Текст книги "Подвиг разведчика"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава вторая

/Горная Чечня/

Двух сугубо гражданских членов группы Яровой решил не привлекать к ночным бдениям – ему коротать время в дозоре поочередно с Пашкой было делом привычным, а для изнеженного Берга и уж тем более для старика Чиркейнова это испытание стало бы дополнительной и очень утомительной нагрузкой.

После полуночи, когда улем, закончив чтение четвертой молитвы, тихо отошел ко сну, радиоинженер дешифровал перехваченный разговор и направился к командиру, сменившему на посту наблюдения Ниязова.

– У меня все готово, Константин Евгеньевич. Послушать не желаете?

– Вы еще спрашиваете!.. Конечно, – с нетерпением отозвался тот.

– Я вычленил из текста пустую болтовню, оставив важную для нас суть. Первый абонент, назовем его «Первоисточником», находился он от нас строго на западе – удаление, увы, выяснить точно не имел возможности. Второй – «Респондент», отвечал с северного направления. Итак, смысл эфирных переговоров вкратце сводится к следующему: «Первоисточник» отправляет своего связного – Хамзата в село Верхний Ушкалой, где завтра в полдень должна состоятся его встреча с представителями столь же неизвестного Тимура Даутовича.

– И все?! – подивился Константин лаконичности материала, добытого немалыми усилиями в течение восьми часов.

– Все…

– А кто такой Тимур Даутович?

– Понятия не имею. Извините…

– Та-ак, – призадумался майор. – А подробнее о предмете предстоящих переговоров не говорилось? Тема, конкретное место встречи?..

– Нет, ни слова.

– Ясно, значит с этим глухо – кроме северного пеленга боле ни черта не известно. А кто такой Хамзат?

Берг пожал плечами:

– Агент, посланный на переговоры «Первоисточником».

– Хм… агент… Значит и об этом знаем не много, – усмехнулся Яровой. – Ну, хоть примерно-то можете прикинуть удаление до «Первоисточника»? А то на западе от нас и Грузия, и Осетия, и Абхазия… А еще дальше – Болгария, Сербия, Италия…

– Нет, что вы! – снисходительно возразил инженер. – Эти радиоволны на такие дистанции распространяются только с помощью ретрансляторов. Мне бы знать, мощность передатчика, тогда я смог бы ответить с малой погрешностью. А так, навскидку… приблизительно километров двадцать-тридцать.

– Это уже теплее. Значит, он сидит где-то в горах у самой границы с Грузией, – несколько успокоился сотрудник «Шторма». Выудив из нагрудного кармана «лифчика» пачку сигарет, предложил инженеру: – Угощайтесь, Артем Андреевич.

– А разве можно?.. Нас не будет заметно с соседних высот? – опасливо поинтересовался тот, вглядываясь в темные силуэты гор.

– Можно, – улыбнулся майор. – Сейчас я научу вас курить по-спецназовски

– в кулаке, и наше «секретное» курение не заметят даже снежные барсы.

– Занятно, – пробормотал Берг, беря сигарету.

Костя чиркнул зажигалкой и с потрясающей сноровкой прикрыл пламя ладонями так, что сверху оставалось только маленькое отверстие для сигареты. А пока радиоинженер прикуривал, делая короткие затяжки, тихо говорил:

– После перекура, необходимо передать срочное сообщение с добытыми сведениями в Центр оперативного анализа. А потом вам непременно следует забраться в спальный мешок и отдохнуть – день для вас выдался напряженный. Прикурили? Теперь возьмите сигарету вот так…

* * *

Сидя все на том же месте, и частенько осматривая склон с помощью ночного прицела «винтореза» Паши Ниязова, Костя вяло размышлял о первом сеансе связи с Центром. Дежурный офицер каким-то хитрым образом переключил Константина на аппарат генерала и разговор с ним состоялся тет-а-тет. Серебрякова, как и ожидалось, мало заинтересовала скудная информация о запланированной сепаратистами встрече в Верхнем Ушкалое.

– Скорее всего, мелочевка, – не задумываясь, оценил он добытую весть. – Собираются, для решения каких-нибудь шкурных вопросов.

Костю смутила его мгновенная реакция и уверенность суждений, однако прожженный контрразведчик времени опомниться или поспорить не давал, продолжая рассуждать по закодированному спутниковому каналу:

– Мы, конечно, располагаем силами и средствами, чтобы накрыть сходку и взять хотя бы одного из бандитских парламентариев живым. Да, понимаешь ли… наша активность сразу всполошит главарей. Поймут ведь – не дураки, что ведется слежка, радиоперехват. А не хотелось бы раскрывать в самом начале вашу миссию – подпортим варварским захватом всю тонкость игры. Согласен?

– Пожалуй, – отвечал майор.

– Так вот… скажи-ка, успеешь до назначенного времени попасть в окрестности Ушкалоя? – немного подумав, спросил фээсбэшник.

– Если затемно выйдем – вполне. Тут не более двадцати километров.

– Тогда давай сделаем так…

И он обозначил группе Ярового некую промежуточную задачу, решение которой сулило получить куда более точные сведения о «Первоисточнике» и его партнере – Тимуре Даутовиче.

Получить и остаться при этом незамеченными.

* * *

«И помни, Константин, нас в этой архиважной миссии не интересуют мелкие разрозненные банды и прочая примитивная уголовщина. С этими отморозками, худо-бедно справляются местные силовики», – время от времени приходили ему на ум слова Серебрякова, сказанные перед отправкой в чеченские горы. Троих товарищей майор поднял около четырех утра, а в четыре пятнадцать – после легкого завтрака, группа приступила к спуску с вершины. Шли неторопливо – к нужному сроку поспевали, а генеральское напутствие все отчетливее всплывало и бередило мысли по дороге к Верхнему Ушкалою: «Центр оперативного анализа пуще воздуха нуждается в информации стратегического, или даже политического масштаба. Нам требуется знать, что замышляет Главный штаб вооруженных сил Ичкерии, планы теневого руководства Республики или же их союзников за кордоном. Сумеете решить данную задачу – спасем сотни, а то и тысячи жизней…»

Все это говорилось руководителем операции сутки назад, а пока командиру небольшой разведывательной команды приходилось гадать: имела ли по своей важности запланированная встреча неизвестного Хамзата с таинственным Тимуром Даутовичем «стратегический масштаб» или же все потуги группы сведутся к раскрытию «примитивной уголовщины». Но по мере приближения к неприметному селу, затерявшемуся на склоне горной цепи, повторявшей плавный изгиб Аргуна, он заставил себя думать об ином – о деталях предстоящего захвата посланника «Первоисточника».

И к тому моменту, когда шедший впереди снайпер подал условный знак, обозначающий: «цель в зоне визуальной видимости», план захвата был составлен…

* * *

Даже сейчас – посреди зимы и в канун нового года, эту южную грунтовку покрывал не снег, а светлая пыль. Дорога лениво проползала по малым взгоркам и уважительно обходила величавые скалистые горы, подолгу оставаясь пустынной, неживой. Путь этот служил продолжением асфальтовой трассы, шедшей с оживленного севера крошечной республики на юг – к последним, большим аулам и районным центрам. А дальше – до позабытых родовых селений, куда соседи и родственники местных жителей редко наведывались на машинах, предпочитая привычных быков да лошадей, пробивалась эта простенькая и малонаезженная дорога. В ожидании попутчиков на ее обочине можно было простоять и день, и два, и три, да так и не порадоваться случайной встрече…

Но странное дело: в это утро на одном из поворотов, километрах в полутора от Верхнего Ушкалоя, у гладкой вертикальной скалы на холодном, промерзлом грунте неподвижно лежал смуглолицый человек. Глаза его были закрыты, дыхание прерывисто и неровно. Рядом сидел худощавый бородатый старичок в тонкосуконном халате и с белой чалмой на голове.

Сидел он напряженно и неудобно, хотя в позе такой – скрестивши ноги и наклонившись телом вперед, мог раньше находиться часами. Иногда мелковатый дедок не глядя простирал в сторону руку, дотягиваясь до стоявшего в тени камней кувшина, поливал из него ледяной водой на скомканную рогожку и трогал ею пересохшие губы умирающего. После растерянно взирал по сторонам, особливо вглядываясь в черневший высокими кедрами противоположный отвесному утесу пологий откос, и принимался безудержно молиться…

Вдруг за дальним поворотом послышался скрип. Куцые брови старика встрепенулись, висевшие на сложенных ладонях четки дважды дернулись, тонкие губы, за миг до того заученно шептавшие тарикаты, застыли. Опомнившись, он поправил головной убор и вгляделся подслеповатыми глазами в белесый изгиб, исчезающий вдалеке за каменной глыбой.

Вначале из-за серой бесформенной гряды показался худой негодящий вол, потом выплыла деревянная арба меж двух огромных, монотонно вихлявших в стороны колес. На квадратном коробе, служившим основанием повозки, сидели двое: молодой мужчина и мальчуган лет десяти. Не доехав до старика и больного метров пяти, восточный транспорт остановился.

Мужчина в залатанной куцегрейке спрыгнул наземь, растерянно поклонившись, произнес традиционное приветствие и озабоченно спросил по-чеченски:

– Кто вы, отец? И что случилось?..

Пожилой мусульманин оглядел арбу, потом простолюдинов – бедных, с уставшими от скудных неспокойных времен лицами и с ровною добротою в голосе ответил:

– Хафиз я… из Дербента. Ризваном Халифовичем зовут. От самой Мекки идем… Давно уж странствуем.

– А я Аюп из Ушкалоя, – представился возница а, походя – меж словами, мягко опустил широкую натруженную ладонь на непокрытый затылок мальчишки, принуждая того поклониться. После учтиво прошептал: – Так вы, уважаемый, совершали хадж!..

Подросток исполнил волю отца покорно, но юное любопытство держало верх, и он все ближе перемещался к лежавшему мужчине…

– А что же с вашим попутчиком? – склонился над еле дышащим человеком Аюп.

– Это с ним иногда происходит. Давно болеет… Надеюсь посещение жемчужины Мекки – храма Кааба излечит его хворь.

– Могу ли я чем-нибудь помочь, хаджи Ризван? Дать вам воды, лепешек или немного денег?

– Благодарю тебя, сын мой. Ты поезжай… Аллах вознаградит тебя за добрую душу. А попутчик мой отдохнет, восстановит силы, и мы снова тронемся в путь.

Мальчишка несмело коснулся плеча больного, погладил его щеку, обросшую редкой и короткой бородой. Сочувственно цокнув язычком, заботливо смахнул чумазой ладошкой с лица того несколько крохотных снежинок…

– Не довезти ли вас до села? – опять нашелся мужчина, уж было собравшись взобраться на повозку.

Но тот отрешенно смотрел куда-то невидящим взором и, позабыв о мимолетной встрече, нашептывал высказывания Мухаммада. Вол, поднатужившись, тронул высокую арбу, и по округе сызнова разнесся скрип, разбавленный гулким стуком мельтешивших колес о неровности дороги. Скоро две сгорбленные фигурки, сидевшие на деревянном коробе, доверху набитом округлыми камнями, плавно уплыли вдаль…

– Вы уж коли взялись, папаша, фантазировать, так доводили б дело до конца, – внезапно оживши, проворчал «умирающий».

Улем перестал шептать и стрельнул прищуренным глазом на недовольного напарника:

– Ва-ай, дорогой Паша!.. Ты, оказывается, обманщик!? Говорил: языка чеченского не знаю; а сам лежал, слушал и мал-чуток понимал?

– Что ж я, имени вашего, да слов «Дербент» с «Дагестаном» не разберу? Они и на тарабарском звучат так же. Зачем вы называете незнакомым людям свое имя и место жительства? А ну как они догадаются о вашей причастности…

– По-твоему, я должен врать людям с первой фразы?

– Ну, так начните со второй…

– Дорогой Паша, – поучительным и возвышенным тоном перебил Чиркейнов, – долгим служением Всевышнему я заработал такой непререкаемый авторитет в Дербенте, да и во всем Дагестане, что одного моего слова будет достаточно для полного оправдания.

– Ну, смотрите, дело ваше. А, по мне проще было б наплести… Так что, не похож этот Аюп на бандита?

– Нисколько!

– А много ли вы их видели-то – бандитов, на своем каспийском побережье?

– подозрительно спросил старшина.

– Мал-чуток довелось… – отчего-то вздохнул тот и вдруг всполошился: – Цог, Паша, цог!.. Молчи, – кто-то едет!

Но Ниязов уж и сам заслышал гудящий двигатель автомобиля – вновь откинулся головой на скомканный порожний мешок, прикрыл глаза и вид принял прежний – угасающий, полуживой.

По вздыбленному косогору, поднимая жгуты сизой пыли, мчалась белая «Нива». Вынырнув из-за поворота, она немного сбавила скорость и, почти миновав находившихся под скалой мужчин, резко тормознула. Одновременно раскрылись три дверцы и из машины вышли трое чеченцев, одетых в добротную теплую одежду.

И опять улем отвечал на вопросы старшего из этих троих – чернобородого статного мужчины, почти слово в слово повторяя недавний диалог с Аюпом. Лишь в конце недолгой беседы, когда недоумение пассажиров «Нивы» от неожиданной встречи заметно поубавилось, чернобородый стал предлагать более щедрую помощь, нежели бедняк на воловьей повозке:

– Я могу довезти вас до села, а потом отправить на машине дальше – до Шали. От Шали доберетесь автобусом до Хасавюрта…

Но старик упорно стоял на своем, желая самостоятельно завершить долгий поход в Мекку. Пожимая плечами в ответ на упрямство старого богослова, троица собралась возвратиться к машине. Вот тогда-то улем и вскочил на ноги, вдруг засеменив следом.

Нагнав широкоплечего, высокого чеченца, обратился к нему, копаясь в бездонной торбе:

– Я вижу, ты глубоко верующий, сын мой…

– Аллах всегда помогал мне, – кивнул тот растерянно, потому как ни единой фразой в скоротечном разговоре не упомянул о Боге.

– Тогда возьми эту частицу нашей великой Святыни.

На раскрытой ладони Чиркейнова лежал маленький темный камешек. Подняв брови и благоговейно прикоснувшись к артефакту, молодой кавказец потеряно вопрошал:

– Он действительно из Мекки?..

– Из самого Храма. И пусть он поможет тебе в делах праведных и добрых.

Расставшись с камнем, улем поник головой и медленно направился к больному товарищу. Но не успел он сделать и пяти шагов, как со стороны кедрача раздалось подряд несколько хлопков. Первому чеченцу, сопровождавшему чернобородого, тяжелая пуля бесшумного «вала» пробила сердце, второму – висок. В ту же секунду и «умирающий паломник» извернулся, выхватив откуда-то из-под себя странной формы короткую винтовку и, выпустил пулю в ногу рванувшего к машине главаря. Кавказец высоко взвыл и упал грудью на капот «Нивы», но стал при этом шарить ладонью за поясом. Тогда уж снайпер разворотил ему и руку. Тот осел подле грязного переднего колеса, держась здоровой пятерней за бедро и, смекнув, что имеет дело с профессионалами, боле не попытался сопротивляться…

Вся операция заняла мгновение, в сравнении с тем временем, которое пришлось затратить на ее подготовку.

Затем Ризван Халифович сидел поодаль, отвернувшись и не замечая суматошных сборов – то ли вымаливал у Всевышнего прощения за обман и участие в убийстве единоверцев, то ли судил себя по другими, известным только ему законам.

По приказу майора два трупа с трудом затолкали в тесный багажник белой «Нивы». Главарю наскоро перевязали правое плечо, забинтовали пробитое бедро и, связав руки, усадили на заднее сиденье.

– Не мучайте себя, отец, – мягко коснулся Яровой темных ладоней старика, лихорадочно перебиравших такие же темные четки. – Одному богу известно, сколько загублено невинных душ этой троицей.

– Да, пожалуй… – согласился он, подняв свои бесцветные глаза на командира, – я ведь, Костя-майор, сразу это понял, увидев их.

– И все сделали правильно, – уже не обращая внимания на странное обращение и помогая ему встать, успокаивал спецназовец. – У вас вообще, Ризван Халифович, удивительный талант к перевоплощению; к агентурной и разведывательной деятельности. Разве сумели б мы без вас их опознать? Да и сигнал вы подали замечательно!

Старичок от похвалы взбодрился, пришел в себя и скоро уж весело щелкал костяшками четок справа от водительского места. «Ниву» вел Берг, а сзади

– по обеим сторонам от угрюмого чернобородого кавказца, в приподнятом настроении восседали Павел с Константином…

* * *

«Мышиная возня… Это не то что «стратегический масштаб», а жалкая уголовщина с бытовым уклоном. Мелкие родственные разборки!» – сокрушался про себя майор после допроса чеченца, устроенного прямо в машине пока ехали в обратную сторону – на юг.

Чернобородый не стал молчать и отпираться. Его и впрямь звали Хамзатом, и торопился он действительно на встречу с человеком Тимура Даутовича – бизнесмена из Буденновска. Делец из Ставропольского края раздобыл где-то в Волгоградской области с десяток ящиков стрелковых боеприпасов и объявил своего рода аукцион среди знакомых амиров по принципу «отдам тому, кто больше заплатит». Ну а Муса Докаев – «Первоисточник», полевой командир, предводительствующий над небольшой бандой и родственник Тимура Даутовича по линии жены, решил опередить других – вышел с ним на связь, договорился о срочной встрече и послал Хамзата с легким укором: мол, что ж ты, дорогой, своих-то обижаешь?..

– Тормозни-ка, Артем Андреевич, на этом повороте, – очнулся от тягостных дум спецназовец, вспомнив, что где-то в километре к западу должен был находиться блокпост чеченской милиции.

«Нива» остановилась на крутом вираже светлой ленточки, огибавшей справа черную гору. По другую сторону от горы пугало бездной глубокое ущелье. Дальше грунтовка шла на запад, а разведчикам следовало отыскать проход в скалах, пересечь неширокую речушку и снова двигаться на юг.

Костя знаком приказал своим людям покинуть автомобиль и шепнул Павлу:

– Отведи-ка наших гражданских друзей подальше – не на что им тут глазеть.

Старшина помог Бергу и Чиркейнову водрузить на спины поклажу, и троица медленно двинулась дальше вдоль черного склона до ближайшей ложбины, дозволявшей пройти меж вертикальных, неприступных скал. А оставшийся в машине кавказец тем временем напряженно смотрел на спецназовского офицера, решавшую его дальнейшую судьбу. Прихрамывая, тот аккуратно пристроил в сторонку ранец, прислонил к нему зачехленный музыкальный инструмент и автомат, опять уселся в «Ниву» и, не закрывая дверцы, запустил двигатель…

Чернобородый стал что-то быстро и с жаром лепетать, мешая чеченский с плохим русским. Лицо его часто меняло выражение, пока молчаливый майор неподвижно сидел за рулем, задумчиво глядя на расплывчатую, искривленную от горных вершин линию горизонта и, чего-то ждал, похоже, совсем не слушая пленника. Потом, очнувшись, пихнул рычаг переключения скоростей, плавно тронул машину. Когда та потихоньку покатилась под гору, поправил руль и спрыгнул на ровную грунтовку под истошные вопли Хамзата…

Схватив вещи и опираясь на палочку, Яровой пустился догонять ушедших вперед товарищей. Он ни разу не посмотрел за край ущелья, пока автомобиль кувыркался вниз; не обернулся, когда эхо многократно разнесло по долине далекий взрыв. Сейчас он думал уже о другом: следовало поскорее увести снайпера, инженера и улема по какой-нибудь лощине в безопасное место, вглубь гор – подальше от дороги, и передать в Центр оперативного анализа полученные сведения о Тимуре Даутовиче.

«Хоть и бытовуха, а разобраться с каналами поставки боеприпасов стоит непременно», – рассудил майор, завидев мелькнувшую вдалеке сутуловатую спину Ризвана Халифовича.

Глава третья

/Санкт-Петербург/

/Буденновск/

/Волгоград/

Вся бригада Центра оперативного анализа была в сборе. Пятеро маститых профессионалов различной спецификации во второй раз спешно прибыли в клинику НИИ травматологии, где все еще продолжал лечение Серебряков. Для экстренных секретных совещаний, грозившими стать традиционными, профессор – заведующий отделением, милостиво выделил небольшой кабинет, находившийся на том же этаже, где обитал в палате функционер от ФСБ.

После кратких докладов сотрудников Центра, Сергей Николаевич произнес с некоторым разочарованием:

– С момента старта операции пошли третьи сутки, а заметных успехов в поиске интересующей нас информации пока нет. Что ж, Альфред Анатольевич, вы у нас, своего рода координатор – собираете воедино все логические ниточки, вам первому и слово.

Альфред Анатольевич – пожилой сухопарый и долговязый мужчина, сидевший по правую руку от Серебрякова, имел довольно необычную внешность. Несообразная высокому росту маленькая голова была покрыта пышной седой шевелюрой. Широкий рот, обрамленный тонкими губами, прилепился к самому носу, отчего сам нос выглядел непропорционально большим и острым, а выражение лица приобрело выражение чванливой надменности. Весь вид его говорил о несдержанности, готовности вспылить по любому поводу и целиком отдаться во власть внезапно захлестнувших эмоций. Однако ж чин у него был высокий – генеральский, а опыта в разведывательно-подрывной деятельности хватило бы на целую дюжину молодых сотрудников ФСБ.

Генерал-майор в ответ на обращение старшего по званию попытался встать, да Сергей Николаевич энергично остановил:

– Нет-нет, не следует устраивать строевых собраний – рабочая обстановка должна предполагать удобство и комфорт. Докладывайте сидя и по возможности кратко. А то уважаемый профессор от медицины и так уж косит в мою сторону.

Альфред Анатольевич повиновался, мельком заглянул в объемную тетрадь и начал:

– Изучив предложенные нам документы, сводки и донесения, а так же сопоставив с коллегами некоторые факты, могу предположить следующее: в последние полгода в Чечне не отмечено активных действий бандформирований и не выявлена подготовка к организации каких-либо терактов. Однако следует отметить: на юге республики – в ее горных районах, происходит едва заметная перегруппировка сил сепаратистов.

– Которая из разведок предоставила эти данные? – настороженно и быстро спросил Серебряков.

– Аэрокосмическая.

– Понятно… Так что, по-вашему, затевают нечто серьезное?

– Пока, Сергей Николаевич, известны самые общие тенденции. Для подобного смелого вывода нужны более подробные, свежие и точные данные.

– Ну, таковых в нашем распоряжении пока нет, – с налетом безысходности вздохнул генерал-лейтенант.

Подтянутый седой разведчик, сидевший рядом с самым молодым сотрудником Центра – Антоном и до сего момента молчавший, вскользь заметил:

– Зимой крупные бригады моджахедов предпочитают не ввязываться в широкомасштабные акции: залечивают раны, обучают молодое пополнение, запасаются оружием и боеприпасами. А некоторые и вовсе уходят за кордон

– в Грузию, Афганистан, Пакистан…

– Согласен, – подтвердил Альфред Анатольевич, – в тамошних лагерях подготовки им повольготней, да и поспокойнее, чем в горах Чечни.

– Если это не подготовка к масштабному контрнаступлению, то… – задумчиво молвил Серебряков, потом устремил прямой взгляд на старого коллегу: – А другие версии вами рассматривались? Скажем, приготовления к масштабным терактам, наподобие Беслановского или Ингушского?

– Эта вероятность обсуждалась, но серьезных зацепок, прямо указывающих на такую подготовку, мы не нашли. Так что, полагаю, бить тревогу рановато.

Генерал-лейтенант ФСБ с минуту расхаживал по бывшей ординаторской и безмолвствовал. Затем вдруг встрепенулся, словно о ком-то вспомнив. Обратив взор на молодое дарование, с надеждой полюбопытствовал:

– А у вас, Антон, нет ли каких-нибудь наблюдений, заключений?

Специалист по прогнозам оторвался от странного занятия – от бездумного черчения замысловатых фигур, похожих на шахматные, на чистом листе бумаги и глуховатым, но вполне уверенным голосом отвечал:

– Пока группа не получила полного объема необходимой информации, я анализировал прошлогоднюю ситуацию того же периода.

– Так-так, – заинтересовался Серебряков, – и что же?

– Тогда наблюдалось аналогичное брожение в горах. Из поля зрения разведки исчез Главный штаб вооруженных сил Ичкерии, обнаруженный только спустя полгода спецгруппой подполковника Извольского; большая часть бригады Басаева ушла в Панкисское ущелье и вернулась лишь к концу апреля, а три-четыре банды вообще были распущены по домам до появления «зеленки».

Странно, но успокоили генерала не заверения опытных и проверенных коллег, а твердый, убежденный тон Князева, по отзывам московских знакомцев Сергея Николаевича никогда не ошибавшегося в анализе и прогнозах. «Ладно, – решил он, прекращая променад и усаживаясь на стул,

– кажется, я действительно сгущаю краски и накачиваю сам себя. Через полчаса снова разболится голова – будь она неладна! Так что надо бы успеть решить вопрос с последним донесением Константина».

– Что ж, господа теоретики, – произнес он уже не мрачным, а вполне нормальным голосом. Водружая на нос очки, и освежая в памяти текст сеанса космической связи, проинформировал: – Командир разведгруппы майор Яровой, кандидатуру которого нам своевременно рекомендовал Антон Князев, понемногу входит в роль. Его отрядом безукоризненно осуществлен захват связного одного из амиров и добыт первый материал. Данные, к сожалению, мало отвечают глобальной задаче, но я надеюсь, Константин Евгеньевич не задержится и с получением сведений по-настоящему для нас ценных. Даст бог, прольет свет и на те хаотичные перемещения банд, отмеченные воздушной разведкой…

Руководитель операции зачитал дословно десятиминутный диалог с Яровым, снял и положил рядом с листком очки.

– Итак, ваши предложения? – обвел он присутствующих внимательным взором.

– А что тут предлагать? – откинулся на спинку стула подтянутый разведчик. – Вы опасаетесь засветить группу Ярового? Совершенно напрасно.

Альфред Анатольевич поддержал представителя разведки:

– Агент Мусы Докаева погиб вместе с охраной на горной дороге – нелепая, но самая тривиальная автомобильная катастрофа. А на хвост Тимуру Даутовичу «неожиданно» садится волгоградская контрразведка. По-моему, группа сработала безупречно и чисто.

Остальные согласно закивали.

– Значит, даем добро брать, – шумно захлопнул кожаную папку генерал-лейтенант и встал из-за стола.

Сотрудники Центра оперативного анализа последовали его примеру, собрали вещи и, распрощавшись до следующего совещания, отбыли в разных направлениях. И только Антон, покинув ординаторскую, не поспешил удалиться из клиники. Медперсонал уже узнавал его в лицо и уважительно здоровался, памятуя о высоком покровителе – генерале ФСБ Серебрякове. Молодому человеку нравилось и льстило такое к себе отношение, еще боле подхлестывало наращивать, приумножать успехи. Но в этот час вовсе не тщеславие вело его по длинному прямому коридору. Медленно и одержимо вышагивая по сиявшему глянцевой чистотой полу, он скользил цепким взглядом по бесчисленным дверям, отыскивая табличку «Хирург»…

* * *

По недавно отремонтированному шоссе от Буденновска до Азгира было не более семидесяти километров – на новой иномарке Тимура Даутовича полчаса езды. Он давно уж собирался наведаться к партнеру по бизнесу, да все не мог выбрать времени и обходился короткими телефонными разговорами. Однако понимал: дабы поддерживать тесные деловые отношения, необходимо хотя бы изредка встречаться воочию, ибо личный контакт с неповторимым букетом настоящего грузинского вина не заменят никакие современные средства связи и коммуникации. Аккуратно укутанная в белую солому, бутылка вина покоилась в фирменной деревянной упаковке; рядом с ней на сиденье правого кресла лежала черная бархатная коробочка с дорогими швейцарскими часами. Скоро партнеру предстояло отмечать пятидесятилетие, и вручить за столиком ресторана презент, лишний раз подчеркивая уважение и отдавая дань давней дружбе, будет весьма кстати.

Оставалось миновать милицейский пост на выезде из Буденновска и можно было разогнать «БМВ» восьмой серии до ста пятидесяти. Можно было сделать это и раньше – всех сотрудников местной автоинспекции Тимур Даутович знал преотлично – так же, как знали его и они. Сколько хорошего вина выпито вместе! Сколько общих родственников и приятелей – не перечесть. И все ж таки он старался воздерживаться от неоправданного риска и лишних неприятностей, полагая: коль ввязался в опасные игрища с перепродажей оружия и боеприпасов, так прими смиренный, законопослушный вид и не привлекай к себе внимания глупыми, детскими выходками.

Подъезжая к посту на положенной скорости, кавказец прищурился, пытаясь угадать в двух фигурах дэпээсников своих приятелей. Сержанта он вскоре узнал, а вот второго… Коротко свиснув, этот второй – совершенно незнакомый лейтенант, указал полосатой палкой на обочину.

– Новенький, что ли?.. – проворчал Тимур Даутович, принимая вправо. – И откуда ты взялся?! Придется и с этим дружбу заводить…

– Старший дежурного наряда лейтенант Кондратьев, – козырнув, заученно представился инспектор. – Ваши документы, пожалуйста.

– Что-то я вас раньше не видел, – миролюбиво улыбнулся владелец крутой иномарки, подавая права и техпаспорт.

Приступая к их изучению, тот мимоходом объяснил:

– На усиление перекинули. Очередной месячник безопасности…

– Ясненько, – кивнул бизнесмен, встревожено ища взглядом сержанта.

С правами и техпаспортом проблем не предвиделось, а вот по страховке у лейтенанта, возможно, появятся вопросы. Потому-то Тимур и забегал глазами по сторонам.

– Кого-то ищете? – справился мент, возвращая документы.

– Напарника вашего – сержанта. Я… Мы с ним давние приятели.

– Он, кажется, отправился внутрь поста – попить чайку. Что-то я не вижу страховочку на лобовом стекле.

– Э-э… Понимаете ли… Я, собственно, потому и хотел увидеть сержанта.

– Так он ваш друг, что ли? – нехотя переспросил офицер. – Ладно, пройдемте на пост, поговорим с сержантом.

Лейтенант Кондратьев вальяжно, вразвалочку направился к высокому «скворечнику» со сплошь остекленным вторым этажом. Следом, понуро опустив плечи и заискивающе заглядывая в каменное лицо дорожного стража, пустился буденновский делец.

«Ерунда, сейчас все уладим. Минутное дело, – на ходу думал он. – Зато уж больше не остановит, не посмеет!..»

Тем Тимур Даутович себя и тешил, покуда не оказался в темном «предбаннике» будки со стеклянным верхом. А потом случилось то, чего бедолага не мог представить и в страшном сне: с двух сторон внезапно навалились здоровые мужики в масках, в одно мгновение подмяли, сбили с ног, со страшными криками заломили назад руки. Кто-то пару раз с лихим возгласом заехал по почкам… Потом его так же бесцеремонно подняли и, со всего маху грохнув лицом о каменную стену, замкнули на запястьях наручники. Обыскав, ловко затолкали в подруливший «уазик» и в гробовом безмолвии повезли куда-то в западном направлении.

Должно быть в Ставрополь, где уж с нетерпением дожидался следователь по особо важным делам…

* * *

Двумя днями позже на территорию небольшого рынка, организованного на южной волгоградской оконечности – близ Судоверфи и между улицей Латвийской и проспектом Героев Сталинграда, вошли двое русских мужчин. Изящный молодой очкарик нес тонкий портфель и пугливо оглядывался на выкрики кавказцев, зазывающих немногочисленных покупателей. Рядом важно шествовал человек поуверенней и возрастом постарше – дородный низкорослый дядька с глянцевым, неулыбчивым лицом.