Текст книги "Русские народные говоры"

Автор книги: Валерий Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

2. Южновеликорусское наречие

Южновеликорусское наречие русского языка распространено в южных областях Европейской части нашей страны и заходит частично на Северный Кавказ. Северная граница этого наречия проходит в районах Можайска, Подольска, Рязани.

Как северновеликорусские говоры, так и южновеликорусские объединяются в одно наречие по ряду общих черт, равно присущих каждому из этих говоров.

Одной из таких черт является аканье (противопоставленное северновеликорусскому оканью). Аканье – это неразличение гласных о и а в первом предударном слоге после твердых согласных и произношение на их месте одного звука а. Если во всем русском языке под ударением о и а различаются, т. е. различно произносят, предположим, дом и дам, то в первом предударном слоге в акающих говорах о и а совпадают в одном звуке, и поэтому в них одинаково произносят дама́, дала́. Известно, что аканье является нормой устной литературной речи. Однако само аканье не всегда имеет один и тот же характер на всей территории распространения южновеликорусского наречия. Подавляющему большинству южновеликорусских говоров свойственно такое аканье, при котором о и а в первом предударном слоге совпадают всегда в одном звуке а, независимо от того, какой гласный в слове находится под ударением. В таких говорах, например, произносят: вада́, вад’е́, вады́, вадо́й, стару́хъ, пашл’и́ и т. п. Именно такое аканье характерно и для русского литературного языка. В науке оно называется недиссимилятивным, в противоположность диссимилятивному аканью, когда произношение а на месте о и а в первом предударном слоге наблюдается не всегда, а лишь в определенных условиях. При диссимилятивном аканье (свойственном, впрочем, больше белорусским, чем русским говорам) а произносится в указанном положении лишь тогда, когда под ударением в данном слове находится любой звук, кроме а; если же под ударением выступает а, то в первом предударном слоге произносится или редуцированный звук ъ, или звук, близкий к ы. Таким образом, при этом типе аканья произносят: ваде́, вады́, вадо́й, стару́хъ, пашл’и́, но: дъла́ – дыла́, въда́ – выда́, пъшла́ – пышла́ и т. д. Диссимилятивное аканье встречается в западной части южновеликорусского наречия.

По наличию аканья южновеликорусские говоры могут быть отграничены от северновеликорусских, но в то же время по этой черте они не отграничиваются от средневеликорусских говоров, являющихся тоже акающими.

Общей для всех южновеликорусских говоров чертой будет и явление произношения на месте гласных а, е, о в первом предударном слоге после мягких согласных одного звука а или а, чередующегося с и – е. Такое совпадение трех звуков в одном а или в а – и (е) в южновеликорусских говорах образует систему яканья, реально выявляющуюся в разных своих типах, многообразие которых до конца еще далеко не изучено. Можно определить, что в южновеликорусских говорах есть три основных типа яканья. В одном типе в первом предударном слоге после мягких согласных звуки а, е, о всегда совпадают в одном звуке а, т. е. всегда в данном положении на месте трех указанных звуков произносится а: т’ану́, п’ата́к, т’ан’и́, п’ат’и́, н’асу́, в’азу́, н’ас’и́, в’аз’и́, р’ака́, р’ак’е́, б’ады́, б’адо́й. Такое яканье называется сильным.

В остальных двух типах в первом предударном слоге после мягкой согласной не всегда произносится а, а в зависимости от частных условий а чередуется в произношении с и или е.

В одном случае а произносится тогда, когда после него находится твердый согласный, а и – тогда, когда после него – мягкий согласный. Например, при таком типе яканья говорят: н’асу́, б’ада́, б’ады́, б’адо́й, п’ата́к, т. е. а перед твердой согласной; но: н’ис’и́, в’ид’о́ш, р’ике́, с’иб’а́, м’ин’а́, т. е. и перед мягкой согласной. Такое яканье называется умеренным.

Наконец, в последнем типе а в указанном положении произносится тогда, когда под ударением находятся гласные и, ы, у, а и – тогда, когда под ударением а, т. е. происходит расподобление звуков в первом предударном слоге со звуками, находящимися под ударением (расподобление заключается в том, что при ударенных гласных верхнего подъема в первом предударном выступает гласный нижнего подъема, а при ударенном гласном нижнего подъема в первом предударном выступает гласный верхнего подъема). Таким образом, в говорах с этим типом яканья говорят: н’асу́, н’аси́, б’ады́, в’ад’и́, п’ат’и́, т’ан’и́, р’ак’и́; но: н’исла́, б’ида́, в’ила́, п’ита́к, м’ин’а́, с’иб’а́. Такое яканье называется диссимилятивным.

Вместе с тем, как известно, под ударением могут находиться и гласные среднего, а иногда и средне-верхнего подъема (если они есть в говоре): е, о, е̂, о̂. В этом случае в различных говорах с диссимилятивным яканьем звуки в первом предударном слоге произносятся по-разному, в зависимости от чего различаются несколько подтипов диссимилятивного яканья. Об этих подтипах, как и о ряде иных, более частных разновидностях яканья, можно прочитать в специальных пособиях, поэтому мы не будем подробно на них останавливаться[29]29
  См., например, Р. И. Аванесов, Очерки русской диалектологии, Учпедгиз, 1949, стр. 80—102.


[Закрыть].

Следовательно, типично южновеликорусской особенностью является наличие в этих говорах разных типов яканья несвойственных вообще северновеликорусскому наречию. Однако в составе южновеликорусского наречия есть еще и некоторые и́кающие говоры; они распространены островками в небольших городах и крупных селах. И́канье – это произношение в первом предударном слоге после мягких согласных на месте а, е, о одного звука и или и, склонного к е: н’ису́, н’ис’и́, р’ика́, р’ик’е́, б’иды́, б’идо́й, п’ита́к, п’ит’и́ и т. д. Или н’и^есу́, н’и^еси́, р’и^ека́ и под. Такое произношение свойственно просторечию Москвы и устному литературному языку. Как видно, под влиянием языка Москвы и́канье возникло и в некоторых южновеликорусских говорах.

Еще одной фонетической чертой, свойственной всем южновеликорусским говорам, является наличие в них звука г фрикативного (γ) в отличие от северновеликорусского г взрывного, т. е. произношение γус’, наγа́, γо́рът, паγо́ст и т. д.

В области морфологии особенностью южновеликорусского наречия является образование формы родительного-винительного падежа личных местоимений 1‑го и 2‑го лица, а также возвратного местоимения с окончанием ‑е: у м’ен’е́, за т’еб’е́, на с’еб’е́. По происхождению эта особенность южновеликорусских говоров представляет собой сохранение древнерусской формы этих местоимений.

Наконец, типичной южновеликорусской чертой (тоже, между прочим, сохранившейся от древнерусского языка) может считаться образование формы 3‑го лица единственного и множественного числа настоящего времени глаголов с окончанием т мягким: хо́д’ит’, н’ес’о́т’, в’еду́т’, γъвар’а́т’ и т. д.

В большинстве южновеликорусских говоров вместо ф произносят хв и х: съраха́н, Хвама́, ко́хта, хва́бр’икъ и т. д.

В южновеликорусских говорах форма творительного падежа множественного числа образуется только с окончанием ‑ми, но не ‑м, ‑ма, ‑мы и т. д.

Таковы в основном черты, характерные для южновеликорусского наречия русского языка.

Как северновеликорусские, так и южновеликорусские говоры на всей территории своего распространения не однородны. В составе южновеликорусского наречия тоже может быть намечен ряд диалектных групп, в каждую из которых входят говоры, которые объединяются между собой по некоторым признакам, отличающим их от говоров иных групп южновеликорусского наречия.

В «Опыте диалектологической карты» южновеликорусское наречие было разделено на три группы, причем в основу этой классификации было положено различие в типах яканья, а также в судьбе звука в. Второй признак взят потому, что в одних южновеликорусских говорах звук в на конце слова и перед глухими согласными оглушается в ф, а в других – изменяется в ў.

С этой точки зрения и были выделены три группы южновеликорусского наречия: 1) Курско-Орловская (или Южная), 2) Рязанская (или Восточная), 3) Тульская (или Северная).

В Курско-Орловской группе распространен тип диссимилятивного яканья. Этот тип является наиболее древним из всех типов яканья в русских говорах. Вместе с тем в этой группе звук в в конце слов и перед согласными изменяется в ў: стало́ў, γало́ў, пра́ўдъ, тра́ўкъ.

В Рязанской группе распространено сильное яканье; однако оно наблюдается не во всех, да и не в большинстве Рязанских говоров. Экспедиции последних лет на эти территории показали, что в них шире известно так называемое ассимилятивно-диссимилятивное яканье, т. е. яканье в основе своей диссимилятивное, но с наслоением ассимилятивности (говоря коротко, в таком типе яканья произношение а в первом предударном слоге наблюдается тогда, когда под ударением не только и, ы, у, но и а)[30]30
  См. новые данные о южновеликорусских говорах в статье Р. И. Аванесова «Лингвистическая география и история русского языка», журн. «Вопросы языкознания», 1952, №6.


[Закрыть].

Что касается звука в, то он в Рязанской группе говоров в конце слов и перед глухими согласными оглушается в ф: стало́ф, γало́ф, тра́фкъ, ла́фкъ.

Наконец, для Тульской группы говоров характерно умеренное яканье. В то же время судьба звука в в Тульских говорах различна: в северной их части в оглушается в известных положениях в ф, а в южной – изменяется в ў.

Важно отметить, что южновеликорусские говоры отличаются большой пестротой. На территорию южновеликорусского наречия в поздние исторические периоды переселялись многие группы населения из иных областей страны. Это население приносило на места нового жительства не только свои обычаи, но и особенности своего языка. До сих пор на территории южновеликорусского наречия существуют островки говоров, отличающихся от окружающих их исконно южновеликорусских. Поэтому даже в наше время бытуют прозвища отдельных групп населения, основанные на особенностях языка. Широко известно, что местное население той или иной области чутко реагирует на особенности произношения других людей, подвергая часто насмешкам ту манеру «говорения», которая этому населению кажется неправильной. Как видно, поэтому среди южновеликорусского населения есть «саяны» (по произношению сае вместо «себе»), «еγуны» (по произношению еγо), «цуканы» (в прошлом, вероятно, цокающие) и т. п. Все это создает чрезвычайно сложную и пеструю картину говоров на территории южновеликорусского наречия.

3. Средневеликорусские говоры

Между северновеликорусскими и южновеликорусскими говорами узкой полосой с северо-запада на юго-восток, от Пскова через Москву к Пензе, тянутся средневеликорусские говоры. Средневеликорусскими они называются не только потому, что они территориально расположены посередине между южновеликорусским и северновеликорусским наречиями, т. е. занимают среднее географическое положение, но и потому, что они занимают такое «среднее» положение и в языковом отношении. По своей языковой структуре средневеликорусские говоры являются переходными от северновеликорусских к южновеликорусским или от южновеликорусских к северновеликорусским говорам. Языковая система средневеликорусских говоров характеризуется совмещением черт, исконно присущих северновеликорусскому наречию, с чертами исконно южновеликорусскими. Однако это не значит, что средневеликорусские говоры представляют собой нечто беспорядочное в языковом отношении, наоборот – это устойчивое соединение северновеликорусских и южновеликорусских особенностей в пределах одного диалекта. Известно, что средневеликорусским говором является и современный разговорный язык Москвы и ближайшего Подмосковья, на базе которого возникла устная литературная норма русского языка, по своему диалектному характеру тоже являющаяся средневеликорусской.

Как же возникли средневеликорусские говоры? Каковы причины их образования? Нет сомнения в том, что средневеликорусские говоры – это говоры «вторичного» порядка, т. е. они образовались на базе уже существовавших северновеликорусского и южновеликорусского наречий. Это положение доказывается наличием в языковой структуре средневеликорусских говоров таких черт, которые исконно свойственны именно двум основным наречиям русского языка, а не собственно средневеликорусским говорам; в то же время, если в этих говорах и есть черты типично средневеликорусские, то они оказываются возникшими на базе взаимодействия южновеликорусских и северновеликорусских говоров, т. е. тоже являются явно поздними по происхождению.

Более позднее происхождение средневеликорусских говоров свидетельствуется, и историей средней полосы России с её Ростово-Суздальским ядром. Приток населения на эту территорию с севера и с юга в эпоху образования великорусской народности привел к столкновению различных по своему характеру диалектов и к образованию смешанных, переходных средневеликорусских говоров.

Вопрос о путях образования различных средневеликорусских говоров и о причинах их возникновения давно занимает внимание русских языковедов. Еще в трудах Московской диалектологической комиссии была выдвинута точка зрения, согласно которой все средневеликорусские говоры являются говорами с северновеликорусской основой и южновеликорусским наслоением. Иначе говоря, согласно этому мнению, средневеликорусские говоры исконно были северновеликорусскими, воспринявшими впоследствии, под влиянием юга, ряд южновеликорусских черт. Такое заключение было сделано в результате определенных наблюдений над языком. Дело в том, что в числе русских говоров можно найти такие, где старшее поколение носителей говора «окает», а молодое – уже «акает» или где старшее поколение «цокает», а молодежь уже не знает этого явления. И вместе с тем среди русских говоров нет таких, где бы отношения были обратными: где бы молодежь, скажем, «окала», а старики «акали». Следовательно, можно найти говоры, где вытесняются северновеликорусские особенности за счет южновеликорусских, но нет таких говоров, где аканье, предположим, вытеснялось бы оканьем[31]31
  См. подробнее «Опыт диалектологической карты русского языка в Европе», Труды Московской диалектологической комиссии, вып. 5, 1915, стр. 32—33.


[Закрыть].

Этот взгляд на средневеликорусские говоры как северновеликорусские в основе с южновеликорусским наслоением долгое время держался в русской науке. Однако он, как видно, страдал крупным недостатком, заключающимся в его антиисторичности.

В послевоенные годы одним из крупнейших советских языковедов проф. Р. И. Аванесовым была высказана иная точка зрения на этот вопрос[32]32
  См. Р. И. Аванесов, К истории средневеликорусских говоров. Доклады и сообщения филологического факультета МГУ, вып. 1, 1946; его же, Вопросы образования русского языка в его говорах, «Вестник МГУ», 1947, №9.


[Закрыть]. Проф. Р. И. Аванесов, подвергнув критике теорию Московской диалектологической комиссии по поводу образования средневеликорусских говоров, высказал мысль о том, что среди этих говоров надо различать две группы с точки зрения их происхождения – «первичные» и «вторичные» средневеликорусские говоры.

«Первичные» средневеликорусские говоры сложились в более раннюю историческую эпоху, по крайней мере до возвышения Московского княжества, в результате этнического смешения северного и южного населения на той или иной территории. В этих говорах нельзя различать «основу» и «наслоение», ибо здесь не может идти речи о влиянии одного говора на другой. Влияние как таковое со стороны одного говора на другой и отсюда – вытеснение из структуры последнего ранее присущих ему черт может, конечно, быть лишь в том случае, если носители первого говора получают преобладание в политическом, экономическом и культурном отношениях над носителями иного говора, т. е. если в результате подобного преобладания говор определенной части населения начинает признаваться образцовым. Если же таких условий нет, то нет и причин для возникновения влияния одного говора на другой, так как оба они находятся в равном отношении друг к другу.

Но тогда возникает вопрос, почему именно данные, вполне определенные черты укрепляются в структуре вновь складывающегося говора и почему иные черты утрачиваются. Ответ на этот вопрос надо искать в структурно-языковых причинах. При подобном взаимодействии различных диалектов, имеющих в общем одну структуру, но и отличающихся друг от друга по ряду существенных явлений, побеждает и укрепляется та языковая черта, которая оказывается более легкой для усвоения всеми носителями языка. Так, при взаимодействии аканья и оканья победу легче одержать аканью, ибо принцип неразличения гласных в безударных слогах можно усвоить легче, чем принцип различения этих гласных. (В этом нетрудно убедиться человеку, владеющему современным литературным языком и попытающемуся начать «окать». Долгое время он будет произносить вместо одного а в безударных слогах одно о, но не различать а и о.) Именно поэтому, как видно, в складывающихся «первичных» средневеликорусских говорах при взаимодействии северновеликорусского оканья и южновеликорусского аканья устанавливается система акающего произношения. «Первичным» средневеликорусским говором является, например, говор Москвы, где столкнулись и смешались этнические группы северновеликорусов, потомков племени кривичей, с южновеликорусами, потомками племени вятичей. Следовательно, в средневеликорусском говоре Москвы нельзя видеть северновеликорусскую основу и южновеликорусское наслоение: этот говор, по мнению проф. Р. И. Аванесова, характеризуется двойной основой.

С течением времени в результате политического, экономического и культурного возвышения Москвы Московский говор приобрел постепенно господствующее положение, а потому и получил возможность влиять на окружающие говоры (благодаря Московскому говору стали оказывать влияние на северновеликорусские и южновеликорусские говоры и иные «первичные» средневеликорусские говоры). В результате этого влияния возникли «вторичные» средневеликорусские говоры, имевшие до этого времени иную языковую структуру. Но влияние со стороны «первичных» средневеликорусских говоров на иные говоры шло не только на север, но и на юг. Поэтому «вторичные» средневеликорусские говоры – это не обязательно северновеликорусские в своей основе; они могут быть и южновеликорусскими по происхождению. Влияние средневеликорусских говоров на северновеликорусские приводит к вытеснению из последних, например, оканья аканьем, а влияние их на юг – к вытеснению из южновеликорусских говоров древних типов яканья, г фрикативного (γ) и т. д. Иначе говоря, «вторичные» средневеликорусские говоры могут быть как говорами с северновеликорусской основой и южновеликорусским (точнее – средневеликорусским) наслоением, так и с южновеликорусской основой и северновеликорусским наслоением[33]33
  См. подробнее Р. И. Аванесов, Вопросы образования русского языка в его говорах, «Вестник МГУ», 1947, №9.


[Закрыть].

Эта точка зрения проф. Р. И. Аванесова не является в настоящее время общепринятой, однако есть все основания думать, что она более правильно подводит к решению проблемы образования различных средневеликорусских говоров, чем точка зрения Московской диалектологической комиссии[34]34
  Она получила некоторые обоснования и в кандидатских диссертациях, посвященных вопросам образования средневеликорусских говоров центра.


[Закрыть].

Итак, средневеликорусские говоры – это говоры, в которых совмещаются северновеликорусские и южновеликорусские особенности. Если говорить конкретнее, то в средневеликорусских говорах совмещается такая южновеликорусская черта, как аканье, с северновеликорусскими особенностями – взрывным г и формой 3‑го лица настоящего времени глаголов с окончанием т твердым. Именно такое сочетание северновеликорусских и южновеликорусских черт свойственно большинству средневеликорусских говоров. Однако в настоящее время выдвинуто положение о том, что средневеликорусскими говорами являются все те говоры, в которых вообще есть совмещение каких-либо южновеликорусских и северновеликорусских особенностей, а не обязательно аканья, г взрывного и т твердого. С этой точки зрения пределы распространения средневеликорусских говоров значительно расширяются, в частности – к ним можно было бы отнести и некоторые из тех, которые ныне считаются южновеликорусскими[35]35
  См. подробнее Р. И. Аванесов, Вопросы образования русского языка в его говорах, «Вестник МГУ», 1947, №9.


[Закрыть].

Вместе с аканьем в средневеликорусских говорах можно установить наличие систем и́канья, еканья и разных типов яканья. Однако в этих говорах нет наиболее древнего и поэтому наиболее типичного южновеликорусского типа яканья – диссимилятивного (этот факт не является случайным, ибо северновеликорусское воздействие на средневеликорусские говоры не могло не сказаться и на вокализме первого предударного слога после мягких согласных).

На базе взаимодействия южновеликорусских и северновеликорусских особенностей в средневеликорусских говорах возникла такая характерная для них черта, как произношение т’, д’ на месте к’, г’ (ру́т’и, но́д’и, т’ирп’и́ч’, т’ино́, т’ис’е́л’, мад’и́лъ, пад’и́бл’и, С’ерд’е́й и т. д.)[36]36
  В одной из подмосковных деревень было записано выражение: У м’ен’а́ нъ сп’ин’е́ жд’от’, где в слове жд’от’ отражаются сразу три диалектные особенности: произношение формы 3‑го лица с т’ на конце; отсутствие чередования г – ж и замена его чередованием: г – г’ (жгу – жг’от’); произношение д’ на месте г’ (жг’от’ – жд’от’).


[Закрыть].

Средневеликорусские говоры, особенно говоры центральной части – несколько к западу-востоку-северу-югу от Москвы, – подвергаются наиболее сильному воздействию со стороны городского просторечия Москвы и литературного русского языка. Можно считать, что нивелировка русских говоров особенно интенсивно идет на этой территории, а отсюда уже влияние Москвы и литературного языка может непосредственно через устное общение носителей разных говоров распространяться дальше.

Внутри средневеликорусских говоров, как и внутри северновеликорусских и южновеликорусских наречий, могут быть намечены разные группы, среди которых особенно надо отметить Псковские говоры, интересные тем, что в них совмещаются не только северновеликорусские и южновеликорусские особенности, но и черты белорусского языка (цеканье, дзеканье и т. п.), а также «мещерские» Рязанские говоры с сильным южновеликорусским элементом в языковой структуре. В этих группах средневеликорусских говоров (как и в некоторых других) есть, среди прочих черт, такая северновеликорусская особенность, как цоканье.

*

Если внимательно посмотреть на все те особенности, которые были отмечены выше как характерные для северновеликорусского и южновеликорусского наречий, то можно установить четкую противопоставленность последних по ряду фонетических и морфологических признаков. Такие северновеликорусские явления, как оканье, г взрывное, цоканье, стяжение гласных в результате выпадения ј, формы родительного-винительного падежа единственного числа личных и возвратного местоимений с окончанием ‑а, окончание т твердое в 3‑м лице глаголов, и такие южновеликорусские особенности, как аканье, г фрикативное (γ), различение ц и ч’, отсутствие стяжения гласных, формы родительного-винительного падежа личных и возвратного местоимений на ‑е, окончание т’ в 3‑м лице глаголов, – отчетливо противопоставляют друг другу два основных наречия русского языка. По наличию таких диалектных явлений, особенно в представленной совокупности, вполне возможно определить общий северный или южный характер тех или иных говоров.

Однако, взятые в отдельности, эти черты не всегда могут указывать на принадлежность отдельных говоров к северновеликорусскому или южновеликорусскому наречию, так как в иной совокупности или в соединении с иными чертами они могут встречаться еще и в средневеликорусских говорах. Так, аканье в сочетании с γ и т’ в 3‑м лице глаголов характерно для южновеликорусских говоров, а то же аканье, но в сочетании с г взрывным и т твердым – для средневеликорусских. Это же можно сказать и по поводу цоканья, которое в сочетании с оканьем встречается в северновеликорусском наречии, а в сочетании с аканьем – в средневеликорусских говорах. Следовательно, средневеликорусские говоры, между прочим, характеризуются тем, что в них наблюдается такое совмещение отдельных диалектных признаков, которого нельзя встретить в типично северных или южных говорах.

Однако вместе с тем среди перечисленных выше особенностей имеются и такие, которые известны и в северновеликорусском, и в южновеликорусском наречии. Таковы, например, явления, связанные с редукцией гласных во втором-третьем предударном и в заударных слогах, с изменением в в ў, с образованием формы творительного падежа множественного числа на ‑ми, и некоторые другие. Эти особенности уже не могут считаться типично северновеликорусскими или типично южновеликорусскими, как рассмотренные выше, и их наличие в средневеликорусских говорах не может быть отнесено на счет влияния северновеликорусского или южновеликорусского наречий: они в равной степени могли возникнуть в средневеликорусских говорах и с северной, и с южной основой.

Вторым моментом, на который следует обратить внимание в связи с характеристикой особенностей русских говоров, является соотношение общих и частных диалектных признаков в пределах одного наречия. Первая группа особенностей (т. е. оканье – аканье, г – γ, цоканье и различение ц и ч’ и т. д.) противопоставляет два наречия русского языка, но объединяет между собой все диалектные группы внутри каждого из наречий. Вторая группа особенностей (которые перечислялись выше и к которым можно присоединить еще и другие) различает между собой отдельные диалектные группы в пределах каждого наречия, но объединяет говоры, входящие в состав этих диалектных групп. Наконец, в языке можно обнаружить такие (конечно, очень частные) особенности, которые будут отличать отдельные, наиболее мелкие территориальные языковые единицы – говоры, – входящие в состав той или иной группы, друг от друга.

Так на конкретных примерах можно доказать общетеоретическое положение о наличии в языке сложной системы общих, менее общих и частных диалектных особенностей.

Таковы в общих чертах явления, присущие основной массе русских говоров, распределяющихся по двум наречиям русского языка и относящихся к средневеликорусским говорам. Однако в русском языке есть и еще некоторые группы говоров, находящихся в несколько ином положении по сравнению с общим их массивом. Так, например, на территории северновеликорусского наречия, в районе севернее Костромы, есть так называемый «Чухломской остров» акающих говоров. Этот «остров аканья» образовался в XVII в. в результате переселения на северновеликорусскую территорию московских и подмосковных жителей. Появление «акальщиков» на этой территории, а также тот факт, что население данной земли издавна занималось отхожими промыслами и уходило на заработки в Москву, привели к тому, что на этой территории постепенно образовался средневеликорусский говор с аканьем и цоканьем, как и с некоторыми иными северновеликорусскими и южновеликорусскими особенностями.

На границе с Белоруссией и Украиной существуют смешанные русско-белорусские и русско-украинские говоры, в которых совмещаются особенности русского языка с особенностями белорусского и украинского языков.

Несколько особое, наконец, место занимают и говоры Сибири, говоры тех групп населения, которые живут там с XVI—XVII вв. В отличие от говоров переселенцев XIX в. говоры сибирских старожилов несколько отличаются от основной массы диалектов Европейской части страны. Все эти сибирские говоры по происхождению своему, по своей основе являются северновеликорусскими, но среди них есть не только окающие, но и окающие при яканье, а также акающе-якающие диалекты. В них сохраняются многие северновеликорусские особенности (такие, например, как изменение а в е под ударением между мягкими согласными, форма творительного падежа множественного числа на ‑м, полное оканье в тех говорах, где оно есть вообще), но вместе с тем в них нет типичной северновеликорусской черты – цоканья. В отдельных сибирских говорах распространено смешение шипящих и свистящих звуков: шам, жу́бы – и наоборот: з’и́рной, су́ба. Д. К. Зеленин в интересной статье «О происхождении северновеликоруссов Великого Новгорода»[37]37
  См. «Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР», вып. 6, 1954, стр. 49—95.


[Закрыть] приводит запись русского говора на Камчатке, сделанную в конце прошлого века В. Н. Тюшовым, в которой ярко отразилось смешение шипящих и свистящих звуков:

«…цево наш ощуздать-то жа наси ражговоры: ражговариваем тозе, как умеем. Усь эти гошпода приеззии, вшегда ошудят только… а нет, цтобы цему-нибудь доброму науцить, тозе «гошпода» називаютча, а какая польжа от них… хоросие-то люди… так не поштупают. Ми хочь и камцадалы, а вше швой штид имеем. Да цего впроцем говорить: ништоит, однако».

Можно указать еще на то, что некоторым говорам Сибири известно так называемое «сладкоязычие», т. е. произношение звука ј на месте л и р: гојова́, кја́сна де́вица, здојо́ваться, во́јова́ть, је́бедь, сме́јть; эта черта, правда, свойственна теперь в основном лишь женской и детской части населения.

*

Мы рассмотрели русские говоры в их основных специфических диалектных особенностях. Нетрудно убедиться, что все те явления, о которых речь шла выше, при описании отдельных говоров, в очень малой степени затрагивают самое языковую систему и представляют собой больше частные отклонения в области образования звуков или грамматических форм. Конечно, здесь освещены не все те особенности, которые существуют в русских говорах в области фонетики, морфологии и синтаксиса, но если бы их перечислить все, то общая картина характера этих диалектных различий едва ли изменилась бы существенно.