Текст книги "Ход Снежной королевы"

Автор книги: Валерия Вербинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

2. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье

Идет второй час дня, а в замке пока никого больше не убили. Лично я думаю, что это скорее хорошо, чем плохо. Папа в кабинете разговаривает о чем-то с Матильдой и учителем фехтования, Франсуаза и Марианна с заплаканными глазами моют посуду, дворецкий совсем сгорбился и ходит на цыпочках, а мама с мадам Бретель стоят на коленях и истово молятся. Месье Бретель, старый депутат и Ланглуа играют в карты, вяло перебрасываясь репликами. (Стащил фразу из какого-то романа, а из какого – забыл.)

Вообще, как оказалось, быть писателем ужасно нелегко, потому в голову постоянно лезут всякие готовые выражения, подсмотренные у других, и вдобавок слова не вмещают всего, что видишь. Взять хотя бы тетю Дезире – она сидит в кресле, постукивая по подлокотнику сложенным веером, а на веере изображены пестрые павлины. Платье на ней темно-зеленое, и когда она ходит, оно так приятно шуршит: шур-шур-шур, даже и не передать, а юбка на платье вся в таких сборочках, и на шее у тети золотой медальон, а больше никаких украшений. Я все хочу спросить, что там спрятано, в ее медальоне, да как-то забываю. Но даже если бы я описал и материю платья (кажется, бархат, а может, атлас), и то, какая тетя красивая, и еще тень, которая лежит возле ее кресла, все равно остается что-то – какой-то остаток, как говорит Ланглуа, – который ну совсем никак не выразить словами. Вид у тети недовольный, а все из-за недавнего разговора с месье Бретелем.

После завтрака она пыталась вызвать его на откровенность, но у нее ничего не получилось. Она тогда спросила у управляющего:

– Скажите, месье Бретель, есть ли что-либо общее между вами, судьей Фирменом и покойным месье Констаном?

– Не понимаю ваш вопрос, мадемуазель Фонтенуа, – отвечал Бретель, надменно распрямляясь. – Я знаю их давно, и все они мои друзья.

– Были вашими друзьями, – мягко поправила его Дезире, обмахиваясь веером. – Теперь они мертвы. А как только вы высказали желание покинуть Иссервиль, кто-то не поленился устроить так, что все лошади бесследно исчезли. Странно, не правда ли? Слишком похоже на месть… на хорошо продуманную месть. – Бретель побледнел. – Фирмен – судья, Констан – бывший полицейский… А вы? Кто вы, месье?

– Я – управляющий у господина графа, – сдавленным голосом отвечал Бретель. – Можно подумать, вы не знаете об этом, мадемуазель Фонтенуа!

Дезире прищурилась.

– Скажите, месье, когда именно вы подружились с вашими покойными друзьями? С чего началась ваша дружба?

– Я не понимаю вас, – хрипло повторил Филипп. – К чему ваши вопросы? Мы все знаем, что их убил Кэмп-белл!

– Мы все не знаем ни черта, – желчно возразила тетя, с треском складывая веер. – Взять хотя бы Кэмпбелла – вы знаете, кто он такой на самом деле?

Филипп как-то нервно дернул челюстью, заявил, что у него нет времени на глупые разговоры, а что до моего учителя английского (тут он почему-то злобно покосился на меня), то он желает мистеру Кэмпбеллу гореть в аду до скончания веков. Произнеся последние слова, он шагнул к дверям и был таков.

– Так я и думала, – заметила Дезире, когда управляющий ушел. – Он что-то скрывает. Но что?

– Думаете, он заодно с Кэмпбеллом? – предположил я.

Дезире сердито посмотрела на меня.

– Не говорите глупостей, инспектор Коломбье, – буркнула тетя. – Бретель явно боится. Он прекрасно понял мой намек и переполошился до чрезвычайности, однако говорить не пожелал – несмотря на то что совершенно ясно, какая опасность ему угрожает. Если ему не дали покинуть замок, весьма возможно, что следующим на очереди будет он.

Я пару раз моргнул, переваривая услышанное.

– Вы не верите, что Кэмпбелл является убийцей? – спросил я.

Дезире отвернулась.

– Я знаю только, что Кэмпбелл убил химика Андре Северена, – отозвалась тетя. – А насчет остальных… – Она поморщилась. – Люди собираются вместе на Рождество и начинают умирать. Один за другим, причем кто-то не пожалел усилий для того, чтобы они оказались отрезаны от остального мира… Это не может быть случайностью, как и то, что первыми были убиты именно судья и полицейский.

– А Клер? – не выдержав, спросил я. – Что вы думаете о ее гибели? Она до смерти боялась призраков, а я видел привидение. И Франсуаза видела кровавую надпись, и мадам Бретель тоже видела призраков… Их было четверо, а ведь именно четверых тамплиеров когда-то замуровали в стенах замка! Конечно, вы скажете, что все это вздор и что привидений не существует, но… Я же видел, как тот… призрак прошел сквозь стену! И то был вовсе не сон, все случилось наяву, я готов поклясться!

– Да, – со вздохом согласилась тетя, – все это никуда не годится. Привидения, замурованные рыцари… – Она поглядела на меня и улыбнулась. – Знаешь, Люсьен, я так устроена, что не люблю, когда не могу чего-то объяснить. Все эти происшествия слишком хорошо согласуются между собой. Сначала Франсуаза видит надпись кровью, которая исчезает до нашего прихода. Можно, конечно, сказать, что у Франсуазы паук в мозгах [8]8
  Не все дома (французское выражение).


[Закрыть], но что говорила надпись? «Вы все умрете здесь». Все – умрете – здесь, – с расстановкой повторила Дезире. – И действительно, люди начинают умирать, часть слуг в страхе хочет бежать из замка, твоя мать впадает в панику и начинает молиться, а между тем… между тем…

Тетя умолкла и посмотрела в окно, за которым бушевала метель. Я ждал, что еще она скажет, но Дезире только молчала и постукивала сложенным веером по подлокотнику кресла.

– Да, – промолвила она наконец, – именно так.

– Что? – непонимающе спросил я.

– Ты все еще мой инспектор? – спросила тетя.

– Да, месье Лекок! – горячо ответил я. – Я готов идти с вами до самого конца… и даже дальше! – отважно прибавил я.

Никогда я еще не слышал, чтобы так смеялись. Тетя Дезире запрокинула голову и расхохоталась. Я хотел на нее обидеться, но она была такая красивая… Поэтому я и сам не заметил, как тоже начал улыбаться. А тетя все смеялась – до того, что у нее даже слезы на глазах выступили.

– Мой золотой Люсьен! – проговорила она наконец, качая головой. – Какой же ты все еще… ребенок!

Она поманила меня к себе и, когда я подошел, поправила мне челку на лбу, погладила меня по голове. В тот момент я даже немножко захотел быть ее кошкой, потому что тогда тетя Дезире гладила бы меня каждый день.

– Тетя Дезире, а у вас есть кошка? – выпалил я и покраснел.

Но тетя только серьезно покачала головой.

– А почему ты спросил? – полюбопытствовала она.

– Просто так. – Я заложил руки за спину и уставился в ковер, чертя по нему носком ботинка. По правде говоря, я даже был рад, что тетя не держала кошек.

– Ты не знаешь, тело Констана уже унесли из его комнаты? – спросила Дезире.

Я ответил, что да, что теперь оно вместе с другими телами лежит в погребе.

– Тогда пойдем осмотрим его комнату, – распорядилась тетя, поднимаясь с места.

По чести говоря, мне не очень улыбалось возвращаться туда, но раз уж меня произвели в инспекторы, я должен был оправдать оказанное мне доверие. Дезире была уже у дверей, и я вприпрыжку побежал за ней.

– Что ищем? – деловито спросил я, пока мы шли по коридору.

– Если тело находят в запертой изнутри комнате с закрытыми окнами, что это значит, инспектор Коломбье? – строго спросила тетя. Но глаза ее улыбались.

– Это значит, что убийца чертовски хитрый малый? – с надеждой предположил я.

– Нет, – коротко ответила Дезире. – Это значит, что там есть другая дверь, о которой мы ничего не знаем. – Она потрепала меня по голове и пояснила: – Потайной ход. Именно это я и имела в виду, когда сказала, что убийца прошел сквозь стену.

– Ух ты! – У меня даже дух захватило от неожиданности. – Правда-правда? Ну конечно, если тут жили тамплиеры, то они наверняка позаботились о запасном выходе. На случай, если им придется туго, – добавил я, заглядывая тете в глаза.

– Ты это в каком-нибудь романе прочитал? – поинтересовалась Дезире. Я кивнул, в глубине души надеясь, что не покраснел. – Нет, Люсьен. Тамплиеры – слишком отдаленная эпоха, и лично я полагаю, что все было несколько иначе. Просто кто-то из последующих хозяев Иссервиля велел построить для себя тайный ход, чтобы иметь возможность без помех навещать свою любовницу. – Она покачала головой. – Что я говорю! Прости, Люсьен, я совсем забыла, что ты еще ребенок.

Я нахохлился. Опять она напоминала мне о том, что я маленький!

– Но я же инспектор, ваш помощник, – обиженно возразил я, – и мне полагается все знать. Разве не так?

Мы подошли к двери комнаты Констана, и я заметил, что тетя немного поколебалась перед тем, как открыть ее.

– Ну ладно, – сказала Дезире и шагнула в комнату.

Первое, что я услышал, было размеренное тиканье часов: тин-тон. Потом я различил какой-то грохот и не без труда сообразил, что слышу стук собственного сердца. Подняв глаза, я увидел потемневшую от времени потолочную балку – и потянул Дезире за рукав.

– Смотрите!

Обрывок веревки, висевший на ней, исчез.

– Наверняка кто-нибудь из слуг взял его себе, – буркнула Дезире. – Есть такая примета, что веревка повешенного приносит счастье. Дурацкая примета, – в сердцах добавила она.

– Что вы тут делаете? – прогремел чей-то голос.

Дезире отпрянула назад, но я заметил, что правой рукой она схватилась за тяжелую лампу, стоявшую на столе. Я кинулся к ней – сам не знаю, чтобы защитить ее или чтобы укрыться за ее спиной… Мне до сих пор ужасно стыдно вспоминать об этом моменте.

– Кузен, кузен, – тихо проговорила тетя, не отпуская лампы, – вы нас напугали.

И я совсем опешил, когда увидел в дверях отца. Я даже не узнал его голоса, да и лицо его узнал едва, потому что он явно был вне себя от гнева, исказившего его черты.

– Зачем вы здесь? – требовательно спросил отец. – Это комната убитого человека. Что вы тут забыли… дорогая кузина?

– Мы пришли… – начал я.

Но тут Дезире свободной рукой сжала мое плечо, и я моментально прикусил язык.

– Мы хотели взять на память веревку, – промурлыкала она. И я с негодованием увидел, что она строит моему отцу глазки.

– Какую веревку? – озадаченно произнес отец.

– Веревку повешенного, – с придыханием прошептала тетя. – Говорят, она приносит счастье. – Она кивнула на меня. – Одной мне было страшновато идти, и я попросила моего племянника проводить меня.

Несколько мгновений, показавшихся мне бесконечными, отец буравил Дезире взглядом. Потом он с облегчением выдохнул, и его черты расслабились.

– Иногда я просто не узнаю вас, Дезире, – промолвил он с подобием улыбки. – Прежде вы были такая…

– Трусиха? – подсказала тетя с невинным видом.

– Вы очень изменились, – вздохнул отец. – Впрочем, оно и понятно. Мы не виделись столько лет…

– Да, – сказала Дезире. – Но по чьей вине?

Однако отец предпочел не отвечать на вопрос.

– Давайте я помогу вам достать веревку, – предложил он. – Раз уж вы так верите в приметы… – Он поискал взглядом балку и озадаченно нахмурился.

– А веревки больше нет, – отозвалась Дезире. – Кто-то успел опередить нас.

Я заметил, что она хотя и отпустила лампу, но тем не менее держалась так, чтобы в любой момент можно было снова схватить ее.

– Я уверен, – галантно произнес отец, – что такой пустяк, как исчезновение веревки, не помешает вам быть счастливой. – Он взял ее руку и поднес к губам.

– Я тоже надеюсь на это, – вздохнула тетя. – Идем, Люсьен! Нам не повезло. Если бы мы явились пораньше, то, уверена, веревка была бы на месте. Видишь, как легко упустить свое счастье!

Она обняла меня за плечи, и мы вышли из комнаты.

3. Из дневника Армана Лефера

Изложив графу Коломбье свою версию событий, я счел возможным откланяться и удалился к себе. Встав в позицию и зажмурив глаза, я все старался вспомнить тот блистательный удар, что привиделся мне ночью. Я уже чувствовал, что он вот-вот вернется ко мне, но в решающий момент меня отвлекло шуршание женского платья. Я открыл глаза – рядом со мной стояла Матильда и с любопытством смотрела на меня. С некоторой досадой я опустил шпагу, чувствуя себя шутом.

– Никогда не видела, чтобы учитель фехтования тренировался с закрытыми глазами, – заметила она.

– Я пытаюсь вспомнить один забытый удар, – пояснил я.

Она вскинула на меня глаза.

– Господин граф хочет видеть вас, – проговорила она.

– Всегда к услугам господина графа, – вежливо отозвался я.

Я убрал шпагу, надел сюртук, поправил галстук и двинулся за Матильдой в комнату графа. Когда мы вошли, все взоры обратились на нас. Судя по количеству присутствующих, нам предстоял не более и не менее как военный совет. Здесь были Пино-Лартиг, который сидел, поглаживая себя по карману, бледный Филипп Бретель, доктор Виньере, изо всех сил делавший вид, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, невозмутимый дворецкий, кучер Альбер, который не знал, куда девать свои руки, лакеи Маню, Леон и Селестен и наконец сам граф Коломбье, который расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину. Следом за мной вошел учитель математики – и в некотором удивлении остановился, оглядывая собравшихся.

– Садитесь, Ланглуа, – сказал граф. – И вы тоже, Лефер.

Мы с математиком опустились на соседние кресла и озадаченно покосились друг на друга.

– Что тут происходит? – шепотом спросил Ланглуа.

– Понятия не имею, – ответил я.

– Я нужна вам, месье? – спросила Матильда у графа.

– А? Что? – резко спросил он, словно человек, который только сейчас очнулся. – Нет. Благодарю вас, Матильда. Можете идти.

Молодая женщина вышла, осторожно притворив за собой дверь.

– Господа, – начал граф, приосанившись, – я собрал вас для того, чтобы обсудить, что же нам делать дальше. Волею обстоятельств мы попали в очень неприятное положение, которое чем дальше, тем более становится опасным. Тем не менее я полагаю – и даже уверен, – что кое-что мы можем предпринять.

– Вы нашли лошадей? – спросил управляющий, дергая шеей, словно на нее давил слишком тесный воротничок.

Граф закусил губу и покачал головой.

– Послушайте, но это неслыханно! – взорвался Пино-Лартиг. – Дюжина лошадей не может исчезнуть просто так! Они должны были оставить следы!

– Вы правы, Марсель, – вздохнул граф. – Следы наверняка были, но их уже скрыл снег. Можете мне поверить, я сам проверял.

– Чудесно, – проскрежетал Филипп. – Лошадей нет, до деревни мы в такую погоду никак не доберемся, помощи просить не у кого… Веселенькая, однако, у нас ситуация!

– Ну, мы пока в состоянии помочь себе сами, – одернул его граф и вслед за этим рассказал то, что он не так давно узнал от нас с Матильдой: о Кэмпбелле, который был вынужден вернуться и который скрывается где-то в замке, и о том, что он убил Констана, напавшего на его след.

– Должен признаться, – задумчиво промолвил Ланглуа, пощипывая мочку уха, – ваши выводы выглядят весьма правдоподобно.

– Это единственно возможное объяснение происходящего, господа, – возразил граф. – Поэтому я решил предложить вам следующее. – Он глубоко вздохнул. – Мы разобьемся на группы, возьмем с собой оружие и прочешем весь замок. Да, Иссервиль не так уж и мал, но… Где-то же этот мерзавец должен скрываться! Кроме того, нас много, а он один, и, если мы постараемся, мы наверняка сумеем совладать с ним.

Если граф рассчитывал, что его предложение будет встречено кликами восторга, то он заблуждался. Напротив, реакция присутствующих была на удивление вялой, словно опасность угрожала не им самим, а кому-то другому. Пино-Лартиг заявил, что надо во что бы то ни стало добраться до деревни и дать им знать о том, что здесь происходит. Доктор вытирал лоб большим платком и бормотал, что он не готов к встрече с преступником, и вообще его дело лечить, а не охотиться на людей. Филипп Бретель срывающимся голосом предложил собраться вместе и забаррикадироваться, чтобы никто не мог к нам проникнуть. Только кучер Альбер горячо поддержал хозяина, да и я тоже сознавал, что предложение графа является в сложившейся ситуации наиболее разумным.

– Вы со мной, Лефер? – спросил граф безнадежно после того, как большинство мужчин в той или иной форме отказались следовать за ним.

– Да, господин граф, – серьезно ответил я, – я с вами.

Пино-Лартиг иронически покосился на меня и фыркнул.

– Герой! – проворчал он.

– Не вижу никакого героизма в том, чтобы защищать свою жизнь, месье, – сухо возразил я. – Это просто естественная необходимость.

– Вот и прекрасно, – заметил граф. – Мы с Альбером и месье Лефером пойдем искать негодяя Кэмпбелла, а вы, господа, можете спокойно сидеть и ждать, когда вас прикончат.

Его последние слова вызвали бурю негодования.

– Ну зачем же так, месье! – воскликнул Ланглуа. – Мы, конечно, тоже пойдем с вами, но мы ж не служили в полиции и не умеем ловить преступников.

– Вы должны быть к нам снисходительнее, Эрнест! – добавил депутат.

– Отлично, – нетерпеливо промолвил Коломбье. – Тогда давайте займемся оружием.

Дворецкий принес охапку пистолетов и ружей. По счастью, большинство собравшихся были заядлыми охотниками, и поэтому их не пришлось учить, как заряжать оружие, целиться и нажимать на спуск.

– А вы, Лефер? – спросил у меня граф.

– Я возьму свою шпагу, – отозвался я.

– О, да месье большой забавник! – фыркнул депутат. – И как же вы рассчитываете справиться вашей железкой с Кэмпбеллом, хотел бы я знать?

– Не волнуйтесь, месье, – холодно отозвался я. – Следите лучше за собой, как бы с вами самим ничего не случилось.

Пино-Лартиг хихикнул.

– О, мне-то как раз ничего не грозит! – Он поманил меня пальцем, а когда я подошел, вытащил из кармана обрывок какой-то веревки. – Узнаете?

Я вспомнил, что он все время поглаживал этот карман, словно там лежало невесть какое сокровище. Вглядевшись, я узнал в веревке ту самую, на которой повесили Констана, и отшатнулся в ужасе.

– Как вы можете! – вырвалось у меня. – С помощью этого шнура убили человека, который был вашим помощником и служил вам верой и правдой, а вы… вы таскаете ее в кармане, словно она невесть какой талисман!

– Это и есть талисман, месье, – серьезно возразил Пино-Лартиг, пряча обрывок в карман. – Не забудьте, веревка повешенного приносит счастье. Лично я уверен, что мне она очень даже пригодится. – И он снова хихикнул – так мерзко, что у меня мороз по коже пошел.

Я оглянулся на графа Коломбье, который слышал наш разговор. Гадливость, проступившая на его лице, вероятно, была отражением моей.

– Значит, именно вы похитили веревку? – угрюмо пробормотал он. – А я-то гадал… – Он умолк.

– Я просто взял ее, – возразил Пино-Лартиг. – Не думаю, что Луи она еще понадобится.

Меня тошнило от него, и я отвернулся, чтобы не видеть депутата.

Когда все вооружились до зубов, словно шли охотиться на целую орду вампиров, обитавшую в стенах замка, граф разделил нас по два-три человека и порекомендовал ни в коем случае не отдаляться друг от друга.

– Итак, господа, я с кучером и дворецким обыскиваю первый этаж. Вы, Филипп, возьмете с собой доктора и месье Пино-Лартига и займетесь вторым, а третий этаж пусть осматривают месье Ланглуа и месье Лефер. Остальные, – он обернулся к притихшим лакеям, – займутся чердаком. В случае чего не молчите и сразу же поднимайте шум, чтобы мы смогли прийти к вам на помощь. Все ясно?

И мы разошлись. Первые слова, которые произнес математик, когда мы поднимались на третий этаж, были:

– Не нравится мне все это.

Я разделял его точку зрения, но благоразумно предпочел промолчать. По пути нам попалась Марианна, которая несла нагруженный поднос. Завидев нас, она шарахнулась к стенке, едва не выронив свою ношу.

– Осторожнее, – проворчал я. – Скажи, ты никого не видела на этаже?

Марианна ответила, что месье Люсьен у себя в комнате, пишет что-то, а больше ей ничего не известно, и мы с Ланглуа отправились на поиски неуловимого Кэмпбелла.

– Хороший мальчик Люсьен, – заметил математик. – Очень способный, все теоремы усваивает без труда.

Мы заглянули в комнату Люсьена, который что-то быстро-быстро писал в зеленой тетрадке. Едва мы вошли, он захлопнул ее и неприязненно уставился на нас.

– Не беспокойся, Люсьен, мы ненадолго, – сказал я, чтобы успокоить его. – Мы просто помогаем твоему папе обыскивать замок.

Люсьен наклонил голову к плечу. Почему-то в такой позе он мне поразительно напоминал маленькую пичужку с русым хохолком.

– Вы ищете Кэмпбелла? – спросил он.

– Именно так, месье, – отозвался Ланглуа.

– Вы его не найдете, – заявил мальчик.

– Почему ты так думаешь? – обескураженно спросил я.

– Потому что с вами нет месье Лекока, – ответил этот поклонник Габорио.

Я улыбнулся и, быстро осмотрев его комнаты, вышел за дверь. Ланглуа последовал за мной.

– Ну что, куда теперь? – спросил он.

– Будем осматривать все помещения подряд, – сказал я.

– Хорошо, – покорно согласился математик.

Мы осмотрели три или четыре комнаты, в которых никто не жил. В последней нам послышался подозрительный шорох. Ланглуа схватился за оружие, но тут серая мышка перебежала комнату по диагонали и скрылась из глаз. Мы с Ланглуа поглядели друг на друга – двое здоровых, взрослых, бледных мужчин – и невольно улыбнулись.

– Ладно, – сказал я. – Пошли дальше.

Мы двинулись в следующую комнату. Неожиданно Ланглуа остановился и схватил меня за руку.

– Лефер… Что это?

Я прислушался и различил за стеной какой-то шум.

– Опять мышь? – предположил я.

Ланглуа застыл на месте, на лице его читался отчаянный страх. Досадуя на себя и на этого спутника-труса, я подошел к двери и распахнул ее.

В комнате, в противоположном углу, стоял человек. Его торс прикрывал черный плащ, а на голову был наброшен капюшон, похожий на клобук монаха. В следующее мгновение меня настиг вопль Ланглуа:

– Это он! Это Кэмпбелл!

Услышав крик, человек в плаще отпрянул в сторону и с непостижимой скоростью бросился бежать, размахивая руками. Он мчался так, словно у него за спиной выросли крылья.

Ланглуа выстрелил. Пуля ушла в стену, а человек уже скрылся за дверью.

– Скорее, Лефер, скорее! – закричал Ланглуа, бросаясь за ним. – Мы его догоним!

Я считал себя неплохим бегуном, но Кэмпбелл оказался гораздо быстрее. Ланглуа споткнулся и упал, но тотчас же вскочил на ноги.

– Быстрее, Лефер! Не дайте ему выбраться к лестнице, гоните его вправо! Там тупик, он точно не уйдет от нас!

Но Кэмпбелл, казалось, даже не пытался пробиться к лестнице. С невероятной быстротой он прыгнул направо и исчез за поворотом коридора.

– Теперь он никуда от нас не уйдет, голубчик, – кровожадно проскрежетал Ланглуа, подходя ко мне. В правой руке он сжимал пистолет, а левой держался за бок.

– Осторожнее, – буркнул я. – Не забывайте, у него тоже есть оружие.

Я дошел до поворота и со всеми предосторожностями выглянул в коридор. Никого. Осмелев, я высунулся сильнее. За спиной у меня математик сопел так сильно, что у меня шевелились волосы на затылке.

– Ну, что? – шепотом спросил Жан-Поль.

Слева – глухая стена. Справа – глухая стена. Впереди – она же. Ни окон, ни дверей, ничего.

И никого.

Коридор был пуст.