Текст книги "Маг (Читайте знаки - 2)"

Автор книги: Валерий Капранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Человек в плаще подошла к горе из мешков, выгруженных наспех, незадачливым и перепуганным водителем. Он достал из недр плаща большой, похожий на ятаган тесак. Провёл большим пальцем руки по кромке остро заточенного лезвия и, удовлетворившись в безупречности его заточки, стал вспарывать запотевший полиэтилен.

Из мешков, как из распоротых животов, вываливались на замусоренную землю ошмётки мясных отходов. Буро коричневая масса сползала вниз склизкой, затхлой лавиной, изрыгая облако зловонного пара.

Человек стоял уже по щиколотку в мясной жиже и продолжал с неистовством орудовать своим тесаком, опрокидывая распоротые пакеты в стороны.

Услышав пронзительный визг, срывающийся на сдавленный хрип, он остановился и посмотрел в сторону доносившихся звуков. Справа от себя, он увидел, вынырнувшего из мусорной кучи Заргу. Пёс стоял, широко расставив передние лапы и гордо выпятив массивную грудь.

Из клыкастой пасти собаки свисал хвост перекушенной пополам крысы. С лысого, обвисшего мёртвой верёвкой хвоста жертвы, стекала мутно-розовая, от крови слюна. Зарга мотнул косматой головой, и труп крысы с шуршанием улетел в ворох, тлеющей с едким дымом бумаги.

– Ха-ха, – рассмеялась фигура в плаще. – Зарга, это дань погибшему противнику, через погребение в священном огне, или ты просто решил поджарить её для себя на обед?

Пёс удивлённо поднял кверху свои кустистые брови и наклонил голову на бок, как будто переваривал смысл, сказанных хозяином слов.

– А ты, сдаётся мне, меняешь квалификацию. Хочешь превратиться из волкодава в крысобоя?... Ха-ха-ха.

Пёс насупился от обиды и нахмурился, отвернув в сторону свою морду, всем видом показывая, как задето его гордое, боевое достоинство.

– Ну ладно, – примирительно сказала палатка – Это была шутка.

Зарга в два прыжка оказался возле хозяина. Зарылся своей мордой в складках его плаща и завилял огромным щетинистым хвостом, в знак примирения. Хозяин похлопал его по спине и сказал:

– Хотя, кто знает? В каждой шутке, есть доля правды. Ха-ха-ха...

Ехидный хохот хозяина резал слух и разносился гулким эхом по окрестностям свалки. Волкодав, уставился на него с недоумением и попятился назад, не понимая как себя вести дальше.

Одно пёс понимал достаточно точно – проявлять своё недовольство, было бы крайне не осмотрительно, с его стороны. Он прекрасно знал суровый нрав и коварство своего хозяина, которые скрывались в недрах этого зелёного балахона. Кому-нибудь другому, он давно бы уже перекусил шею или выгрыз бы сердце, за такое к себе отношение.

Но, хозяин...

Попытка напасть на него, или просто желание показать свой характер, равносильны бы были самоубийству. Волкодав, отчётливо это понимал и стоял, опустив свою голову, в выражении полной и безграничной покорности.

Человек в балахоне вытер о полы своего плаща, перепачканный в слизи и крови тесак и уверенным шагом направился к алюминиевым флягам. Они стояли выстроенные в ряд, как солдаты, в полной боевой готовности. Защелкали с металлическим стуком замки, фиксирующие круглые крышки. Небрежным жестом, фигура откидывала крышки бидонов, поочерёдно заглядывая вовнутрь, убеждаясь в наличии содержимого. Мутно красная, загустевшая кровь, под лучами палящего солнца, начинала уже пузыриться, и била в нос своим специфическим запахом.

– Вот и всё, – сказал человек, потирая ладони от предвкушения последующих событий.

Он спрятал тесак в недра своей плащ палатки, присел на корточки и начал бормотать неразборчиво древнейшее заклинание.

Его тихий шёпот, по мере продолжения проговаривания магических слов начинал переходить в отчетливые ритмические словосочетания. Голос наливался невыносимой вибрацией, отдаваясь эхом в окружающем пространстве. Казалось, что весь окружающий мир проникся вниманием к нарастающему источнику неведомой и чужеродной силы. Человек не обращал на это внимание, он был полностью сосредоточен на своём действе, и ничто не могло удивить или потревожить его. Он погружался в эйфорический транс, купаясь в волнах плещущей через край, неукротимой энергии.

Разбуженная заклинанием неистовая сила изливалась неукротимым потоком из разверзнувшегося источника. Тембр голоса вызывал колебания и вибрации, приводящие в действие дремлющую в глубоких недрах земли природу. По мере нарастания он превратился в вырывающиеся из груди нечеловеческие крики, от которых вся окружающая жизнь тревожно съёживалась, пытаясь мобилизовать все свои силы, чтобы оказать противостояние чужеродному вторжению.

Стоящие в ряд алюминиевые фляги начали постепенно нагреваться, на серых матовых стенках стали появляться тёмные радужные разводы. Кровь, находящаяся в них медленно закипала, а после и вовсе превратилась в бурлящую темно-коричневую массу, изрыгающую зловонные паровые гейзеры. Они выстреливали веером горячими брызгами, которые с шипением падали на захламлённую мусором землю, окрашивая всю окружающую территорию однородным кроваво-бурым цветом. Густой едко приторный пар заволакивал всё окружающее пространство, а ослепительно сиявшее солнце скрылось за неожиданно набежавшими тучами.

Зарга отскочил в сторону и напрягся всем своим телом, преданно смотря на застывшего в эйфории хозяина. Он был словно загипнотизирован и испытывал такой же транс, не смея пошевелиться.

Кульминацией этого магического действа стал истошный вопль упивающегося своим могуществом заклинателя. Он стоял, широко расставив ноги и простирая руки с растопыренными пальцами в посеревший от хмурых туч небосвод.

В темном провале под нахлобученным капюшоном засверкали адским пламенем полу звериные, полу человеческие зрачки. Из открытых ладоней, двумя извивающимися змеями, ввысь устремились дорожки трескучих молний.

К этому нечеловеческому крику своего хозяина, верный Зарга внёс свою лепту, прибавляя свой леденящий душу протяжный вой.

Липкие от горячей, густой, запекшейся крови, кучи мусора зашевелились и из-под них врассыпную в густой подлесок бросились полчища серых крыс. Они бежали сплошным потоком, сопровождая своё движение слабым шипением и испуганными повизгиваниями.

Хозяин с восторженным видом наблюдал, как в небесном пространстве серые тучи стекались в единый клубок, в котором с нарастающей амплитудой зарождался вращающийся столб чёрного смерча.

Конус бушующего урагана переместился в центр мусорной кучи свалки и начал бурить под собой землю, раскидывая вокруг горы коричневой липкой грязи. Очень скоро на этом месте образовалась глубокая воронка, в основании конуса которой, сгущалась кромешная тьма. Беснующийся столб необузданного смерча втянулся в неё, как пылесосом и в пространстве повисла зловещая тишина.

Тишину нарушало лишь прерывистоё хриплое, возбуждённое дыхание Зарги.

Пес стоял, зачарованно устремив свой взор в разверзнувшуюся впадину. По его напряжённым лапам пробегала неровная дрожь, а из разинутой пасти капала липкая, густая слюна.

– Просыпайтесь служители Тёмного Мрака! – оборвал тишину хриплый голос Хозяина. – Заточенье закончилось и наступило время предначертаний! Пришла обещанная вам свобода. Мир созрел для великого передела, и пора доказать этим жалким созданиям – на чьей теперь стороне, находится настоящая Сила!

Стенки воронки зашевелись.

В некоторых местах начала осыпаться ещё неостывшая, парующая земля. И на свет начали появляться отдельные части тел безобразных зелёных тварей. Они начинали вяло шевелить своими занемевшими от длительного погребения конечностями, и удивлённо озирались по сторонам.

Из-под только что разлепившихся век на заклинателя смотрело пару десятков преданных глаз, их взгляд был затуманен грязно серой слизистой поволокой.

Сотни лет утомительного заключения легли на тварей тяжёлой печатью. Сейчас они выглядели измученными и бессильными, как беспомощные дети уродцы.

Всепоглощающее чувство звериного голода разрывало их сознание на куски и требовало немедленного утоления. Казалось, что в данный момент, еда – для них была важнее всего. Они готовы были сожрать друг друга, лишь бы усмирить проснувшееся в них неутолимое чувство голода, доводящее их до умопомрачительного исступления.

Наверное, твари именно так бы и поступили, если бы не присутствие могущественного заклинателя, чей гнев был страшней и опасней любых изощрённых страданий и пыток. Борясь с разжигающей их аппетит алчностью, они преданно смотрели в его глаза, всем своим видом выказывая смирение и покорность.

– Зарга, пора покормить наших преданных слуг, – ухмыляясь, крикнул хозяин – и смотри, чтобы они не передрались между собой, они мне нужны целыми и боеспособными.

Пёс поднялся на задние лапы и крутнулся волчком против часовой оси.

Через мгновение, на месте собаки стоял маленький пузатый зелёный крепыш с небольшими витыми рожками. Внимательно осматривая проснувшихся и переглядывающихся между собой тварей, он зашевелил щетинистыми остроконечными ушами и выдавил из себя презрительную улыбку. Из-под его припухлой нижней губы, показались на свет жёлтые острые, кривые клыки.

Зарга подошёл к горе распотрошенных мешков с мясными отходами и сказал:

– Ну что, с возвращеницем в этот мир. Еды хватит на всех. А по сему предупреждаю, кто будет оспаривать свои права, и набрасываться на соседа будет, подвергнут суровому наказанию и низринут обратно в бездну. Без права на возвращение. Я ясно выразился или кто-то за это время уже успел позабыть, как звучит настоящая речь, и отдаются приказы?

Твари, соглашаясь, закивали своими головами, в знак подтверждения только что ими услышанных слов. Они не умели говорить и поэтому издавали звериные, нечленораздельные звуки, которые почти не заглушали их утробного урчания, взбесившихся от ненасытного аппетита, изголодавшихся желудков.

– Тогда приступайте! – оборотень сделал приглашающий широкий жест.

– Угощение ждёт и уже остывает, восполняйте свои истощённые силы и чтите заботу своего великодушного хозяина.

Куски земли взметнулись из-под когтистых рук и ног, устремившихся на четвереньках тварей к горе, приготовленного для них угощения. Они, забыв о своём бессилии, неслись наперегонки друг с другом, стремясь первыми достигнуть желаемой пищи.

Добравшись до истошно воняющего месива, твари стали жадно запихивать в свои рты, разбросанные повсюду куски. Они глотали их, даже не пережёвывая, лишь перекусывая острыми клыками плеву, кишки и сухожилия.

Грязная мутно-розовая слизь текла по рукам и забрызгивала их морды. Острые когти погружались в гору отходов, извлекая оттуда кусок за куском.

Это дикое пиршество сопровождалось громким чавканьем, гулкими отрыжками и удовлетворёнными возгласами одобрения.

Твари были поглощены процессом пожирания настолько, что уже перестали обращать внимание друг на друга.

Вскоре те из них, кто уже насытился, откидывались на спину, прямо на этой же куче подобно отваливающимся, насосавшимся крови клопам. Они по-детски поджимали под себя свои скрюченные конечности и погружались в приятную дрёму с удовлетворёнными блаженными улыбками.

– Осталось ещё три запечатанных заклятиями места, – сказал Зарге хозяин – и тогда можно будет приступать к осуществлению задуманного нами плана.

– Да, но что они могут эти убогие твари? Нападать мелкими группами на беззащитных детей и женщин. На большее они и не способны, да к тому же ужасно глупы и примитивны.

– В этом ты прав, – ответил ему заклинатель. – Но, они ведь лишь часть плана. Хотя, и здесь ты многого не учёл. Через несколько дней, когда они наберутся силы и Луна войдёт в новую фазу, у тварей начнутся брачные игры. А об их плодовитости тебе известно не хуже меня. Через несколько месяцев, их будет столько, что они будут представлять внушительную угрозу, для любой, даже самой оснащённой и непобедимой армии мира. История этого мира знает немало тому подтверждений. До сих пор предания о временах Тёмной Силы будоражат воспоминания этих никчемных людишек.

– Но, ведь тогда они будут иметь свою силу и создадут управляющий ими коллективный разум, как у пчёл или муравьёв. А тогда, даже тебе, под силу ли будет, с ними справится? – спросил озабоченный слуга.

– Вот для этого то, нам и нужен Маг, – не скрывая своего раздражения, прошипел хозяин. – Он послужит главным дополнением и выступит гарантом, сдерживающим контроль над многочисленными ордами этих бестий.

– Это будет в том случае, если он согласится принять нашу сторону, вставил слово озабоченный Зарга – А если это не будет входить в его планы? Мы нарушим целостный мировой порядок и выпустим ситуацию из-под установленного до нас контроля. Могу только догадываться, чем это будет нам грозить. Страшно даже подумать.

– Ты суёшь свой нос туда, где ему быть не следует, – угрожающе рявкнул на него заклинатель. – Или ты забыл, где твоё настоящее место. До сих пор оставался бы жалким шутом, при дворе этих ничтожеств. И к тому же, неужели ты усомнился в моих силах и возможностях. На этот случай, у меня есть четыре запасных туза в рукаве и ещё кое-что, о чём даже тебе пока не следует знать. Уж поверь мне, я не зря готовлю этот план всю свою жизнь.

– Кто бы сомневался, – примирительно согласился Зарга.

Он знал, какая безграничная Сила была в руках у заклинателя, и сворачивать с полдороги было бы неосмотрительно, да к тому же и поздно...

Слишком крепко удавка коварных планов хозяина затянулась на его шее, и к тому же, обещанная перспектива была куда соблазнительнее того, что ему приходилось терпеть раньше. А потому, шутить такими вещами, как благосклонность и доверие своего хозяина, в его положении, было глупо, если не сказать – смертельно опасно.

Слово творящее

– Ну что, Илья, пора бы нам и потрапезничать. Ты как думаешь? спросил мальчика Дед, по-отечески мягким голосом, прищуриваясь от яркого солнца.

– Да, не плохо бы, – улыбнулся в ответ Илья. – А, то уже в животе бурчит. Так что, можно и перекусить.

Дед нахмурил густые брови и положил свою тяжёлую сильную руку на худое мальчишеское плечо.

– Ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения и делать выводы. Но запомни одно, благородный отрок. Сыну достойных родителей, посвятивших всю жизнь славянской письменности и словесности, не пристало говорить подобно пришлому иноземцу, не разбирающему смысла и толкования нашего великого языка. В каждом слове заключена скрытая неописуемая сила, которая в зависимости от расстановки сказанных слов начинает творить чудеса или подобно смертельному урагану, способна стереть с лица земли города и целые страны.

Мальчик в недоумении смотрел широко раскрытыми глазами на странствующего воина Хранителя и вникал в смысл только что услышанных слов.

– Говоря "перекусить", – продолжал говорить Дед – ты вкладываешь с этим словом совсем другое значение, которое никак не относится к понятию "есть" или "утолять голод", и поэтому ты нарушаешь великое действо, которое может привести к необратимым последствиям. Жизнь изменилась и в наше время, люди вынуждены использовать в своей речи много слов из других языков, без которых не могут уже обойтись. Но не это страшно, а страшно то, что они не задумываются над тем, что, сами того не ведая, программируют себя и всех окружающих и становятся заложниками своего неведения. Так что помни – что слово Великая Сила, и познавший его познаёт всё божественное творение. Даже в Библии у христиан говорится, что в начале всего было Слово.

– Правда? А я никогда об этом и не задумывался, – удивлённо, под впечатлением произнёс Илья.

– От того то и беды все человека, что творит он поступки свои дела, зачастую порой не задумываясь. Ну, да ничего. Главное, что ты это уже понял и теперь постараешься относиться к себе внимательнее, ведь ты уже на Пути, а это ко многому тебя обязывает.

Илья гордо поднял подбородок и в его глазах лучился свет благодарности за оказанное ему доверие. Он с чувством стиснул своими ещё только начинающими крепнуть и наливаться мужской силой руками, широкую тёплую ладонь Хранителя, лежащую на его плече, и он произнёс:

– Я буду стараться, изо всех сил, честное слово. Мне очень хочется стать таким же, как ты. И мне кажется, что если я буду стараться, у меня это обязательно получиться. Я больше не хочу в эту прошлую жизнь, потому что дал себе слово. И я готов ко всему. Учи меня Дед, ты единственный во всём мире, кто отнёсся ко мне, так же как и мои родители.

– Ладно, полно тебе Илюша, – губы Деда расплылылись в дорогой для мальчишеского сердца улыбке, и из уголков добрых приятных глаз, по его щекам побежали дорожки мелких морщин. – Лучше прибереги свои речи и не разбрасывайся ими напрасно. Слово – это энергия, а её надо беречь и распоряжаться ей нужно разумно. А теперь, пойдём в магазин нам ещё нужно купить продуктов.

Они зашли в большой супермаркет, оставив Баяна лежать в теньке, под развесистыми ветвями деревьев, подальше от многолюдного входа.

Пёс на людях был сдержан и дружелюбен, но кто знает, как могут повести себя люди при виде грозного зверя размером с маленького телёнка.

Илье ещё не приходилось за свою жизнь бывать в таких больших и красочных магазинах. Когда он жил в семье Одинцовых в Москве, жизнь в стране уже начинала меняться, вставая на новые рельсы экономического развития, но годы, проведённые в исправительной колонии и злополучном интернате, скрыли от мальчика эти преобразования. А после обретения им свободы, у него просто не было достаточно денег, чтоб позволить себе посещать подобные красочные места.

Несмотря на то, что, на улице стоял ясный солнечный день, в огромном просторном помещении супермаркета, горело люминесцентное дневное освещение, многоярусные полки просто ломились от изобилия красочных, пестрых банок и упаковок с многочисленными наименованиями товаров.

В глазах мальчика рябило от этого тожества нереального Рая, в котором он утопал, не скрывая своего восхищения. Люди, находящиеся в магазине, катили перед собой решётчатые тележки, неторопливо складывая в них необходимые им продукты. Илья восторженно удивлялся, тому, как привычно и непринуждённо они совершали свои процессы покупок, нисколько не проявляя всем своим внешним видом, испытываемого им возбуждения. Похоже, Дед относился к этому, тоже, как самому обычному, само собой разумеющемуся действию, внимательно изучая надписи на упаковках.

– Что там вычитывать? – спросил нетерпеливо Илья. – Ведь там и так всё понятно, красиво и вкусно, на этикетке же нарисовано.

– Что нарисовано – не обязательно соответствует действительности, ответил Дед, многозначительно устремив свой перст в подвесной потолок супермаркета. – Закон сегодняшней экономики: "Произвести подешевле продать подороже". А при такой конкуренции и массовом насыщении рынка, нужно чтобы товар мог храниться долго и не испортился. Вот и пичкают его консервантами и вкусовыми заменителями натуральных продуктов. А человек ведь не машина, ему нужна здоровая пища, чтоб мог и голод свой утолить и здоровье своё не утратить. Это раньше было всё хорошо, что ни купи, всё в прок пойдёт, если только не злоупотреблять чревоугодием. А сегодня, поесть и остаться к тому же полным сил и жизнеспособным – это милый Илюша, целая наука.

Мальчик, сделал вид, что он понимает, и последовал дальше за своим спутником, катящим перед собой доверху наполненную тележку.

Со стороны они смотрелись несколько странно. Высокий широкоплечий, статный, хотя уже и не молодой мужчина, одетый, несмотря на невыносимую жару, в потёртую кожаную куртку, высокие шнурованные ботинки и чёрную плотную шапочку. И худенький мальчик в неновой, но всё-таки чистой одежде, явно с чужого плеча.

Когда они подошли к очереди, стоящей для расчёта в одну из многочисленных в супермаркете касс, то стали объектами пристального внимания окружающих, мнения которых разделились на два противоположных лагеря. Они из них, перешёптывались, утверждая, что это бродяги, которые, посылая мальца по квартирам, просят милостыню и подаяний, изображая из себя беженцев.

– Вот увидите, сейчас выгребут гору мелочи. Шутка ли, столько набрать продуктов. Кассирша – бедняжка, будет до вечера пересчитывать. Как им только не стыдно, здоровые лбы, шли бы уж лучше работать...

Хранитель, метнул свой суровый взгляд в сторону болтливой пенсионерки, та, словно по волшебству, прекратила свои крамольные речи, отводя глаза испуганно в сторону, и сделала вид, что внимательно изучает рекламный плакат с летней акцией Кока Колы.

– Да нет же, говорю вам, что люди собрались в поход. Сейчас это модно, ну разные там скауты или, например школы выживания. Сами посмотрите, ну не похожи они на бомжей или алкоголиков, – говорил своей соседке худой человек в очках и застиранной мятой рубахе.

– Да кто их сегодня разберёт, где бомж, а где нормальный человек. Да и нормальность то теперь сами знаете, какая... иной бомж может быть лучше благополучного человека.

И кто знает, как долго ещё Дед с Ильёй были бы общей мишенью для пустословов и знатоков нынешней жизни, если бы не инцидент, возникший в очереди в соседнюю кассу.

Трудно было понять, из-за чего разыгрался спор между двумя солидными на первый взгляд, зрелыми женщинами. Но они попеременно выталкивали друг друга из стройной очереди, выставляя перед собой тележки, как танки в готовности к очередной атаке. Как и следует в таких случаях, в выражениях они не стеснялись:

– Да ты на себя посмотри сначала, припёрлась сюда народ распугивать!... Давай, проваливай по добру по здорову. Овца!...

– Да кто ты такая, чтоб здесь командовать?!... Дома, мужем командуй, если он жив ещё, а то я б на его месте, давно уж повесилась, чем с такой черноротой собакой под одной крышей жизнь свою калечить.

– Ты кого черноротой назвала, скотина безмозглая?!... Нарожали в стране уродов, а нам теперь мучайся. Ну что вылупила зенки свои бестолковые, я же говорю – овца. Овца – она и в Африке – овца.

Обе женщины уже завелись не на шутку, обливаясь потом и багровея от ярости. Они готовы были вцепиться в схватке между собой и не известно, чем бы это всё закончилось, если бы им не помешало, скрытое от посторонних глаз вмешательство.

Хранитель, поморщился от неприязни, он не любил склок, а уж прилюдных раздоров между людьми, служащих любимой потехой зевак и ротозеев, подавно. Он считал, человека великим твореньем и не терпел поругания над ним, даже тогда, когда люди этого не осознавали, по причине своей недалёкости и отсутствия должного воспитания. Отвернувшись в сторонку, он прошептал слова, которые слышал только Илья, не обращающий внимания на бранящихся женщин и случилось невиданное.

Женщин окутала мутная поволока вибрирующего воздуха. Создавалось впечатление, что в глаза окружающим попала едкая пыль, заставляющая их слезиться, от чего изображение видимого пространства расплывалось, теряя свои чёткие очертания. Краски слились в единую переливающуюся массу, перестраиваясь в новый, установленный для них порядок. Когда же всё прояснилось, то к великому удивлению наблюдателей спорящие женщины куда-то исчезли. Вместо них, на их месте стояли на задних ногах, опираясь передними о перекладины тележек облезлая, ощетинившаяся собака и блеющая овца. Они по инерции вели свою перебранку, по началу так и не заметив, произошедших с ними изменений.

Первой, произошедшие перемены с соседкой заметила не сдающая своих позиций овца. Она, указывая на свою обидчицу выставленным перед собой копытом, повернулась к людям стоящим в очереди и попыталась злорадно захохотать, радуясь восстановленной справедливости. Но вместо, привычного для себя хохота, она услышала отвратительное, жалкое блеяние. Потом замотала своей головой, увенчанной витыми рогами, пытаясь убедиться, что злополучная метаморфоза не обошла стороной и её. Когда же ужасные подозрения, были подтверждены четвёркой, оканчивающихся копытами ног и густым завивающимся руном на полных одутловатых боках, овца начала, лягаясь подпрыгивать вверх и истошно блеять, вчленяя в овечий язык обрывки человеческой речи:

– Бе-е-е... бе-е-е...безобразие. Бе-е-е... бестолочь, бе-е-е... безмозглая. И-и-и... заче-е-ем... мне-е-е... всё-ё... это было надо? Ну что мне-е-е... те-епе-ерь... де-е-елать?...

Овца, истошно брыкаясь, опустила в отчаянии свою голову и как бык во время корриды, устремилась в глубь супермаркета, прорываясь сквозь строй, разбегающейся в суматохе очереди.

Она крушила рогами прилавки, топтала копытами упаковки с продуктами, трясла своими жирными, кучерявыми боками, одним словом, пыталась сделать всё, чтобы только сбросить такую непривычную для неё личину.

Та женщина, что превратилась в собаку, отчаянно заливавшуюся сочным лаем с пеной на темных губах, своей черноротой пасти, вошла в такой раж, что даже когда увидела и осознала все происходящее, ещё с минуту не могла остановиться. Когда же ей удалось усмирить переполняющий её порыв, она опустила с тележки передние лапы и, поджав к животу свой облезлый и куцый хвост, начала озираться по сторонам. От стоявших в кассы очередей, не осталось и видимого следа. Народ попрятался кто куда, не смея издать даже звука, кое-кто осенял себя крестным знамением, в надежде на высшую защиту и искупление.

Тишину нарушали лишь звуки, трещащих под ударами рогов и копыт стеллажей, шорохи разрывающихся обёрток и бьющегося стекла. Это буйствовала и неистовствала её подруга по несчастью – овца.

– У-у-у-у-у-у... – истошно, от накатившегося отчаяния завыла собака и залаяла, срывающимся на визг голосом, – гав..., гав..., гав..арили мне люди, нельзя так – сама себе беду накличешь. Ну почему было не послушать?...

И сторонясь перепуганных людей, псина, семеня и перебирая тощими лапами, переместилась бочком к рядам с разгромленными стеллажами и устремилась, виляя хвостом к бушующей в дальнем углу зала овце.

Зал был пуст. Перепуганные охранники и менеджеры, спрятались за дверями со стеклянными окошками, откуда пристально наблюдали за происходящими событиями. Никто из них не решался призвать животных к порядку. Кому охота оказаться с переломанными костями в больнице или ещё и того хуже, лечиться уколами в живот от бешенства?

На какой-то момент животные пропали из зоны видимости, за рядами с алкогольной продукцией. Ожидаемого всеми звона разбивающихся об пол бутылок не произошло. В стенах помещения супермаркета повисла подозрительная тишина, а ещё через минуту её нарушил стук каблучков женских туфель о мозаику кафельной плитки, украшенного под разноцветный мрамор пола.

К удивлению окружающих из дальнего угла магазина, по направлению к кассам шли уже всем знакомые женщины, минуту назад представлявшие собой странное зрелище в виде злобной собаки и обезумевшей овцы.

Женщины шли в абсолютном молчании, опустив свои головы и пряча глаза от переполняющего их стыда. Поравнявшись с кассами, они так же молча прошли в образовавшийся проход по направлению к выходу.

Никто даже не попытался их остановить. Всё это выглядело настолько неожиданно и необычно, что никому и в голову не пришло, кто же будет потом возмещать нанесённый ущерб и подсчитывать убытки.

– Может, вы нас всё-таки рассчитаете? – спросил спокойно Дед, как ни в чём не бывало ошарашенную кассиршу.

И та начала, сканируя магнитные бирки с продуктов, стучать по клавишам кассового аппарата, перекручивая в уме сцены только что увиденных ею событий. Делала она это так профессионально и автоматически, что оставалось только поражаться, насколько велика сила укоренившейся у неё привычки.

Когда Илья с Дедом вышли из супермаркета с четырьмя пакетами, набитыми до отказа продуктами, Илья спросил Хранителя:

– Дед, зачем ты это сделал?

– Иначе было нельзя, – ответил он, остановившись, возле Баяна. – Люди перестали почитать и уважать друг друга, и простыми увещеваниями их не исправишь. Мне пришлось применить убедительные меры и напустить на людей оборотный морок. Это было сделано по многим причинам. Для того, чтобы эти женщины и все те, кто явился свидетелями превращения уяснили себе, что нельзя безнаказанно разбрасываться оскорбительными речами. То, что ты и другие увидели в магазине, только малая толика разрушительных последствий, которые могли бы произойти, если б мы это не остановили.

Самое страшное, это то, что под действиями этих проклятий, пострадали бы не только бранившиеся, но и те, кто являлись, лишь только свидетелями и наблюдали за перепалкой со стороны. Эти женщины вынесли для себя очень ценный урок, и ничто не смогло бы подействовать так на них, как ситуация, в которой они оказались. Теперь они до конца своей жизни никому не скажут обидного слова, не подумав о его последствиях. Да и ты теперь убедился воотчую в силе изречённого слова.

– Это точно, – согласился Илья, и они направились в сторону Волжского откоса, где был ближний вход в подземелье.

Башня

После ухода цыганки, я ещё некоторое время оставался в оцепенении от впечатлений последнего часа. Лилия так и не вернулась, Девушка, наверное, сильно испугалась, и теперь скорее всего была уже в пути по дороге домой, где под увещевания подруги попытается прийти в чувства. Ехать за ней не имело сейчас никакого смысла, так как, во-первых – я не знал номера квартиры, в которой она живёт, а во-вторых – всё происшедшее было настолько нелепо, что у меня не было точной уверенности, правильно ли я поступил, когда не ушёл вместе с Лилией.

Вообще, везёт же мне на дурацкие ситуации.

Ладно, будем надеяться, что она успокоится, сделает правильные выводы и сама мне перезвонит. Веских причин, для того чтобы прервать наши так хорошо завязывающиеся отношения я не видел и думаю, что у нее их тоже не обнаружится. Ну, а что касается сегодняшнего случая, то чего в нашей жизни не происходит, не убиваться же по каждому такому поводу.

Я снова присел на лавочку и решил закурить. В этот момент, когда рука по привычке потянулась за пачкой сигарет в нагрудный карман рубашки, мои пальцы нащупали плотный картон, переданной мне старухой карты. Щёлкнув зажигалкой и сделав глубокую затяжку, приятного успокаивающего ментолового дыма, я принялся внимательно изучать изображение на карточном листе.

По своему определению, карта относилась к XVI Аркану и имела обозначение: THE TOWER , что в переводе называлось – БАШНЯ.

Имея уже определённые начальные познания в области Таро, я понимал, что ничего хорошего она мне не сулит. На карте была изображена угловатая скала, на которой стояла прямоугольная башня, охваченная языками бушующего красного пламени. Остроугольная, зигзагообразная молния, устремила свой стрелообразный наконечник прямо в вершину этого сооружения, тем самым, опрокидывая купол башни, похожий на царскую корону. Из пылающей башни, по обе её стороны, вниз головой летят две человеческие фигуры: мужчина в развевающемся красном плаще и женщина в голубом одеянии и царственном венце на своей голове. Сгущающиеся тучи и черное грозное небо, придают этой карте особую зловещесть и беспокойство.