Текст книги "Тайны русского народа. В поисках истоков Руси"

Автор книги: Валерий Демин

Космическая оберегательная сила яйца и его магическое значение явственно прослеживается в некоторых сказках, древняя мифологическая подоплека которых как-то упускалась из виду специалистами. В сказке, записанной на русском Севере Е. В. Барсовым, рассказывается о девушке с одной ступней золотой, другой – серебряной, которая стала царицей, обращенной ведьмой в утку с одним крылом золотым, а другим серебряным. После встречи с мужем-царем, когда он плюнул три раза, утка родила от той слюны двух мальчиков-самобратов и отдельно – волшебное яйцо. Говорящее яйцо (известен вариант, где оно золотое) охраняет братьев от всех козней ведьмы-мачехи, но когда они забывают о наставлениях матери-утки, яйцо, ранее предупреждавшее братьев обо всех опасностях, испекается в горячем песке и замолкает, а те погибают. Счастливое окончание этой сказки записал И. А. Худяков в Нижегородской губернии (в его сборнике оно опубликовано под № 89). Золотая Утка приносит живой и мертвой воды, оживляет детей, принимает человеческий вид и вновь становится женой царя. Интересно, что царица, которая сначала была простой девушкой, имела золотую и серебряную ступни (что в славянском фольклоре соответствует солнечному и лунному свету), стала золотой Уткой (вариант с золотым и серебряным крыльями).

Сюжет о золотой утке, несущей золотые яйца (вариант: одно золотое, другое – серебряное), широко известен среди русского населения. Он был настолько популярен, что в прошлом веке повсеместно распространялся в виде лубочного издания. В афанасьевском сборнике приводятся два варианта сказки про утку с золотыми яйцами (№ 195–196). В одной из них есть словесная формула, которая звучит как заклинание: «Есть зеленый луг, на том лугу береза, у той березы под кореньями утка; обруби у березы коренья и возьми утку домой, она станет нести тебе яички – один день золотое, другой день серебряное». В другой сказке из афанасьевского сборника (№ 264) рассказывается о Царевне Серой Утке, но такой, что сродни Жар-птице. Обернувшись уткой, девушка «все царство собой осияла: крыльями машет, а с них словно жар сыпется!». Материально-вещественным закреплением памяти тех давних – не веков – тысячелетий стала традиция делать деревянные ковши для воды (вина, пива, меда, браги) в виде утки (рис. 127).

Таким образом, архетип яйца и сотворившей его птицы прослеживается на протяжении всей истории русского мировоззрения. Сохраняясь долгое время в сакральных народных обычаях и обрядах, они перешли частично впоследствии в духовно-мистическую поэзию русского сектантства – хлыстов и скопцов. Сектанты вообще считали себя и именовали птицами райскими: «все райские птицы – братцы и сестрицы». Но образ этот был совмещен также и с образами Святого Духа, Матушки Богородицы, Батюшки Сына Божьего, слетающих с Неба в виде птиц. «Сманить с неба птицу», по терминологии сектантов, значит привлечь Бога на землю, войти с ним в благодатное общение на радении. Сектантский пантеон представлен и в виде птицы вообще, («прилетела райска птица – сама матушка царица») и в виде конкретных разновидностей птиц: Сын Божий – сокол или орел, Святой Дух – соловушко, сектантские пророки – гулюшки-голубки. В свое время именно эти пророки воспользовались древней поэтической версией народного космизма, системой его образов и приспособили их к новой религии (аналогично тому, как в свое время христианство в целом, а на Руси особенно, приспосабливалось к неискоренимым языческим обычаям и традициям).

Древнейшими символами русского народного мировоззрения и его космоустремленности являются мифологические птицы русского фольклора: Гамаюн, Алконост, Сирин (см. рис. в Прологе), Феникс, Жар-птица и Стратим-птица. Наиболее древний и смыслообразующий образ Гамаюна – птицы вещей с человеческим (женским) лицом. Название-имя образовано от общеславянских слов «гом» («гам», ср. «шум-гам»), «гомон». Раньше так и писалось – Гомоюн («гомоюн», по Владимиру Далю – это «заботливый, усердный, трудолюбивый, смирный человек» или же напротив – непоседа, живчик, крикун, хлопотун). Исходя из перечисленных смыслов Гамаюн-птица – значит, вещунья, говорунья, глашатай, вестник древних языческих Богов, хранительница тайн прошлого, настоящего и будущего Земли, Мира и Вселенной. Именно такой образ воспроизведен реставратором древнерусской мифологии А. И. Асовым в литературно-художественно воссозданных «Песнях птицы Гамаюн» и «Звездной книге Коляды».

Алконост и Сирин – две райские птицы с женскими лицами – излюбленные образы русского народа. Их изображение можно встретить и на древних украшениях, и на лубочных картинках, и в резьбе по дереву, и в творчестве многих русских художников и поэтов. Имена Алконоста (птица радости) и Сирина (птица печали) толкователи обычно возводят к византийским источникам и древнегреческим образам: образ Алконоста проистекает якобы из мифа об Алкионе, превращенной Богами в зимородка, а образ Сирина восходит якобы к легендарным сиренам, заочаровавшим своим пением еще Одиссея.

Однако и трактовка генезиса имени Алконоста, и трактовка образа Сирина нуждается в значительных уточнениях. Говоря об Алконосте, уместнее всего вспомнить миф об Алкионее – самом могучем из крылатых гигантов, рожденных Богиней земли Геей от капель крови Бога неба Урана. Как и Антей, он черпал свою бессмертную силу от Матери-Земли, и так же, как и Антея, его хитростью победил Геракл: оторвал исполина от родной земли. С точки зрения корней русского фольклора интерес представляет отнесенность образа Алкионея к тому пласту общеиндоевропейской мифологии, когда она была слабо расчлененной, а ее события разворачивались на далеком Севере. Второе существенное обстоятельство – крылатость Алкионея: на знаменитом Пергамском алтаре погибающий Алкионей с распростертыми крыльями – центральная фигура. Впрочем, не лишено вероятности, что более поздний образ русской птицедевы Алконоста впитал в себя черты и Алкионея и Алкионы (Альционы).

Одновременно Алконост – звездно-космическая птица. Это связано как с традицией древнегреческой мифологии помещать многих своих героев после смерти на небо в виде различных звезд и созвездий, так и с общеславянскими верованиями, согласно которым крылатые девы (у сербов, хорват, болгар и некоторых других народов это – вилы) живут на небесах, где строят дворцы из облаков и водят хороводы между звездами (они же научили и людей хороводным танцам – коло).[213]213
  См.: Уваров П. С. Алконост // Сборник мелких трудов. Т. 1. М., 1910. С. 304–305.


[Закрыть] Астрально-космическая природа Алконоста запечатлена и в его изображениях на одной из стен Дмитриевского собора во Владимире, а также на монетах Великого князя Рязанского Василия Иоановича, где священная птица славян, символизирующая неумирающую память о древних временах Радости и Блаженства, представлена между двумя звездами.

«Сирин» – вообще русское слово, означающее сову, филина или особый вид длиннохвостой совы, похожей на ястреба и ведущей как ночной, так и дневной образ жизни. (В этом смысле слово «сирин» одного корня с понятиями «сирый», «серый».) Сова – одна из священных птиц, почитавшаяся индоевропейскими и другими евразийскими народами как птица мудрости. Именно в такой ипостаси выступает сова как спутница и атрибут Афины-Минервы (рис. 128). Среди знаменитых томских петроглифов (писаниц) самым запоминающимся является тотемное изображение совы. Тотемический культ совы или человекосовы был широко распространен в Древнем мире (рис. 129) и по всей северной Евразии.

Гиперборейское прошлое этих краев помогает установить генетические исторические корни Афины-Паллады. Многочисленные бронзовые изображения прото-Афин найдены в Прикамье на территории древней Бьярмии и Гипербореи. Впрочем, возникновение культа человекосовы и других человекоптиц относится к временам, когда культурно-религиозной дифференциации практически не было, а картина расселения народов была принципиально иной.

Тотемическая сопряженность Афины и символизировавшей ее птицы достаточно убедительно подтвердилась при археологических раскопках на месте легендарной Трои в Малой Азии, когда было обнаружено множество сосудов, маленьких каменных и глиняных изваяний в виде стилизованной совы, а также сотни черепков с изображением сов, имеющих человеческий рот. Генрих Шлиман совершенно правильно истолковал эту совиную изобразительную доминанту. Афина как покровительница Трои и троянская заступница первоначально имела совиную голову; потому-то и гомеровский эпитет Паллады – «глаукопис» следует переводить не «голубоглазая» и не «сверкающая очами», а «совоокая» или «совьеглазая». (Между прочим, в другом сопряженном с Афиной эпитете – София, Софья – при желании можно уловить звучание «совья» и производные слова «совесть», «совет».) Впоследствии слитный образ Афины-Совы был разделен, и птица превратилась в спутницу Богини.

Во времена Шлимана не было еще распространено понятие «тотем» во всем богатстве его социально-этнических функций. Поэтому, опираясь на современную этносоциологию, вполне уместно предположить, что Афина-Сова была не просто покровительница троянцев. Вероятно, что в далекие дотроянские времена она была предводительницей или вдохновительницей тех фракийско-фригийских племен – будущих основателей Трои, которые когда-то мигрировали с Севера на Юг и тотемом которых (во всяком случае, какой-то части из них) была Сова.

Представляется, что образ Сирина в русской мифологии следует понимать с учетом всех древних традиций. Даже сирена – далеко не чисто греческий образ, древность происхождения и хтоническая сущность возводят его к арийским и доарийским временам.

Есть достаточно оснований полагать, что Сирин – образ не вторичный, а первичный. Слишком глубокий смысл заложен в этом древнем слове-имени. По сей день существует страна Сирия, еще раньше была Ассирия. Культ великого Бога египтян Осириса сопрягается с самой почитавшейся ими звездой – Сириусом. Во всех перечисленных наименованиях корень «сир» – и не случайно. Требуется лишь определить, с какого звена начинается вся цепочка. Во всяком случае, далеко не первым в ней представляется эллинизированное название звезды Сириус («знойный», «сверкающий»). В Древнем Египте он отождествлялся с созвучным ему Осирисом, странствующим Богом, который, по Плутарху, прежде чем обосноваться в Египте, обошел весь мир с просветительской миссией. Однако, помимо этого, известны обозначения Сириуса по имени Бога Тота, а также собственно астронимы – Сотис, Сигор, Сати, Тайот. Последнее имя означает «пес» в соответствии с расположением Сириуса в созвездии Большого Пса.

По тому же признаку образовано латинское название Сириуса – Canicula, что означает «собачка» (от canis – «собака»). Отсюда же произошло и современное, всем хорошо известное слово «каникулы», что связано с той исключительной ролью, которую играл Сириус в летосчислении Древнего Рима, а еще раньше – Древнего Египта, где появление Сириуса на ночном небосклоне означало наступление Нового года и очередного разлива Нила (20 июля по Юлианскому календарю). С этого времени начинались самые жаркие дни, и в римских школах объявлялись каникулы, названные так по имени Canicula-«собачка»-Сириус.

Сириус наблюдается лишь в южных краях, в северных широтах его не видят и не знают. Однако здесь имеется немало понятий со сходным звучанием. Что это значит? Только одно: более древнее северное понятие в процессе длительных миграций этносов было позже перенесено на другие объекты. Так тотемное, то есть социально значимое имя Сирин могло быть вполне экстраполировано на хозяйственно и календарно значимый космический объект – звезду Сириус, а впоследствии, по мере продвижения мигрантов к устью Нила, – и на Бога Осириса, тождественного, по представлению древних, с Сириусом. Кстати, среди «народов моря», вторгнувшихся в Египет в 1198–1167 гг. до н. э. и упоминаемых в древнеегипетских папирусах, были загадочные «сирдана» (обратим внимание на два русских корня), давшие к тому же название древней и современной Сардинии. Древним римлянам, между прочим, были известны мифические Серийский океан и Серийская страна. Такое название появилось потому, что древние римляне, соприкасаясь с китайцами, именовали тех «серами» – от искаженного китайского слова «сир», означавшего «шелк».[214]214
  См.: Словарь античности. М., 1989. С. 264.


[Закрыть] Небезынтересно также, что на побережье Арктики бытуют легенды о человекообразных существах «сиртя», которых якобы можно встретить и по сей день (так именуют мифических аборигенов ненцы, сам народ пришлый, переселившийся на Крайний Север сравнительно недавно).

Корневая основа «сир» сопрягается и с древнейшими индоевропейскими словами, означающими «сырой» («влажный») (ср.: «сыр-бор»), и с древнерусским языческим названием рая – «ирий». Может быть, отсюда у наших предков-христиан возникло стойкое мнение, что все языческое очень тесно связано с сирийским. По старорусским представлениям дьявол олицетворял не одни только темные силы ада, но и противостоящее христианству языческое мировоззрение. Потому-то в старых переводных и оригинальных рукописных текстах неоднократно повторяется, что дьявол говорит по-сирийски.[215]215
  С.: Успенский Б. А. Вопрос о сирийском языке в славянской письменности: почему дьявол может говорить по-сирийски? // Избранные труды. Т. 2. Язык и культура. М., 1994. С. 49–50.


[Закрыть] А в знаменитом сказании «О письменах» черноризца Храбра вообще утверждается, что Бог первоначально сотворил именно сирийский язык, на котором говорили Адам и Ева.

В Велесовой книге (11 15а) описывается, как наши предки, преодолев снега и льды, проникли через Ирийские горы в Сирийскую землю, где были наречены скифами. Ясно, что земля, где господствуют снега и льды, никак не может быть ни Сирией, ни Ассирией. Точно так же совсем ни к чему отождествлять Двуречье и Семиречье, помянутые в Велесовой книге, с Месопотамией или Северным Казахстаном; это могут быть сочетания каких угодно рек в каком угодно месте. Сирия Велесовой книги никакая не средиземноморская или переднеазиатская страна, тем более что здесь же рассказывается об основании Новгорода на берегу Ильмень-озера. В Велесовой книге речь вполне может идти о некоей стране Сирина, символом которой и стала птица Сирин, постепенно распространившая свою семантику с Севера на Юг.

Смысловая нагрузка понятия «сирин» становится еще более определенной, если вспомнить, что в русском языке есть целая группа слов (ныне малоупотребительная) для обозначения ледяной корки; это – «серен» – «ледяной наст» и ряд диалектизмов для обозначения замерзшего твердого снега: «серена», «серень», древнерусск. – «серенъ». Небезынтересные реминисценции обнаруживаются и в популярном среди древних греков и римлян мифе о нимфе Сиринге. Она стала объектом вожделений и домогательств со стороны козлоногого Бога Пана, сына Гермеса. Образ Пана древнейшего общеиндоевропейского и доиндоевропейского происхождения. Неспроста также и имя его означает «все»; в смысле «господин» оно сохранилось в чешском, польском, украинском, белорусском, а оттуда – и в русском языках. В древности образ Пана не лишен был и космического звучания. У античных авторов сохранилось обращение: «О, Солнце-Пан!», так же именовали его римские жрицы-весталки и легендарный Орфей. Спасаясь от преследования Пана, нимфа Сиринга бросилась в реку Ладон и обратилась в тростник. Не найдя возлюбленную в зарослях тростника, Пан срезал несколько тростинок, сделал из них свирель, и с тех пор в ее звуках слышится печальный голос Сиринги (по-латыни syrinx означает и «тростник», и «свирель»).

Птица Феникс – не менее древний образ русской и мировой мифологии, впитавший в себя черты древнегреческих, византийских и более древних восточных сказаний – египетских, финикийских, ассирийских. Античные авторы – от Геродота до Овидия – называли родиной Феникса Египет, где, действительно, существовал культ «Огненной» птицы (рис. 130). Живет она много сотен лет, но перед смертью сжигает себя в гнезде. И здесь же из пепла рождается новый Феникс – символ космогоничного вечного возвращения.

В известной переводной древнерусской естественнонаучной энциклопедии «Физиолог» говорится: «Феникс красна птаха есть паче всех… [далее – перевод на современный язык]. Обитает же Феникс близ Индии, около Солнечного города. Возлежит он лет пятьсот на недрах ливанских без еды. Питается же от святого духа. И по пятьсот лет наполняет крылья свои благовониями. И бьет в било иерей Солнечного города, и та птица идет к иерею и входит в церковь… И превращается птица в пепел. А назавтра приходит иерей и находит птицу в виде маленького птенца. А через два дня он находит ее зрелой, какой была раньше…»[216]216
  Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981. С. 476–477.


[Закрыть] (рис. 130-а).

Подтверждением древнейшей общности корней, связующих русскую народную и переднеазиатско-средиземноморскую культуру, служит популярная сказка «Перышко Финиста Ясна Сокола». Герой сказки – добрый молодец-оборотень – объединяет в себе два исходных начала: 1) солнечного (ясного) сокола и 2) птицу Феникс, к которой в конечном счете восходит имя Финист. Оно связано со Средиземноморьем и непосредственно через названия страны Финикии и народа финикийцев (откуда финиковая пальма и финики).

Древние представления о Фениксе не ограничиваются легендами, известными еще Геродоту. Апокрифическая литература донесла до нас образ космического Феникса, летящего впереди Солнца и охраняющего людей от его испепеляющих лучей. Об этом говорится в старославянских «Книге тайн Еноха» и «Апокалипсисе Варуха», восходящих к несохранившимся греческим апокрифам. Вот как описывает космического Феникса книга о Варухе:

«Впереди Солнца летит птица величиною как девять гор – крылья ее от востока до запада. Птица эта – хранительница мира, она распростирает свои крылья и заслоняет огненные лучи Солнца. Если бы она не заслоняла солнечных лучей, то ни род человеческий и никакая тварь не могла бы стерпеть солнечного пламени; Бог повелел этой птице служить всей Вселенной до скончания века. На правом крыле этой птицы находится огромная золотая надпись такого содержания: „ни земля меня родила, ни небо, но родил меня престол отца“. Имя этой птице – Феникс… На рассвете раздается звук, подобный грому: это ангелы отворяют 365 врат, и отделяется свет от тьмы. Тогда Феникс, став в Океан-море, куда камень идет три года, возглашает: „Светодавче, пошли свет твой миру. Тогда пробуждаются петухи на земле и поют…“.»[217]217
  Соколов М. И. Феникс в апокрифах об Енохе и Варухе. СПб., 1904. С.  8–9.


[Закрыть]

Тесная связь Феникса с петухами и намеки на его впечатляющие размеры обнаруживаются и в китайской мифологии. Если верить древним комментаторам, «спереди Феникс напоминает лебедя, со спины он похож на единорога… У него шея змеи, хвост рыбы, окраска дракона, туловище черепахи, подбородок ласточки, петушиный клюв».[218]218
  Цит. по: Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М., 1965. С. 150.


[Закрыть] Но самый древний из дошедших мифологических компендиумов (все остальное, как известно, было уничтожено еще во времена Цинь Шихуана) – «Книга гор и морей» – отдает предпочтение петушиному облику Феникса. Что касается его размеров, то о нем можно судить по знаменитой поэме Цюй Юаня «Лисао» («Скорбь») – предтечи Овидиевых «Скорбных элегий», где описывается воображаемый полет на чудо-птице:

 
На Феникса сажусь, дракон в упряжке,
Над бренным миром я взмываю ввысь.
……………………………
И приказал я Фениксу: в полете
Ни днем, ни ночью отдыха не знать.
Поднялся ветер, зашумела буря,
И облака приветствовали нас.
 

(Перевод Анны Ахматовой)

Считалось, что китайский Феникс приносит в Поднебесную мир и покой. Для Конфуция он был символом счастья и удачи.

Один из самых популярных образов в русской мифологии – Жар-птица (рис. 131) – не просто волшебное сказочное существо, но олицетворение огненно-световой стихии и, следовательно, закодированного в ней космотворящего начала Вселенной. Жар-птица не водится где попало и не сидит в кустах за забором. Изредка прилетает она из-за синя моря и, как правило, быстро возвращается назад, в чудесную страну, где жизнь течет по отличным от земных законам. Местонахождение той страны – тоже закодировано в устойчивых сказочных образах и понятиях.

Случается, что в сказках ее роль низводится до похитительницы чудесных яблок, но прилетает она из «тридесятого царства» (смутная память о Гиперборее) и в конечном счете восходит к тем птицам, которым, по представлению древних, были обязаны своим сотворением и вода, и суша, и люди, и звери.

Генетически и этимологически образ Жар-птицы восходит к индоарийским и доарийским представлениям о космотворящей роли птицы и «огненной» первосущности Вселенной. Слово «жар» в имени чудесной птицы выступает в своем первоначальном смысле – «сияние», «горение» (от древнеиндийского «гарас» – «огонь», «пламя»: путем чередования согласных «г» и «ж» оно и образовано). (Отсюда: Жар-птица – такой же древний огненно-сияющий образ, как и вся группа солнечных и световых существ всемирной мифологии, уходящей корнями в космические представления древнего пранарода, говорившего на общем праязыке и имевшего устойчивую систему знаний об устройстве и эволюции мироздания.) С учетом чередования согласных «ж» и «г» понятия «жар» и «гарь» имеют общую генетическую и смысловую основу. Ту же корневую основу имеет и имя царя птиц индуитской мифологии Гаруды, ездового животного Бога Вишну (вспомним общеарийского Вышнего и общеславянского Вешнего). Гаруда – имеет солнечно-световую природу, его сияние ослепительно даже для Богов. В отличие от русских птицедев Гаруда изображается в виде существа с человеческим туловищем, крыльями и орлиной головой с клювом (рис. 132).

Есть свой Гаруда и в русской мифологии, но в волшебных сказках он действует как исполинская безымянная птица, которая спасает героя – выносит его из Подземного царства на Белый свет. Здесь тоже своя космическая символика: Подземное царство в русской сказке – совсем не обязательно бездонная темная яма. Это скорее место, куда на ночь заходит Солнце, обратная, так сказать, сторона Земли при условии, что она представлялась плоской. Потому-то отождествляется иногда это Подземное царство с Золотым (Солнечным) или Серебряным (Лунным).

Функционально и по смыслу к Жар-птице и ее доарийскому прообразу, из которого вышел индийский Гаруда, примыкает также и самая таинственная и самая могучая птица русской мифологии – Стратим (Страфил). Такое разночтение объясняется искаженным переводом с греческого языка, где это слово означает «птицу» (отсюда же происходит название «страус», но в русский язык оно попало уже опосредованно – через немецкий). «Стратим-птица – всем птицам мать», – утверждает Голубиная книга. И это неспроста. Стратим-птица – прародитель и владыка всего птичьего мира – обитает посреди моря-океана. Стоит ей встрепенуться, и налетает буря. Она же способна укротить шторм, а на ночь прячет под крыло солнце, чтобы утром вновь подарить его миру. Может спрятать под крыло и землю, спасая ее от бед вселенских. Поутру она возвещает о начале утра, и по ее знаку по всей земле начинают петь петухи. Эти подробности сообщаются в различных вариантах Голубиной книги.

Представленные выше мифологические персонажи так или иначе отображают древнейшие пласты человеческой предыстории, когда Птица занимала главенствующее положение в иерархии природных и космических сил. Ее символом, сохранившим первоначальную смысловую насыщенность вплоть до наших дней, выступает не только Яйцо, но и Перо – необременительный и впечатляющий спутник человеческой жизни. Нет такого этноса – даже в самом глухом и Богом забытом уголке земли, – где бы перо считалось зряшным отбросом и не было бы окружено множеством легенд и поверий. В разных культурах и на разных этапах их развития Перо символизировало Воздух, Ветер, Свет, Высоту, Полет, Легкость, Сухость, Пустоту и в конечном счете замыкалось на такие узловые понятия как Творец Вселенной, Слово, Истина. У североамериканских индейцев великолепные головные обрамления из перьев символизируют, помимо всего прочего, и Великого Духа Вселенной. Но почти такой же смысл вкладывали в Перо и древние египтяне, у которых знак пера означал «Создателя форм всех вещей». Перья являются непременным атрибутом головных уборов главных египетских Богов – Осириса, Амона-Ра, Хора, Шу, Птаха и др. Отличительным символом Богини Истины Маат – жены Тота-Гермеса – также выступает перо. Испокон веков оно означало принадлежность к высшей власти – политической и духовной. В традиционных общественных структурах Африки, Северной, Центральной и Южной Америки, Азии, Австралии, Океании (включая Новую Гвинею) вожди, шаманы, колдуны и поныне предпочитают перьевое одеяние. Есть все основания предполагать, что перья в одежде и особенно в головных уборах играют роль своеобразных антенн, способствующих улавливанию импульсов биосферы и энерго-информационного поля Вселенной. Скорее всего, именно перья-антенны помогают птицам так хорошо ориентироваться по магнитному, гравитационному и другим физическим полям при перелетах на дальние расстояния и при весенне-осенних миграциях из одного полушария Земли в другое.

К сожалению, перо – один из самых недолговечных и уязвимых для стихий материалов. Поэтому о «перьевой культуре» индоевропейцев – какой она была в древности – мы можем судить главным образом по сведениям, сохранившимся в мифологии (крылатые Божества), фольклоре (птицедевы и птицемужи), этнографии (многочисленные обряды и обычаи). Интересные свидетельства оставили и античные историки. Так, Павсаний сообщает, что первая модель Дельфийского храма была сделана из перьев, и Аполлон послал ее в качестве подарка на свою историческую родину – в Гиперборею. В русском фольклоре также сохранилась память о тех временах. В волшебных сказках Перо Жар-птицы несет гораздо большую смысловую нагрузку, чем сама птица: оно не просто источник ослепительного огня и света, но и носитель света истины и правды (напоминая тем самым своими функциями перо Богини Истины Маат). Центральную роль играет перо и в архаичном сюжете о Финисте Ясном Соколе: именно оно – волшебное перышко – превращается попеременно то в живого молодца, то в его тотемную ипостась – сокола.