Текст книги "Право убийцы 2 (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Когда я спустился на жилой этаж, то услышал из гостиных всех пяти стихий оживленные обсуждения. Вероятно, старшекурсники узнавали у младших подробности. А меня, скорее всего, там ждал Фокс, и мне точно стоило с ним поговорить. Спросить, что за фигурка, и чего он добивался, отдавая мне ее.

Поэтому я не сделал попытки сходить в комнату, а сразу отправился в гостиную.

– Гепард, поздравляю, ты с нами! – запрыгали вокруг меня близняшки с третьего курса, вроде бы, Искра и Кошка, радуясь не сколько за меня, или за себя, а просто подвергаясь всеобщей радостной атмосфере.

А Фокса я так и не нашел. На удивление, тот, кто больше всех был обеспокоен сплочением и дружеской атмосферой на факультете, пропускал такой момент, как прохождение первым курсом специализации.

Так что, пообщавшись немного и расплывчато ответив на несколько вопросов, я все же отправился в комнату, рассчитывая немного отдохнуть, думаю, я это вполне себе заслужил.

Неона в комнате не было, а из душа не слышалось шума воды, так что я сделал вывод, что сосед отправился куда-нибудь праздновать. Или страдать. Или делать что угодно, но не в нашей общей комнате.

Так что душ занял я, а когда из него вышел, на моей подушке лежал белый конверт. И я подумал, что это смена задания, такое редко, но бывало, но в отличии от задания для Мастера Убийц, этот конверт запечатан не был.

И в нем лежала карточка с одной фразой: «Гепард, время пришло».

Я принюхался, уповая на частичное слияние с Пушем, но конверт абсолютно ничем не пах. И даже сквозь шум воды я бы услышал, если бы кто-то заходил в комнату. Но при этом, конверта в первый раз не было. Хотя Пушистик тоже где-то бегал.

Намереваясь выйти из комнаты, и уточнить у однокурсников, что это все значит, я быстро натянул футболку и штаны, и сделал шаг за дверь. И снова все вокруг погасло, потому что от удара по голове сознание гаснет быстро. И никакая реакция от этого не спасет, а тренированности у этого тела, увы, нет.

Глава 9

Сознание возвращалось медленно, рывками. Я бы сказал – вспышками.

Крики толпы. Приветствуют, или они орут «Убей»?

Запах песка. Пота. Мокрых псов. Огня. Крови.

А перед глазами все плывет, и единая картинка не складывается.

Руки перед лицом.

Я вроде сижу? На песке?

Меня приложили по башке, неужели кто-то перестарался, и я заработал сотрясение, или же не приложил достаточно усилий, и я все еще жив?

– Вставай!

Я не реагирую на голос, автономно пытаясь встать на ноги на инстинктах.

– Вставай!

Все, что вижу, словно скрыто пеленой, и пытаясь проморгаться, до меня доходит. Это не проблемы со зрением. Я снова в маске.

А передо мной четыре адских гончих. Где-то я такое уже видел…

Вспышка в мозгу, и сознание резко проясняется. Тело напряглось, готовое к атаке и защите, но пока псы привязаны.

– Наконец-то! – и я понимаю, что все это время меня заставлял встать Пушистик. Он, к слову, не проявлялся, бросив меня в одиночестве против этих собачек. Не то, чтобы было обидно, но на бои я собирался попасть на своих условиях.

А сейчас выясняется, что доступ у устроителей боев был не просто в Академию – в жилые помещения учеников, и защитные завесы перед входом в коридоры ничем не ограничили этих подпольщиков. Хотя… Если есть один коридор в стенах здания, сколько их там еще, о которых могу только догадываться?

Фокс? Меня ударил Фокс?

Я попытался вспомнить ощущения, звуки, запахи, все, что помню перед потерей сознания.

– А ты что помнишь? – я потребовал у Пуша отчета, потому что разве питомец не должен всегда находиться рядом с хозяином? Так где было это создание, пока меня били по голове?

– Ничего. Меня там не было, – в голосе разумного существа чувствовалась вина, но мне на это проявление эмоций было откровенно плевать. – Мы с тобой не установили правила, поэтому я пошел по своим делам. А когда вернулся, тебя уже не было, и я искал по привязке. Вот, нашел. Но пока не вмешивался.

– Почему? – не то, чтобы я ждал от него привязанности, но мне просто было интересно. Чем больше мгновений проходило, тем больше я возвращался в себя самого. Правда, злого. Очень злого. Но умело контролировал злость так, чтобы адреналин в крови вырос, но не переходил в пелену красной ярости. Уровень берсерка мне ни к чему, тут нет такого противника, для кого бы это потребовалось.

И нет, я не злился на Пушистика, и мне не требовался контроль, чтобы побить этих забавных скалящихся псов, которые никогда не имели ни одного общего родственника хоть с одной собакой во всех мирах. Их просто так называли.

Меня просто выбешивало, что я допустил удар по голове, полную транспортировку – а я сомневался, что мы в Академии или рядом. Судя по едва уловимому сквозь толпу зрителей и напрочь перебивающую вонь гончих аромату рыбы, мы в каком-то доке.

И при этом, моего мнения никто не спрашивал. Не приглашал прийти ножками. Нет. Меня выкрали, как какую-то девицу, и вновь оставили на чертовой арене. И вот теперь я зол.

– Ну что, начнем? – я демонстративно потянулся, приводя тело в боевую готовность. Толпа вокруг разорвалась приветственными криками в предвкущения зрелищ.

Новая конфигурация маски мне мешала, и я ощупал глазницы, после выдирая полупрозрачный пластик. Вот теперь мое идеальное зрение давало разглядеть все в мельчайших подробностях.

Кроме меня и псов никого на арене не было. Она была больше в три раза, чем предыдущая, круглая, на противоположных концах две запертые калитки в решетчатом заборе. Думаю, в одну выпихнули меня, в другую – собак. При условии, что пока их придерживали через отвертие в калитки за цепи, но я знал, после какой-то команды, гончих спустят с поводка, и им никакого приказа не потребуется, чтобы кинуться на меня.

Это инстинкт. Адские гончие известны тем, что вечно голодны. Они постоянно передвигаются стаей в поисках еды, и способны бежать больше трех суток, загоняя дичь. Сегодня дичью был я, и бегать трое суток по кругу не представлялось возможным.

В прошлый раз на песке арены валялся плохонький кинжал, которым я все равно сумел убить одну из гончих. Важно не оружие, а руки, что его держат.

Сейчас же лежал целый меч, причем рядом со мной, и это мне не понравилось.

В предыдущий бой меня (точнее, Марка Вронского) попытались развести на деньги и долги за потери. И то – такого никто не ожидал. Сейчас мне явно предлагали нашинковать адских гончих на капусту, и все ждали именно этого. Другой момент, что наличие такого меча (весьма неплохого на первый взгляд) могло предсказывать, что песики – лишь затравка перед первым блюдом. Перед тем, для которого меч тоже станет зубочисткой.

Кого могли поймать еще в якобы закрытых, запечатанных и законсервированных Разломах? Кто это сделал, если в этом мире методично убивали всех мало-мальски значимых Чистильщиков? И почему – Марк Вронский?

Я выдохнул, подкидывая меч босой ногой. При этом, как я понял, футболку и штаны мне оставили, только разув и нацепив маску. И кулон. На мне снова был серебряный кулон с головой Гепарда. Да чтоб вас.

– Держись рядом. Слияние только в крайнем случае. Понятия не имею, чего и кто добивается, но до последнего шифруемся, – отдал я приказ Пушатопоркусампу, и встал в стойку, оценив балансировку меча и его сталь.

Но я был бы идиотом, чтобы полагаться на честность тех, кто умудрился все это организовать. Поэтому каждую секунду помнил о том, что меч может обратиться против меня.

Ухмыльнувшись, я заметил момент, в котором цепи адских гончих отцепились от ошейников – видимо, там стоял магнитный замок, или что-то вроде того, позволяющий отстегнуть дистанционно.

А потом началось избиение младенцев. Потому что даже четверка гончих не могла справиться с Мастером Убийства. Татуировка выжглась на положеном ей месте на предплечье, скрытом рукавом футболки, и я сдержал смех. Вот теперь вам всем конец, и я сейчас даже не о псах.

Их хозяева были мне интереснее.

Как я и предполагал, меч выдержал два удара по шкуре гончих, и развалился, эффектными осколками ссыпаясь на песок. Кинув в глаз псу бесполезную рукоять, я прыгнул назад, и собрал на руке энергетический снаряд, который неоднократно уже демонстрировал.

Толпа взвыла в экстазе, видимо, я действовал так, как им обещали. А я… Я кинул шаровую молнию в калитку сзади адских гончих, и вторую им под лапы, заставляя двигаться туда, куда только что открыл путь. А вот это не входило в планы организаторов боев, и там возникла паника. Я ее и слышал, и чувствовал на кончике языка – пряный запах страха.

– Так что вы хотите? Посмотреть на меня? – заорал я, оставаясь на арене, и оглядываясь по сторонам, пытаясь вызвать тех, кто меня сюда вытащил, рассчитывая, что если первый раз мне тупо повезло, то во второй ни о каком везении речи не пойдет.

В чем-то они были правы. Марку тупо повезло, что именно в его тело переместился я, получив заказ. И да, теперь ни о каком везении… организаторов речи не шло.

– Ты опять все испортил, Гепард, – укоризненно раздалось откуда-то сверху, и я подозреваю, из динамика, поэтому я хмыкнул.

– А что, мне надо было торжественно сложить лапки и тихо сдохнуть? – нет, серьезно, они чего ожидали?

– Вести бой следует честно и по Кодексу! – явно оскорбился невидимый собеседник, и толпа заорала, поддерживая, что да, надо чтить Кодекс, что бы это ни было.

– А похищать для боя прописано в Кодексе? – язвительно уточнил я, складывая руки на груди, продолжая поглядывать по сторонам.

– Пуш, прикрывай мне спину, – потребовал я от питомца, и мне пришло от него согласие без слов.

– Разумеется, это согласие ты дал, подписав контракт. И мы тебя предупредили, – а вот сейчас голос из динамика, не смотря на одинаковое звучание, был от другого человека. То есть где-то в смотровом кабинете собрались несколько организаторов, и у них есть микрофон, изменяющий тембр голоса, чтобы оставаться неузнанными. Только не для меня – на слух и так не жаловался, а после слияния – тем более. Поэтому я различил троих, кто говорил со мной по очереди. Но сколько их было на самом деле, а главное, где они были – все еще оставалось секретом.

Как и существование некоего контракта, который когда-то Марк Вронский подписал. И, что обиднее, второго экземпляра мне, гад такой, не оставил. Но если он реально добровольно согласился на похищения ради участия в боях, то зачем это сделал? За деньги? За славу? Какая слава может быть в сражении в маске? Денег я тоже не нашел, у Вронского не было ни карточек, ни счета в банке. Мне казалось, что разгадав ответ «зачем», я найду и остальные «нахрена», «почему», «как» и, самое важное – «кто».

– Но раз ты посчитал адских гончих себе не соперниками… Помни, это твой выбор! – я мог поклясться, что этот голос принадлежит женщине. Властной, самовлюбленной женщине. Хотя звучал он все так же.

И решетчатая клетка упала во внутрь. Освещение поменялось, и оказалось, что это был лишь первый уровень. А мое неповиновение (хотя хрен его знает, в чем именно) перевело меня на второй. Арена стала еще больше, вновь окруженная такой же решеткой, что и раньше.

Но этот размер был обоснован. Потому что тут торчала мантикора.

Взрослая, половозрелая, самцовая мантикора, твою мать. А его то откуда они откопали? Я мантикору встречал последний раз лет пять назад, и то считал, что убил последнюю.

Тут же…

– Вы что, его не кормите? – возмутился я, приглядевшись к зверю. По сути, что такое мантикора?

Это здоровенный лев, с достаточно нессиметричным человеческим лицом, шипами по хребту и бонусом – вместо хвоста с кисточкой хвост скорпиона. Если бы скорпион был размером со льва, разумеется. И крылья, как я мог забыть про эту особенность последнего поколения тварей? Здоровенные летучемышиные крылья, способные выдержать немалую тушку мантикоры в воздухе.

Это обычно. А здесь… Ну как можно отличить двух львов, один из которых жил всю жизнь на свободе, а второй – в клетке зоопарка?

Я сражался с мантикорой в Разломе, и неоднократно, кажется, раза три или четыре за всю карьеру – тварюшка реально была редкой, и за счет повадок и массы не терпела стайность, в отличие от того же самого льва.

Там была особь, весом килограмм под четыреста, с размахом крыльев в десять метров общим счетом, и длиннющим скорпионьим хвостом, на котором сосуд для яда был размером с мою голову, а шип превышал мой локоть.

А тут… Крылья явно подрезали, чем сломали их. Мантикора не взлетит. Подпрыгнуть и спланировать – возможно. Но не полетит. Грива потрепанная, лицо бледное и с синяками под глазами, как будто ему не давали спать. Со скорпионьего хвоста облетела треть чешуек, отчего проступала мерзкая белая плоть.

– Жалкое зрелище, вы точно хотите, чтобы я сражался с ним? Или просто убить надо, потому что жалко, а у вас сил не хватает? – снова поинтересовался я, просчитывая, как безболезненно (для мантикора, разумеется) прекратить мучения.

Подобрав один из осколков меча, предварительно оторвав клок от футболки и обмотав руку, зная, что в каком бы ни была состоянии мантикора, от крови она звереет, я пошел вокруг зверя, внимательно следя за ним.

Все равно мне не дали ответа, но и он не был нужен.

Но тут вперед скользнул Пушатопоркусампа, принимая тот облик, что я видел в момент адаптации – здоровенного сияющего Гепарда.

– Нет, стой! – завопили на множество одинаковых голосов организаторы. – Отзови зверя!

А, значит, они чего-то знают, но я только хмыкнул. А на песке сцепились две кошки, и скорпионий хвост не мог причинить вреда тому, кто состоял из энергии.

Но при этом, никто не выскочил на арену, никто не попытался физически или магически повлиять на меня или Пушистика, как-то прекратить это убийство из милосердия. А именно оно и было. Пуш и сам оценил состояние мантикоры, и поэтому смерть льва была быстрой и без кровавых подробностей.

Я знаю, что у тварей из Разлома нет того сознания, в том значении, которое мы вкладываем в это слово. Но разум у них точно есть. И сейчас мантикор отбивался, но подчиняясь инстинкту самосохранения, и просто некая гордость мешала льву взять и склонить голову перед Гепардом.

Поэтому эта видимость боя заставила толпу замолчать.

– У вас все, или еще что-то будет? – в полной тишине спросил я, когда Пушистик вернулся ко мне и сел рядом вновь маленьким безобидным котенком. Кем он, разумеется, никогда не был и не будет. По сути, он такая же тварь из Разлома, имеющий разум благодаря связи со мной.

– Сам ты… тварь из Разлома, – мысленно огрызнулся Пуш, но на этом его негодование и закончилось.

– Ты прошел испытание… – с горечью через минуту отозвался кто-то из организаторов. – Ты можешь… прикоснуться.

Судя по тону, прикасаться я к чему-то должен был весьма ценному для них, и возможно, бесполезному для меня.

Картинка начала складываться, и то, что появлялось, меня не особо радовало.

Посередине арены из-под песка на специальной подставке медленно появлялся черный камень с двумя выдавленными отпечатками ладоней. Видимо, именно его мне и позволяли потрогать.

– А зачем? – поинтересовался я, оглядывая «подарок» в поисках сопроводительной документации. Значки всякие, символы, подсказки? Никогда в себе не находил интереса трогать камушки просто так.

Судя по скрипу из динамиков и продолжающейся тишине зрителей, мой вопрос поставил всех в тупик. То ли тем, что я отказываюсь от некой великой чести прикоснуться к великому, то ли ответа никто не знал – так положено и все, типа, ранее до этого не доходили.

– Возложи руки и узнаешь! – выкрутился организатор, и я, не найдя никаких предупреждающих надписей вроде «Не влезай, убьет!», пожал плечами, возлагая руки в отведенные под них места.

Не зная, чего ожидали остальные, но не происходило ровным счетом… ничего. Совершенно.

– Простите, а долго так стоять? – не отрывая ладоней от камня, спросил я, и в динамике снова захрипело, засвистело, а потом резко отрубилось, как будто микрофон кто-то ударил об стену и разбил.

Вновь пожав плечами, я руки все же убрал и внимательно посмотрел на ладони на предмет изменений. Ровным счетом ничего. Стерев песок, попавший, пока я перекатывался от гончих, я посмотрел по сторонам.

– И че дальше? – спросил я у зрителей, и там зашикали. Ну да, у кого я спрашиваю, здесь, в темноте, когда сам нахожусь на освещенном месте, это всего лишь толпа. А толпа не отвечает, если ей задаешь вопрос, предполагающий развернутый ответ.

– Тыыыы… – зло протянул кто-то со стороны одной из калиток, и из темноты выдвинулась мощная мужская рука, пальцем приказывая мне подойти. Видимо, чтобы убивать было удобнее.

– Пока я, да, – ну а что, наглость допустима тогда, когда ты уверен в своих силах. А я в них был более чем уверен.

– Иди сюда, и я тебе все расскажу, – предложил мне мужик, и я, вновь прикинув, что стоять посреди арены с мертвой мантикорой бессмысленно, решил последовать столь вежливому предложению. Вдруг еще что интересное будет.

Тем более, что злость прошла – мне в принципе не свойственны сильные эмоции, они мешают моему делу. И если мне хотят что-то объяснить или рассказать, то почему бы и да.

И вновь я из освещенного места отправился во тьму. Что ж меня туда так тянет-то постоянно?

Самое интересное, что на этот раз меня не били по голове, не всовывали в руки каменные фигурки, вообще ничего не происходило. Просто фигура мужика в слабо освещенном коридоре решительно отправилась прочь от меня, даже не проверив, иду я или нет.

А я пошел.

Глава 10

Даже понимая, что это помещение временное, пятеро организаторов… организовали себе комфортное времяпрепровождение.

Небольшой зал, похожий на частный кинотеатр своими диванчиками перед огромным экраном, на который транслировалась арена с нескольких ракурсов. Пять возлежащих на диванах фигур, в белоснежных костюмах и золотых масках животных, а перед ними по небольшому столику, на которых стояли кувшины с вином и тарелки с закусками.

Ну чисто богами себя чувствовали, не меньше.

Мужик, который провел меня к этим «богам», почтительно поклонился (не мне), и ушел, закрыв за мной двери. А я остался стоять, разглядывая тех, кто организовал все эти смертельные игрища.

Здесь был Лев, Змея, Слон, Кит и Крокодил. При этом, Змеей, как я и услышал по микрофону на арене, являлась женщина, хотя тоже предпочла быть одетой в брючный белый костюм, а не платье. Видимо, для поддержания образа «организатора».

На груди у всех висели кулоны, как и полагалось. А на запястье, как я успел заметить, пока Слон потянулся за кувшином и бокалом, снова была такая же татуировка, которую я раньше видел и у Гиппопотама, и у этого, императорского обер-полицмейстера внутренней охраны Феодосия Викторовича Нюхачева. Значит, это явная принадлежность не к клану, а к стихии. К запретной в империи стихии метаморфоз. И что, неужели никто не замечал? Или не обращал внимания, хотя изогнутые лепестки не привлекали к себе внимания и не говорили: «Смотрите все, я могу обращаться в зверя!»

С другой стороны, насколько я понял, эти люди имели вес в обществе и без масок, а таким вопросы «А что означает эта татуировка и почему она есть не только у вас?» не позадаешь, себе дороже. Да и всегда можно сказать, что рисунок красивый, вот и сделали.

Меня другое интересует, это действительно просто рисунок, или он дает какие-то бонусы носителю? Я такое встречал в паре миров, пока работал по заказам. Специальными чернилами вбивался определенный рисунок, а потом запечатывался магией. И в случае необходимости, владелец активировал его, приобретая защиту, физическую силу, или еще какие-то полезные вещи – у кого какие запросы.

– Почему алтарь на тебе не сработал? – со злым шипением спросила Змея, почему-то у меня. Я пожал плечами.

– Я откуда знаю? А это был алтарь? А что он делает? Вы хотели принести меня в жертву? – да, образ наивного идиота как нельзя лучше подходил к симпатичной мордашке Марка Вронского. Особенно если вот так: глаза чуть пошире раскрыть, восхищения внешностью женщины (ладно, фигурой и пошивом костюма) побольше, и быть простым как табурет. Курс третий обучения Мастера – умение мимикрировать под заданный психологический портрет. Как и остальные предметы, этот я сдал на Великолепно.

От идиота и простака не ожидают многого. От симпатичного – тем более. У нас в голове у всех на инстинктах зашито, что «красивое» не представляет опасности, наоборот, ему можно доверять, и поворачиваться спиной. От глупого не ожидают подлости, считая себя умнее, манипуляции идут проще и топорнее, а информацию сливают намного больше. Удобно.

Да, такое не пройдет с тварями Разлома, им в принципе посрать на то, как ты выглядишь, тебя оценивают на съедобность (на камни они, разумеется, не нападают, а вот чувствуя кровь и плоть – вполне), опасность (не дадут ли им обратного ответа – твари это те же животные, и очень сильно подчинены иерархии: те же адские гончие ни в жизнь не нападут на ту же мантикору, только защищаться станут) и объем (хватит ли пожрать, или придется потом еще охотиться).

Поэтому момент внешности прокатывал только с людьми, потому что вне зависимости от миров, каждый человек имеет рептильный мозг, а там заложено одно и то же: темнота это плохо, свет это хорошо, красивое это хорошо, некрасивое плохо.

И вне зависимости от индивидуальных предпочтений, чем лицо симметричнее, тем больше в нем красоты.

Простая психология для чайников, которая прокатила с этими «опытными богами». И, в отличии от них, я спокойно считывал все эмоции, даже не видя лиц.

Слон, который, приподняв маску, пил вино из бокала, был равнодушен ко всему. По его жестам, расположению тела на диване, становилось ясно, что арена и бои для него – такое же привычное дело, как фильм посмотреть. Это не вызывает ажиотажа, и ему просто все равно. Почему он здесь? А почему бы и нет, для него это место и компания ни лучше и не хуже остальных.

Кит тоже не нервничал, но уже по другой причине – ему нравились бои, а вот разговоры со мной он считал бесполезной тратой времени. Поэтому этот мужчина не повернулся ко мне, а, взяв пульт, принялся отматывать видео на экране, решив пересмотреть какие-то моменты.

Крокодил чего-то ждал. Его якобы вальяжная и расслабленная поза лично мне выдавала напряжение. Чуть сильнее побелевшие пальцы, сжимающие тонкое стекло бокала, перекрещенные в щиколотках ноги, показывающие, что еще секунда – и он готов вскочить. Но это не была агрессия, это больше походило на готовность вмешаться во что-то, что как он подозревал, может произойти. И смотрел Крокодил не на меня, даже не видя направления его глаз под маской (а глазницы были закрыты тем же пластиком, что и в моей до апргрейда), я чувствовал, что Крокодил следил за Львом.

Змея шипела вокруг меня и едва слышно материлась. Не в силах усидеть на месте, женщина не ответила мне на вопросы, и просто шагала из угла в угол, опустив голову и что-то то ли рассчитывая, то ли проговаривая. Приложив небольшое усилие, я смог расслышать, что Змея готовилась к разговору перед кем-то. Отчитывалась за прошедшую неудачу в эксперименте. То есть я – эксперимент?

А вот Лев встал со своего места, подходя ближе, наклоняя голову в разные стороны, словно рассматривая меня с разных ракурсов, а потом расплылся в улыбке – ее было слышно в голосе:

– Гепард, ты был великолепен! Этот бой просто какое-то безумие! – интересно, а фальш радости слышал только я со своим обостренным слухом, или остальные тоже это почувствовали?

– Так жить хочется, – просто ответил я, прикидывая, подбирается ли Лев с радушно раскинутыми руками чтобы обнять, или чтобы поближе подойти, усыпив мою бдительность, и задушить голыми руками.

– Это понятно, конечно, но мы все в восторге! – продолжил лить лесть царь зверей, и вот эту ложь услышала даже бормочущая на другом конце зала Змея, зашипев что-то нелицеприятное. Но Лев сделал вид, что ничего не заметил.

– Алтарь – это волшебный камень, который дает… Эээ… силу. Мы щедро награждаем тех, кто прошел наши испытания и смог нас порадовать, – мужчина пытался выкрутиться, продолжая изображать радушного хозяина. – Но раз эта награда не сработала, то позволь тебя порадовать вот этим.

И из внутреннего кармана пиджака Лев достал золотую банковскую карточку, подавая ее мне. Никаких подвохов – просто золотая карточка. Поэтому я ее взял, покрутив в руках. Обычная, стандартная, без имени пользователя, но со всеми полагающимися чипами для использования.

– Тут твой выигрыш в денежном эквиваленте, сумма более чем достойная. А сейчас я считаю, что ты выполнил наш договор, и предлагаю его расторгнуть, – подскочивший с места Крокодил подал в вытянутую руку Льва два листика бумаги, скрепленных степлером. А тот передал уже мне.

Я быстро прочитал по диагонали, что это такое когда-то подписал Вронский.

Оказывается, бойцы на арене заключали договор найма, в котором обязались выполнить испытания, и понимали, что могут пострадать или погибнуть при выполнении. В случае гибели деньги они не получали, если увечья не позволяли проходить испытание дальше – часть суммы, а вот при выиграв, получали восьмизначную сумму в денежном эквиваленте, либо (какой интересный ход) замену в магическом плане. При этом если выбиралась магия, денег уже не давали.

Все составлено юридически, с такими формулировками, что я просто восхитился. Такая большая подвешенная морковка, что ослы не видели длину веревки, на которой она висела.

А эти звери – молодцы! Что такое бои, любые, подпольные или нет? Это не просто драка между двумя и более сторонами. Их устраивают, потому что кто-то хочет на это смотреть. А если хочет – то и готов заплатить просто за саму возможность. Но ведь бои – это еще и азарт. А там, где азарт – всегда есть деньги. Ставки на победителя, на время, сколько продержится, на количество увечий, на количество конечностей, которые останутся после боя. Было бы желание и деньги, а предмет ставок найдется.

То есть с таким договором организаторы не рисковали деньгами или возможными юридическими проблемами. Все очень просто: магия в этом мире решает все, количество и уровень дара играет огромную роль, поэтому пацаны, такие же, как Марк Вронский, вступали в эту смертельную игру, буквально ценой в жизнь, стремясь выиграть эту же жизнь – но в лучших условиях. И дело не в деньгах.

Скорее всего, деньги, даже если кто-то оказывался на моем месте, не выбирал никто. Только магию. А дальше… А дальше их заставляли пройти адаптацию. Я вспомнил, где еще видел похожий черный камень – у себя в руках буквально несколько часов назад. Когда держал небольшую фигурку, изображающую гепарда. Значит, существует какой-то особый минерал, помогающий раскрыть в себе магию слияния с питомцем. И мне его так вовремя подкинул Фокс, оставив в дураках организаторов подпольных боев.

– Ты храбро сражался, и теперь твой договор выполнен, претензий же нет? – Лев протягивал мне ручку, и я на секунду обдумал дальнейший ход. Не подпишу – и что дальше? На арену меня больше не выпустят, если это некий эксперимент, то я доказал свою несостоятельность в качестве подопытного кролика. Рассказывать мне правду никто не будет, то есть как источник информации бои мне бесполезны. Если буду сопротивляться, то ничего им не мешает просто меня пристрелить и сделать вид, что так оно и было. Искать меня никто не будет, только многие, уверен, порадуются.

Сейчас же мне предлагают деньги и обо всем забыть – соглашение о неразглашении всего происходящего тоже было прописано в договоре, и, кроме этого, все магически закреплено. Мирный выход, скажем так.

– Нет, конечно, жалко, магии не получилось взять, но… Что делать, значит, мне не везет, – я горестно вздохнул и подписал договор, передавая его обратно Льву.

– Перед уходом тебе стоит зайти к Лисе для медицинского осмотра, – пожал мне руку Крокодил, и ушел на свое место, потеряв ко мне весь интерес.

– Хорошо, спасибо, – кивнул я, и убрал золотую банковскую карточку в карман штанов. Лев руки жать не стал, просто кивнул на прощание.

И я ушел, поняв, что разговор закончен.

Около двери торчал мужик, который привел меня сюда.

– Мне сказали, надо к Лисе сходить, – пояснил я дальнейшие действия, и мужик пошел вперед, показывая дорогу.

Через несколько минут я оказался в обычном медицинском кабинете. И если бы не был уверен, что место для боев другое, то создалось бы впечатление, что я снова оказался там же, где Лисичка меня приводила в себя перед разговором с Гиппопотамом.

– О, опять ты, – вроде бы искренне обрадовалась мне рыжая девушка в белом халатике медсестры. И даже длинные рукава не смогли скрыть моего внимательного взгляда на запястье – лепестков татуировки не было. Значит, просто вынужденная работать в условиях «масочности» и скрытия личности, девушка сама обряд слияния не проходила, и в лисой становиться не может.

– Я крайне разочарован, что последний раз, – мое поведение по сравнению с общением с организаторами сразу же поменялось с «простого идиота» на «галантного кавалера». – Ты поразила мое сердце с первого взгляда, и оно обливается кровью при осознании, что это последний раз нашей встречи.

Лиса засмеялась, не зло, а так светло, пока подготовила инструменты для осмотра.

– У тебя язык как помело, раздевайся, – приказала она мне, и я вспомнил о метке Мастера на плече, светить которую желания не имел.

– Вот так сразу, может, для начала куда-то сходим? Я теперь богатый человек, – так что я встал с кушетки, куда сел, как только пришел, и приобнял девушку за талию, сверху вниз смотря на пластиковые заслонки на глазницах маски.

– Эй, руки убрал, и давай на выход. Раз руки протянул, ноги не протянет, давай, пошел! – на пороге моментом появился тот же мужик, и безапелляционно указал мне на дверь.

– Ты меня все равно не узнаешь без маски, – почему-то грустно сказала Лисичка и отвернулась, ничем иным больше не реагируя на мои слова и действия.

И я пошел на выход, про себя усмехаясь. Нет, вот как раз теперь без маски я тебя и узнаю. Очень просто, по запаху. Запах человека можно прикрыть духами или химией, но полностью изменить его невозможно.

Меня непочтительно вытолкнули из ангарной двери, и я на пару секунд ослеп от смены освещения: в коридорах был свет, а вот на улице царила ночь. За спиной щелкнул замок двери, показывая, что обратно не пропустят. Хотя я вроде, и не собирался.

Судя по ощущениям, где-то была середина ночи, и мне стоило поторопиться вернуться в Академию, чтобы успеть собраться на праздник.

Поэтому для начала я закрыл глаза и прислушался, пытаясь уловить направление. На юго-востоке было более шумно, а значит, город там. На противоположной стороне плескалась широкая река или море. Туда мне точно не надо.