Текст книги "Месть Проклятых"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

И едва закатная тень лизнула ноги ошеломлённо открывшей рот Мирдль, как из неё шагнул отдувающийся от усталости Айлекс.

– Достаточно? Или устроить маленький конец света? Я могу. Только уж, с ветрами и бурями договаривайся сама, – он усмехнулся. – Что-то они тебя больше жалуют.

Женщина отшатнулась от неожиданности – да так, что с её плеча кубарем слетела оплошавшая феечка.

– Знаешь, впечатляет, – она уже пришла в себя. – А что это за посох сотворил? И надеюсь... ночевать у той крестьянки будешь не ты?

Ну что ты скажешь-будешь-делать? Опять тарахтит – наверное, вредно общаться с фен... ой, с феечкой.

– Нет, к ней войдёт один из горных духов, не устерёгший ручей, по которому к деревне сумели пробраться людоеды, – Айлекс улыбнулся при виде сразу посветлевшего лица... а ведь ты красива. И не просто внешне...

Всё же он отогнал ненужные мысли. – А палка...

Он взял посох за кончики, свёл вместе руки, и посох вдруг стал укорачиваться, ещё – пока ладони не сошлись совсем. Открыл, и на правой обнаружилась всё та же тоненькая змейка, только на этот раз она оказалась словно выточенной неведомым образом из живого, чуть светящегося дерева.

– Укус её валит с ног крепкого буйвола и способен отправить к праотцам дюжину людей, – задумчиво пробормотал Айлекс и протянул маленькую убийцу женщине. – Позволь ей испытать тебя.

"Сила Жизни?" – Мирдль дождалась лёгкого кивка парня и осторожно подставила ладонь.

Змеюшка легко перетекла в женскую ладонь, свернулась колечком, из центра которого задорно высунулась маленькая головка.

– Сестра, не вздумай! – испуганно пискнула порхающая вокруг цветочная фея. – Я раз видела, как такая укусила здоровенного бешеного медведя – упал сразу, даже лапой не дёрнул.

Малышка затрепетала и в отчаянии сыпанула искорками света, но Мирдль уже поднесла к ладони указательный палец другой руки. Еле заметно вздрогнул воздух, и казалось, иголочки кольнули в палец едва ли не позже, чем маленькая зараза уже отдёрнула головку обратно и удовлетворённо облизнулась крохотным раздвоенным язычком.

В голове глухо зашумело, в ушах прошёл лёгкий затухающий звон, а по всему телу из руки прокатилась жаркая волна. Отразившись от ступней, она стала наполнять всю женщину, словно жидкое пламя пустой сосуд – но дойдя доверху, лишь выгнала на щёки лёгкий румянец. Поколыхалась немного – и плавно исчезла.

А парень уже склонился над змейкой и обменялся с той парой шипящих фраз. Кивнул, и выпрямился.

– Дай ей слизать свою кровь, – и Мирдль с интересом смотрела, как малышка облизнула язычком крохотные алые бусинки с вновь поднесённого пальца. Прошипела что-то, глядя ей в глаза – но женщина всё поняла уже сама.

– Хочешь быть со мной? Хорошо, – и змейка, разом поплыв радужными разводами, проворно обвилась вокруг изящного запястья. Образовала изумительно красивый браслет зелёного золота, замерла тяжестью холодного и мёртвого металла. И лишь приглядевшись, женщина заметила, как удовлетворённо моргнули огненными рубинами два глазка.

– Ужас, – еле отдышалась волнующаяся Мири, – Я бы от такого опухла, вся раздулась и окочурилась. Не-ет, надо срочно чего-нибудь съесть – у меня от страха опять аппетит разыгрался.

И тут же мерцающей стрелой спикировала к цветущему кусту на склоне. Улыбнувшись ей вослед, Мирдль перевела взгляд на озадаченно ерошащего свои волосы Айлекса. Тот лишь пожал плечами.

– Помощница, шпионка, ключ к любому замку, – стал перечислять он. – Кинжал, меч или что тебе заблагорассудится. Переводчица... да сама разберёшься.

Затем взгляд его остановился на лице женщины.

– Хм-м, интересно, как ты ею распорядишься? Я не слишком о том пожалею? Вот уж, правду говорят, что все бабы змеи, а вы обе как будто созданы друг для дружки. Ещё и феечка в придачу – прячьтесь, парни!

Но вернувшаяся Мири с безопасного, по её мнению, расстояния посмотрела на это ползучее и до урчания в животике страшное безобразие, поселившееся на руке женщины, зябко передёрнулась – и уселась от греха подальше на широкое плечо Айлекса. И даже скупо хихикнула, когда эти двое шумных и неуклюжих человеков обменялись нежно улыбающимися взглядами и вдруг рассмеялись.

"Ну во-от, опя-ать..."

Айлекс взял ладонь женщины, погладил нежно, нашёл пострадавший пальчик. Лизнул легонько, поцеловал – и показал всё ещё смеющейся Мирдль чистую, неповреждённую кожу. И всё же, когда её опасно зелёные глаза уже заслонили собою весь мир, а манящие уста оказались в опасной близости, переставший легонько пощипывать пальчик лёг поперёк его губ.

"Не-а, не угадала, феечка"

Глава 5

– Дурак! Мальчишка сопливый! Захотел повыпендриваться перед смазливой сучкой? – если бы малышка Мири могла, она бы с невыразимым удовольствием отвесила Защитнику хорошую оплеуху.

Однако тот сейчас с бледным лицом лежал на широкой спине ковыляющего по лесу Тима, и по праву хоть и легко, но раненого, пользовался законом неприкосновенности. Когда он на макушке горы пошатнулся, едва не прикоснувшись к уже чуть раскрывшимся навстречу губам женщины, на спине его потом обнаружился лиловеющий отпечаток когтистой орочьей лапы. То вожак орков, прежде чем издохнуть, всё-таки изловчился дотянуться – и ударил. Дублёная шкура парня уцелела, в горячке да по запарке он не обратил на то внимания. Но ушиб в пол-спины и пара сломанных рёбер – это всё же не мелочь.

Зато идущая рядом с медведем Мирдль нахмурила бровку, и опомнившаяся феечка тотчас же шмыгнула подальше.

– Мне не нравятся твои слова, маленькая фея...

Зорко следя за ладонями женщины, та на всякий случай отлетела ещё выше.

– А что, я соврала хоть в одном слове? Разве ты не согласна, что наш Защитник повёл себя как хвастливый зелёный юнец? Или что ты красивая?

Вовсе нет, как раз со всем этим Мирдль как раз согласна была целиком и полностью, и по поводу пострадавшего Защитника её утешал лишь тот факт, что надо только добраться до ближайшего ручья или озера, а там уж нимфы и духи сделают с Айлексом всё, что нужно. Но вот насчёт последнего слова у неё имелись весьма серьёзные возражения. Настолько существенные, что феечка тут же удвоила разделяющее большую и маленькую женщин расстояние.

– А-а, так ты считаешь, что ты не... она, а сучок?

Нет, на эту нахалку даже сердиться нельзя. Мирдль хоть и сдерживалась изо всех сил, чтобы не рассмеяться, но через некоторое время всё же заметила, что улыбается. Да, конечно – иногда и вела себя как самая что ни на есть настоящая... она. Но ведь, каждая настоящая женщина немного стерва? Главное, чтобы именно немного. Чуть-чуть, и ни в коем случае не больше.

Медведь мягко перевалил через упавший ствол, и задремавший Айлекс проснулся, чувствуя как под шкурой переливаются тугие мышцы могучего зверя.

– Мири, – позвал он вполголоса, еле слышно.

Однако обе Мирдль уже были тут, нежно заглядывая в глаза в поисках малейшего желания – ему аж стало неудобно... и тепло на сердце одновременно.

– Малышка, ты. Лети в замок моего деда. Ни с кем, кроме него или его сына, моего дяди Роджера, не разговаривай, – он улёгся чуть поудобнее, ибо Тим начал спускаться по каменистой осыпи в глубину ущелья. – Передашь – тролль-людоед и его банда орков уничтожены. Путь, которым они пришли, дополнительно перекрыт. Мать девчонки получила компенсацию. Я чуть пострадал и немного задержусь – но святая сестра в безопасности. Повтори.

Феечка протараторила сообщение, сделала обоим людям неприличный жест ручками и тут же сияющим светлячком унеслась вдаль, на лету обсуждая со стайкой встреченных по пути подружек рецепт коктейля из нектара одуванчиков и берёзового сока.

– Ещё добавить пару капель кленового сиропа? Какая прелесть, милочка!..

Проводив эту беззаботную ораву взглядом, Мирдль едва не перецепилась через булыжник на самом берегу... но тут над пострадавшим уже склонились две возникшие из ночной прохлады фигуры. Вообще-то, женщина обнаружила, что стала видеть в сумерках куда как хорошо – но когда она вчера обратилась с вопросом к феечке, та только махнула рукой.

– А, это даже кошки умеют. Не заморачивайся, – и, против обыкновения, даже не стала трещать на эту или другую тему... но не станем и мы отвлекаться.

– Ничего страшного. Но день придётся полежать, – одна из фигур распрямилась, и женщина узнала в той обыкновенную лесную дриаду.

Как странно – ещё чуть больше двух седмиц назад само выражение "обыкновенная дриада" показалось бы ей дикостью... а сейчас устало скидывающея с плеч поклажу Мирдль не обнаружила в себе даже и капли удивления.

Лишь проследила, как Айлекса напоили какой-то дрянью, скормили ему пару небольших семян, таинственно мерцающих в темноте, намазали пострадавшее место и сверху приложили... нет, не компресс и даже не лист растения, как наивно предположила женщина. Обыкновенную лесную кошку – правда, рыже-пятнистую и весьма громко мурлыкающую. Втихомолку подивившись таким рецептам, Мирдль огляделась и уже почти безошибочно выбрала место для ночлега.

Не слишком далеко от воды и в то же время сухое. Закрытое от ветра с трёх сторон... но это и неважно, уж ветры-то свои парни, не обидят. Ни сверху, ни от ручья не просматривается. Хм-м, и даже не простреливается. А посему она улучила момент, осторожно и в то же время нескромно погладила задремавшего и вспотевшего от зелий Айлекса, и отправилась осмотреть место вокруг.

Так... след семейки горных козлов – не страшно. Еле заметные царапки от лапищ медведя – тоже. Ага, тут проползали духи – запомним. Камни, камни, следок лисицы, пожелавшей испить водицы и потом просеменившей обратно... а-а, ничего такого!

И посему уже позёвывающая Мирдль, сама удивляясь своему спокойствию, закончила обход, который раньше делал Айлекс. По пути взяла обещание с парочки горных нимф посматривать и в случае чего шумнуть – и вернулась на место ночёвки. Посмотрела на скрутившегося клубочком спящего парня, возле которого спокойно и неподвижно сидела дриада, и улыбнулась тихой, прямо-таки идиллической умиротворённости этого зрелища.

Она пыталась ещё поразвлекаться, попробовав заигрывать с оставшимся без присмотра луком Айлекса. Но когда тот едва не порезал ей пальцы тетивой, потом чувствительно огрел концом, или как там оно называется, по лбу и напоследок даже басовито-обиженно загудел, женщина оставила свои попытки.

– Дурак, – втихомолку скорчила ни в чём не повинному оружию обиженную мордашку – будто оно могло понять или даже оценить.

Подумав немного, она позвала околачивающегося поблизости барса и всё-таки уснула, накрывшись от ночной прохлады плащом и запустив ладони в этот восхитительный мех всё пытающейся её вылизать большой кошки. И последнее, что Мирдль помнила сквозь блаженную полудрёму – это ровное посапывание Айлекса, тихое журчание ручья и идущее от животного ровное, уютное тепло.

С утренних гор наползали седые космы облаков. Слоистые клочья, что не успел или поленился разметать никогда не утихающий в вышине ветер, с чарующей вкрадчивой мягкостью неслышно ползли вниз. Казалось, вот эта громадина, похожая на добросовестно истрёпанную резвым щенком тряпку, сейчас с грохотом врежется в замок и спокойно полетит себе дальше, равнодушно оросив влагой и сыростью оставшуюся позади груду камней...

Ощущение в который уж раз оказалось настолько отчётливым, что идущий по наружней галерее сэр Роджер остановился. Вцепившись в надёжные дубовые перила так, что побелели пальцы, воин всё же лицом встретил налетающую бесформенную гору – и перевёл дух только тогда, когда белёсая муть вокруг беззвучно рассеялась, оставив в душе только смесь страха и восторга.

Сидящая на его плече пара цветочных фей тоже почтила своим вниманием сей замечательный и пугающий феномен. Ровно полминуты молчания – просто удивительно для этих существ! И сэр Роджер даже чуть улыбнулся от того, что у него перестало звенеть в ухе. Но едва облако улетело дальше, вновь обнажив светлеющее небо, как несносные болтуньи вновь принялись с удовольствием перемывать косточки какой-то там Тинкербелл, которая на днях до медового поноса обожралась верескового нектара. И потому теперь сыплет золотистыми звёздочками вместо серебряных, как положено благовоспитанной маленькой фее из порядочной семьи.

Уже поднимаясь каменными ступенями к покоям своего отца, куда феечек не пустил мощный слой защитных молитв, трудолюбиво наложенных и регулярно обновляемых святыми братьями, сэр Роджер услыхал от болтушек подробное обсуждение достоинств и недостатков рецепта пирожков из берёзовой пыльцы с начинкой из рожек виноградных улиток. Правда, он не очень-то поверил утверждениям той, что принесла сообщение, что это "до дрожи в крылышках вкусно", но всё же, на его озабоченное и хмурое спросонья лицо вновь выплыла мимолётная улыбка.

Именно таким он и вошёл в громадную, как замковый двор, убранную в строгих бело-серых тонах опочивальню старого повелителя Семигорья. Сам граф Эверард вчера допоздна обсуждал с кузнецом и плотниками чертежи новой конструкции баллист, за некоторую сумму "подаренные" одним из заморских купцов, а потому сейчас находился в несколько, как бы это помягче сказать, сонном и раздражённом состоянии. Но увидав на устах сына одну только тень тающей улыбки, вельможа обратил внимание и на восседающих на его плече феечек. И тоже улыбнулся в знак приветствия.

Правда, болтушки вполне прониклись важностью момента. Пусть хозяин замка и возлежал в своей широченной как лесная поляна постели и находился в не самом бодром расположении духа – но синхронный реверанс живыми светлячками вспорхнувших фей оказался безупречен по исполнению, красив до сладкой дрожи в сердце и почти серьёзен.

Отдав ещё немного дани светскому этикету да приличиям и неплохо при этом поразвлекавшись, проказницы затем приблизились в ответ на просьбу графа чувствовать себя проще и свободнее.

Мирдль на всякий случай ещё раз представилась, вдохновенно воздела глазёнки к каменному сводчатому потолку и слово-в-слово оттарабанила послание Айлекса. Граф некоторое время раздумывал над услышанным, затем кивнул, поблагодарил и стал выспрашивать подробности. Но так же, как и раньше, когда она отчитывалась разбуженному и от удивления даже забывшему про зевоту сэру Роджеру, феечка неожиданно заупрямилась. Так мол, и так, Защитник не давал полномочий разбалтывать всё подряд.

Однако старый граф оказался опытным воином и прекрасно знал, как осаждать такие почти неприступные крепости, как женские сердца. Повинуясь паре слов, дворецкий уже вытребовал у поваров образцы всех кондитерских кремов и специй, которые как раз имелись на кухнях к завтрашнему юбилею самого графа. Да и садовник уже тащил из оранжереи охапку цветущих растений в горшочках – из числа тех, что на воле растут куда южнее здешних мест.

– Маленькие леди, прошу – нет, умоляю вас не побрезговать моим гостеприимством. К тому же, вы можете быть абсолютно спокойны, рассказывая мне всё, – вельможа показал родовой знак на предплечье. – Айлекс мой внук, и у нас с ним нет тайн друг от друга.

Польщённая тем, что её назвали аж цельной леди, Мири заколебалась. Однако тут её подружка Мэйдэй не выдержала. Она спикировала на руку графа, неожиданно нежно погладила серебристую фигурку – и поведала всем такую душещипательную историю о великой любви её маленькой подруги Мирдль и дракончика с плеча Айлекса, что присутствующие едва не прослезились от умиления. Сама Мири покраснела и от смущения провалилась бы сквозь воздух, если бы умела. Она в отчаянии ещё хряпнула пригоршенку нектара из цветущего кактуса с таким зубодробительным названием, что его порядочной феечке на трезвую голову невозможно не то что выговорить, но даже и запомнить. И даже очертя голову отважилась на капельку-другую заварного крема с ромовой пропиткой.

Но Мэйдэй неслась к своей цели с непрошибаемостью и целеустремлённостью горной лавины.

– Вы позволите, ваше сиятельство? – при этом она так умилительно сыпала мягкими белыми искорками, так очаровательно и кокетливо хлопала глазёнками да соблазнительно виляла попкой, что старый граф просто не сумел не улыбнуться – и естественно, позволил.

Проказница осторожно погладила руку человека в том месте, где её украшал родовой знак, прошептала пару слов на весьма тайном наречии – и вновь свершилось маленькое чудо. Дракончик странным, доселе невиданным образом обрёл объём. Затрепетали крылышки, зевнула усыпанная острыми зубками крохотная пасть. Малыш на пробу плюнул огоньком, расплавив толстую свечу в канделябре. Несколько виражей – и вот уже тихо визжащая от восторга Мэйдэй обнимает-чмокает любимца, обливаясь горючими слезами счастья. Погладила его, шепча самые нежные из известных ей слов. Миг-другой – и она уже оседлала крылатого коня-змеёныша.

– Иэх-ха! – парочка с восторженными воплями и алыми искрами из пасти закружилась по просторной опочивальне.

Сэр Роджер с круглыми от удивления глазами машинально почесал то место своей руки, где чуть зудением отозвался его собственный знак. Но тут оказалось, что за оконным стеклом в комнату с нетерпением и вожделением глазеет целая орава этих очаровательных и болтливых феечек. А ведь, в горном замке вдоволь сыновей-внуков-бастардов графа...

Однако, старый вельможа хоть и удивился несказанно да тоже улыбался, глядя на воздушное хулиганство родового знака, доселе считавшегося просто причудой богов, головы не потерял. Он тут же донельзя официальным голосом поручил своему старшему сыну организовать всё – и заключить с цветочными феями самый настоящий, тайный политический договор. Представляете? Распределить всех носящих родовой знак Эверардов по феям и так далее. И не последнее дело сыграла оговорка, что отныне кухни, погреба и оранжерея замка всегда открыты для цветочных фей из Туманного Леса.

Слуга опрометчиво открыл окно, повинуясь властному, еле заметному непосвящённым знаку графа. И вместе с утренней свежестью в опочивальню влетел целый вихрь живых цветов – иных слов просто не находилось, глядя на это чудо.

А маленькая Мирдль, доверчиво сев на плечо старого графа, уже шепталась с ним о всяком-разном. Узнав, что за Айлексом ухаживает не просто дриада, а примчавшаяся на зов Хранительницы Озёр сама матушка, Весини, дед целиком и полностью поддержал идею. Правда, призадумался после известия, что святая сестра и Айлекс проявляют друг к другу внимание куда более тонкое и непонятное, нежели просто желание незатейливо покувыркаться.

– Говоришь, фея Айси отнеслась к той благосклонно? – тут маленькая феечка похолодела, осознав какого уровня тайны она разбалтывает, но всё же подтвердила и даже пообещала почирикать с Хранительницей в ответ на просьбу устроить тайную встречу с нею самого графа.

Да и сэр Роджер, не проявляющий особого интереса к воинским увлечениям отца, но предпочитающий при полной поддержке супруги дела хозяйственные, уже организовал в малой трапезной то ли пир, то ли праздник. Тем более, что обитатели замка и даже слуги оказались просто очарованы маленькими болтушками. И когда в трапезную под звуки дворянского марша соизволил войти самолично их сиятельство с чинно восседающей на его плече Мирдль при донельзя сияющей и довольной мордашке, то всех проняло – ух как!

Ведь не просто первая встреча лесного народца и людей – и не просто случайный праздник. Это маленький шаг, заставивший немного измениться весь большой мир. И отнюдь не страдающая отсутствием сообразительности Мири не раз и не два почёсывала себя пониже спинки, пытаясь представить, во что всё это выльется завтра. Или потом. Но поглядев на серебристого дракошку сэра Роджера (если кто забыл – не сегодня-завтра будущего графа Семигорья), которого за листом фикуса уже откровенно и чуть ли не взасос целовала её собственная сестрица Лот, маленькая феечка положилась на свою женскую мудрость и интуицию, не отравленную меркантильностью и политическим расчётом.

А кто его знает – может, малявка и права?

Правда, не худо было бы спросить о том саму Айси, славящуюся среди лесного и горного народа не только знанием и не только силой. Но фея, наблюдающая всю эту сцену в своё Зеркало, и сама уже еле удерживалась от хохота. Ведь среди цветочных фей бывают только девочки. А тут целая куча таких восхитительных дракошек – и представьте себе, все мальчики! Ну? Неужто вы не догадались ещё, чем уже занимаются нетерпеливая до дрожи Мэйдэй и ухоронившийся вместе с нею за высокой резной спинкой графского кресла дракончик? Причём, не покладая... гм, рук и крылышек.

Правда, во что это всё может вылиться, не знала даже мудрая фея. Но не думаю, будто во что-нибудь плохое. Ведь маленькая негодница Мири и её подружки, с доступной только женщинам лёгкостью перевернувшие всё с ног на голову и одним своим появлением превратившие суровый горный замок то ли в цветущую сказку, то ли в ароматный прекрасный сон, вовсе не имели в виду какой-нибудь гадости. И вы знаете – каждый человек, вплоть до последнего поварёнка, знал это. Да нет – не знал, что это я... чувствовал всем сердцем и душой.

Дворецкий, не гнущий шею ни перед чем и ни перед кем кроме старого графа, ещё выше задрал от важности нос, когда ему сообщили, что в замке отныне будет околачиваться стайка цветочных фей. Что две-три лесные дриады уже озоруют в оранжерее, между делом обучая леди Эвелин и садовника таинствам изящного обхождения с растениями. Да и старый дух земли, шёпотом обсуждающий с тремя замковым проповедниками возможные эпизоды из таинственным образом пропущенной во всех святых книгах тринадцатой главы – это не мелочь.

И забегая немного вперёд, сообщу, что с тех пор уже никто не удивлялся виду вольготно разлёгшегося на каминной решётке огненного элементаля. А уж увлекательный и профессиональный разговор меж ним и истопником насчёт увеличения каминной тяги или способов чистки дымоходов – да то уже и вовсе вещь рядовая! Равно как шастающие по замку и башням лесные и горные призраки. Да стадами и толпами околачивающиеся повсюду феечки, тренирующиеся вместе с солдатами гарнизона лесные воители и лучники. Водящие в погребах хороводы духи всех мастей и расцветок, зачаровывающие бочки с соленьями и пивом, заплесневелые сыры и копчёные окорока – это так, даже прислуга и солдаты не обращали особого внимания. Но втихомолку гордились – благоволение Силы Жизни к роду Эверардов осеняло радостным ощущением и слуг.

Ах, да – в заполненном водой рву, некогда трудолюбиво вырытом предками обитателей замка и окрестностей, и ныне огромным изломанным многоугольником опоясывающим увитые горным плющом стены, поселилась речная нимфа. Мало того, что теперь ров не зарастал и не вонял тиной, вместо лягушек там обнаружились золотые рыбки. А зеленовласая красотка обожала купать там детей, причём как-то незаметно выучила плавать всех без исключения.

Правда, со временем обнаружилось, что одна из горных дриад и старший сын сэра Роджера и леди Эвелин, плечистый Говард, проявляют друг к другу более чем странное и нежное внимание. И по поводу этого наблюдения у старого графа, а также родителей Говарда состоялся крупный разговор с Озёрной Феей – ведь для парня уже была присмотрена почётная, выгодная и весьма златокудрая партия в одном из баронских замков по соседству... но то уже совсем другая история.

А пока что, малышка-феечка со вздохом призналась старому графу, что увы – её ждут дела, и она вынуждена с печалью в душе пока что покинуть сей прекрасный и гостеприимный кров. И такое уважение мелькнуло в глазах убелённого сединами вельможи, что при расставании он положил на кончик пальца кисть цветочной феи – и бережно прикоснулся к своим губам.

Убегу я печали – пусть её развеет северный ветер. Колдовским туманом рассеюсь меж звёзд, и их колючий холод напитает морозным ядом мой взор. Жар подземного огня заставит воссиять нестерпимым светом – но даже это не убъёт меня. Лишь сделает чище и сильнее. И тогда, холодея сердцем, обмирая от страха и нетерпения, я осторожно и в то же время нетерпеливо пущусь в дальнее и полное опасных приключений путешествие: от нелюбви – до нелюбви.

Он уже проснулся и теперь просто нежился под плащом, слушая песню, что тихонько пели две единственные женщины, при воспоминании о которых странным образом теплело на сердце. Правда, одна из них не знала, что другая мать его, Айлекса. А та, в свою очередь, ещё только начинала смутно догадываться, что сидящая рядом, возможно... но не будем загадывать.

– Доброго утра, Защитник, – Весини с присущей дриадам чуткостью ощутила еле заметные трепетания в окружающем мире и склонилась над парнем.

Мирдль с затаённым недовольством смотрела, как красивая и изящная подобно утренней заре дриада склонилась над Айлексом и с самой неподдельной нежностью гладит его волосы. Что-то острое неприятно царапнуло в самой глубине души, неожиданно заставив чуть-чуть впиться в свою же руку ноготками. Что такое? Неужели ревность? Или просто зависть к этой вызывающе женственной и вечно юной лесной деве так больно грызанула изнутри? А может, чувство извечного женского соперничества – тут сразу видно, что к этой красотке парень питает куда более нежные чувства, чем даже к самой фее горных озёр. И уж тем более к ней, Мирдль.

Женщина исподлобья взирала на эту сцену, сама не зная, чего в ней самой больше – боли, или же благодарности к небожителям, сумевшим подарить её обожжённой душе нежность к этому странному парню. Да, он и сам по себе заставляет сиять улыбкой женские лица. И в то же время...

Проснулась Мирдль рано – только-только начало розоветь небо на восходе. Небось, скоро и вовсе спать подолгу разучится. И долго думала о вчерашнем. Да, Защитник повёл себя немного безрассудно. И в то же время, коль скоро он сумел проделать столько почти с голыми руками – тут Мирдль судорожно ощупала запястье и успокоенно выдохнула: змейка всё так же нежилась в тепле на её руке – то следовало признать, что подготовившись как следует, он и впрямь способен устроить тот самый, маленький конец света, с таким мастерством запечатлённый церковными летописцами после откровений апостола Илидора.

И в то же время как-то грела мысль, что несносная феечка права – парень захотел покрасоваться перед девчонкой. Перед нею, святой сестрой Мирдль. Значит, она ему всё же небезразлична? Не просто смазливая сучка, с которой можно просто потешиться и забыть потом? Или, упаси Хранитель, всё это лишь шёпот неуёмной гордыни? Тщетные надежды?

Женщина тихонько уселась на колени, закутавшись от холода плащом и подогнув под себя ноги. Посмотрела печальным взором на восток. А ведь, ни разу после выхода из монастыря она добросовестно не молилась облику бессмертного в своей душе. Очистить себя, что ли, святою молитвой? Да, авось Хранитель не испепелит.

Угу, попробовал бы он, между нами-то говоря... фея Айси ему тогда бы та-ак настукала – и вовсе не легонько.

И всё же, лёгкое, еле ощутимое веяние благодати и милости всевышнего пронеслось над ущельем, когда Мирдль закончила и склонила голову, безуспешно скрывая просветлённый взор. Айлекс слегка заворочался и сладко что-то прошептал во сне, и даже дриада легонько улыбнулась. Правда, никто из них даже не догадывался, какой шум и переполох поднялся в далёком храме, где послушники денно и нощно читали не прерываемую уже которое столетие святую молитву, когда небольшая изображающая Хранителя статуя вдруг озарилась неземным светом, а на стене зелёным огнём загорелись буквы, сложившись в имя: сестра Мирдль.

Да и пусть их. Ибо жрица встала, подошла и села напротив дриады – по другую сторону от спящего. Спокойно выдержала чуть вопрошающий взгляд лесной девы, хотя и не поняла её ласковой улыбки. Но о чем долго и безмолвно говорили две женщины, то мне неведомо. Я-то их речью не владею...

И всё же Айлекс некоторое время из-под ресниц наблюдал за матерью, присматривающейся к возможной избраннице сына, и за Мирдль, ещё не разобравшейся, что перед нею вовсе не соперница. Правда, если из ладони матери, гладящей его, струилась лишь тихая нежность, то прикосновения с другой стороны – наполняли всю сущность будоражащим и сладким огнём. И встретившись в нём, эти две волны зажглись яростным пламенем. В этом сиянии два вчера проглоченных семечка диковинным образом соединили сломанные рёбра, вспыхнули напоследок беззвучным сиянием – и оставили после себя всё неповреждённым, как и должно быть.

– Прекратите хулиганить и познакомьтесь, – попросил он и привстал. Почесал рысь за мохнатым ухом с чёрной кисточкой на конце, отпустил в лес. – Мирдль, это моя мать Весини. Мам, это Мирдль... не знаю – но мне кажется, мы обречены друг на друга.

Оставив позади обеих ошеломлённых женщин, он осторожно потянулся, ощутив лишь отголосок ноющей боли в спине. Встал, вышел к ручью, где утреннее солнце тут же лизнуло светом пострадавшее место. Ещё долго стоял, пока ласковое тепло медленно пронизало его насквозь – и когда он принялся умываться да пить воду, в нём не осталось ни единого последствия вчерашнего. Сделало ли это посылающее ласковые лучи светило или же целительные снадобья, он не знал. А возможно, одно только присутствие слегка обеспокоенной матери или же издали ощутимое тепло, идущее от одной женщины со знаком Хранителя – кто знает...

Они прощались. Маленькая изящная дриада – и её сын, выше матери на голову, статный и широкоплечий. Словно не могли в любое время увидеться вновь и подарить друг другу нежное тепло и обожание. Словно что-то могло разлучить их. И наблюдающая за этой сценой Мирдль едва удержала непрошенную слезу. Неужели возможна такая жизнь? И она не выдержала, отвернулась, когда заходящее солнце последний раз окинуло землю прощальным взглядом – и скрылось, отчего-то оставив на сердце тихо щемящую нотку неожиданно осенней грусти.

Так, не сюда... ага, здесь... интересно... а теперь вот так...

Айлекс шёл, присматриваясь к малейшим признакам. Не просто распахнув всё своё восприяте, нет. Отринув самого себя, став частью целого – только так и можно здесь. Глупы те, кто считают, будто природе и её созданиям можно приказывать или же что-то силой от них брать. Нет, здесь должна быть только ласка и нежность – и ещё безграничное терпение. Словно с женщиной, настороженно и в то же время с затаённой надеждой позволяющей ласкать себя. Спохватывающейся на полпути, настораживающейся и вновь воздвигающей незримые и в то же время неодолимые преграды. Одолеть-то можно, конечно. Попросту затопить их морем – ласки и нежности.

Ах, незадача! Снова не вышло!..

Тихонько хмыкнув, следопыт утёр со лба честный трудовой пот. И снова принялся кропотливо и пристально разбирать еле заметные, запутанные донельзя признаки и намёки. И вот так всегда – когда пытаешься провести за собой кого-то ещё. Но сегодня задача осложнялась тем, что он вёл за собой... но давайте по порядку.