалась неинтересной (сплошные океаны, россыпи островов, никаких полезных ископаемых, население на уровне «топоры и луки», только совсем на юге строят города). В этом отчете не было главного: схемы анатомического строения аборигенов с болевыми точками.
Пригодилось бы.
* * *
Чиан отправил Лавию гонцом, поэтому в селение входили с почестями.
Объясняться было тяжело: люди со звезд говорили на талисском языке еле-еле, а между собой перекликались по-птичьи, жалобно так. Ну или Чиану казалось.
Аликан и тут отличился, подлец: вспомнил таки одну-две фразы из преданий, приветствовал гостей на их языке. Те, кажется, от удивления языки проглотили.
Еще Аликан внимательно к ним прислушивался, даже кисточки ушей шевелились. Выучит их язык, того и гляди. Полезно будет.
…Но вдруг сговорится с ними против Чиана? Или оговорит Чиана перед ними?
…То были внешние мысли, ненужные. Внутри, словно море о берег, словно звездный дождь с неба, колотилось одно: вот она. Моя богиня. Моя погибель.
* * *
Селение показалось убогим: скопище неуклюжих палаток («Шатров», – подсказала Ильза) на берегу круглой бухты. Только что взошедшее солнце с безжалостной яркостью высвечивало обтрепавшиеся полотнища, которые особенно жалко выглядели рядом с белоснежным песком и блистающими синими водами. На Земле вода такой синей бывает только в тропиках. Здесь же этот цвет говорил о скором замерзании – осень на дворе (Бес рискнул разуться и пройти по кромке прибоя – сказал, чуть ноги не отнялись).
Их встречало все племя: воины с топорами на спинах, женщины с детьми – те не прижимались к ногам, как человеческие, а буквально висели на домотканых платьях, тут же напомнив Катерине котят.
Разместили в круглом шатре без пола, чуть выше песчаной кромки. В центре чернел выжженный круг – под жаровню – но жаровни не было. Все освещение – дыра в куполе, через которую падает луч света. В луче танцевали пылинки.
Внутри от множества тел сразу стало тепло, пришлось даже отключить обогрев костюма.
Пахло смутно, тревожно: какими-то травами, немного похожими на земные. Те же вещества?
Переговоры шли тяжело, нудно. Языковой барьер. Переводчики, запрограммированные по аудиофайлам столетней давности, не справлялись: произношение поменялось сильно. А может быть, все-таки не то племя отследили для контакта: первые разведчики приземлялись на континенте, по ту сторону перешейка. Правда, вроде бы, такие же точно кочевники и зовут себя так же…
Одна надежда была на Ильзу с ее памятью.
К счастью, «котики» словно почувствовали, что с нею лучше разговаривать, и обращались только к Ильзе. Беса и ее не то чтобы игнорировали, но чувствовалось, что Ильзу они воспринимают, как главную.
С чего бы это?
* * *
Гости со звезд при входе в главный шатер повели себя невежливо – не поклонились истуканам предков у дальней стены, не взяли по горсти золы из очага, расселись, как чужие. Килич, старший из воинов, которого Чиан оставлял вместо себя за главного, вздумал было возмутиться, но Аликан вовремя заметил, одернул его.
Гости со звезд – другие. У них другие повадки.
И оружие, которое мечет огонь, а потому не стоит лишний раз их тревожить.
Зато переговоры прошли лучше не бывает.
– Никакой торговли с Твердыней, – заявил Чиан Малик. – Только смерть.
И тогда она – о, его богиня и погибель! – подалась вперед, поглядела Чиану прямо в глаза и сказала:
– Мы думать так. Мы помочь.
* * *
Стюарт Пэтисон, радиоинженер, с которым Катерина частенько выпивала и иногда делила постель, все ныл и ныл и никак не мог заткнуться.
– Это аморально, – жаловался он в стакан. – Лучше бы они еще раз попробовали договориться с этими… из замка.
– Ча-ола. Ты там не был, ты их не видел, – пожала Катерина плечами. Она сидела, задрав ноги на стол в рабочей каморке радиоинженера (эта отдельная каморка и была основной причиной их отношений). – Там либо палить из бластеров было, либо… В общем, не шли на контакт, суки. Мы этим ча-ола каких-то там демонов напоминаем. У них уровень повыше, вполне себе уже настоящая религия появилась. И агрессивнее они. А эти талисцы – кочевники. Ходят себе и ходят по круговому маршруту длиной лет в десять, который задают их вьючные животные, у них что-то вроде симбиоза. Им ча-ола тоже мешают, как прыщ на заднице. Они не просто свою крепость построили на месте нашего маячка. Они еще перекрыли ею проход, и требуют дань теперь. Лет десять назад у них даже заварушка какая-то вышла, кого-то там убили, кого-то покалечили… Теперь вождь талисцев жаждет реванша. Тот еще перец.
– А этим… талисцам… вы напоминаете богов, да? Приятно?
– Ну тебя, – Катерина толкнула его кулаком в плечо.
– Они же как дети! А вы их используете…
– Поверь мне, ни хрена детского в них нет, – Катерина припомнила пристальный, немигающий взгляд вождя (Чиана Малика), который во время переговоров никак не отводил глаз от ее лица. – Не мы их подстрекали к войне, они сами спят и видят, лишь бы на штурм пойти. Что же, лучше пройтись над ча-ола на флаере с инфразондами, выжечь все к чертовой бабушке?
– Хоть так, хоть так плохо… – Стюарт уставился в стакан с успокоительно-снотворным раствором. – Знаешь, я так иногда скучаю по виски, – со вздохом признался он.
– Давай я сделаю тебе массаж, – лениво предложила Катерина.
На самом деле ей хотелось отправиться в спортзал и там махать боккеном до изнеможения. Но прописанное ей Ильзой успокоительное уже начало действовать.
– Не нужно, – протянул Стюарт. – Знаешь, какой мы жалкий народ, Катерина? Безнадежно жалкий.
– А, да, – вспомнила Катерина. – Если трахаться хочешь, давай сейчас. А то завтра я вниз. Надолго. На неделю, на две, может. Их вождь потребовал, чтобы от нас были наблюдатели.
– А что не Ильза? – спросил Стюарт без энтузиазма, продолжая пялиться в бокал. – Ксенобиолог-то она.
– У них там антисанитария жуткая. Она свихнется через несколько часов. А я таблетками запасусь – и тип-топ.
– Ааа… Ну, удачи.
«Пропади оно все пропадом», – решила Катерина.
Если успокоительное не подействовало до сих пор, то уже и не подействует. Или подействует не скоро. А увеличивать дозу (третий раз за рейс!) не хотелось. Значит – спортзал.
* * *
Чиан Малик лучше всех понимает своего карула. С утреннего и вечернего лова он возвращается с горою рыбы.
Стреляет он так, что может с земли попасть в глаз пролетающей над морем калиу, а в поединке на топорах ему нет равных во всем племени.
У Чиана Малика два боевых топора, один с рукоятью из кости поющей рыбы, другой выменян его дедом на континенте и может разрубить подброшенную травинку. Еще у него есть три добрых лука, а стрел к ним несчитано. Пять карульих сбруй, одна украшена самоцветами, другая – драгоценными раковинами со дна залива Табул. Треножник на жаровне в его шатре – благородной бронзы. Сам шатер плетен из золотистой карульей шерсти и расшит лучшими талисскими вышивальщицами. У него три женщины, у каждой из которых есть свой карул, и пятеро сыновей, все они живы и никто не болеет. Перекидные сумки всех его домочадцев полны добром.
Но все свои таланты, все свое имущество и всю удачу он готов сложить к ногам пришелицы со звезд.
Только пришелица со звезд на него не смотрит.
Она рассматривают чужую сбрую, она расспрашивает про карулов. Она глядит на море и небо. Она щупает землю и траву под ногами. Она часами разговаривает со своим браслетом на непонятном языке.
Она движется, как воин, не как женщина, и смеется, как воин, открыто.
Кажется, что в ее коротких волосах ночевало солнце – такого они цвета. В глазах стынет предзимнее море, а кожа у нее – как будто на голую землю выпали тощие степные снега. Холодная богиня.
Третий день всего, а Чиан уже любит ее больше жизни.
* * *
Перед тем, как отправиться вниз, на планету, на три недели к талисцам (или сколько там им нужно, чтобы медленно и неспешно докочевать до своей Твердыни, ловя по дороге рыбу и вяля ее на зиму), Катерина заглянула к Ильзе в медотсек, забрать таблетки для обеззараживания и обновленные аудиофайлы для переводчика. Ну и еще кое за чем.
Ильза, конечно, была на месте, хотя занималась тем же, чем всегда занимается врач, когда все больные здоровы: ерундой. В данном случае она раскладывала снотворное по цвету коробочек. Коллекция местных растений, уже рассортированная, покоилась под стеклом рядом.
– Ты делала их сканирование?
– Кого их? – Ильза посмотрела на Катерину слегка расфокусированным взглядом.
– Ну их. Этих… котиков, – Катерина пошевелила пальцами в воздухе, изображая вибриссы аборигенов.
– А… – Ильза оживилась, потянула к себе планшет. – Просканировала, конечно.
– Нервные центры?
– Держи, – Ильза подцепила ногтем и легонько сняла верхнюю пленку с экрана. Полупрозрачное изображение нервной системы аборигена почти повисло в воздухе, но все-таки карбоновая пленка была для этого недостаточно тонка; Катерина вовремя подцепила лист, не дав ему спланировать на пол. – Зачем тебе?
– Меня болевые точки интересуют.
Ильза прищелкнула языком.
– Ты смотри там… не давай волю своим… подавленным тенденциям. У тебя самый высокий индекс на корабле.
– Не волнуйся, свою паранойю я контролирую.
– Про шизоидность не забывай. Перепады настроения, склонность к насилию…
– Кто бы говорил, ОКР, – поддразнила ее Катерина.
– И не смешно, – спокойно пресекла Ильза. – Сама знаешь, будь психическое здоровье нормой в наше обществе, мы бы не попали в эту экспедицию.
– А кто у нас полностью на корабле самый нормальный? – поинтересовалась Катерина. – Старик?
Неожиданно она подумала, что Чиан Малик, Аликан и прочие – совершенно психически здоровы. Безумны на свой манер, жестоки, но здоровы.
– Я не имею право раскрывать конфиденциальную информацию, – чуть улыбнулась Ильза, – но я бы поставила на то, что Старик просто хорошо умеет скрывать симптомы. Нет, Бес.
– Надо же, – удивилась Катерина. – Этот вертлявый хлыщ?
– Мне кажется, это не контролируемый инфантилизм, как сочли психологи Центра, а удачная маска. Гиперактивность в пределах нормы. Иных отклонений я лично не вижу. Я бы дала ему капитана.
Катерина фыркнула.
– Ты бы и мне дала должность начальника охраны на корабле класса А. Но ты знаешь, что с моими подростковыми показателями этого не будет.
Ильза пожала губы; Катерина знала, что она не одобряет систему накопления психологических показателей с детства. Но психопрофиль Ильзы исключал революционные настроения, поэтому бунта или даже тихого саботажа не будет.
Ильзу ценили в Межвездном флоте. Таких, как она, всегда ценят. Таких, как Катерина – меньше.
– Кстати, ты поняла, почему они со мной говорили? – сменила доктор тему. – Туземцы?
– Нет, почему?
– У меня у одной из вас длинные волосы были. И ногти тоже длинные. Посмотри, у них охотники покрывают ногти каким-то составом и убирают волосы в прически. А женщины волосы стригут.
– Они тебя приняли за мужика? – расхохоталась Катерина. – А Беса – за бабу?
– Не смешно. Будь осторожна, Кэт. Ты «звездная гостья», как они говорят, все так, но… первобытное общество. Сама видела, какое к женщинам отношение.
– Я всегда на связи, – Катерина подняла руку с браслетом. – Потом, лучше я, чем ты.
– Это точно, – вздохнула Ильза. – Брр, ну и жирная там у них еда!
* * *
В первый день в своем шатре Катерина проснулась еще засветло, от свистящих, щелкающих и попискивающих звуков, что издавали карулы. Выглянула наружу. Было холодно: не до того, чтобы начало щипать щеки и нос, но достаточно, чтобы теплый воздух мгновенно выдуло из шатра сквозь распахнутую полу.
Небо даже не алело, только чуть светлело на востоке. Серебряные полукольца многочисленных лун висели в небе. Стыло светили над степью и тихим, безмятежным морем звезды.
Кажется, все карулы племени, включая молодняк, собрались на пляже. Всхрапывали, беспокоились. Между ними, смеясь, прогуливались талисцы. Оглаживая зверюг по спинам, о чем-то весело переговаривались между собой. Только мужчины: женщины собрались в стороне и не подходили к карульей группе, хотя среди всех зверей Катерина разглядела и «женских», то есть со сбруей, украшенной колокольцами («мужские» карулы бродили бесшумно). Половина тех, половина этих.
Минуты две Катерина только пялилась на них, стоя у шатра. Пляж, залитый светом лун, был виден как днем.
– Они едут на утренний улов, – проговорил рядом тихий голос.
Катерина вовремя овладела собой и не вздрогнула. Обернулась.
Аликан Малик, шаман и брат вождя, стоял рядом. Забавный туземец; аналитический склад ума, хотя никто его этому не учил. Умудрился с полпинка запомнить достаточно фраз на английском, которым пользовались на корабле.
– А ты почему не с ними? – спросила Катерина. – Неужели ноги мешают?
– Не ноги, – он качнул головой очень человеческим жестом. – Ногам в воде легче, чем на суше. Но когда мне их ломали, меня еще заставляли вдыхать едкий дым листьев гелка. С тех пор вот не могу глубоко дышать.
Только Катерина хотела спросить, зачем на ночной рыбалке глубоко дышать, как вождь Чиан высоко, гортано вскрикнул, и все мужчины тут же оказались верхом на карулах. Карулы выстроились клином (женские шли без всадниц, но держали строй), и Чиан первый верхом на Звездочке понесся вперед, к полосе прибоя.
Звездочка бежала вприпрыжку, загребая лапами – точь-в-точь дорвавшийся щенок – и ворвалась в пенную воду, подняв тучу брызг. Остальные так же ворвались в воду за ними, и какое-то время никого не видно было в этих брызгах и бурлениях, пока оно вдруг не улеглось и…
Поверхность моря была такой же, лишь чуть волнистой.
– Они нырнули? – потрясенно спросила Катерина.
Аликан кивнул.
Прошло, наверное, минут пять, когда талисцы и карулы вынырнули снова – уже очень далеко от берега, куда дальше, чем, по мнению Катерины, реально было доплыть за этот срок. Головы зверей и их всадников казались отсюда маленькими точками.
– Хорошо лов идет, – одобрительно сказал Аликан.
Катерина не стала спрашивать, как он это понял.
* * *
Первобытное общество. Ха.
Катерина была не особенно привычной ученицей на уроках истории, но почему-то ей казалось, что в старых формациях – все равно хоть общинно-племенной, хоть крестьянской – периоды лихорадочной деятельности, вроде сенокоса или там похода на охоту, перемежались с длинными отрезками бездеятельной скуки. Когда все попросту лежат на солнышке и ничего не делают, вместо того, чтобы изобретать более эффективные методы ведения хозяйства.
Талисцы об этом, кажется, ничего не знали.
После утреннего клева всем племенем, еще до рассвета, чистили карулов, потрошили рыбу.
На рассвете женщины и дети брали сети и шли вдоль кромки прибоя, собирая мальков и водоросли, а мужчины шли за водой и прикатывали ее в бочонках от устья родника. Когда солнце вставало, раскладывали водоросли сушиться. Потом часть садилась чинить сети, а часть уходила в степь. Возвращалась с охапками влажноватых трав. Садились завтракать: воины – все вместе, женщины – у своих шатров.
Катерину не звали ни к тем, ни к тем, но к ней подошла полная немолодая талиска, поклонилась и поднесла печеную рыбу на водорослевом листе.
– Меня зовут Бана, гостья со звезд. Я старшая младшая жена Чиана Малика. Если что-то нужно – спросите меня.
– Что значит «старшая младшая жена»? – поинтересовалась Катерина.
– Старшая жена будет та, чьего наследника он выберет. Пока не выбрал. А я была когда-то младшей женой его отца, потом – второй у него. Теперь вот старшая.
Потом, после завтрака, воины чистили и чинили свое снаряжение. Жарили еще рыбу. Внутренности ее, выброшенные в мусорную кучу на окраине стоянки, отвратительно воняли, и вокруг них вопили отвратительно и дрались за каждый кусок желтые калиу, местные чайки.
Около полудня племя обедало; потом воины собирались опять и уезжали в степь на карулах, оставив в племени человек пять, а женщины вытаскивали из шатров свой скарб и начинали его приводить в порядок на свежем воздухе – перетряхивать, проветривать, вычищать. Дети бегали вокруг и вопили.
Воины возвращались через несколько часов.
– Где вы были? – спросила Катерина Чиана Малика.
– Искали ветер, – оскалился Чиан. – Тренировались. Делали круг.
– Завтра возьми меня с собой, – сказала Катерина.
– Ты не умеешь ездить на каруле, гостья со звезд. Когда научишься, возьму.
Кроме утреннего лова был еще вечерний, на закате. Ели перед ним, еще засветло. После лова – засыпали.
Катерина думала о своих собственных рабочих часах (четыре-пять каждый день, да и то потому, что она всегда умела находить себе, что делать, а чаще гоняла профилактические проверки оружейной части), и поражалась.
* * *
На второй день Катерина проснулась позже, уже засветло. К ней в шатер заглянула Бана.
– Выходи, гостья со звезд, – сказала она. – Нужно собрать шатер. Отъезжаем.
Шатры были собраны быстро: лихорадочная, но упорядоченная деятельность началась, едва стало светать, а к восходу солнца карулы, еще влажные после утреннего лова рыбы, оказались нагружены и длинной неровной цепью затрусили вдоль берега.
Катерине тоже привели карула, со сбруей без колокольцев. Привел Аликан Малик.
– Вождь посылает, – сказал он. – Его зовут Метель.
Зверюга моргала, переминаясь с лапы на лапу. Поглядывала то на горизонт, то на других топчущихся карулов, то на море. На Катерину только не смотрела.
Да уж, не арабский скакун. Грязно-коричневая шерсть (точь-в-точь детская неожиданность цветом), длинные тюленьи брыли, неуклюже поднятый кверху зад… Одна красота – глаза. Большие, чуть раскосые, влажные, кроткие… Выразительные. Сейчас они выражали, что жеребец в гробу Катерину видал.
Ладно. В космическом корпусе их учили верховой езде, и не только на лошадях. Не сплохует.
Она ухватилась за клок шерсти на карульем загривке, как показывали, и взгромоздилась в седло. Ну… не так ловко, конечно, как Чиан и прочие, но хоть с первой попытки. И седло оказалось удобнее лошадиного, почти как в кресле сидишь.
– А вы всегда так? – спросила Катерина у Аликана. – У мужчин – карулы-самки, у женщин – самцы?
– Всегда, – кивнул Аликан.
– Отчего так?
– У карулов самки верховодят. Вождь должен сидеть на главном скакуне стаи.
* * *
Кромка океана тянулась и тянулась по правую руку, унылые, серо-зеленые степные равнины – по левую. Ветер дул сначала к морю, потом с моря.
Седло скоро перестало казаться удобным, но Катерина довольно сносно наловчилась менять позу, вытягивая вдоль тела карула то одну ногу, то другую. Метель шагал неутомимо, влажно дышал, вздыхал, но не пытался отстать.
Хуже было другое: караван не останавливался, даже чтобы племя справило нужду. Органы удаления отходов у талисцев похожи на человеческие: мужчины делали это верхом, женщины – спешивались и прямо на бегу…
Катерина так не могла и упрямо решила терпеть.
Дотерпела до привала (ужасные три часа!) и решила – пусть сдохнет, а пить за обедом не будет.
* * *
«Не очень-то они хотят воевать», – понял Чиан Малик.
Вчера вечером Аликан пришел в его шатер и сказал ровно это. Сказал, что он делает ошибку. Что нельзя идти на Твердыню войной, когда молодые воины племени не нюхали человеческой крови, кроме как на тренировках, а старые помнят поражение, нанесенное их отцу.
Звездные гости или не звездные гости – нельзя.
Тогда Чиан ему не поверил, а сегодня видел это сам, чувствовал. По тому, как воины сидят в карульих седлах. По тому, как сильно бахвалятся мальчишки, которым только следующим летом подбирать боевой топор и входить в круг на посвящение. По тому, какая тоска застыла в глазах у пожилых.
Нельзя в таком настроении воевать.
Он всю дорогу косился на звездную гостью. Она ехала с каменным, сосредоточенным лицом, не смотрела ни вперед, ни по сторонам. Наверное, тоже думала, что им не взять Твердыню таким воинством. А ведь Чиан заставил звездных гостей прислать ее, чтобы она увидела его силу!
– Обеда сегодня для нас не будет, – сказал он на привале.
И собрал круг.
* * *
Во время обеда, когда Бана поднесла Чиану рыбную похлебку (первому), он отодвинул ее рукой, да так резко, что часть пролилась на землю. Крикнул воинам что-то отрывистое. Они поддержали, похватали свои боевые топоры, висевшие до того на карульих седлах, и пошли в сторону от лагеря, где женщины устроили круг костров.
– Что это они? – спросила Катерина Бану.
Бана не выказывала чрезмерного благоговения, не прятала пугливо глаза, как другие женщины племени. До сих пор Катерина перебросилась с ней только парой слов, но талиска, как будто, казалась неглупой.
– Тренироваться идут. Вождь Чиан хочет напомнить нашим воинам, что они самые смелые и ловкие. И покрасоваться заодно.
– Перед женщинами?
– Перед тобой, гостья со звезд.
Катерина фыркнула. Отказалась от похлебки Баны и, кусая на ходу вытащенный из кармана злаковый батончик с медом, пошла к тому месту, где воины махали руками и выкрикивали что-то, с каждой секундой все более непонятное.
«Нормальная мужская забава, – решила она. – Укрепляют эмоциональные узы».
Выглядело это как что-то среднее между спаррингом и разминкой бойцов капоэйры: собравшись в круг, воины хлопали в ладоши и тянули что-то песенное, со словами на тему больших топоров (если, конечно, переводчик в ухе Катерины справлялся правильно). Кто-то один выходил в центр, хвастал, какой он сильный, потом другой бросал, что он сильнее, выходил тоже, бойцы, сцепившись, неуклюже топтались какое-то время по траве, потом расходились. Катерине непонятно было, как они определяют, кто победил, но как-то, видимо, определяли, потому что победитель оставался в круге. Почти как детская игра.
Вот в круг выступил Чиан Малик, прошелся по периметру, оголив покрытую мехом грудь. Увидел Катерину, сверкнул глазами. Уголки широкого рта поднялись выше, делая морду задорной и удивительно обаятельной.
– Гостья со звезд! – взревел он. – Катилина! Хочешь посмотреть, как я их вышибу?
И тут Катерину словно бес под локоть толкнул. Она шагнула ближе к кругу (воины-талисцы после секундной заминки расступились перед ней) и вошла внутрь.
– Отчего ж, – сказала она. – Я, пожалуй, и поучаствую.
* * *
Пришла.
Жесткая, светлая, точно костяная фигура. Морские глаза горят. Солнечные волосы уже припорошены пылью и солью, точно шерсть женщин Талиса. Еще пока немного, совсем чуть-чуть, но Чиану кажется, что скоро, скоро – и сильнее заходится сердце. Он слышит, что его голос срывается от восторга, и думает: неужели не заметят? Да нет, все видят, как я свет белый вижу через нее, а она…
А она выходит в круг и говорит, что побьет его.
И делает так.
* * *
Катерина не знала, что на нее нашло. Не стоило, конечно, бросать вызов здешнему вождю, да еще показывать запрещенные приемчики. Но черт возьми, как же ей осточертела эта степь и неотвязный запах рыбы! Двух дней не прошло, а уже осточертела.
Если не спустить пар (и не спускать его время от времени), она тут три недели не выдержит, Катерина знала. Не с ее психопрофилем и подростковыми показателями. А значит, это не авантюра, а вполне разумный поступок.
Сперва они кружили по уже слегка вытоптанной траве, присматриваясь друг к другу. Катерина, прежде чем войти в круг, отключила обогрев на комбинезоне, и под тонкую ткань быстро полезли ледяные пальцы злой здешней осени. Ну и ладно. Сейчас согреется.
А потом Чиан, хищно прищурившись (не собирался он уступать гостье со звезд, конечно же!) кинулся вперед стремительным, мощным рывком. Катерина очень на этот прием рассчитывала, насмотревшись предыдущих драк. После такого рывка талисцы обычно падали вдвоем на траву и катились по ней, рыча и толкая друг друга. Напоминало драку выдр в зоопарке или кошачью возню.
