Текст книги "Прощай, Баку!"
Автор книги: Валерий Климов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
А это – «Сева» – Султанова Севиль, красивая, как все метисы (дети, родившиеся от брака людей разных национальностей). Самое интересное, что она, вопреки своим имени и фамилии, внешне выглядела типичной славянкой: русские черты лица, светлые волосы, голубые глаза…
Одно время (в младших классах) она очень нравилась Родионову, но ей самой всегда были симпатичны ребята постарше, «продвинутые» в современной музыке и танцах, да и, вообще, не из их школы. И постепенно у Алексея остались к ней только теплые приятельские чувства.
Лучшая подруга «Севы» – Таня Алиева – тоже очень симпатичная девушка во всем ее поддерживала, а, зачастую, была и инициатором каких-либо совместных с Севой действий.
С их мнением считались все ребята «А» класса. Они были «свои в доску», так как даже менталитет у них был максимально приближенный к мальчишечьему. Ни дать, ни взять – «анархисты» в юбках.
Своего рода другой «девичий полюс» в их классе составляли также весьма симпатичные, сидевшие за одной партой и носившие одинаковое имя, две подруги: Ира Гордеева – очень сильная амбициозная личность с претензией навязывания всем своего мнения, поскольку оно, как ей казалось, было единственно верным, и Ира Брошкина – с теми же чертами характера, но раза в два помягче, чем у своей подружки по парте.
К слову, Розов, имевший неосторожность влюбиться (в младших классах) в Гордееву, позднее сильно «влип» со своим безответным чувством к этой девочке. Его записка, написанная к ней, странным образом попала к учителю, и на «классном часе» ее зачитали перед всеми их одноклассниками.
Сергей и Ира молча стояли, тогда, с красными лицами и не знали, куда деваться от стыда. Естественно, эта история тут же дошла до их родителей, и симпатия Розова от всего пережитого постепенно «сошла на нет». Впрочем, у Сергея был легкий характер, и Алексей даже подозревал, что тот просто забыл об Ире, найдя какой-то новый объект для своего увлечения.
Розов, как обычно, сел с «Доцентом». Эта парочка в чем-то дублировала пару Виталика с Альбертом, но страдали они, все-таки, в основном, от своих громких голосов (их бас, даже при попытке говорить шепотом, можно было легко услышать в другом конце класса, не говоря уже о педагоге, чей стол стоял в паре метров от их парты) и коварных происков Горшенкова и Ахундова, сидевших неподалеку от них.
Двое последних, занимая явно более предпочтительную позицию, выбирали момент, когда учитель поворачивался лицом к доске, и наносили массированный коварный удар по Розову с Пятницким.
«Артподготовка» велась всеми доступными им видами вооружения: метанием, вручную, кусков ластика, выстрелами кусочков скатанной бумаги с помощью «школьной рогатки» – оттянутой назад тоненькой резинки, предварительно завязанной своими обеими концами на указательном и среднем пальцах, и даже посылкой «бумажных голубей», собранных по «спецтехнологии» и имевших большую точность попадания.
После этого «стрелки» принимали самый благочестивый вид и вдумчиво смотрели в рот поворачивающемуся лицом к классу учителю, весь гнев которого обрушивался на бедных Сергея с Марком, чья запоздалая реакция на агрессию воспринималась педагогом за акт кощунственного непослушания и пренебрежения к его уроку.
Всю эту пеструю картину разноплановых характеров, во многом, определяющих общее лицо десятого «А», существенно дополняли и обогащали своим присутствием такие личности, как: Аркисов Саша – весьма общительный и ранимый юноша, обладающий явными задатками будущего ученого в области физики и математики; Лунин Боря – очень интеллигентный и эрудированный парень – знаток русского языка и литературы, свободно владеющий, при этом, и английским языком; неисправимый авантюрист Беспалов Виктор; общий любимец «Элик» – самый маленький ростом ученик в классе, художник «от бога» – Эльчин Мирзоев; самый бойкий и темпераментный «Пончик» – круглощекий Артур Мартиросян; вечно спорящий со всеми с пеной у рта «Троцак» – Абрамян Армен; «помешанная» на литературе Гюля Саламова; умница, скромница и очень обаятельный человек – Каримова Назиля; вечно привирающий про свои подвиги (в которые никто не верил из-за весьма худощавого телосложения самого хвастающего) Запятин Андрей; закоренелый двоечник и тугодум Биняев Наиль, по прозвищу «Тормоз»; всегда держащийся особняком ото всех, обладающий сильным и упрямым характером Караев Ровшан; тихий и миролюбивый Юсупов Борис; такой же тихий, но только более волевой и агрессивный Славик Андропов; три скромных и обаятельных Ирины: Мирошникова, Авасян и Буданова, и две абсолютные тихони Балоян Стелла и Акопян Анджела. Теперь к ним добавился еще и севший рядом с Аркисовым Сашей Максим Северов.
Их класс, несмотря на всю разность составляющих его характеров, был единым живым организмом и, пожалуй, самым дружным среди всех классных коллективов школы. Это был его родной, самый лучший в мире, десятый «А».
Незаметно закончился первый урок. Классного руководителя их класса, одновременно, являющуюся их учителем по географии – Марину Александровну – замечательного и очень доброго человека, в этот раз, никто не слушал.
Все тихо перешептывались и обменивались мнениями вплоть до звонка, возвестившего об окончании урока, после которого, стремглав выскочив на перемену и перемешавшись со старшеклассниками из других классов, тут же создали в широком коридоре невообразимый шум и гам, моментально заполнивший атмосферу всей школы.
Высыпал в школьный коридор и соседний десятый «Б». Первыми из него вышли трое Саш: Гроссман, Нарышкин и Гукосян, самые безвредные и миролюбивые парни этого класса. Затем – неразлучные друзья Рома Малоян и Тофик Самедов, с которыми у Алексея (с младших классов) сложились хорошие отношения в связи с их совместным участием в школьной художественной самодеятельности.
За ними выскочила сразу целая группа девушек: Гаврошкина Люба, Кондратьева Ольга и Адиманян Марина.
Вышли Олег Лагутин и его верный «оруженосец» Михаил Приходько, очень скользкий и противный тип, который весьма комфортно чувствовал себя в тени яркого Лагутина. Он всегда поддерживал мнение Олега и даже слегка подхалимничал перед ним, за что, в принципе, и пользовался расположением последнего.
Лагутин и Приходько неспешно подошли к окну и высокомерно оглядели весело шумящую толпу, как бы подчеркивая, что они не имеют к этому никакого отношения.
– Эй, министры без портфеля, не лопните от важности, – стал цепляться к ним задиристый «Пончик», ростом меньше каждого из них на целую голову.
– Закройся, пигмей! – лениво бросил ему Олег.
Обиженный «Пончик» завелся с полуоборота. Он тут же подскочил к Лагутину и, бурно жестикулируя руками, стал вызывать того на драку. Олег, как бы не замечая его, лениво повернулся к стоявшим у другого окна «ашникам» Запятину и Абрамяну и небрежно произнес:
– Уберите своего придурка, пока я его не зашиб ненароком!
От этих слов «Пончик» взвился как ужаленный. Он попытался дать Лагутину пощечину, но тот, ранее занимавшийся какое-то время боксом, без труда сыграл с ним на опережение и резким ударом кулака со всей высоты своего роста, буквально, сбил несчастного «Пончика» с ног.
К нему тут же подскочил стоявший ближе всех к этому месту Северов и, встав между ним и еле встающим с пола и плохо соображающим, что с ним произошло, «Пончиком», сказал, обращаясь к Лагутину:
– Пользуешься тем, что вы в разных весовых категориях?
– Не твое собачье дело, – огрызнулся тот и, заметив выходящих в этот момент из их класса Трофимову и Ковалеву, неожиданно для всех дал сильный пинок по месту пониже спины нагнувшемуся к «Пончику» Максиму.
Это было сделано явно для того, чтобы обратить на себя внимание Лены, и Родионов, до этого не следивший за развитием данного инцидента, поскольку, не отводя глаз от двери «Б» класса, ждал появления в коридоре новенькой, увидел только этот завершающий пинок Олега.
Его до глубины души возмутил этот низменный поступок Лагутина, желавшего унизить Северова в глазах Трофимовой.
– Ты, что делаешь, сволочь?! – Алексей рванулся к нему и с ходу ударил Олега кулаком в челюсть.
Удар прошел, но Лагутин тоже успел ответить ему ударом на удар, и тут же в них обоих вцепились десятки рук одноклассников, сумевших быстро растащить их в разные стороны.
Последнее, что успел заметить Алексей, прежде чем со звонком на урок друзья втолкнули его в их класс, были, как ему показалось, неприязненно смотревшие на него красивые глаза Лены…
Дальнейшему развитию конфликта помешало то, что в этот день было всего два урока, после которых их всех отпустили домой.
Поэтому, выходя из школы в тесном окружении своих одноклассников, ни Алексей, ни Лагутин, не произвели никаких враждебных действий по отношению друг к другу.
Во-первых, прошедшие сорок пять минут успокоили их обоих; во-вторых, по общему мнению и «ашников», и «бэшников», поскольку в их короткой личной стычке они обменялись равным количеством ударов (по одному), то между ними, налицо – ничья, а значит, и обид у них, между собой, больше не должно быть.
Хуже обстояло дело с Максимом и «Пончиком». Они оба чувствовали себя оскорбленными. И, если «Пончик», честно говоря, был, во многом, виноват сам в том, что «нарвался и получил», то у Северова, действительно, были все основания «призвать к ответу наглеца» Лагутина. Но никому не хотелось новых драк в этот день, и «ашники» уговорили Максима отложить его разборки с Олегом «на потом».
Глава 3. Пляж
Прошел месяц. И хотя все это время в Баку стояла по-летнему жаркая погода, летнее «каникулярное» настроение уже давно покинуло старшеклассников.
За это время Северов, удивительным образом, настолько влился в новый для него коллектив «А» класса, что все «ашники» стали считать его «кровь от крови и плоть от плоти» своим.
Особенно близко он подружился с Родионовым, Розовым и Горшенковым, которые с удовольствием и без долгих раздумий приняли его в свою «теплую» компанию школьных активистов.
В один из последних дней сентября, выпавший на субботу, по Баку прошел слух, что очень скоро погода резко изменится, и на улице по-осеннему похолодает. Данная информация не прошла мимо старшеклассников, и вышедшая по окончании уроков из школы мужская половина «ашников» решила в полном составе съездить в воскресенье на пляж.
Их одноклассницы предсказуемо отказались от этой затеи, но, если честно, то парни на них особенно-то и не рассчитывали.
На следующий день в восемь часов утра, уже при посадке в электричку, к их веселой компании неожиданно присоединились «бэшники» Рома Малоян и Тофик Самедов и бывший «ашник», ушедший после восьмого класса в железнодорожный техникум – Игорь Башкиров.
За небольшую полноту Башкирова все, между собой, тихо обзывали «Толстым», но назвать его, подобным образом, прямо в лицо не решался никто, зная, что немедленно получит от него так, что мало не покажется…
С первого по восьмой класс Игорь был настоящим лидером среди тех мальчишек из их класса, кто не очень ладил с учебой и дисциплиной. Но, при этом, несмотря на свою, мягко говоря, не очень хорошую успеваемость, он был весьма толковым и, самое главное, очень волевым парнем, фанатично обожающим драться по поводу и без повода с любым наглецом, позволившим вести себя ненадлежащим образом в его присутствии.
Как это ни странно, но Алексей – лидер остальной части мальчишек из их класса, предпочитавших, в пику избегавшим любых школьных мероприятий «башкировцам», активно участвовать во всех происходящих в школе событиях спортивного и общественного характера и, при этом, успевать успешно учиться, с ним всегда был в хороших отношениях.
Возможно, это произошло из-за того, что в детстве, когда Игорь сломал ногу и, находясь дома, очень долго не ходил в школу, проживавший недалеко от него Алексей посещал его чаще других, а сам выздоровевший Башкиров, парой месяцев позднее, частенько навещал Родионова в весьма похожей ситуации, когда теперь уже тот болел около двух недель в своей квартире.
А может – из-за того, что, когда их мальчишечью братию в шестом классе захлестнула киношная романтика воинских баталий древних греков, римлян и руководимых Спартаком гладиаторов, и они, разделившись после уроков на две равные половины, принялись яростно «хлестаться» деревянными мечами на спортивной площадке за школой, в решающем очном поединке, в котором сошлись между собой Алексей и Игорь – два харизматичных вожака противоборствующих сторон, Родионов оказался единственным, кто сумел устоять перед бешеным напором Башкирова, до этого яростно сметавшего в персональных схватках всех своих «врагов», и даже победить его, зримо коснувшись в нужный момент мечом тела своего противника, тем самым, принеся окончательную победу своей «армии».
Как бы там не было, между ними всегда царило уважительное отношение друг к другу.
И Алексей был искренне рад их неожиданной встрече в электричке, направлявшейся на Бузовнинский пляж Каспийского моря.
Ровный стук ее колес быстро настроил «пляжников» на лирический лад, и в их вагоне, благодаря тому, что Игорь предусмотрительно захватил с собой гитару, очень скоро раздался специфический «бакинский шансон» – популярные, в то время, дворовые и молодежные песни «местного разлива».
При этом, более-менее знакомые куплеты вся веселая компания пела вместе с Башкировым, а незнакомые и те, которые поются от первого лица, исполнял лично Игорь.
Напевшись вдоволь, он неожиданно для многих протянул гитару Алексею:
– Спой, Лех, что-нибудь! Ты, ведь, насколько я знаю, тоже немного играешь…
Родионову не хотелось ни петь, ни играть, но отказать Башкирову он не смог. Приняв от него гитару, Алексей сделал несколько пробных аккордов и сначала тихо, а потом все громче и громче, запел песню своего собственного сочинения:
Давай, дружок, пожмем друг другу руки.
Ведь расстаемся и, быть может, навсегда.
Так выпьем стопку на прощание
Под наше громкое трехкратное «Ура!»
И пусть невзгоды бьют, но не сломают.
Упрямством духа вечно славились все мы.
Так выпьем стопку на прощание.
Уходят в жизнь судьбы выпускники!
Мы не жалеем ни о чем, что было,
И верим в то, что встретимся опять.
Так выпьем стопку на прощание
За то, чтоб веру в дружбу нам не потерять!
С последним аккордом парни восхищенно загудели:
– Клево! Ну, ты, Лех, даешь! А еще можешь?
Башкиров одобрительно хлопнул Родионова по плечу и, присоединившись к остальным, попросил:
– Давай, Лех, еще одну свою… какую-нибудь… лирическую!
– Ну, хорошо! Уговорили, – согласился, усмехнувшись, Алексей и, немного подумав, снова запел:
Вновь навстречу мне
Идешь ты, летишь ты, как всегда.
Как в хорошем сне
Поверю, что вдруг сбудется мечта.
Но опять пройдешь ты стороной,
Не остановишься со мной
И бросишь дерзкий гордый взгляд
Уже который день подряд…
Снова ночь теперь
Не спать мне и думать о тебе.
Как сказать: «Поверь,
Что счастье опять придет к тебе!»
Но опять пройдешь ты стороной,
Не остановишься со мной
И бросишь дерзкий гордый взгляд
Уже который день подряд…
Разлюбить тебя
Не в силах и не властен я уже.
Не прожить и дня
Без мыслей, мечтаний о тебе.
Но опять пройдешь ты стороной,
Не остановишься со мной
И бросишь дерзкий гордый взгляд
Уже который день подряд…
Допев до конца, Родионов решительно отложил гитару в сторону:
– Все, давайте в «дурака» играть!
«Пончик» моментально достал припасенную им заранее колоду карт и, перетасовав ее, стал сдавать. Играли двое надвое. Проигравшие сразу же менялись. Чаще всех, как и следовало этого ожидать, на своих местах оставалась основная пара: «Пончик» и Игорь.
Все прекрасно знали, что «Пончик» жульничает, но поймать его «за руку» было, практически, невозможно, и поэтому, раз за разом, все их соперники, освобождая места для следующей пары игроков, грустно поднимались с очередными «погонами» на плечах.
Последними встала со своих мест самая невезучая команда: Запятин с Беспаловым, и именно в тот момент, когда по вагону, мимо них, проходила большая группа незнакомых парней весьма задиристого типа и, судя по некоторым признакам, сильно обкуренных анашой.
– Эй, брат, одолжи-ка нам колоду! – поигрывая острой «финкой» в правой руке, обратился к «Пончику» самый наглый из них.
– Карты, брат, нам самим нужны, – спокойно за всех ответил Игорь и, поднявшись со своего места, также демонстративно вынул из кармана брюк небольшой охотничий нож.
С соседней скамейки одновременно поднялись Алексей и Саша Сличенко, а за ними и все остальные «ашники». Чужаки оказались в плотном кольце одноклассников Алексея.
Ситуация накалилась до предела. И ее кульминацией стал прыжок маленького разъяренного «Пончика» на скамью, где, до этого, сидели Запятин с Беспаловым. Там он мгновенно выпрямился и, нежно поглаживая левой ладонью неизвестно откуда взявшийся на его правой руке самодельный кастет, язвительно спросил у чужаков:
– Ну, что, пацаны… сыгранем партеечку?
«Пацаны», явно не ожидая такого дружного отпора от простых «пляжников», молча переглянулись и пошли «на попятную».
Их заводила убрал свою «финку» и примирительно поинтересовался:
– Откуда вы, парни?
– С «Восьмого», – ответил кто-то из «ашников».
– А… с «Восьмого»… Ну, ладно. Нет – так нет! – подвел итог разговору их вожак и, подав своим «пацанам» знак отбоя, пошел дальше по вагону.
За ним тут же потянулось все его окружение, и у парней «А» класса появилась возможность облегченно выдохнуть. Правда, произвели они это действие лишь тогда, когда последний обкуренный анашой «пацан» из вагонной шпаны покинул их вагон.
За всеми этими событиями они не успели заметить, как их электричка уже подъехала к нужной им станции «Бузовны», и вместе с ними на жаркий станционный перрон высыпали почти все доехавшие до нее пассажиры.
Легкий ветерок с моря сразу же обдал новоявленных «пляжников» неповторимым морским запахом и физически ощущаемой влажностью, отчего каждый вышедший на перрон пассажир электрички автоматически замирал на месте на две-три секунды и, вдыхая этот живительный воздух, жадно вглядывался в виднеющуюся вдалеке синеву Каспийского моря.
Докупив к взятым с собой припасам еще и фрукты с вареной кукурузой, продававшиеся прямо у станции, веселая компания старшеклассников, дружно поснимав обувь, бодро зашагала босиком по горячему белому песку, слегка обжигая на ходу подошвы своих ног и спеша побыстрее добраться до воды.
Минут через восемь они уже были на месте.
Найдя небольшой, все еще остающийся пока свободным, тенистый пятачок под навесом, компания старшеклассников со смехом, кое-как, разместилась на нем и стала быстро раскладывать на газетах принесенные с собой яства.
Поскольку все они не ели с самого утра и успели за время поездки хорошенько проголодаться, то на еду набросились, даже не попытавшись сначала окунуться в море.
Отсутствием аппетита никто не страдал, и все яства были сметены, буквально, за десять минут.
Однако, здесь тоже все прошло не без приключений.
Здоровый «бугай» Пятницкий, в своем репертуаре, с невозмутимым видом брал одно за другим вареные яйца из общей кучи, лежащей на газете, мгновенно разбивал их о свой могучий лоб и, тщательно очистив от скорлупы, также быстро закидывал к себе в большой рот, съедая их без видимого посторонним взглядам разжевывания.
Сопровождал он эти отточенные долгой практикой действия короткими выражениями типа: «Хлоп!», «Вжик, Вжик!» и «Ням-Ням!». После окончательного «проглатывания» очередного яйца им обязательно подводилась фиксирующая данный миг черта: «Готово!», после чего завораживающий нечаянных зрителей процесс поглощения «яичного продукта» повторялся снова…
Таким образом Марком было съедено уже не менее шести яиц, когда вдруг ни с того ни с сего «завелся» вечный спорщик «Троцак». «Я тоже так могу! Спорим?» – сказал он. И, хотя никто с ним не собирался спорить, «Троцак», недолго думая, тоже хватанул первое попавшееся яйцо из общей кучи и с силой «саданул» его себе в лоб.
Что произошло потом, трудно описать словами.
Почему из всех сваренных вкрутую яиц именно это оказалось сваренным всмятку, не знал никто. В общем, сцена была не хуже той, что показана в старом советском фильме, когда киногерой артиста Савелия Краморова выпил за столом, по ошибке, шампунь.
Но, если у вышеупомянутого артиста, в кадре, пузырящийся шампунь вытекал только изо рта, то у застывшего в немом изумлении «Троцака» желточно-белковая жидкая масса плавно растекалась по всему его круглому лицу.
Венцом этого эпизода было то, что абсолютно никто не был морально готов к такому результату «троцаковского» эксперимента.
Сказать, что всех присутствующих охватил истерический смех – значит, ничего не сказать… Это был «ржач» до икоты, до посинения, до валяния на спине и дрыганья, при этом, ногами в воздухе.
Прошло не менее получаса, прежде чем компания старшеклассников отошла от этого инцидента, и, наконец-то, все полезли в воду, из которой, потом уже, очень долго никто не выходил.
Море у берега оказалось достаточно прогретым, и одноклассники «засели» в нем весьма капитально. Лишь только через час они, наконец-то, собрались вновь на берегу, решив немного отдохнуть от воды. Кто-то отошел поиграть в волейбол, кто-то, упав на песок, принялся загорать, а кто-то принялся снова играть в карты.
И лишь умиротворенный покоем Алексей, сам не зная почему, вдруг взял в руки гитару и негромко запел еще одну свою песню, которая, как ему показалось, должна была наиболее подходить данному моменту:
Я стою на приморском бульваре.
Взгляд на моря безбрежного дали.
Что же ты до сих пор не приходишь?
Неужели любви ты не помнишь?
Вновь и вновь я брожу под крик чаек,
Только мне на душе не легчает.
Видя это, ласкаются волны
С тихим шумом, ленивым и сонным.
Да, я слышу твой зов, мое море,
Славный друг мой в веселье и в горе.
Ты зовешь меня в дальние страны,
Чтобы там излечить мои раны.
Но, увы, не прелестны напевы чужбины.
В них нет солнца, а в небе нет сини.
Режет душу надрывный гитары аккорд…
Ухожу… Я достаточно горд.
Закончив петь, Родионов механически оглянулся и к своему изумлению увидел, что его пение, оказывается, слушали не только друзья-одноклассники, но и посторонние отдыхающие, разместившиеся дальше них под навесом.
Какой-то мужик, лет пятидесяти, не выдержал и в общей тишине громко сказал:
– Парень, тебе бы, с таким талантом, в артисты поддаться!
Алексей благодарно улыбнулся:
– Спасибо за добрые слова, но у меня – несколько другие планы на жизнь.
К этому времени, все его одноклассники, подобравшись за время исполнения им своей песни к нему поближе, уселись рядышком и стали рассказывать друг другу смешные анекдоты.
После нескольких «заезженных серий» про Вовочку и Чапая с Петькой главные «специалисты» по данному жанру Малоян и Самедов, наконец-то, устали «молоть языком» и ушли на станцию встречать своих приезжающих чуть позже «бэшников», также решивших отметиться в последнее жаркое воскресенье сезона на Бузовнинском пляже.
После ухода признанных мастеров жанра анекдоты стали рассказывать все «кому не лень», но получалось это далеко не у каждого. И в этот момент в круг рассказчиков вдруг неожиданно вклинился Северов, громко объявивший, что у него есть для них кое-какой «свежачокс», поведанный ему вчера его отцом.
И, правда, он весьма артистично рассказал им, действительно, смешной анекдот про партийное руководство страны и их истинное отношение к народу, по окончании которого все «ашники» дружно расхохотались.
– Весело живете! – вдруг громко раздалось рядом с ними.
Одноклассники разом обернулись.
Мимо них, видимо немного разминувшись с ушедшими их встречать Малояном и Самедовым, небольшой группкой проходили парни из десятого «Б».
Ближе всех к «ашникам» шел Приходько, и, судя по всему, это именно он обратился к ним с данной короткой репликой.
– А где твой дружок Лагутин? У меня к нему давний счетик имеется, – обратился к Михаилу «Пончик», проигнорировав, как и все остальные «ашники», его фразу об их веселой жизни.
– Передай этому «козлу», что я его рано или поздно все равно по стенке размажу, – добавил Северов. – Не посмотрю, что наши отцы вместе работают.
Но Приходько, в своей обычной осторожной манере, ничего им не ответил и сделал вид, что уже удалился на расстояние, на котором не слышны их угрозы в адрес отсутствующего здесь Лагутина.
Остальные «бэшники» с непроницаемым выражением лица молча прошли вдалеке от своих извечных соперников – «ашников», и лишь Гроссман, проживавший с Родионовым в одном дворе и относившийся к той же дворовой компании, что и тот, миролюбиво улыбнулся и дружески подмигнул Алексею, который, не задумываясь, ответил ему тем же.
После того, как группа «бэшников» прошла мимо них, улегшемуся позагорать Родионову вспомнилась история двухгодичной давности, когда в рамках внутришкольной игры «Орленок» младшие и средние классы были условно поделены на «зеленых» и «синих».
«Зеленым», при этом, были выданы зеленые пилотки, а «синим» – соответственно, синие.
Класс Алексея волей школьного руководства относился к «зеленому» воинству, а класс «Б» – к «синему».
Сначала, как всегда, прошли конкурсы на лучший командный строевой шаг, потом – на маршировку с песней, а затем – на наступательно-отступательные маневры классов в поле. Последними были конкурсы по сборке-разборке автомата и, конечно же, стрельбе.
Счет по очкам, до последнего конкурсного дня, шел равный. И все школьники, зная, что оглашение окончательных результатов их «войны» должно произойти на следующие сутки, сильно волновались по этому поводу.
А в этот, предпоследний, день конкурса до конца занятий оставался тогда лишь один урок.
Перед ним-то и произошла, как ее долго потом называли сами школьники, «решающая битва» между «зелеными» и «синими».
Первыми потасовку на школьной лестнице затеяли «синие» из младших классов, вытеснив своих «зеленых» ровесников в общий коридор. Потом к этой «битве», постепенно, стали присоединяться средние классы, строго следуя своим цветовым различиям.
«Битвой», конечно, эту потасовку назвать было нельзя. Скорее, это было веселое толкание, пихание и хватание. Были все элементы жесткой спортивной борьбы. Агрессии же – не было и в помине. И тем интереснее было это состязание.
Естественно, дело дошло и до участия в «битве» тогдашних восьмых классов.
Класс «А» в своих лихо заломленных на затылок зеленых пилотках стремительным ударом вытеснил «синих» из коридора второго этажа на лестницу, ведущую на первый этаж, но преследовать их дальше не смог из-за внезапного нападения на «зеленых» тогдашнего восьмого «Б» (выступавшего под «синими знаменами»), неожиданно спустившегося с лестницы третьего этажа.
Положение для «зеленых» из угрожающего переросло в критическое.
И тут в голову Алексея пришла спасительная мысль. Вместе с Игорем Башкировым и последним оставшимся у них резервом – пятью или шестью «зелеными» разных возрастов, бесцельно болтавшимися в коридоре и до поры до времени не участвовавшими в «свалке», они пробежали по коридору до следующей лестницы, поднялись по ней на третий этаж и, добежав до «места сражения», неожиданно для «синих», напали на них с тыла.
Этот «удар» был как неожиданный, так и весьма мощный по своему напору.
«Синие», находившиеся на верхней лестнице, оказались зажатыми с двух сторон. В панике они стали перелазить через перила и спрыгивать на нижнюю лестницу, еще занятую их «союзниками по цвету».
В результате, эта паника охватила и их нижних соратников; и «синие», всей своей огромной толпой, позорно бежали вниз, спотыкаясь на ступеньках и сшибая друг друга на поворотах.
Победа «зеленых» была полная и безоговорочная. Мало того, в плен к «зеленым» попал Гроссман из «Б» класса, не успевший перепрыгнуть через перила и таким образом вырваться из окружения.
Победители, крепко держа пленного за руки и плечи, силком потащили его в свой класс, хотя, как раз в это время, уже прозвенел звонок на урок.
Бедный Саша чуть не плакал, прося отпустить его на урок и не дергать за рукава из-за риска порвать ему, при этом, рубашку.
Но «опьяненные» своей победой «зеленые», устроив вокруг него импровизированный победный «танец дикарей», и не думали его отпускать.
Вдобавок ко всем его бедам, в классное помещение «ашников» слишком долго не приходила где-то задержавшаяся учительница, и полностью растерявшийся Гроссман уже был готов разрыдаться, когда за него, наконец-то, решил вступиться Алексей.
– Так, хватит! Отвалите от него, – тоном, не терпящим возражения, приказал он своим одноклассникам и, вырвав из чьих-то рук ценный военный «трофей» – синюю пилотку Гроссмана, надел ее Саше на голову.
Растолкав одноклассников, он, буквально, вытолкнул Гроссмана из их теплых «объятий» в коридор.
– Беги, Саш, – шепнул он ему.
И тот, мгновенно сориентировавшись, вприпрыжку рванул к своему классу.
– Все, игра окончена, – обернулся Родионов к «ашникам», столпившимся за его спиной.
Те побурчали немного, но упрекать его за освобождение пленного не стали, так как отчетливо понимали, что своей победой они обязаны, в первую очередь, именно ему…
Тем временем, пока ударившийся в воспоминания Алексей, ненароком задремал на солнышке, его одноклассники, успевшие еще раз искупаться в море, принялись потихоньку собираться домой. И очнувшемуся от дремоты Родионову не оставалось ничего другого, как только поспешно к ним присоединиться.
Обратно старшеклассники доехали без приключений.
При расставании парни еще долго обменивались мнениями по «узловым» моментам их школьной жизни, периодически прыская от смеха при очередном воспоминании кем-то из них желточно-белковой жидкой массы на лице «Троцака», но, постепенно, темы для разговора закончились, и все разошлись.
