Текст книги "Синее на золотом"

Автор книги: Валерия Вербинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4

На следующее утро Арман и Себастьен увезли Оливье, которого предполагали поселить в надежном месте. Днем Тереза отправилась в Амьен с письмами, но она не вернулась. Встревоженный маркиз отправился на поиски – и тоже пропал. В замке воцарилось уныние. На лицо Анриетты было страшно смотреть, у мадам Клементины все падало из рук, Роза волновалась так сильно, что даже перестала ругаться с госпожой. И когда поздно ночью в аллее раздался стук подъезжающего экипажа, Анриетта вскочила со стула и припала к окну. Несмотря на то, что был второй час ночи, в доме никто не спал.

– Боже, – воскликнула она, – это дядя!

И, опустившись в кресло, заплакала. Тетушка Клементина пыталась ее успокоить, но у нее у самой дрожали губы, а в глазах все еще метался страх.

Лоран бросился открывать дверь. Маркиз вошел первым, и слуга сразу же увидел, что он мрачен как никогда. Следом за мужем через порог переступила Тереза. Она была бледна как смерть, губы ее стянулись в тонкую недобрую нитку, но глаза сверкали подобно алмазам.

– Дядя! – закричала Анриетта, спеша вниз по лестнице. – Что случилось? Где вы пропадали?

Маркиз устало вздохнул.

– Терезу арестовали вместе с письмами, – сказал он. Анриетта ахнула и зажала рот рукой. – Но, кажется, все обошлось.

– Письма у синих? – пролепетала молодая женщина. – Боже мой! Что же теперь будет?

Тереза вскинула голову.

– Успокойтесь, Анриетта, – проговорила она надменно. – Синим письма не достались. Я их проглотила.

– Как же это получилось? – пробормотала Роза.

– А мсье де Ларсак? – вскрикнула Анриетта. – Тот, кому вы должны были передать письма? Они схватили его?

Тереза поморщилась.

– Нет, – ответила она. – Слава богу, у меня хорошее зрение. Я сразу же увидела этого гнусного типа. Он делал вид, что рассматривает вывески, но я поняла, что он ждет меня. – Тереза вздохнула. – Роза, дайте мне выпить, – тихо попросила она. – Меня допрашивали почти двенадцать часов.

Они вошли в гостиную, и Тереза без сил повалилась на диван. Роза поднесла ей стакан вина, который молодая женщина выпила, и только тогда ее щеки окрасились румянцем.

– Как только я увидела шпика, я поняла, что все пропало. Я не могла привести его к человеку, которого они ищут. Поэтому я… – Она запнулась. – Я пошла в шляпный магазин. Шпик остался на улице. Я сказала хозяйке, что подумываю купить у нее пару шляпок, и попросила чашку шоколада. Она хорошо меня знает, и поэтому принесла мне шоколад. Я попросила ее показать мне другие шляпки, и… Словом, как только она отошла, я проглотила письма. После шляпного магазина я отправилась к модистке. Шпик всюду ходил за мной, но, когда я направилась в четвертый или пятый магазин, его терпение лопнуло. – Она умолкла.

– Они не были с вами грубы? – с тревогой спросила Анриетта. – Мне даже страшно об этом подумать, но… надеюсь, они не били вас?

– Нет, они были очень любезны, – ответила Тереза спокойно. – Но когда тебя допрашивают много часов подряд, мысли начинают путаться. Несомненно, как раз на это они и рассчитывали.

– «Они» – это кто, сударыня? – спросила Роза.

Тереза откинулась на спинку дивана и полузакрыла глаза. Но из-под ее век все еще струился алмазный, нестерпимый, полный ненависти взгляд.

– Их было несколько. И Буше тоже заходил, но его быстро выставили за дверь… Да, – она повернула голову, – там был этот депутат, присланный Конвентом, Жюльен Равенель.

– Мне знакомо это имя, – быстро проговорил маркиз. – Его подпись была на ордере на обыск.

Тереза кивнула.

– Он все пытался меня убедить, что они все знают. Что для моего же блага мне лучше признаться, не то он может послать меня на гильотину. Это было ужасно… – Она прикусила губу. – А потом мне стало дурно, и я упала в обморок. Обморок меня спас… а потом пришел Александр и еще кто-то… не помню, все было как в тумане. – Она провела рукой по лицу. Ее пальцы дрожали.

– Меня не хотели к ней пускать, – сказал маркиз. – Мне пришлось бегать, унижаться, опять напялить кокарду, корчить из себя якобинца, умолять… Хорошо еще, что этот Равенель оказался очень молод. Будь на его месте кто постарше, он бы так просто ее не отпустил.

Утром в замок вернулись Себастьен и Арман де Бельфор. Узнав, что Терезу арестовали, но потом вынуждены были отпустить, Себастьен побледнел, а Арман стал ругаться.

– Мы должны быть очень осторожными, – объявил Себастьен. – Теперь эти мерзавцы просто так от нас не отстанут.

– Отстанут, если мы не подадим им повода, – вмешался маркиз. – Но это вовсе не значит, что мы отказываемся от своих планов. А что касается синих, то не будут же они следить за нами вечно. У них и без нас достаточно своих хлопот.

Маркиз как в воду глядел. В мае положение республиканцев значительно ухудшилось. Мало того, что ширилось восстание в Вандее, так еще взбунтовался Лион, второй по величине город Франции. Анриетта металась по комнате и твердила, что пора нанести ненавистной республике последний удар, чтобы та околела. Когда Себастьен кротко заметил: «Дорогая, не следует так волноваться, ты можешь повредить нашему ребенку», она ответила резкостью. Тереза, которая из осторожности не покидала теперь пределов замка, тосковала. Оливье находился далеко от нее, он выздоравливал, и Арман, который присматривал за другом, время от времени привозил от него вести; но приезжал он редко. Лишь одно утешало маркизу – то, что Амелия, судя по всему, не проявляла интереса к ее любовнику и даже не собиралась за него бороться. Тереза приписала это тому, что Амелия ее побаивается – это было гораздо более лестно для ее самолюбия, чем признать, что виконт ее соперницу вовсе не интересовал. И все же Терезу задело, когда Арман, в очередной раз приехав ночью, привез от Оливье письмо невесте, а ей, Терезе, доставил только коротенькую записочку.

Амелия открыла письмо и углубилась в чтение. По ее лицу нельзя было догадаться, волнует ли ее послание раненого, есть ли в нем что-то важное или это обычный набор любезностей. Искусно маневрируя, Тереза обогнула стол и подошла к Амелии сзади, чтобы видеть текст. Но немецкая гусыня, как ее про себя называла Тереза, неожиданно сложила письмо и, обернувшись, смерила ее холодным взглядом. В нем было столько презрения, что маркиза поневоле растерялась.

– Ну, что вам пишет господин виконт? – спросила она, пытаясь обратить все в шутку.

– Вас это не касается, сударыня, – отрезала Амелия.

Анриетта, которая вышивала в кресле возле камина, подняла глаза. Она достаточно хорошо знала маркизу, чтобы догадаться, что Тереза в ярости. Однако Анриетта, хоть и относилась к Терезе хорошо, все же в глубине души ее осуждала – так, как всякая верная жена осуждает неверную. И поэтому ей понравилась твердость, с которой Амелия поставила маркизу на место.

– И почему это меня не касается, позвольте спросить? – осведомилась Тереза, и ее глаза сузились.

Ссора была готова вот-вот разразиться, но, к счастью, в дверях показался маркиз. Вид у него был слегка озадаченный.

– Скажите, Анриетта, – обратился он к племяннице, – шевалье еще не уехал?

– Нет, дядя. Он с Реми на конюшне, они осматривают лошадь. Кажется, она захромала.

– Я могу сходить за ним, – вызвалась Амелия.

– Если это вас не затруднит, – сказал маркиз.

Амелия сходила на конюшню и передала Арману, что маркиз хотел бы с ним поговорить.

– Вы будете писать ответ? – неожиданно спросил Арман, когда они поднимались по лестнице. – Я мог бы отвезти его Оливье.

Амелии было нечего ответить, и по своему обыкновению она промолчала. Письмо, которое она получила, было пространной и вполне искренней хвалой ее доброте и красоте. Оливье благодарил ее за то, что она спасла ему жизнь, и объявлял, что если он когда-либо женится, то только на ней одной. Тем не менее, поскольку они еще плохо знают друг друга, он предлагает подождать хотя бы до следующего года, чтобы понять, подходят ли они друг другу. Потому что он, Оливье, хотел бы составить счастье ее жизни, но ни за что не желал бы стать ее несчастьем.

– Но вы не уедете домой? – с непривычной для него мольбой спросил Арман, заглядывая ей в глаза. Он тотчас же сообразил, что выдал себя с головой, и поправился: – Оливье не переживет этого! Он был так расстроен, когда узнал, что вы догадались о том, что я писал письма вместо него… – Амелия молчала, и он решил, что может вставить еще слово в свою защиту. – Это все из-за того, что Оливье совсем не умеет писать письма. Он боялся показаться смешным, он сам мне говорил…

Амелия неожиданно остановилась, и даже в полутемном коридоре он увидел, как сверкнули ее глаза.

– Почему вы все время лжете? – с отвращением спросила она.

И он опять растерялся – это он-то, Арман де Бельфор, волокита, который был уверен, что знает женщин как свои пять пальцев и что ни одна из них никогда его не удивит. И он, человек, который разбил десятки сердец, с беспокойством подумал: «Что это со мной, неужели я влюблен?»

Это было бы совсем плохо. Он не признавал той любви, о которой романисты написали тысячи томов; любовь как чувство – не как физическое влечение – тяготила его, он находил ее смешной, а зависимость от женщины – унизительной для себя, глупой и нелепой. Он не хотел ни от кого зависеть. Он ревниво оберегал свою свободу – на которую, надо сказать, покушались достаточно часто, потому что он был молод, хорош собой, знатен, богат. И вот нате вам, когда он все познал, все изведал, пришла какая-то дама, с зелеными глазами и в светлом платье, довольно заурядном, надо сказать, и причесана очень просто, и вообще она слишком бледная, но сердце у него бьется чаще, когда он чувствует возле себя аромат ее духов. Он услышал свое имя – и поднял глаза.

– Может быть, Арман, это письмо для вас, – сказал маркиз, протягивая ему распечатанное письмо.

Они находились уже в кабинете маркиза Александра. Арман глянул на подпись – и нахмурился.

– Мадам Зефирина-Мари де ла Винь… Должен признаться, я не знаю такую. – Он просмотрел заголовок. – И адресовано оно вам. Отчего же вы решили, что…

Маркиз улыбнулся.

– Дело в том, – сказал он, – что моя троюродная тетушка мадам Зефирина уже много лет как умерла. Так что она никак не может быть автором этого письма.

– Ага! – удовлетворенно промолвил Арман, который, судя по всему, питал особое пристрастие к письмам от почивших тетушек.

– Кроме того, – добавил маркиз, – я заметил, что кто-то осторожно открывал это письмо перед тем, как вновь запечатать и доставить нам. Но в самом тексте письма абсолютно ничего крамольного нет.

– Ну конечно, – усмехнулся Арман. – Попадись мне этот Буше… – Подойдя к двери, он тщательно затворил ее и оглядел комнату. – Так… камин летом, конечно, не топится. Ну ничего, сойдет и свеча.

Он поднес горящую свечу к странице, и Амелия с удивлением увидела, что под воздействием жара между строк стали проступать какие-то слова.

– Что там такое? – спросил маркиз. Арман нахмурился.

– «Р. вернулся благополучно. Необходима новая встреча. Человек из А. будет ждать вас 6 июня, около полудня, в городе на Королевской улице, возле книжной лавки. Наденьте красный шарф и белую розу. Человек подойдет к вам и попросит продать розу». – Арман вздохнул. – Все ясно. Р – это Робер де Ларсак, который должен был забрать письма. Тереза не пришла, он понял, что что-то неладно, и скрылся.

– А А. – это что? – спросила Амелия.

– Англия, – ответил Арман. – Так… 6 июня – это послезавтра. Одолжите мне розу, господин маркиз, и я отправлюсь.

– Не думаю, что это разумно, – после паузы заметил маркиз. – Прежде всего, письмо явно открывали. Кроме того, синие искали в замке раненого Оливье, а всем известно, что вы с ним друзья. Думаю, пойти должен я.

– Я – друг Оливье, а вы его родственник, – парировал Арман. – Велика ли разница?

Амелия кашлянула, и мужчины обернулись к ней.

– Кажется, доктор живет на Королевской улице? – спросила она. – Это тот самый, который лечил меня, когда я болела?

– Нет, – горячо воскликнул Арман, который сразу же понял, что именно она собирается предложить, – нет, вы не должны туда идти!

– Почему же? При условии, что больше никто не будет знать о содержании письма – только вы, я, господин маркиз, и все, – думаю, я буду в полной безопасости.

– А если вас схватят? – возмутился Арман. – Вы хоть знаете, какие сейчас порядки в этой стране?

– Меня осудят за то, что я захотела пойти к врачу? – возразила Амелия. – Или за то, что я ношу красный шарф?

Но Арман ее не слушал. Он был против и потому, что не хотел подвергать ее опасности, и потому, что ее желание помочь им – особенно после того, как ее дерзкая выходка спасла жизнь Оливье, – ясно указывало на то, что его друг ей вовсе не безразличен. Кто станет рисковать жизнью ради того, к кому равнодушен?

Что же до маркиза, то он колебался, но, когда Амелия пообещала ему, что будет осторожна, он скрепя сердце дал свое согласие. Арман вспылил, но это уже ничего не могло изменить: Амелия объявила, что послезавтра поедет в Амьен.

В полдень шестого июня молодая дама вышла из кареты на Королевской улице Амьена, которую по случаю отмены монархии уже успели переименовать в нечто более республиканское. Но жителям города было хоть бы хны, и они упорно продолжали именовать улицу Королевской.

Дама в красном шелковом шарфе, к бледно-розовому платью которой была приколота белая роза, задержалась возле витрины книжного магазина. Глядя на свое отражение в стекле, она поправила волосы и попыталась представить себе, как именно все это произойдет. К ней подойдет господин, похожий на переодетого священника, и попросит продать ему розу. Возможно также, у господина будет военная осанка. А возможно, он для конспирации нарядится в лохмотья, причем руки у него будут такие белые и чистые, что ни один человек в здравом уме не признает его за нищего.

– Эй, гражданка, продай-ка розу!

Ошеломленная, Амелия перевела взгляд на говорившего. Это был чумазый оборванец лет десяти с неописуемо нахальной физиономией. Амелия так растерялась, что не нашла ничего лучшего, как пробормотать:

– Что?

– Продай розу, кому говорят, – повторил оборванец. И вслед за тем, пользуясь ее замешательством, вырвал у нее из рук сумочку.

Амелия вскрикнула, а оборванец бросился бежать. Досадуя на свою нерасторопность, она кинулась следом за мальчишкой. По счастью, он бежал довольно медленно. На одной из узких улочек Амелия потеряла его, но тут же вновь увидела в десятке шагов от себя. Он насмешливо помахал сумочкой и рванул в какую-то дверь.

Не раздумывая, Амелия побежала за ним, но едва она вбежала в дом, как кто-то схватил ее за руку и отдернул к стене. Дверь захлопнулась. Амелия услышала сухой щелчок и увидела возле своего лица пистолет, который держал малый с бритой наголо головой и лицом, усеянным шрамами. Такое продолжение ей вовсе не понравилось.

– Вот, – сказал мальчишка, отдавая ее сумочку второму человеку, который находился в комнате. Это был рыжеватый малый флегматичного вида, с полным лицом и серыми спокойными глазами. Амелия уже открыла рот, изготовясь звать на помощь, но рыжий опередил ее.

– Где Оливье? – спросил он. По-французски он говорил довольно правильно, но с неистребимым британским акцентом.

– Сударь! – возмутилась Амелия, начиная понимать. – Так это что, вы назначили ему эту встречу?

– Разумеется, – ответил рыжий, меряя ее взглядом с головы до ног. – Так где он?

– Он ранен и поправляется, – ответила Амелия. – Поэтому не смог приехать.

– А Арман де Бельфор? – допытывался рыжий.

– Неотлучно при нем. Могу ли я узнать, с кем имею честь беседовать?

Рыжий сделал знак тому, что был в шрамах, и тот отвел пистолет от лица Амелии, но продолжал держать оружие в руке.

– Сначала вы, миледи, – очень мягко попросил он.

– Меня зовут Амелия фон Хагенау, и я невеста господина виконта, – сказала Амелия. – Так вы скажете, кто вы такой, наконец?

Рыжий задумчиво поднял глаза к потолку.

– Гм, невеста, – повторил он. – Сколько я помню, его невеста зовется мадемуазель Тереза.

Этого уже Амелия не могла стерпеть.

– Она не может быть его невестой, – промолвила она, начиная сердиться. – Она замужняя женщина, ее муж – маркиз Александр де Доль. Невеста Оливье – я.

– Ах вот оно что, – задумчиво протянул рыжий. – То-то их поведение показалось мне странным… – Он испытующе покосился на Амелию. – Скажите, а почему мсье Раймону пришлось вернуться?

– Какому мсье Раймону? – растерялась Амелия.

– Я говорю о мсье Раймоне, который должен был забрать письма, – пояснил англичанин мягко, и Амелия почти физически почувствовала, как в неприметной комнате, уставленной болванками для париков, сгустилась угроза.

– Я думала, – пробормотала молодая женщина, – письма должен был забрать Робер де Ларсак. Разве нет?

В глазах англичанина блеснули и погасли тусклые искры, и Амелия с опозданием сообразила, что ее проверяли.

– Так письма попали к синим? Робер ждал достаточно долго, но ваш человек не пришел.

– Оливье ранили, когда он вез их, – объяснила Амелия. – Человек, который пошел вместо него, был схвачен, но успел уничтожить письма, так что можете не беспокоиться.

– Я и не беспокоюсь, – отозвался англичанин невозмутимо. – Копии писем были доставлены нам с другим гонцом. – Он кивнул человеку в шрамах, и тот наконец убрал пистолет за пояс. – Прошу вас, мадам, – сказал он Амелии, протягивая ей украденную сумочку. – Прошу простить розыгрыш, но, если бы наше письмо перехватили… Мало ли кем вы могли бы оказаться.

Мальчишка радостно осклабился, и только тут Амелия поняла, почему она смогла так легко догнать его. Конечно же, он нарочно замедлил скорость, чтобы привести ее к этому дому.

– Вы свободны, Эдвард, – сказал рыжий, и его сообщник удалился, уводя с собой мальчика. – Кажется, я не представился, – проговорил англичанин светским тоном. – Я лорд Огастес Келсо, представитель интересов его величества в этой прекрасной, но сошедшей со своего пути стране. – Он поклонился. – Прошу вас, миледи, присаживайтесь.

– Ах, так вы лорд Келсо! – вырвалось у Амелии. – Признаться, я уже слышала о вас… в салоне Шарлотты Браницкой. Там еще была какая-то странная история, из-за которой вас выслали…

Лорд Огастес снисходительно улыбнулся.

– О да, история получилась неприятная… Мой друг дрался на дуэли с одним мелким принцем, каких в этой стране множество. У всех у них невероятно пышные титулы, а в качестве фамильного имения какая-нибудь развалюха и один огород. К сожалению, этот жалкий аристократ погиб, а я был секундантом. И семья покойного добилась моей высылки. Ужасно неловко получилось… – Он вздохнул, изучая Амелию своими спокойными серыми глазами. – Итак, сударыня, что именно вам известно о нашем деле?

– Только то, что мне рассказал маркиз Александр, – удивленно ответила Амелия. – Что вы… простите, что ваше правительство поддерживает роялистов, снабжает их деньгами и оружием, и что за эту поддержку они чрезвычайно вам благодарны.

Лорд Огастес слушал Амелию, потирая пальцем висок. Когда она закончила, англичанин улыбнулся.

– Думаю, что вы можете обрадовать маркиза и его друзей известием о том, что наше правительство решилось на нечто большее. Мы готовим армию под командованием герцога Йоркского, которая вскоре выступит в поход.

– Вы пойдете на Париж? – быстро спросила Амелия. – Чтобы свергнуть правительство и вернуть короля?

Лорд Огастес покачал головой.

– Пример герцога Брауншвейгского уже показал, к чему могут привести попытки завоевать Францию без подготовки. Нет, миледи. Сначала мы должны обеспечить себе надежный плацдарм для высадки наших войск. Затем мы высаживаем войска, которые и пойдут туда, куда им укажет правительство. В нынешних обстоятельствах такие действия представляются нам наиболее разумными. – Он сощурился. – Скажите, ваши друзья согласятся помогать нам в этом нелегком, но нужном деле?

– Я полагаю, – ответила Амелия, невольно заражаясь его официозным тоном, – что могу ответить вам утвердительно. Наши друзья готовы сделать все, что от них потребуется, чтобы освободить Францию.

Лорд Келсо удовлетворенно кивнул.

– Прекрасно. Итак, в чем заключается ваша, вернее, их задача. Требуется отправить в Дюнкерк надежных людей, которые будут доставлять нам сведения обо всем, что творится внутри города. Вам известно, где находится Дюнкерк, миледи?

– Это порт? – Амелия начала догадываться. – Неподалеку от Кале?

– Да, – ответил лорд Келсо. – И он не так уж далеко от Амьена, так что ваши друзья смогут добраться туда довольно быстро.

– Значит, вы хотите захватить Дюнкерк? А почему не Кале?

Лорд Келсо вздохнул. На его лице появилось скучающее выражение.

– Потому что Кале слишком хорошо укреплен. Что касается Дюнкерка, то его укрепления были срыты еще в начале века, когда Людовик XIV проиграл очередную войну. Конечно, позже Дюнкерк пытались укрепить заново, но он слаб и долго не продержится. В наших же интересах, чтобы он сдался как можно быстрее. Для этого нам в городе и нужны свои люди. Иногда не вовремя отворенные ворота творят чудеса, – пояснил он с улыбкой.

Амелия задумалась.

– Я передам ваше предложение моим друзьям. Уверена, они будут счастливы помочь вам. Однако могут возникнуть разные детали, которые придется обсудить. К примеру, сроки, деньги на подкуп часовых, способ связи и многое другое. Это все очень серьезно, – добавила она, волнуясь.

Лорд Келсо улыбнулся.

– Теперь я вижу, что ваши друзья не зря выбрали вас. Разумеется, вы правы, но я не смогу долго оставаться в Амьене – в Англии меня ждут дела. Вы можете смело обращаться к Эдварду. Во всем, что касается деталей, он незаменим.

– А Эдвард – англичанин? – спросила Амелия. – Под каким предлогом к нему можно приходить, чтобы не возбудить подозрений у синих?

– Эдварда здесь считают французом, – ответил лорд, – и он и в самом деле живет тут очень давно. Да, он наполовину англичанин, но по матери, и об этом уже никто не помнит. А что касается предлога, то, думаю, чтобы сходить к изготовителю париков, он не слишком и нужен.

– Изготовителю париков? – переспросила ошеломленная Амелия, вспоминая бритую голову.

– Ну да, ну да, – развеселился лорд. – Сапожник без сапог, что вы хотите… Но человек он надежный. Уверен, вашим друзьям будет легко найти с ним общий язык.