Текст книги "Щепотка звёзд на стакан молока"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава вторая. Танго с Безносой

Капризные мгновенья жития сплетаются в минуты прихотливо на вычурном узоре бытия рисунком неизменным, молчаливым. Есть там и твой стежок, рукою вышивальщицы бессонной он брошен в вечности поток, чтоб взволновать на миг его теченье ровно…

Хэнк прикрыл глаза и устроился поудобнее. Нет, он конечно же знал, что самый тягомотный разнос от мастер-сержанта или наряд вне очереди вынести легче, нежели ничегонеделанье ходовой вахты – однако в голову один хер лезла всякая ерунда. На пульте красовался один и тот же изученный и запомненный до мелочей узор показаний приборов да огоньков индикаторов, ровным счётом ничего не случалось, да и случиться не могло – перехватывать корабли в гиперпространстве не умели даже леггеры, а рифов или столь излюбленных борзописцами атомных бурь здесь не могло быть в принципе.

Однако, всё равно – коль положено кому-то присутствовать в рубке, сиди, дежурь и не вякай. Два заменяющих локатора датчика, способные унюхать даже чих осторожной мыши на том краю галактики, в гипер-режиме почти слепли и глохли – но всё же улавливали хоть что-то. А что может попасться в чёрном как ночь промежутке между двумя спиральными рукавами галактики? Сюда даже звёзды не суются, а мусор столь же редок, как золотая кредитная карточка в кармане нищего бродяги.

С другой стороны, рейс обещал быть весьма прибыльным – где-то там срочно потребовалась такая редкостная дрянь, как электролит для ядерных аккумуляторов. И хотя история так и не сохранила в памяти, каким образом капитан Эрик сумел урвать столь вкусный фрахт, однако когда он спешно покидал здание биржи на Цефее, провожали бородача взгляды с плохо скрываемой завистью.

Впрочем, вернувшийся на борт Слейпнира шкипер тоже не распространялся, каким образом он провернул столь блистательную аферу. Лишь добродушно щурился, когда Жак без разговоров притащил ему чашку кофе, да ухмылялся в слегка растрёпанную бороду. Проследил по экрану, как Малыш и Переборка подцепили к кораблю вместо контейнеров шарообразные танки с электролитом, пообещал сделать обоим секир-башка, если хоть один узел крепления разойдётся.

А затем с неожиданной для его комплекции проворностью шастнул к пульту и проворно передёрнул туда-сюда несколько рычажков.

Ставший на полторы тысячи тонн тяжелее Слейпнир отозвался презрительным чихом продутых на полную мощность дюз. Вообще-то, таковые лихие трюки категорически не рекомендовались стоящим на грузовой площадке кораблям и буксирам – однако у бородатого капитана здесь и без того была репутация отчаянного сорвиголовы. Так что, переполошившиеся диспетчера из башни ограничились лишь забористыми матюгами по связи.

На экранах все сцепки просияли ровным зелёным светом. Верный признак того, что всё сделано чики-пуки. Впрочем, другой работы шкипер и не ожидал от парочки, которая втихомолку грызлась в своё удовольствие и не торопилась завалиться в каютку да установить полный мир и согласие. Потому капитан Эрик не стал выносить благодарность или произносить прочие велеречия. Лишь буркнул куда-то в бороду "порядок" и приказал быстрее тащить свои задницы на борт.

Разумеется, Переборка не была бы самой собой, если бы в ответ не пожелала кое-кому провалиться ко всем чертям. Не потому, что была такой уж зловредной – просто, Хэнк сиганул с высоты напрямую к люку, пользуясь своей силой. А потому очутился в шлюзовой камере на пару секунд раньше, где и ожидал запоздавшую напарницу с таким недовольным видом, будто та занималась чёрт знает чем, чёрт знает где и чёрт знает сколько времени.

Для такого ветерана, как Слейпнир, подъём с полуторкой тысяч тонн оказывался делом весьма хлопотным. Потому Хэнку пришлось здорово попотеть на пару со шкипером под ругань Помела, который от ярости уже переходил с матюгов на какой-то волчий хрип. Жидкость в большом объёме танков обладала настолько неприятным моментом инерции, что малейшие возмущения в атмосфере сразу закручивали грузовик волчком. Тем не менее, на орбиту они прорвались на полминуты раньше стартовавшей одновременно с ними яхты королевского посла откуда-то с Альтаира – за что диспетчера и связисты порта аплодировали им стоя.

Не любят здесь заносчивых и гордых альтаирцев…

Хэнк прислушался краем уха к еле заметно изменившемуся журчанию и шелестению приборов – по давней традиции ими модулировали звук. Гробовая тишина никому нафиг не нужна. А так, и вроде отвлекает, да и на слух позволяет выделить какие-то изменения. Говорят, слепой Морган именно так нашёл в своё время брешь между звеньями патрулей да грабанул звёздный дредноут самого его святейшества папы.

В показаниях приборов ничего угрожающего или хотя бы интересного не обнаруживалось. Дежурящий ещё немного присматривался, недоверчиво приподняв одну бровь – а потом вновь откинулся на спинку кресла.

Стоило признать, что знаменитые красоты Цефеи на поверку выяснились куда менее впечатляющими, нежели на голокартинках или в рекламных буклетах. А бывавший здесь раньше капитан заметил, что в зимнюю пору, так и вообще полная дрянь. Пиво тоже оказалось сродни кое-как разбавленному мочой керосину – как местные ухитрялись пить его, да ещё и нахваливать, с жаром обсуждая оттенки вкуса разных сортов, Хэнк представить себе так и не смог.

Зато отметил с неудовольствием, что почувствовал себя как-то спокойнее и увереннее, когда за хвостовыми балансирными стабилизаторами стала удаляться поверхность планеты. Что ж, привыкаем к одночеству помаленьку…

В ритмичное побулькивание и шипение мельтешащей за бортом гипер-мути снова вплелось что-то иное. На этот раз Хэнк уже стряхнул с себя философское терпение и решительно развернулся к пульту. Чёрт его знает – тут, как говаривал его закадычный приятель Ли-син, без бутылки не разобраться.

И вахтенный решительно коснулся сенсора связи.

Из каюты Помела сначала раздавалось шуршание и сопение, столь разительно схожее со звуками, кое-как улавливаемыми приборами с той стороны стасис-поля, что Хэнк на миг нахмурился. Однако потом он разобрал задыхающийся от страсти животный стон Переборки. И только сейчас из динамиков донёсся голос злого как чёрт знает кто бортинженера.

– Ну какого хера?!!

В ответ дежурный пилот сообщил в каюту, что если тот сейчас же не явится в ходовую, то от гнева Хэнка Сосновски одного засранца не спасут даже боги глубокого космоса.

Естественно, через минуту Жак появился – полуодетый, растрёпанный более обычного, и распространяющий за собой такой вкусный запашок, что Хэнк поневоле заёрзал в своём кресле. Бортинженер некоторое время прислушивался к звукам, изучал показания датчиков, а потом нехотя поплёлся в свою каморку…

– Если предположить, что передача морским кодом, то это призыв о помощи, – всё ещё хмурый Помело взъерошил свои и без того напоминающие взрыв сверхновой патлы, и вздохнул. – Но этот код из времён ещё первых шагов нашей цивилизации в космос. Ни один корабль той эпохи не мог залететь так далеко – да и от времени просто рассыпался бы в пыль.

Связные компьютеры и дешифровальная приставка попросту зашли в тупик, когда священнодействующий над ними Помело попытался если не расшифровать, то определить тип ритмичного изменения спектра жутко искажённого сигнала.

– Всё же, на естественный источник не очень-то похоже, – буркнул он и покосился на кнопку вызова капитана.

Тот сейчас спал, и будить его было бы делом крайне неблагодарным и даже опасным – однако Хэнк без зазрения совести и даже с каким-то злорадством вдавил сенсор.

– Ходовая рубка – капитану. Срочно явиться в центр управления, – он хоть и отступил немного от флотско-уставной формы доклада, однако не позволял себе вольностей или ругани подобно другим членам экипажа.

Гном… ой – вернее, шкипер – именно что явился, как чёрт во сне – и куда более злой, чем в своё время Помело. Молча и с сопением выслушал он соображения обоих парней – стриженого здоровяка и лохматого задохлика. Долго присматривался, прислушивался и чуть ли не принюхивался к данным с пульта, а потом распорядился хриплым ещё спросонья басом:

– Выскакиваем в реал. Хоть это и навряд ли может быть призыв о помощи, но я жопой чувствую – там что-то не так, – и отправился приводить себя в порядок.

Через час, когда непонятный участок пространства уже достаточно приблизился, а слегка проснувшийся капитан и подозрительно довольная Переборка тоже подтянулись в ходовую рубку, из навигаторской притащился Помело. Молча он положил перед шкипером кристалл и демонстративно пожал плечами.

– Это действительно сигнал бедствия – древний как мир.

Всё ещё насупленный Эрик вложил расшифрованную запись в разъём и некоторое время озабоченно рассматривал. В его голосе всё же слышались сомнения – это место далеко в стороне от проторенных торговых и коммерческих трасс, а полученный на Цефее реестр не содержал сведений, чтобы сюда направлялась исследовательская или научная экспедиция. Ибо изучать здесь попросту нечего.

В конце концов капитан распорядился вываливаться.

– Но! На всякий случай приготовить и сделать всё, что можно, чтобы мы не теряли времени, – пробасил он и пояснил – если там есть какая-то опасность, то лучше бы своевременно нырнуть в гипер да не испытывать судьбу.

С такими доводами согласились безропотно все, и разошлись – Переборка к своим любимым двигателям-реакторам, Помело в навигаторскую рубку, а Хэнк на всякий случай принялся проверять противометеоритную защиту.

Шкипер тоже не остался без дела. Вновь прошерстил Звёздный Реестр, пытаясь хоть что-то найти о кораблях и технике той далёкой от нас эпохи. Приказал рассчитать выход в реал противоракетным зигзагом – и тут уже Хэнк на пару с Жаком учудили такую вероятностную траекторию, что сошёл бы с ума любой тактический компьютер.

– Годится, – брови Эрика одобрительно разгладились, когда он разобрался в хитроумных мерах предосторожностей. – Эй, Переборка, график нагрузки уже у тебя. А ну глянь, сдюжит ходовая часть?

Из ответных матюгов рыжей плоскогрудой девицы мужчины узнали о себе и своей родне много нового насчёт сексуальных привычек и традиций – но общее резюме оказалось таково: если надо, выдержит – но без небольшого ремонта потом не обойдётся.

– Тебе б матерные поэмы писать, Переборка, – тощий хиппи уже проверил и раздал всем противоперегрузочные костюмы – бережёного, как известно, и чёрт уважает.

– Угу, и профессора литературы потом дружно и всем скопом повесятся с тоски, – людей уже потихоньку начинала колотить лёгонькая дрожь.

И вот, когда расчётное время до скачка обратно в гипер удалось подготовить и сократить до двадцати девяти секунд, капитан последний раз словно в сомнениях обвёл взглядом пульт. А затем из-под знаменитой на пол-галактики бороды появился и главный ключ на хромоникелевой цепочке…

– Какой же он древний… – в глазах Переборки восторг откровенно смешивался не только со светом невероятно далёких звёзд, но и с недоверием.

В самом деле, обнаруженный корабль оказался древнего класса Фрегат. И хотя он не обладал гипердвигателями – но факт оказывался фактом: он смирнёхонько висел себе в пространстве, равнодушно поблёскивая изъязвлёнными кое-где боками, и во всю мощь орал ХЕЛП на всех частотах. А факты, как известно, вещь упрямая: никаким образом эта уродливая громадина на химическом топливе не могла преодолеть чёрт знает сколько сотен световых лет и оказаться здесь – но она здесь оказалась, да ещё и в сравнительно приемлемом состоянии.

Сидящий за пультом крохотного челнока Хэнк чуть довернул курсовой рычаг, чтобы приближающийся корабль не уползал в сторону от направления, и тихонько вздохнул. Мало того, что одноместная скорлупка оказалась тесной даже для одного него, однако неумолимый шкипер ещё и приказал Переборке сопровождать Малыша.

И вот теперь макушку Хэнка периодически лоскотало дыхание Переборки, а к спине жарко и тесно прижималась она сама, отчего пилот маленькой шлюпки чувствовал себя в слишком уж… гм, приподнятом настроении.

– Малыш, что там? – донёсся сбоку из динамиков чуть силый от волнения голос капитана.

– Обшивка довольно сильно побита метеорами, однако не насквозь, – сообщил Хэнк, которому приблизившийся корабль загородил уже половину обзора – радары пришлось отрубить и идти на ручнике.

– Шкипер, мы к их шлюзу не пристыкуемся, – затараторила Переборка, отчего ёжик волос на макушке Хэнка зашевелился с удвоенной силой и частотой. – А если б там был хоть один живой, они просто обязаны были заметить нас.

Слава богу, что на Слейпнире отключили рацию – техника могла бы не выдержать витиеватой ругани капитана Эрика. Но связь не включали и в шлюпке – одевать скафандр в условиях крайне стеснённого пространства, да ещё и чуть ли не в обнимку со вспотевшей от жары девицей, это занятие крайне матерное.

В черноте пространства совсем рядом равнодушно и неподвижно висел мёртвый крейсер древних землян. Мёртвый, это было понятно уже каждому. Однако, по параграфам межзвёздного уложения, нашедшие первыми подающий сигнал бедствия корабль всё равно обязаны были осмотреть его. Забрать бортовой журнал и записи регистрации, установить причины, взять образцы – и прочая, прочая…

– Бортовой номер N-173… последнюю цифру не разберу, – Хэнк покосился на крохотный экранчик, спроецированный на внутреннюю поверхность шлема – ведётся ли съёмка и запись с наплечной камеры.

Всё оказалось в порядке – на изображении изборождённая морщинами и вмятинами поверхность корабельной брони виднелась ярко и как бы не лучше, чем глазами. И Хэнк не без некоторого внутреннего трепета коснулся древнего металла затянутой в перчатку рукой.

– Не голоизображение и не мираж… – проворчал он, хотя от попыток устроить такие шутки в вакууме отказались даже вояки.

Сзади неслышно из-за вакуума сопела и ворочалась Переборка. Нагруженная ранцем и коробкой с аппаратурой, тощая девица ёрзала, словно её терзали сомнения… а может, просто боялась.

– Пытаюсь разблокировать вакуум-шлюз, – деловито сообщил Хэнк, хотя на практике это означало грубый метод кувалды и чьей-то матери… вернее, плазменного резака и рычага.

Преграда оказалась из какого-то лёгкого сплава, и почти невидимое пламя резало её как масло. Уже изнутри Хэнк выглянул в неровно проделанную дыру.

– Вы неплохо смотритесь на фоне Млечного Пути, – весело сообщил он на борт приветливо моргнувшего лазерной подсветкой Слейпнира.

В ответ, естественно, донеслись разудалые матюги и весёлые проклятия. В общем, отставить болтовню и работать по инструкции.

"Не учи папу трахаться!" – Хэнк мысленно послал шкипера по известному адресу – уж правила работы в такой вот ситуации он знал как бы не получше самого капитана.

– Воздух на борту отсутствует, – проворчал он, и равнодушное моргание индикатора рекордера бесстрастно подтвердило, что записана будет каждая мелочь – ведь толстый корпус мёртвого крейсера напрочь отшиб радиосвязь.

Внутри оказалось практически чисто, но что самое интересное – ни малейших следов экипажа или его пребывания. Равно как и записей бортового журнала в командной и ходовой рубках – уж устройство этой модели крейсера каждый мальчишка знает назубок после бередившего умы не одного поколения молодёжи стереофильма "Гончие псы из созвездия Гончих Псов".

Каюты экипажа тоже оказались стерильно чисты – не плавали в невесомости вещи или обломки, не скалились из проёмов высохшие мумии, и даже никакой мертвец не выскочил из огромной как ангар кают-компании, чтобы цапнуть Переборку за её тощую задницу.

– Впечатление такое, будто новенький крейсер взяли прямо с верфи и перенесли сюда. Переборка, ты сможешь поковыряться в движках и сказать, сколько они прошли?

Переборка крутнулась в полутьме, пытаясь к чему-то присмотреться, а затем чертыхнулась.

– На поручнях в коридоре нет даже намёков на потёртости – крейсер новенький, просто с иголочки. А движки… нет, лучше снять плунжеры с топливного насоса и осмотреть, сколько же он прокачал.

Хэнк демонстративно показал девице большой палец в древнем жесте одобрения, и потихоньку потянул своё чуть непослушное и неуклюжее в скафандре тело в сторону миделя – именно там находились у этого крейсера машинные палубы. И пока Переборка ковырялась в недрах некоего блестящего механизма в хитросплетениях кабелей и укутанных теплоизоляцией трубопроводов, парень равномерно осматривал всё машинное отделение, помогая себе лучом ксенонового минипрожектора.

– Ну не может быть, чтобы совсем не было за что зацепиться, – проворчал он. – Ведь ерунда какая-то выходит.

– Ерунда не ерунда, а я могу тебе сразу подтвердить, что нагнетатель отработал всего ничего, – наконец Переборка неуклюже в своём скафандре вылезла из недр безбожно разоряемого ею механизма, и продемонстрировала Хэнку цилиндр литого сапфира, блеснувший в свете прожектора феерическим неземным сиянием. – Целочка, в общем.

Хэнк поймал лениво отлетающий в сторону и кувыркающийся гаечный ключ, чтобы водворить его на предписанное инструкцией и здравым смыслом место. То есть, в ящик с инструментами, который на время перекочевал к нему…

Вселенная на миг вздрогнула и сжалась в слепом ужасе. Замерла притаившимся в норке перепуганным мышонком, чтобы тут же словно сойти с ума.

– Что… – ещё пискнула Переборка, прежде чем Хэнк отработанным до автоматизма движением оторвал её от какой-то стойки и швырнул в щель между массивными кожухами буферных кулеров, а затем накрыл сверху своим телом. Ах да, как раз из этого укрытия великолепный в своей ярости агент Джеймс Бонд отстреливался из бластера Walter-turbo от толпы осатаневших членистоногих баггеров… сознание отчего-то позеленело и медленно померкло – э, да суждено ли ему когда-нибудь проясниться вновь?

Всё же, прояснилось – и первое, что вползло в осознание Хэнком себя живым, был тихий плач Переборки. Она хлюпала носом, кашляла и давилась соплями, однако вновь и вновь принималась за своё.

– Ох… – воздух никак не хотел попадать в лёгкие, но всё же Хэнк пересилил его тугую неподатливость и кое-как протолкнул по назначению.

Боже, до чего же хреново – как в то мутное утро, когда с вечера трое получивших увольнение курсантов-третьекурсников решили отведать неразбавленного спирта. Всё тело ломило и трясло какой-то рябой и пятнистой дрожью, а в том месте, которым порядочные люди обычно воспринимают изображение с сетчатки глаз, порхал и задорно бухал в череп мутно-зелёный мотылёк. Сухость на языке пополам с ощущением, будто во рту отметились сразу оба кота Звёздной Академии, всё же позволяли надеяться, что вульгарное похмелье удастся со временем преодолеть…

Глаза всё-таки удалось открыть – и за этот подвиг, сравнимый с преодолением Глебом Горбовски границы Солнечной системы, Хэнк мысленно поставил себе зачёт.

Рожица Переборки мало того что оказалась заплаканной, но и светилась во мраке подобно кошмарному привидению, обожравшемуся радиоактивных изотопов.

– Ох, ты живой… – тихо обрадовалась девица, и в довершение ко всем сугубо неприятным ощущениям Хэнка начала ворочаться и извиваться всем телом. – Да убери ж ты фонарь, придурок…

В самом деле, плечевой прожектор Хэнка упёрся девице прямо в забрало шлема и светил так, будто ту допрашивали на предмет, кто же упёр ядрёну бомбу. И мало-помалу приходящий в себя парень таки сумел пошевелиться и даже храбро попытался двинуть рукой.

К его немалому удивлению, это ему всё-таки удалось. Хотя руки-ноги и почти не ощущались, но беглый осмотр индикаторов внутри шлема подтвердил, что по крайней мере физически человек не пострадал. А коль скоро его не прижимала безжалостно сила тяжести, то через некоторое время оба медленно воспарили над рядами механизмов мёртвого крейсера. Словно призрак отца Вия над кладбищем датских принцев…

– Что это было? – Переборка ничуть не подумала отцепляться от парня, лишь сместилась, чтобы её не слепил свет – ну и, конечно продолжала трястись от страха и исправно разводить сырость.

– Не знаю, – хмуро отозвался Хэнк. Он не стал добавлять "но очень надеюсь, что нашим оно не повредило" – одна только мысль, что Слейпнир и двое оставшихся на его борту людей могли пострадать, грела весьма мало.

В голове потихоньку прояснялось – всё-таки насильно впрыснутая в тело доза стимуляторов дело своё сделала.

– Ты как? К выходу добраться сможешь? – как можно более спокойно и внушительно поинтересовался он. Не столько потому, что перед глазами упрямо мельтешила исполинская бабочка, то и дело заслоняющая взор мутными крыльями забытья, а чтобы отвлечь Переборку от столь любимого слабым полом занятия.

Прозвучало всё равно как-то слабо и даже болезненно – однако Переборка заверила, что по ней будто хоть и стукнул штамповочный пресс, но вообще-то терпимо.

– Веди меня потихоньку к люку, у меня какие-то глюки перед глазами, – Хэнк прислонил забрало шлема к её и продолжил. – Рацию отключи, даже маячок. У обоих. Разговариваем только так.

– Зачем? – поинтересовалась неугомонная Переборка ещё дрожащим голосом. Однако, получив столь ясные и недвусмысленные инструкции к действию, всё-таки отвлеклась от своих страхов и горестей да принялась кое-как орудовать – а потом Хэнк почувствовал, как его мягко увлекло куда-то.

– Энергию надо экономить, – в самом же деле, не говорить ей правду? Правду, которая может и убить…

Как Хэнк добрался до им же самим вырезанной дыры в створке шлюза, он попросту не помнил. Наверное, пролить свет на это могла бы Переборка – но той и самой приходилось несладко. Наверное, присущая лишь человеку привычка упрямо цепляться за жизнь и ползти в тщетной надежде ещё хоть немного отсрочить неминуемый победный смех безносой, наверное именно это и позволило двум неуклюжим фигурам в скафандре оказаться в конце концов на нужном месте в боку замершего навсегда мёртвого корабля.

– Осторожно выгляни в люк и осмотрись. Потом доложишь, – мягкая упругость женского тела куда-то на время отодвинулась.

Потом вернулась и стукнула в шлем забралом.

– С виду всё нормально. Наша шлюпка на месте, Слейпнир висит там же и светит прожекторами, – некоторое время Хэнк обдумывал это сообщение, но потом всё же решил, что пользоваться связью не стоит.

– Направляй меня к шлюпке, и внутрь, – губы пересохли, а язык еле ворочался.

Впрочем, хотя Хэнк и прикрыл девицу своим телом и немного защитил от… не будем забегать вперёд – но ей наверняка приходилось ненамногим лучше. С другой стороны, парень где-то слыхал, что жилистые с виду особы, худые как глиста, как раз лучше всего и переносят всякие передряги.

В шлюпке оказалось, что сдохла добрая половина бортовой электроники – однако, нечто подобное уже укрепившийся в своих подозрениях Хэнк и предполагал. Он кое-как занял место в кресле пилота, усадил на колени Переборку, и положил свои ладони поверх её на пульт управления. Конечно, звучит-то это просто, да только в стесняющих движения скафандрах осуществить на практике оказалось куда как труднее.

– А теперь давай, Переборка – ты смотришь и сообщаешь, а я потихоньку рулю.

Бабочка перед глазами всё реже приоткрывала бархатные крылышки забытья – похоже, портативная кибер-аптечка скафандра попросту не могла справиться с недугом хозяина.

– Я не смогу, – вздохнула девица и вздрогнула от еле сдерживаемых рыданий.

Если бы Хэнк мог, он отругал бы девчонку в таких выражениях, так оттаскал бы на матюгах… однако он прошептал совсем, совсем иное.

– Если мы выберемся, я буду любить тебя каждый день и каждую ночь. Подарю тебе весь жар своего тела и души, сделаю счастливейшей женщиной во вселенной…

И заливающаяся слезами Переборка злым от отчаяния голосом прорыдала:

– Сволочь ты всё-таки, Сосновски – знаешь, чем купить… расстояние километра два… ещё левее на час… так, хватит… а почему не попросить помощи?

– Думаешь, нашим там легче? Всё-таки у древнего крейсера броня куда толще. Может, уже и некому нам помочь.

Девица постоянно выла сквозь зубы, ворочалась и хрипло ругалась, однако периодически выдавала поправки курса. Затем замерла на некоторое время, и Хэнк уже некстати подумал, что кто-то из них двоих всё-таки помер. Однако тут Переборка деревянным и каким-то чужим голосом выдохнула:

– Метров пятьдесят… – и Хэнк дёрнул на себя рычаг подачи топлива.

Дьявол, ну откуда же глупышке знать, что давно уже пора потихоньку притормаживать? Шлюпку заметно повело куда-то в сторону и наверняка закрутило юлой, однако совместными действиями её кое-как удалось стабилизировать – и со второй попытки даже без особой тряски пришвартовать.

– Гравитацию на борту, сбрось до четверти, – и Хэнк снова остался один в кажущейся обманчиво-уютной тесноте шлюпки.

Если он верно оценил свои силы, при четверти силы искусственной гравитации на борту Слейпнира им обоим всё-таки удастся доползти до медотсека – а тамошний кибер не сможет поднять на ноги разве что покойника. Да и то, постарается на совесть…

Как же хорошо откинуть забрало и всей едва подчиняющейся грудью вместо резкой химической свежести воздуха из скафандра вдохнуть тёплый и знакомый запах родного корабля! Дом, милый дом – да, не сразу понимаешь истинный смысл иных слов… Хэнк обнаружил, что упёрся во что-то упругое.

На ощупь это оказалась Переборка, которая силилась приподняться, чтоб достать ладонью до сенсора у двери. Вот она поворочалась, со стоном куда-то делась, чтобы почти сразу мягко рухнуть сверху. Однако тут же раздался щелчок и жужжание отъезжающей створки, и немного отдохнувший Хэнк нашёл в себе силы не только перевалить через высокую закраину, но и втащить туда же зашедшуюся в кашле девицу.

– Включай и залезай… – однако, когда после некоторых трепыханий Переборка севшим голосом заявила, что у кибера мозги отшибло напрочь, тихо вздохнул.

Что ж, ожидаемо…

– Давай аварийный комплект – с тремя красными полосами.

Вообще-то, медикаменты из тревожного чемоданчика были повсеместно и напрочь запрещены – уж слишком резво заключённые в них энзимы сжигали ресурсы организма. На них неодобрительно косились все, кроме военных медиков из засекреченных лабораторий. Даже если у тебя не осталось половины внутренних органов и крови, после вкалывания дозы этих чудовищных стимуляторов ты играючись мог бы побить любые рекорды… а потом если не подохнуть, то навсегда обратиться в калеку. Однако, похоже, пришёл как раз тот самый, распоследний случай.

– Вколи мне одну красную ампулку и две зелёных, в основание шеи, – сил вылезти из скафандра Хэнк в себе решительно не находил. – И не бойся – представь, что движки на форсаж выводишь.

Возле ключицы что-то завозилось, трижды тупо и болезненно ткнуло. Парень некоторое время полежал, чувствуя как по жилам словно разбегается огненная волна. И когда в тело вернулась стократно умноженная сила и подвижность, захохотал. Страшная штука эти био-синергетики – и забавная в то же время! А затем Хэнк решительно открыл глаза.

Свет резанул по восприятию, как утренний сигнал на побудку. Всё вокруг виднелось неестественно ярким, чётким – и понятным. Хэнк встал, одной рукой небрежно забросил в ложе печально потухшего кибер-медика обмякшее тело Переборки, и без труда вынул из её судорожно стиснутой руки шприц-пистолет.

– Сколько в тебе веса? – услышав, что пятьдесят пять, хрипло засмеялся. – Не такая уж ты и дохлятина… ладно, одну красную и одну зелёную… давай, очухивайся, я в рубку.

И со скоростью да сноровкой, повергнувшими бы в зависть всех какие ни есть суперменов, Хэнк Сосновки припустил в ходовую рубку. Уж где и могли находиться не отзывающиеся по внутренней связи шкипер с бортинженером, то скорее всего там.

Сказать, что он обрадовался, когда обнаружил, что оба валяющихся на полу тела хоть и обнаружились в коме, но всё-таки подавали признаки жизни – это значит не сказать ничего. Хэнк готов был своими руками протолкать Слейпнир чёрт знает сколько световых лет – настолько он оказался рад.

– Ремроботы тоже сдохли? – он уложил на плечо появившейся Переборке Жака, а капитана, как гораздо более тяжёлого, потащил сам.

В ответном ворчании словно не почувствовавшей тяжести и даже пританцовывающей на бегу девицы удалось разобрать, что не сдох только главный комп – он оказался настолько древним, что удар излучения его попросту не смог зацепить. Оптоэлектроника, видите ли – это вам не куда более шустрая и компактная позитронная техника. Слоны детской рогатки не боятся…

– Так это вообще прекрасно! Значит так, подруга – отрубаем мозги кибер-медика, подключаем главный корабельный компьютер, и скармливаем ему запасной кристалл со всей этой медицинской трихомудией, – Хэнк уложил безвольное тело шкипера на медицинское ложе и зачем-то заглянул ему под веко.

Девица, уже сгрузившая лохматого хиппи на второе место, тихо ужаснулась. Оказывается, ей надо полчаса, чтобы что-то там переключить в ходовой части – а то без управления жахнет так, что богам мало не покажется.

– Стимуляторы нас столько не подпитают. Пятнадцать минут тебе, – бросил Хэнк вслед унёсшемуся урагану, который матерился смутно знакомым девичьим голосом и срывал с себя остатки сверхпрочного скафандра легко, словно марлю.

Так… вот он, главный ввод – Хэнк легко, словно шею удаву, свернул толстый кабель в бронированной оболочке и потянул в сторону. Синхронизация и так стандартная, теперь сюда… воняющая горелым пластиком коробка кибер-мозга медробота улетела в угол, а в разъём парень осторожно, уговаривая себя действовать аккуратно и неторопливо, воткнул сигнальный кабель задумавшегося о чём-то главного бортового вычислителя.

Бег с препятствиями через пол-корабля, и вот уже почти невесомый прозрачный кристалл, в котором оказывались заключены все (или почти все) достижения человеческой медицины, мягко щёлкнул в приёмном гнезде.

– Не фурычит? – оказывается, Переборка справилась за двенадцать минут.

Мокрая и дышащая словно загнанная девица деловито осмотрела развороченную каюту и удовлетворённо кивнула.

– Стукни вот сюда. Легонько, вполсилы, – и Хэнк с чувством припечатал ладонью в бок бронированного голубого ящика со с детства знакомой и родной аббревиатурой IBM.

– Ага, электроника любит кувалду! – в голосе Переборки послышалась чуть ли не нежность, когда она залезла обеими руками в зияющую рваными краями дыру и принялась там что-то шуровать.

Оказывается, стимуляторы прочищали и мозги неплохо – Хэнк тоже что-то переключил под крышкой компьютера такое, что потом не мог не то что объяснить, но даже и вспомнить.

И как результат, в медотсеке обнаружилось, что оба пациента уже окружены самой пристальной заботой и вниманием – манипуляторы, шприцы и лазерные скальпели деловито порхали над шкипером и Помелом с самой что ни на есть материнской заботой. В общем, изображали активную и весьма бурную деятельность.