Текст книги "Горькое счастье (СИ)"

Автор книги: Валерий Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

  – Хм. Да, есть у меня такой диск. На нём предсмертные откровения преступника, убившего мою жену.

  – То есть вы признаете, что намеренно утаили от следствия очень важную улику, – сказал Макаров.

  – Ничего подобного, – возразил Михаил. – Видеокарта с этим же материалом прямо на месте преступления была передана заместителю районного прокурора Ступину. Но затем, как мне сообщили, она отчего-то пришла в негодность. У меня была копия, и вот взамен утраченной видеозаписи я взял её, чтобы передать районной прокуратуре.

  – Вы отдадите её нам, – заявил Макаров. – А мы завтра же с утра, думаю, не позже десяти, по электронной почте перешлём весь этот материал Ступину. Обещаю.

  – Хорошо, – сказал Хлынов. И, достав из сумки подписанный конверт, протянул его Макарову. – Вот, пожалуйста. Только, очень прошу, не повредите. Это единственная копия.

  – Всё будет хорошо, – улыбнулся тот. – Не сомневайтесь. И счастливого пути.

  – Спасибо.

  В Катеринку Михаил возвратился в сумерках. И первым делом он отправился к Ольге. Девушка, увидев его, сделала сердитый вид, но свою радость скрыть не сумела. Пригласила его в дом. Миновав полутёмный коридор, Хлынов увидел ползающего по полу Василька. Он увлечённо толкал по ковру пластмассовый катерок.

  – Привет, Василёк.

  – Пилет, – отозвался он.

  – А я вам подарки привёз, – сказал Михаил и присел на пол. Достал из сумки погремушки и пожарную машину. Погремушки отдал Ольге, а мальчику махнул рукой.

  – Вася! Ну, иди же сюда. Получай свою машину.

  Малыш быстренько поднялся и заторопился к Михаилу. Взял в руки игрушку и долго с удивлением рассматривал ее. А Хлынов тем временем наблюдал за мальчиком. Потом погладил его и улыбнулся.

  – Василёк, а что нужно сказать? – напомнила ему Ольга.

  Малыш приподнял подбородок.

  – Сибо.

  – Вот молодец, – похвалил его Хлынов. – Иди, играй.

  – А Сонечка минут двадцать как уснула, – сказала Ольга. – Завтра её обрадую. Она у нас умненькая.

  – Ну, как, устаёшь от них?

  Ольга пожала плечиком.

  – Бывает.

  – А не жалеешь, что взяла на себя такую обузу?

  – Миша, видит Бог, для меня это не обуза, а добрая перемена.

  – Я не знал, что ты такая...

  – Как съездил, Миша?

  – По-моему, удачно. За спинами Шмелева и Липатникова замаячила фигура отчима убийцы. Такое впечатление, что он у них был за бригадира.

  – Ужас.

  – Да ты не бойся. У него и дела, и клиенты поважней будут. А теперь у него будет одна забота: ноги унести.

  – Как думаешь, поймают?

  – Не знаю. Уж больно он хитрый получается. За двадцать лет ни одного прокола... Так не бывает. А может, его кто прикрывает? Кстати, совершенно случайно узнал, чьими стараниями я попал за решетку. Теперь мне известно, кто против меня играет. Но завтра мой ход.

  – Я рада за тебя. Хоть бы быстрей этот суд.

  – Теперь уже скоро. Ну, я пойду.

  – Я провожу.

  У калитки она подала ему руку. Он вложил в её ладонь бусы... и ушёл.

  Хлынов пришёл к Ладыгиным довольно рано. Ему непременно нужно сделать копии вчерашних записей и успеть на первый автобус. Его пригласили в дом, включили компьютер. С помощью Валентины Михаил скопировал видеозаписи и поспешил на остановку.

   И уже в десять утра он был у Ступина. Рассказал ему всё, что удалось узнать от Липатниковой, затем свои впечатления о знакомстве с Баклаковым и его подчинённым. Потом Михаил показал Ступину весь отснятый материал и дал прослушать кассету с диктофонной записью. Кроме того, он передал ему фотографию с изображением Сванидзе и электронную копию признания его пасынка.

  – Вот это результат! – воскликнул зампрокурора. – Ты же, черт возьми, готовый сыщик, причём классный. Михаил, я тебе настоятельно рекомендую всерьёз подумать о юридическом образовании. Что-то мне подсказывает, что это твоё дело. Уверен, ты будешь хорошим адвокатом. Или после окончания вуза возьмёшь да и откроешь детективное агентство. Ну, как перспектива?

  – Нормальная. Надо подумать, – ответил Михаил, а про себя отметил, что Ступин перестал с ним выкать.

  – Вот и порядок.

  Ступин пригласил трёх сотрудников и попросил Хлынова ещё раз всё обстоятельно повторить для них, что Михаил и сделал. Уже был полдень, но обещанного электронного письма от Баклакова так и не поступило. На звонок Ступина сообщили, что в ближайшие десять суток старшего следователя на рабочем месте не будет, потому что он отбыл в командировку.

  – Ну и замечательно, – улыбнулся Ступин. – Это лучшее на что можно было рассчитывать. Ты, Михаил, пока свободен. Спасибо за всё. Так, сегодня пятница... подъезжай в среду к четырнадцати. Сможешь?

  – Смогу.

  – Отлично. Всё, что ты накопал, официально оформим. Глядишь, к этому времени и у нас кое-какой результат появится. Ну, давай, – пожал он Михаилу руку. – А мы прямо сейчас переоденемся и – в город, на розыски Сванидзе. А то не ровен час или удерёт, или ещё что хуже, убьют.

  В среду Михаил уехал из дому прямо с утра. До обеда он провёл время в больнице, проходил медкомиссию. А в четырнадцать переступил порог кабинета Ступина.

  – Можно? Здравствуйте, Николай Сергеевич.

  – Здравствуй. Проходи, садись. – Ступин взглянул на Хлынова и загадочно улыбнулся. – Вижу, сгораешь от любопытства. Ну что ж, Михаил, с большим удовлетворением сообщаю тебе, что участие Шмелева в убийстве ростовского предпринимателя и причастность к убийству твоей Зинаиды практически доказаны.

  – Вы арестовали Сванидзе?

  – Да. Мы ещё по пути в город по регистрации мобильного телефона нашли адрес Сванидзе. И едва успели перехватить его. Он уже заканчивал погрузку домашних вещей в попутный фургон. Минут через двадцать мог сесть в кабину и уехать. А тут мы. Ох, и удивился он. Спрашивает: «Это вы мне звонили?» Отвечаю: «Да». А он мне: «Так вы же мне десять часов дали на сборы, а прошло только восемь». Говорю: «Извини. Обстоятельства».

  – Так, выходит, его предупредили?

  – Да. И мы уже знаем, кто.

  – Ну, это ясно. Без подстраховки он бы столько не продержался. Николай Сергеевич, а почему так долго не могли определить, кого убил Шмелев?

  – Потому что он всё обставил, как случайное дорожно-транспортное происшествие.

  – А Сванидзе, он что, взял так сразу и во всём признался?

  – Ну что ты! Он не новичок в своём деле, а гроссмейстер. Нам придётся сыграть с ним ещё не одну партию. Он отдаёт лишь те фигуры, которые для него ничего уже не значат. А мы ему пока не открываем всех тайн, и он не поймёт, откуда у нас информация из прошлого. И то, что у нас две ниточки в руках, его очень беспокоит. Кстати, преступная деятельность Сванидзе выделена в отдельное судопроизводство. Ну и хватит об этом. А из того, что касается лично тебя, уясни главное: тебе и твоей семье больше ничего не угрожает. Шмелёв получит на полную катушку. Так что живи совершенно спокойно.

  В Катеринку Михаил вернулся в семь вечера, подошёл к знакомой калитке и легонько толкнул ее. Но та даже не шатнулась. Хлынов заглянул за забор, откинул крючок и снова надавил на калитку. Толкнул ее сильней, ещё сильней – безрезультатно, калитка стояла как прибитая. Михаил подошёл к воротам. Но и там его ждал сюрприз: ворота опутаны цепью и заперты на замок. Кроме того, перед каждой створкой вбито по металлическому штырю.

  – Не дом стал, а крепость, – подумал Хлынов. – Что за чертовщина? Никак Ольга оборону держит. Но от кого?

  Михаил ещё немного потоптался и пошёл домой. Напротив их двора у ближнего кювета стоял потрёпанный уазик. Когда Хлынов свернул на свою дорожку, его окликнули. Он обернулся. Из машины вылезал крепкий головастый дядька в сером вельветовом пиджаке, седой и недобрый.

  «А этому пингвину, что от меня нужно?» – с мгновенно возникшей неприязнью, подумал Михаил. Он подождал, пока дядька доковылял к нему и спросил:

  – Вы что-то хотели?

  – Да. Вы, как я понимаю, Хлынов.

  – Хлынов. А вы?

  – Я, Попсуйко Василий Васильевич, из районного отдела образования. Позвольте узнать, вы сегодня встречались с Ольгой Бородиной?

  – Пока не удалось. А собственно, какое вам до этого дело?

  – Видите ли, молодой человек, я инспектор по охране прав детства. И мои вопросы отнюдь не праздные. Только вчера нам стало известно, что после смерти матери двое малолетних детей Василий и Софья остались одни. И по закону в трёхдневный срок мы обязаны обследовать условия их жизни и заняться устройством их судеб.

  – Ничего себе, новости! – воскликнул Михаил. – Ну, во-первых, дети не одни. И с ними сейчас всё в порядке: они сыты, одеты и под хорошим присмотром. – И, во-вторых, их судьбой занимаемся мы, их близкие. И уж как-нибудь решим всё сами, без вашей помощи.

  – Ну уж нет, молодой человек. Как-нибудь можете устраивать свою личную жизнь, а судьбой детей теперь займётся государство и основательно. Ведь нам о вашей семье известно всё. И что дети не ваши, и что вы бросили их. И что теперь они живут у Бородиной. Мы знаем всё до мелочей. И на самом деле меня сейчас интересует только один вопрос: где эти дети?

  – Хм. С Ольгой, конечно.

  – Уточняю вопрос: где именно находится эта Ольга?

  – Вот чего не знаю, того не знаю. Ушла куда-то, – безучастно ответил Хлынов.

  Попсуйко передёрнуло.

  – Она не ушла, а сбежала после разговора со мной. Меня отправила к своей тёте, якобы дети – у неё, а сама забила калитку гвоздями и огородами сбежала куда-то. Я это так не оставлю.

  Михаил широко улыбнулся.

  – Ну, молодец, Ольга!

  – Что значит молодец? – возмутился инспектор. – У нее на руках чужие дети! Она обязана...

  – Это для вас они чужие, – перебил его Хлынов. – А Василёк уже полгода у неё живёт. Всё правильно она делает, решила спасти детей и спасает, как может.

  – От чего спасает?! – перешёл на крик инспектор. – От заботы государства?

  – Да упаси Бог от такой заботы! – со злостью выговорил Михаил. – Ваша забота заканчивается у дверей интерната. Вам главное затолкать за них ребёнка, а там – хоть трава не расти.

  – Хлынов, а вам-то, откуда знать, что там и как на самом деле? Вы ведь, слава Богу, в семье выросли.

  – А вы загляните за колючку. Там они ваши питомцы, почти все. Видимо, от великой заботы вашей!

  Инспектор с досадой махнул рукой.

   – Ну, довольно. Вижу, с вами бесполезно разговаривать. Я лишь хочу, чтобы вы уяснили сами и передали Бородиной главное: как бы хорошо она не относилась к этим детям, с точки зрения закона она им – никто. Мы обязаны забрать у неё детей. И заберем. Я буду в доме приезжих. Утром ко мне подъедут ещё две сотрудницы. Хватит у вашей знакомой ума, придёт сама. А нет – завтра милицию подключу.

  – Знаете, уважаемый, вам бы сподручней было на живодёрне работать.

  – Мальчишка! – разгневанно воскликнул инспектор. И развернувшись, пошёл к машине.

  Он сел за руль, стукнул по нему руками. «Чёртова жизнь! Каждый щенок ещё учить меня будет. И эта дура деревенская... собственную калитку гвоздями забить – это ж надо было придумать! С таким тронутым контингентом и до пенсии не дотянешь».

  Попсуйко завёл двигатель и отправился на отдых. Дом приезжих располагался в одном здании с фельдшерским пунктом, через стенку. Когда инспектор подъехал к нему, то увидел сидящую на скамье Бородину. У неё в руке белела свёрнутая в трубочку бумага.

  «Хм. А она, пожалуй, не такая уж и дура, – подумал он. – А впрочем, видно будет».

  Попсуйко вылез из кабины и подсел к ней на скамейку.

  – Рад вас видеть.

  – А я как-то не очень.

  – Ну и ничего. Что вы хотели?

  Ольга развернула и подала ему лист бумаги.

  – Вот моё заявление.

  Инспектор прочёл текст и сказал:

  – Ну что ж, это похвально. Ваше заявление будет рассмотрено в установленные законом сроки. Ну а детей вы нам передадите завтра.

  – То есть как? Я же заявляю о своём желании усыновить этих детей.

  – Видите ли, девушка, эти две процедуры совершенно не зависят друг от друга. А вдруг выдвинет требование о передачи ему детей их биологический отец. Или появится ещё один претендент на их усыновление. Что тогда? Кстати, скажу вам честно, в вашей ситуации на благоприятный ответ я бы не рассчитывал.

  – Это ещё почему?!

  – Отвечаю. Семья у вас не полная. Зарплата низкая. И, кроме того, вы претендуете на усыновление не одного, а сразу двух детей. Короче говоря, ваш материальный достаток и условия проживания не могут обеспечить нормальное содержание двух малолетних детей. Вот вам мой неутешительный, но наиболее вероятный прогноз.

  – Всё понятно, – сказала Ольга и поднялась. – Я ещё немного надеялась, что при решении таких вопросов, как этот, принимают в расчёт не только достаток, но и доброту, и любовь. Выходит, ошиблась. Своё заявление я всё же оставлю. А вот Васю и Сонечку, так и знайте, я вам просто так не отдам. До свиданья.

  – До свиданья, девушка.

  А Хлынов тем временем поужинал, выслушал от матери новости и отправился на поиски Бородиной. У Сенчиных её не оказалось, хотя, как выяснилось, ещё два часа назад она была у них. Но, как рассказала Татьяна, к ним пришла тётя Настя. И между ней и Ольгой мгновенно вспыхнул скандал. Ольга назвала её доносчицей и в буквальном смысле выгнала её вон. А минут через двадцать она ушла и сама. Муж Татьяны окраиной проводил её до Задорожных, а дальше она пошла с детьми одна. Куда, не сказала. Говорит, вам лучше не знать, чтобы врать не пришлось.

  Михаил, гадая, куда она могла уйти, побрёл в ту же сторону. Неожиданно он увидел своего старого учителя Линькова, работающего в самом конце огорода. Тот граблями ворошил сено. Он тоже заметил Хлынова и, улыбаясь, пошёл к забору.

  – Здравствуйте, Михаил Иванович!

  – Здравствуй-здравствуй, дорогой. Давно тебя не видел. Куда, на ночь глядя?

  – Да Ольгу ищу Бородину.

  – Не видел. А что, какие-то проблемы?

  – Ещё какие. Инспектор из района приехал, детей у неё хочет отобрать. А она – в бега.

  – А ты, что?

  – Да пока и сам не знаю. Столько всего навалилось. Убийство жены, потом похороны, следствие, Ольга с малышами... Если по-честному, я к ним пока не привык. Нужно время. А тут ещё инспектор за горло взял. Что делать? Боюсь, не сорваться бы.

  – Знаешь, Миша, я думаю, чтобы уберечь детей от детдома, нужна семья. И решать это нужно срочно. Давай так: ты ищи свою Ольгу, а я схожу к тому чиновнику. Авось до чего-нибудь и договоримся.

  Попсуйко первым делом достал из дорожного портфеля кипятильник и сунул его в банку с водой. Затем извлёк махровое полотенце, тапочки и второй том Агаты Кристи. Начал раскладывать всё по местам и тут постучали.

  – Да, – отозвался он.

  Дверь открылась. На пороге стоял высокий худой человек.

  – Здравствуйте. Я – учитель, Линьков Михаил Иванович. Хотел бы поговорить с вами.

  – Здравствуйте. Извините, а по какому вопросу?

  – Меня интересует проблема опеки и попечительства.

  – Ну, это мой профиль, проходите. Меня зовут Василий Васильевич. Я слушаю вас.

  Учитель, следуя жесту инспектора, вошёл в комнату и сел на стул.

  – Василий Васильевич, я прослышал о вашей непростой и весьма деликатной миссии. Говорят, что завтра вы собираетесь увезти в детдом двух наших ребятишек, это так?

  – Да, всё верно. Забота о сиротах – моя прямая обязанность. Особого повода для беспокойства не вижу. В наших учреждениях условия содержания очень приличные.

  – Василий Васильевич, меня сейчас не это беспокоит, а то, что эти дети теряют.

  – Михаил Иванович, что-то я вас не понимаю. Разве у них ещё есть что терять? Мать – убита, отец их бросил, – да и какой из него отец! А приютила их, по сути, девчонка, не отдающая себе отчёта об ожидающих её трудностях. Ведь ей и самой скоро создавать семью, а кому понравится такое приданное?

  – Василий Васильевич, вы не хотите замечать очевидного. У этих малышей на сегодняшний день есть дом, есть отец и есть любящая их женщина, готовая стать им матерью.

  – Михаил Иванович, позвольте! На счёт дома я ещё согласен. И могу допустить, что чувства Бородиной глубже, чем я их себе представляю. Но Хлынов?.. Какой из него воспитатель? Его же судили. Он уголовник!

  – Так вы считаете, если Хлынов – бывший зэк, то он непременно негодяй в прошлом и в будущем?

  – Ну, примерно, – согласился инспектор.

  – Василий Васильевич, а ведь он, пожалуй, лучше и честнее нас с вами будет.

  – Да что вы такое говорите! – возмутился Попсуйко.

  – Да-да, уважаемый. Вот представьте себе ситуацию: на ваших глазах похищают человека. В машине – четверо. Что бы вы сделали?

  – Ну, не знаю, – смутился инспектор. – Пожалуй, записал бы номер и марку автомобиля, и срочно позвонил в милицию.

  Учитель слегка наклонился к Попсуйко.

  – А если бы это похищали Вашего ребёнка?

  Глаза инспектора непроизвольно расширились.

  – Моего?

  – Можете не отвечать, – махнул рукой учитель. – Что бы мы с вами не предприняли – отбить у похитителей их жертву нам бы наверняка не удалось. А Михаил сделал это: спас человека. И не раздумывал ни секунды. Это была наша школьница. Те подонки потом запугали её, и она ничего не рассказала. А дело представили так, что виноват он и посадили не их, а его. И только сейчас эта девочка рассказала всю правду. Так что с совестью у него всё в порядке.

  – Да, Михаил Иванович, удивили, так удивили. А ведь я, признаться, к парню предвзято отнёсся. Ну, хорошо. С ним разобрались. Но ведь дети-то не его. Тут даже экспертиза не нужна. Любому ясно, что его покойная жена их попросту нагуляла.

  – Василий Васильевич, я неплохо знаю их историю. Ведь все: и Ольга, и Зинаида, и Михаил – одноклассники и мои бывшие ученики. К слову, Ольга – одна из лучших. Супружество Зинаиды и Михаила – это акт отчаяния, а не факт их любви. Дело в том, что Михаил ещё с десятого класса любит Ольгу, а Зина позже нашла своего Даниила. Первую пару разлучила Ольгина тётка, а вторую – мать жениха. Когда Хлынова осудили, Даниил приехал к своей подруге и два года жил с ней, а потом выехал в Канаду. Так что это его дети. Михаил месяц назад вернулся из заключения и просто физически не успел привыкнуть к ребятишкам. Но он уже их опекает. И Ольга их любит. Неужели вы не видите, что это готовая семья. Сама судьба сводит их.

  – Все это любопытно, но дети-то не их.

  – Это не важно. Я могу поручиться, что в их семье Вася и Сонечка будут счастливее, чем в детдоме.

  – Михаил Иванович, что вы от меня хотите? – спросил инспектор.

  – Дайте Хлынову и Бородиной небольшую отсрочку, и вопрос решится сам собою. Вместо обозлённого на весь белый свет парня, несчастной девушки и разлучённых сирот наверняка появится настоящая крепкая семья.

  – Михаил Иванович, при всем уважении к вам я не могу этого сделать. У любой процедуры есть оговорённые сроки. В данном случае отсчёт ведётся от даты этого заявления.

  Инспектор достал картонную папку, вынул из неё исписанный наполовину лист и показал его учителю.

  – Опять эта Настя, – пробормотал Линьков. – Ну и дрянь баба.

  – Видите здесь уже виза начальника, исполнители, контрольные сроки. Этот процесс остановить невозможно. Чем помочь в этой ситуации даже не знаю.

  – Василий Васильевич, меня тревожит реакция Хлынова на ваше мероприятие. Он парень решительный, как бы не наскрёб себе на новый срок. Вы уж не усугубляйте ситуацию.

  – Хорошо, постараюсь.

  Линьков поднялся.

   – Спокойной ночи.

  – Спокойной.

  Вечерние поиски Михаила оказались безуспешны: Ольгу с малышами он так и не нашёл.

  Утром он обследовал дом Бородиных – никого. Пошёл в дом Зинаиды. И там никого. Решил попить чайку. Налил воду в чайник, поставил на газовую плиту, а спичек нет. Пошёл к соседке. Постучал. Вышла Валентина.

  – Валя, дай коробок спичек взаймы, воды вскипятить надо.

  – Заходи. Ну, как вчера съездил?

  – Да там-то всё в полном порядке, лучше и не надо. Прямо гора с плеч. Еду почти счастливый. Приезжаю, а тут новая беда. Слышала, наверно? И Ольга, как сквозь землю...

  Из спальни послышались неуверенные шажки, и на пороге появился заспанный Василёк.

  – О! Так вот вы где, – заулыбался Михаил. – Иди ко мне, маленький.

  И протянул руки к ребёнку. Лицо малыша тоже осветилось улыбкой и он, всё убыстряя шажки, заковылял к Хлынову. Михаил проворно поднялся и подхватил его на руки.

  Около десяти к дому Ладыгиных подъехали инспекторский уазик с двумя женщинами из «Дома ребёнка» и милицейский «Урал» с Настей Бородиной в люльке. Все вылезли. Участковый Вахонин прошёл к дому Ладыгиных, постучал в окно веранды и, откинув занавеску, шагнул в дом. Через три минуты он вышел и жестом показал, что малышей в доме нет. Тётка Настя запротестовала.

  – Да здесь они, вчера я их сама видела. Надо обыскать и дом, и сараи.

  – А основания? – спросил участковый. – Без ордера я за это не возьмусь.

  К группе озадаченных непредвиденной помехой людей подошли Линьков и мать Михаила Хлынова. Попсуйко спросил ее:

  – Татьяна Ильинична, а где ваш сын?

  – Да я и сама не знаю. С утра подхватился, да ушёл куда-то. Сейчас-то уж на работе, верно.

  – Эй! Граждане! – послышался насмешливый голос Хлынова.

  Головы присутствующих крутнулись в сторону окрика. В соседнем дворе стоял Михаил. На руке у него сидел мальчик и обнимал его за шею.

   – Кого потеряли?

  – Да вот же где он, нахал! – обрадовалась Настя. – У Зинаиды в доме.

  Хлынов, не торопясь, двинулся к калитке. Собравшиеся тоже подступили к ней.

  – К вашему сведенью это и мой дом, – заметил Хлынов. – К слову, Вася и Сонечка тоже прописаны по этому адресу. Для тех, кто ещё не в курсе сообщаю: сегодня я вернулся в свой дом и в свою семью. Довожу так же до всех: по документам малыши не только на моей фамилии, но и записаны на моё имя. Так что это мои дети. И любому, кто попытается их у меня отнять, я руки оторву.

  Татьяна Хлынова съёжилась и испуганно прикрыла ладонью губы. Участковый напрягся. Инспектор и учитель переглянулись.

  – Хороший ход, – пробормотал Линьков.

  – Да. И сказано сильно, – шепнул Попсуйко. И негромко спросил учителя: – Как думаете, полезет в драку?

  – Полезет. Тем более, что сейчас правда на его стороне.

  – Согласен.

  Из-за дома с девочкой на руках вышла Бородина. Сонечка – в ползунках, а Ольга – в зелёном нейлоновом халатике. Когда она подошла к Михаилу, тот свободной рукой приобнял ее и отчётливо сказал:

  – Мама, только что я сделал предложение Ольге, и она согласилась.

  Мать растерянно улыбнулась, а тётка Настя истошно завопила:

  – Ольга, я тебе запрещаю! Люди! Да что ж это делается! К ней такие женихи сватались! А тут бандит да ещё с детями! Вот паразит.

  Учитель сунул мизинец в ухо, потряс его и проговорил:

  – Ну, ты, Настя, и голосистая. Тебе бы на пожарной машине работать... сиреной.

  Это немного разрядило обстановку.

  – Да ну вас всех! – крикнула тётка Настя и устремилась прочь. – Вот так и надейся на власть. Вы ещё пожените их!

  – Ну что ж, – сказал Попсуйко, – если у детей есть дом, есть семья, то наше присутствие здесь теряет всякий смысл. Будем собираться. А вы, молодой человек, всё-таки будьте осторожней в выражениях. Нельзя так.

  – Извините, – произнёс Михаил, – нервы сдают. Три года такая чехарда. От одной беды не успеваешь опомниться, а там уже другая поджидает.

  – Ну, ладно-ладно, не жалуйтесь. Поздравляю вас с правильным решением. И от всех присутствующих желаю вам только счастья.

  – Спасибо, – в один голос ответили молодые.

  Женщины полезли в уазик. Участковый склонился над двигателем мотоцикла. Попсуйко открыл дверцу машины и задумался. К нему подошёл учитель. Они перебросились несколькими словами, пожали друг другу руки и оглянулись на Хлыновых.

  А те – о, молодость! – уже напрочь забыли об их существовании. Именно в этот момент Михаил наклонился к Ольге и поцеловал её. Лицо невесты вспыхнуло стыдливым румянцем. Наблюдавшие вдруг поняли, что они стали невольными свидетелями их первого поцелуя.

  – Да. Хоть и горькое счастье досталось этой семье, – заметил учитель, – но, по всем приметам, боролись они за него не зря.

  – Согласен, – заключил инспектор.