Текст книги "Прощай, Баку!"
Автор книги: Валерий Климов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Глава 4. Происшествие с подтекстом
Следующий день начался для учеников, как обычно, с общего построения перед школой.
И у Алексея с Виталиком, ныне пришедших минут за пять до того, как всех, по-классно, стали пропускать в школьное помещение, было время неспешно оглядеться.
Само собой, что, первым делом, Родионов обратил свое внимание на то, как Северов о чем-то непринужденно разговаривает с Трофимовой и Ковалевой и, видимо, рассказывает им что-то очень смешное, поскольку последние, то и дело, начинали смеяться.
Обе девушки, одетые, как собственно, и все другие школьницы, в черные форменные платья с белоснежными фартуками, нижние края которых, согласно моде того времени, были сантиметров на двадцать выше их колен, обладали, на редкость, стройными ножками, что делало их, и так несомненно очаровательных, главными мишенями жгучих взглядов значительного числа десятиклассников мужского пола.
Немного погодя, а точнее, за несколько секунд до захода десятиклассников в школу, на месте их сбора появился Лагутин.
Алексей еще издали увидел его испепеляющий взгляд на болтающего с Леной Максима.
«Похоже, что он, на полном «серьезе», ревнует ее к Северову и, поэтому, с первого дня появления обоих новеньких в их школе так негативно реагирует на него», – подумал про Олега Родионов.
Ему самому тоже очень нравилась эта девушка, но он, в отличие от Лагутина, не испытывал, из-за этого, к Максиму каких-либо неприязненных чувств.
В этот момент Олег, проходя за спиной не увидевшего его Северова, как бы невзначай, сильно задел последнего своим плечом. Тот оглянулся и, увидев Лагутина, «вспыхнул как спичка»:
– Слушай, ты, «козел надутый», жду тебя сегодня за школой после шестого урока, или лучше сразу повесься, чтобы не позориться!
– Между прочим, Олежка, у Максима за спиной три года в секции каратэ, – язвительно добавила Ковалева, которой и самой, видимо, не очень-то нравился Лагутин.
В ответ Олег, не удосужив их даже взглядом, презрительно процедил сквозь зубы:
– Не сегодня, а завтра… после шестого урока… жду тебя за школой, «каратист долбанный»!
Алексей, конечно, знал, что Лагутин занимался, одно время, в секции бокса, но не имел ни малейшего представления о северовском увлечении каратэ.
«Что же, завтра будет, видимо, неплохая «мясорубка» между ними», – механически подумал он, обратив, при этом, свое основное внимание непосредственно на то, с каким неподдельным интересом посмотрела на Олега Лена.
«Все-таки, этот самовлюбленный позер сумел произвести на нее впечатление, – недовольно мелькнуло у него в голове. – Господи, до чего же все бабы падки на дешевые «понты» подобных франтов… А если, вдруг, у этих позеров есть еще и приличный автомобиль «под пятой точкой», да большая пачка денег в их внутреннем кармане, то, порой, даже у неглупых, в принципе, баб «крыша» начисто съезжает – на раз».
Тем временем, все, наконец-то, разошлись по своим классам, и в школьных коридорах наступило долгожданное затишье.
Первым уроком в десятом «А» была математика.
Это занятие у старшеклассников-«ашников» всегда сопровождалось идеальной тишиной, так как педагог по этому предмету – Инна Павловна – была очень строгой учительницей, и все нарушения дисциплины жестко пресекались ею «на самом корню». Но преподавала она великолепно… по крайней мере, для тех, кто внимательно слушал и искренне хотел понять ее математические премудрости.
Вторым уроком у Родионова с его школьными товарищами был азербайджанский язык. Его вела замечательная женщина – Зульфия Аббасовна. Она давала всем ученикам возможность, в меру, пошептаться и также, в меру, наказывала слишком шумных из них, но, при этом, очень редко ставила кому-нибудь двойки. На ее уроках можно было все: дописать неоконченное домашнее задание к другому предмету, сыграть в «крестики-нулики», обменяться мнением с близсидящими, но… главное, при этом, было «не перегнуть палку», то есть – не наглеть и не создавать излишнего шума.
До нее азербайджанский язык в их классе вел Аликпер Аскерович. Это был старый и сильно глуховатый «склеротик», над которым издевались многие школьники. Алексею же всегда было жалко этого доброго старика, прошедшего войну и имевшего множество боевых наград, и он постоянно одергивал своих излишне ретивых одноклассников, любивших безнаказанно «хохмить» над этим преподавателем.
Помимо «стандартных» розыгрышей, типа выкладывания кнопок на его стуле, некоторые «хохмачи» придумывали и другие «приколы». Один раз, например, они мелом нарисовали на его стуле круги в виде мишени, и бедный старик целый урок ходил с этой «задней» мишенью на своих брюках.
Но любимыми розыгрышами данных «любителей острых ощущений» были: исчезновение классного журнала со стола преподавателя и звонок заранее принесенного будильника минут через двадцать после начала урока, благодаря которому занятие по азербайджанскому языку заканчивалось гораздо раньше установленного времени, поскольку глуховатый Аликпер Аскерович, не отличая раздающегося звука от традиционного, искренне полагал в этом случае, что все отведенные на его предмет сорок пять учебных минут уже прошли.
Третьим уроком у десятиклассников была физика. Здесь тоже испытывался «напряг», не меньший, чем на математике.
Данный предмет вела Снежана Арсеновна – также чрезвычайно строгий преподаватель, на занятии у которой, порой, можно было расслышать даже муху, жужжащую у окна.
При этом, особенно большую порцию адреналина в крови школьники получали в тот момент, когда Снежана Арсеновна, желая кого-то из них вызвать к доске, начинала медленно, сверху вниз, проводить своей авторучкой по списку фамилий учеников в классном журнале. Поразительно, но острота ситуации, по мере опускания ее авторучки вниз, нисколько не снижалась, поскольку у данной учительницы была неприятная для школьников привычка неоднократно повторять такую процедуру заново, прежде чем, наконец-то, назначенный ею «ответчик» вызывался к доске.
Для Алексея этот предмет являлся самым дискомфортным, так как Снежана Арсеновна, почему-то, сразу невзлюбила его и придиралась к его ответам, почем зря.
При равном качестве ответов отдельным ученикам она ставила пятерки, а ему – обязательно, на бал ниже. Это давно заметили не только он и его друзья, но и многие другие одноклассники, которые стали частенько подшучивать над ним по этому поводу.
Однако, начиная с девятого класса, отношение строгой «физички» к нему постепенно нормализовалось; по крайней мере, ушла явная предвзятость с ее стороны в оценке уровня его знаний данной учебной дисциплины, и Родионову стало немного полегче.
Четвертый урок – биологию – у десятого «А» вела Людмила Рубеновна, добрейший человек и полнейшая противоположность, по характеру, Снежане Арсеновне – ее ближайшей подруге.
Людмила Рубеновна, наоборот, максимально хорошо относилась к Алексею, и он, не без основания, предполагал, что именно ее мнение, в конце концов, и растопило «лед недоверия» к нему со стороны Снежаны Арсеновны.
Последние же два урока, в этот день, были отданы «на откуп» их школьному физруку, которого все ученики за глаза называли странным прозвищем «Тли-Тли», придуманное ему кем-то из предшествующих поколений старшеклассников за невыговаривание им буквы «р» и соответствующую спортивно-военную считалку, звучащую в его исполнении следующим образом: «Лаз, два, тли! Лаз, два, тли!».
«Тли-Тли», как и всегда, не стал слишком долго размышлять над тем, какое же занятие им придумать, и, выдав девушкам волейбольный мяч, оставил их одних играть в школьном спортзале, а парней, чтобы они не мешали последним, предусмотрительно вывел на открытую спортивную площадку за школой, после чего торопливо бросил им футбольный мяч и спешно удалился в свою маленькую «физруковую» каморку.
Давние клубные пристрастия позволили парням из десятого «А» почти мгновенно разделиться на две футбольные команды болельщиков «Спартака» и «ЦСКА», моментально разошедшихся в разные стороны.
Костяк «армейцев», при этом, составили Горшенков, Розов, Пятницкий, Ахундов и Аркисов, традиционно болевшие за хоккейный «ЦСКА» и футбольное киевское «Динамо».
Основу же их извечных соперников, фанатично «топивших» за хоккейный и футбольный «Спартак» представляли Родионов, Атабекян, Сличенко, Андропов и Караев.
Остальные их одноклассники, не имевшие столь явных клубных пристрастий, разделились с помощью проведенной, на скорую руку, жеребьевки и примкнули к той или иной команде лишь в соответствии с результатом выпавшего им жребия.
Сама же игра, как и всегда, при таких составах, получилась жесткой и принципиальной. Старшеклассники не щадили ни себя, ни ног соперника, что в условиях, когда спортивная площадка представляет собой сплошную каменистую почву, огражденную металлической решеткой, прогнозируемо приводило к многочисленным ссадинам и синякам периодически падавших футболистов.
После очередного падения кого-то из «спартаковцев» Караев, не на шутку, сцепился с Розовым, но их, хотя и с большим трудом, все-таки, удалось разнять. Потом разругались между собой Горшенков с Ахундовым из-за неудачного паса последнего. Затем захромал и ушел с поля «подкованный» противником Андропов…
Казалось бы, еще немного, и игра, грозящая перейти из разряда жесткой в разряд жестокой, вот-вот прекратится, но она лишь набирала свои спортивные обороты.
Параллельно с ней из школьного спортзала доносились не менее страстные крики и визги родионовских одноклассниц. Было полное впечатление, что хрупкие девушки, там, играли не в обычный «девчачий» волейбол, а, как минимум, в крутое «мужское» регби, причем, без всяких спортивных правил…
Наконец, к концу второго «физкультурного» урока на футбольное поле вышел бесстрастный «Тли-Тли» и резким свистком объявил об окончании матча. Свисток констатировал факт того, что в данной игре со счетом 5:3 победили «спартаковцы», которые тут же довольно побрели в раздевалку. И лишь спустя минуту, вслед за ними, потянулись раздосадованные проигрышем «армейцы», возбужденно обсуждающие причины своего поражения.
Однако, в раздевалке, когда футбольные страсти, наконец-то, улеглись, «спартаковцы» с «армейцами» очень быстро успокоились и дружно принялись дурачиться.
«Доцент», как пушинку, высоко поднял обеими руками маленького Мирзоева и, перевернув последнего ногами вверх, поднес его к потолочному перекрытию. И Элик, предварительно напяливший на свои ноги тридцать седьмого размера огромные туфли Пятницкого, весело зашагал по недавно побеленному потолку, оставляя на нем грязные следы сорок шестого размера.
Данный процесс тут же вызвал громкий хохот у переодевающихся старшеклассников, убежденных в том, что эта петляющая цепочка следов, протянувшаяся по всему потолочному перекрытию от одного края раздевалки до другого, несомненно станет настоящей загадкой как для физруков, так и для всего руководства их школы.
После этого дурачества в руках у Пятницкого и Мирзоева незамедлительно появилась неизвестно кем сюда принесенная настоящая пара боксерских перчаток, и в мальчишечьей раздевалке, естественно, тут же начался импровизированный бокс.
Одну перчатку – на правую руку себе надел Марк, другую – на левую – себе надел Элик, и боксерский поединок начался…
Это комичное состязание было похоже на драку «Моськи» со «Слоном», если бы такая случилась на самом деле.
Мирзоев налетал на Пятницкого, как жужжащий шмель, но, поскольку его голова была на уровне живота «Доцента», то все его удары попадали тому только в корпус.
Сам Марк лишь отмахивался от Элика, как от назойливой мухи. Наконец, ему это надоело, и он слегка ткнул своей правой рукой в перчатке в лицо наседавшему Мирзоеву.
Однако, эффект от этого тычка оказался просто потрясающим.
Элик отлетел на пять метров в сторону дальнего угла раздевалки (причем, последние три метра он уже, собственно говоря, не летел, а ехал на пузе) и уткнулся там, в завершении этого столь короткого путешествия, своим носом в длинную деревянную скамейку.
Не на шутку перепугавшийся за него Марк, в два прыжка, подскочил к товарищу и, как ребенка, поднял его на руки. Их тут же обступила взволнованная толпа одноклассников.
– Элик, как ты? Элик, как ты? – несколько раз подряд встревожено спросил Пятницкий у Мирзоева.
– Нормально, – с трудом вымолвил еле пришедший в себя Элик. – Хорошо, хоть, не убил, «Кинг-Конг» доморощенный!
К счастью для них обоих, все обошлось без последствий: у Мирзоева не было ни синяка, ни царапины, ни выбитых зубов.
На этом их поединок и закончился.
Продолжать боксировать после данного инцидента тоже больше никто не захотел, и десятиклассники мирно разошлись по домам.
Горшенков, вышедший из школы вместе с Родионовым, почему-то выбрал новый маршрут и повел Алексея мимо маленького тупичка, образованного двумя гаражами и котельной, около которой он неожиданно остановился и, загадочно подмигнув приятелю, вошел в этот крошечный закуток.
Тот, заинтригованный столь необычным поведением друга, естественно тут же последовал за ним, но… ничего интересного там не обнаружил.
Просто, в этот день Виталик умудрился «схватить» двойку за поведение на уроке физики и решил от нее избавиться довольно оригинальным способом.
Предварительно вырвав из дневника первый лист со своей фамилией, он с напутственными словами: «Пущай, полетает!» решительно отправил его в полет на крышу котельной, после чего, хладнокровно порвав на мелкие кусочки ранее вырванную бумагу, разбросал их в разные от себя стороны.
– Если ты так будешь расправляться с дневниками после каждой своей двойки, то для тебя никаких дневниковых запасов страны не хватит, – иронично заметил Алексей.
– Хм… – довольно хмыкнул Виталик. – Недельки через две мне уже опять нужно будет уезжать на соревнования. Так что, Леха, хватит для меня дневниковых запасов!
Рассмеявшись, друзья вышли из закутка и уже без остановок пошли в сторону своего двора.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
