Текст книги "Разведчики и резиденты ГРУ. За пределами отчизны"

Автор книги: Валерий Кочик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

И на новом посту основное внимание Ян Карлович по-прежнему уделял агентурной работе. Н. Ляхтеров, сотрудник Разведупра с 1933 года, вспоминал: «Берзин обладал аналитическим умом, он был изобретательным в разработке самых сложных разведывательных операций. Основой стратегической разведки Берзин считал агентурную разведку. На создание нелегальных радиофицированных резидентур в странах вероятного противника он направлял весь свой организаторский талант и опыт подпольной партийной работы. Павел Иванович принимал непосредственное участие при подборе и подготовке нелегальных резидентов (Зорге, Маневич, Мрочковский, Стигга, Узданский, Кравченко, Треппер, Абрамов и др.). …Все мы, в те годы работники Разведывательного управления, ощущали заботливое отношение Берзина к легальным зарубежным разведаппаратам. Он лично участвовал в подборе достойных руководителей на должности военных советников и военных атташе (Путна, Якир, Геккер, Рыбалко, Орлов, Тупиков и др.) и крышевых оперативных работников».

Опираясь на опыт, в том числе и на личный, В. Сухоруков, которого Ян Карлович провожал в Китай в сентябре 1924, в Латвию в декабре 1933, в Болгарию в декабре 1934 года, отмечал: «Берзин, отправляя сотрудника управления за рубеж, всячески подчеркивал полное ему доверие, уверенность в его способность выполнить поставленное задание, в способность всегда находиться в более выгодном положении, чем противник. Он давал понять разведчику, что в случае неудачи он его поддержит и не даст в обиду. Все это формировало у оперативных работников чувство ответственности и готовности даже ценой сверхусилий выполнить поставленную задачу во имя интересов Родины. Павел Иванович никогда никого не отправлял за рубеж без теплого и сердечного напутствия, а с наиболее близкими соратниками прощался путем товарищеского объятия. Также тепло и сердечно он встречал своих дозорных часовых, возвратившихся из стана противника»⁷.

Интересно в связи с выше сказанным отношение к начальнику военной разведки одного из тех партийных чиновников, которые контролировали отправку людей за рубеж.

Не названный начальник отдела ЦК ВКП(б), возможно это был Е. Я. Евгеньев, в конце 1927 года отмечал: «Атташе выдвигается Берзиным и Бубновым [Бубнов А.С., начальник Политуправления РККА и член РВС СССР. – Авт.], НКИД только оформляет, он даже их не числит у себя на учете, они жалование получают не из сумм НКИД. Я грешный человек, когда вставал вопрос о втором секретаре [полпредства СССР. – Авт.] и военном атташе, я никогда не углублялся в эти дела, может быть грешен, но никогда этих работников не рассматривал. Может быть потому, что я очень верю в Берзина, а по отношению к этим ГПУ работникам – Трилиссеру»⁸.

Разведывательное управление штаба РККА курировало и использовало в своих целях военное сотрудничество с зарубежными странами. Наиболее широким и плодотворным в тот период было взаимодействие с Германией (1922–1933). (Об этом см., например: Горлов С.А. Совершенно секретно: Москва – Берлин, 1920–1933. М., 1999). В докладе 1925 г. Ян Карлович писал, между прочим: «Необходимо отметить, что Разведупр в своей работе пользовался и материалами разведорганов и других государств»⁹.

Не менее серьезное внимание уделяется и военной технике, которая «вместе с воздушным и морским флотом составила 66,5 % всех заданий данных агентуре»¹⁰. Общие для всех стран задания по сухопутным вооруженным силам, поставленные агентурной разведке в следующем операционном году, были такими: «1) Обучение, подготовка и быт армии, политико-просветительская работа, организация и тактика низших соединений различных родов войск. 2) Военно‑химическое дело: устройство и методы применения новейших средств химического нападения, состояние военно‑химического дела. 3) В области артиллерии, мелкокалиберного оружия, бронесил, инженерного дела, электротехники и связи – продолжать работу по выяснению новых конструкций и пополнять имеющиеся сведения о материальной части, состоящей на вооружении иностранных армий. 4) Следить за новейшими изобретениями во всех областях военной техники и за усовершенствованиями существующей материальной части. 5) Состояние военной промышленности и подготовка к промышленной мобилизации важнейших иностранных государств». И поставленные задачи были выполнены. Ян Карлович докладывал, что «в общей сумме» полученные в 1925–1926‑м материалы и сведения «уже дали возможность изучить большинство вопросов, интересующих высшие военные управления СССР»¹¹.

Задания в военно-технической области были возложены и на созданные в конце 1920‑х годов инженерные отделы торговых представительств СССР за границей, в составе которых работали также и военные разведчики. Наряду с закупками всего необходимого для РККА (от новейшей военной техники до предметов культурно-бытового назначения), им предписывалось (1928 г.) «собирать, проверять, систематизировать и изучать все материалы о новых научно-технических усовершенствованиях и достижениях, как применяемых, так и могущих быть примененными для военных целей и обороны страны»¹².

6 марта 1930 года Берзин направил К.Е.Ворошилову доклад «О технической разведке», где подробно описал положение на этом направлении разведывательной деятельности и отметил необходимость дальнейшего ее развития: «I. Техническая разведка IV Управлением до сих пор велась в тех рамках, которые предусматривались заданиями Штаба РККА и допускались сметными ассигнованиями. Основной задачей технической разведки по заданиям Штаба было: а) изучить организацию, тактику, методы подготовки, вооружение и оснащение технических войск иностранных армий, б) собирание сведений о технических и тактических данных тех новых образцов оружия, которые приняты или принимаются на вооружение той или иной армией, и которые могут в той или иной степени влиять на изменение тактики. С этой задачей IV Управление справилось. Что же касается покупки опытных образцов вооружения, приобретения рабочих чертежей, описаний технических процессов, технологии металлов, организации производства и способов обработки, т. е. вопросов непосредственно не интересующих Штаб и довольствующие управления, то разведка их носила кустарный характер. Эта часть работы IV Управлением велась, так сказать, в любительском порядке, ибо ни средств на эту работу, ни более или менее серьезных заданий не было. Лишь в самое последнее время соответствующие управления и учреждения стали проявлять к этому делу интерес…»¹³. 12 марта того же года состоялось совещание о ведении технической разведки, на котором было принято решение отпустить IV Управлению дополнительные средства на оставшуюся часть 1929/1930 финансового года. В частности Управление ВВС должно было направить военной разведке для этих целей 7.500 американских долларов. Кроме того, в протоколе совещания указывалось, что «в случаях, когда предоставляется возможность купить интересующие нас готовые образцы, полный комплект рабочих чертежей, важных рецептов и т. д., заинтересованные учреждения отпускают IV Управлению необходимую для этой цели сумму сверх вышеуказанного кредита»¹⁴. Глава НКВМ утвердил решение совещания 19.03.1930 г.

В конце 1920‑х – начале 1930‑х годов Берзин участвовал в свернутой позднее работе по подготовке партизанских кадров и специальной боевой партизанской техники, в строительстве укрепленных районов, в закладке продовольствия и оборудования для будущих партизанских баз. Курировал работу партизанских (читай: разведывательно-диверсионных) школ. После гражданской войны, когда обобщался ее опыт, в том числе и опыт партизанского движения, Берзин лично занимался вопросами организации и обеспечения партизанских операций, подбирал кадры. Учитывался и опыт отрядов «активной» разведки, которые действовали в первой половине 20‑х годов на территории Польши, Румынии, Эстонии. В случае нападения на СССР можно было в короткий срок создать целые партизанские армии. Партизанские подразделения участвовали в окружных учениях 1929–1932 гг. Кстати, примерно такую же работу военная разведка вела тогда и за рубежом (1930–1935). Так, например, в резидентуре И.Ц.Винарова готовили людей на случай войны – «партийные группы содействия» (в том числе в Австрии и Чехословакии), делали закладки оружия и взрывчатки. В Центре эту деятельность курировал Х. И. Салнынь, выезжавший в это время в командировку в страны Центральной и Восточной Европы (1930–1932).

Вместе с тем, как отмечал Ян Карлович, наблюдалось «все большее сокращение числа людей, которых можно было бы использовать в будущем для целей малой войны», здесь сказывались возраст, здоровье, изменения в характере человека, а иные люди занимали столь важные посты, что их было бы затруднительно взять оттуда в партизаны. Поэтому, по инициативе начальника военной разведки, из солдат второго года службы начали формировать при дивизиях Красной Армии особые подразделения, которые для конспирации назывались «саперно‑маскировочными взводами» (СМВ). По специальной программе этих тщательно отобранных «саперов» обучали «партизанским действиям, подрывному и зажигательному делу». Подготовленные кадры после демобилизации из армии старались, по мере возможности, устраивать на работу в приграничной полосе.

Первые СМВ появились в Украинском военном округе (УВО) весной 1933 г., в течение того же года в 9-ти дивизиях подготовили 220 человек и 82 из них поселили у западной границы округа. В 1934 г. году «саперно‑маскировочная» работа продолжалась уже в 4‑х приграничных округах. В УВО приступили у обучению следующих 220 человек, в Белорусском и Ленинградском округах к делу привлекли 450 красноармейцев, а в ОКДВА – 700¹⁵. Эта работа затормозилась в 1935‑м, а спустя два года была названа подготовкой к государственному перевороту и ликвидирована. В 1941 году, в условиях наступления немцев опыт Берзина и его товарищей пришлось применять в спешном порядке, когда для основательной подготовки времени уже не было.

Когда партизанская работа была в самом разгаре, Берзин особо обратил внимание на один из ее аспектов. В феврале 1931 года он докладывал наркому обороны К. Е. Ворошилову, что «дело разработки вопросов диверсионной техники приобретает в настоящее время исключительно важное значение». Он сообщил наркому о своих переговорах с начальником знаменитого Остехбюро В. И. Бекаури, в ходе которых они договорились об организации в московском отделении этого Особого технического бюро по военным изобретениям специального назначения «вполне оборудованной диверсионной лаборатории». Бекаури пообещал «выделить одного своего сотрудника – химика» и допустить для работы в лаборатории нескольких работников, рекомендованных Разведупром¹⁶. С одобрения наркома такая специальная лаборатория в Остехбюро была создана и успешно действовала.

Ян Карлович курировал научно-исследовательскую работу Разведупра «Будущая война» и был одним из авторов научного труда с тем же названием, в котором, на основании данных разведки, говорится и о «войне моторов», и о том, что война начнется без формального ее объявления. Кроме того, Разведупр выпустил открытым изданием книгу о будущей войне против СССР, авторы которой скрылись под псевдонимами. Один из них – С. Дашиньский – это А. М. Никонов, другой – Ян Матисович Радопольский – видимо Я. М. Жигур, во всяком случае их имена и отчества совпадают.

В издании отмечается, что «действительная продолжительность будущей антисоветской войны, вероятнее всего, будет где-то между вышеуказанной теоретически минимальной и максимальной продолжительности», то есть – в лучшем случае две летних кампании, в худшем 3, 5–4 года. «В общем, будущая война на западных границах СССР не может быть закончена в течение месяцев, не может быть закончена одними лишь военными методами. Исход будущей антисоветской войны определится сочетанием военного, экономического и политического факторов», война «потребует от пролетариата и всех трудящихся масс СССР колоссального напряжения сил, героизма военного и трудового, чтобы отстоять республику Советов» – Дашиньский С., Радопольский Я. Подготовка войны против СССР. М.; Л., 1929. С. 184–187.

Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: В 4‑х т. М., 1960. Т.4. С.340

Каталожная карточка Российской государственной библиотеки

(«Ленинки»)

При Берзине не забывался и опыт предшественников из «царской армии». Комдив Ф. Е. Огородников, бывший генерал-лейтенант, сотрудник дореволюционной военной разведки, назначался в распоряжение Разведупра в 1929 и 1932 годах; комбриг А. И. Верховский, бывший военный министр Временного правительства, преподаватель целого ряда военных учебных заведений Красной Армии, после очередного ареста в 1931–1934 гг., почти полтора года состоял в распоряжении РУ Штаба РККА. В той же должности после ареста находился (в 1932–1936 гг.) видный военачальник, военный педагог и теоретик, автор классического труда «Стратегия» комдив (и бывший генерал‑майор) А. А. Свечин.

Неожиданно в 1934 году разразился громкий (но не публичный) скандал, связанный якобы с совершенно неудовлетворительной работой военной разведки.

ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО?

В 1929–1933 гг. в деятельности советских разведслужб (ИНО ОГПУ и РУ Штаба РККА) произошел ряд серьезных (но не катастрофических) провалов, какие случались и раньше. (Кстати, Я. К. Берзин говорил, что разведки без провалов не бывает). Доклады об этих происшествиях были представлены Политбюро ЦК ВКП(б) и не вызвали поначалу особых эмоций. И вдруг глава ОГПУ Г. Ягода направил в начале 1934 г. руководству партии гневный доклад, речь в котором шла почему-то не о недостатках в работе его ведомства, а о провалах в работе Разведупра. К тому же там было немало вранья, видного теперь и невооруженным глазом. Печально, но и сейчас этот доклад Ягоды часто цитируют как абсолютно достоверный документ.

В результате, как и было задумано, вся ситуация оборачивается только против военных. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает 26 мая 1934 года постановление «Вопросы IV Управления РККА». Военной разведке ставилось в вину громоздкость агентурных сетей и засоренность их ненадежными и «засветившимися» агентами (что, по мнению авторов документа, и привело к ряду провалов), недостаточную подготовку кадров, слабую увязку деятельности Разведупра с Особым и Иностранным отделами ОГПУ-НКВД и т. д. Чтобы поправить дела в военном ведомстве партийное руководство санкционировало приход в РУ Штаба РККА (в 1934–1936 гг.) группы чекистов во главе с А.Х. Артузовым, т. е. начальником того самого подразделения (ИНО ОГПУ), в котором произошли такие же служебные происшествия, как и в Разведупре. Далее эту ошибку усугубили не дав профессионалам политической разведки времени, чтобы адаптироваться к условиям и задачам аналогичной военной деятельности. Их сразу же назначили большими начальниками, поставив на ключевые должности. К тому же Артузов (ставший заместителем начальника РУ РККА в мае 1934 г.) получил право серьезно нарушающее азы военной службы – через головы двух своих руководителей (начальника РУ и наркома обороны) он напрямую посылал документы и материалы военной разведки И. В. Сталину. Между чекистами и военными и без того складывались непростые отношения еще с первых лет советской власти, и данный эпизод, как показали дальнейшие события, их не улучшил.

Для исправления серьезных недостатков якобы имеющихся в деле подготовки разведкадров, осенью 1934 г. начинается, при активном участии Артузова, формирование Школы Информационно-статистического управления РККА (именно так именовался Разведупр в течение нескольких месяцев в 1934 г.). Согласно документам Школа должна была каждые 12 месяцев готовить по 198 человек для зарубежной работы и для местных органов ИСУ. В качестве исключения срок подготовки мог быть сокращен вдвое. Набор слушателей в Школу начался в январе следующего года^16а.

Тем временем – 25 декабря 1934 года Берзин был назначен на должность начальника Разведупра РККА «в связи с переходом центральных управлений НКО СССР на новую организационную структуру». Но уже вскоре, из-за провала в Копенгагене, его карьера в военной разведке прервалась. В феврале 1935 г., в связи с «нарушением принципов конспирации», в столице Дании арестовали нескольких сотрудников Разведупра. Ничего страшного как-будто не произошло, но давление на начальника РУ, с учетом предыдущих дел, усилилось.

Основные участники той копенгагенской истории известны: Джорджа Минка («Фрэнк») арестовали в его квартире, по всей видимости, первым из всех, датским судом он был осужден на 18 месяцев лишения свободы, освобожден в начале марта 1936 г.; Давид Оскарович Львович («Давид») вопреки запрещению РУ «производить явки на квартирах», устроил таковую с агентом «Фрэнком», а затем «25 февраля 1935 г. явился вместе с женой на его копенгагенскую квартиру, где [они] и были схвачены полицейской засадой, арестовавшей ранее – 22 февраля – на этой же квартире и других источников Берлинской резидентуры – «Макса» и «Ульриха». «Давид» с женой были освобождены за недоказанностью обвинения 18 июля 1935 г. и возвратились в Москву»; Макс Германович Максимов («Ганс Грюнфельд», «Макс»), «обвинялся только за проживание в Дании по подозрительному паспорту, но впоследствии был оправдан, из-под следствия освобожден и в июле 1935 года возвратился в РУ»; Александр Петрович Улановский («Николас Шерман», «Ульрих») «во всем сознался» был приговорен к 18 месяцам заключения, в СССР вернулся в начале марта 1936 г.¹⁷. На этой же квартире арестовали и американского адвоката-коммуниста Леона Джозефсона, официально путешествующего по делам нью-йоркской текстильной компании. Он находился под следствием с февраля по май 1935 г., был оправдан судом и смог покинуть Данию.

15 апреля 1935 г. секретным приказом наркома обороны СССР за № 0531 Берзин был освобожден по его просьбе от руководства Разведупром и зачислен в распоряжение наркома обороны с выражением признательности и уверенности в том, «что и в будущей своей работе т. Берзин вполне оправдает свой заслуженный авторитет одного из лучших людей Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Характерно, однако, что в первоначальном проекте этого приказа, датированном 10 апреля, ни о какой благодарности речи нет – он выглядит как обычный приказ о снятии с должности.

О переменах в руководстве военной разведки уже 25 апреля того же года писал Г. М. Штерн, служивший тогда сотрудником для особых поручений при Наркоме обороны СССР. Вот что он рассказал в своем письме советскому полпреду в Монголии, бывшему заместителю начальника Разведупра В.Х. Таирову («Особо секретно. Только лично»): «Вы знаете, конечно, что Старика освободили от работы в Управлении. Как будто там были еще разные неприятности, да и вся обстановка складывалась так, что уход его был логическим исходом. Назначен Урицкий. Он способный человек, но будет ли лучше, очень сомневаюсь. Вы же лучше всех знаете качества Старика, которые вообще найти и возместить трудно… Уход Старика обставлен был в общем неплохо – К.Е. [Ворошилов] написал ему очень теплый приказ, где назвал его «одним из лучших людей в Красной Армии», наградили его золотыми часами; а в общем очень жаль – чудеснейший человек – Старик. Жаль и его исключительного опыта этой работы… Куда пойдет теперь Старик – также еще неизвестно. Говорили, что, наверное, пойдет Начпуокром [начальником политуправления военного округа. – Авт.]. Пока основательно передает дела и затем в отпуск, так как здоровье его также весьма неважное».

Ян Карлович состоял в распоряжении наркома обороны пять месяцев и 25 сентября был назначен «вторым заместителем по политической части командующего войсками ОКДВА (для руководства работой разведки)» (приказ НКО СССР по личному составу армии № 01289 от 25.09.1935). То есть, с явным понижением в должности отправлен в «почетную ссылку» на Дальний Восток, где начальником Разведотдела Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, место дислокации которой приравнивалось к военному округу, и его заместителем были старые сотрудники Яна Карловича – А. Ю. Гайлис (Валин) и Х. И. Салнынь. В аппарате РО и в сопредельных странах действовали знакомые ему по прежней работе Р. Зорге, И. А. Ринк, Г. И. Гилев, Н. Д. Лухманов, Н. П. Вишневецкий, Х. Боев (Русев), Э. Д. Лепин, К. А. Батманов, Г. М. Цатуров и другие.

В полночь, 18 июля 1936 года радиостанция города Сеуты (Испанское Марокко) передала в эфир фразу: «Над всей Испанией безоблачное небо». Это был сигнал к мятежу генерала Франко против Испанской республики. Разращилась длившаяся три года тяжелая и кровопролитная гражданская война. Германия и Италия сразу же открыто поддержали мятежников. Началась интервенция. На стороне республиканцев выступил Советский Союз, явно на словах и тайно на деле. Конечно, присутствие советского оружия и советских военных в Испании было секретом полишинеля, тем не менее, конспирацию старались соблюдать.

В октябре 1936 года в Испанию в качестве советников стали прибывать советские военные специалисты. Уже в начале октябре немецкие разведчики отправили из Мадрида в Берлин сообщение: «Сюда прибыл главный военный советник республики и советский генерал Гришин». Этим «генералом» и был Ян Карлович Берзин. Его вызвали в Москву ещё весной 1936 года и, когда начался франкистский мятеж, отправили в Испанию.

Первое, чем ему пришлось заниматься – организация обороны Мадрида. Уже в начале ноября войска мятежников вышли на ближние подступы к испанской столице. 6 ноября бои шли уже на окраинах города. Военные советники торопились организовать оборону. А 8 ноября в городе появилась первая из Интернациональных бригад, этой гвардии Коминтерна. Франкистам так и не удалось взять город.

«Неоценим вклад советников – специалистов Красной Армии в оборону Мадрида. Кто еще мог подсказать «милисианос», как построить в условиях миллионного города долговременную оборону со стрелковыми окопами полного профиля, с правильно расположенными орудиями и пулеметами. И, разумеется, советники не только учили, но и учились, строя оборонительные рубежи на подступах к Мадриду. Показывая мадридцам, как следует вгрызаться в камень, как и где возводить проволочные заграждения, как и где готовить секторы обстрела. Откуда испанцам, не воевавшим целую вечность, было знать, что на один погонный километр фронта нужно около четырех тонн колючей проволоки и около двух тысяч мин и фугасов! Требовалось немедленно переключить заводы столицы на производство всего необходимого для фронта, и в этом важнейшем деле на помощь защитникам Мадрида также приходили «совьетикос»»¹⁸. Действительно, как сражаться в условиях нехватки всего необходимого, интервенции и блокады, лучше командиров Красной Армии научить не мог никто.

Из Мадрида Берзин отправился в Валенсию, город, куда из осажденного Мадрида переехала столица Испанской республики. Обстановка была сложной, а надо было разобраться в ней досконально, чтобы советы военного советника были правильными. Вот когда ему пригодились навыки работы в военной разведке!

Главный советник занимался многим. Он выезжал на фронт, налаживал руководство войсками и обеспечение армии. Ну, и конечно, любимое его детище – разведка, на сей раз республиканская. Испанцы, в отличие от многих предыдущих кадров Берзина, не имели опыта подпольной и конспиративной работы, их нужно было учить всему с самого начала. А еще труднее было наладить грамотное использование разведывательной информации в республиканских штабах. В районах, занятых франкистами, развивалось партизанское движение. Диверсанты-интернационалисты взрывали мосты и поезда, устраивали засады и нападали на гарнизоны. В Валенсии была создана школа «Красный партизан», где, под руководством Берзина, проходили подготовку диверсионные группы и отряды – от 8 до 40 человек. И при каждом таком отряде тоже был советник, а фактически – руководитель отряда. Отряды сочетали диверсии и разведку. Позднее и испанский опыт был использован во время Великой Отечественной войны, в том числе и самими испанцами, которые оказались в Советском Союзе. Из этих отрядов и групп был вскоре сформирован специальный 14 армейский корпус, подчиненный Генеральному штабу. В корпусе было четыре дивизии, в каждой из них – по три-четыре бригады, или отряда, по 150–200 человек. Одна дивизия базировалась в Каталонии, три – в центре: в Андалусии, Эстремадуре и на Центральном фронте.

Занимался Берзин в Испании, как уже говорилось, разведкой, а особенно, контрразведкой. Испания была буквально наводнена резидентами и агентами франкистской, немецкой, итальянской разведок. Радио Саламанки ежедневно в 9.45 передавало для «пятой колонны» шифрованные указания. Совместно с республиканской контрразведкой – особым отделом по борьбе со шпионажем – генерал Гришин ведет привычную войну разведок. В восьми километрах от Валенсии, в Рокафоре, организовывает станцию радиоперехвата.

Немало старых товарищей встретил в Испании Берзин. Военным атташе был В. Е. Горев, а его заместителем – Д. О. Львович (проходивший по «копенгагенскому делу» 1935 г.), командиром 14-й Интернациональной бригады – К. К. Сверчевский, военными советниками: Х. И. Салнынь, И. Г. Старинов, Л. К. Бекренев, Г.И.Семенов, А. И. Эмильев и другие. Там воевал и засветившийся в Копенгагене в 1935 г. Дж. Минк, числившийся в составе аппарата главного военного советника. Должность его в документе не названа, но он указан в следующей строке после Х.-У.Д.Мамсурова («Ксанти»), инструктора специальной работы от «А» («активка» – специальное отделение РУ РККА). Минк был убит в Испании, по-видимому, в 1937 г.

Тогда Сталин дал высокую оценку деятельности Яна Карловича в Испании: «Сталин. Никто не думал, и я не слыхал о способностях командующего у Берзина. А посмотрите, как он дело наладил. Замечательно вел дело» – Выступление на расширенном заседании Военного совета при Наркоме обороны, 2 июня 1937 г.

В мае 1937 года Берзина, главного военного советника и заместителя командующего войсками ОКДВА (он по-прежнему числился на этой должности), отзывают в Москву. На посту главного советника его сменил «генерал Григорович» – комдив Григорий Штерн, тот самый который писал о нем Таирову. Дома его ожидало звание армейского комиссара 2-го ранга (Примерно соответствовало введенному в 1940 г. званию генерал-полковника.), присвоенное ему 14 июня, орден Ленина, которым он был награжден ещё 3 января и новое, а точнее, старое назначение – начальником Разведупра РККА. Он привез из Испании бесценный опыт и… жену, двадцатилетнюю Аврору Санчес. Давно, еще в начале 20‑х годов, Ян Карлович женился на сестре одного из своих сотрудников – Елизавете Константиновне Нарроевской. Она оставила мужа, но сын Андрей жил вместе с отцом. В 1937 году ему было лет 13–14. Уезжая в Испанию, Берзин оставил его в Хабаровске и теперь вызвал домой, в Москву. Вскоре к нему приехала и Аврора. Берзин встретил красавицу-испанку в Валенсии, где девушка работала в штабе. Ян Карлович был на 27 лет старше нее. Девушка приехала в Россию, как она думала, на год – посмотреть Москву, выучить русский язык. А вышло так, что осталась на всю жизнь.

В Разведупре Ян Карлович прослужил всю оставшуюся жизнь – правда, оставалось ему очень недолго. С первых же дней он поставил перед разведчиками задачу: составить перспективный план разведывательной деятельности в канун войны. Побывав в Испании, он теперь не сомневался – война неизбежна. Основное направление работы – Германия. С первых же дней он занялся и кадрами. Надо было провести «инвентаризацию» – посмотреть положение старых кадров, познакомиться с новыми. Приезжающие в Москву на переподготовку нелегалы неизменно представлялись «Старику». Нагрузка была очень большой, тем более, что к этому времени в Разведупре была упразднена (с подачи А. Х. Артузова) единая аналитическая служба, и теперь осмысление поступающей информации ложилось на соответствующих заместителей начальников оперативных подразделений и на начальника Управления. И Берзин всерьез задумался о том, что разведке все же нужна настоящая, т. е. объединенная аналитическая служба. Очень нужна. И еще многое нужно разведке.

Почтовая марка выпущенная в СССР в 1989 году

С 1936 г. и на целый ряд лет кодовым словом для обозначения начальника военной разведки стало слово «Директор».

Яна Карловича арестовали в ночь на 29 ноября 1937-го по делу «латышской фашистско-шпионской организации», обвиняли Берзина и в сотрудничестве с несколькими иностранными разведками, организации террористической группы и проведении предательской работы в специальной командировке (теперь уже утверждалось, что «БЕРЗИН, находясь по заданию правительства в особо секретной командировке, провел там большую предательскую работу, чем сорвал важнейшие мероприятия»). После восьми месяцев допросов с пристрастием он был приговорен 29 июля 1938 года к высшей мере наказания за участие в контрреволюционной террористической организации и шпионаж и в тот же день расстрелян. Полностью реабилитирован 28 июля 1956 года.

Латышский поэт Эйжен Веверис, который сидел в Маутхаузене вместе с Л. Е. Маневичем, так передавал его рассказы о Я. К. Берзине: «Я почти не знал его как начальника. Для меня он всегда был «Стариком» – очень близким и очень умным советчиком. Он никогда не выделял себя из рядов наших товарищей. Ни манерой разговора, ни поведения. Зато выделялся главным: умением слушать. Вникать в твои мысли и потом, только потом, дать добрый совет. «Старик» не терпел зазнайства. Часто повторял, что наш враг – умен и хитер, что он имеет огромный опыт. Победить его можно только своим умом, своим мужеством и находчивостью, глубоким анализом происходящих в мире явлений… Мне всегда казалось, что он знал о мире всё. И в редкие наши встречи очень щедро делился этими знаниями».

«Каким он запомнился мне? – вспоминал адмирал в отставке Л. К. Бекренев. – Крепко сложенный, седая голова – поэтому и звали его «Стариком», коротко подстриженные волосы, серо-голубые глаза, улыбка открытая, обаятельная. Я, например, не слышал, чтобы он хохотал, громко смеялся, а вот когда ему что-то нравилось или был в приподнятом настроении, то обязательно улыбался. Но был строгим, требовательным начальником. В то же время трепетно ценил людей, прямо-таки по-отечески относился к работникам управления. Заботился о семьях: отправит кого-нибудь за рубеж, и сам, не перепоручая заместителям, постоянно справляется, как там в семье, не нужна ли какая помощь». Адмирал Бекренев подчеркивал: «Наши разведывательные организации, созданные под руководством Берзина, совершили подвиг, раскрыв замыслы фашистов против Советского Союза. Такой пример: основные положения плана агрессии, утвержденного Гитлером в декабре 1940 г. уже через 11 дней были известны советской военной разведке. После были вскрыты тактические мероприятия по подготовке Германии к нападению на СССР, а также ее сателлитов, позиция Японии по поводу участия в этой войне. Да, Берзина уже не было в живых, но жило его дело, продолжали сражаться на невидимом фронте его ученики, работала отлаженная и запущенная им машина».¹⁹ Можем добавить, что за последние годы стало известно и многое другое.