Текст книги "Рюриковичи. Исторические портреты"

Автор книги: Валерий Курганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Если нет смысла воевать, то надо поддерживать мирные отношения и торговать, что выгодно обоим народам. Естественно предположить, что и Игорь, и византийский император понимали эту нехитрую истину.

В этом же духе высказалась и дружина Игоря: «Чего нам еще нужно, ― не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто ― кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, по глубине морской: всем общая смерть». Надо учесть, что и память о «греческом огне» была еще свежа.

Во втором походе Игоря участвовали русь, варяги, поляне, славяне (словене), печенеги. В этом перечислении обращают на себя внимание несколько обстоятельств. Сразу заметно, что со степняками русские не только воевали, но могли договариваться и выступать союзниками. В данном случае вместе с русскими выступают печенеги. Позже их место займут половцы. Второе, что бросается в глаза, ― это то, что русь и варяги названы отдельно. Русь ― это, видимо, княжеская дружина, элитное войско, куда входили как скандинавы, так и славяне, а варяги ― это нанятые дополнительные силы. В-третьих, также отдельно названы славянские племена (днепровские поляне и ильменские славяне) и русь. В первом случае, вероятно, имеется в виду ополчение, во втором ― профессиональная «гвардия».

В переговорах участвовали дипломаты и купцы. Ради упорядочения торговли и получения финансовой выгоды и затевались все эти походы. То, как участники переговоров себя представили, заслуживает упоминания: «Мы ― от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря, Искусеви от княгини Ольги, Слуды от Игоря, племянник Игорев Улеб от Володислава, Каницар от Предславы, Шихберн Сфандр от жены Улеба, Прастен Туродов, Либиар Фастов, Грим Сфирьков, Прастен Акун, племянник Игорев, Кары Тудков, Каршев Туродов, Егри Евлисков, Воист Войков, Истр Аминдов, Ятвяг Гунарев, Шибрид Алдан, Кол Клеков, Стегги Етонов, Сфирка... Алвад Гудов, Фудри Тулбов; Мутор Утин, купцы Адунь, Адолб, Ангивлад, Улеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Турьбрид, Фурьстен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Ингелд, Турберн и другой Турберн, Улеб, Турбен, Моны, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилий, Апубкарь, Свень, Вузелев, Синько бирич, посланные от Игоря, великого князя русского, и от всех князей, и от всех людей Русской земли».

Имена послов «от всей Русской земли» содержат и явно славянские имена: Улеб от Володислава (может быть, Глеб, дружинник, принявший христианское имя?), Каницар от Предславы. Многие имена представлены на славянский манер, как бы по имени-отчеству: Прастен Туродов, Либиар Фастов, Грим Сфирьков, Каршев Туродов, Воист Войков...

Договор Игоря с Византией заключен 20 апреля 944 года. Послы Игоря в Византии составили договор с императором. Вместе с ними в Киев прибыли и императорские послы. На Перуновом холме были принесены взаимные клятвы в соблюдении заключенного договора.

Есть свидетельство о том, что достаточно большое количество русских приняло крещение. Они при заключении договора «в соборной церкви клялись церковью Святого Ильи», тогда как сохранившие языческую веру клялись своим оружием. В договоре указаны высшие силы в качестве гарантов его соблюдения: «Если же кто-нибудь из князей или из людей русских, христиан или нехристиан, нарушит то, что написано в хартии этой, ― да будет достоин умереть от своего оружия и да будет проклят от Бога и от Перуна за то, что нарушил свою клятву».

Греки выплатили славянам некоторую сумму (возможно, в порядке компенсации нанесенного ущерба). Договор, заключенный сторонами в 944 году, касается упорядочения торговых связей и военных обязательств славян по отношению к Византии.

Договор Игоря с Константинополем 944 года гораздо менее выгоден для Руси, чем предыдущий. Возможно, если принять версию Л.Н. Гумилева, сказались следование Игоря в русле хазарской политики, военная слабость.

Демонстрация силы ухудшила положение русских купцов. Если по договору с Олегом византийцы не взимали с них торговых пошлин, то сейчас таможенные сборы были возобновлены. Но причина могла быть и чисто экономическая: произошло насыщение рынка, льготы на русские товары потеряли свое значение.

Русские войска обязаны были защищать византийские владения в Крыму от болгар. Возможно, денежная сумма, которую греки выплатили Игорю, и представляла собой оплату военно-союзнической помощи.

В то время, как русский князь совершал набеги в поисках военной добычи на Каспий и Царьград, в Европе оформляется процесс закрепощения крестьян. Король Англии Этельстан своим указом в 930 году обязал каждого свободного человека найти себе господина ― лорда. Во Франции аналогичный эдикт о прикреплении крестьян к сеньору был издан еще ранее, при короле Карле Лысом, правившем в 875–877 гг. Закрепощение крестьян означало хозяйственную необходимость крестьянского труда для создания основы общественной жизни. В Западной Европе начинала создаваться производительная экономика.

Широко известно летописное предание о смерти Игоря в древлянской земле зимой 945 года. Собрав дань, он вернулся к древлянам с небольшой личной дружиной и потребовал еще дани. Древляне попытались объяснить Игорю, что он неправ: «Почто идешь опять? Поималъ еси всю дань». Князь продолжал настаивать. Возможной аргументацией могло быть то, что древляне не участвовали в походе на Византию, они не указаны в перечне участников ополчения. Своих данников Игорь убедить не смог. Возмущенные древляне сказали, что если волк повадился ходить в стадо, то не успокоится, пока не перетаскает всех. Эти слова стали приговором князю. Казнили его по славянскому обычаю того времени: согнув два дерева, привязали к ногам и отпустили. Сообщение о способе казни оставил византийский историк Лев Диакон: «...Отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван на части». Для византийца-историка далекие древляне мало чем отличались от почти столь же далеких германцев, поэтому он, имея в виду одних, пишет о других.

Существует много предположений об истинной причине смерти Игоря. Есть мнение, что увеличенную дань от Игоря потребовали хазары, а ему просто некуда было деваться. Несколько дополняет эту версию предположение Л.Н. Гумилева, что Игоря убили не сами древляне, а его собственный воевода Свенельд вместе со своим сыном Мстиславом Лютым (кстати, каково прозвище у сына воеводы! Тогда так просто имена не давали). Древляне находились во владении Свенельда, и Игорь нарушил права (юридические, а самое главное ― имущественные) своего сподвижника, что и привело его к столь печальному концу.

Г.В. Вернадским высказывается предположение, что Свенельд был командиром варяжского отряда, нанятого для второго похода на Византию. Дань с древлян пошла на оплату его услуг. Вторая дань предназначалась для собственных нужд.

В этом эпизоде можно обратить внимание на имя отца (возможно, варяжское или скандинавское) и славянское ― сына. Это отражает процесс ассимиляции и ославянивания варягов, служивших у русских князей.

О правдоподобности версии того, что Игорь был убит сыном Свенельда, Мстиславом Лютым упоминает и Б.Д. Греков. Судя по летописному изложению упреков княжеских дружинников: «отроци Свенельжи изоделися суть оружием и порты, а мы нази» ( «воины Свенельда имеют богатую одежду и оружие, а мы наги»), воевода действительно был богат, могущественен, а значит, и способен на разрешение своих противоречий с князем насильственным путем. Эти слова дружинников летопись приводит в объяснение повторного похода на древлян за данью.

Предположения о причастности Свенельда к убийству князя Игоря оставляют в стороне тот факт, что Ольга мстила за смерть мужа древлянам и только древлянам. Видимо, все-таки причинами смерти Игоря стали его алчность и пренебрежение «техникой безопасности» при сборе дани.

Ольга

О том, как Ольга вышла замуж за сына Рюрика, говорит красивое предание. Игорь охотился в псковских землях неподалеку от села Выбутино, и ему понадобилось переправиться на другую сторону реки. Он увидел, что по реке в лодке плывет юноша, и попросил перевезти его с берега на берег. Уже в лодке он увидел, что это не юноша, а красивая девушка. В ответ на его речи о внезапно вспыхнувших чувствах и разгоревшихся желаниях выбутинская селянка сказала, что для защиты своей чести она готова броситься в воду: «Зачем смущаешь меня, княже, нескромными словами? Пусть я молода и незнатна и одна здесь, но знай: лучше для меня броситься в реку, чем стерпеть поругание». А когда Олег, опекун Игоря, стал подбирать ему невесту, тот вспомнил о целомудренной и прекрасной псковской девушке и послал за ней. Жители современного Пскова воспринимают Ольгу как добрую и отважную женщину, основательницу города. В нем есть Ольгинский мост и Ольгинская набережная, стоят два памятника княгине работы известных скульпторов В. Клыкова и З. Церетели. На том месте, где Ольга высадила с лодки своего будущего мужа, стоит часовня княгини Ольги.

Так «любезная сельская девица» «варяжского простого рода» стала княгиней, приняв, по мнению Н.М. Карамзина, в знак уважения к Олегу его имя. Впрочем, историк был склонен считать Ольгу славянкой. Так же писал и В.Н. Татищев: «...Ольга, сама бывши от рода славян... сына назвала славянским именем». Историк уточняет, что «приведши девицу Ольгу от Изборска», поскольку Пскова тогда еще не было.

Им внимательно разбирается правдоподобность того, что Ольга была дочерью Гостомысла, того самого новгородского старейшины, который и высказал приглашение Рюрику княжить у славян. «Токмо сему лета согласовать не могут», ― пишет историк. В этом случае Ольга выходила бы замуж в 44 года, а крестилась бы в 96 лет, что невозможно. Исходя из этого, В.Н. Татищев считает Ольгу внучкой Гостомысла, а утверждение, что она была «простого варяжского рода», ― поздней выдумкой.

Но этим предположения о происхождении Ольги не исчерпываются.

В XV–XVI вв. стали считать, что она родом не из Пскова (Плескова, как раньше называли этот город), а из Плиски, резиденции болгарских царей. На наличие таких сведений указал, например, Е.В. Пчелов.

Чем дальше историки и сочинители отходили от времени совершения тех или иных событий, тем яснее и понятнее для них становилось, как они происходили. Будущие авторы, не исключено, смогут сделать акцент на том, что византийский император Константин назвал Ольгу своей дочерью. Отсюда только шаг к созданию красивой и захватывающей истории о том, как византийская принцесса (может быть, плод тайной любви императора к некоей прекрасной славянской или скандинавской девушке) оказалась в Киеве, стала княгиней, потеряла трагически погибшего в древлянских лесах мужа и посетила своего отца-императора, чтобы принять святое крещение. К этому можно добавить, что причиной гибели уже бывшего к тому времени в солидном возрасте Игоря были не меркантильные интересы или политические интриги, а роковая любовь древлянского вождя к юной красавице княгине, который и устроил в чаще леса засаду, чтобы устранить коронованного соперника. Если такой шекспировский сюжет увидеть на экране, то придется повторить: «Нет повести печальнее на свете...» Только вот к историческим персонажам такая повесть не будет иметь скорее всего никакого отношения.

Вернемся из поднебесных высот фантазии к не менее интересным и захватывающим сообщениям летописи.

Овдовев, Ольга, отомстила за мужа, потребовав с древлян дани: с каждого двора по три голубя и по три воробья. Древляне поняли это так, что они прощены за проявленную ими суровость по отношению к князю, и собрали птиц для Ольги. Она же распорядилась к каждой птице привязать горящий фитилек (завернутый в платок трут) и отпустить их на волю. Птицы в панике полетели к себе домой, и все дома древлян сгорели.

Месть Ольги древлянам описана обстоятельно и подробно в «Повести временных лет». Использование птиц в качестве поджигателей ― это лишь завершающий эпизод всей хитроумной процедуры.

После убийства князя Игоря простодушные древляне отправили в Киев посольство из 20 человек. Послы сообщили Ольге о том, что ее муж погиб, и предложили ей выйти замуж за их князя по имени Мал. Раз уж так получилось, что она осталась вдовой, то они были готовы компенсировать потерю, поскольку, говоря словами Н.М. Карамзина, «князья древлянские добры и великодушны».

К тому же князь Мал был, как сообщается в житийной литературе, «без сравнения лучше Игоря: молодой и красивый, он к тому же кроток, любвеобилен...»

Но любвеобильному Малу не пришлось порадовать княгиню Ольгу.

Ольга притворно согласилась и пригласила древлянских послов на торжественный обед. Наутро им предложили в знак почета перенести их за праздничный стол в ладьях. Те, польщенные таким уважением, согласились. Княжеские слуги донесли послов к заранее вырытым глубоким ямам и сбросили их туда вместе с ладьями. Послы, попавшие вместо пира в яму, были тут же заживо завалены землей.

Далее Ольга отправила древлянам сообщение. Если они хотят, чтобы она сочеталась браком с князем Малом, то требуется посольство из лучших («нарочитых») представителей племени.

Второе посольство она распорядилась сжечь, когда несчастные древляне перед приемом у княгини решили помыться в бане.

 
«Ольга, Ольга!» ― вопили древляне
С волосами желтыми, как мед,
Выцарапывая в раскаленной бане
Окровавленными ногтями ход.
 

Этими строками в стихотворении поэта Николая Гумилева, отца известного историка, описывается казнь древлян.

Затем Ольга с небольшой дружиной отправилась в землю древлян, сообщив им, что хочет справить тризну по убитому мужу на месте его гибели.

Доверчивые древляне напились, после чего их перебили трезвые княжеские дружинники. Летопись называет число предательски убитых ― «исекоша» 5 тысяч человек.

 
«Эльга, Эльга!» ― звучало над полями,
Где ломали врагам крестцы
С голубыми свирепыми глазами
И жилистыми руками молодцы.
 

Е.В. Пчеловым обращается внимание, что три мести Ольги соответствуют трем этапам похоронного ритуала: несение покойника в ладье, сожжение, тризна у места захоронения.

После этого начались крупномасштабные военные действия. Открыл их Святослав, трехлетний сын Игоря. Он бросил копье, которое упало у ног лошади. Руководил карательными действиями воевода Свенельд. Однако столицу древлян, Искоростень, не смогли взять даже после нескольких месяцев осады. Тогда-то и потребовалась хитрость Ольги, которая заявила, что прощает древлян и готова удовлетвориться небольшой данью в виде птиц.

На самом деле трудно представить голубей и воробьев, летящих через поля и леса с горящими фитильками. Скорее всего обошлось без птиц. Княгиня Ольга «собрала большое и храброе войско и пошла на древлянскую землю... взяла город и сожгла его», ― писал С.М. Соловьев.

Б.А. Рыбаков склонен считать, что все это подробное описание троекратной мести ― только легенда, прославляющая ум и дальновидность Ольги. Такой вывод вполне вероятен, однако даже преувеличения основываются на каких-то реалиях. Возможно, на поминальной тризне было убито меньше, чем 5 тысяч древлян. Летописец мог перепутать даты, имена и даже последовательность событий. Он мог быть пристрастен сам, описывая происходившее со своей личной точки зрения. Он мог стараться угодить своему князю, искажая факты, имевшие место в действительности. Можно сомневаться в точности передачи летописцем деталей, однако общий ход событий и направленность действий скорее всего отражены близко к действительности. Летописец хотел отразить в своем тексте коварную, жестокую и изуверскую месть княгини за своего убитого мужа. Причем надо иметь в виду, что в тексте нисколько не осуждаются ее поступки. С точки зрения летописца (а он был христианином), такие действия вполне допустимы для впоследствии причисленной к лику святых княгини Ольги.

Если же вспомнить, что после убийства мужа древлянами Ольге пришлось взять правление в свои руки, то следует признать, что такая решительность могла привлечь на ее сторону дружину и население Киева.

После похода на древлян Ольга длительное время провела в разъездах по новгородской земле, создавая погосты для сбора дани (947 год), которые должны были заменить прежний порядок полюдья.

Проведение полюдья мало чем отличалось от организации военных походов: князь вместе с дружиной широким фронтом до 30 километров объезжал подвластные территории с ноября по апрель.

Реформация сбора дани была крупным шагом к развитию административной системы, укрепляющей единство страны. Архаический порядок, когда князь зимой объезжал зависимые племена и собирал доходы в свою казну, был ликвидирован. Страна была разбита на административные районы, где княжеские наместники собирали налоги и осуществляли надзор за выполнением княжеских решений. Прежний полуаморфный конгломерат племен, плативших дань, приобрел черты организованного государства.

В учебной литературе говорится, что Ольга приняла христианство в 957 году. Б.Д. Греков считал, что в этом году она с большой свитой посетила Константинополь. Весьма вероятно, что и крещение произошло во время пребывания в Византии.

При крещении Ольга приняла христианское имя Елена ― в честь тезоименитства матери императора Константина Багрянородного: «речено имя ей во крещении Олена, якоже и древняя царица, мати Великаго Костянтина».

Сама процедура крещения в летописи излагается очень обстоятельно. Якобы император Константин, восхитившись красотой и умом Ольги, предложил ей выйти за него замуж. Ольга же в ответ выразила желание окреститься, причем чтобы ее крестным отцом был сам император. А после крещения она заявила, что ему нельзя жениться на своей крестной дочери: «Како хочешь мя пояти, крестивъ мя сам и нарекъ мя дщерею?»

На самом деле летописец погрешил против истины. Константин Багрянородный был убежденным противником браков членов императорской семьи с варварами. К тому же Константин уже был женат. С его тестем, Романом I, ранее заключал договор князь Игорь. Кроме того, Ольга уже была, мягко говоря, не в расцвете своей молодости. Согласно Новгородской первой летописи, на которую ссылался Л.Н. Гумилев, она родилась в 893 году. Тогда, если принять годом крещения 946 год, то ей было в то время 53 года. Действительно, не самый подходящий возраст для того, чтобы очаровать своими прелестями византийского базилевса.

На путаницу в летописных источниках относительно дат основных событий в жизни Ольги обращал внимание и В.Н. Татищев. Он подсчитывал возраст на момент крещения следующим образом. Известны год обручения с Игорем ― 903-й; год смерти Игоря ― 945-й; период между смертью мужа и поездкой в Константинополь ― 10 лет. Тогда, если принять, что в момент обручения с Игорем Ольге было 15 лет, то в византийскую столицу Ольга ездила в 67 лет. Если исходить из указанной длительности жизни княгини (75 лет) и года ее смерти (966 год), то год рождения падает на 891-й. Тогда обручение с Игорем произошло самое большее в 12 лет, что маловероятно с учетом того, что Игорю в тот момент было самое меньшее 28 лет, хотя и не исключено.

У историков нет единства относительно места крещения Ольги. Б.А. Рыбаков предполагает также, что крещение состоялось не в Константинополе, а в Киеве или Херсонесе. В.Н. Татищевым приводится противоположное мнение: Ольга не могла креститься в Киеве, так как «учинить ей было того без крайнего страха от народа было невозможно. Того ради советовали ей ехать в Царьград якобы для других нужд и там окреститься».

Есть разногласия и по дате крещения. Указывается, например, Б.А. Рыбаковым в качестве даты крещения 21 мая 946 года, а в «Повести временных лет» ― 955 год, а не 957 год. Анализ летописных сведений Л.Н. Гумилевым дал основание утверждать, что поездка в Константинополь и крещение были примерно в 946 году. Разногласия связаны с тем, что Константин Багрянородный, описывая приемы во дворце «архонтиссы Эльги» (а не Елены; это имя она получила в крещении), указал дни недели и даты, но не назвал года: среда 9 сентября и воскресенье 18 октября. Эти дни, отмечает Е.В. Пчелов, попадают и на 946 год, и на 957-й.

Ольга действительно могла опасаться событий, аналогичных тем, которые произошли в Болгарии после крещения царя Бориса в 864 году. Прошли волнения, бояре в 865 году пытались поднять мятеж. Об этом сообщается в монографии Б.А. Рыбакова. В летописи написано, как Ольга делилась своими опасениями с константинопольским патриархом: «Людия мои погани и сын мой поган да бы мя Бог съблюл от вьсего зъла!» ( «Люди мои ― язычники и сын мой ― язычник. Защитил бы меня Бог от всякого зла!»).

Летописец с пиететом пишет, что после крещения император назвал русскую княгиню своей дочерью. Однако Б.А. Рыбаков подметил, что по обычаям того времени это могло означать установление вассальных отношений между Русью и Византией, которыми, соответственно, правили «дочь» и «отец». Если буквально понимать текст летописи: «...Отъпусти ю нарек ю дъщерью собе» ( «Отпустил ее и назвал своей дочерью»), то это можно трактовать так, что Ольга не сама уехала в Киев, а с позволения «отца» ― императора, который «отпустил» ее.

Общее впечатление у Ольги о посещении императора осталось не самое лучшее. Ее самолюбие пострадало от того, что ей долго пришлось ожидать аудиенции во дворце. Византийским послам, которые прибыли к ней после возвращения ее в Киев, она напомнила об этом, отказав в переданной ей просьбе императора: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду [залив Золотой Рог], то тогда дам тебе».

В 956 году Ольга строит в Киеве церковь Святой Софии, пока еще деревянную, отметил Б.А. Рыбаков.

Ольга ездила в Константинополь с посольством, в котором было большое количество купцов. Это подтверждает приоритет торговых взаимоотношений в связях двух государств. Ольга подтвердила обещание присылать «вои в помощь», как сказано в Лаврентьевской летописи. И на самом деле, Б.Д. Греков отмечал, что в 961 году русское войско было отправлено Ольгой в Византию, когда императору Роману II надо было вести военные действия на Крите.

Посещения славянскими князьями столицы византийской империи (и никогда наоборот!) достаточно ясно говорят о характере взаимоотношений могучей империи, возраст которой терялся в веках, и зарождающегося Русского государства.

Перед посещением Константинополя Ольга либо приняла решение о принятии христианства, либо уже совершила обряд крещения. О побудительных мотивах этого поступка можно строить различные предположения. Конечно, не желание деликатно отвергнуть ухаживания византийского базилевса привело ее к смене религии.

Вполне вероятно, что возникли проблемы с выполнением договора 944 года, поскольку уже не было обоих правителей, его заключивших: Игорь был убит, а император Роман оказался в заточении. Визит Ольги закрепил мир с Византией.

Для того чтобы добиться более благожелательного отношения к себе и уступок со стороны империи, Ольга и могла пойти на крещение. В этой связи далеко не случайным выглядит выбор даты крещения ― именно в день именин матери императора.

Пытаясь найти причину достаточно резкого поворота Ольги к Византии и ее крещения, Л.Н. Гумилев выдвинул предположение, что это могло быть вызвано стремлением найти сильного союзника в борьбе с хазарами. Такое предположение согласуется с версией зависимости Руси от хазар при Игоре и последующими походами Святослава, в которых тот разгромил Хазарский каганат.

Византийские источники умалчивают о крещении Ольги в Константинополе, что невозможно, если бы это событие действительно произошло бы там. На это обращает внимание С.А. Перевезенцев. Упоминание о крещении Ольги отсутствует в записках Константина Багрянородного, посвященных описанию приема «архонтиссы Эльги». Однако еще Н.М. Карамзин пояснил это обстоятельство. В тексте, принадлежащем перу Кедрина и Зонары, записано: «Ольга, супруга князя российского, который ходил с флотом против греков, по смерти мужа была в Константинополе; крестилась там...»

Есть основания предположить, что Ольга проявила себя разносторонним дипломатом.

Она пыталась завязать отношения и с германским королем, несколько позже получившим от папы римского титул императора, Оттоном I. Ее обращение к нему по поводу организации в Киеве христианской церкви датируется 959 годом, то есть уже после крещения в Константинополе и в год смерти ее покровителя Константина Багрянородного. Епископ германского императора приехал в Киев в 961 году, но к этому времени, считал Б.Д. Греков, обстановка изменилась.

Однако неясно, было ли ее обращение к королю личным посланием или же сделано от имени Руси.

Более вероятно все же первое, так как по достижении 17 лет Святослав стал править самостоятельно, а регентство Ольги прекратилось. После смерти византийского базилевса Ольга могла нуждаться в высокопоставленном покровителе, представляющем христианский мир. Король Оттон вполне подходил для этой роли. Дополнительным аргументом за личный характер обращения Ольги к германскому королю, по мнению Б.А. Рыбакова, является и то обстоятельство, что епископ Адальберт был в 962 году изгнан из Киева: «на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с великим трудом едва спасся».

В Европе это годы начала германской экспансии на восток. Беспощадно истреблялись славянские племена за Эльбой. В ход шло все, и подлость, и предательство. Маркграф Герон в 955 году пригласил к себе на пир 30 славянских вождей, которые тут же были перебиты.

Германский король Оттон I Великий, с которым переписывалась Ольга, первоочередное внимание уделял все же южным делам. Он вторгся в Италию и был римским папой Иоанном XII 2 февраля 962 года коронован как император «Священной Римской империи». Со времен Карла Великого титул римского императора был неудержимо притягателен для европейских правителей.

Во время правления своего сына Ольга продолжала исповедовать христианство, стараясь при этом особенно не раздражать своего сына-язычника.

Умерла Ольга 11 июля 969 года, завещав похоронить себя по христианскому обряду. Е.В. Пчелов указывает, что в 1007 году ее останки были перенесены в Десятинную церковь, построенную в 966 году.