Текст книги "Кулачник 5 (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 8

Наконец настала моя очередь. Следующий бой был мой выход против Пахана.

Я разминался, делая махи, вращал шею, а потом перешёл на лапы, чтобы как следует разогреться. Лапы попросил подержать Сашу Козлова. Тот отказывать не стал, хотя и делал это максимально неуклюже.

– Не бей сильно, а то я пальцы сломаю, – пошутил он, пытаясь разрядить обстановку.

Я усмехнулся, нанёс пару ударов.

– Смотри, – сказал я, поправляя его руки. – Лапу нельзя направлять навстречу удару. Так ты сбиваешь мне чувство дистанции и силы. Удар кажется мощнее, чем есть на самом деле.

Он кивнул, сосредоточился.

– При ударах в голову держи лапы ближе друг к другу. Понял?

– Понял, – он попробовал переставить руки так, как я показал.

Я пробил ещё пару ударов, теперь всё легло правильно.

– Вот так, – кивнул я. – Молодец.

Я нанёс несколько комбинаций, стараясь как следует разогреться. Как я и говорил, хорошая разминка перед боем – это практически гарантия выступления без травм. И ей ни в коем случае нельзя пренебрегать.

Естественно, на момент начала реалити я был далёк от идеальных кондиций, потому что попросту не успел пройти лагерь, ни полноценный, ни хоть какой-нибудь. Время между боем с Магой Карателем и отъездом на реалити заняло восстановление.

Конечно, это был не профессиональный подход – я не готовился к соперникам, лишь успел просмотреть несколько записей, которые были в интернете. Но с другой стороны, по любителям я привык к тому, что подготовки к конкретному сопернику попросту нет.

Тем и хороша любительская школа, когда ты сталкиваешься с соперником непосредственно на ринге и ищешь способы показать, что ты лучше. Подбираешь к сопернику ключик.

Иными словами, особой проблемы в своей растренированности и незнании соперника я не видел. Не привыкать…

На разминку у меня было около получаса, и время пролетело незаметно. Минут за пять до выхода меня, как обычно, известил ассистент, попросив приготовиться к выходу.

– Файтер, готовимся, выход через четыре минуты.

Я кивнул, показав, что услышал, и нанёс последнюю комбинацию по лапам. А потом гулко выдохнул и хлопнул Саню Козлова по плечу.

– Всё, сворачиваемся, спасибо за помощь.

Саня снял лапы, вытер вспотевшие кисти о полотенце.

– Ну что, Сань, ни пуха ни пера!

– К чёрту! – я перекрестился и направился к линии, с которой начинался выход бойцов на ринг.

Младший Козлов, бывший моим секундантом, направился следом.

– Съёмка! – гаркнул режиссёр.

По помещению тотчас разнёсся голос Паши Решалова.

– Итак, нас ожидает третий бой сегодняшних четвертьфиналов! Этот поединок обещает быть особенно интересным. В ринге столкнутся два характера… а заодно, может быть, выяснят и свои семейные, сложные, запутанные отношения!

Я улыбнулся, припомнив, что говорил Пахану про «отца».

– На ринг первым приглашается тот, кто называет себя Паханом на этом реалити… и пока никто не смог доказать обратное. Так может, он прав? – задался вопросом Лёша Решалов. – Встречайте! Настоящий «пахан» нашего шоу! Он намерен показать, что хозяин он не только на словах, но и в ринге. И уж точно готов выдать отцовского ремня своему сопернику!

Пахан вышел эффектно – пританцовывая, поднимая руки и всячески показывая «я здесь главный». Самое забавное, что этот товарищ действительно держал в руке ремень, намекая на порку в ринге.

Я смотрел на него и понимал, что Пахан действительно верил, что сейчас выйдет и подтвердит каждое своё слово.

За ним вышел его секундант. И это был Феномен. Он шёл спокойно, не переключая на себя внимания… тем не менее, это был первый раз, когда Феномен вышел в угол своего сокомандника секундантом.

Вообще, вот такие показательные шоу перед началом поединка крайне любила публика, и некоторым бойцам они чесали самолюбие. Однако в подобном крылся подвох. Как пример – недели две назад я рылся в интернете, занятый тем, что потихоньку расширял свои познания по части современных единоборств. Так вот, мне довелось натолкнуться на интервью одного темнокожего бойца, который оправдывал своё поражение тем, что на выход надел слишком тяжёлый костюм.

Ну и по пути в ринг устал. Не знаю, насколько то признание соответствовало действительности, но я был искренне убеждён в том, что такие яркие выходы отнимают силы перед боем.

– А теперь встречайте его соперника! – послышался голос Лёши Решалова. – Того, кто собирается разрушить иллюзии своего визави и показать всем: он не Пахан, а всего лишь сынок. Любимец публики – Саша Файтер!

– Пошли, – сказал я Сане и вышел к проходу.

Я шёл, не пытаясь устроить шоу – шоу я намеревался показать в ринге.

Мы вышли на ринг, и я, не теряя времени и не давая мышцам остыть, принялся прыгать на месте, разгоняя кровь. Пахан же был занят тем, что забирал себе экранное время – он размахивал ремнём на камеру.

Рефери, всё тот же эпатажный мужик, который судил здесь все бои, подозвал нас к себе. Через несколько секунд мы сблизились в центре ринга. Началась битва взглядов. Я смотрел на Пахана спокойно, не показывая лишних эмоций. Он же аж трясся от возбуждения и взялся за старое: принялся тыкать в меня пальцем и угрожать. Потом начал наклоняться вниз, резко уходить вправо-влево, изображая, что ловит ритм. Соперник корчил ухмылки, поднимал брови, явно надеясь, что я дёрнусь, сорвусь и покажу хоть малейшую реакцию.

Но я стоял, как скала. Ни один мускул не дрогнул.

Я слишком давно знал эту игру. В девяностых такие клоуны пытались делать то же самое на рингах в подвалах и спортзалах. Всегда одни и те же трюки. И всегда… одна и та же ошибка. Всё это дерьмо при прочих равных работает против тебя самого.

– Если у вас нет личных претензий, пожмите руки, – сказал рефери, глядя то на него, то на меня.

Я протянул руку. Пахан секунду медлил, будто выбирал – жать или не жать, но всё же протянул свою. Пожал. В отличие от Васи Шторма, он решил показать, что «уважает правила».

Я кивнул, отступил назад.

– По углам, – скомандовал рефери.

Мы разошлись, оставшись в одиночестве в противоположных углах ринга.

Я не обращал внимания на рефери, который перекинулся парой слов с боковыми судьями. Смотрел на Пахана. Тот стоял ближе к канатам и слушал последние подсказки от Феномена.

– Файт! – дал команду рефери, как только прозвучал гонг.

Мы сошлись в центре. Пахан сразу полез вперёд, как я и ожидал. Его стиль я уже видел в прошлом бою. Он работал грязно, на грани дисквалификации, и строил на этом свою уверенность.

Первый же обмен всё показал. Я нанёс джеб, он нырнул, вошёл в клинч и врезал мне плечом в грудь. Потом попробовал боднуть головой. Я успел увернуться, но почувствовал, как по коже скользнул его лоб… тактика стала ясна сразу же. Пахан видел, что у меня над глазом сечка, и хотел её раскрыть.

– Стоп! – рявкнул рефери, встав между нами.

Но прежде чем мы разошлись, Пахан ударил снова, рассчитывая на то, что застанет меня врасплох.

– После команды стоп не работает, – делал замечание рефери.

Пахан кивнул, хотя я был уверен, что эти слова влетели в одно ухо, а с другого вылетели. Боксировать Пахан не собирался, собирался навязать мне грязную драку.

Уверенность окрепла, когда уже буквально в следующей атаке Пахан на ближней дистанции попытался пробить локтем в стиле Майка Тайсона.

Следом кулак «случайно» соскользнул ниже пояса, голову он постоянно опускал и бодался.

К середине раунда я окончательно понял, что он пытается меня сломать. На манер Орландо Салидо, который преподал Василию Ломаченко урок профессионального бокса и забрал у легенды победу при помощи вот таких же грязных приёмчиков, как делал сейчас Пахан. Тогда весь любительский бэкграунд Василия разбивался о реальность грязного, циничного бокса.

Рефери снова вскочил к нам, когда Пахан пробил чуть ниже ремня.

– Эй! – выкрикнул он, разводя руки. – Осторожнее!

Я скривился, но удержался, не показал боли.

– Восстанавливайся, у тебя есть пять минут, – сказал рефери, глядя на меня.

Я махнул рукой, попал Пахан плотно, но слава богу, не «туда», куда целился.

– Продолжим, – ответил я.

Пахан ухмыльнулся, в его глазах мелькнула уверенность, что его план работает. Он хотел разорвать ритм боя, не дать мне работать. Делал всё то же самое, что я советовал делать Шаме в его бою против Феномена. Только я не просил от Шамы грязь…

Ну ничего, в отличие от того же Ломаченко, я уже знал такие приёмы. В девяностых ими кишела каждая подворотня. И если Пахан думал, что это меня сломает, то впереди его ожидало жестокое разочарование.

Мы снова сошлись в центре. Я уже ждал очередного его трюка. Пахан сделал вид, будто бьёт джеб. Я начал смещаться, и в этот момент он резко ткнул открытой ладонью, а пальцы скользнули прямо в глаз.

Мир вспыхнул белым.

– Чёрт… – вырвалось у меня сквозь зубы.

Глаз горел так, будто туда плеснули раскалённое масло. Я заморгал, но стало только хуже: картинка двоилась, размывалась. Я глянул на рефери и увидел не одного, а двух.

– Стоп! – крикнул тот, вклиниваясь между нами.

Я отступил, всё ещё моргая, пытаясь вернуть фокус. Рефери, загнав соперника в нейтральный угол, поднял передо мной руку, показал пальцы.

– Сколько? – спросил он.

Я щурился, пытался сконцентрироваться, но пальцы всё равно двоились. Два? Три? Четыре?

– Три, – я сказал уверенно, хотя не видел ни хрена.

Рефери кивнул, хотя я не был уверен, попал ли.

– Готов продолжать? – спросил он.

– Готов, – ответил я твёрдо.

Рефери поднял руку и сделал знак. На ринг тут же вышел врач – тот самый молодой парнишка, который выдавал допуски.

Врач заглянул мне прямо в лицо.

– Видите? – спросил он, взявшись за мой подбородок и поворачивая голову влево-вправо.

Я моргнул. Мир был всё ещё размытым, но картинка постепенно собиралась.

– Да, – ответил я.

– Хорошо, – сказал он и поднял передо мной руку. – Сколько пальцев?

Я щурился, моргал, но пальцы всё ещё двоились, как будто их было не пять, а шесть или семь. Голова гудела, глаз горел, но я понимал, что если даже врач снимет меня и бой закончится дисквалификацией, это будет совсем не то, что я хочу.

– Три.

Врач смотрел внимательно, задержал взгляд чуть дольше, чем хотелось бы, потом кивнул.

– Ладно.

Я выдохнул, чувствуя, как с груди упал камень. Рефери подошёл в наш угол, посмотрел сначала на меня, потом на врача.

– Продолжать можно?

– Да, пусть боксирует, – заверил врач.

Я внутри облегчённо усмехнулся. Значит, число я назвал правильно. А ведь гадал… видел всё ещё двоившиеся пальцы.

Рефери развернулся к Пахану.

– Слушай сюда, – жёстко сказал он. – Это последнее предупреждение. За запрещённый удар снимаю балл, а ещё раз – и дисквалификация!

Пахан отвечал ровно то, что и следовало:

– Да я ж случайно! Я не специально!

Рефери не слушал – взял Пахана за запястья и, повернувшись к боковым судьям, показал, что снимает балл.

Зрение постепенно возвращалось. Белая пелена ушла, двоение стало слабее. Я снова мог видеть силуэт целиком, а не две расплывшиеся тени.

Звук гонга, ознаменовавшего конец первого раунда, был как нельзя кстати. У меня была ровно минута, чтобы восстановиться. В таком состоянии, как сейчас, я буду пропускать всё, что летит.

Я выдохнул и пошёл в угол. Пахан кипел, спорил с рефери, махал руками, а я сел на табурет, чувствуя, как всё ещё режет глаза.

Саша Козлов суетился рядом, протянул бутылку с водой.

– Блин… надо было его назвать не Паханом, а Мучителем. Какой-то вязкий, как резина, – пробормотал он.

Я сделал глоток, вода показалась ледяной. Не стал отвечать. Пусть Саша думает, что я весь в себе, сосредоточен.

В голове я уже решал, как играть дальше. Отвечать Пахану его же грязью – не хочу. Но хитрых приёмов я знал немало.

Хочешь драться грязно? Я посмотрел на его угол, где Пахан не собирался садиться. Хорошо… я тебя переиграю твоими же трюками. Но по-своему.

Я выдохнул, отдал бутылку Сане и снова сжал кулаки.

– Парни, время! – предупредил рефери.

Через несколько секунд раздался гонг, запуская таймер второго раунда.

Пахан снова полез вперёд, ничего нового – та же грязь. Локти в ближнем бою, удары на полсекунды позже команды «стоп», бодания. Но единственное, что появилось в его арсенале – левосторонняя стойка. Видимо, Феномен подсказал, что нужно поменять стойку и бить силовые с той стороны, где я видел хуже…

Рефери снова делал ему замечания, но он только кивал, а сам продолжал работать так, как посчитает нужным.

Когда он снова пошёл в атаку и ткнул мне кулаком сбоку, я сделал вид, что удар прошёл чисто. Упал на одно колено, склонил голову вниз, будто действительно зацепило.

– Раз! – начал отсчёт рефери.

Пахан начал заигрывать с камерой, уверенный, что действительно хорошо попал.

Я же спокойно стоял на одном колене, дышал ровно… Это был трюк, хитрый приём, которому я научился ещё в девяностых. Пусть соперник поверит, что у него преимущество. Пусть подумает, что бой уже в его кармане.

– Семь! Восемь!.. – рефери шагнул ближе. – Готов?

Я резко поднялся, встряхнул головой и вскинул руки, показывая, что в порядке. В голове у Пахана, судя по его кривляниям, созревала уверенность, что я теперь его лёгкая добыча.

Именно это мне и было нужно.

В глазах Пахана мелькнул тот самый голод, когда боец чувствует запах крови. Он бросился вперёд, рубанул справа, потом попытался пробить снизу. Но я этого и ждал.

Я ушёл от его размашистого удара, нырнул под правую и встретил его хлёстким ударом в корпус.

Попал по печени.

Встав в левшу, он открыл мне печень, а полетев с открытым забралом, принёс мне её буквально на блюдечке.

Пахан зашипел, дёрнулся, потерял равновесие и сделал шаг назад. Я видел, что он хочет сесть на колено, видел, как скривилась его физиономия от боли – попал я действительно плотно.

Но перевести дух я ему не дал!

Резко сблизился с джебом, вошёл в клинч, удерживая его в вертикальном положении.

– Ну что, сынок, – прошептал я ему на ухо. – Готов к порке?

И, не дав ему опомниться, вложился в боковой. Снова по печени.

Пахан рухнул на настил, будто подкошенный. Начал извиваться на настиле, держась рукой за пробитую печень.

– Раз! Два! Три! – начал отсчёт рефери.

Я отошёл в угол, спокойно дыша, чувствуя, как всё тело вибрирует от адреналина.

На «четыре» Пахан попытался прорваться через боль. На «шесть» поднялся на колено, глаза его метались по рингу, налитые шоком и удивлением. Он не понимал, что произошло. Только что был уверен, что контролирует бой, и вдруг сам оказался на полу.

На «восемь» он уже стоял, стискивая зубы от не отступающей боли, но поднял кулаки, показывая, что готов продолжать.

Зря он… печень-то всего одна.

Я двинулся вперёд, не давая ему отдышаться. Теперь уже не было нужды в хитростях – он сам подставился, уходя в глухую оборону.

Первый джеб в область солнечного сплетения, резкий, чтобы сбить дыхание. Потом удар по печени. Он скривился, но держался, успел перекрыться.

Я не дал ему паузы. Удар в голову левой, потом сразу правой в печень. Снова по верхнему этажу и опять вниз. Пахан начал путаться в защите: руки то поднимались, закрывая лицо, но оголяя корпус; то наоборот…

Я чередовал удары, менял уровни, и каждый попадал туда, где он не успевал закрыться. Пахан попятился, спиной упершись в угол.

И вот там я его и запер.

Я методично разбивал его защиту, работая сериями. Он уже не отвечал. Только закрывался, но блок разваливался под моими кулаками.

Наконец, дав ему хорошую порку, я поставил точку, воткнув хлёсткий боковой ему в печень.

– Всё! – бросился рефери, размахивая руками. – Стоп!

Пахан осел в угол, руки бессильно упали на колени. Порка была закончена – жёстко и по-отцовски.

Впрочем, как того и хотел Пахан.

Глава 9

Теперь уже к Пахану бросился врач. Боец всячески пытался не показывать, насколько ему больно. Удары в корпус куда как более болезненные, чем в голову. А я устроил его внутренним органам настоящую бомбардировку.

Ближайшие пару недель он точно будет вспоминать меня, но не уверен, что добрым словом. Зато уверен, что выводы из своего хамского поведения он сделает.

– Бойцы в центр! – крикнул рефери, раздвигая руки.

Такая спешка была связана, скорее всего, с надобностью сделать сопернику обследование. По крайней мере, я видел, как чуть раньше близнецы, Пахан и врач совещались о чём-то в углу. Видимо, обсуждали – сможет ли боец присутствовать на объявлении результата и дать комментарий.

Я вышел из угла, Пахан тоже двинулся навстречу, уже без той самоуверенной походки, что была в начале. Мы остановились у рефери – я слева, он справа.

Рефери взял нас за запястья.

– Итак, друзья… в этом драматичном поединке победу техническим нокаутом одерживает… Саша Файтер!

Рефери поднял мою руку вверх. Я сам вскинул и вторую.

Я посмотрел на Пахана. На его лице застыла гримаса из смеси боли и разочарования. Он дёрнул рукой, вырывая её из хватки рефери. Пахан не рассчитывал проигрывать… но его ожидания не совпали с реальностью.

И всё же надо отдать ему должное. Того самого мужского, о котором он кричал всё реалити, в нём действительно было хоть отбавляй. Я представлял, как ему сейчас больно и что он терпит. Но, несмотря на это, Пахан нашёл в себе мужество принять поражение.

А вот потом было неожиданно.

Пахан посмотрел на меня тяжёлым взглядом исподлобья, подошёл и протянул мне руку.

– Спасибо за бой, – процедил он.

Я кивнул и пожал руку.

Сразу по объявлению результата на ринг выскочил Саша Козлов. Лицо его сияло, глаза горели так, будто победу одержал он сам.

– Саня, ты это сделал! Красавчик! – заорал он.

Козлов младший подхватил меня за талию и попытался поднять.

– Ты гигант! Ты же его сломал! – радостно начал выкрикивать он.

– Ты чё, с ума сошёл? – прохрипел я, пытаясь вырваться. – Надорвёшься, брат.

На лице Сани проступил пот, жилы на шее вздулись, но он всё равно поднял меня выше.

– Ради такого события можно, – пробурчал он.

Бой и правда был непростым. Я выложился полностью, и в какой-то момент врач мог снять меня, но обошлось.

Забавно было ещё и вот что – Феномен после проигрыша своего сокомандника как-то подчеркнуто отстранился. Не хотел иметь ничего общего с проигравшим?

После объявления моей победы нас собрали в центре ринга для общего фото. К нам присоединились братья Решаловы.

– Красавчик, Сань, – бросил Паша, убрав микрофон.

Все, наконец, покинули ринг, освобождая пространство для организаторов, которым следовало привести ринг в порядок перед заключительным боем сетки четвертьфиналов. Едва всё протёрли, убрав следы крови и пролитой между раундами воды, как Паша начал объявление последнего на сегодня боя.

– На ринг приглашается последняя пара четвертьфиналистов!

Счёт был 2:1 в нашу пользу, и все ждали, что будет дальше. Я же, к сожалению, не мог присутствовать в углу нашего парня. Хотелось бы секундантствовать, подсказать, подбодрить, но меня врач, закончив с Паханом, уже ждал у ринга. Проверка была обязательна.

Врач сидел за маленьким столиком прямо возле ринга.

– Садитесь, – сказал он, кивнув на табурет.

Я присел, и он сразу начал осмотр. Лёгкое движение пальцев по скуле, потом осторожный взгляд на сечку под бровью.

– Вы везунчик, – заявил он. – Сечку вашу не раскрыли.

Я усмехнулся краем губ. Учитывая, что Пахан несколько раз целенаправленно работал, чтобы её «раскрыть», то да – мне действительно повезло.

– Как дела с глазом? – спросил он.

– Дела средней степени паршивости, – ответил я честно. – Но думаю, что ничего серьёзного, я почти всё вижу.

Врач внимательно осмотрел глаз.

– В больницу можно не ехать. Но лекарства купите обязательно. Нужно снять воспаление и дать глазу отдохнуть.

– Благодарю, доктор, – сказал я и поднялся.

Он задержал меня за руку на секунду.

– Вы берегите себя. Вы тут все прямо как гладиаторы. Деньги – деньгами, а здоровье можно оставить насовсем.

И вот что на такое отвечать?

Я не стал ничего говорить, потому что в этот момент уже начался последний бой четвертьфинала.

– Всё. Идите, только помните, что я сказал про капли для глаз.

– Спасибо, доктор, – ответил я и пожал врачу руку.

На ринге шёл первый раунд боя. Парни, не откладывая дело в долгий ящик, с первых секунд закатили настоящую рубку. Они обменивались ударами, не прячась за защитой и не экономя силы. Каждый раз, когда кулак врезался в цель, я слышал щелчок – звук удара кость о кость.

Мой сокомандник пытался держать темп, отвечать, но Хасбулла давил и шёл вперёд, как танк. Он пропускал, но и сам вкладывался в удары, явно желая вырубить соперника в первом же раунде.

И вот в очередном размене мой сокомандник поймал правый сбоку и рухнул на настил. Хасбулла вскинул руки, а рефери бросился между ними.

Бой продлился в лучшем случае минуту, но за эту минуту парни выложились на полную. Отсчёт рефери не открывал, понимая, что боец пропустил тяжело и уже не встанет.

Победа Хасбуллы была чистой, хотя и не такая бескровная, как это могло показаться. Наш сокомандник пару раз хорошенечко зацепил Воина аула, и только гранитная челюсть помогла ему устоять на ногах.

Как бы то ни было, счёт противостояния команд сравнялся. Теперь со стороны команды Феномена осталось два человека, как и с моей стороны бойцов было всего двое. Ну а поскольку везде нужно искать плюсы, то я для себя решил так – плюс как минимум в том, что теперь мы точно не встретимся друг с другом раньше финала.

Я залез на ринг, поддержал своего бойца, который достаточно быстро пришёл в себя.

– Ты сделал всё, что мог, – заверил я, похлопав парня по плечу.

Боец ничего не ответил – склонил голову, тяжело переживая своё поражение. Вообще, поражение никогда не доставляет удовольствие.

На ринге братья Решаловы объявляли о завершении совершенно безумного четвертьфинала. Так оно и было, каждый бой на этой стадии наверняка подарит зрителям незабываемые эмоции, когда выйдет запись сегодняшней серии.

Я и Саня Козлов отошли чуть подальше от ринга.

– Как думаешь, кого тебе дадут на полуфинал? – спросил Саня.

По логике всё складывалось просто. На Феномена должен был выйти боец из нашей команды, а мне предстояло встретиться с Хасбуллой, Воином аула.

Я озвучил свои мысли Сане, прекрасно понимая, почему он переживает. Младший Козлов болел за меня так, как никто другой, за исключением, разве что, Светы.

– Феномен то, Феномен это… – вздохнул Антон, подходя к нам. – Про него на каждом углу судачат! Честно, если, то я не знаю, как его остановить! Как говорится – против лома нет приёма…

– Если нет другого лома, – сказал я и хлопнул по плечу своего менеджера. – Не боись, прорвёмся.

Антон покосился на меня и чуть усмехнулся.

– Твои бы слова да Богу в уши.

Я знал, что даже ребята из моей команды не верят до конца в нашу победу, потому что Феномен казался машиной.

Но я слишком хорошо понимал, что любая машина ломается так же, как и человек. Вопрос только – где у неё слабое место.

Ощущения после боя были не самые приятные. Тело гудело, будто по нему катком прошли, в мышцах ныла ломота, а голова отзывалась пульсом на каждое движение.

Выйти из ринга без повреждений в этот раз не получилось – врач был прав. И пренебрегать его советами насчёт капель и кое-каких лекарств было бы непростительной халатностью. Я, если хотел выступить в полуфинале, должен был мобилизоваться в кратчайший срок.

Но как это часто бывает у мужчин, пока мужчина думает – женщина делает. Настя дождалась, когда доктор осмотрит нашего сокомандника и, о чём-то с ним переговорив, вернулась, держа в руках целый список с названиями лекарств.

– Так, Саш, я тут посоветовалась с врачом, и Дмитрий Аркадьевич выписал тебе целый комплекс препаратов, – она помахала листком. – Я знаю, что он тебе выписывал капли, но кроме капель надо ещё целую кучу лекарств, ну это если ответственно к делу подходить!

– Вот как, – я взял листик, скользнул взглядом по строкам. – Капельницы, смотрю, есть… ну толково. Только кто будет ставить? Да и время… – я взглянул на часы на экране мобильника.

Время было начало десятого вечера. Учитывая, что большинство аптек работает до восьми–девяти часов, всё будет закрыто до утра. Может, конечно, есть и те, которые работают до десяти, но пока в город выедешь, они закроются.

– Так я и поставлю! – с гордостью сообщила Настя. – У меня образование позволяет и опыт есть. А аптеки можно круглосуточные найти…

– Ты ехать собралась? – я вскинул бровь.

– Уже еду! – она показала мне экран своего мобильника, на котором было открыто приложение такси и написано, что водитель подъедет через пять минут.

– Спасибо, неожиданно и приятно, – поблагодарил я девчонку.

– Вообще-то это моя работа! – фыркнула она, но по румянцу на её щеках было видно, что ей приятна моя похвала.

Настя брала всё под контроль, и я не спорил. Когда я уже вернулся в номер и завис в телефоне, приложив лёд к скуле, телефон завибрировал.

– Са-а-ань, – протянула она.

– Оу?

– Тут, короче, засада! – выпалила девчонка в сердцах.

– Что случилось?

Настя объяснила, что те аптеки, которые числились в интернете «круглосуточными», на деле работали максимум до девяти вечера.

– На сайте написано «24/7», а у них график до двадцати одного! – возмущалась Настя.

– Ну, классика, – хмыкнул я.

– В следующую поеду. Тут ещё пара есть, – добавила Настя. – Без лекарств не останешься, Саш.

Я закрыл глаза, опустившись затылком на подушку. Голос её звучал спокойно, но я знал, сколько нервов ей стоило носиться по ночному городу, проверяя одну аптеку за другой.

– Всё, на связи, скоро буду! – Настя положила трубку.

Я отложил мобильник на тумбочку. На скуле холодел пакет со льдом, обёрнутый в полотенце, и я чувствовал, как пульс в голове перекатывается с каждым ударом сердца. После боя шум в ушах утих, но вместо него пришла вязкая тишина. Телевизор бормотал без звука, мелькали картинки новостей.

Тишину нарушил мягкий стук в дверь. Я отнял лёд от лица, встал и пошёл открывать.

На пороге стоял Саша Козлов. В его глазах застыла странная смесь беспокойства и уважения.

– Можно? – спросил он.

– Заходи, – ответил я и вернулся на диван, присев с краю.

Он вошёл и сел на стул. Молчал несколько секунд, словно собирался с мыслями.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он. – Настя поехала за лекарствами…

– Если ты про то, собираюсь ли я дальше драться – собираюсь, – заверил я.

Он нахмурился, изучая моё лицо. Я же увидел, как с его лица исчезло напряжение.

– Спасибо, – сказал он негромко.

– Это тебе спасибо, – поправил я. – Матери привет передавай.

– Хорошо… – он замялся, будто прикидывая, стоит ли ему говорить дальше или промолчать. Но всё-таки продолжил, чуть подумав. – Мать говорит, что ты очень похож на своего дядю…

Я не сдержал улыбку. Но ничего не ответил. Знала бы мать… что я не похож, а я и есть он.

После этого мы оба замолчали. Саша сидел, глядя в пол, а я думал о том, насколько всё странно. Вот он – парень, ради которого Светка когда-то рисковала всем, спасала его от того, кто называл себя отцом. Вот он – Саша Козлов, её сын.

А он не знает ни черта. Не знает, что его сестра жива, что она рядом, совсем рядом, и её зовут теперь иначе. Марина… не Линда. Что мать всю жизнь прятала его от Виктора, а теперь он охотится за своим непутёвым папашей, думая, что отец – это я…

Я смотрел на него и думал – каково ему будет узнать правду? И каково Марине, жившей под чужим именем, в тени отца, думать, что матери давно нет…

Эти мысли жгли.

Саша встал, кивнул на прощание и ушёл, дверь мягко щёлкнула за ним. Я остался один, хотел снова приложить лёд к лицу, но передумал. Сейчас хотелось охладиться, смыть с себя всю тяжесть почти прошедшего дня.

Я недолго думая пошёл в ванную. Встал под струю ледяной воды и закрыл глаза. Вода лупила из душевой лейки, смывая усталость и остатки напряжения после разговора с Сашей. Казалось, можно наконец расслабиться хоть на минуту.

Но нет… послышался стук в дверь – глухой, настойчивый.

– Секундочку! – крикнул я сквозь шум воды.

Закрыл кран, стряхнул капли, наспех вытерся полотенцем. Обмотал его вокруг талии, пригладил ладонью мокрые волосы и шагнул в комнату, оставляя за собой мокрые следы на полу.

И застыл…

У стола, словно у себя дома, стояла Алина.

Она держала в руках сложенное полотенце и бутылочку с массажным маслом. Её волосы были распущены, а глаза блестели в тусклом свете лампы.

– Ты что тут делаешь? – спросил я.

Алина как ни в чём не бывало шагнула внутрь, будто у неё было полное право находиться здесь. Положила на кровать полотенце и масло.

– Я пришла тебе сделать массаж, – сообщила она. – Тебе это нужно сейчас, чтобы снять напряжение.

Я нахмурился, но не стал сразу гнать её. Мышцы после боя и правда ныли, плечи горели, спина тянула так, будто я тащил мешки с песком весь день.

– Массаж не помешает, – ответил я. – Но только массаж. И всё.

Алина улыбнулась уголком губ.

– Конечно. Ты за кого меня принимаешь?

– Хорошо, – кивнул я. – Подожди минуту. Я переоденусь.

Я прошёл к шкафу, нашёл спортивные шорты и переоделся быстро, почти по-армейски. Массаж сейчас действительно не помешает. Расслабить мышцы, согнать молочную кислоту – иначе утром тело будет деревянным.

Я вернулся в комнату. Алина уже расстелила полотенце на кровати, положила рядом масло и ждала, спокойно глядя на меня.

Я лёг на кровать, уткнувшись лицом в подушку, вытянув руки вдоль тела. Алина устроилась сверху.

– Не тяжело? – спросила она.

– Даже не чувствую.

Она открыла флакон, я услышал тихий плеск масла. Почувствовал приятный запах чего-то пряного, возможно, эвкалипта или розмарина.

– Масло сразу на спину лить нельзя, – сказала она. – Оно должно сначала нагреться. Поэтому я лью его на руки.

Я услышал, как скользнули её ладони друг о друга, растирая масло, а потом почувствовал прикосновение. Сначала осторожное, разогревающее, потом сильнее – она словно вдавливала в меня тепло.

Каждое её движение было выверено – от шеи к плечам, от лопаток вниз, вдоль позвоночника. Она работала методично, зная, куда давить, где задержаться.

– Ты что ли училась массажу? – спросил я.

– Угу…

Я наконец позволил себе расслабиться. Мышцы, каменные после боя, начали поддаваться. В голове стало тихо, дыхание замедлилось.

Алина молчала, её руки уверенно разминали мои плечи, но прикосновения начали меняться. Давление стало мягче, движения медленнее, и я почувствовал, что массаж превращается во что-то другое.

Она чуть дольше задержала ладони на шее, наклонилась ближе. Я уловил запах её духов, смешанный с маслом, и понял… она тянет меня туда, куда я не собирался идти.

– Знаешь… – её голос прозвучал почти шёпотом, рядом с ухом. – Ты слишком напряжён. Я могу помочь тебе по-настоящему расслабиться.

Я открыл глаза, выдохнул и повернул голову. В её взгляде была решимость. Она хотела большего.

– Нет, Алина, я уже говорил, что между нами ничего быть не может.