Текст книги "«Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность"

Автор книги: Валерий Флеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

И всё-таки количество мечетей остаётся совершенно неясным. 30 квартальных мечетей на 10 000 мусульман слишком мало. Получается на 333 человека одна мечеть. В итоге мы возвращаемся в трясину непроверяемых цифр. Вновь убеждаемся, что цифровые характеристики Итиля слишком условны. Согласившись с числом 333 человека на мечеть и при необходимости 0,5 кв. м на человека, мы должны ожидать находки мечетей со средней площадью молельного пространства не менее 170 кв. м (допустим, 10 х 17 м). Сокращая произвольно площадь мечети, мы соответственно должны увеличивать их количество. Но надо признать, что мечеть площадью не менее 170 кв. м – это солидное сооружение. Были такие в Итиле? Ответ могут дать только раскопки.

В каком виде выявится картина культовой исламской архитектуры при раскопках? Чего ожидать, если остатки мечетей не уничтожены возможными перекопами? Первая трудность – неизвестен строительный материал соборной мечети и её минарета(ов). Допускаю обожжённый кирпич. В таком случае возможны реконструкция плана соборной мечети по обрывкам кладок и обнаружение фундамента минарета, хотя бы не очень заглублённого из-за высокого уровня грунтовых вод в дельте.

Как опознавать квартальные мечети? Не было ли среди них обычных глинобитных домов? Но нельзя исключить, что их строили если не из обожжённого, то хотя бы из сырцового кирпича. В таком случае нижние слои кладки могут сохраниться очень хорошо, так как сырцовые кирпичи разборки для вторичного использования не выдерживали. Моё предположение о сырцовом кирпиче ничем, однако, не обосновано, кроме как известностью его на других памятниках каганата. Необходимо обнаружить хоть какие-то руины, отличающиеся от остатков тех самых «шатров» (очаг в центре нечёткого пятна культурного слоя), юртообразных и глинобитных жилищ. Это программа-минимум.

Сомнений в существовании мечетей в Итиле нет. Дело не в их количестве. В плане рассматриваемой темы нас интересует иной вопрос, принципиальный: является ли мечеть, даже соборная, признаком «города»? Была ли она таковой непосредственно в странах ислама? О. Г. Большаков, отметив условность любой классификации и невозможность найти границу между городом и не городом, обратил внимание на следующее: «Только географ ал-Мукаддаси попытался определить, чем отличается город, и принял за основной признак наличие соборной мечети, но сам признавал условность этого, так как некоторые населенные пункты, не считаясь городами, имели соборные мечети». Далее же О. Г. Большаков ведёт по пути, который археологии недоступен, но пройдём по нему несколько шагов. «Принцип, избранный ал-Мукаддаси и опирающийся на существовавшие в то время взгляды юристов, имеет достоинства объективности. Наличие соборной мечети и кафедры проповедника в ней (мимбар) – не формальный признак для определения города, в ней олицетворяется его административно-политическое положение. С мимбара произносится хутба с именем государя, определяющая политическую принадлежность города к данному государству»(Большаков О. Г. 2001. С. 58, 59). Так можно ли использовать мечети как признак Итиля как города? Казалось бы, да, если бы царь (каган) не был иудеем! Вероятно, религиозным центром ставки кагана являлась хранимая Иосифом скиния (шатёр) с ковчегом, светильником, столом, жертвенником и священными сосудами. Странно, что Иосиф не упоминает в своём известном письме синагоги Итиля. Как это объяснить?

Внимание авторов-мусульман к мечетям Итиля понятно. Для нас же важнее другое – мечеть в каганате не могла ассоциироваться с административно-политической системой и носителем власти, а отношения с мусульманами не были простыми, свидетельство чему разрушение минарета и казнь муэдзинов. Только страх за единоверцев-иудеев за пределами каганата остановил царя от разрушения самой соборной мечети. С другой стороны, «…мы не находим ничего, что говорило бы о стремлении этой группы (ларисийа. – В.Ф.)хазарского населения превратить ислам в обязательную единую религию каганата» (Заходер Б. Н. 1962. С. 157). Но попробуем представить настроения мусульман Итиля после кровавого конфликта, учитывая, что после хутбы должна по канонам ислама следовать молитва о государе, в данном случае – иудее (!), а затем обо всех мусульманах и победе их оружия. Ситуация парадоксальна и беспрецедентна, так как иного государства с монархом-иудеем тогда не существовало. Сравнивать не с чем.

Эпизод с разрушением минарета ставит под сомнение давно бытующее мнение о т. н. «веротерпимости» в Хазарском каганате, якобы обеспечивавшей её торговые интересы и поступление таможенных сборов. Тема, требующая особого рассмотрения вне рамок этого очерка. Но обращу внимание: понятие «веротерпимость» внесено в историю Хазарского каганата из современной лексики, где оно имеет иной и совершенно определённый смысл. Оно означает осознанную необходимость и практику уважения к выбору веры инакомыслящими.

Итак, мечети в Итиле никак не пригодны для использования в качестве признака города, даже если они будут найдены в ходе раскопок. Мечеть, особенно рядовая, не может служить безусловным признаком типа поселения. Она прежде всего признак мусульманской общины (например, в Дагестане мечети были и есть в каждом крупном ауле). В Итиле мечеть – признак проживания мусульманского населения и ларисийа, как и церкви – христианской общины. Во всех религиях размеры культовых зданий, как и их количество, определялись финансовыми и материальными возможностями общины или жертвователей. Что касается христианских храмов Итиля, то не были ли они такими же маловместительными, как в Чир-Юрте (Магомедов М. Г. 1983. С. 158, 159)? И уже совершенно ничего нельзя предположить о синагогах, а ведь это наиболее интересно для хазароведения.

В отличие от культовых построек есть некоторая возможность для предположений о том, что источники называют «дворец царя».

«Дворец» или цитадель

При имеющихся исходных данных я не вижу возможности обсуждать вопрос о том, весь ли город или только одна его часть были окружены стеною. Стена, окружающая город протяжённостью в фарсах, при том, что кроме кирпича иной строительный материал в источниках не назван, вызывает сомнение. Сравнение, по Мукаддаси, со стеною Джурджана-Ургенча объяснению не поддаётся. Может быть, по строительному материалу?

С позиций археологии выскажу некоторые соображения исходя из следующих данных: «…вместо стены, окружающей западную часть Итиля, Мукаддаси сообщает о „дворце султана“ из обожженного (?) кирпича (ср. Масуди, рассказ В); по его словам, именно дворец, а не стена [городская. – В.Ф.] имел четверо ворот» (Заходер Б. Н. 1962. С. 188). К этому добавим важные уточнения: «…дворец царя далеко от берега, сложен из обожженного кирпича, – царь не разрешает строить из этого материала» (Там же. С. 185). У Масуди это звучит так: «В середине этой реки остров, на нём дворец царя (каср). Замок царя на краю этого острова».

Оставим в стороне островное положение, об этом говорилось выше. В нашем распоряжении остаётся сооружение из кирпича с четырьмя воротами, которое названо либо дворцом, либо замком. Не поддаются уточнению термины «дворец», «замок», вероятно, в данном случае они равнозначны. Всё-таки более подходит термин «каср», но обсуждение переводов на русский оставлю лингвистам. «Замок» вызывает определенные ассоциации, о которых я писал выше. Иные ассоциации вызывает определение «дворец». В расхожем понимании это здание с некими архитектурными элементами, с художественным оформлением интерьеров помещений, обязательными парадными залами. Если и существовали во дворце элементы декорирования, то выполнены они могли быть только приглашенными мастерами, например среднеазиатскими. Что касается самой Хазарии, то она собственной гражданской архитектуры не знала.

Ни малейших исходных данных для реконструкции «дворца» нет. Нам остаётся заменить это пышное определение вполне нейтральным «жилище царя». Я имею в виду непосредственно помещения, в которых обитали «царь», «царица», ближайшее окружение. Интерьеры могли оформляться коврами, как и в «шатрах»-юртах.

Остаются постоянно упоминаемые стены, кирпич и четверо ворот «дворца». Рискну высказать предположение, что мы имеем дело не с четырёхвратным «дворцом», но хорошо знакомой нам по археологии цитаделью. Четверо ворот могут указывать на её прямоугольный план. Ближайшим аналогом, но меньших масштабов, может выступать квадратная Семикаракорская крепость с её квадратной же цитаделью, также занятой кирпичными строениями. На севере каганата стояла белокаменная Маяцкая крепость с цитаделью. Другими словами, сам принцип создания изолированного пространства в виде цитадели внутри крепости был хазарам известен. Собственно жилище «царя» находилось внутри этой цитадели. Некоторый намёк на то, что цитадель была относительно невелика, – её расположение «на краю островка», или, как писал Иосиф, «я живу внутри островка».

Предлагая реконструкцию, я понимаю, что проверена она может быть исключительно раскопками. Пример исследования Саркела показал, что даже в случае полного уничтожения стен от кирпичей обязательно останутся отпечатки. Большое разнообразие кирпича вторичного использования даёт городище Самосделка (см. ниже), но самосдельский кирпич из верхних слоёв памятника предстоит ещё систематизировать и определить источник его происхождения.

* * *

Если попытаться вербально или графически создать модель Итиля на основе противоречивых и отрывочных сведений письменных источников, то вряд ли получится что-либо целостное. Придётся строить даже не одну модель, но несколько: два варианта всего города – трехчастный и двухчастный, два-три варианта прохождения городской стены и т. д. Но для моделирования мы не имеем даже определённых и бесспорных данных о величине города, архитектуре и площади кирпичных строений. Вряд ли за основу может быть взят Саркел – строений, похожих на дворцовые, в нём не найдено. Возможно, в будущем какие-то представления о хазарской архитектуре дадут остатки кирпичных строений Семикаракор. Короче, даже гипотетичную модель Итиля сегодня построить невозможно, разве что нарисовать условный квадрат/прямоугольник с четырьмя проёмами-воротами как модель ограждённой стенами части Итиля – цитадели. Остаётся признать, что сделанный полвека назад вывод остаётся в силе: «Многие, и притом очень существенные, вопросы топографии и истории Итиля не могут быть разрешены даже в гипотетическом виде, и неизвестно, найдутся ли когда-либо материалы, необходимые для их разрешения» (Заходер Б. Н. 1963. С. 198).

М. И. Артамонов предполагал, что постройки рядового населения Итиля могли быть аналогичны саркельским. Вполне возможно (о жилищах Басры см. выше). Менее всего следует ожидать в Итиле грандиозных сооружений, уличной планировки, но наверняка должна быть какая-то цитадель, изолировавшая сакральных каганов от остального населения. Культовые сооружения, будь они найдены, могут указать на расселение общин.

Я вынужден ещё раз поставить вопрос: допустимо ли в переводах письма Иосифа и сочинений восточных географов безоговорочно (без комментария) использовать термин «город» для Итиля не формально, но по существу? A. B. Гадло прямо отмечал в связи с Итилем, что из сведений ал-Мукаддаси «с полной очевидностью вытекает, что понятие город в арабской литературе может не соответствовать обычному представлению о городе» (Гадло A. B. 1979– С. 182). Это действительно так.

Один из примеров в связи с известным «островом русов» протяженностью в три дня пути. По Ибн Русте, «нет у них ни недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен». Это вполне соответствует всему контексту с описанием образа жизни и обычаев населения той неустановленной местности. Однако у более позднего автора Гардизи – «на острове много городов»(Древняя Русь… 2009. С. 48, 59). Сомнительно, чтобы на протяжении трех дней пути у весьма примитивного населения мог существовать город, тем более «много городов». Но в противовес сообщению об отсутствии даже «деревень» более реально, что русы «острова» с весьма ограниченными пространством и протяженностью имели много близко расположенных поселений, если угодно, «деревень». Такова предлагаемая мною версия толкования известий двух средневековых авторов, каждый из которых в отдельности дал нам неверную информацию. Но независимо от принятия или непринятия моего толкования использование в переводе Гардизи термина «город» не может оставаться без комментария переводчика или пользователя перевода. И подобные примеры не комментированных переводов из восточных источников с использованием слова «город» встречаются неоднократно.

Сам создатель «Каспийского свода» Б. Н. Заходер писал о «широко распространённом в восточной географической науке убеждении в существовании у хазар городов» и подверг его сомнению: «Это убеждение… не имеет подтверждения со стороны археологической науки. Сказанное… ни в малейшей степени не колеблет основного – остатки строительных сооружений и другие памятники материальной культуры… подтверждают существование в Хазарии значительных по тому времени населённых мест» (Заходер Б. Н. 1962. С. 172). Этим Б. Н. Заходер фактически не только поставил под сомнение существование в каганате «города» (поселения, качественно отличающегося от сельского) и возможность применять для поселений, в том числе и Итиля, термин «город», но предложил ему замену – «значительные населённые места».Термин нейтрален, удобен как служебный. Он применим в исторических и археологических исследованиях. Обратим внимание: Б. Н. Заходер исключил даже термин «поселение». Думаю, не случайно, так как «населённое место» может означать одно поселение и группу компактно расположенных, даже смыкающихся. Таким же мне представляется и Итиль – значительным населённым местом из компактно расположенных поселений сельского облика. Кирпичные же строения-«дворцы» – занимали только каган и все, кого принято называть «двор, окружение», а также обслуживающие, личная охрана. О мечетях и церквях уже сказано выше.

При моём постоянном обращении к исследованию Б. Н. Заходера с некоторыми его положениями я не могу согласиться. Первое. Объясняя разнообразие названий частей Итиля и появление в конечном итоге общего, Б. Н. Заходер неожиданно сам обращается к термину «город»: «Это [появление общего названия] значило прежде всего, что существовавшие ранее полуоседлые населенные пункты превратились в единый город». Думаю, это простительно, так как речь явно шла не о понятии «город», а лишь о слиянии разбросанных поселений в одно. Но установить, произошло ли слияние действительно, можно будет только в ходе раскопок или неразрушающими методами геофизической разведки.

Со вторым положением дело хуже. Б. Н. Заходер продолжает: «Это значило далее, что Итиль начал играть всё большую и большую роль не только как центр каганата, но и как крупнейший центр, о котором хорошо было наслышано всё купеческое каспийское побережье» (Там же. С. 197). Это не что иное, как отголосок мнений об особом месте Хазарского каганата на торговых путях и превалирующей роли торговли в его экономике. Поскольку Итиль не найден, перечислю немногое из того, чего недостаёт для оценки товарооборота по Хазарии в целом. За исключением шёлка и бус неизвестны прочие товаропотоки, впрочем, не подсчитан даже объём найденных на сегодня бус, но это импорт. Неизвестен вообще объём ни одного из вывозимых и ввозимых товаров. Неизвестен объём работорговли. Простой пример: нет картографии самой распространённой в Хазарии импортной тары – амфор и подсчета примерного их количества на уже исследованных поселениях. Исследование монетных находок само по себе не может осветить роль торговли, нуждается в корреляции с товаропотоками. В большинстве исследований монеты рассматриваются как датирующий материал (одна из последних работ: Круглов Е. В. 2005), а не как мера стоимости. И главное: нет ни малейших сведений о ценах или эквивалентах обмена на рынках каганата, прикаспийских или причерноморских. В целом торговля Хазарского каганата – тема неизмеримо более сложная, чем это представляется пишущим о ней до сих пор.

Занятие горожан – сельское хозяйство

Оставляя в стороне всё рассмотренное выше, обращу внимание на всем известный, прежде всего по письму Иосифа, факт – основой жизнеобеспечения жителей Итиля было сельское хозяйство, для чего они с весны по осень пребывают на своих полях. Добавим на огородах, бахчах, в садах, а также на выпасе скота, на заготовке кормов на зиму по крайней мере для крупного рогатого скота и молодняка всех видов. Первичная переработка урожая не могла не занимать позднюю осень, если и не начало зимы. По определению Р. Рашева, «земледельческим центром с чертами, которые его сближают скорее с селом, был Преслав, второй после Плиски административно-культовый центр Болгарии. Как в представлении болгар, так и византийцев, он не был равнозначен византийскому столичному городу» (Рашев Р. 2008. С. 132).

Помимо сельскохозяйственных забот часть населения Итиля дополнительно была занята рыболовством. Что касается ремесла, то понятно, что в значительной мере оно должно было обеспечивать опять же сельское хозяйство пахотными орудиями, серпами и косами, упряжью. Что-то из перечисленного могло изготавливаться в домашних условиях. Наиболее сложные технологические процессы находились в руках ремесленников-профессионалов (кузнецов, кожевников), однако владение ремеслом не освобождало от занятий сельским хозяйством для собственных нужд.

В итоге мы имеем крупное населённое место, в котором большая часть жителей более половины года занималась сельским хозяйством, причём не товарным. Таково было положение в столице. Ещё раз приходится убедиться в справедливости определения Б. Н. Заходера, говорившего только о начатках городской жизни. В полнокровную городскую в каганате она так и не переросла. С позиций политэкономии историческое лицо Итиля определяли не дворец кагана, кирпичные стены, храмы, мечети, а занятия жителей, среди которых первое место сельского хозяйства сомнений не вызывает.

В заканчивающемся разделе, прибегнув к помощи «Каспийского свода», я пытался в пределах возможного хоть каким-то образом выяснить, что может представлять собою памятник «городище Итиль»как объект археологической разведки и раскопок. Что касается поиска, то слой Итиля может не проявляться на современной поверхности, будучи перекрыт более поздними напластованиями, которые могут нивелировать и остатки кирпичных строений. При протяженности памятника в сотни метров его исследования займут многие десятилетия в лучшем случае. Как это, к сожалению, практикуется, вестись они будут удаленными друг от друга маленькими раскопчиками. Культурный слой, вероятнее всего, окажется очень тонким, часто исчезающим, с пересекающими его остатками простейших жилищ. Если кирпичные постройки и не сохранились (худший вариант), то безусловно можно надеяться на находки кирпичей и кирпичного лома. Абсолютно исключена уличная планировка, а пустые пространства могут превосходить застроенные: вспомним о деревьях при «дворце» царя.

В облике находок (керамика, украшения, ременная гарнитура и т. д.) должна проявиться салтово-маяцкая культура,иначе придётся говорить об изоляции «столицы» от каганата, простиравшегося до Приазовья и западных окраин бассейна Дона. Могут быть представлены вещи среднеазиатского происхождения.

Могильники должны отразить религиозную ситуацию в Итиле. Представится ли возможность выделить наконец иудейские захоронения и как они будут выглядеть, предсказать не берусь за неимением примеров. Во всяком случае, надо иметь в виду, что на Нижнем Поволжье пока неизвестна ни одна мацева. Не исключено, что это объясняется отсутствием камня.

Об окрестностях Итиля. Б. Н. Заходер обратил внимание на сообщение Истахри об отсутствии у хазар селений около города (1962. С. 187). Речь шла о земледелии, для которого в дельте пригодных мест мало (слово за палеопочвоведами). Вопреки Истахри замечу, что поселения и сопутствующие им небольшие могильники вблизи Итиля должны быть. Обращу внимание на городище Мошаик и его грунтовый могильник (Пантелеев С. А. 2006). Итиль не мог существовать в полной изоляции. Назначения и размеры посёлков могли быть самыми разнообразными. Зимники и летники скотоводов; посёлки рыболовов с сушильнями, гончаров и пр.; стойбища собственно кочевого населения; стоянки караванов (караван – это в первую очередь масса животных, вьючных и верховых). Не следует забывать о лагерях войск. Таким образом, археологически все эти населённые места могут, как обычно, проявляться скоплениями керамики, зольниками.