Текст книги "Кальмар. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Валерий Шалдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– А давай скажем, что мы не причём, – предложил санитар. – Типа сама сдохла.

– Не, не прокатит, труп надо прятать, – сказал мудрый фельдшер. – Нет тела – нет дела.

– Куда же мы его денем, типа куда спрячем, – почесал затылок санитар.

– В салон, к психу спрячем, – решительно пояснил фельдшер. – Потом прикопаем в овраге.

Троица схватила лошадь за ноги и потащила животное к двери салона.

– Не, не дотянем так, четвёртого надо. Тяжёлая зараза, – пропыхтел шофёр. – Давайте психа своего зовите, пусть помогает.

– Психа как-то нельзя использовать, потому как он псих, – глубокомысленно сказал фельдшер, но представил, как они втроём будут корячиться, затаскивая животное в салон, приуныл. – Ладно, зови психа, – сказал он санитару. – Пусть помогает. Всё равно бесплатно едет. Это как бы плата за проезд будет.

Санитар вытащил удивлённого психа из салона и показал ему четвёртую свободную ногу лошади, за которую псих должен был уцепиться и помогать тащить труп к себе в салон. Дальше они поедут вместе. Веселей им вместе, зато будет. Псих оправдал надежды медицинских работников, выделываться не стал, а уцепился за ногу лошади и, пыхтя, помогал тащить её. Сразу видно: псих есть псих, ему всё равно, что делать и его ничем не проймёшь.

Потом шофёр долго уговаривал ошарашенную происшествием машинку поехать. Она никак не хотела тащить ещё дополнительную тяжесть, только отфыркивалась, но, наконец, поехала.

С грехом пополам доехали до больницы, где сгрузили психа. Лихой бригаде несколько не повезло тем, что сегодня вахтёром был Кузьмич, бывший армейский подполковник, человек приказов, уставов и инструкций. Кузьмич отличался особым трепетным отношением к различным руководящим бумагам. Поэтому он, следуя инструкции от 20 июня 1957 года, записал в один журнал по форме 2пс/3 входящие данные о доставке душевнобольного, а во второй журнал по форме 3пс/бис предмет, который был в машине. Труп лошади он, здраво рассудив, отнёс к предметам, ведь животное было мёртвым, значит предмет. На этом Кузьмич посчитал, что сделал своё дело, все инструкции главное соблюдены.

Доктора Бекбулатова проводили до кабинета Давыдова. Владимир Иванович был готов увидеть человека познакомившегося с белой горячкой и от этого явно расстроившегося до психоза, но увидел вполне здорового Бекбулатова. Коллеги поздоровались. По роду своей деятельности им приходилось частенько пересекаться, они даже считались, чуть ли не друзьями.

– Владимир Иванович, – начал Бекбулатов. – Рассказывай, что такого срочного потребовалось нашим психиатрам от бедного хирурга.

– Тут такое дело, – отвёл глаза Давыдов. – Сигнал на тебя из прокуратуры. Вот и пришлось машину за тобой посылать.

– И документы можешь представить, – нахмурился Бекбулатов. – У нас, что уже можно на улице хватать людей и в психушку тащить?

– Так прокурорские же и потребовали, якобы острый случай. Ты с белочкой воюешь, пол клиники своей скальпелем перерезал. Что делать надо было? – стал оправдываться Давыдов. – Если всё разъясниться, то я первый попрошу у тебя прощения. Вот сейчас позвоню Сеславинскому, пусть расскажет, что там у вас происходит, почему прокуратура свирепствует.

Позвонив Сеславинскому, Давыдов только покачал головой.

– Да, наломали мы с тобой дров, не разобравшись. Сеславинский говорит, что с тобой всё нормально. Гонит на неадекватную следователя прокуратуры. Знаешь что, раз всё разъяснилось, то я тебя сам на своей машине в город отвезу, договорились. И прими наши глубокие извинения.

Потом коллеги немного поговорили. Обсудили новости, знакомых. Рассказали друг другу парочку анекдотов. Затем Бекбулатов, со смехом, стал рассказывать на каком драндулете его везли в психбольницу, думал, что машина по пути развалиться.

– И зачем только твои орлы, дохлую лошадь ко мне в салон затащили, – смеясь, рассказывал он. – Так вместе и ехали сюда.

– Дохлую лошадь, – удивился Давыдов. – Сейчас выясню у фельдшера.

Позвонив по мобильному телефону фельдшеру, Давыдов помрачнел. Фельдшер сказал, что никакой дохлой лошади с психом не ехало. Тогда он позвонил шофёру и спросил про лошадь, на что получил ответ, что надо закусывать, если кому лошади мерещатся. Дело принимало дурной оборот. Получалось, что Бекбулатова нельзя выпускать, не разобравшись с его психическим состоянии. Давыдов проклял свою работу: уже друзей надо лечить от психопатий. Давыдов совершенно не хотел брать на себя ответственность в этом, конкретном случае. Пусть главврач решает. Давыдову пришлось, сгорая от стыда, городить Бекбулатову всякую чушь, лишь бы тот сам согласился посидеть в свободной от пациентов палате, пока Владимир Иванович подготовит машину и закончит со своими делами. Как назло главный врач отсутствовал.

*********************

Алина Крыжовникова нервно теребила свой смартфон, пытаясь дозвониться до психбольницы. Привезли, наконец, туда доктора-маньяка или нет, и что там теперь твориться, но дозвониться до доктора Давыдова не получалось. Наконец один номер ответил. Это оказалось проходная больницы. Алина попала на дежурного Кузьмича. Надавив на Кузьмича авторитетом прокуратуры, она потребовала сообщить ей, привезли, наконец, в больницу Бекбулатова или нет. Кузьмич, действуя строго по соответствующей инструкции, сам потребовал от Алины её данные, чтобы занести их в соответствующий журнал. Ага, строго по инструкции. Алина инструкции сама очень уважала.

– Алина Крыжовникова, следователь прокуратуры, – стала диктовать в телефон Алина, – Да не через "п", а через "в" пишите, – возмутилась она непонятливости собеседника.

Алина слышала, как собеседник пыхтит от усердия, занося её данные в журнал.

– У нас всё по инструкции, все ходы записаны, – обнадёжил её Кузьмич. – Так что хочет прокуратура? – уточнил он.

Алина, нетерпеливо стала спрашивать, когда привезли пациента по фамилии Бекбулатов.

– Ага, Бекбулатов, понятно, – сказал Кузьмич. – У нас всё записано, строго по инструкции. Ага, вот и ваш Бекбулатов, прибыл голубчик. С ним прибыл труп. Вот оба прибыли на одной машине. У нас все ходы записаны.

– Какой ещё такой труп с ним прибыл? – ошеломлённо спросила Алина, – Никаких трупов мы с ним не отправляли.

– Я, товарищ следователь, дежурный вахтёр, – веско сказал Кузьмич. – Ваши трупы меня определять не уполномочивали. Что за трупы и чьи они сами разбирайтесь.

– Да это дурдом какой-то, – в сердцах бросила Алина. – Бекбулатов, пока его везли, кого-то убил по дороге, так что ли? Вы чего там творите?

– Не дурдом, а психиатрическая больница, – поправил Алину Кузьмич. – Девушка, я ж вам русским языком, повторяю, привезли вашего Бекбулатова вместе с трупом. Чего тут не понятного? А кто кого там убивал, это не моё дело. Моё дело строго по инструкции занести данные в журналы.

У Алины закружилась голова. Это что, получается, чуть отвернёшься от этого доктора-маньяка, как он тут же кого-нибудь укокошит. Да и странные они какие-то в этой психушке. А может они сговорились? В одной клинике окопались врачи-убийцы, а что им мешает снюхаться с такими же врачами из психушки? Да ничего не мешает! Может это одна банда? Нет, решено, Алина лично прямо сейчас поедет в эту больницу, и своими глазами посмотрит на творящиеся там неприглядные дела.

Позвонив прокурору, она доложила ему следующее: во-первых, доктор Бекбулатов совсем сорвался с цепи, пришлось его нейтрализовать с помощью санитаров, однако, пока этого маньяка везли в психушку на принудительное лечение, он умудрился по дороге зверски убить кого-то, что вполне вписывается в его мерзкую сущность садиста и убийцы. Алина, сообщила, что лично едет в психбольницу разбираться, но считает, что дела в отношении клиники "Нейрон" и этой психбольницы следует объединять в одно, так как, по мнению Алины, это одна шайка.

Выслушав Алину прокурор тяжко вздохнул.

Доложившись прокурору Алина тяжко вздохнула. Может зря она взвалила на свои хрупкие девичьи плечи судьбу этого города, государства и цивилизации. Было понятно, что кроме неё, никто не сможет разгрести эти напластования преступной грязи. Алина вызвала такси, чтоб ехать в психушку.

*********************

Правдами и неправдами, запихнув Бекбулатова в свободную палату, и закрыв её на ключ, Давыдов пошёл в свой кабинет. Телефон на столе разрывался. Да пошли вы все, подумал Владимир Иванович, и открыл шкафчик. Там стояла почти полная бутылка коньяка и стакан. В качестве закуски, на бумажке лежал кусочек сыра и яблоко. Рядом лежал столовый ножик.

Как только его рука потянулась к бутылке, Давыдов остолбенел, а остатки волос на его голове начали шевелиться. Бутылка, чуть покачнулась и плавно переместилась на стол. Давыдов затравленным взглядом глядел на её полёт. Потом эту процедуру проделал стакан. Прилетев на стол, стакан остался спокойно стоять, а вот бутылка опять ожила. Она чуть взлетела, крышка её самостоятельно отвинтилась, затем бутылка набулькала пол стакана напитка и опять встала смирно. Стакан чуть пододвинулся к Давыдову, при этом коньяк в стакане чуть колыхнулся и Давыдов почувствовал его запах. Дескать, пей налито. Дрожащей рукой Владимир Иванович взял стакан и залпом его осушил. Незамедлительно к нему прилетела и закуска вместе с ножом. Нож деловито нарезал сыр, а яблоко разделил на четыре части. Сделав своё дело, нож приподнялся и с силой воткнулся лезвием в стол. Давыдов отпрянул от испуга, но воткнутый в стол нож только с гулом повибрировал и успокоился.

Давыдов потянулся к телефону, но телефон медленно отъехал от него, зато нож зловеще начал вибрировать. Намёк Давыдов понял.

Бутылка опять приподнялась и опять налила новую порцию коньяка. Давыдов стал тормозить, пить ему решительно не хотелось. Но тут телефон, подлетев на полметра вверх, с размаху обрушился на стол, разлетевшись вдребезги. Судьба телефона как бы намекала Давыдову, что не надо отказываться от коньяка, а то хуже будет.

Давыдов обречённо выпил предложенную порцию. В бутылке плескалось ещё грамм триста. Перерывчик был небольшой. Бутылка как бы стремилась быстрей высохнуть. Поэтому набулькала ещё порцию. В быстром темпе Давыдов употребил остаток коньяка. Пустая бутылка и огрызки яблока отправились в урну, а стакан самостоятельно полетел в шкафчик. Остались только нож, глубоко воткнутый в стол и детали разбитого телефона.

Не знаю, как Бекбулатов, а вот я, похоже всё, шизанулся, подумал с грустью Давыдов. Надо идти к Бекбулатову и закрыться с ним в одной палате, пусть нас вместе лечат, решил Давыдов. Тяжко встав, он, пошатываясь, направился в палату к Бекбулатову. Ввалившись в палату, он закрыл её на ключ изнутри и ошарашил удивлённого Бекбулатова сообщением, что они будут лечиться от шизы вместе в одной палате, если, конечно он не против такому соседству. Затем лёг на соседнюю койку и захрапел.

***********************

Сдав Бекбулатова куда надо, троица прохиндеев во главе с фельдшером, решила быстро закопать лошадь в соседнем овраге. Схватив лопату, они отвезли труп в овраг и кое-как прикопали останки глиной. На вопрос Давыдова по мобильному телефону на счёт трупа лошади они пошли в глухой отказ, дескать, знать ничего не знаем, не было никакой лошади и всё. Осталось только уговорить непонятливого Кузьмича, что б он вычеркнул из своего проклятого журнала упоминание про труп лошади. Не было лошади, привиделось Кузьмичу. Уговорить Кузьмича получилось только тремя бутылками водки. Только тогда инструкция стала трактоваться более гибко. Ведь что такое лошадь? Лошадь это живое существо, а значит не вещь. Поэтому из журнала был выдран лист с упоминанием события. К тому же, лошадям в людской психушке делать нечего, их там не лечат, это значит, что никакой лошади и не было. Резко испортил настроение, уже было расслабившейся троицы Кузьмич тем, что сказал им о звонке из прокуратуры, которая интересовалась трупом, пока этот самый труп друзья прятали.

Наступали неприятные события для всей троицы. С неприятностями решили бороться радикально. То есть купить шесть литров водки и спрятаться. С водкой сладилось быстро, а шифроваться решили, по мудрому совету фельдшера, в палате на территории больницы. Дескать, в случае чего, прикинемся психами. А что с психов взять?

Ключ от скучающей без пациентов палаты у фельдшера нашёлся, поэтому троица быстро стала обживаться в помещении и лечить пошатнувшееся здоровье. Лекарства было целых шесть литров. Сначала помянули убиенную лошадь, которой, естественно, не было. Потом употребили за здоровье. Постепенно народ стал привыкать к палате, а она к ним. Правда, вскоре случились неприятности. Фельдшера капитально проняло, когда он вдруг увидел, что бутылки сами наливают водку в его стакан. У фельдшера мозги были, вот их и проняло. Но пить от этого он меньше не стал. Санитара такое явление ничуть не удивило, мозгов у него было поменьше, и удивляться ему было нечем. В психушке и не такое может привидеться, спокойно рассудил он. Так чего волноваться. А с шофёром случился катарсис. Мужик враз зарёкся пить. Стал бормотать молитвы, которые знал, мелко крестился и с ужасом таращился на летающие бутылки и стаканы.

*******************

Прибыв на такси к проходной больницы, Алина сразу же наехала на дежурного Кузьмича. Кузьмич, помня о полученном гонораре в размере трёх бутылок водки, стал говорить в нужном ему ключе. Он, категорически перестал понимать Алину, когда она требовала представить ей труп. Кузьмич совал девушке под нос пыльные журналы, открывал их, тыкал пальцем в записи и повторял, что у нас все ходы записаны, всё по инструкции. Про трупы ничего нет. Вот есть доставка Бекбулатова. Вот был звонок из прокуратуры от Крыжоп…то есть от Крыжовниковой. У нас всё записано. А трупов нет. И вообще, может их уже съели. Кого съели? Так трупы ваши! А кто съел? Так волки, говорил Кузьмич, смотря на Алину, честными голубыми глазами. Алина зверела и сама была хуже волка.

– У вас, что тут твориться, дурдом? – вопрошала она Кузьмича.

– Как есть дурдом, – смиренно отвечал разбушевавшейся девушке Кузьмич. – Психов тоже полно. Через одного все психи. Можете у главного врача спросить. Он знает, – перевёл стрелки на начальство Кузьмич.

Алине ничего не оставалось, как искать главного врача. Алине повезло, главный врач как раз появился на своём рабочем месте. Выслушав Алину, многоопытный психиатр, сразу понял, кто перед ним и не стал ничего комментировать. На её заявление, что во вверенной ему больнице происходят более чем странные вещи, главный врач предложил Алине самой пройтись по больнице, открыть любую дверь и самой убедиться, что в больнице всё в полном порядке. Алина согласилась, что осмотреть больницу ей крайне необходимо.

В осмотр двинулись целой толпой, состоящей из Алины, главврача, подвернувшихся под руку врачей и фельдшеров.

– Вот эту палату откройте, – ткнула пальцем в закрытую дверь Алина. – Что там у вас делается.

– Там заведующий отделением занимается с новым пациентом, – неуверенно ответил какой-то молодой врач. – Только что привезли.

Дверь открыли. Вошли. Посмотрели. На одной койке весело таращился на Алину доктор Бекбулатов, а на другой валялся пьяный в дрова доктор Давыдов.

– Это что, вот этот лечит? – показала пальчиком Алина на Давыдова. – Интересная у вас методика лечения психических болезней, вы не находите доктор? – обратилась она к оторопевшему главному врачу.

Вразумительно главный врач ничего сказать не мог. Пошли дальше.

– Не удивлюсь, если у вас в каждой палате, именно такое лечение и практикуется, – едко сказала Алина. – Вот эту дверь откройте, будьте так любезны.

Дверь открыли. Вошли всей толпой и обмерли, увидев замечательный натюрморт: три персонажа в окружении двенадцати бутылок водки.

– Что празднуем? – обратилась Алина к ещё не потерявшему человеческий облик уже знакомому ей фельдшеру.

– Покупку обмываем, – вместо него пьяно буркнул здоровенный санитар.

– А купили что? – уточнила Алина.

– Дык, шесть литров водки, – признался санитар.

– Ага, понятно, – протянула Алина. – В вашем заведении только этим и занимаются. И чего я не удивлена?

– Вот вы, гражданин, – обратилась она к бормочущему шофёру. – Что можете сказать?

– Отче наш, еже еси на небесах, да святится имя Твое, да прийдет царствие Твое, – уверенно ответил ей гражданин и перекрестился.

– Понятно, – ответила Алина. – Ну, что ж, граждане. Продолжайте лечение. Лекарств вижу у вас полно. Мне уже всё ясно, – Алина ожгла взглядом главного врача.

Когда толпа потянулась на выход из палаты, вслед полетели слова возмущённого фельдшера, дескать, вы всё не так поняли, оно само в горло лезет. Мы тут совсем не причём. Алина только махнула рукой.

Алине осточертело смотреть на пьяные рожи. Надо из этой богадельни валить, решила она. Это не больница – это симбиоз распивочной с вытрезвителем. Впрочем, клиника "Нейрон" такая же. Методика лечения один в один. Она с ужасом поняла, что не видать ей докторской диссертации, и даже кандидатской, что в этой стране хоть всех пересажай, результата не будет. Народ беспробудно пьёт и с прибором кладёт на власть. Надо было учиться на врача, подумала с тоской Алина, хотя врачи тоже беспробудно пьют, сопьюсь ведь. Всё, я умываю руки, решила Алина, пусть прокурор Иван Никанорович дальше разбирается сам. Сил у Алины больше не было, даже глаза перестали блестеть.

*******************

Главному врачу позвонили. Это был номер Ивана Никаноровича, прокурора города. Произошёл диалог между двумя умудрёнными огромным опытом людьми.

– Приветствую вас, дорогой Сергей Сергеевич. Как поживает светило отечественной психиатрии, – издалека начал прокурор.

– И вам не хворать, Иван Никанорович – ответил главный врач.

– Интересуюсь последними событиями. Прошу прояснить, – сказал прокурор.

– Да как всегда, Иван Никанорович. Всё как всегда. Сплошной человеческий фактор. Мой зав отделением доктор Давыдов повёлся на напор вашей Алины, послал бригаду, чтобы доставить доктора Бекбулатова, якобы свихнувшегося. Ехали в больницу, сбили старенькую лошадку. Сдуру перепугались. Затащили дохлую лошадь в салон машины, так и привезли Бекбулатова вместе с лошадью. Он до сих пор ржёт с нас как лошадь, гад. Давыдов, поняв, что дурно поступил с другом, разволновался. А моя бригада безмозглых дурачков, придумала прикопать лошадку в овраге. Её нашла собака фермера, который вместе с участковым полицейским еле нашёл своё драгоценное животное, чтоб нормально захоронить. Переживал человек за то, что не усмотрел больную животину. Претензий он к моим придуркам, кстати, не имеет. Моя доблестная бригада решила спрятаться от судьбы в свободной палате, прикупив ящик водки. Традиционно решили лечиться водкой. А доктор Давыдов лечился коньяком. Тут к Давыдову пришли существа из иного мира и немного пошутили с ним. Теперь он думает, что с ума съехал. Буду разубеждать его. Безмозглую бригаду тоже немного попугали иномирные сущности, правда, проникся только шофёр, мужика закодировало конкретно. Санитар нормально всё перенёс, у него всё равно мозгов нет. С фельдшером всё посерьёзнее, напуган человек. Насчёт иномирных сущностей, то это к Бекбулатову, но я тебе, Иван Никанорович, как другу советую, к Бекбулатову не лезь, а то худо будет. Считай, что его для тебя не существует. Он под защитой высших сил. Знаешь такое выражение "Доктор от Бога". Так вот, ключевое слово "От Бога". У Бекбулатова золотые руки и светлая голова. Прошу тебя – не лезь в сакральное. Да и клиника Сеславинского, это бриллиант. Их надо всеми силами защищать. Мне пришлось долго извиняться перед Бекбулатовым. Но он мужик с понятием. А у нас, в дурдоме, всё как всегда. Пока суетимся помаленьку.

– Понятно. Принято, Сергей Сергеевич. Спасибо. Может, заодно, мою Крыжовникову посмотрите, подлечите немного, а?

– Нет, нет, батенька, своих сам воспитывай, чужих мне не надо, у меня своих дураков полный дурдом, только если на обмен.

На этом разговор двух мудрых людей закончился.

**************************

Следующие дни, у меня, как всегда были в беготне и заботах. Мы с Сеславинским на полную катушку тратили ману и заряды в амулетах. Мы даже догадаться не могли, что судьба готовит нам суровые испытания.

Местный босс преступного мира решил форсировать события и пойти с козырей. Козырями он назначил трёх отмороженных головорезов из уголовников рецидивистов, законченных наркоманов и ни в грош не ставивших ни свою, ни чужую жизнь. Закоренелые урки имели погоняла Пухлый, Дохлый и Червяк. Старшим был назначен убийца и садист Дохлый. Уркам была поставлена задача похитить ведущих специалистов клиники "Нейрон". С похищенными докторами не церемониться, поощрялось применить к ним методы физического насилия, главное было добиться от них содействия в передаче прав на клинику нужным людям. Похищать решили Сеславинского и Бекбулатова. Чтобы лепилы были более сговорчивыми, предполагалось похитить и их родственников. Правда, у Бекбулатова родственников не было, зато у Сеславинского, родственников было навалом. В помощь Дохлому дали ещё четырёх представителей преступного сообщества, правда, авторитетом поменьше, но активно стремившихся постигать ремесло киллера, пыточных дел мастера и насильника. Короче, ребятки все были перспективными.

У меня с Сеславинским вошло в привычку по утрам встречаться возле центрального входа в клинику и, вдыхая свежий воздух, общаться в спокойной обстановке, намечая задачи на день. Эта привычка сыграла с нами злую шутку. Сначала пообщаться не дала Алина Крыжовникова, которая приехала к нам с извинениями, и теперь стояла перед нами и что-то тихо мямлила. Глаза у девушки уже не блестели фанатичным блеском, а были потухшими. Девушка готова было вот-вот расплакаться. Нам пришлось её выслушивать и уговаривать, чтоб она так не расстраивалась. Всё это обычные явления в жизни, что она на своей работе и не такое увидит. Мы уже хотели распрощаться с Алиной, но нам не дали этого сделать. Возле нас со скрипом затормозил микроавтобус, из которого выскочили несколько личностей вполне бандитской наружности. Я ничего не успел сделать, как получил удар дубинкой по голове и поплыл. Угасающим сознанием я видел как нападавшие били Сеславинского и Алину, на свою беду, кинувшуюся на бандитов. Я видел, как кулак бандита ударил девушку по лицу, сбив её с ног, после этого я окончательно потерял сознание.

– Тёлку, млять, тоже тащите сюда, – хрипло распорядился Дохлый. – Да поживей, когти рвать надо, – подгонял он подельников.

Очнулся я лежащим в каком-то бетонном подвале. Нестерпимо болела голова. Руки и ноги были связаны так, что невозможно было пошевелиться. Рядом стоная, валялся залитый кровью Сеславинский. За ним лежала без сознания Алина. У девушки всё лицо было в крови и сильно разбито, со сломанного носа на белую блузку уже натекло много крови. Всю эту картину освещала тусклая лампочка, свисающая с потолка. Из подвала можно было выйти, только открыв ржавую стальную дверь. Я ещё не успел толком очнуться, как в дверь ввалился здоровенный небритый гоблин.

– Чё, млять, лепилы грёбанные прищурились, – зло ощерился он. – Щас я вас, млять, пялить уродов буду. А тёлку вашу, подстилку ментовскую, на хор поставим. Ей сучке понравится. Обещаю. Чё, всосали падлы?

– На, гнида, получи, – громила с дурной силой ударил лежащего Сеславинского в живот.

Тот вскрикнул и застонал. Я заворочался, что привлекло внимание урода. Он недобро оскалился и направился ко мне. Намерения его были ясней ясного.

Перед ним, внезапно, появилась полупрозрачная Травка с клинком в руке. Никем не видимая, она взмахнула рукой, и клинок перерезал бандиту горло от уха до уха. Его труп с грохотом упал на бетонный пол, причём голова чуть ли не отделилась от тела. С бульканьем стала вытекать кровь, которой натекло с приличную лужу. Очнувшуюся Алину от этой картины вырвало. От трупа пронзительно запахло дерьмом. К затхлому воздуху подвала с запахом плесени и пыли, присоединились не аппетитные запахи крови, рвоты и дерьма.

Травка разрезала путы на моих руках и ногах.

– Всё, ЧарЧар, мана почти кончилась, больше ничего не могу сделать. Теперь тебе придётся самому сражаться. Смотри не погибни и быстрей приходи в Кальмар, любимый, – тихо сказала Травка и с грустной улыбкой растаяла.

Пошевелив ногами и руками, я понял, что двигаться могу, только жутко болела голова и тошнило. Наверное, сотрясение мозга. Срочно наложил на себя исцеление. Голова перестала болеть.

Войны хотите, холодно подумал я, будет вам война. Достали.

Встав, я быстро охлопал вонючий труп по карманам. Стреляющего ничего не обнаружил, но нашёл выкидной нож, которым перерезал верёвки на руках и ногах Виктора и Алины.

– У меня рёбра сломаны и рука, – застонал от боли Виктор. – И почки отбили, гады.

– Терпи, я сейчас помогу, – сказал я и бросил на Виктора заряд исцеления. Пришлось потратить два заряда, так как травмы были очень серьёзные.

– Ты чего делаешь? – зашипел Виктор вместо спасибо. – Больным нашим надо заряды оставить.

– Ага, – оскалился недобро я. – А ты, значит, здоровый? Нам ещё выбираться из этого дерьма надо и девушку спасать. Давай соберись скорей, а то эти скоты сейчас придут.

Затем я наложил лечебное заклятие на Алину. Кости носа и челюсти у Алины пришли в порядок, чего не скажешь о внешнем виде девушки. Всё лицо у неё было густо вымазано в крови, видок был ещё тот. Типа вампир после охоты. Хорошо, хоть девушка пришла в себя. Глаза её мрачно горели. Она была собрана и сосредоточена.

– Это что было, – спросил Виктор, показывая на труп.

– Это был наш последний козырь, – грустно поведал я. – Больше козырей нет.

– Как же без козырей мы будем выбираться, – резонно заметил Виктор.

– Да, козырей больше нет, – задумчиво ответил я. – Придётся предъявить Джокер.

Нам не дали долго поговорить. В наш подвал ввалилась троица убийц во главе с Дохлым.

– Гля, Дохлый! – завопил Червяк, самый длинный и нескладный из бандитов. – Лепилы Хобота завалили! Да я, их сейчас, мочить буду, – он ловко выхватил нож.

Дохлый достал пистолет.

– Акула, твой выход, – тихо сказал я. – Убей их.

Внезапно, перед носом у Дохлого, предстал летающий осьминог. Дохлый, не раздумывая, стал стрелять в Акулу. Пули, попадая в осьминожку, отскакивали как от брони танка, с жутким визгом разлетаясь по подвалу. Как они не задели самих бандитов не понятно. Стреляя в Акулу, Дохлый даже не мог представить, что он совершил в своей дурной жизни безумно храбрый поступок, напав на Крапчатого Ужаса, самого страшного пугала целого мира. Наслаждался своей крутизной Дохлый целую секунду, а затем Акула, крутанувшись на 360 градусов, достала щупальцами всех троих бандитов. На пол осели тряпки и высушенные тушки, бывшие только что живыми людьми. Я увидел, что такое знаменитый быр-быр Акулы. Проняло.

Акула подлетела ко мне.

– Там в городе, бегает полтора миллиона целей, – деловито сообщила она. – Всех уничтожать будем, хозяин?

– Спасибо, самая красивая девочка, – обнял я зардевшуюся от счастья осминожку. – Теперь мы сами. Это наша война.

Акула плавно удалилась в инвентарь.

– Прошу вас, никогда, слышите, никогда не говорить и даже не вспоминать об этом, – строго сообщил я своим оторопевшим соратникам, при этом, не забывая из валяющихся на полу тряпок извлечь два пистолета. – Если бы со мной что-то случилось здесь, то, вырвавшийся наружу Крапчатый Ужас уничтожил бы миллионы человек.

Соратники только понимающе покивали.

В пистолете Дохлого оставалось полмагазина патронов, а другой пистолет был полон.

Я хотел вручить оружие Виктору, но Алина уверенно забрала пистолет себе, сообщив, что она кандидат в мастера по пулевой стрельбе. Ну, тогда ей и карты в руки. Виктор тоже не возражал. Я спросил, сможет ли она стрелять в живого человека, на что получил ответ, что не сможет, но в этих уродов, после всего, что они с нами сделали, запросто. При этом Алина потрогала свою челюсть и нос.

Я сильно переживал, что находящиеся наверху подельники, могут услышать выстрелы. Но переживал зря, наверное, звукоизоляция была хорошая и выстрелы не всполошили бандитов.

Пройдя пыльными подвальными коридорами мы, на цыпочках начали подниматься наверх. Причина, почему остальные бандиты не слышали выстрелов, открылась нам, как только мы обнаружили остальных оставшихся чётких потсанчиков. Бандюки пьянствовали водку за столом уставленным кучей бутылок и закусками. У них явно царило веселье. Их было трое. Мы их застали, сидящими за столом со стаканами в руках. Две секунды была немая сцена, потом Алина очень быстро выстрелила всего три раза. Потом её опять вырвало.

Всем троим нелюдям, пули попали точно в голову. Смерть наступила мгновенно. Только потом я сообразил, что не осталось пленных. Алину выворачивало, пистолет она уронила. Доктор Сеславинский бегал вокруг неё и пытался как-то помочь. Оставив Алину на попечение Виктора, я стал осматривать помещение. Нашёл гранату РГО, компактный автомат 5,45 и два магазина к нему, ещё один пистолет, несколько пачек патронов. Все трофеи пошли в инвентарь. Обыскав трупы, я нашёл мобильники, записные книжки, деньги. Наши мобильники и документы нашлись в пластиковом пакете. Всё найденное отправил в инвентарь.

Сеславинский помог Алине отмыть лицо от крови и сам отмылся. Я же занялся неприятным делом: перетащил трупы в подвал, нашёл горючий материал и накидал всё это в бывшую нашу темницу. Потом я долго искал, что бы одеть на себя и моих друзей, чтобы не было заметно крови. Нашёл рабочую одежду. Переодевшись, мы стали походить на уставших дачников. В окно нашего дома мы видели типичный дачный посёлок, я приблизительно знал, где мы находимся. Договорились, что незаметно пробираемся до большой дороги, там ловим такси или доброго частника. Свои мобилы не светим. Потом говорим, кто будет интересоваться, что да, нас увезли в лес, попинали, привязали к деревьям, обещали приехать, но не приехали, мы отвязались и сбежали. Решили особо не распространяться об наших приключениях. Семь трупов, это всё-таки многовато будет.

Потом я соорудил большой факел, зажёг его и бросил в подвал. Думаю, всё сгорит. На первом этаже дома тоже соорудил костёр из бумаги и промасленных тряпок, благо на кухне были запасы и того и другого. Ну, гори-гори ясно.

С тем мы и убрались с этого не очень гостеприимного дома.

Прохожих дачников мы почти не встретили по дороге. Когда вышли на большую дорогу, то нас не спешил никто подбирать, пришлось долго идти пешком, пока не наткнулись на остановку маршруток. Минут через пятнадцать мы уже ехали в город, благо деньги на проезд были затрофеены у бандитов. Алину мы решили спрятать в клинике, благо свободные комнаты у нас были. Девушка, подумав, согласилась. Уже по темноте мы, наконец, добрались до клиники. Сеславинский, взяв у меня трофейные мобилы и записные книжки, пошёл разбираться со своей службой безопасности. Он справедливо решил, что дальше с бандитами пусть выясняет отношение Иван Иванович со своими людьми. А я повёл Алину в свой жилой корпус, где по звонку шефа, комендант принёс ключи от свободной комнаты, куда я Алину и поселил, поделившись с ней спальными принадлежностями. Одеть Алину решили в нашу медицинскую форму, которая ей была очень к лицу. Переодев её, мы решили пойти в нашу столовую, так как готовить у нас уже не было сил от всех переживаний.