Текст книги "Наказание памятью (СИ)"

Автор книги: Валерий Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

  Валерий Николаев

  Наказание памятью

  (повесть)

  Наследница тайны

  Эдилия Ки́ркова – продавец частного магазина. Работа не самая уважаемая, да и не лёгкая. Иной, увидев за прилавком яркую молодую женщину, думает: «Ну да, она мила. И жизнь её, можно сказать, на виду. Но чем ещё может быть интересна женщина с таким пустяковым образованием? Да ничем».

  Тут он, конечно, не прав, тысячу раз не прав. Человек размышляющий, творческий, в чём бы его творчество ни выражалось, гораздо интересней человека с образованием. А врождённое свинство, например, или привитое хамство не спрятать и за тремя образованиями. Так что отнюдь не всё так однозначно.

  Когда Дили исполнилось четырнадцать лет, мама познакомила её с некоторыми семейными традициями и преданиями. В общем-то, довольно своеобразными. К примеру, девушки их рода при вступлении в брак всегда остаются на своей фамилии. А всех новорожденных девочек называют именами, начинающимися с буквы "э". Так мать Эдилии – звали Эдитой, бабушку – Эмилией, прабабушку – Эленой.

  Следить за всем этим – привилегия женщин. Они же – берегини древней семейной реликвии в виде подвески из чернёного серебра на витой серебряной цепочке. Подвеска круглая, чуть больше карманных часов, выполнена в виде цветка с пятью лепестками. Выглядит, как обычный экспонат художественной ковки. Для Ки́рковых она не украшение, а талисман.

   Эдилия недавно развелась и живёт одна в маминой двухкомнатной квартире. Так уж случилось, что она в роду Ки́рковых – последняя женщина. И теперь ей выпала доля носить этот загадочный серебряный цветок.

  В магазине она работает с напарницей Светланой Соломиной, грубоватой, но душевной женщиной. У неё, в отличие от белолицей, черноглазой Дили, щёчки румяные, словно яблочки, а глаза зеленоватые. Им обеим по тридцать. Казалось бы, самое золотое время, но любовь ни у той, ни у другой не задалась. И обе бездетные. Схожесть судеб и полная противоположность характеров сблизили женщин.

  По выходным Эдилия уезжает на дачу. Впрочем, если выразиться точнее, то на участок. Что ни говори, а старую избу с обвалившейся крышей загородным домом не назовёшь. А вот огород, обнесённый полусгнившим забором, самый что ни на есть загородный. Он ведь пока ещё в деревне. Хотя город уже рядом – сразу же за берёзовой рощей. И, несмотря на то, что рощица довольно узкая, городские власти поднять на неё руку всё ж не посмели.

  Сюда Эдилия приезжает одна. И хоть на участке ничего особенного нет, но она дорожит им. Ей нравятся и этот крохотный огород, и пара старых яблонь, и скамья в густом вишняке. А ещё и светоносная берёзовая роща, и её неторопливый ручей, в котором Диля набирает воду. А неумолчный шелест берёзок создаёт уют и особую живую тишину. Душа женщины здесь оживает, очищается, настраивается и набирается новых сил, чтобы противостоять натиску пошлости и хамства. А этого на её долю выпадает отнюдь немало.

  Магазин, в котором работает Эдилия, круглосуточный, выстроен из дерева и пластика и стоит особнячком. Его хозяин – Марат Ашотович Эпин, грузный неряшливый дядька с маслянистыми глазами и влажными руками. У него сеть магазинов. Но он считает себя нищим.

  Каждый вечер Марат приезжает на своей «Ауди». Он выгребает из кассы все деньги, до последней сотни. Уходя, Эпин обычно пеняет им: «Ваша смена совсем торговать не умеет. Это не выручка, а кошкины слёзы». А утром заведующая магазином едет к нему, просить денег на закупку товара. Марат со стонами и проклятиями отдает ей часть денег. И всегда жалуется: «Вы из меня скоро босяка сделаете».

  В этот субботний вечер Эпин выручкой остался доволен. И даже похвалил продавцов:

  – Неплохо потрудились. Возьмите по пирожному. – И кивнул Эдилии: – Ки́ркова, зайди-ка в подсобку, поговорить надо.

  Как только Эдилия пересекла порог, Эпин шагнул к ней, крепко схватил её за плечи. И без всяких прелюдий сказал:

  – Ты меня возбуждаешь.

  – Отпустите, – решительно потребовала Эдилия. – По-моему, я не давала вам повода так вести себя.

  Марат побагровел и ослабил хватку. Эдилия вырвалась и вышла. Через три минуты в самом дурном расположении духа он уехал.

  В воскресенье Эдилия отправилась на дачу. Уж там-то всё устроено естественно и разумно. Но в этот раз и там она не нашла должного покоя. И всё из-за новых жильцов.

  А начиналось всё так. В прошлом году уже под осень приехал в деревню чужой толстый человек. Он побродил по роще, по краю деревни, поговорил с людьми. Одним из первых, кто ему встретился, был сосед Эдилии дед Ульяныч. Позже он ей и рассказал об этой встрече. Увидев огромного дядьку, приехавшего на крохотной «Оке», Ульяныч сам подошёл к нему и заговорил.

  – Что, мил-человек, наша деревня приглянулась?

  – Да вот смотрю, – ответил приезжий, – хочу избушку здесь поставить, да перебраться сюда.

  – Али жить негде? – простодушно спросил дед.

  – Да не в этом дело, – отмахнулся тот. – Тесно в городе. А душа, дед, понимаешь, простора просит. К природе тянет.

  – Ну, если к земле потянуло, – улыбнулся дед, – тогда всё в порядке. Только землица нынче не дешевая.

  – Да я в курсе, – сказал дядька.

  Не прошло и недели, как они снова встретились. Дядька шёл мимо дома Ульяныча с папкой бумаг. Остановился.

  – Ну что, дед, участок я уже купил. Будем соседями?

  И протянул руку. Дед осторожно ответил на рукопожатие.

  – Будем. И как же вас звать-величать?

  – Борис Бочкин, – с напускной важностью назвался тот. И вдруг спросил: – Дед, а ты хороший человек?

  Ульяныч захлопал ресницами.

  – Это, в каком же смысле?

  – Да в обычном. Говорят, хочешь купить дом – узнай кто твой сосед. Дом я купил, а что ты за человек, так и не узнал.

  – Да, вроде, неплохой. Людям не пакостил, животных не калечил, природе без нужды не вредил. Ну, а ты, мил-человек, хороший?

  – Ну... и я... не дурак, – ответил тот и, махнув деду, пошёл дальше.

  На первых порах деревенские с удивлением наблюдали за масштабом и темпами освоения земли. Оказалось, что тот самый Бочкин купил на краю деревни не один, а сразу два соседних дома с землей, да ещё и участок прихватил соток на пятнадцать. А потом в немыслимо короткие сроки возвёл на той земле такую избушку, что все ахнули. То был даже не дом, а настоящая вилла с архитектурными изысками и подземными гаражами. Затем Борис заложил сад, выстроил беседку, настелил дерновые газоны, сделал клумбы с поливом и повсюду натыкал фонарей, работающих на солнечной энергии. И менее чем через год переселился в этот дом с женой и сыном.

  Собственно это бы никого особо не волновало, если бы жизнь того семейства проходила как у всех, преимущественно за оградой. Но нет и нет. К ним чуть ли не вереницей стали наезжать гости. С тех пор в деревне ни уюта, ни тишины как не бывало.

  Что ни выходной – то компания. Целой толпой идут в рощу, по-хозяйски рубят деревья, разводят костры, обустраиваются. Подвозят ящики с вином, водкой, выкладывают упаковки пива, коробки с бананами, апельсинами. Гости оживлённо разговаривают, знатоки жарят мясо.

  Через час звучат тосты, восхваления, изредка песни. Через два – громкий мат, пошлые анекдоты и визг упившихся женщин. Через пять часов – рощица отдыхает. Дымит кострище, ветер носит обрывки газет, глянцевых журналов. Повсюду упаковки из пластика и фольги, апельсиновая и банановая кожура, разбросанные бутылки, разбитые рюмки, сотни окурков и оплёванная земля.

  Теперь, когда Эдилия ходит к ручью, её настроение неизбежно портится. Почти каждый раз она замечает всё новые и новые следы вылазок вандалов – друзей и родственников Бочкина.

  Деревенские только ныне и разобрались, что произошло. Власти не посмели тогда покуситься на их рощицу. Зато Борис перехитрил всех. Он подобрался к ней с обратной стороны. И теперь именно он со своими приятелями уничтожает её. И как теперь остановить этого деятельного варвара, не знает никто. Но делать всё-таки что-то надо.

  В этот выходной Диля работала на своём участке. И когда поблизости застучали топоры, настроение у неё испортилось, и она пошла домой. А дойдя до первого телефона-автомата, позвонила в полицию. Через неделю Эдилия сделала ещё один такой звонок.

  Однако с Бочкина всё, как с гуся вода. Он по-прежнему энергичен и весел. И погода стоит как на заказ, великолепная. У него уже четыре недели подряд гости: то его друзья, то родичи жены, то мама самого хозяина. Ну, а раз гости – значит, опять шашлыки и срубленные деревья.

  На календаре – середина июля. У Эдилии выходной. Но из-за Бочкина ехать на участок не хочется. И тогда она решает, что пришло время ознакомиться с маминым архивом. Он и так ждет своего часа целых три года.

  Их семейный архив оказался довольно скудным. В небольшой картонной коробке лежали связки писем, каких-то случайных записок и ветхая ученическая тетрадь. Эдилия за неделю перечитала всю обнаруженную переписку, изучила до обидного краткие записи в тетрадке. Они сделаны рукой матери, по всей видимости, для памяти.

  Из всего этого и того, что Эдилия уже когда-то слышала, она составила более или менее цельную картину. Среди их кровных родственников, носящих общее родовое имя, есть болгары и греки. Счёт родства ведётся по материнской линии.

  Каждой из трёх больших семей их рода передана на хранение своя реликвия: болгарам – магическая книга с рецептами зелий и заклинаниями, грекам – пара редчайших растений, без которых не обойтись при совершении обрядов, а им – серебряный цветок. Всё это – атрибуты магического обряда, по отдельности они большой силы не имеют и лишь в совокупности обретают её. Но чтобы собрать эти предметы вместе, нужна очень веская причина для этого и воля всех трёх семей.

  Главы всех трёх семейств долгое время хорошо знали друг друга. Ведь их объединяло не только древнее родство, но и общая тайна. Однако во время последней войны связь между ними была утеряна.

  Это открытие ещё более разбудило интерес Эдилии к истории её семьи. По всем признакам эти бесценные вещи когда-то принадлежали одному человеку, очевидно, основателю рода. И этот родоначальник был магом или колдуном. А она, Эдилия, – одна из его наследниц. А может... и преемниц?

  Чёрный цветок

   Женщина уже в который раз с любопытством осмотрела свой талисман.

  На вид – типичная бижутерия: чёрный цветок с тончайшими лепестками в густой розетке листьев. Но как только талисман берёшь в руки, впечатление меняется. Его ощутимый вес, а также изображение, нанесённое с обратной стороны, наводит на мысль, что эта вещь более ценная, чем казалось вначале. На обороте, внутри пентаграммы, изображен корень растения в виде женской фигурки с пучком листьев, вырастающих из её головы. Голова, руки и ноги фигурки упираются в углы пятиугольника. А у ног её расположен скипетр – знак мастера или символ власти владельца талисмана. Что бы всё это значило? Кто мог бы ответить на её вопросы? Да и есть ли вообще такой человек?

  В этот же день Эдилии попалась на глаза газета с рекламой некоего Столетова, заезжего экстрасенса. Он обещал помочь разобраться чуть ли не с любыми проблемами, а также изменить карму, узнать своё прошлое и будущее. Эдилия не сразу решилась обратиться к нему. Интуиция подсказывала ей, что привлекать чужое внимание к своим тайнам небезопасно. Но любопытство и острая необходимость взяли верх. Эдилия записалась к нему на прием при условии полной анонимности.

  Посетителей Столетов принимал на Вишнёвой, в частном доме, арендованном для этих целей. В назначенное время Эдилия отправилась на встречу.

  Через небольшой дворик, мощенный тротуарной плиткой, Эдилия прошла в дом. В нём чисто и ничего лишнего. Стол, пара кресел, в серванте – чайный сервиз и десятка два стареньких книг, на полках – горшки с цветами, а на тумбочке – радио и будильник. Из смежной комнаты вышел Столетов, мужчина приземистый, широкогрудый с величественной посадкой головы. На нем светлые брюки, сиреневая рубашка с коротким рукавом и в тон ей галстук с рыжей искрой.

  – Добрый день! – слегка, но с почтением кивнул хозяин. – Меня зовут Станислав.

  – Здравствуйте, – поздоровалась Эдилия.

  – Присаживайтесь, – пригласил он гостью к столу.

  Эдилия села, пытливо взглянула на Столетова и спросила:

  – Простите, а вы давно занимаетесь своим делом?

  Хозяин, уязвлённый недоверием, вскинул голову и с неприкрытой надменностью сказал:

  – Примерно столько же, сколько вам лет. К вашему сведенью, я – один из крупнейших в стране специалистов в области гипноза и сверхвозможностей человека. И к тому же я сейчас в отличной форме.

  Эдилия с присущим ей озорством про себя чуть подкорректировала его самооценку: «высокомерный недомерок». А вслух задумчиво произнесла:

  – Это обнадёживает.

  Столетов достал из дипломата новенькую коричневую книгу в твёрдой обложке и положил её перед своей гостьей.

  – А это одно из свидетельств моей успешной практики. Здесь описаны тысяча двести уникальных случаев удачного решения проблем моих пациентов. Дарю.

  – Спасибо. Мы с подругой обязательно её прочитаем. Однако хотелось бы узнать: а у вас были неудачи?

  – Хм. Ну, естественно. Во-первых, не все достаточно легко поддаются гипнозу, некоторые – только после доброго десятка сеансов. Во-вторых, чтобы решить непростую задачу, важно полное доверие пациента. Желательно знать не только время и место каждого события, но и всю нюансировку

  – Ясно, – сказала Эдилия. – Другими словами, вам нужна наиболее полная информация о событии или предмете.

  – Совершенно точно, – подтвердил он.

  – А вы помните о моём условии? – напомнила она.

  – Разумеется. Я гарантирую полную конфиденциальность.

  – И моя история не будет тысяча двести первым случаем?

  Столетов сконфузился и с трудом поборов соблазн, заверил:

  – Обещаю. И скажите же мне, наконец, что у вас за проблема?

  – Мне бы хотелось узнать происхождение своей фамилии, а также историю своего рода, думаю, довольно древнего.

  – Почему вы так считаете?

  – Дело в том, что в нашей семье, сохранилась традиция: выходя замуж, оставаться на своей фамилии. Откуда она?

  – Это экстравагантно. И какая же ваша фамилия, позвольте узнать?

  – Ки́ркова.

  – Хм. Фамилия как фамилия. На мой взгляд, она похожа... на болгарскую. А в Интернете не смотрели?

  – У меня нет компьютера.

  – Ну, это не беда. Сейчас посмотрим, может, что и найдём интересное.

  Столетов взял с подоконника ноутбук, поставил его перед Эдилией. И пока открывал его, подключал к сети и заходил в поисковую систему, неторопливо размышлял:

  – На мой взгляд, эта ваша традиция – не что иное, как атавистические отголоски матриархата. Даже странно, что она ещё сохранилась у вас. Но может быть и такое: кто-то из ваших женщин совершил нечто героическое. И семья таким способом решила увековечить её подвиг. Или такая версия: не исключено, что во главе вашего рода стояла женщина. Но последнее, конечно, маловероятно, – добавил он.

  И тут дисплей запестрел информацией.

  – Ага, – сказал Столетов. – Кое-что есть. Вот, пожалуйста. Кирк Джеймс Тиберий – персонаж научно-фантастического сериала... – не то. Кирк Ханс (1898 – 1962) – датский писатель. И это не то. Ки́рка, она же Цирцея, в греческой мифологии волшебница, дочь Гелиоса и Персиды... так-так-так... Обитает на острове Эя... – на этом месте у Эдилии ёкнуло сердце, – среди лесов в роскошном дворце. Ну и так далее. А вот и болгары пошли. Ки́рков Васил (1870 – 1931), актёр. Ки́рков Георги (1867 – 1919), основоположник пролетарской литературы в Болгарии. Эти тоже не подходят. А те, что дальше, тем более.

  Ну что ж, фамилия и на самом деле болгарская. Я вам советую съездить в Болгарию и там поискать свои корни.

  – Съезжу, как разбогатею. Но это будет не скоро. А мне бы хотелось уже сейчас кое в чём разобраться.

  – Ну, хорошо. Давайте попробуем. Пересядьте, пожалуйста, – жестом указал он на кресло, – там будет комфортней.

  Эдилия перебралась в кресло, села как можно удобней, сумочку положила себе на колени.

  – Я готова.

  Столетов не спеша прошёлся возле Эдилии, испытующе, словно художник, собирающийся писать её портрет, оглядел её и, наконец, произнёс:

  – Прекрасно. Для начала я проверю вашу гипнабельность. Мы попытаемся совершить небольшое путешествие в ваше детство. Но на время сеанса позвольте к вам обращаться на «ты»?

  – Пожалуйста.

  – И ещё мне нужно ваше детское имя.

  – Диля.

  – Прекрасно. Сейчас я вас буду усыплять, – твёрдо сказал Столетов. – Закройте глаза, расслабьтесь, сосредоточьтесь на ощущениях своего тела.

  Станислав тщательно растёр свои ладони и начал проводить медленные пассы от головы до колен Кирковой. И всё молча.

  Через пятнадцать минут гипнотизёр приподнял руку пациентки, рука так и осталась висеть. Удовлетворённо кивнул. Опустил её руку. И сказал:

  – А сейчас, Диля, мы побываем в твоём детстве...

  И Столетов стал внушать ей картины её вероятного детства, её первых открытий, симпатий и антипатий. Когда он убедился, что Эдилия стала физически ощущать себя в другом состоянии и вспомнила своих родителей, некоторые детские страхи и тайны, свои любимые игры и первые книги, он разбудил её.

  – Ну и как вы себя чувствуете?

  – Неплохо. А вот ощущения детства – это вообще нечто поразительное. Они настолько реалистичны: запахи, звуки... а вода в реке? На колючку вот наступила, – Эдилия кивнула на ногу. – А может, там и заноза есть?

  – Занозы нет, это точно. А результат обнадёживает. Моё чутьё подсказывает, что мы с вами подберём ключик к вашей родовой тайне.

  Глаза Станислава при этом хищно блеснули и снова приобрели свинцовую неподвижность. Он расположился на стуле вблизи Эдилии. Гипнотизёру, вероятно, захотелось быть значительнее и выше. Поэтому он принял серьёзное выражение лица и, преисполнившись достоинства, задрал подбородок.

  – Так чего же мы теряем время? – поинтересовалась Эдилия.

  Столетов с усмешкой взглянул на неё.

  – Но такую проблему наскоком не решить. Тут нужно время и обстоятельная подготовка. Через двадцать минут у меня появится новый посетитель. А за ним будут и ещё. И завтра – до семнадцати. А затем я должен буду немного отдохнуть. И к восемнадцати тридцати жду вас.

  – Извините, но я освобожусь только в девятнадцать.

  – Хорошо. Тогда жду вас после девятнадцати. Если вдруг нам не хватит времени и мы с вами не найдём то, что ищем, то послезавтра проведём ещё один сеанс. Это мой последний день в вашем городе, у меня уже и билет есть. Обычно накануне отъезда я никого не принимаю. Брожу по городу. Где-нибудь обедаю. В моей программе всякие там достопримечательности, сувениры и прочее. Однако в этот раз я могу сделать для вас исключение.

  Но вернёмся к предмету вашего интереса. К завтрашнему сеансу я должен продумать содержание сугге́стии, то есть определённого психического воздействия, проще говоря, внушения. И её направленность. Итак, что мы, по-вашему, должны искать?

  Эдилия с трудом преодолела внутреннее сопротивление и сказала:

  – Будем искать древние письменные источники рода Кирковых: книги, дневники, свитки, которые могли бы пролить свет на историю и традиции семьи.

  – Отлично. Значит, наша сверхзадача: найти главную книгу вашего рода. При условии, что она, конечно, была.

  – Да. Именно так, – согласилась Эдилия. – И если нам это удастся, мне бы хотелось почитать её. Это возможно?

  – Если найдём, то отчего же нет? В том-то и прелесть путешествия в прошлое, что можно увидеть даже то, что уже утрачено. Однако на сеанс хорошо было бы принести какую-нибудь старинную вещь: письмо, брошь, монету или что-нибудь в этом роде, что определённо побывало в руках ваших предков. Это может существенно облегчить нам задачу.

  Поколебавшись, Эдилия зацепила пальцем цепочку и вытащила из-под блузки чёрный цветок.

  – Ничего более старинного, чем эта подвеска, в нашей семье нет. Она досталась мне по наследству.

  Станислав ошеломлённо привстал и не удержался от возгласа:

  – О-о-о! Какой раритет! А что это за металл?

  – Чернёное серебро.

  – Позвольте взглянуть.

  Эдилия цветок не сняла, а лишь положила его на свою ладонь и отвернула лицо. Столетов приблизился, зорко, по-рысьи, осмотрел цветок, повернул его обратной стороной. И вновь вздох удивления.

  – Мандрагора? И жезл? Это же... гм.

  Станислав судорожно сглотнул. Спохватившись, что не сумел скрыть своего впечатления, с сожалением отодвинулся. Попытался было напустить на себя безразличие, но тщетно. Он всецело находился во власти странного загадочного артефакта.

  Зависть

  – Такая вещь... подойдёт, – наконец вымолвил гипнотизёр. – Это... культовый предмет, как я полагаю, большой силы. Обязан предупредить: не зная, как ей правильно распорядиться, можно легко попасть в большую беду. Для вас, цветущей женщины, это, безусловно, украшение. А для нас, людей моей профессии, – символ... Признаюсь, я давно искал нечто подобное. Если бы вы знали, как он мне нужен!

  Эдилия прервала страстную речь Столетова словами:

  – Извините, но для меня это тоже не украшение, а мой родовой талисман.

  Однако экстрасенс ещё не преодолел инерцию мышления и решительно произнес:

  – Я прямо сейчас мог бы вам дать за эту подвеску... семьдесят тысяч. Это всё, что у меня есть. На эти деньги можно объехать всю Болгарию.

  – Спасибо, конечно, за такое... предложение, – в замешательстве проговорила Эдилия. – Но зачем же мне, Болгария, без цветка? Ну, скажите по совести, разве родичи мне будут рады, если я расскажу им, что так хотела найти их, что продала, может быть, последнюю реликвию нашего рода? А? Мне кажется, нет. Продать её – всё равно, что предать. Согласны?

  Столетов ещё некоторое время недоумённо смотрел на побледневшую женщину, потом, наконец, отвёл от неё глаза и со вздохом ответил:

  – Вы правы, извините. Я... разволновался. – И после паузы, как ни в чём не бывало, продолжил: – Я предчувствую, что энергетики этого цветка хватит на то, чтобы отыскать в глубинах вашей памяти события любой давности.

  – Но мне же только тридцать, – возразила Эдилия.

  Столетов снисходительно улыбнулся.

  – Тридцать лет вашему телу, но не субъекту эволюции. Я утверждаю, что и вы, и я родились очень давно, точнее сказать, зародились. Ибо весь архив постепенного изменения наших пращуров в виде генетического материала хранится в нас. Это генная эстафета жизни. И мы тоже – кто раньше, кто позже – передадим её своим детям.

  – Так, выходит, мы бессмертны?

  – Да. Пока у нас есть потомки. И особо хочу отметить такой факт: больше всего эволюционировал наш мозг. Уже известно, что каждый второй ген человеческого генома обеспечивает его функции. А ведь это неспроста. Я считаю, что в мозге человека аккумулирована и память его предков. Но кроме родовой памяти субъекта, ещё имеется энергоинформационное поле Земли, где есть всё. Я могу ошибаться в источнике информации, но не в успехе. Опыт, знаете ли. Так что обязательно приходите. Мне это тоже крайне интересно.

  Эдилия поднялась.

  – Спасибо. Сколько я вам должна за сегодняшнее посещение?

  – Ваша проблема ещё не решена, так что пока ничего. А когда решу, заплатите пять тысяч. Не много?

  – Много, но она этого стоит.

  – Согласен.

  – До свиданья, – попрощалась Эдилия.

  – До встречи.

  Как только Эдилия вышла от Столетова, тотчас подумала: «Напрасно я приходила. Интуиция подсказывает, что он опасен. Больше сюда – ни ногой».

  В этот день Столетов уже не мог работать с прежним энтузиазмом. Одна мысль преследовала его: «Если эта Диля больше не придёт, как я найду её?» Когда Станислав проводил последнего клиента, то пошёл бродить по городу. Но в этот день ни архитектура, ни покупка коллекционного набора открыток с видами города, ни фирменная солянка в уютном кафе Столетову удовольствия не доставили. Всё было отравлено безумным желанием завладеть увиденным талисманом.

  Последние лет пятнадцать Станислав был доволен своей жизнью. Ему казалось, что он добился всего, чего хотел. Он профессиональный невролог и психотерапевт, известный гипнотизёр и экстрасенс, член нескольких ассоциаций и международной академии энергоинформационных наук. А в прошлом году он издал свою книгу. В практической магии Столетов тоже преуспел. По вечерам, словно сумасшедший патологоанатом, он с нетерпением рылся в чреве то белой, то чёрной магии. С их помощью он готовился любому доказать свою исключительность.

  У него есть успех, достаток и ученики. Своим образом жизни Станислав тоже вполне доволен. Всё было стабильно и закономерно.

  И вот приходит к нему случайная клиентка, а на груди у неё – предмет такой редкости и силы, что дух захватывает. Для неё это – талисман, а для него – несомненный символ верховной власти древнего жреца или мага. Столетов мгновенно понял, что ему для полного успеха не достаёт именно этой вещи, и без неё он теперь даже не мыслит своего существования.

  Сумерки всё густели, небо наливалось такой чистой, глубокой синевой, что душа томилась от желания воспарить и раствориться в ней. Свет зажигаемых в это время окон для улиц бесполезен. И Столетова это устраивало, потому что его сознание тоже пребывало в сумерках.

  «Ну, где справедливость? Зачем этой милой дурочке, ни бельмеса не смыслящей в магии, такая уникальная, единственная в своём роде вещь? – думал он. – Взяла б у меня деньги, купила бы себе другую подвеску – золотую, размером с тарелку, и носила б себе на здоровье. Нет, надо же понимать, что это не простой оберег, а знак!.. отличительный знак Верховной власти Мага или жреца! А она его носит как амулет... Ей, видите ли, нужен именно он. Но мне он стократ НУЖНЕЕ!!! Он должен быть моим! И будет моим! И пока я не добуду его, не уеду».

  Примерно в это же время навстречу Столетову шла группа подростков. Трое мальчишек из отдалённого района города возвращались от знакомого, Лёшки. Его родители ушли на чей-то юбилей, и он, воспользовавшись случаем, позвал своих новых приятелей. Генка – худой и длинный, живёт с матерью в однокомнатной квартире. Его отец давно бросил их и завёл другую семью. Севка – настоящий крепыш, белобрысый, наглый, из деревенских, обитает в общежитии. Рудик, самый низкий из всех и самый неуравновешенный. Он живёт с родителями в собственном доме. И люто ненавидит их. Говорит: сколько себя помню, они – пьют, а я – голодаю.

  Ребята посмотрели скачанный из Интернета боевик о наёмнике, попили чаю, договорились, что через две недели всей компанией поедут в Казань на рок-фестиваль. Если, конечно, добудут денег.

  Теперь подростки возвращались домой, делились впечатлениями.

  – Пацаны, а я бы тоже так хотел жить, – позавидовал Севка. – У этого Джонса свой дом, джип с наворотами, а оружия... в каждом углу. И карман всегда деньгами набит.

  – Так у него и врагов, что морковки на грядке, – заметил Генка.

  – Ну и что, – возразил Рудик, – а чего ему бояться? У него и джип с бронёй, и пулемёты, и кольты. Прикинь, человек девять замочил! И ему за это – ничего. Зато живёт мужик по своим понятиям. Кто платит – на того и работает.

  – А где бы и нам подзаработать? – озаботился Севка. – Всего-то и надо тысяч по пять на нос. Лёхе-то предки дадут на фестиваль, они на заводе пашут. А вот нам с Рудиком... Генка, ты-то хоть своего отца раскрутишь на деньги?

  – Фиг его кто раскрутит, – ответил Генка. – Сам ездит на «японке», а когда я попросил у него денег, на велосипед не нашёл. Его любимая фраза: «Если ты мужик – заработай». А где и как, ни разу не сказал.

  – Пацаны, а может, вагон разгрузим? – предложил Рудик. – С цементом, например.

  – А ты хоть раз перетаскивал мешки с цементом? – рассердился Сева.

  – Нет.

  – А я носил с батей. Мы перенесли всего тонну, а у меня руки аж до колен вытянулись. Месяц на турнике висеть не мог. А в том вагоне шестьдесят тонн. Сечёшь? Да мы там и ласты склеим. Уж легче карманы разгружать у прохожих.

  Ребята переглянулись – мысль показалась интересной. Справа из рюмочной вывалила группа выпивших мужчин и, продолжая разговор о том, как надо управлять государством, свернула за угол.

  – А не выпить ли и нам по рюмочке? – предложил Генка.

  – Точно, – поддержал Сева. – Идею надо спрыснуть.

  Сбросились по двадцатке.

  – А нам продадут? – засомневался Рудик.

  – А мы что, не мужики?! – воскликнул Генка. Но оглядел своих друзей и сказал: – Ладно, схожу в наливайку один.

  В рюмочной было пусто. Генка подошёл к продавцу, полной сердитой женщине, выложил деньги на блюдечко и сказал:

  – На все, в три стаканчика.

  Продавец с ненавистью взглянула на него, поставила в ряд три пластиковых стаканчика и молча налила в них граммов по сто водки.

  Генка взял их в щепотку и вышел.

  – Держите, пацаны, – раздал он приятелям по стаканчику. – Хорошо, что не пошли. Тётка злющая, как мегера, но снайпер.

  – А закусить не взял? – спросил Рудик.

  – На какие шиши? И так сойдёт.

  – Ладно, – сказал Севка и приподнял стаканчик: – За идею.

  Выпили. Стаканчики оставили на ступеньках. Пошли дальше.

  – Ну, давайте думать, – сказал Севка. – Чем народ будем окучивать?

  – А если на каратиста нарвёмся? – спросил Рудик.

  – Правильно мыслишь, вот для этого и надо, чтобы в руках было что-нибудь убедительное, – ухмыльнулся Генка. – Как говорится: против лома нет приёма.

  Проблему решили минут за пятнадцать. Сначала Рудик раздобыл металлический штырь, оставив без фиксации ворота грузового двора ближайшего магазина. А затем с помощью штыря оставили без цепей парковочную площадку поликлиники. Осмотрели своё снаряжение.

  – Чуваки, мы теперь вооружены и опасны, – с бравадой произнес Генка. – Можно хоть сейчас на дело.

  – Да, классные цепи, – согласился Севка. – Моя – килограмма на полтора потянет. Это уже вам не игрушка.

  – Точно, – поддакнул Рудик. И голосом бывалого бойца добавил: – С нами сейчас лучше не связываться. Себе дороже будет.

  Подлая сделка

  А навстречу этой разгоряченной водкой компании шёл Столетов. Он не мог не думать о владелице талисмана. Его мысли крутились только вокруг неё. «Если она не придёт, с чего начать её поиски? А если всё-таки придёт, то, как завладеть её сокровищем? С помощью гипноза? Например, внушить ей, чтобы она сама подарила мне талисман или лучше продала, а потом напрочь забыла об этом. Но обо мне знает её подруга, может, ещё кто, есть газета с объявлением, телефон. Как быть?» Из глубокой задумчивости его вывел молодой ломкий голос:

  – Гражданин, у вас закурить не найдётся?

  Спрашивал высокий прыщеватый парень. Столетов с трудом уловил, что от него хотят, и вытащил пачку «Винстона».

  – Есть. Курите, молодые люди, – протянул он им сигареты.