355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валерий Шалдин » Компенсация. Часть четвёртая (СИ) » Текст книги (страница 1)
Компенсация. Часть четвёртая (СИ)
  • Текст добавлен: 12 марта 2021, 07:30

Текст книги "Компенсация. Часть четвёртая (СИ)"


Автор книги: Валерий Шалдин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Шалдин Валерий
Компенсация. Часть четвёртая

«Фантазия важнее, чем знание, так как знание ограничено» (Альберт Эйнштейн)

– Мама, мама, что я буду делать? Мама, мама, как я буду жить? Прожила полжизни неумело я, вот теперь решаю: быть или не быть! (стихи Е. Калигановой).

Вот такую интересную песню в исполнении молодых задорных девичьих голосов Василёк услышал однажды утром, выйдя из своего дома во двор. Песенка раздавалась с соседнего участка, принадлежащего клану Остроградских, но в котором уже давно никто не обитал. Теперь кто-то там завёлся явно живой и весёлый.

– Интересное явление, Евины дети, – буркнул тихонько себе под нос Василёк. – Как это явление называется?

– Вот теперь решаю: пить или не пить! – раздалось с соседского участка, но теперь эту песенку несколько переиначили мужские голоса. Потом один мужской голос доложил другому, что у него утро не задалось: в голове вава, во рту кака. Другой голос согласился с товарищем, что здоровье надо поправить, но категорически нечем, ибо вчера всё, что было, то и выжрали на радостях, что приехали в деревню.

Там за деревьями и густым кустарником явно было кому-то весело.

А явление это называлось ШЕФЫ.

"Шефы" – это уникальное явление в местной политэкономии. Василёк даже подумать не мог, что такое явление возможно, а оно, оказывается, было и процветало. Смысл этого явления был в идее, что надо всем миром спасать сельское коллективное хозяйство "Путь Ильича", который начал стонать и задыхаться от очередного бедствия: небывалого и нежданного обильного урожая, чтоб ему пусто было. Что-то явно напутали классики марксизма-ленинизма с идеей стирания граней между социалистическим городом и социалистической деревней. С одной стороны, надо было стереть грани, но тогда очень кушать хочется, а нечего станет есть совсем, так как вместе с гранями стирался и основной урожай. Если оставить грани, то можно было быть сытым, но не сразу, ибо этот урожай, оказывается, надо было собрать, где-то хранить, потом переработать, потом доставить до потребителя. Оказывается, целая индустрия. Но согласно азам марксизма, лишь стирание граней позволит построить коммунизм. Дилемма: или коммунизм, или голодать надо. Злые языки говорили, что грани не сотрёшь, разве что водородной бомбой. Мудрое партийное руководство решило, что пока стирать грани преждевременно, и даже обязало сельских жителей разводить всякую живность на своих подсобных участках. Под живностью понимались не тараканы, блохи, клопы и всякие мухи с паучками, а куры, гуси, поросята, коровки, и даже кролики с их ценным диетическим мясом и мехом. Но сельский народ уже не очень торопился руководствоваться указаниями любимой партии, а как истинный марксист всячески норовил сбежать в город поближе к цивилизации, подальше от навоза. К 1970 году селяне научились работать так же, как и их сограждане в городе, то есть шаляй-валяй, абы как, спустя рукава, и даже не бей лежачего. Вот поэтому и потребовалось идеологическое обоснование такому явлению, как шефская помощь селу. В основе идеи был банальный голод, который, как говорят, не тётка. Ибо, как потопаешь, так и полопаешь. Ещё можно было купить хлеб в Канаде. Как эти канадцы умудрялись выращивать хлеб в таком количестве, была загадка.

Шефы, а это были обыкновенные горожане, были призваны спасать урожай, а заодно, и задницу местного руководства. Теперь в стране все считали себя специалистами в области строительства, медицины, педагогики и особенно сельского хозяйства. Некоторые, особо одарённые городские обыватели, научились отличать даже озимые подсолнухи от ярового поросёнка. Ну, раз народ такой грамотный, то ему и карты в руки, то есть пусть себе работает ещё и на свежем воздухе в деревне. От народа не убудет, а работа только укрепит его здоровье и веру в будущее справедливое общество. И повалил народ из города в деревню стремительным домкратом в сезон битвы за урожай, или с урожаем, как шипели некоторые несознательные. Например, руководство Воронежского ПО "Электроника" доложило в Обком КПСС, что его работники ударно отработали на объектах сельскохозяйственного производства 244818 человеко-дней в году. Дней, а не часов! Когда этот коллектив делал электронику, было решительно непонятно.

Но в деревню Девица прибыли не доблестные работяги с ПО "Электроника", а сводная группа залётчиков из Воронежского сельскохозяйственного института в количестве тридцати студентов третьего курса обоего пола во главе с молодым преподавателем и двумя студентками медицинского института. Всю эту весёлую ораву, по распоряжению Фадеева, поселили на "временно" пустом участке Остроградских. Орава состояла из двадцати студентов и десяти студенток. Фадеев распорядился поставить на участке три палатки, в которых, учитывая августовское тепло, и будут обитать студенты-шефы. Преподаватель, медики и поварихи из студенток обитали в доме. Фадеев также просил Тимофеевну помочь с приготовлением пищи для студентов. Та, естественно, согласилась. А почему бы не помочь хорошему человеку? Из удобств для студентов соорудили, на скорую руку навес, под которым они должны были обедать и два скворечника типа "М" и "Ж" в отдалении. Купать студентов после трудового дня предполагалось в новой бане Тимофеевны. Воду для бани и дрова для печи должны были заготавливать дежурные из студентов. А остальные должны были ударно трудиться в поле и на ферме.

Василёк понял, что студентов надо спасать, особенно страдающих с похмелюги. Спасать решил своими конфетками "Коровка", ну, заодно, и диагносту работа будет. Новые тридцать человек в коллекцию, это для диагноста счастье. Ну, пошли, что ли знакомится со студентами.

Появление Василька было встречено студентами индифферентно, но конфетки "Коровку" они слопали с удовольствием. Студенты уже знали, что соседями у них будет семья из старой бабки и её внучка немного скорбного на голову, но ребёнок смирный, не кусается. Сейчас студенты сервировали свой стол для совместного завтрака и переговаривались между собой. Василька они не гнали, но и внимания на него особо не обращали. Крутится под ногами что-то мелкое, ну и пусть крутится. Зато Василёк во все уши прислушивался к их разговорам и получал массу новой и удивительной для него информации из первых уст. Василёк прекрасно знал, что всё в нашей уважаемой Вселенной подчиняется строгим законам, поэтому ничего не происходит просто так. Значит, есть какая-то сермяжная правда, что студенты должны были оказаться в это время и в этом месте.

Сами студенты пока ещё не очень акклиматизировались на новом месте, многие из них думали, что едут в непролазную грязь, слякоть, холод о голод. Но большинство студентов ВСХИ сами были из сельской местности, поэтому были готовы даже к худшим условиям, а тут, оказывается, ещё и кормят. Сам декан факультета, отправляя своих студентов в деревню, напутствовал их со слезами на глазах, что они едут на битву за урожай, ага. Теперь надо чувствовать себя мобилизованными бойцами в общем строе и немножечко на фронте.

Василёк всю информацию мотал на ус, при этом, не забывая давать работу диагносту. Вот несколько парней стали делится мыслями, что думали, что здесь будет больше бардака, но здесь ещё не так и плохо.

– Бардак это хорошо, – мечтательно сказал один парень. – А если заведут здесь строгий порядок, то мы будем вкалывать как негры на плантациях, забудем даже про выпивку и баб. Благодарите, ребята, судьбу за то, что у нас порядка не было, нет, и не будет.

Возникла даже небольшая дискуссия по поводу того, что будешь или не будешь думать о женских прелестях после каторжной работы. Коллективный разум решил, что всё равно будешь думать о бабах, даже если устанешь. А здесь с этим хорошо. Во-первых, наши девки здесь, во-вторых, две медички, видели какие симпапулечки с большими...глазками. А может ещё и в деревне есть слабый женский пол, и желательно, чтоб он был ещё и слабый на передок. Гы-гы. Некоторые из студентов были оптимистами и надеялись на это. Пессимистически же настроенные студенты считали всех женщин испорченными. Студентки на такие заявления только фыркали и заявляли, что таких глупых ребят они будут определять на роль "в семье не без урода", однако, без которых немыслима жизнь нашего здорового и сплочённого коллектива.

Василёк впитывал народную мудрость и старался не отсвечивать, но им заинтересовалась одна студенточка. Она, под смех других студентов, от нечего делать стала учить его считать. Василёк пыхтел, таращил глаза и безбожно путал числа. У него после тройки шла восьмёрка, а после семёрки четвёрка. Из бестолкового Василька никак не получалось сделать второго Пифагора. Обучение закончилось, когда на вопрос, что идёт после десятки, Василёк с надеждой на правильный ответ ляпнул, что идёт Валет. Учительница после этого потеряла к нему всякий интерес. У неё явно не получилось стать для Василька путеводной Полярной звездой в математике.

Вскоре студенты получили наряды на работы: часть должна была отправляться на ферму, а большая часть – в поле. Те, кто попал в поле, должны были собирать плоды какой-то смутно знакомой растительности. Судя по величине поля, студенты поняли, что им хана. Это в прошлом 1972 году случилась засуха, а сейчас урожай был внушительным.

Когда вечером "полевики" и "фермеры" встретились на своей базе, то между ними наметилось напряжение. "Полевики" были раздражены тем, что очень утомились, да ещё от "фермеров" дурно пахнет, а с такими вонючками в одной палатке спать как-то не интересно. "Полевики" уже почувствовали себя белой костью и голубой кровью среди селян, поэтому начали чморить "фермеров", которым место было определено ниже плинтуса, где-то на уровне канализации. Поэтому "белая кость" первая пошла в баню, а "хвостокруты" поплелись в баню вторыми. Теперь в деревне баня Тимофеевны вышла на первое место, затмив даже баню Малининых. Фадеев явно не экономил на материалах, поэтому отделка бани была вульгарно дорогая: строго из дорогих лиственных пород деревьев. Это Малинины на всём старались сэкономить, поэтому в их бане отделка была из ели, только парилка, довольно скромных размеров, из липы. Да и по объёму малининская баня уступала бане Тимофеевны. У Тимофеевны в бане была даже приличных размеров комната отдыха.

На другой день для воодушевления студентов на трудовые подвиги приехал сам колхозный парторг Каневский Павел Исаевич. Единственно, чего не учёл парторг, это то, что на митинг сбежится и вся деревня, в том числе сбежится и ненавистный болтун дед Матвей, который вместе с другими бабками и дедами уселся на бревно и грустно пялился на парторга. От вида деда Матвея у парторга даже испортилось настроение, несколько сбились мысли и перепутались тезисы, которые были приготовлены для воодушевления шефов.

Начал свою речь парторг вполне бодро, с огоньком, но он искоса поглядывал на деда Матвея, который играл роль красной тряпки перед мокрым носом быка.

– Гм...товарищи студенты и студентки! В наступивший период неслыханного подъёма сельского хозяйства и полёта научной сельскохозяйственной мысли вы все, то есть и мы все, то есть нам всем предстоит встать, ага, всем на пути, то есть на путя...почему на путя...да потому, что наше хозяйство называется "Путь Ильча", а живём мы на Млечном Пути, вот мы все и станем на пути...путях...неудержимого движения к победе и построению самого справедливого общества. Кхм...не в том смысле, что встанем на пути движения к победе, а, наоборот, встанем так, чтобы идти вперёд по путям, то есть по пути. По дороге то есть. По большой дороге пойдём, товарищи, и все вместе.

Для более доходчивых образов парторг стал помогать себе жестами, объясняя собравшимся, куда они должны все встать и куда им надлежит всем вместе идти. Народу такая пантомима понравилась. Народ слушал внимательно, даже дед Матвей, который своим появлением раздражал парторга, из-за чего парторг совсем запутался в своих сложных логических построениях, куда, собственно, всем надо встать, и по какой дороге идти. Так что дед Матвей был виноват, что парторг, запутавшись, понёс совершеннейшую околесицу. Он, то зажигательно призывал собравшийся народ всем вместе выйти на большую дорогу, то всем вместе героически встать на пути научной мысли, а урожай собрать досрочно.

– Товарищи!– с воодушевлением кричал парторг, озарённый своими величественными идеями. – Давайте досрочно соберём богатый урожай в закрома Родины. А потом будем учиться, учиться и учиться, как высказал свою коротенькую мысль товарищ Ленин.

Судя по словам парторга, студенты не просто так здесь прохлаждаются на полях и фермах, а ведут битву за урожай, под руководством штаба уборки. Здесь трудовой фронт. Здесь студенты-бойцы бросаются на штурм картошки, сражаются с капустой и морковкой. Короче говоря, парторг речь задвинул весьма зажигательную, местами даже сногсшибающую. Народу понравилось, он даже проникся.

Парторг, вскоре свернул митинг, и наученный горьким опытом, больше никому высказаться по теме не дал. Не время сейчас много говорить, надо идти по пути....по путям....короче говоря, в поле надо идти и трудиться.

Васильку тоже речь парторга понравилась, хотя некоторые тезисы ему были не очень понятны. Вот зачем собирать урожай досрочно? Это как? Не дать ему созреть, что ли. Да и тезис всем вместе выйти на большую дорогу был, по мнению Василька, чрезмерно радикальным. Но он из своего опыта знал, что все леваки (коммунисты и анархисты) отличались радикализмом. Любили они это дело немножко побузить в городах и попартизанить в джунглях. Но местный народ явно не поддался на провокацию и не побежал с вилами и кольями на большую дорогу, а пошёл спокойно по своим делам. Из чего Василёк сделал вывод, что местные не очень-то и революционны.

Молодые студенты-шефы Васильку очень понравились, особенно студентки. Он вспоминал своих студентов, которых было у него сотни, сравнивал с русскими студентами. Отличия были, но незначительные. Такие же весёлые, бесшабашные, крикливые, но только те, уругвайские или чилийские студенты навряд ли на свои каникулы взяли бы и поехали в пампасы на ферму просто так, типа помочь фермерам. А эти проявили благородство и трудятся в поле до седьмого пота. За несколько дней Василёк уже даже узнал, как их зовут, какой у кого характер, какой аппетит, у кого какие проблемы со здоровьем. Ту девчонку, что пыталась учить его считать, звали Оля Шацкая, очень активная девица, говорят, что у неё шило в заднице. Медичек звали Галя Болотова, это у которой большие...глазки, и Валя Соломон. У Вали весьма выдающаяся попа. Трёх студентов Василёк уже знал по именам: это Олег Греков, высокий здоровяк, Федя Иванков, увалень и Эмиль Туйман, черноволосый лохматый паренёк. Преподавателя студенты называли Николай Михайлович Васинов. За несколько дней орава студентов уже вполне освоилась в деревне, примелькалась и вполне вписалась в местный социум. Но через несколько дней они стали какие-то задумчивые, крикливость несколько уменьшилась, зато стали чаше по вечерам шептаться друг с другом. Если вначале они в основном говорили про баб, а студентки перемалывали косточки ребятам, то потом их потянуло говорить на философские темы. Они всё чаще вспоминали свой институт, жаловались на некоторых преподов, которые отрастили им "хвосты", вспоминали какого-то профессора Котова и доцента Попова. А деревенская жизнь, как разведал Василёк, стала студентов удивлять.

– Прикиньте, патсаны, – докладывал своим друзьям Феде и Эмилю Олег Греков. – В этой деревне творится что-то не то. Странные они тут какие-то, причём все поголовно. Какой-то Бермудский треугольник, а не деревня. Аномальная зона, факт.

Федя с Эмилем заинтересовано слушали товарища, который в их компании был генератором идей. Например, это он предложил ночью вымазать девок зубной пастой, ведь это здорово, да. У него ещё была куча конструктивных идей, на предмет как весело побезобразничать. Да и за самогоном именно он бегал по деревне, впрочем, безуспешно.

– Иду я, значит, на разведку за самогонкой, – продолжал Олег. – Представляете, у кого ни спрошу, все пожимают плечами. Финиш, братцы. Куда мир катится: в деревне самогонки нет! Даже приготовленного из старых портянок. Хорошо, хоть тип местный попался, хороший мужик, Санёк его зовут. Хоть этот подсказал куда идти, но тоже какой-то весь ушибленный на голову, ибо заговариваться начал. Мелит языком, что искомое можно найти только у какой-то местной Святой. Прикиньте, граждане. У Святой! А зовут её Святая матушка Анастасия, ага. Говорит, что если вежливо обратишься к матушке, то кое-что и обломится, ага. Ну, я сдуру и потащился к этой матушке, а Санёк проводил меня до её двора. Вхожу к ней во двор, а там, братцы, как после войны, руины. Санёк говорит, не обращай внимания, это матушка местных чертей гоняла, недавно они тут являлись на свою рогатую голову и хвостатую задницу, ага. Не волнуйся, дескать, мы их победили. После таких заявочек, я, братцы, даже чуть струхнул: а вдруг меня заманивают в логово местных сумасшедших, двинут каким-нибудь чугунком по голове, и сам буду такой, чертей в их компании гонять. Но, что не сделаешь ради своих друзей, которые ждут самогонку.

– Так ты добыл самогон, Олежек? – заулыбались друзья. – Молоток, мужик.

– Как вам сказать, – замялся Олег. – Не всё там было однозначно. Но наслушался я всякой бурды от этой Святой предостаточно. Пургу бабушка гонит хлеще их парторга с его выходом на большую дорогу.

– Не понял, – уточнил Эмиль. – У нас самогон есть, или его у нас таки нету?

– Да, говорю же вам, всё здесь неоднозначно и мутно, – стал рассказывать Олег. Он достал из кармана штанов маленький пузырёк тёмного стекла, миллилитров на 150.

– Вот, – продемонстрировал он друзьям свою добычу.

– Что, вот? – хором воскликнули ошалевшие Федя и Эмиль, с ужасом уставившись на невеликую тару. – Это что за непотребство такое?

– Вот всё, что смог добыть, причём по конской цене, потратил все наши деньги. Так что теперь у нас денег нихт, но вы держитесь. Изящный экономический этюд, вы не находите, камрады?

Не надо ребята, не благодарите меня. Сам в шоке. Беда здесь у них с самогоном, беда. Как поведала мне эта бабушка, ну, Святая которая, это потому что местное население тут совсем озверело на овощах. Запретило гнать "нечто" совершенно. Да и менты здесь лютуют. Оказывается, менты, защитнички наши, накрыли где-то здесь поблизости целый огромный подпольный завод по производству спирта. Пол страны этот завод снабжал качественным "нечто", миллионами рубликов бырыги ворочали. А теперь всё, наступило здесь тёмное царство пошлой трезвости. Самогонку даже в районе не купишь, ни за какие деньги. Только казённую в Воронеже можно купить в магазине.

– А вот это, – Олег погладил пузырёк. – Это не совсем самогон, это, братцы, доложу я вам, бальзам на памирских травах, заряжённый лично самой Святой матушкой Анастасией. Лечит эта гадость все натюрлих болезни, даже плоскостопие с заиканием и прочие интимные болезни, ага. Это вам не хухры-мухры, и даже не мухры-хухры. Так что после отбоя дядя Олег будет вас братцы лечить от всех болезней, разрешаю уже впечатляться.

Судя по виду друзей, впечатляться они уже начали, да и заикание у них внезапно появилось, и глаза квадратными стали. Договорились друзья, что после отбоя тихо прошмыгнут за ворота, и там, на брёвнах, культурно в темноте будут лечиться памирскими травами, раз ничего другого не остаётся делать. На безрыбье, как говориться и рак на горе свистит. Заговорщики не знали, что эти их примитивные планы узнал коварный Василёк, который хмыкнул только себе под нос и решил, что раз ребята хотят острых ощущений, то они их получат. А то тут, некоторые, взяли в моду самогонку пьянствовать, безобразия нарушать, девок зубной пастой мазать и уже сговариваются студенток привидением пугать. Что это за игры такие в стиле мрачного средневековья и дикого тоталитаризма? И это происходит, когда космические корабли своими боронами бороздят просторы Космоса. А они тут друг друга зубной пастой, ужас.

Пока до отбоя время ещё было, поэтому трое заговорщиков пошли к красавицам студенткам с самыми гнусными намерениями. Они договорились, что сначала, как бы невзначай, перед сном расскажут впечатлительному девичьему коллективу несколько страшных рассказов о неугомонных покойниках, синих утопленников, жутких привидениях, упырей, которых в этих деревнях видимо-невидимо, как грязи.

– Точно тебе, Оля, говорю, – страшным шёпотом говорил Олег. – Здесь, поговаривают, куда не плюнь, в упыря попадёшь. Особенно упыри любят кровь молодых комсомолок. Можешь вот хоть у дяди Эмиля спросить, он знает.

Оля Шацкая недоверчиво косилась на дядю Эмиля, а тот глубокомысленно уверенно кивал своей лохматой головой и закатывал глаза. Можно было подумать, что Эмиль чуть ли не каждый день встречался с местными упырями.

– Если не веришь, – продолжал вешать лапшу на ушки доверчивой барышне Олег. – Можешь у местных поспрошать. Тут к местным периодически даже черти являются. Но, лично я, девушки, в чертей не верю. В привидений верю, а в чертей увольте, не верю. Здаётся мне, девушки, что это никакие не черти, а обыкновенные покойники, которые мигрируют с одного кладбища до другого...

Девушки повизгивали от страха и старались прижаться поближе друг к дружке. А Олег и его помощники нагнетали обстановку так, что им самим уже было страшно.

Некоторые девушки и парни опрометчиво в привидений и мигрирующих туда-сюда покойников не верили, но, то, что в этой деревне большие странности верили все. И это напрягало. Коллектив из студентов и примкнувшим к ним медичкам стал делиться своими наблюдениями. И признаков необычности получалось что-то слишком много. И это напрягало, особенно на ночь глядя, особенно после кучи страшных рассказов Олега и его товарищей.

Медичка Галя Болотова, это у которой были большие ...глазки, задумчиво сообщила собранию о странной драке между местными подростками, произошедшей, когда весь коллектив корячился в поле, а Галя, как медик сидела в деревне. Драка сама по себе фигня, с кем не бывает, а вот причина драки напрягает. Народ начал уточнять и требовать пояснений.

– Дрались шесть подростков, три на три, всё честно, – стала пояснять Галя. – С одной стороны девчонка Каринка, лет пятнадцати и двое малолетних потсанов, а с другой стороны мальчишка лет четырнадцати и две малолетки. Так вот, подрались они после бурной перепалки по трактовке какого-то уравнения Шредингера, якобы противная сторона дерзко трактует значение волновой функции и оператора Гамильтона. Стороны начали отстаивать своё мнение с помощью кулаков и ногтей. Визг стоял на всю деревню. Они бы и дальше дрались, да взрослые подбежали и растащили малолеток в разные стороны. Кто-нибудь может сказать мне, что такое этот оператор Гамильтона, раз из-за него надо драться?

Народ был в недоумении. Многие уже успели забыть, что такое уравнение Шредингера, а большинство о нём и не слышало. Масла в огонь подлила Валя Соломон, которая из-за особенностей своей фигуры, пользовалась безоговорочным авторитетом среди парней. На неё, на Валю, даже задумчиво засматривался молодой преподаватель Васинов. Валя сообщила честной компании, что в этой деревне, оказывается, есть очень интересный литературный клуб. Она сама слушала рассказы местного деда Матвея и ей его рассказы очень понравились. Даже не то слово "очень". Понравилось офигенно! Удивительное дело, как это в какой-то деревне Гадюкино в Мухосранском районе народ пристрастился к серьёзной литературе. Не знаю, как вы граждане студенты, а я в свободное время буду бегать на эти чтения.

Вышедший на огонёк преподаватель Васинов горячо поддержал это начинание. Некоторые студенты, с восторгом пялясь на фигуру Вали, тоже изъявили желание послушать местную литературную мысль. Но это было ещё не всё, что хотела сообщить наблюдательная Валя. Оказывается, в этой деревне нет хронически больных жителей. От слова совсем. Да и состояние зубов у них тут у всех отменное. Что очень странно.

Ребята окружили Валю и восторженно внимали, некоторые так просто ели её глазами. Этому безобразию ревниво положил конец преподаватель Васинов. Он, посмотрев на часы, объявил, чтобы через 15 минут народ был уже на своих лежанках, а то завтра рано вставать для свершения славных трудовых подвигов.

– Расходимся, товарищи, расходимся, – поторопил он студентов. – Галочка, Валечка пошли тоже баиньки, завтра много работы.

Студенты уже давно слышали, что он Валю Соломон называл исключительно Валечкой или солнышком.

– Валечка, солнышко, ути-пути, пестики тычинки, – тихо передразнил преподавателя Олежек Греков. – Братва наш Николай Михайлович втюрился в медичку-то, рупь за сто. Гы-гы. Готов мужик. Спёкся.

– О жалкий жребий твой! – съехидничал Эмиль. – Ну, что, мужики! А не закончить ли нам этот день на дне стакана, а? Это будет смотреться очень символично, не находите, коллеги?

Мужики солидно подтвердили, что через полчаса технично выползают из палаток и двигаются к намеченному месту для совместного распития спиртных напитков и совершения злостного нарушения спортивного, мать его, режима. Ну-ну.

Через оговоренные полчаса три нарушителя режима выбрались из палатки и тихо, как мышки, стали красться к месту распития спиртных напитков и составления коварных планов по качественному пуганью студенток привидениями. Во дворе у навеса горела дежурная электрическая лампочка, вторую лампочку можно было включить, подойдя к удобствам типа "М" и "Ж", это если кому ночью приспичит. Вдалеке, на деревенском перекрёстке тоже горела не очень яркая лампочка. Всё как у людей в городе Париже. Только здесь дома пониже, а в некоторых ещё не улеглись спать, поэтому из их окошек лился свет. Да и Луна вместе со звёздами давала кое-какой свет. Наверное, Луне было любопытно, что это такое задумали студенты на Земле в деревне Девица. И чего это им, охламонам, не спится?

А студенты деловито начали устраиваться на брёвнах и пеньке. На бревно уселись Федя с Эмилем, а на пеньке угнездился Олег. Все были в предвкушении замечательного безобразия, которое войдёт в анналы института, как самый крутой розыгрыш студенток. Вот же доверчивые дурочки, ведутся на любую страшилку. Лежат, небось, сейчас эти курицы на своих лежанках и трясутся от страха. Даже жалко таких дурочек пугать. Жалко, но надо!

– Не забыл? – тихо спросил Олег у Феди.

Федя молча показал Олегу простынку и верёвку. Предполагалось из Феди делать привидение. Ужасное, но симпатичное. А ребята будут ассистировать ему, создавая панику и неразбериху.

Но было ещё одно дело, которое решительно нельзя было откладывать на потом. Это пьянка. Хоть и мало для таких орлов, но ничего с этим не попишешь. Судьба такая.

Разлили содержимое пузырька по прихваченным кружкам. Получилось мало. Только язык намочить.

– Ну, за успех нашего безнадёжного предприятия, – задвинул содержательный тост Олег на правах заводилы.

В темноте звякнули кружки, и ребятки выпили содержимое своих ёмкостей. Выпив напиток, Олег был слегка удивлен его резким специфическим вкусом. На ум пришли странные стихи: "Я валяюсь пацталом" – лечил душу бальзамОм! – продекламировал Олег. Друзья глубокомысленно промолчали.

Приключения начинались.

Коварный Василёк держал ситуацию под неусыпным контролем и сам был в предвкушении будущей своей шалости. Уже ушла в свою комнатушку Тимофеевна и, вскоре, оттуда донесся её храп. Василёк ночью видел как днём, поэтому ему было очень легко готовиться к воспитательному контрпривиденческому мероприятию. Дождавшись, когда Тимофеевна крепко заснёт, Василёк достал заранее стыренный пакет с бинтами. Он решил, что быть привидением в обыкновенной простынке это банально. Поэтому он будет восставшей мумией. А что? Восставшая мумия это тоже страшно. Замнём вопрос, а что делает египетская мумия в российской глубинке? Да мало ли что. Кто их, мумий, знает. Может как-то прибрела из раскалённых пустынь Египта в эту деревню и решила здесь поселиться в экологически чистом месте. В 1973 году жители России, надо думать, были особо не избалованны страшными фильмами о кровожадных мумиях. Поэтому мумия должна произвести шоковое воздействие на опрометчивых студентов.

Душевно обмотавшись бинтами и верёвочками для их крепления, Василёк стал походить на весьма упитанную мумию, да и с ростом она несколько подкачала. Ничего, решил Василёк, у страха глаза велики. Вот, даже кошка Мурка со страхом смотрит на своего любимого хозяина. Вот она уже даже хочет заорать и перебудить полдеревни. Показав кошке кулак, обмотанный бинтами, Василёк добился от неё придушенного писка вместо панического вопля. Плохо, что портануться из помещения нельзя, надо выходить на свежий воздух. Ладно, выйдем и научим этих студиозусов родину любить.

А на воздухе, в месте проведения банкета, всё шло по плану. Федю Иванкова обмотали простынкой, где надо подвязали верёвкой. Получилось толстоватое нечто, которое будет выглядеть как привидение только для человека с совсем уж буйной фантазией. Походил Федя больше на медведя, на которого напялили простынку.

– Ты хоть рычи страшно, что ли, – с сомнением оглядел сотворённое ими привидение Олег. – Да не сейчас, потом рычать будешь, у палатки с девками. А сейчас присядем на дорожку. На святое дело идём, товарищи.

Друзья расселись по своим местам перед проведением операции "Страшное привидение". Всё было тихо, спокойно и красиво. Как писал классик Бабель – ничего не предвещало беды.

Василёк, укрывшись в кустах, метрах в двадцати от этого натюрморта, начал свою операцию. Он, прежде всего, направил на каждого парня по 15 единиц волшебной силы. Он прекрасно знал, что единовременное получение организмом такого количества силы приводит к эйфории этого самого тела, что только на руку.

– Слышите, братцы, меня как-то не по-детски вштырило, – вдруг объявил Эмиль, который пытался понять, что это с ним вдруг случилось.

– А меня коротнуло и торкнуло, – призналось новоиспечённое привидение.

– Меня тоже что-то заколбасило, камрады, – пришлось и Олегу начать описывать свои ощущения. Он не стал говорить, что ему это совсем не нравится.

– Братцы, – с испугом спросил Эмиль. – Может эта Святая бабулька нам в свой памирский бальзам марафета подсыпала, вот нас и того, понесло по кочкам, а? Камрады, я торчком не хочу становиться, это совсем не кошерно.

В глазах лохматого Эмиля стояла вся боль еврейского народа от такой превратности судьбы.

Три студента начали прислушиваться к своим ощущениям. Что-то с организмом творилось не то. Как бы Эмиль не оказался прав с наркотой в бальзаме. Вот будет номер, когда коллектив узнает, что три хороших студента снаркоманились в деревне.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю