Текст книги "Тайны русского народа. В поисках истоков Руси"
Автор книги: Валерий Демин
Жанры:
Философия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)
Мыслитель-славянофил напоминает, что северная мифология и космогония строила мир из разрушенного образа человеческого – из частей великана Имира, растерзанного детьми Первобога Бора. В восточных мифологиях и космогониях Вселенная также строилась из мужского или женского исполинского образа – в зависимости от того, кто был убийца-строитель – мужское Божество или женское. В ходе дальнейшего космогонического процесса кости поверженного великана делались горами, тело – землею, кровь – морями, глаза – светоносными чашами, месяцем и солнцем. В соответствии с канонами и традициями мифологической школы в фольклористике, Хомяков делает предположение, что та же схема действовала и в славяно-русской мифологии, что получило отражение и в Голубиной книге и «людоедской песне» (последняя – один из осколков древней мифологии, который при достаточном воображении можно сопрячь с некоторыми устойчивыми образами русского фольклора). По Хомякову, мифологические рассказы при падении язычества теряли свой смысл и переходили либо в богатырскую сказку, либо в бытовые песни, либо в простые отрывочные выражения, которые сами по себе не представляют никакого смысла. Таково, например, знаменитое описание теремов, где отражается вся красота небесная, или описание красавицы, у которой во лбу солнце (звезда), а в косе месяц. Точно так же из ряда вон выходящая каннибалистская песня, резюмирует Хомяков, «есть, по-видимому, не что иное, как изломанная и изуродованная космогоническая повесть, в которой Богиня сидит на разбросанных членах убитого ею (также божественного) человекообразного принципа… Этим легко объясняется и широкое распространение самой песни, и ее нескладица, и это соединение тона глупо спокойного с предметом, по-видимому, ужасным и отвратительным».[187]187
Хомяков А. С. О старом и новом: Статьи и очерки. М., 1988. С. 301–302.
[Закрыть]
Необычное превращение в русской «людоедской» песне образа-символа Вселенского великана – лишь одно из многих его расщеплений в мировой мифологии после выделения самостоятельных народов, языков и культур из единого в прошлом Праэтноса.
Так, древнекитайский Первопредок-исполин Пань-гу, родившийся из Космического яйца, считается творцом Неба и Земли. 18 тысяч лет он, подобно эллинскому Атланту, продержал небо на своих плечах, вырастая ежедневно на 1 чжан, то есть около 3 метров (подсчитано, что за все время жизни он вырос до размера в 90 тысяч ли, то есть примерно 45 тысяч километров). Но главные космические превращения начались после смерти Пань-гу. В полном соответствии с древнейшими общемировыми представлениями, из частей его тела образова-лось все богатство поднебесного и наднебесного мира. Последний вздох Вселенского исполина сделался ветром и облаками, голос – громом, левый глаз – Солнцем, правый – Луною, туловище с руками и ногами – четырьмя стра-нами света с пятью знаменитыми горами, кровь – реками, жилы – дорогами, плоть – почвою, волосы на голове и усы – звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле – травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг – металлами, камнями и минералами, пот – дождем и росою.[188]188
См.: Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М., 1965. С. 41–42.
[Закрыть]
В знаменитой древнеегипетской Книге мертвых части тела усопшего, перенесенного в загробный мир, идентифицируются с определенным Богом, а, если взять еще глубже, – с конкретным тотемом, так как в животноподобии многих египетских Богов наглядно закрепилось их тотемное происхождение. Вот небольшая характерная иллюстрация такого распределения тела по Богам, взятая из 42-й главы Книги мертвых (в оригинале текст сопровождается виньетками с изображением Богов):
«…Лицо мое – это лицо Диска [Ра-Солнце. – В.Д.]. Глаза мои – это глаза Хатор [Небесная Корова]. Уши мои – это уши Ап-уата [Бог с головой шакала – коррелят Осириса]. Нос мой – это нос Кхенти-кхаса [Бог – покровитель и владыка города Летополиса]. Губы мои – это губы Анпу [Анубис с головой шакала – Владыка загробного царства]. Зубы мои – это зубы Серкет [Богиня-Скорпион]. Шея моя – это шея Богини Исиды. Ладони мои – это ладони Ба-неб-Татту [Властитель Татту с головой барана – коррелят Осириса]. Руки мои – это руки Неиты, госпожи Саиса [Богиня охоты и ткачества]. Мой позвоночник – это позвоночник Сути [Бог-„чужестранец“ Сет – брат Осириса и его убийца]. Фаллос мой – это фаллос Осириса. Почки мои – это почки Повелителей Кхер-аха. Грудь моя – это грудь Могущественного Бога Ужаса. Живот мой и спина – это живот и спина Секхет [Богиня Сохмет – „Могучая“, покровительница фараонов и медицины – с головой львицы]. Ягодицы мои – это ягодицы Глаза Гора [Хор-Солнце]. Бедра мои – это бедра и ноги Нут [Небо – олицетворение Космоса]. Ступни мои – это ступни Птаха [Бог земли и плодородия]. Пальцы мои и кости ног – это пальцы и кости ног Живых Богов. Нет ни одной части моего тела, которая не была бы частью тела того или иного Бога. Бог Тот [Гермес] защищает мое тело со всех сторон, и я есть Ра [Солнце] день за днем».[189]189
Уоллис Бадж Е. А. Путешествие души в царстве мертвых: Египетская Книга мертвых. М., 1995. С. 197–198.
[Закрыть]
Сходные аналогии проводятся и в других источниках: например, в древнеегипетских же Текстах пирамид и в одном из Лейденских папирусов. Но не только у египтян был распространен древний сюжет. В устных талмудических сказаниях (неканонических ветхозаветных преданиях евреев) знакомое космическое клише перенесено на Первочеловека Адама, который первоначально имел вселенские размеры, заполняя собою весь мир, и лишь после грехопадения Бог уменьшил размеры Праотца рода людского. Когда Адам лежал, рассказывается в фольклорном предании, голова его находилась на крайнем Востоке, а ноги – на Западе; когда же он встал, созданный по образу и подобию Божьему, то все твари посчитали его творцом, равным Богу. Ангелы сказали: «В мире двоевластие», и тогда Бог уменьшил размеры тела Адама.[190]190
Франк-Каменецкий И. Г. Адам и Пуруша: Макрокосм и Микрокосм в иудейской и индийской космогонии // Памяти академика Н. Я. Марра. М.-Л., 1938. С. 466–467.
[Закрыть] Подобные же мотивы обнаруживаются и в мусульманских легендах, изложенных, к примеру, в поэме великого суфийского мыслителя Джалаледдина Руми (1207–1273) «Масневи», написанной на основе ближневосточного фольклора. У Руми Бог творит Адама из праха, а Дьявол проникает через раскрытый рот внутрь Первочеловека и обнаруживает там «Малый мир», подобный «Большому миру». Голова Адама – небо о семи сферах, тело его – земля, волосы – деревья, кости и жилы – горы и реки. Как в природном Мире – четыре времени года, так и в Адаме – жар, холод, влага и сушь, заключенные в черной и желтой желчи, флегме и крови. А связанный со сменой времен года кругооборот природы подобен кругообращению пищи в теле Адама. И т. п.
Впоследствии популярный сюжет общемирового фольклора проник в русские «отреченные книги» – апокрифы и стал известен под названием «Вопросы, от скольких частей создан был Адам». Здесь Первочеловек рисуется по аналогии с Голубиной книгой, но как бы с обратным знаком: тело – от земли, кости – от камней, очи – от моря, мысли – от ангельского полета, дыхание – от ветра, разум – от облака небесного (Небо – синоним Космоса), кровь – от солнечной росы.[191]191
Памятники отреченной русской литературы. Т. 2. М., 1863. С. 448.
[Закрыть] Впрочем, с точки зрения единства Макро– и Микрокосма – центральной идеи всего русского космизма – направленность вектора «Человек – Вселенная» не имеет принципиального значения.
Вселенский Первочеловек-исполин – одна из устойчивых мифологем мирового фольклора и человеческой предыстории – запечатлен во множестве древних изображений. Выразительные рисунки на скалах сохранились, к примеру, на традиционных путях древнейших миграций на территории современного Казахстана – близ Алма-Аты (рис. 120) и в Прикаспии (рис. 121). На обоих петроглифах (вообще же известно множество вариантов) изображено Космическое существо, окруженное светилами; такие же космические символы и внутри его головы, образованной небесными сводами. По-видимому, существовал некоторый единый шаблон для изображения Вселенского Праотца или Праматери (у китайцев это – супружеская пара первопредков – Фу-си и Нюй-ва). Классический Вселенский первочеловек индоариев – Пуруша – также представлялся и мужчиной и женщиной (рис. 122). Известны и протославянские изображения Пуруши (рис. 123). Сказанное удивительно подтверждается, если сравнить первобытные наскальные рисунки Казахстана с космическими мотивами русских вышивок, где также изображено Вселенское существо (мужского или женского рода) в обрамлении небесных светил (рис. 124). При этом звезды выглядят вполне натурально, а часть из них, как и на центральноазиатских петроглифах, образуют лицо Первочеловека. Ромбовидная звездоликость, тождественная ромбовидному орнаменту, распространенному во многих культурах, свидетельствует о небесно-космической сущности ромбической символики, вопреки мнению некоторых маститых исследователей, усматривающих в ней засеянное поле или засаженный огород.
Безусловно, в общем и целом космическое мировоззрение русского народа в его исконно-древнем выражении неотделимо от тех общеарийских и доарийских представлений, которые образовали дух мировых цивилизаций. Отзвуки былых космических воззрений русского человека сохранились и в мистических стихах сектантов старообрядцев. Достаточно вчитаться в некоторые из сохранившихся в церковных архивах песнопения, дабы убедиться, что в их основе лежит не какая-то умозрительная христианская символика, а что ни на есть живое и полнокровное древнее миропредставление, сродни индоарийским огнепоклонникам. Вот образец такого духовного стиха из дореволюционного архива Соловецкого монастыря:
У нас было на сырой земле,
Претворилися такие чудеса,
Растворилися седьмые небеса,
Сокатилися златые колеса,
Золотые, еще огненные.
Уж на той колеснице огненной
Над пророками пророк сударь гремит,
Наш батюшка покатывает.
Утверждает он святой Божий закон.
Под ним белый храбрый конь.
Хорошо его конь убран,
Золотыми подковами подкован,
Уж и этот конь не прост,
У добра коня жемчужный хвост,
А гривушка позолоченная,
Крупным жемчугом унизанная;
Во очах его камень-маргарит,
Изо уст его огонь-пламень горит…[192]192
Песни русских сектантов мистиков // Записки императорского Русского географического общества по отделению этнографии. Т. 35. СПб., 1912. С. 49.
[Закрыть]
Во всех этих огненно-золотых и конно-колесничных образах закодировано знание, восходящее еще ко временам индоевропейской этнической общности евразийских народов. Знания эти хранились в народной памяти, передавались от поколения к поколению и впоследствии были переосмыслены в тайной мистической поэзии русских сектантов.
Никакого религиозного содержания – ни старого, ни нового, ни ортодоксального, ни еретического – нет также в зачине хлыстовского песнопения, пронизанного народным космизмом и скорее всего целиком заимствованного из фольклора.
Стойкий интерес к небесно-космической проблематике постоянно держался у русских людей на протяжении тысячелетий. Во все времена тянулся русский народ к космическому знанию, черпая его из любых источников, в том числе – и заимствованных. В данной связи весьма показателен и поучителен один эпизод из русской истории, мало освещенный по тем или иным причинам в современной литературе. Он касается того всплеска интереса к переводной астрономической и астрологической литературе, случившийся в XV веке и неотделимый от тех центростремительных тенденций, которые характеризовали общественную и духовную жизнь России при создании единого государства во главе с Москвой. Раньше основным каналом проникновения ученой книжности на Русь была Византия, но после взятия Константинополя турками в 1453 году и падения Византийской империи в традиционных центрах русской книжности и культуры стали появляться и переводиться многие из популярных на Западе и Востоке сочинений не только научной, но и околонаучной тематики – астрологических, предсказательных, гадательных и прочих книг.
Не в последнюю очередь данный интерес был стимулирован и тем серьезным идеологическим потрясением, которое пережила православная Русь в конце XV века, когда в Новгороде, а затем и в Москве, подобно заразе, распространилась так называемая ересь «жидовствующих», охватившая самые различные слои русского люда. Борьба с ересью потребовала мобилизации всех духовных сил лучших представителей православной церкви, что было особенно трудно, так как поначалу на закордонную пустышку клюнул и отнесся к ней не без благосклонности сам Великий князь Московский Иван III. По счастию, Государь всея Руси был быстро образумлен и направлен на путь истинный главным ниспровергателем ереси «жидовствующих» Иосифом Волоцким (1439/40–1515).
А начиналось все просто и невинно. Находясь под непрекращающимся давлением Москвы и изнемогая от внутренних противоречий, одна из антимосковских группировок, ориентировавшихся на Литву, пригласила в 1470 г. в Новгород литовского князя Михаила Олельковича. В его свите прибыл и ученый-астролог, иудей-караим, уроженец Кафы (ныне Феодосия) по имени Схария (Захарий Скара). Князь Михаил вскоре возвратился домой, а Схария не только остался, но и пригласил из Литвы еще двух ученых евреев. Вместе они-то и развернули в Новгороде тайную еретическую пропаганду – сначала среди православного духовенства, а затем и среди мирян, загипнотизировав всех своими пророчествами и посулами.
Отчего же вдруг возник такой повальный психоз и православные люди враз клюнули на иудаистическую казуистику? Причин тут много, но воздействовали они комплексно. Первая причина – политическая: боязнь московской экспансии и неприятие всего московского (отсюда – постоянные заигрывания с неправославными соседями, в том числе с Речью Посполитою, Ливонией и Швецией). Вторая причина – гуманистическая: русские всегда тянулись к новому знанию, а ученые иудеи привезли в Новгород последние достижения европейской науки и множество доселе неизвестных на Руси книг по астрономии, астрологии, логике, гадательной практике и т. п. Наконец, третья причина, обусловившая массовый интерес к пропаганде Схарии и его приверженцев, – эсхатологическая, связанная с ожиданием в скором времени Конца света и Страшного суда.
По христианскому летосчислению в 1492 году наступала 7-я тысяча лет от библейского сотворения мира (5508 лет до рождества Христова + 1492 года после Рождества Христова = 7000 лет). Мистическая, идущая от язычества вера в тайный смысл цифры 7 привела христианский мир к выводу: близится день Страшного суда, мир движется к своему концу. В православных пасхалиях исчисление празднования Пасхи – Воскресения Христова доводилось только до 1491 года, а применительно к роковому 1492 году делались приписки: «горе, горе достигшим до конца веков» или «зде страх, зде скорбь, аки в распятии Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирное твое пришествие».
Светопреставления ждали со страхом и трепетом, оно казалось неотвратимым, была даже объявлена точная дата – в ночь на 25 марта 1492 года. И вот в этой обстановке полной обреченности и безнадежности вдруг появляются три ученых еврея, которые, опираясь на Тору и Талмуд, заявляют: по иудаистическому летосчислению от сотворения мира и до Рождества Иисуса из Назарета, объявленного впоследствии Христом, прошло вовсе не 5508 лет, а всего лишь 3761 год. Следовательно, до конца мира еще очень и очень далеко, и как тут не посмеяться над «пужанием» православных священников и монахов и не усомниться в истинности христианских догматов.
И православные новгородцы, а вслед за ними и москвичи, досель слыхом не слыхавшие ни о какой талмудической или каббалистической премудрости, с ходу отказывались от символа веры и догмата Святой Троицы (по иудаистическим канонам признается только Бог-отец – Яхве; Христос же был простым смертным, поделом распятым, истлевшим и никогда не воскресавшим; ну а Святой Дух – всего лишь «сотрясение воздуха», то есть дыхание). Это только один из шестнадцати еретических тезисов, отстаиваемых «жидовствующими», которые были подвергнуты беспощадной богословской критике Иосифом Волоцким в его известнейшем и обширнейшем сочинении, получившем название «Просветитель».
Некоторые из «жидовствующих» дошли до того, что начали настоятельно требовать совершить над ними обряд обрезания, чему, однако, воспрепятствовали их еврейские наставники, опасаясь возможных репрессий. Последние не заставили себя ждать. Ересь была изобличена, осуждена высшим церковным судом и люто подавлена: еретиков хватали, зверски пытали и в большинстве своем сжигали на костре. Судьба самого Схарии неизвестна: по одним сведениям он был сожжен с группой новгородцев, по другим – ученому смутьяну удалось бежать в Крым.[194]194
См.: Панов И. Ересь жидовствующих // Журнал министерства народного просвещения. 1877. Ч. 189–190 (январь-март); Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси. М.-Л., 1955.
[Закрыть]
Ересь искоренили, но книги, завезенные схарианцами в Россию, с тех пор получили здесь постоянную прописку, содействуя расширению кругозора русских людей.[195]195
См.: Соболевский А. И. Литература жидовствующих // Переводная литература Московской Руси XIV–XVII века. СПб., 1903; Келтуяла В. А. Курс истории русской литературы. Ч. 1. Кн.2. СПб., 1911; Пыпин А. Н. История русской литературы. Т. 1–2. СПб., 1902; Сперанский М. Н. История древней русской литературы. М., 1914; Тихонравов Н. С. Древняя русская литература // Сочинения в трех томах. Т. 1. М., 1898.
[Закрыть] И в первую очередь это относится к литературе космитско-астрологического содержания. К собственно литературе «жидовствующих» относятся переводные трактаты: «Космография», «Логика», «Тайная тайных», «Лунник» и знаменитый «Шестокрыл». Но сюда же примыкают и другие переводные книги того же жанра, внесенные в православный индекс запрещенной литературы, именуемый «Список книг истинных и ложных»: «Мартолой» (иначе: «Астролог», «Астрономия»), «Звездочтец 12 звезд», «Альманах», «Аристотелевы врата», «Луцидариус», «Лопаточник», «Рафли» (здесь же фигурируют: «Громник», «Молниянник», «Колядник», «Месяц окружится», «Сонник», «Зелейник», «Чаровник» и др.).
В средневековой Руси имело хождение несколько переводов книг с одним и тем же традиционным названием «Космография», среди них – по меньшей мере 4 авторской принадлежности, связанные с именами западноевропейских ученых докоперниковского периода – Бельского, Ботера, Ортелиуса и Меркатора. «Космография», которую пропагандировали «жидовствующие», несколько отличается от других книг с тем же наименованием: она более «космична», в то время как ее одноименницы более «географичны». Тем не менее все они опираются на одну и ту же теоретическую базу – Птоломееву систему мира.
«Космография» «жидовствующих» состоит из 4-х глав и описывает 9 небесных кругов.
«Книга сия делится на 4 главизны: 1. что есть круг, что есть тычка (точка) круговая, что есть снур, что есть пятка, а колко кругов небесных, а каков образ земский; 2. о крузех судна сего, его же съокружаем на подобие небесное; 3. о восходе и зъходе о зодейском и о розни дневной и нощной и о иклемех земских; 4. о качестве и (?) образа небесного, и о бегу седми планит, и о приводе солнечном и лунной гибели [„гибель“ – „затмение“. – В.Д.]. „Кругов же небесных 9: тот, што нет у нем звезд… а седм планит, каждаа у своем небе. 1. планита Крон (Сатурн); под тою же Зевес (Юпитер); а под тою Аррис (Марс); под тою Солнце; а под тою Авъфродис (Венера); а под тою Ермис (Меркурий); а под тою Луна; она меньше усех… Земля бо у самой середине неба, а не выходит николиже из местьца своего. Верху же ея вода, а покрыла ей мало не две доли; а из верху ея ветр; и он же имает трое прирождение. Перво же сее, што от земли, волгко и тепло. Облаки же усходят от земли коль высоко, как морская глубина. Огнь же коль [или: коло? – В.Д.] ветру, волны до самого неба. Усие же небеса один ув одном, как цибуля“».[196]196
Цит. по: Соболевский А. И. Указ. соч. – С. 409–410.
[Закрыть]
Такова была теоретическая основа докоперниковских Космографий, имевших достаточное распространение среди русских книгочеев.
Нельзя не согласиться с Д. О. Святским, что если «Космография» была как бы теорией «звездозрительной прелести» (или «бесобоязни»), как именовали астрономию противники «жидовствующих» и других еретиков, – то практикумом по тем же вопросам служил легендарный и таинственный «Шестокрыл». Собственно, загадочного в этом небольшом трактате, представляющем шесть лунных таблиц (отсюда и название – Шестокрыл), не так уж и много. Таблицы эти, или «крылья», имеющие, вне всякого сомнения, древнейшее происхождение, были сведены воедино в XIV веке итальянским евреем Иммануэлем бен Якобом. С древнееврейского же трактат спустя век был переведен на русский (в русском переводе сохранилась еврейская терминология, в частности – в названиях двух знаков Зодиака).
Таблицы «Шестокрыла» чем-то напоминают кроссворд (рис. 124-а) и позволяют путем элементарных математических приемов, а также вождением пальца по горизонтали и вертикали точно вычислять фазы Луны и предстоящие лунные затмения. В тексте так и сказано:
«…заведи палцами от ширины страници и от должины страници, штоб ся на одной строце споткали». Как действовать дальше – видно хотя бы на примере 1-го «крыла». «Крило первое. Аще хощеши ведати поновлениа [новолуния] ровное [точное] или противление [= противостояние, то есть полнолуние] ровное, которому месяцю коли схочешь, поиди собе к левому крилу <…> а всякий круг <…> держит 19 год, а тый 19 год словеть круг лунный <…> Возьми тую строку всю, а еще возьми числа против лета (года), <…> а еще возьми собе числа против того месяца, што ты ищешь ему поновлениа или противлениа, простым против простых, прибыточным против прибыточных да пиши собе дробли против дробли [минуты дуги], ступли против ступли [градусы], зодии против зодии, да протягни под тыми чертку, да избери их [подведи черту и сложи] <…> После яко заберешь всех числ и подпишешь под чертою, выйдет тебе окомигненья поновление или противление ровное» [ «окомигнение» – «во мгновение ока». – В.Д.].[197]197
Святский Д. О. Астрономическая книга «Шестокрыл» на Руси XV века. – Мироведение, 1927, т.16. – С. 68.
[Закрыть]
Вся ересь «Шестокрыла» заключалась в том, что расчеты в нем даны в соответствии с иудейским летоисчислением, а не византийским, принятым на Руси: разница в 1748 лет и позволяла отодвинуть светопреставление аж в 4-е тысячелетие от Рождества Христова. Значение же «Шестокрыла» в духовной жизни русского народа не ограничивалось приобщением его к достижениям научной мысли Запада и Востока на уровне XV века. Корни «Шестокрыла» уходят в самые глубины человеческой культуры и истории. Лунное «звездопрельщение» напрямую замыкается на тысячелетние герметические традиции, а наименование Шестокрыл – случайно или нет – сливается с образом шестикрылого Лунного Бога Гермеса-Тота (два крыла на знаменитом «колпаке» и по два на каждой сандалии). 19-летний лунный цикл, зафиксированный и рассматриваемый в «Шестокрыле», заставляет вспомнить о священном числе Аполлона: именно через каждые 19 лет индоарийский и славяно-эллинский Солнцебог возвращался в Гиперборею. Мистическая символика «Шестокрыла» совпала и с иудаистическо-христианскими представлениями о шестикрылых серафимах. Мистическо-предсказательная насыщенность древнего космистского учения привела к тому, что память о «Шестокрыле» и знания о нем надолго сохранились в устных преданиях русских старообрядцев: именно так узнал о таинственной книге еще в детстве Николай Клюев.
Русская и славянская мифология, более-менее сохранившаяся в устном народном творчестве, которое начало записываться и научно анализироваться сравнительно недавно, обнаруживает несколько слоев и архетипов (в представлении современного читателя совершенно перемешанных), что соответствует не просто разноудаленности во времени, но прежде всего разным формационным и цивилизационным реалиям. Можно выделить шесть таких мифологических архетипов, причем по мере языковой и этнической эволюции каждый предшествующий уровень не отбрасывался, а сохранялся, вписываясь в новую систему миропонимания.
1. Эпоха Космического яйца
2. Эпоха Космического колеса (Солнца)
3. Эпоха Космического древа
4. Эпоха Космической коровы (быка)
5. Эпоха Космического коня
6. Эпоха Космизированной земли (Матери Сырой Земли).
Формационно-экономически перечисленным эпохам соответствуют разные хозяйственные уклады: охота и собирательство; пастушество и скотоводство; коневодство; земледелие. Почти все эти уклады связаны с оседлым или переселенческим образом жизни; в свою очередь миграция может быть ограниченной или непрерывной, пешей или колесной. Охотники и земледельцы ведут сравнительно оседлый образ жизни, мигрируя только после истощения угодий. Скотоводы и коневоды менее привязаны к постоянному месту жизни, хотя в конечном итоге предпочтение отдается стойловому животноводству. Лишь в эпохи великих переселений народов (а нас здесь интересуют арийские и доарийские времена) огромные массы людей и животных устремлялись в избранном направлении, на много десятилетий превращаясь в скитальцев и кочевников.
Предложенная ниже классификация сугубо приблизительна и заведомо неполна. Не упомянут, к примеру, такой важнейший вид первобытной деятельности, как рыболовство, и связанная с ним целая система мифологических сюжетов и образов. Правда, в русской фольклорной и околофольклорной традиции они сохранились в сильно измененной форме, превратившись в волшебные образы-символы исполнителей любых пожеланий главного героя: чудесной щуки (сказка «По щучьему велению») или золотой рыбки (сюжет, наиболее известный в стихотворном переложении Пушкина, хотя существуют записи его финских вариантов). Между тем корни легенд о рыбе, исполняющей любые желания (первоначально – маленькой рыбки, но по ходу действия вырастающей в большую рыбу), уходят в самые глубины индоевропейской и доиндоевропейской культуры. По крайней мере уже в Яджурведе содержится рассказ о пойманной маленькой рыбке, которая обязалась исполнять все желания Прародителя людей – Ману, а когда он выкормил ее и превратил в большую рыбу, она в знак благодарности спасла Первочеловека от потопа.
В виде развернутой стихотворной и вставной повести о рыбе – исполнительнице желаний – та же история передается в Махабхарате (Книга третья. Лесная). Кстати, уже здесь встречается такое устойчивое словосочетание, как «водная царица», которая у Пушкина превратилась в пресловутую «владычицу морскую». Аналогичным образом обстоит дело и с другой исполнительницей желаний – Царевной-лягушкой. В предысторических глубинах она смыкается с классической космогонической лягушкой, сотворившей мир (мифология коми), Солнце (алтайская мифология) или Луну (знаменитая трехлапая китайская жаба).
В русской мифологии также сохранились предания, если же не полностью космогонические, то во всяком случае имеющие прямое отношение к земным катаклизмам и к происхождению рода людского. По повериям русских крестьян, «Лягушки – это бывшие люди, затопленные всемирным потопом; у них, как и у людей, по пяти пальцах на руках и ногах – четыре долгих и один коротенький; придет время, и они снова станут людьми, а мы, ныне живущие, обратимся в лягушек». Известна и христианизированная версия этой, несомненно, доарийской легенды. Еще сравнительно недавно костромские крестьяне рассказывали, что лягушки – это «детки Адама и Евы», которые в раю «наделали много детей». Но когда Бог спросил их: «Сколько?» – испугались сказать правду и показали ему лишь «малое количество», а об остальных умолчали. «Эти-то скрытые перед Богом дети и обратились в лягушек».
Явным особняком стоят самые мудрые из всех мифологических персонажей – змии и драконы. Однако всех их – и рыб, и земноводных, и пресмыкающихся – при желании можно совместить с архетипом яйца, так как икра рыб и амфибий – это всего лишь разновидность яиц, а змеи, как и птицы, вообще являются яйцекладущими.
