Текст книги "Кокон (СИ)"

Автор книги: Валерия Минц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Кокон

Запись от 23.05.хххх

«Не знаю, зачем пишу это. Доктор Джефферсон говорит, что дневник – это хороший способ справиться с моей тревожностью, появившейся после операции, но как по мне – хрень все это. Наверное, в больничной палате просто ужасно скучно.

Я тут уже почти два месяца. Швы заживают и ужасно чешутся, а иногда ноют так, что даже обезболивающие не спасают, но медсестра говорит, что это нормально. От иммуносупрессантов у меня такой аппетит, будто мне снова шестнадцать, но это вроде тоже в порядке допустимых побочных. А вот то, что внутри я все ощущаю иначе теперь, когда у меня три новых органа вместо потерянных в аварии…

До сих пор как-то жутко от мысли, что я был одной ногой в могиле. Вот так. Решил впервые за тридцать два года своей жизни совершить что-то… Ну не знаю. Безумное? По крайней мере, Джи и родители говорят именно так. Им давно не нравился Брэндон, говорили, что он на меня плохо влияет. Не знаю.

С момента переезда только в его компании я мог развеяться и повеселиться. Тем более переезд мне дался нелегко, я изначально был против, но Джи же настояла, а я промолчал. Теперь на новом рабочем месте у меня появился хороший приятель, но она вечно недовольна.

Но точно глупо ругаться с Брэндом из-за того, что я не справился с управлением на его мотоцикле. Я же сам принял это решение, он не уговаривал меня. Иногда мне кажется, что она считает меня подростком, который не в состоянии ответить за свои поступки.

Снова злюсь. Швы заныли, а следующий прием таблеток еще не скоро, в 15:30. Джефферсон говорит, что нужно снижать дозу, чтобы у меня не возникло зависимости. Но я же не один из тех нариков, что закидываются препаратами по фальшивым рецептам где-то в подворотнях. Одной таблетки бы хватило, чтобы боль отпустила…

Тем более что все равно все оплачивает страховая. Удивляюсь, кстати, как мне повезло, что нашелся донор. Не знаю, кем был этот парень, но его почки, легкое и печень спасли мне жизнь. Я несколько раз пытался узнать, кем он был, но, оказывается, эта информация под запретом. А я бы с радостью поблагодарил семью или близких моего спасителя. Буду думать, что это был умирающий от рака пациент, который решил пожертвовать себя ради спасения других. В бога я не очень верю (хоть тут я могу в этом признаться, иначе мать инфаркт бы хватил от этих слов). А вот во второй шанс верю. Может, это даже шанс для чего-то великого?

Не покидает страх, что произойдет отторжение. Доктор утверждает, что именно в этом кроется причина моего плохого сна и встревоженного состояния. Мне кажется, что теперь моя жизнь имеет смысл. Глупо было бы теперь не ценить ее и растрачиваться на серые будни. И уж тем более глупо будет быть убитым своей собственной иммунной системой после того, как с этим не справился тот лесовоз, из-за которого я пробил легкое, а печень и почка порвались. Не говоря уже о сотрясении, многочисленных переломах и потере крови. Еще в начале месяца я выглядел в точности как в мультфильме – перебинтованный с ног до головы. После пережитого я точно помирать не хочу.

Но все-таки эти сны не могут меня не беспокоить. Мне стало сниться детство, что удивительно. Я почти не помню себя ребенком, даже колледж припоминаю уже с трудом. А тут внезапно нахлынули воспоминания. Неяркие, расплывчатые, ну как старые фильмы. Совершенно не помню себя таким. Я и снов-то почти не вижу обычно. Может, это мозг играет со мной шутки. Скорее всего, просто последствия травм и миллиона таблеток, которыми меня пичкают.

Кроме телевизора и моих собственных мыслей в этой чертовой палате нет ничего, чем можно было бы себя развлечь. Раньше я думал, что это так круто – лениво лежать себе, щелкая каналы кабельного. Теперь я готов отдать все, лишь поскорее выйти на улицу.

Наверное, когда выпишусь, попробую поговорить с Джи. Нужно же хоть иногда высказывать свое мнение. Мне нужна будет ее поддержка еще долгое время, пока будет реабилитация, не хочу, чтобы между нами были разногласия. Пусть она и не подозревает об их существовании. Однако ничего не могу с собой поделать – боюсь, что снова доставлю хлопот. И ей, и родителям. Джи все так же работает, ей не до меня будет. Да и не должна она, наверное, моей сиделкой быть. Мать порывается приехать, но как они будут уживаться с Джи под одной крышей… Пока даже думать об этом не хочу. Легче будет притвориться, что мне уже лучше, чтобы лишний раз их не беспокоить.

Возможно, вести эти записи не такая уж и плохая идея. По крайней мере, пока я писал эти строки, я прямо чувствовал, как голова начинает работать. Иногда я даже теряю ощущение времени, настолько монотонными кажутся дни здесь. Как же бесит, что я тут еще надолго.»

Глава 1

Телефонный звонок разрезал тишину офиса, заставив Джеймса подскочить, будто его ударило током. Он сонно озирался по сторонам, однако на дежурстве сегодня, кроме него, никого не было. Митчелл отпросился у начальства – еще бы, как можно пропустить игру «Сиэтл Маринерс». Вот это было настоящим преступлением, а не серия краж, которой они должны были заниматься вместе.

[прим. авт: Сиэтл Маринерс (англ. Seattle Mariners) – профессиональный бейсбольный клуб из Сиэтла (штат Вашингтон, США)]

Телефон продолжал надрываться раздражающими трелями, и Джеймс нехотя поднялся и подошел к столу отсутствующего напарника. Перед тем как поднять трубку, мужчина потряс головой и прокашлялся, чтобы заспанная хрипотца в голосе не выдала его.

– Центральное полицейское управление Эйберсвуда. Детектив Сэвидж у телефона, – выдал Джеймс заученную фразу монотонным голосом. – Чем могу помочь?

– Джеймс? – в трубке раздался встревоженный голос старшего офицера Одли. – Где Билл? Он же с тобой сегодня на дежурстве.

– Сержант Митчелл… – Джеймс замялся. Он не мог с ходу придумать правдоподобный ответ, чтобы прикрыть прогульщика. Если до комиссара дойдут новости о том, что офицеры департамента самовольно уходят с работы, никакие связи с вышестоящими друзьями не прикроют задницу Билла. И задницу Джеймса тоже. – Сержант сейчас не может подойти к телефону, но скоро вернется. Мне передать, что вы звонили, сэр?

– Нет, – резко оборвал Одли. – Нужна помощь в районе Пайнкрофт, только что поступил запрос на патруль от диспетчера.

Пайнкрофт? Джеймс встрепенулся. Это был старый район за городской чертой. Кроме старых полусгнивших хибар, в которых еще лет тридцать назад жили здешние лесорубы, теперь единственные, кого там замечают, это редких туристов, что желают насладиться красотами озера Брэйвью, и старшеклассники, тайком покуривающие травку, пару раз чуть не устроив тем самым пожар.

– Я уже на месте, – продолжил старший офицер. – Мы обнаружили тело.

– Тело? – переспросил Джеймс, не поверив своим ушам.

– Да, – мрачно подтвердил голос из трубки. – Самому не верится. Я-то думал в этой дыре можно умереть только от скуки.

– Мне вызвать криминалистов? – теперь и Джеймсу передалась встревоженность коллеги. Он был прав – Эйберсвуд город хоть и немаленький, но тихий. Любая подобная новость становится настоящим потрясением.

– Уже. Постарайтесь прибыть на место вместе с Митчеллом как можно быстрее. Мне надо вернуться и помочь с допросом свидетелей.

Джеймс быстро записал на попавшем под руку листке блокнота схему проезда. По Пайн-стрит до поворота на Форест-лейн, а дальше до конца, где офицер Одли встретит их… Не близкий путь. Наверняка какой-то любитель активного отдыха проигнорировал правила безопасности, и либо вышел на воду, либо ушел сильно глубоко в лес, а для штата Вашингтон, особенно в такой глуши, это легко становится последней ошибкой в жизни.

Когда Джеймс в трубке раздались лишь монотонные гудки, он мельком глянул на часы. 01:12. «Билл точно не будет рад гостям», – подумал мужчина, пока натягивал куртку и спускался к парковке. Остатки сонливости уже как рукой сняло.

– Что-то случилось, детектив? – спросил дежурящий на первом этаже Уилбер Тредсон.

– Срочный вызов в Пайнкрофт, конец Форест-лейн, – коротко ответил тот старику, расписываясь в дежурном журнале. – Если спросят – мы уходили вместе с сержантом Митчеллом.

– Понял, дружище, – Уилбер широко улыбнулся, демонстрируя подгнившие зубы, а затем бросил вслед детективу. – Скажи Биллу, что он должен мне десятку после сегодняшней игры «Маринерс»!

Дорога до дома Митчеллов занимала не больше получаса, однако меньше всего Джеймс сейчас думал о том, что на него вывалят очередную порцию недовольства. Встревоженный голос Одли все не выходил из головы. Джек был один из тех, кто к работе полицейского относился просто как к работе. Кража со взломом? Передоз? Несчастный случай? Ему все было едино. Впрочем, как и многим другим. Детектива Сэвиджа всегда раздражали подобные люди. Для него гордое звание полицейского всегда было призванием, но половина, если не большая часть, департамента попросту порочила его и поступками, и отношением.

Взять того же Митчелла. Он поднялся от детектива до сержанта достаточно быстро только благодаря связям с комиссаром Бэннетом. Этот лентяй был мастером трепать своим языком, в этом Митчеллу не откажешь. Он удобно расположился в кресле руководителя их отдела департамента, и не собирался двигаться дальше. Его все устраивало, ведь он легко мог жить в комфорте и достатке. Таковы реалии города. Одинокого, заброшенного, забытого всеми и медленно доживающего свои бессмысленные дни. Как и сам Джеймс.

Машина неслась по дороге, и огни Даунтауна разгоняли плотно облепивший город мрак. Луна серебряным серпом сияла подобно коварному оскалу, насмехаясь над Джеймсом. Весь город мирно спал, и только он несся в неизвестность, захваченный беспокойными мыслями. Детектива не покидало ощущение, что первоначальная его догадка была ошибочной, как бы он не хотел иного. А вдруг не несчастный случай? Вдруг это была насильственная смерть? Если бы только Одли раскрыл больше деталей и не торопился… Он терпеть не мог неясность, и больше всего бесило то, что вместо того, чтобы рвануть прямо к месту происшествия, нужно прикрывать неблагодарную задницу этого любителя бейсбола.

Машина затормозила на подъездной дорожке. Одной из множества одинаковых дорожек у одинаково ухоженных домов района Эджвуд. Гравий неприятно хрустел и впивался в подошву, когда Джеймс быстро шагал к входной двери, украшенной потертым номером «179». Свет в доме не горел. Скорее всего хозяева уже легли спать, однако подойдя ближе, детектив приметил едва горящий свет в гостиной. Значит, Билли либо еще не спит, либо задремал прямо перед телевизором…

На настойчивый стук поначалу никто не среагировал. Джеймс повторил, приложив куда больше усилий. Пользоваться дверным звонком смысла не было – он был сломан уже года три как, но заботливый семьянин и хозяин все никак не мог выделить время, чтобы починить его. Ведь он так занят на работе…

Наконец-то в глубине дома послышалось движение, а затем, ругаясь себе под нос и протирая глаза, в дверях показался и сам сержант.

– Джимми? – просипел он. Значит, все-таки уснул. – Какого черта… Который час?

– Время дежурства, дружище, – процедил Джеймс, стараясь выглядеть как можно более недовольным, чтобы у Митчелла даже не возникло мысли начать перечить. – У нас вызов. Идем.

– До утра не подождет? Что могло такого страшного произойти, что надо срываться прямо сейчас?

– Не забывай, что ты, вообще-то должен был быть в офисе сегодня. Вместе со мной. И уж тем более не дрыхнуть перед теликом у себя дома. У Брэйвью нашли труп.

От новости сонливое ворчание Билла тут же как рукой сняло.

– У Брэйвью? – переспросил он, глаза сержанта округлились. – Утопленник?

На что Джеймс лишь покачал головой и поежился, поплотнее укутываясь в куртку.

– Пока сам не знаю. Одли выехал по звонку диспетчера, криминалисты уже в пути. Мы должны быть там. Вместе, – последнюю фразу мужчина произнес с нажимом, но Билл и так уже был совершенно серьезен.

Он буквально за пять минут, будто вспомнив времена обучения в полицейской академии, полностью собрался и выглядел достаточно посвежевшим. По нему и не скажешь, что этим вечером сержант отлынивал от служебных обязанностей. Быстро объяснившись с супругой, Билл прыгнул в машину с таким видом, словно это Джеймс его задерживал, а не наоборот.

Теперь путь лежал на запад, в старую часть, и стоило им выехать за пределы города, темнота обступила машину, разгоняемая лишь светом фар. Черные силуэты леса и гор на фоне почти сливались с ночным небом, отчего ощущение пространства терялось. Пропустить поворот было сущим пустяком, но выросший в Эйберсвуде детектив хорошо знал все окрестности. А тьма ночного леса его, в отличие от приезжих, не привыкших к такой близости к дикой природе, ничуть не пугала.

Дорога по Форест-лейн казалась невыносимо долгой. Скорость пришлось сбавить, как бы не хотелось детективу поскорее оказаться на месте, но сохранность машины была дороже – от старого асфальтового настила уже почти ничего не осталось. А вскоре показавшиеся за очертания света подсказали – они почти на месте.

– Спасибо что прибыли так быстро, сэр! – быстро отчеканил подбежавший к притормозившей машине Джек Одли. Изо рта его вылетали мелкие белые облачка.

– Ну что вы, не могли же мы оставить без внимания такое происшествие. Трагедия, настоящая трагедия… – Билл умело играл голосом, добавляя своему баритону глубоких ноток, отчего многим он казался решительным и уверенным в себе. Но у Джеймса вся эта напускная бравада вызывала лишь раздражение.

– Уже есть какие– то подробности? – поинтересовался детектив, оглядываясь вокруг. Помимо криминалистов и вызванной машины скорой помощи, у старого ограждения был припаркован «Форд», видимо, принадлежавший свидетелям, о которых упоминал в звонке офицер.

Сине-красные огни патрульных машин играли на уставшем лице Джеймса.

– Молодая пара из Ванкувера, приехали в поход с ночевкой. Ну и… – Одли тяжело вздохнул, – нашли вот такой сюрприз.

Он кивком головы указал в сторону озера, едва виднеющееся отсюда.

– Криминалисты уже обследуют место, – поспешно заверил Джек.

– Я присоединюсь к ним. Билл, еще раз поговори со свидетелями, – заявил Джеймс, и Митчелл едва заметно кивнул. Он знал, что тут от него пользы будет больше. Учитывая его достаточно брезгливое отношение к мертвым телам.

Джек сопроводил меня по узкой тропке, усыпанной хвоей и припорошенной легким снегом. Света фонарика едва хватало, чтобы видеть дорогу и не наткнуться на что-нибудь. Казалось, из мрака вокруг них чьи-то глаза пристально следили за каждым шагом чужаков. Сэвидж невольно поежился – ему хотелось верить, что дело в осеннем холоде.

Казалось, дорога была бесконечно долгой, когда Одли заверил, что они уже почти на месте. К удивлению, Джеймс понял, что все это время они шли не в сторону озера, в все дальше вглубь леса. Вскоре, подобно острову света, впереди показалась окруженная желтыми лентами поляна, где уже во всю работали криминалисты.

Яркие лампы были выставлены по периметру, и в скорбном свете софитов, прямо по середине этой сцены, лежало обнаженное тело. Джеймс, аккуратно перешагнув самодельную ограду, прошагал вперед, стараясь ступать осторожно, чтобы место преступления оставалось нетронутым как можно дольше. Судмедэксперты и криминалисты на мгновение отвлеклись, чтобы поздороваться и представиться, но тут же вернулись к работе, продолжая щелкать камерами.

Бросив внимательный взгляд на тело, дрожь судорожной волной пробежалась по спине детектива. Ему, конечно, приходилось за пятнадцать лет не слишком успешной карьеры видеть всякое, но с подобной жестокостью Джеймс сталкивался впервые.

Девушка была совсем молодой, не старше двадцати пяти, но следы многодневного разложения сделали некогда прекрасное лицо пародией на него. Волосы спутались, собрав в себя кусочки травы и мха, мутные глаза на зеленоватой коже уже были на выкате, грозясь вывалиться из глазниц. Фиолетовый язык распух, заполнив ротовую полость.

Сейчас сложно было сказать – были ли подтеки и синяки следствием физических травм или появились уже после смерти, но на шее виднелась багрово-фиолетовая линия – след от удушья. Но больше всего пугало то, что некто сотворил с девичьим телом. Кожа на груди была разорвана на четыре части, будто кто-то пытался сделать неумелое свежевание. Из сломанной грудной клетки торчали ребра, выставив напоказ кровавое месиво внутренностей.

В какой-то момент, когда ни зловонный запах, ни ужас совершенного деяния невозможно было игнорировать, Джеймс отвернулся, зажмурившись и едва сдерживая рвотные позывы. Вспышки фотокамер лишь усугубили его состояние, и голова детектива пошла кругом.

– Все в порядке, детектив, – с пониманием произнес один из криминалистов, Патрик Перкинс, но Джеймс махнул рукой, стараясь как можно скорее взять себя в руки. Однако предложенную воду все же принял.

– Есть версия, что тут могло случиться? – хрипло спросил Джеймс, делая мелкие глотки.

– Судя по характеру повреждений, смерть скорее всего насильственная. Однако без экспертизы сложно сказать, было ли совершено преступление здесь. Вероятно, это могла быть бытовая ссора, а от трупа избавились. По приблизительным оценкам смерть наступила три-четыре дня назад, однако уже достаточно холодно, тело могло пролежать здесь и дольше.

Джеймс кивнул, избегая взгляда на растерзанную плоть и сосредоточившись на следах на шее. Убийства по неосторожности, вроде семейных ссор, нередко оставляли именно такие следы. Но здесь было что-то другое, необычное, что заставляло задуматься. Особенно, глядя на некую закономерность, как ужасный абстрактный рисунок безумного художника, пугало то, что увечье вызывало некие ассоциации… Будто на теле жертвы расправила крылья ужасающая кровавая бабочка.

– А что думаете об этой ране? – осторожно поинтересовался детектив, не решаясь пока озвучить свои догадки вслух.

Перкинс задумался, сверяясь с записями в своем блокноте.

– Думаю, тут могли постараться дикие животные, сэр. Волки или медведи. Внутренних органов не хватает, на некоторых заметны следы укусов, и я думаю, патологоанатомы это подтвердят.

Джеймс прищурился, разглядывая тело и слушая пояснения криминалиста. Его взгляд вновь задержался на рваных ранах, и он, пытаясь скрыть свое нетерпение, бросил вскользь:

– Дикие звери, значит? Но у нас тут не сафари-парк, – Джеймс на секунду перевел взгляд на место преступления, пристально оглядывая промерзлую землю. – Тут что-то не так. Это не просто неудачное стечение обстоятельств.

– Одинокие особи вполне еще могут бродить по округе, – пожал плечами мужчина, и замечание это было вполне справедливым.

– Ноябрь на дворе. Думаю, даже медведям уже не хочется морозить свои мохнатые задницы.

Криминалист хмыкнул, продолжая делать в блокноте пометки. Однако, увидев напряженное выражение детектива, вздохнул:

– Джеймс, вы, как всегда, слишком подозрительны. Эти порезы… Да, это может быть результат нападения животных. Неприятно, конечно, но бывает.

Детектив Сэвидж всегда находил ироничным такой парадокс: люди часто пытаются определить, какая смерть в порядке вещей, а какая выходит за грань, хотя любое лишение жизни, по сути своей бесчеловечно и аморально.

Однако Джеймс прекрасно понимал, что это лишь попытка отмести самое худшее из возможных вариантов. Сама мысль о жестоком убийце в столь тихом городке пугала местных жителей, привыкших к унылому умиротворению. Эйберсвуд не был невинным – он знал и кровь, и беспощадность в былые времена, когда полнился разнорабочими разной расовой принадлежности. А ведь тогда нравы были куда жестче. Однако все это смылось годами вместе с былым процветанием. Теперь любое потрясение, выходящее за рамки общественной нормы, могло стать губительным. Как организм, не привитый к новой болезни, так и город, отвыкший от жестокости, может погрузиться в пучину отчаяния, которая приведет его к смертному одру.

Джеймс чувствовал внутри почти болезненное предчувствие. Несмотря на, несомненно, ужасную трагедию, он видел в этом… шанс. Это была его возможность доказать, что он не просто обычный детектив в маленьком городке. Что-то здесь ему подсказывало: если это не обычное дело, значит, у него есть возможность сделать что-то по-настоящему важное. Он прекрасно знал отношение коллег к нему, что многие считали его простаком, что его карьера так и застыла на одном месте, но… может, сейчас все изменится.

– Я просто предлагаю не отметать альтернативы, – сказал он наконец, стараясь говорить ровно. – Кто знает, может, это то самое дело, что выведет нас из рутины.

– Думаю, все версии стоит обсудить уже когда будет заведено дело и будут предоставлены отчеты, мистер Сэвидж, – в голосе Патрика сквозила мрачная обреченность. – Но, если это все же не несчастный случай и не неумелая попытка замести следы домашнего насилия… Да поможет нам Бог – у Эйберсвуда во истину начались тяжелые времена.