Текст книги "Орден Святого Георгия (СИ)"

Автор книги: Валерий Пылаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 13

Не то чтобы мне так уж хотелось прыгать за руль и мчаться к Вяземской, бросив полураздетую и весьма недовольную Марью. Наоборот – ничуть не хотелось. Но приятный момент и так уже был упущен. А чутье, взвывшее еще до телефонного звонка, и не думало униматься. Явно намекало, что очередные неприятности только начинаются.

Но принятие не всегда означает смирение, так что баранку я крутил если не с остервенением, то уж точно не в самом благостном расположении духа. Щедро разбавленная гормональным буйством злоба подстегивала тело, заставляя ехать суетливо, нагло и местами даже опасно. Так быстро, что я не успел даже толком прикинуть, что именно могло стряслось у Вяземской. Всю дорогу в голове металась только одна дурацкая мысль: если ее сиятельство навела панику и позвала меня без повода – я имею полное право стребовать с нее все то, чего недополучил дома.

Да еще и с процентами!

Впрочем, когда я свернул с Каменноостровского на аллею, остатки игривого настроения улетучились полностью.

Над домом собрались тучи. В переносном смысле, конечно – сам по себе день выдался погожим. Летнее солнце зависло в зените и припекало так, что над асфальтом трепетало полуденное марево – верный спутник сонливого спокойствия… Но не в этот раз. Что-то определенно было не так, и я даже остановился, сделав всего два или три шага от машины. Прислушался, и лишь через несколько мгновений сообразил, в чем дело.

Тишина. Абсолютная, гробовая: ни людей, ни бродячих собак или кошек, дремлющих в тени особняка, ни даже вездесущих голубей – только где-то за моей спиной на проспекте мерно тарахтел мотор проезжавшего грузовика. Но все живое избегало дома, и избегало не случайно, хоть и не вполне сознательно.

Такое бывает в двух случаях.

Первый – катастрофа. Колоссальный взрыв, пожар, обвал, прямое попадание снаряда или авиационной бомбы. Когда не остается уцелевших, даже тяжело раненых, и над местом сгущается сущность, которую обычно принято называть смертью. Иногда ее способны почувствовать даже те, кто лишен и малейших проблесков Таланта.

Второй случай – сильное темное колдовство. Почти то же самое, с той лишь разницей, что оно обычно не оставляет видимых разрушений. Люди иногда не замечают подобное, зато всякое зверье – вплоть до тараканов – разбегается моментально.

Прямо как сейчас. Ничего похожего на следы огня я не наблюдал, зато эфир буквально гудел от концентрированной магической мощи. Энергия уже выполнила свою работу и понемногу рассеивалась, но ее все равно было столько, что кожу слегка покалывало, а воздух пах озоном, как после грозы.

Ритуал. Смертельное проклятие запредельного класса сложности. Не только могучее и прожорливое, но еще и наведенное точно в цель. Даже в старом мире я знал буквально двух-трех человек, способных на подобное – считая себя самого. Когда такая штука начинает работать, спастись почти невозможно. Без заранее продуманной схемы защиты и мощных оберегов счет идет буквально на секунды – и чтобы сплести отвод нужна не только сопоставимая с «нападающим» личная сила, но и стальные нервы.

С канат толщиной – больше всего это похоже на работу с часовым механизмом под шквальным огнем. Одна крохотная ошибка, неверное движение – и чужое колдовство высосет тебя до капли, оставив искалеченный труп. Магия работает чуть медленнее, чем взрывчатка, клинок или пуля, зато куда надежнее всех троих вместе взятых. Я уже давно сообразил, с кем имею дело. Знал, на что он способен, поэтому чуть ли не вся моя одежда представляла собой заговоренную броню от колдовства. Не слишком надежную, но крепкую – достаточно, чтобы если не полностью нейтрализовать чужую силу, то хотя бы не дать убойному ритуалу меня прикончить.

Я умел защищаться. Тот, по кому били здесь примерно полчаса назад – едва ли.

Вяземская встречала меня сама – вездесущий и сердитый дворецкий куда-то подевался. Как и вся прочая прислуга, похоже: то ли их отослали специально, то ли сами разбежались подальше от… эпицентра.

Не знай я, как сильно домашние любят свою хозяйку – точно поставил бы на второе. Когда дверь распахнулось, мне навстречу будто пахнуло могильным холодом. Самым натуральным: разница температур внутри и снаружи была градусов десять, не меньше. Убойное колдовство выжирало из окружающего пространства любую энергию, и тепловой тоже не брезговало.

Но Вяземская этого, похоже, даже не замечала, хоть ее изрядно потряхивало. Что бы тут ни случилось, это явно было куда важнее и серьезнее каких-то там бытовых неудобств. Бледное лицо, сухие глаза, губы, сложенные в упрямую полоску – ее сиятельство держалась из последних сил.

Но стоило мне появиться на пороге – тут же расклеилась.

– Приехал все-таки… – Вяземская всхлипнула и, наплевав на великосветский этикет, уткнулась лбом мне в грудь. – Там…

Договорить она так и смогла – голос задрожал и сорвался в едва слышный хриплый шепот. Моя рубашка тут же намокла от хлынувших слез, и несколько мгновений мы просто стояли молча.

– Ну же, ваше сиятельство. – Я осторожно опустил ладони на холодные, как лед, плечи. – Может, все-таки расскажете, что здесь…

– Идем!

Вяземская отступила на шаг, схватила меня за руку и с неожиданной силой потянула через порог, а потом в гостиную. Такую же тихую, замершую и стылую, как и весь дом… Даже еще холоднее – похоже, чужое колдовство сработало именно здесь.

И я уже примерно понимал, что сейчас увижу.

Вяземский сидел боком ко мне. Вполоборота, откинув голову назад на спинку дивана. Шторы были задернуты, и в полумраке поначалу могло показаться, что старый князь просто решил вздремнуть – настолько мирной и спокойной выглядела поза.

Наверное, здесь бедняга и умер, даже не успев толком понять, что происходит: сначала почувствовал головокружение и слабость… Сел на диван, может, позвал дочь или кого-нибудь из прислуги. Дышать становилось все тяжелее, затем наступил паралич. Сердце остановилось чуть позже – секунд через тридцать-сорок. Или даже через минуту, если в последней надежде спасти хозяина заработал Талант. Впрочем, едва ли – сознание наверняка отключилось еще раньше.

А потом уже фактически мертвый князь начал стремительно усыхать, пока не превратился… вот в это.

На диване передо мной сидела мумия. Еще недавно крепкие большие руки скукожились, превратившись в уродливые костлявые огрызки. Одежда – рубашка и легкий брючный костюм – повисла мешком, будто в одно мгновение увеличилась на пару-тройку размеров. Обтянутый потемневшей кожей череп с остатками седых волос по бокам скалился в последней улыбке.

Прежними остались только глаза – зеркало отлетевшей в неведомые дали души. Серые и неподвижные, почти живые, они смотрели куда-то вперед. Но не на меня, а как бы сквозь, будто покойник до сих пор отчаянно пытался разглядеть того, кто его убил. И заодно понять – за что.

Дурак. Несчастный старый дурак. В таком возрасте пора бы уже знать, что предателей не ценят. Никто – даже те, ради кого они, собственно, и предавали.

– Примите мои соболезнования, ваше сиятельство, – тихо проговорил я. – Вы уже нашли его таким? Или?..

– Я была здесь! – Вяземская сжала мою ладонь так сильно, что ногти впились в кожу чуть ли не до крови. – Была с ним рядом, я видела все!

Да уж… Ее отца я ничуть не жалел – он сам выбрал не ту сторону. Сам наворотил дел и наверняка оставил с дюжину трупов пострашнее этого. Не считая тех смертей, в которых был повинен косвенно. А еще старик, похоже, все-таки имел глупость после нашей с ним беседы помчаться и нажаловаться: Меншикову, кому-то еще – неважно. Когда дурные вести дошли до верховного колдуна, жить Вяземскому оставалось немногим больше времени, чем требуется на подготовку убойного ритуала.

Он заслужил смерть – но его дочь уж точно не заслужила стоять здесь и смотреть, как отец превращается в высохшее чучело. Видеть собственными глазами все, каждое мгновение до последнего вздоха – и оказаться бессильной сделать хоть что-нибудь. По вполне понятным причинам я не питал к ее сиятельству каких-либо светлых чувств, но такого не пожелаешь и врагу.

– Соболезную, – повторил я. – От всего сердца. И, надеюсь, вы когда-нибудь сможете забыть то, что сегодня видели.

– Это едва ли возможно… Нет! – Вяземская развернулась на каблуках и обеими руками вцепилась в рубашку на моей груди. – Кто это сделал⁈ Ты знаешь?!?

Талант хлестал наотмашь. Кого-нибудь более впечатлительного это, пожалуй, и вовсе уронило бы в обморок – и энергетический «выхлоп», и сама по себе злоба в горящих огнем темных глазах. Девчонке конкретно срывало крышу, и прорвавшаяся наружу истерика требовала точки приложения, но убийцы отца рядом не наблюдалось.

Зато был я. Тот, кто положил начало краху фамилии Вяземских – конечно, если не считать самого главу рода, который сейчас молча взирал на нас мертвыми стеклянными глазами. Обвинять отца ее сиятельство не могла – так что вся бессильная ярость доставалась ни в чем не повинной одежде.

– Успокойтесь, княжна! – Я накрыл цепкие холодные пальцы своими и легонько стиснул. – И возьмите себя в руки, наконец.

– Господи, за что?.. Это все ты! – зарыдала Вяземская. – Это ты виноват!

Я промолчал – не объяснять же, что друзья покойного отца, которые втянули старика в интриги со смертоубийством, на самом деле никакие не друзья. А жизнь устроена таким образом, что бумеранг однажды не просто прилетит обратно, а еще и непременно ударит по лбу. Чуть позже мы непременно все обсудим, и тогда у меня вряд ли появится союзник вернее этой заплаканной дрожащей девчонки, но сейчас от разговоров мало пользы. Так что – не спорить, кивать, успокаивать.

И обнимать – на тот случай, если ее сиятельству все-таки захочется залепить мне пощечину.

– Что… что мне теперь делать? – Вяземская всхлипнула и снова прижалась ко мне. – Скажи!

– Не знаю, – вздохнул я. – Снова изображать радушную хозяйку. Или удирать через черный ход – в зависимости от того, ждете ли вы гостей.

– Что⁈

Я приложил палец к губам и чуть повернул голову, вслушиваясь в шум на улице. Машина подъехала примерно с полминуты назад, а теперь за ней пожаловала и вторая. Само по себе это могло ничего и не значить – зато топот ботинок на крыльце определенно…

Определенно означал.

Глава 14

– Кто там⁈ – прошептала Вяземская.

– Хотел бы я знать. – Я достал из-под куртки «браунинг» и скользнул к двери, стараясь не шуметь. – Тихо, ваше сиятельство. Может, это вовсе не…

Но, к сожалению, очень даже да: случайности в очередной раз оказались ничуть не случайны, и незваные гости на двух автомобилях приехали именно сюда. И именно по наши души – иначе вряд ли стали бы тарабанить так, что грохот наверняка доносился чуть ли не до ушей его величества государя в Зимнем дворце. Кто бы сюда ни пожаловал, наглости им уж точно было не занимать.

И для кого вообще повесили звонок?

– Эй! – по ту сторону двери раздался зычный бас. – Именем государя – откройте!

Все интереснее и интереснее. Я предполагал, что за домом следят. Что колдун отправит кого-нибудь проверить, как там Вяземский, а при необходимости довести работу до логического завершения. Что очередная встреча с ее сиятельством просто не может не закончиться снова закончится неприятностями, что надо быть… В общем, я много чего предполагал.

Но такое, пожалуй, все-таки нет.

– Сначала спросите. – Я распластался по стене справа от входа и указал на дверь стволом. – Если это городовые…

– Полиция, откройте! – продолжал требовать голос снаружи. – Мы знаем, что вы там, сударь. Будьте любезны, не заставляйте ломать замок.

Вяземская снова вопросительно посмотрела на меня. Она явно не ждала гостей и была им ничуть не рада – но особого выбора, похоже, не оставалось: вряд ли наемные убийцы стали бы выдавать себя за полицию и орать на весь Каменноостровский проспект.

А спорить с настоящими городовыми – себе дороже.

– Открывайте, – кивнул я, убирая пистолет за ремень сзади. – Только осторожно.

– Тайный сыск! – Через порог просунулась здоровенная бритая башка. – Могу ли я увидеть Владимира Петровича Волкова, сударыня?

Полицейский не церемонился даже с сиятельной княжной. Значит, или был непроходимо туп, или не только знал, что я где-то в доме, но и имел на мой счет весьма конкретные указания – да еще и с широким перечнем полномочий.

Так что я решил не ставить Вяземскую в неловкое положение или заставлять врать – и сам шагнул вперед, на всякий случай загораживая ее от незваных гостей в дверях.

Из проема на меня смотрели три изрядных рожи. Широкие, круглые, выбритые чуть ли не до синевы, но оттого не менее… Нет, протокольными я бы их все-таки не назвал: скорее наши новые знакомые напоминали тех, кто когда-то решил остаться по эту сторону закона. Впрочем, не факт, что решил осознанно и по собственной воле – просто так получилось.

Вряд ли городовые – их обычно набирают из отставных солдат, а армейской выправки в троице за дверью не было ни капли. Зато габаритов и внушительности хватало с избытком: самый крупный оказался где-то на голову выше меня, а весил килограмм сто двадцать, не меньше, в которых мышц и жира содержалось примерно поровну. Неброская одежда – штатская, никакого намека на форму – здоровенные кулачищи и грозно сдвинутые брови на не отягощенных бременем излишнего интеллекта лицах.

Типичные шпики. То ли из агентов тайного сыска, то ли вообще из тех, что полицейские чины привлекают за собственные средства. Низшая ступень полицейской иерархии: слишком заметные, бестолковые, зато крепкие и злобные – в самый раз для грубой и грязной работы, ради которой жалко гонять городовых.

К примеру – отловить кого-нибудь по указанному адресу или просто намять бока.

– Доброго дня. – Я коснулся пальцами виска – там, где обычно располагался околыш форменной фуражки. – Чем могу быть…

– Пойдем! – Старший шпик шагнул через порог. – Вас желают видеть, сударь. Немедленно.

– Погодите, любезный. Во-первых, вы могли бы для начала поинтересоваться, желаю ли я видеть… кого-то там. – Я выставил руку ладонью вперед. – А во-вторых, к поручику Георгиевского лейб-гвардии полка следует обращаться «ваше благородие».

– Идем, благородие, – усмехнулся шпик. – Хозяин ждать не любит.

Вежливость стремительно улетучивалась. Видимо, даже могучая формула «именем государя» предназначалась исключительно для титулованных особ. А какого-то там Волкова можно и так. Воля загадочного «хозяина» требовала незамедлительного исполнения.

А методы скорее подошли бы очередному князьку каторжан, чем полицейскому чину.

– Подождет, – буркнул я. – Вы кто вообще такие, любезные?

Вместо ответа шпики переглянулись – и рванули ко мне, с неожиданной для таких верзил ловкостью проскочив в дверной проем. Действовали слаженно и четко: сразу за порогом разделились. Самый рослый и тяжелый ломанулся в лоб, а двое других тут же метнулись в стороны, чтобы взять меня в кольцо и не дать ни удрать, ни размахивать кулаками. Видимо, уже не в первый раз вместе крутили таких вот упрямцев.

Но сегодня беднягам повезло куда меньше. Я не стал стоять на месте, тут же сместился вправо, уходя от главного, и пробил его товарищу кулаком в челюсть. Шпик «поплыл», но на ногах все-таки удержался и даже смог кое-как ухватить меня за ворот куртки и держать, пока не подоспели остальные.

Драться шпики умели. Во всяком случае, преимущество в весе использовали на полную катушку: подставляли под удары мясистые плечи, висли на руках, бросались в ноги. Падали, выдыхали алые пузыри из разбитых носов, злобно пыхтели – и снова вставали, чтобы броситься в бой. Двое младших держались неплохо, а старший и вовсе, кажется, ничуть не уставал. Похоже, у него в роду где-то затесались Владеющие: башка у здоровяка была каменная, а силища – просто нечеловеческая. И я всерьез рисковал оказаться погребенным под этой горой потной и горячей плоти.

Если бы продолжил сражаться честно.

– А ну назад! – Я увернулся от очередного увесистого хука, скользнул назад и рванул из-под ремня «браунинг». – Или все тут ляжете!

Шпики застыли: к такому жизнь их явно не готовила. Вряд ли матерым бойцам было впервой работать с вооруженным противником. Наверняка у них и самих под пиджаками имелись аргументы не хуже моего пистолета, но я уже его выхватил и даже взвел курок. А беднягам, скорее всего, дали приказ брать меня живым – и теперь они бестолково мялись, явно примериваясь, успеет ли хоть-то рвануть на три-четыре шага раньше, чем «браунинг» начнет плеваться смертью.

И неизвестно, чем бы все это закончилось, не появись на сцене еще одно действующее лицо.

– Довольно!

Вытянутая темная фигура шагнула через порог, и я почувствовал, как руку с пистолетом уводит куда-то в сторону. Сопротивление не помогло – новый гость просто усилил нажим и врезал так, что всех троих тяжеленных шпиков разом свалило на пол, «браунинг» вырвался из моих пальцев и улетел куда-то в сторону кухни, а меня отшвырнуло и протащило спиной по паркету чуть ли не до самого дивана с покойным Вяземским.

В первый раз я видел Владеющего такого класса в деле – и эффект, надо сказать, изрядно впечатлял. При желании Геловани наверняка ударил бы и втрое сильнее, разом переломав мне половину костей.

– Доброго дня, Виктор Давидович, – простонал я, кое-как приподнимаясь на локте. – Могли бы для начала поздороваться.

– Много чести. Здороваются с порядочными людьми, а ты… Господь милосердный, что тут произошло⁈

Геловани явно заготовил целую тираду, но осекся, едва начав говорить. Похоже, заметил труп на диване – то еще зрелище. Даже для матерого сыскаря высушенная до неузнаваемости мумия вряд ли могла быть чем-то обыденным.

– Что произошло? Я непременно расскажу, ваши сиятельство. – Я встал на ноги и кое-как отряхнул брюки. – Только для начала уберите отсюда этих обезьян. Или, клянусь, я сделаю это за вас.

Геловани недовольно засопел – он явно не привык к подобному обращению. Да и я оказался не в том положении, чтобы указывать. Однако лишние уши были ни к чему нам обоим, так что уже через несколько мгновений побитые шпики исчезли за дверью, оставив после себя лишь кровавые разводы на паркете.

– Его убили? – тихо спросил Геловани. – Тот же самый человек, который?..

– Подозреваю, именно так, ваше сиятельство, – кивнул я. – Наведенное проклятие, очень сильное. Работа мастера – вряд ли возможно было сделать хоть что-то – даже окажись я здесь вовремя.

– В жизни не видел ничего страшнее… Впрочем, об этом позже! – Геловани вскинул руку, будто вдруг решил сам себе напомнить, что приехал сюда вовсе не для того, чтобы выразить Вяземской свои соболезнования. – Ты ведь знаешь, зачем я здесь?

– Догадываюсь, – осторожно отозвался я. – Однако…

– Никаких «однако», поручик. Довожу до твоего сведения, что твои действия уже давно кажутся мне сомнительными и абсолютно неуместными. – Геловани ухватил меня за пуговицу на куртки. – Всему есть предел, и даже моему терпению. Хотя ты, надо сказать, проверял его на прочность, как никто другой.

– Приношу свои глубочайшие извинения, ваше сиятельство.

– Извинениями ты сегодня не отделаешься. Я требую встречи с твоим свидетелем. Сейчас же. – Геловани в очередной раз ткнул меня пальцем в грудь. – Если снова начнешь юлить – богом клянусь, я тебя арестую. И на георгиевские погоны не посмотрю!

– Как вам будет угодно, Виктор Давидович. – Я отступил на шаг и поправил одежду. – Я и сам уже не первый день собирался устроить вашу встречу. Но служба, знаете ли. И к тому же…

– Довольно! – буркнул Геловани, разворачиваясь к двери. – Поехали уже. Я не собираюсь возиться с тобой до ночи.

– Ехать никуда не придется. – Я поймал его сиятельство за локоть и указал на покойного Вяземского. – Вот мой свидетель. Правда, боюсь, он сейчас не сможет ответить на интересующие вас вопросы.

Геловани снова сдвинул брови. Вряд ли ему хоть на мгновение мог подумать, что я стану шутить. Нет, он сразу принял все за чистую монету – и теперь складывал в голове кусочки мозаики… Сложил.

И картина ему явно не понравилась.

– Да что ты говоришь, поручик? Не ответит на вопросы? – Голос Геловани зазвучал тише, превращаясь в обманчиво-ласковый шепот. – Уж это я вижу. Ведь его сиятельство… как бы это сказать помягче – мертв!!!

От последнего слова у меня разве что не заложило в ушах. Грозный вопль выдал в гостиную изрядную порцию Таланта: хором звякнули стекла, задергались двери на петлях, а меня где-то полтора шага протащило ботинками по паркету. Шевельнулся даже покойник: дернулся и уронил высохшую голову на грудь – будто бы тоже зачем-то пытался извиниться перед его сиятельством сыскарем, которого мы оба подвели.

– Мертв, – вздохнул я. – К моему глубочайшему сожалению.

Геловани поджал губы, шумно выдохнул через нос, но от дальнейшей ругани все-таки воздержался. Наверняка в обозримом будущем меня ожидали все египетские казни, однако тратить время на вопли его сиятельство благоразумно не планировал.

– Почему раньше не сказал?

– А что бы это изменило? – Я развел руками. – Наш таинственный друг умеет убивать на расстоянии и сделал это, как только у него появились подозрения – а ваших шпиков видно за версту… Они ведь следили за домом, не так ли?

– А ты как думал⁈ – буркнул Геловани. – Князя уже пытались убить – и вполне разумно предположить, что попытаются снова… А тут еще и ты.

– Уверяю, я не имею к смерти его сиятельства никакого отношения, Виктор Давидович.

– Верю. Может, ты и самонадеянный болван, но уж точно не преступник… Ладно! – Геловани махнул рукой. – Тебе удалось узнать хоть что-нибудь?

– И не так уж мало. И непременно все расскажу. Только давайте для начала присядем, ваше сиятельство – и велим подать по чашечке кофе… Впрочем, я сам угощу. – Я аккуратно взял Геловани под локоть и потянул в сторону кухни. – Что-не вижу здесь прислуги.