Текст книги "Завоеватель (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

Соавторы: Денис Старый
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Мария держала на руках сына. Александр Владиславович будто чувствовал тревогу, в том числе и от матери, потому расплакался. Но сейчас ребенок, словно понял, что не время для плача, матери и так нелегко принимать решения, молчал. Мария отдала ребенка на руки одной из мамок, развернулась и отошла в угол приемной палаты в тереме, где и происходил разговор.

Она не хотела, чтобы кто-либо видел ее сомнения. Женщина думала, капли пота проступали на ее лбу, а лицо покрылось полосками капилляров, готовых вот-вот лопнуть. Она прекрасно осознавала всю ответственностьза любое решение, от которого зависят жизни людей. А еще давило на Марию то, что городок, так бурно развивающийся и ставший для нее родным, своим, если еще немного промедлить, будет разрушен. Не так и легко выстроить заново все дома, лес остался, почитай, только в четырех верстах от городка.

Но для Марии-Тесы не это все является главным. Она переживала за то, какая реакция на ее действия или бездействие будет у мужа. Отчитает ли он ее, похвалитли? Себе-то сложно врать – именно это женщинузаботило более остального.

– Сперва сосчитай, сколько людей есть из тех, кто возьмет в руки оружие и сможет его применить. После жду тебя с предложением к действиям. И, если сочту нужным, то дам свое добро, – сказала Мария.

– Боярыня, нынче же умирают люди на улицах ремесленного посада. Видно со стены, что есть там защитники, они погибают прямо сейчас, – Гарун пытался надавить на жену воеводы. – Мы отправили вестовых в иные села и городки, даже в Суздаль. Скоро будет помощь, боярыня, а в это время мы сможем сдерживать врага.

– Я тебе сказала свое слово! – жестко, без права на возражение, выкрикнула Мария.

– Да, боярыня, – сказал сотник, поклонился и пошел исполнять приказ.

Имела ли право Мария приказывать? И да, и нет. По сути, ее статус – это быть женой воеводы, ну, и оставаться при этом сестрой половецского хана Аепы. А вот за безопасность отвечал именно Гарун, он же тренировал пополнение, проводил учения. Но воевода в Братстве стал князем, не по названию титула, по его сути. Так что условно «княжна» всяко больше имела прав на решение, чем кто-либо иной.

Уже через полчаса Гарун вновь прибыл к Марии. Уже во всю пылал окольный город, до детинца доносились крики женщин и мольбы о помощи мужчин. Это все давило не меньше, чем крики людей внутри детинца. Одни внутри стен просили не открывать ворота ни при каких обстоятельствах, чтобы враг не ворвался. Иные все же сохраняли в себе человечность и, наоборот, взывали именно к Марии, чтобы она открыла детинец и чтобы их мужья и сыновья имели возможность помочь тем, кто еще живой, но не успел укрыться за стенами детинца.

Мария видела ситуацию, она выходила во двор и пробовала разговаривать с людьми. Лишь пробовала, так как пройти куда-то не представлялось возможным. Детинец явно уже не соответствовал тому количеству горожан, что проживали в Воеводино. Пости пяти сотен человек более или менее вольготно внутри периметра стен с большим трудом расположатся. А сейчас две с половиной тысячи человек пытаются спастись в крепости. И это, не считая сотни ратников конной стражи. Была и охрана.

Под охраной Мария подразумевала только опытных воинов, она не считала, что те новики, что только влились в Братство послушниками, буквально месяц назад, способны воевать. Таковых было еще три сотни, большинство из которых учили даже не конному или пешему бою, это были те, кто обслуживал пороки и те, кого учили обслуживать…

– А сколько у нас готовых и отлитых пушек? – спросила Мария.

– Две и еще две на испытании, скорее, на переделке, так как там нашли трещины, – отвечал Гарун. – У тебя есть предложения?

Сотник спросил, а сам внутренне поморщился. Как же это так, спрашивать у бабы о военных уловках? Пусть даже баба эта – жена воеводы, но от этого не перестает оставаться бабой. Одно дело – принять общее решение, иное – лезть в мужские дела. Однако, воин не подал виду своего недовольства и быстро выровнял начавшее кривиться лицо.

– Поставьте пушки впереди людей, зарядите дробом! – приказала Мария.

– Но?.. – опешил и от сути приказа, и от той решимости, с которой он был произнесен, Гарун.

Гарун не любил новое оружие. Он был из тех, кто не забывает, даже, если командиры не напоминают, молиться Богу дважды в день, исполнять все обряды, поститься, порой, занимался и самобичеванием, когда млел от лицезрения жены своего соседа. И вот эти бронзовые звери, извергающие огонь? Нет, это было непонятно, страшно для Гаруна, чем-то от Лукавого. А еще… серой пахнет, как в аду. Хотя, информации, как именно устроен ад и не было. Но даже при таком отношении он не мог и не хотел спорить с боярыней, которой сам же и делегировал право принятия решений.

Понадобилось еще время, чтобы подготовиться к выходу. Уже было видно, что два небольших обоза эрзя направились из города, а их краденные телеги с натугой везли награбленное. Можно и дождаться, когда выйдет больше разбойников, но тот факт, что имущество начали вывозить, подстегнул горожан действовать быстрее.

– Выход! – закричал Гарун.

– Бей! – кричали на стенах.

Огромное количество камней устремилось на воинов двух больших отрядов врага, которые держали под контролем двое ворот, ведущих в детинец. Не ожидавшие такого эрзя не просто растерялись, они начали в панике метаться.

– Бей! – закричали на стене вновь.

Теперь уже стрелы полетели во врага. Лучников было всего три десятка, да и били они, скорее, на дальность, чем на точность. Между тем, и эти «небесные подарки» пришлись не по вкусу разбойникам.

Между тем, из ворот стали выходить воины. Да, именно воины. Ведь, если мужчина, бывший вчера ремесленником, торговцем, крестьянином, сегодня взял в руки оружие и готов с ним в руках защищать себя, свою семью, свою землю, то он, несомненно, воин. В лучшем значении этого слова.

Первой вышла сотня Гаруна с ним во главе, правда, сотник не был на коне. Ему еще командовать пехотой, которую и составляли, взявшие в руки оружие, горожане. И не было здесь того, кто не знал, с какой стороны брать копье. Только сейчас стало понятно, зачем все эти учения и тренировки.

– Гаврила, хватит пихаться локтями, дубина ты сталеросовая, Лавр, держи копье ровно, – командовал сотник Горун, оббегая выстраивающихся воинов.

В иной раз он бы и поклон отбил уважаемым ремесленникам и купцам, сейчас же не было времени на уважение.

Выкатили две пушки и спешно их зарядили, орудия поставили аж в ста метрах вперед. Мало того, нашлись советчики у сотника, которые предложили выставить еще и три агрегата с «греческим огнем».

– Шаг! – командовал Горун и его приказы сразу же дублировались, причем, достаточно хаотично и многократно. – Ровнее же, остолопы!

Сотник сокрушался. Нет, это даже не новики, это… стадо. Правда, Горун был не совсем прав. Да, идеального строя не было, но он полностью и не разваливался.

Противник накапливал силы. Уже не менее пятисот воинов изготовились противостоять горожанам. Но приказа на то, чтобы начать обстрел воинам эрзя не поступало. Они сейчас и вовсе были без единого командования. Убит вождь, вместе с ним и старший воин. Подвиг двух мужей, Аведа и Мирослава, сыграл свою роль, это именно они сделали победу возможной. Теперь каждый род был сам за себя, и никто не хотел выходить против воинов городов Воеводино, когда есть возможность убежать с награбленным прочь.

– Шаг! – прозвучала новая команда и линия еще больше удалилась от стен детинца.

Полетели камни, новики, что обучались работать с пороками, успели перезарядиться и чуть больше натянули канаты, чтобы снаряды летели дальше. Две катапульты перевернулись и рухнули со стены. Неопытные расчеты перегрузили ковши камнями, и они перевесили.

– Алла! – закричали воины эрзя и устремились вперед.

Они будто и не замечали, что перед ними стоит невиданное ранее оружие.

– Ба-ба-бах, – прозвучали выстрелы, и множество камешков, а также некоторое количество железных шариков устремились в конных разбойников.

Следом заработали огнеметы, которым нужно было приблизиться еще шагов на сто, чтобы достать ближайшего врага. Но кони… Животные испугались взрыва и огня впереди. Эрзя, пришедшие грабить, остолбенели от страха перед раскатистым громом и, опять же, огнем.

– Конным вперед! – Гарун увидел возможность и понял, что сейчас можно ударить имеющейся у негоконницей.

Раненых эрзя братья не трогали, они устремили свои пики в тех, кто еще оставался верхом и мог быстро прийти в себя и начать сопротивляться. Не было русича-воина, который не поразил бы хоть одного противника. И грабители побежали.

– Делиться на отряды и вперед! – воодушевленный первыми успехами, скомандовал Гарун.

Строй пешцев распался, и ремесленники, управляющие, купцы – все разбились по кучкам и устремились вперед. Рано, сильно рано Гарун решил, что теперь можно гнать врага. Он ошибся.

Весь город стал ареной мелких, но от этого не менее кровопролитных битв. За своими мужчинами хаотично побежали и бабы. Они взяли в открытых складах арбалеты и устремились в бойню. Эту вакханалию и сумасшествие уже было не остановить. Мужики отправились биться за свое имущество, будущее, а бабы бежали биться за своих мужиков.

– Боже праведный! – сказала Мария, осознав, что сейчас происходит.

Женщина заплакала.

– Боярыня! Ангелы, ангелы скачут! – кричала одна из служанок жены воеводы.

– Где? – спросила Мария ей указали рукой направление, женщина побежала по крепостной стене на северную сторону.

Пыль стояла столбом. Казалось, что на помощь идут не всего-то меньше пяти сотен новиков с инструкторами под командованием тысяцкого Лиса, а что вернулось все войско Братства.

– Труби в рог! – кричала Мария, обращаясь к ближайшему воину на стене.

У того рога не было, но молодой парень быстро сообразил, где он может быть и побежал к южным воротам. Скоро прозвучал рог. Так, по задумке Марии, она сообщила, что город держится.

Эрзя. Те, кто увидел надвигающихся ангелов, поспешили прочь, часть иных разбойников еще раньше вышла из города с награбленным. Остальные налетчики были обречены. Но какую цену заплатил город? Еще нужно считать, но точно, что большую.

От автора:

Он попал в самого ненавидимого человека в истории России. 1985 год, многие считают, что СССР в этот момент спасти уже нельзя. Но он попробует.

Новая АИ от Funt izuma /work/388498

Глава 6

Мария, в сопровождении Лиса и Гаруна, самолично обследовала последствия набега эрзя. Набравшись мужества, она внешне не проявляла даже части того бушующего океана эмоций, который властвовал внутри женщины. Пятьсот три человека убиты или же сильно ранены и находятся под присмотром травниц. Таких людей по всем селениям и общинам, как женщин, так и мужчин, после «проверки на православие», конечно, воевода собирал в Воеводино и они делились своим опытом лечения болезней.

Наибольшие потери случились, когда после пушечных выстрелов мужчины, а следом за ними и женщины, рванули бить воинов эрзя. Нельзя сказать, что горожане вчистую проиграли все свои схватки, нет, они пустили кровь разбойникам. Пусть даже потери были один к одному, все едино много людей Братства убито.

Трагедия могла бы быть еще куда печальнее, но подоспел Лис со своим отрядом. Кстати, многие из тех воинов-новичков, которых привел тысяцкий Лис, даже не окропили свое оружие кровью врага. Не успели, так как эрзя начали сдаваться, действительно подумав о том, что все войско Братства вернулось.

– Мне все ясно, – сказала Мария, лихо, а для женщины, так и невообразимо умело, запрыгнула на коня и отправилась в сторону детинца.

Не все так было ужасным, как казалось на первый взгляд, если, конечно не говорить о человеческих жизнях. Так, зданий и сооружений сожжено немного. Кстати, в этом сильно помогло два фактора, которых некогда требовал воевода Владислав Богоярович.

У каждого квартала всегда был ящик под замком, в котором находились топор, две лопаты, два ведра. Рядом был и песок, и две наполненные водой бочки. Изначальнотакие противопожарные щиты, действительно, помогали. Нет, не потушить разгорающийся пожар, а просто не допустить его распространения. Ну, а вторым фактором была планировка, не в пример иным русским городам, более чем просторная. Редко случалось, где одно здание примыкало к другому.

Тела людей уже доставили к церкви. Отца Даниила не было на месте, он в отъезде, налаживает работу будущего православного Затвора. Но за ним послали, а также послали и за отцом Спиридоном. Нужно по чести проводить людей. И службу в храме заказать, и языческую тризну справить. Первую на показ, вторую тайно. Однако, на землях Братства люли все же начинали по чуть-чуть забывать старых богов.

Прибыв в детинец, Мария объявила о совещании через полчаса, определила место для него в приемной палате терема воеводы. Женщина прочитала молитву, перекрестилась и стала ждать старших людей города. Это были, своего рода, чиновники по городским районам. В каждом квартале был свой старший, который назначался войтом города, если только это не столица, не Воеводино, где войтом был сам воевода, а теперь, так получается, что его жена.

– Боярыня, – вошедшие на совещание приглашенные мужи разом поклонились.

Сделали это не так низко, лишь чуть согнув спину, а не как ранее кланялись воеводе, словно князю. Мужчины показывали, что принимают власть женщины, вместе с тем, все равно считают Марию бабой. И это не было проявлением мужского шовинизма, это была норма, поддерживаемая, в том числе, церковью. Нельзя было думать иначе и тот, кто будет утверждать о правах женщин, в лучшем случае обсмеют.

– У нас есть проблема, мы должны ее решить, – начала собрание Мария. – Город, не сказать, что полностью спален, но на треть точно. Поэтому, прежде всего, все силы направляем на уборку мусора, завалов, обгоревших построек.

Мария сделала паузу, посмотрела на собравшихся. Возражений не было, но и особого энтузиазма подчиняться не видно. Мол, ты говори, а мы далее подумаем.

– Милостивая боярыня, – тысяцкий Лис обратился Марии, причем, вставая с лавки и отвешивая глубокий поклон со взмахом руки.

Все уставились на Марию, ждали, как она отреагирует на такое вот действие Лиса, который, по сути, оставался за старшего при отсутствии воеводы. Он единственный тысяцкий сейчас на землях Братства. Именно он замещал руководство Братства, он же, по сути, и спас город. Но Лискланяется… Покоряется воле Марии.

– Говори, верный друг моего мужа, – сказала Мария, внутренне благодаря тысяцкого, который сейчас очень помог.

– Все мои воины, из тех, что не погнались за эрзя, они все будут работать. Но я предлагаю иное, – Лис обвел всех собравшихся взглядом. – Нужно всем и каждому налечь на работу и в самое близкое время вернуть город в вид, как было и сделать лучше. И пусть сами разбойники идут на лесозаготовки, будут развалы расчищать, а нам найдется работа иная. Кто разрушил, тот за овсяную похлебку восстановит.

Мария задумалась. Пленных эрзя было более тысячи человек. Это очень много, проблема их содержания могла встать в полный рост. Дело в том, что эту ораву кормить нужно, тратить на них ресурсы, чтобы охранять. Да и жилье какое-никакое им нужно предоставить.

Решение было на поверхности, но Мария не могла принимать его. Нужно было всех эрзя убить. А лучше… Это Мария почерпнула из рассказов мужа о Византии и о том, как ромеи расправлялись со своими врагами, например, с болгарами. Так что лучше ослепить их всех.

Казалось бы, что подобная мера наказания – ненужная блажь. Ну, убей ты человека, да и делов. Но византийцы не зря считались хитрюгами. Они ослепляли тысячи своих врагов, еще могли кисть правой руки отрубить, а после отправляли домой.

Что на деле выходило? В племени или государстве, вдруг, появлялось огромное количество едоков-калек, которые не могли более-менее работать, следовательно, становились балластом. И тогда моральный выбор, еще более тяжелый, возникал у родственников калек. Кормить их – это недоедать самим, не иметь возможность приобрести прибавочный продукт, дабы прокормить воинов. Или убить, опять же.

– Я согласна с тобой, тысяцкий Лис. Так тому и быть! – провозгласила Мария. – Но сперва строить нужно в камне, кирпич есть. Знаю, что это долго, что и мастеровых мало тех, кто умеет так строить. Тогда нужно послать вестовых в Суздаль, временно привлечь строителей монастыря.

– Что боярыня делать с теми, чьи запасы еды и вещи прогорели? – спросил один из старших людей.

Мария посмотрела на него сперва с неудовольствием. Она подумала, что сейчас ее пытаются обмануть, чтобы заполучить дополнительные блага. Но, вспомнив, что этот старший жил и работал в окольном граде, той части города, которая почти полностью сгорела, жена воеводы сменила гнев на милость.

– Воеводские запасы будут распределяться по мере надобности, – сказала Мария, посмотрела на Лиса, Гаруна и продолжила. – План восстановления города мне предоставить уже завтра. Каждый старший посчитает ущерб и предоставит мне для сверки.

Все согласились, также перед этим вбросив взгляд в сторону командиров Братства. Выскажи кто из военных командиров против, и распоряжения Марии не стали бы выполнять.

– Теперь нужно обсудить иное, так же немаловажное, – сказала Мария и крикнула. – Приведите!

Старшие люди города переглянулись, Гарун также удивился, хотя уже почти и не думал о том, что происходит, липким взглядом рассматривая Марию. А вот Лис оказался в курсе происходящего, так как именно с ним первоначально говорил один из пленников, как выяснилось, занимавший очень высокое положение в иерархии эрзя.

– Я говорю на русском наречии, меня учили, – сказал при входе в приемную палату Дуболга.

Это был рослый молодой мужчина с густой рыжеватой бородой и слегка раскосыми, между тем, голубыми глазами. Он держался гордо, было видно, что мужчину не сломали побои. А его били, может, не так, как тех эрзя, которых узнавали жертвы, прежде всего, девицы, изнасилованныеими.

– Почему мы должны тебя слушать? – сотник Гарун задал вопрос, изнурявший большинство собравшихся.

– Потому, что я хочу принести клятву вашему великому князю, – отвечал Дуболга.

Многие мужи посмотрели вопрошающими взглядами в сторону Марии.

– По Сеньке ли шапка, боярыня заниматься такими делами, решать кому присягать великому князю? – спросил Гарун.

– А ты, сотник, посчитал, что я собрала вас решать вопросы устройства всей Руси? Такие решения и мой муж не примет, если только часть племени эрзя не захочет войти в Братство, – сказала Мария.

В ее тоне явно прослеживалось ерничество и пренебрежение. Ну, не нравился ей Гарун, и все тут. Сотник, который и стал таковым лишь потому, что оставался на землях Братства в то время, когда многие достойные мужи отправились на войну, он был оставлен в Воеводино. А еще… многие женщины такое чувствуют, – Гарун вожделел Марию-Тесу. Когда сотник смотрел на жену воеводы, у него желваки начинали трястись, и Мария чувствовала себя более, чем неуютно. Вот сейчас ей даже хотелось вымыть руки и лицо, до того казался липким и грязным взгляд Гаруна.

Мария признавала, что Гарун был нужен и полезен в сложившихся условиях, но как же она благодарна Лису, который смог несколько оттенить, начинавшего зазнаваться Гаруна.

– Не тебе, баб… боярыня, даже слушать этого мужа. Нужно дождаться возвращения воеводы. А пока я прикажу его допросить с пристрастием и охранять своим людям, – сказал сотник. – Займись ребенком, а не тревожь мужей, дочь Степи.

Гаруну так не понравился тон Марии, он так хотел ее наказать, а потом еще вот так и по-другому, чтобы знала баба, какой он, настоящий муж. Далеко была плеть Гаруна, которой он себя истязал во время подобных наплывов желаний обладать женщиной. Считая себя монахом-черноризцем, пусть пострига и не приняв, Гарун запрещал себе даже думать о женитьбе. Запрещал… а оно как-то само постоянно думалось. Нет, не о женитьбе, а о том, для чего люди венчаются, чтобы после предаваться греху.

– Встань! И поди проверь все посты! – прозвучал приказ Гаруну от Лиса, старшего по званию.

Гарун со звериной ненавистью посмотрел на тысяцкого. Потом с таким же взглядом обезумившего фанатика… нет, уже маньяка, сотник мысленно раздел, овладел Марией и убил ее в своих мыслях.

– Ты слышал приказ? – спросил Лис, привставая, непрозрачно намекая, что готов обнажить свой клинок, держась за эфес сабли.

– Да, тысяцкий, я исполню твой приказ, – сказал Гарун, резко встал и, не отдав должное уважение ни хозяйке, ни остальным людям, ушел.

Наступила неловкая пауза. Такое поведение ратного мужа, который принимал деятельное участие в обороне и в возвращении Воеводино под контроль, вызвало шок у собравшихся. Это же чуть ли не плевок в сторону жены воеводы.

– Муж мой, наш воевода, Владислав Богоярович, приговаривал: «Кошка с дому, мыши в пляс». Но все здесь присутствующие должны понимать, что кот с острыми когтями вернется, и вот когда воевода окажется дома, как бы мышам не пришлось туго, – сказала Мария и обратилась к пленнику. – Я недовольна тем, что ты видел это непотребство. Но Я буду принимать решение. И оно такое…

Мария встала из-за стола, извлекла нож со своего ремня, который не снимала с самого начала набега эрзя, подошла к Дуболгу.

– Иди к своему главе рода. Братство тебя не примет, потому как ты не хочешь принимать веру православную. Но эрзя, как и мокша, вы можете стать вассалами великого князя. Отправляйся к нему, он у града Булгар должен стоять. А еще… предупреди свой род, чтобы они прятались и просились переждать на землях Рязани. Будет разорение вашим землям уже скоро. Поспешите к великому князю. И выход Братству положите конями, – сказала Мария и перерезала путы на руках воина. —

– Ах, – пронеслись под потолочными сводами возгласы удивления.

– Не устрашилась, – излишне громко заметил один из старших людей города.

Действительно, эрзя сейчас мог скрутить Марию, взять ее в качестве заложницы и требовать не только своего освобождения, но и других своих соплеменников. Но Дуболга поступил иначе: он поклонился Марии.

– Ступай! – повелела женщина, после посмотрела на всех собравшихся. – И вы уходите. Работайте и делайте все, чтобы не пришлось ваши семьи переселять в чистое поле за Камень-Урал.

Все ушли, осталась только Мария и ее тайная охрана. Теса практически рухнула на стул и чуть не заплакала. Как же ей тяжело быть главной там, где одни мужи собрались. А еще этот…

– Позволь я убью его! – на половецком наречии спросил Марию воин, вышедший из тайной комнаты, которая была оборудована в приемной палате.

– Шарух… убей его! – в сердцах бросила Мария, но вовремя опомнилась. – Нет, так просто нельзя. Это же получится, что ты, кипчак, убьешь чуть ли не славного лицаря, что спас Воеводино. Не так должно быть. Убить охальника! Казнить охальника!

– Не делай этого, хатун-Теса! Твой брат меня казнит, если ты поставишь свою честь на кон, – сказал половецкий воин и один из телохранителей Марии.

– Не называй меня «хатун», воин! Я не царица, – потребовала Мария. – Я должна отомстить, но не так, что в народе скажут о моей глупости. Пусть меня пожалеют. Конечно же, я не дамся этому уродцу. Он придет ко мне… Я этот взгляд знаю, с такими глазами мой отец насиловал дочерей верных ему воинов. И ты, и не только ты, будете рядом. Нужно только подсказать ему, что я… отправлюсь одна в храм и буду там молиться в одиночестве.

– Ты… можешь ошибаться, – сказал Шарух.

– Нет. Гаруна я опозорю и сама казню! – решительно сказала Мария.

* * *

На самом деле, Булгария представляет собой очень интересное образование. Ведь, на самом деле, речь идёт не только о непосредственно булгарах, но и о Союзе племён, в основном кочевых. Я даже не сказал бы из того, что я сейчас уже знаю об этой стране, что булгары имеют здесь подавляющее преимущество. Вот, к примеру, современный булгарский эмир Саид или Сагид, он половец. Немало в Булгарии чиновников, которые прибыли в страну от турок сельджуков или же из Хорезма.

Так что булгары – это пример того, как можно жить в союзе и мире, я даже уверен, что Русь с Булгарией могли бы жить вполне себе мирно, если бы не парочка проблемных обстоятельств. Нас разъединяют вопросы религии и вопрос будущего наших государств. Не бывать России без Урала и Сибири. А добраться туда проще через булгарские земли. Да, можно пройти и севернее, но опять же там были, и остаются племена черемисов, которые подчинены булгарам. Мы их переподчиняем, обкладываем выходом. И это, так или иначе, но привело бы к войне.

А ещё наше противостояние подкрепляется религиозными противоречиями. Религия является идеологической надстройкой современного общества. Стены и пол дома сложены из экономики и управления государством, а вот крыша – это религия. Нельзя жить в доме без стен, такого вовсе не бывает. Но как жить с протекающей крышей? Тоже нельзя. Так что, религия для всех – это важно, в этой парадигме люди живут. Неминуемо возникают противоречия, какой Бог существует, а какой ложный. Война при таких раскладах – это дело времени.

Мы шли вперёд, невзирая ни на что: ни на сложные рельефы местности, ни на отсутствие дорог и леса. Мы двигались к крепости, которая стояла перед Булгаром. И рассчитывали на то, что сметем ее в первый же день приступом.

Но… не вышло. И уже первый серьезный бой в этой войне оказался сложнейшим испытанием. Нам не удалось с наскока взять маленькую крепостцу, расположенную на пути к Биляру.

Неудача несколько остудила ряд горячих голов, которые были уверены, что каждый ратник в нашем войске – богатырь способный, ну, наверное, проходить сквозь стеныи уже там, внутри периметра, крушить супостата налево и направо. На деле у нас чуть не случился, если применить образ из монголо-татарского нашествия, и считать, что обороняющиеся булгары – это Русичи, своего «Казельска». Подвиг этого русского города из послезнания я помнил отчетливо. Тогда маленькая крепость надолго задержала Батыя и его полчища.

Четыре дня непрерывных штурмов маленькой на вид крепостицы, четыре дня изнурённых боёв, причём, вот, во что вылилось наше зазнайство. Защитников этой маленькой крепости было едва ли больше трёх сотен, но они нам доставили неприятностей. Крепость маленькая, использовать наше явное численное преимущество не получалось.

Как удавалось защитникам питаться и отдыхать, ума не приложу. И что характерно, спросить о системе обороны и некого. Защитники этого маленького городка, который в переводе с булгарского так и назывался «городок», все умерли. Мне удалось взять в городе лишь восемнадцать человек, из которых четырнадцать были русичами-ремесленниками, даже женщины и дети в этом городке воевали и погибали.

– Что скажете? – спросил я собравшихся на Военный Совет командиров.

– А я не вижу иного, кроме как воевать – первым решил высказаться Алексей.

Совет проходил на холме, с которого открывался великолепный вид на величественный город. Да, Биляр был большим городом. Здесь должно проживать не менее тридцати пяти тысяч человек, может, и больше. К слову, в Киеве, на данный момент самом большом русском городе, жителей было чуть больше пятидесяти тысяч. Так что Биляруступал стольному граду Руси в размерах, но не значительно.

Виднелись минареты, которые большинство воинов никогда не видели, оттого посчитали, что это такие башни-бойницы. Впрочем, может быть, их так и можно использовать, если организовывать внутригородское сопротивление. Большинство мечетей были деревянными, но одна выделялась белым камнем. Хорошая может получиться православная церковь. Или нет.

Я, на самом деле, приверженец того, чтобы сразу после войны договориться с элитами булгар, в особенности с кочевниками. Или бить по отдельности буртасов, кипчаков, булгарских черемисов-мари. Но полностью оккупировать Булгарию, мне кажется, не получится. Пусть будет русский наместник и налог, не обязательно сильно обременительный.

Со временем, может быть, и получится большую частьнаселения окрестить. Ислам, на мой взгляд, силен у элит, а вот люди вне власти все еще всяких богов поминают. Да и много здесь, на самом деле, русичей. Зря я не проработал эту тему, может быть, нашлись бы уже люди, что открыли ворота Булгара.

– Я понял, что воевать хотите. Нужны точки зрения, будут другие мнения? – спросил я.

Я подобрался, окатывая своим ледяным взглядом всех собравшихся. Это был намек на тот Военный Совет, что состоялся в преддверии первого штурма Городка. Тоже все сказали, что нужно биться, и, ничего толком не оговорив, все ринулись в бой.

Но была и другая причина грозного взгляда с моей стороны. Некоторые мои командиры после того сражения за Городок утратили пыл, энтузиазм и уже смотрели на большой булгарский город, как на нечто, действительно, опасное, то, что шапками не закидать. Если в Городке оборонялись триста воинов врага, то Биляр был относительно насыщен войсками. По разведданным, там должно находиться порядком пяти тысяч защитников.

– Я тоже считаю, что нужно брать город, идти на приступ и делать всё то, зачем мы сюда пришли, а страх свой нужно было оставлять дома, – жестко сказал я.

– Мы сюда пришли, чтобы взять этот город, – усмехнулся Алексей, который, видимо, менее всего напрягся от того, как я посмотрел на собравшихся вояк.

– Воевода, обидные слова ты говоришь, – заметил младший Воевода Никифор. – Нет среди нас трусов. Но тяжко принимать смерти соратников. – Разве же кто-то отвернулся или побежал на поле боя. Али не вели на приступ своих воинов собравшиеся здесь мужей?

– Не обидеть вас желаю, а встряхнуть. Вспомните Владимир, те, кто был на той сече. Мы взяли этот город, а он был похожим образом защищен. И у нас есть пушки, – сказал я и…

Не дождался воодушевления. Ну, не понимают еще здесьлюди, какое оружие у нас есть, какие возможности открываются. Да, ядрами мы стрелять не сможем. Вернее, так, – стрелять-то можно, но, что это даст? А вот направить пушку на стену и выстрелить ею по защитникам – это то самое. А как сделать, чтобы пушки оказались на одном уровне со стеной? Есть возможность.

Обо всем этом я и рассказывал, выслушивая дополнения и уточнения. Предлагалось максимально насытить один участок штурма арбалетчиками и лучниками, чтобы ни одна голова булгарская не протиснулась и не пустила стрелу. Инужно бить пороками по обе стороны от направления генерального штурма крепостной стены, мешать прибытию подкреплений. Если участок стены будет за нами, все сложится.

– Переговорщики! – закричал в стороне.

Я привстал и посмотрел вдаль. Действительно, выезжали три воина на великолепных конях, облаченных в цветастые ткани. Что ж, поговорим.