Текст книги "Заколдованная Русь. Древняя страна магов"

Автор книги: Валерий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

4

Я начну с самого первого названия поселения, которое здесь существовало в незапамятные времена. Обычно эту эпоху относят ко времени проживания здесь тавров. И я не стану отходить от этого устойчивого научного утверждения. Называлось это городище – Готра. Я пытался как-то расшифровать его, но мне это не удалось. Единственное, что я понял: оно, имея мощную внутреннюю силу, несёт в себе шифр, с помощью которого можно подобрать ключик и открыть заветную дверь в прошлое.

В названии «Готра» явно присутствует два слова: «го» и «тра». Тра – это путь, трасса. А «го» (или «ко») – значит «то, что относится к трассе». О каком пути идёт речь? Может быть, здесь пролегал главный маршрут, ведущий в горы, допустим, на Ай-Петри? Но не исключено, что речь идёт и о каком-то духовном пути. Можно предположить, что в здешних местах находится проход или портал, через который можно попасть в страну зазеркалья или к нашим праотцам.

Все мои предположения могут быть верными. Возможно – все они ошибочны. Ни подтвердить, ни опровергнуть любое из них я не могу. Да и никто не может. Поэтому это название как данность – Готра. Что интересно, одна из рек, на которых стоит это село, называется Манаготра. Здесь явно указывается связь с Готрой. И даже я берусь взять на себя смелость и расшифровать это название. Манаготра – есть «Мана» и «Готра». «Мана» – значит, «проходящая» (если переводить с древнерусского языка). Иными словами, это расшифровывается как «река, которая проходит через село Готра». Очень понятно и логично.

Из чего можно сделать вывод, что название поселения более древнее, чем название реки. Что само по себе говорит о многом. Обычно, если брать известную мне топонимическую практику, названия даются в обратном порядке. Но в нашем случае это лишь усиливает слово «Готра», которое является здесь фундаментальным.

Кстати, некоторые мои коллеги по нашему отделу предположили, что Готра как-то связана с поселениями готов в Крыму и страной Готией, бывшей здесь когда-то. Но эту версию пришлось отбросить, когда выяснилось, что Готра намного старше времени, когда в Крым пришли готы. Другое дело, что возможно сами готы получили своё название посредством Готры. Но чтобы проследить эту сложную цепочку у меня не хватает ни сил, ни самой жизни.

Другое дело, река Манаготра. Как я говорил, в первой половине этого имени (Мана) мне явно увиделся древнерусский слог. Если говорить более точно – его южнорусской ветви, которую традиционно называют малороссийской или, как теперь – украинской. Я думаю, что малороссы и тавры в глубокой древности составляли одну народность. К тому же и места их постоянного проживания тесно связаны друг с другом. Отсюда и такое «малороссийско-таврское» название реки Манаготры.

Теперь я перехожу к следующему историческому пласту. Он связан со временем, когда появилось княжество Феодоро, и целый ряд земель юго-западного и горного Крыма попал под его зависимость. На карте полуострова стали появляться новые названия, в которых прослеживался греческий след. Византия, частью которой являлось княжество Феодоро, стало проникать в самые сокровенные места Крыма. Менялся этнос, традиции и частично язык. Такой же трансформации подверглась и Готра. Греки называли это поселение на свой лад – София (у них произносилось как Софиос).

Судя по всему, князьями Феодоро вкладывался свой конкретный духовный смысл в такое название. Напомню, что и главный храм Византийской империи в их столице Константинополе был освящён во имя святой Софии. Само это имя – шифр. Ибо в переводе с языка эллинов (премудрость Божья), оно значит очень много. У меня нет сомнения, что князья ведали о тайнах здешних мест. Как они им достались, я, конечно же, не знаю. Возможно, сохранились предания местных жителей или свидетельства, запечатленные на бумаге и хранящиеся в старых архивах. Нам действительно удалось выйти на след какого-то древнего поселения Софиос, в котором обретали жрецы и люди с выдающимися духовными способностями. Но об этой ли Софии идёт речь, либо о какой другой, понять невозможно.

Но одно интересное местечко нами было обнаружено. Я сейчас уже говорю не об экспедиции, в которой участвовал мой отец, а перемещаюсь на три десятилетия вперёд, когда в таких исследованиях участвовал и я сам.

Находилось оно на склоне горы Каблук-кая со стороны Гремяч-реки. Мы его, про себя, называли «селением шаманов». Здесь и в самом деле происходило нечто необычное и непонятное, чему нет никакого логического объяснения. И я даже не нахожу подходящих слов, чтобы описать происходящее, как будто бы всё время нахожусь под силой колдовских чар.

Один лишь наш медиум, да и то косвенно, смог подтвердить данное предположение. Он увидел древний ритуал, который проводился именно здесь. Я бы назвал его ритуалом-посвящением. В ходе его десять юношей (медиум мог ошибиться числом – в ту или иную сторону) посвящались в жрецы. Каждый из юношей держал в руке фазана (как образное олицетворение фазы, стадии, ступени). А в конце ритуала им всем выбривали наголо левую половину головы. Понятно, всё это имело свой смысл и своё духовное значение. Но проникнуть в его суть мы не смогли. Там установлена некая защита, не пускающая чужака.

Но нам всё-таки удалось установить следующее. Данный ритуал посвящения очень древний. Его ещё проводили тавры. Затем эту традицию подхватили греки-язычники. А уже от них она перекочевала к грекам-византийцам. Допускаю, что таким образом сохранилась древняя преемственность, связанная с этим местом. Но не думаю, что в период княжества Феодоро вкладывался тот же смысл при посвящении юношей, что и во времена тавров.

Когда я говорил о том, что «София» связана с мудростью и внёс предположение, что здесь могли обитать мудрецы и маги, то предполагал найти точные места их духовных центров. Думаю, одним из них было место, где проводился ритуал посвящения. Почему-то мне и моим коллегам кажется, что здесь существовал монастырь наподобие того, какие наши сотрудники из «Аненербе» встречали на Тибете. И такая параллель вовсе не прихоть нашего воображения. Здесь прослеживается какая-то тайная связь.

Об этом месте, как древнем духовном центре, я ещё скажу отдельно. Просто сейчас я рассказал о нём, как о возможном первоисточнике для появления греческого названия села – София (Софиос).

Добавлю, что параллельно с этим существовало и второе, «народное» название села. Почему-то оно было распространено среди греков (или тавров?), живших высоко в горах, и произносилось оно как Понтос. Название непонятное. Обычно слово «понт» переводится с греческого как «море». Но какое же море в горах?

Единственное объяснение у меня было следующее. Если смотреть с вершин близлежащих гор на это село, то оно, утопая в зелени, напоминает морскую гладь. Но такое сравнение под силу лишь поэту. Конечно, греки наделены чувством прекрасного и поэтический дар им не чужд. Но чтобы так тонко чувствовать и видеть – надо обладать настоящим талантом. Неужели жители гор и вершин были поэтами? Не знаю. Если это правда, тогда я ничего не понимаю в прошлом Крыма.

Теперь дошла очередь сказать и о последнем, татарском названии села – Биюк-Узенбаш. Правильнее говорить – Büyük Özenbaş (Бююк Озенбаш). Переводится оно просто – Большая голова источника. Понятно, что говорится о том, что именно здесь три реки сливаются в одну, и уже отсюда, как из мощного (большого) источника полноводный Бельбек несёт свои воды по долине, пока не впадёт в Чёрное море. По определению – это гидротопоним, ясно указывающий на центр (голову), откуда Бельбек черпает свою силу.

Теперь нам предстоит понять, почему татары, увидев очевидное, и правильно (географически) назвав своё село, тем не менее не зафиксировали в названии таившуюся здесь древность.

Глава II
Тени прошлого

1

Здесь я вынужден остановить свой рассказ и вернуться к моменту, когда впервые оказался в Биюк-Узенбаше. Я говорил, что мы поселились у одного татарина в большом доме. Но сама экспедиция охватывала значительный район. И люди уходили в горы на десятки километров. Я пока ещё не мог совершать такие походы, поэтому ограничивался окрестностями села. Тем более, как выяснилось, здесь тоже было много чего интересного.

На третий или четвёртый день отец взял меня с собой. Он хотел показать мне одно занятное местечко. Находилось оно недалеко от Биюк-Узенбаша. Там начиналась Гремяч-река, которая, как я уже говорил, впадала в Манаготру в точке, где сейчас стоит татарская мечеть.

Мы оказались в глухом ущелье, по дну которого стремительно неслись потоки воды. Это и была Гремяч-река. Странное название. Кстати, татарский вариант названия я так и не запомнил, хотя мне его говорили, и не раз. В некоторых местах я видел остатки каких-то фундаментов и даже стен. Отец сказал, что в древности здесь жили люди. Я удивился. Очень уж место непривлекательное. Но он уверил меня, что на самом деле всё не так. Просто за последние столетия здесь вырос густой лес. А оползни и обвалы изменили рельеф местности, сделав его суровым и непривлекательным. Хотя и эта суровость и дикость щемяще манили к себе. Так бывает, когда вернулся на свою обетованную землю.

Я поделился своими впечатлениями с отцом. Но он ничего не сказал. Очевидно, я просто не смог правильно выразить мысль. Или отец сделал вид, что не понял меня…

Наконец мы подошли к нужному месту. Здесь, прямо по центру ущелья, я увидел нагромождение гигантских каменных глыб. Они образовывали грот, похожий на створки гигантской ракушки, в который можно войти. Отец показал рукой вниз. И мы аккуратно спустились в грот.

Перед собой мы увидели завораживающую картину летящей сверху воды. Это был водопад! Какие-то неожиданные подсветки бьющего из щелей солнца позволяли потокам искриться в темном пространстве грота, будто бы вода была волшебной. Водопад был небольшой – менее трёх метров, но от него невозможно было отвести глаза.

Отец неожиданно обратил моё внимание на какие-то камни вблизи водопадной струи. Они были круглые и гладкие, как шары, величиной с крупное яблоко или даже небольшой арбуз. Лежали целыми гроздьями, тесно примыкая друг к другу. Причём эти каменные шары были и внизу, где водопад образовал небольшую ванну (здесь скапливалась вода), и вверху, откуда поток только начинал своё падение вниз.

Я подивился столь странному природному образованию. Понятно, тогда я не мог дать объяснения, как смогли каменные шары возникнуть в таком гигантском количестве. Да и сейчас, спустя десятилетия, вооружённый знаниями и многое в жизни повидавший, не могу понять это чудо природы. Никак естественным путём такие каменные шары, да ещё в таком множестве, образоваться не могут. Хочу лишь добавить, на что это похоже, – либо на рыбью икру, только в гигантском увеличении, либо на пену (в виде пузырей), образованную от падения воды. Только пена-то – каменная…

Видя моё замешательство, отец пояснил, что данное место татары считают святым. И таковым оно является с глубокой древности. Татары имели один день в году, когда приходили сюда на поклонение. Явно это был не мусульманский обряд, и тем не менее местные жители упорно ему следовали.

Отец сказал, что его самого ни разу не допустили на проведение ритуала. Он лишь знал, что татары здесь желали счастья и любви молодым семьям, а девушки приходили ради обретения суженного. В определённом смысле речь шла о неком ритуале, связанным с семейными узами и обретением любви.

Мне, тогда мало что понимавшего в подобных вещах, такое поклонение каменным шарам и водопаду казалось диким. Как они могут помочь человеку? Видя моё недоумение, отец вдруг спросил, хорошо ли я знаю историю и мифы древней Греции. Я ответил, что хорошо. Тогда он попросил меня повнимательней прочесть те страницы, которые касаются Афродиты. Я пообещал, хотя мне сделалось стыдно. Об этой богине эллинов я действительно мало что знал. В те годы меня увлекали лишь подвиги Геракла…

Забегая вперёд, скажу, что я постарался исполнить волю отца и перечитал всё, что мне в то время было доступно и касалось личности Афродиты. Сведений – на целую книгу. Но я выбрал два факта, на которые следовало обратить внимание. Один из них говорил о месте рождения Афродиты. Как известно, её считают рождённой из морской пены. Грозди каменных шаров, которые так меня поразили в истоке Гремяч-реки, действительно, очень напоминали пену, образованную от брызг водопада. А грот, в котором он находился, похож на створки открытой раковины (так на картинах изображали Афродиту, выходящую из пены). Одно из древних названий селения, где расположен данный водопад с каменной «пеной», – Понтас, что с греческого переводится как «море». Не отсюда ли пошло поверье о морской пене, из которой якобы родилась Афродита?

Вычитал я и другое. Афродита была богиней любви. И к её помощи обращались в подобных случаях. В легендах Греции об этом написано немало. Но и татары, проводившие свои ритуальные действия у водопада, обращались с подобными же просьбами. К тому же, как я говорил, эти ритуалы древние, и корнями уходят в глубокое прошлое.

Когда я всё сопоставил, то вдруг стал понимать, что татары поклоняются вовсе не каменным шарам, которые похожи на застывшую пену, и не водопаду, вода которого искрится, источая волшебное сияние, но чему-то иному, явно здесь обитающему.

Я пришёл к отцу и выложил ему свои предположения. Он похвалил меня и сказал, что думаю в правильном направлении. И даже был удивлён моим далеко идущим выводом.

Конечно, это был такой метод воспитания. Отец мог бы сразу мне всё сказать сам, ещё возле водопада. Но он поступил по-иному, предоставив возможность мне самому во всём разобраться. И я своим умом, без какого-либо посредства сумел разгадать этот ребус. Надо сказать, он и раньше подбрасывал подобные задачки, тренируя мой мозг. Так что я уже был готов анализировать факты и делать верные умозаключения. Можно сказать, то, что я выяснил мифологическое место рождения Афродиты, для меня было личным достижением. И очень повысило собственную самооценку, как человека мыслящего.

Образно всё, что связано с водопадом и каменной «пеной», я назвал «тень Афродиты». Надо сказать, в последующем эта тень указала нам (отцу, конечно) на другие, весьма примечательные места. Но вначале…

2

Я вновь возвращаюсь к водопаду. Рядом с ним было несколько очень красивых мест, которые отец и его спутники решили тщательно обследовать. На какое-то время я оказался вне бдительного ока моего родителя и, поддавшись общему энтузиазму, решил и сам проявить способности следопыта.

В одном, весьма сложном месте, я поскользнулся на камне и полетел в воду. Хорошо, что оказалось неглубоко. Но холодная вода, растерянность и сложность выбраться на берег привели к тому, что я в такой ванне провёл много времени. Очень злился на собственную неуклюжесть и постарался скрыть от отца факт своего падения.

Конечно, он всё узнал и тут же отправил меня в село с одним из провожатых. Но было поздно. Кажется, я заболел. Когда отец и его спутники вернулись в Биюк-Узенбаш, меня уже знобило. Татары суетились возле меня, стараясь принять быстрые меры. Но уже было ясно, что на следующий день я в горы не пойду. А ведь завтра намечалась экспедиция по руслу Манаготры! Я так желал оказаться в числе счастливцев, но…

Утром я себя чувствовал хорошо, а к вечеру жар усилился, и меня уложили на лавку в большой комнате со столом. В один момент я уснул и на какое-то время потерял счёт времени. Сквозь сон до меня доносились голоса людей, стук двери. Видно, кто-то входил или выходил из комнаты. Я знал, что скоро вернётся отец и в ожидании его проваливался в бездну сна.

И вдруг я очнулся от каких-то голосов. Один, незнакомый мне человек, спрашивал по-русски, кто здесь спит. А второй отвечал ему – здесь болеет ребёнок. У него жар. Первый голос сказал, что татарчонок им не помешает. Пусть спит.

Из этой невнятной беседы я понял, что это не отец вернулся, а пришли новые, неизвестные мне люди. Единственное, я удивился, почему меня назвали «татарчонком»? Видно, хозяин дома что-то не так сказал или же спрашивавший неверно его понял.

Я закрыл глаза и снова хотел уснуть. Но те двое стали шуршать какими-то бумагами. И этот звук раздражал меня, не давая возможности расслабиться. В помещение вошло ещё несколько человек. Теперь гул голосов разбудил меня окончательно. Люди что-то оживлённо обсуждали. По обрывкам фраз я понял, что речь идёт об исследованиях, проводимых на реке Манаготре.

Кто-то, из вновь вошедших, увидел меня и предложил говорить тише. А второй говоривший и вовсе вдруг перешёл на немецкий. Если бы не такие меры предосторожности, то я наверняка не прислушивался бы к этому разговору. Но любопытство возобладало. Тем более, когда стали говорить по-немецки. Явно, никто из этих людей обо мне понятия не имел, иначе бы они знали, что я немецкий мальчик и сейчас прекрасно понимаю, о чём они говорят. Но откуда взялись эти люди? Выходит, у нашей экспедиции был и «второй состав», о наличии которого я даже не догадывался.

Несколько раз в их разговоре проскальзывало имя-отчество Николай Александрович. Так обращались к одному из присутствующих на этом тайном сборище. Вскоре я понял, что именно он и является здесь главным. Но кто этот человек? Я знал, что среди спутников отца есть геологи, картографы, инженеры и учёные. А кем был Николай Александрович?

Но дальнейшая беседа отвлекла меня от различных предположений. Говорили о каком-то механическом человеке. Долго спорили, даже кричали, доказывая что-то важное. В комнате сделалось жарко. Может быть, у меня снова повысилась температура? Вскоре я уснул и стал бредить.

Из забытья меня вывели громкие голоса. Вновь обращались к Николаю Александровичу с какими-то предложениями. Он отвечал тихо, но категорично: «Всё, всё. Решение принято. Иного не будет». Я не понимал, о чём речь, но все эти люди мне порядком надоели.

Снова стали говорить о механическом человеке. О том, что какой-то местный житель видел его на Манаготре. Перед этим была сильная вспышка в ущелье, а затем ему привиделся в облаке дыма силуэт этого человека. Как будто бы он поднялся вверх, а затем рассыпался на части. Таковой была его смерть.

Как ни плохо я себя сейчас чувствовал, но механический человек меня увлёк за собой. Мозг стал лихорадочно работать, фантазируя всяческие сказочные сюжеты. Впрочем, все они были далеки от реальности. Затем вдруг стало тихо, и я вновь уснул.

А проснулся от прикосновения к моей голове чей-то ладони. Вернулся отец. Я хотел тут же расспросить его о странных людях и механическом человеке, но не успел. Был сильный жар, и меня спешно принялись лечить. А затем я уснул. До утра.

На следующий день с отцом поговорить не удалось. Он с восходом солнца ушёл в горы. Чувствовал я себя удовлетворительно, и мне разрешили погулять по двору. Там-то и повстречался мне наш гостеприимный хозяин-татарин. Я попытался выведать у него, кем были эти незнакомцы, что накануне приходили в дом? Но он с большим удивлением посмотрел на меня – какие такие люди? Не было никого. Впрочем, днём он уходил в лес, дома не был.

Тогда я подступил к нему с другой стороны. И попросил рассказать о механическом человеке, который бродит в окрестных горах. Я подумал, что татарин поднимет меня на смех, посчитав фантазёром. Но он отнёсся к моему вопросу серьёзно, сказав, что есть такая местная легенда. Будто бы время от времени видят этого чудо-человека в урочищах реки Манаготры.

И каждое его появление предвещает что-то важное. Как начало нового года. А затем он пропал. Якобы люди видели вспышку и его растаявшую в облаке тень. Это было плохим знаком.

Я уточнил, стоит ли бояться этого механического человека? Татарин ответил, что люди зла от него не видели. А то, что он перестал появляться – может навлечь на всех большую беду. Впрочем, я ещё мал, чтобы это понимать.

После разговора с татарином мне вдруг сделалось грустно. Какой-то холодок поселился у меня в груди, и тело стало знобить. Может быть, снова жар? Я пошёл и лёг в постель. Но мысли мои витали в таинственных дебрях реки Манаготры. Вдруг стало страшно за отца. А вдруг этот механический человек вновь появится, и что если он не такой уж и добрый, как говорит татарин…

С большим трудом я дождался его возвращения с реки и как только увидел, радостно бросился ему на грудь. Отца, человека строгого и внешне не допускавшего никаких ласк, такой мой порыв, конечно же, удивил. Но он растолковал его по-своему – очевидно, он подумал, что я просто выздоровел. Впрочем, я действительно чувствовал себя хорошо.

Конечно, я стал расспрашивать отца о тех людях, которых видел вечером. Они явно знали о нашей экспедиции, но находились как бы в тени, не проявляя себя. Но отец сказал, что ему ничего не известно. Тогда я спросил, не знает ли он такого геолога или картографа по имени Николай Александрович. И здесь я услышал сходный ответ – в экспедиции таковых нет.

Тогда я поинтересовался, что ему известно о механическом человеке. Добавив от себя те сведения, которые я получил от татарина. Но отец меня явно разочаровывал. Он ответил, что это местная легенда. Но стоит ли ей верить? И тут же добавил, касательно меня самого, мол, у меня был сильный жар, я бредил, и всё, что связано с появлением каких-то чужих людей в моей комнате, их странные разговоры – это плод моих фантазий, связанных с болезнью и бредовым состоянием.

Конечно, часть правды в его словах была. И всё-таки таким ответом отца я был крайне разочарован. Почему он не захотел поверить мне?