Текст книги "Казачество: путь воинов Христовых"
Автор книги: Валерий Шамбаров
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Между тем Дону приходилось очень трудно. Его казачье население насчитывало 60 тыс. человек обоего пола (без бурлаков). Из них 10 тыс. находились в армии. А оставшимся требовалось выполнять свалившиеся на них дополнительные обязанности, как-то обеспечивать себя и ушедших на фронт. Но и враги этим не преминули воспользоваться. Осенью 1705 г., когда казаки, остававшиеся на Дону, вышли на облавные охоты, на их городки напали кубанские татары. Погромили, пожгли. И казакам со звериных ловов пришлось бросаться в погоню. Настигли врагов, отбили людей, угоняемых в полон, уведенный скот.
А в 1707 г. прикатилась новая беда. Царь прислал карательную экспедицию князя Юрия Долгорукого с тысячей драгун – все-таки «сыскать» беглых. Казаки заволновались. Указывая на это, войсковой атаман Лукьян Максимовсумел уговорить князя, чтобы не начинать сыск в Черкасске, спровадил на Донец, дав в провожатые старшин. Но там начался беспредел. «Беглыми» объявляли всех, кто родился не на Дону – хотя при прежних царях переселение не возбранялось. Например, в Обливенском городке лишь 6 казаков были признаны «старожилыми», а более 200 «беглыми». Вела себя экспедиция, как в завоеванной стране. Пороли, пытали, вынуждая признаться «беглыми». За попытки сопротивления казнили на месте. Грабили, жгли дома «беглых», насиловали женщин. Офицеры, привыкшие обращаться с крепостными девками, по-хозяйски требовали вести приглянувшихся казачек к себе «на постелю». Нахватали 3 тыс. пленных.
Вот и что оставалось делать донцам? Восстать? Но их родные находились в царском войске! Да и как же восставать против России, ведущей тяжелое единоборство с врагом? А с другой стороны, разве не царь прислал карателей? Разве это было своевременно? Многие данные говорят о том, что уничтожение экспедиции было организовано самим войсковым правлением [55]. Это стало необходимостью не только для наказания наглецов. Среди беглых были и дезертиры, а за их укрывательство полагалась смертная казнь. То есть в любом случае последовали бы новые репрессии. Но убить Долгорукого требовалось без особого шума – прикончил неизвестно кто, и шито-крыто. В условиях войны, глядишь, следствие затянется, да и сумеет ли концы раскопать… Исполнителем стал Булавин. 8 октября Долгорукий с 4 офицерами и 40 драгунами прибыл в Шульгин городок, а ночью налетели казаки и перебили их. При этом черкасские старшины, сопровождавшие карателей, благополучно «сумели убежать».
Но Булавин не захотел остановиться на совершенном. Или не смог под влиянием окружавших его бурлаков. Он принялся раздувать настоящее восстание. Пошел от городка к городку, собирая чернь. Рассылал письма, требуя примыкать к нему под страхом смертной казни. Объявлял, что уже снесся с астраханцами, терцами, запорожцами, и призывал идти на Азов, освободить тамошних каторжников, а потом двигать на Москву. Тут уж пришлось принимать меры атаману Максимову. Он собрал казаков, выступил на Булавина. Встретились на Айдаре. После стычки, в которой погиб один казак, Максимов отступил к Закотному городку. А на следующий день, как доносил атаман, мятежников разгромили, наказали, ста человекам резали носы, около десяти повесили за ноги, «а иных постреляли». Что совершенно не согласуется с показаниями Ефрема Петрова, командовавшего авангардом. Он сообщал, что утром пошли «на то место, где воры стояли, и в том месте их, воров, не явилось, только стоит их воровской табор, телеги и лошади». То есть «ворам» просто дали разбежаться.
Сперва Петр, получив известие о гибели Долгорукого, встревожился, писал Меншикову, чтобы у донцов, находившихся в армии, отобрать лошадей. Но вскоре царь успокоился, сообщая тому же Меншикову, что «то учинилось не бунтом, но те, которых князь Юрий высылал беглых, собрався ночью тайно, напали и убили его и с ним десять человек, на которых сами казаки из Черкасского послали несколько сот» (отсюда, кстати, видно, что донское руководство заранее собиралось преподнести дело в виде «случайности»). И на этом все должно было кончиться! Царь даже «за верность и усердие» наградил Дон жалованьем в 10 тыс. руб. Но остался сам Булавин, успевший «засветиться». Известно, что появлялся переодетым в Черкасске, и войсковое руководство оказало ему тайное покровительство. Он имел возможность уйти на Кубань к брату. Но вместо этого отправился в Запорожье.
А в Сечи тем временем возник конфликт, аналогичный Бахмуту. На запорожские угодья по р. Самаре претендовал Миргородский полк. И Петр, потакая Мазепе, принял сторону миргородцев. К тому же царь начал разрабатывать на Самаре селитренные промыслы, прислал своих людей. Это привело к их столкновениям с запорожцами. То есть и здесь были причины для недовольства. И когда явился Булавин, призывая помочь в защите поруганных казачьих вольностей, он нашел у сиромы горячий отклик. Кошевого Финенко, отказавшего поддержать Булавина, казаки низложили, избрали более радикального Костю Гордиенко. Он, правда, вопрос о походе на Дон тоже спустил на тормозах, сомневаясь в успехе. Но на требования киевского воеводы Голицына и Мазепы выдать Булавина ответил отказом – дескать, из Коша выдавать не принято. Обещал лишь выслать донцов, но и этого не сделал, позволив им набирать добровольцев.
Булавин расположился в городке Терны на Самаре. Мазепа направил против него два полка, и в марте 1708 г. мятежники ушли. Обнаружились они в Пристанском городке на Хопре. И заполыхало. Булавина поддержали верховые городки, пришло несколько тысяч запорожцев. Но основную массу составили хлынувшие к нему бурлаки, крестьяне, воронежские ссыльные. Отряды возглавили айдарский атаман Семен Алексеев (Драный), выборные вожаки Голый, Беспалый, Некрасов, Павлов. И на этом этапе цели восстания стали совершенно неопределенными. Для собравшейся голытьбы главной была возможность пограбить, она требовала идти «на добычь». Тут как тут оказались и расколоучители, выдвигая свои лозунги. Однако царь теперь воспринял восстание именно как казачье. Рассвирепел и направил на подавление брата убитого князя, Владимира Долгорукого, дав ему широкие полномочия и крутые инструкции «ходить по тем городкам и деревням, которые пристают к воровству, и оные жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков на колесы и колья…» Выделил 20 тыс. войск. Правда, они существовали только на бумаге, присылаемые рекруты были ненадежны, и Долгорукий застрял в Воронеже.
А у Булавина собралось 20 тыс., в основном пришлого люда. Боевой ценности эти толпы не представляли. Но атаману сочувствовали казаки – он же за их вольности ратовал! И когда Максимов выступил против мятежников, донцы сражаться не стали. Забузили, начали переговоры. Булавин, пользуясь этим, нанес фланговый удар, и войско Максимова распалось. Часть передалась бунтовщикам, часть бежала. Булавин без сопротивления вошел в Черкасск. Созвал круг из представителей 110 городков и был избран атаманом. Максимова и четверых старшин казнил. Максим Фролов с некоторыми казаками бежал в Азов. А бывший атаман Зерщиков был с Булавиным в хороших отношениях и репрессиям не подвергся. Но очутился в сложном положении. Понимал, что авантюра добром не кончится, однако и против выступать не смел. Старался лавировать, защищать перед Кондратием интересы родового казачества.
Булавин же послал Петру отписку, что Максимова и старшин казнили «за их неправду», а «от него, великого государя, не откладываемся». Но было ли это попыткой примирения или выигрыша времени, трудно сказать. После взятия Черкасска у Булавина вообще не было никакой определенной политики, он действовал по обстоятельствам. Имущества, конфискованного у казненных, мятежной голытьбе не хватило. Она принялась грабить казаков, задирать и терроризировать их. И атаман быстро настроил против себя донцов. Чтобы не довести до беды, он начал рассылать свои банды в разные стороны. Они выплеснулись на Волгу, взяли Камышин. От Саратова были отбиты, но Царицын взбунтовался и перешел к мятежникам.
Хотя Булавин писал к царю, одновременно он рассылал грамоты на Кубань, Терек, к ногайцам, крымцам. Но крымский хан переслал их Петру, ему было выгоднее, чтобы русские сами погромили казаков. И постепенно Дон обкладывали с разных сторон. По Волге двинулся Хованский. Выступил на подавление калмыцкий хан Аюка. На Донец наступал Шидловский со слободскими казаками. Драный и Голый смогли неожиданным налетом разгромить Сумской полк, но 1 июля Шидловский разбил их. Пленных не брали, 1,5 тыс. запорожцев атамана Кардиакизасели в Бахмуте, соглашались сдаться, но были все уничтожены.
А Булавин в это же время направил 5 тыс. человек под командой запорожца Хохлачабрать Азов. Они тоже были разгромлены. Возмущение донских казаков атаманом уже накипело из-за бесчинств черни, а известие о двух поражениях ускорило развязку. Под предводительством Зерщикова казаки восстали, атаковали дом Булавина. Он отстреливался, убил двоих. А когда увидел, что тащат пушку и возы с сеном, застрелился. При нем была женщина, по одним источникам, дочь, по другим – «полюбовница», тоже покончившая с собой. Дальше отряды булавинцев добивали уже порознь. Атаманы Некрасов и Павлов ушли на Кубань.
А Долгорукий так и простоял в Воронеже и только после гибели Булавина рискнул двинуться на Дон. Причем теперь уже и царь охлаждал его пыл. Приказывал казнить только «заводчиков», а «иных обнадеживать». Но приложил и опись городков, подлежащих уничтожению: по Хопру – от верховий до Пристанского, по Донцу – от верховий до Лугани, по Медведице – до Усть-Медведицкой, по Бузулуку, Айдару, Деркули, Калитвам – все. Долгорукий это исполнил со страшной жестокостью. Более 40 городков было разорено. Как доносил генерал Ригельман, князь «пойманных всех казнил и повешенных на плотах по Дону пущал». А «непокоряющиеся и бунтующиеся» станицы, «как то на Дону Старогригорьевскую, а при устье Хопра Пристанскую, а по Донцу, почав с Шульгинки и все окольные их места даже и до самой Луганской станицы все вырублены и до основания истреблены и сожжены». Уцелевших женщин и детей разбирали калмыки и солдаты – на продажу. Разные источники называют от 7,5 до 30 тыс. казненных [55,63]. На самом деле их, конечно, никто не считал. Вероятно, и оценивались цифры по-разному, то ли с учетом лишь донского населения, то ли с пришлыми повстанцами.
Зерщиков, избранный атаманом, принес повинную от всего Войска. К царю выехали старшины Василий Поздеев, Карп Казанкин, Степан Ананьин. Они участвовали в свержении Булавина и сами напросились у азовского воеводы Толстого, чтобы заслужить прощение. Но при Петре пословица «повинную голову меч не сечет» не действовала. Когда выяснилось, что сперва они приняли сторону мятежников, их арестовали и после пыток казнили. Зерщиков также был арестован и обезглавлен в Черкасске. А войсковым атаманом царь сам назначил Петра Рамазанова —«бессменно». С этого времени войсковые атаманы на Дону стали наказными. А территория Войска была обрезана. Земли по Донцу были вычленены в новую провинцию, по Медведице, Хопру и Бузулуку – в Воронежскую губернию, по Айдару – отданы Острогожскому полку. Появились крепости, окружающие Дон – Бахмут, Битюг, Новохоперск. А то, что осталось от Войска, было включено в состав Азовской губернии. При Новохоперской крепости из уцелевших хоперцев была создана казачья команда, но в Войско Донское она уже не входила.
27. Изгнание запорожцев
На полях Северной войны казаки дрались доблестно и умело. В 1706 г. в сражении под Калишем отличился донской полк молодого Данилы Ефремова. Он опрокинул шведских драгун, что предопределило разгром корпуса Марденфельда. В боях прославился и миргородский полковник Данило Апостол. Тем не менее для Петра казаки оставались «третьесортными» войсками. Он их не воспринимал всерьез, о чем свидетельствует и герб, придуманный им для Дона, – голый казак на винной бочке, заменивший оленя, раненного стрелой. В реляциях о казаках почти не упоминалось, а в списках состава армий указывалось скопом «казаки и калмыки». Для Петра это было примерно одно и то же. В битве при Лесной он поставил казаков и калмыков во втором эшелоне, приказав им колоть и рубить всякого, кто побежит. Своих колоть не пришлось, это были уже не нарвские новобранцы, и корпус Левенгаупта был разбит. А казаки отличились в преследовании, истребляя отступающих шведов. Но и после этого Петр не умел правильно их использовать. Бригадир де Бразе, принятый на русскую службу, писал, что казаки пригодны «только для опустошения земли, как и татаре».
Однако были еще два деятеля, крайне ошибочно оценивавшие казаков, – Мазепа и Карл XII. Гетман еще при Софье и Голицыне вел тайные переговоры с иезуитом Невилем о возвращении Украины под власть Польши. С началом войны эти планы обрели под собой реальную почву – Карл XII низложил польского короля Августа II, царского союзника, и усадил на престол Станислава Лещинского, который не признал прежних условий мира с Россией. И Мазепа рассчитал, что в сложившейся ситуации измена будет легкой и выгодной. Он поведет за собой малороссийские полки, а тут еще и Дон восстал! Ну а шведский король прикинул, что союз с казаками будет для него не лишним. И повернул армию на Украину.
Расчет не оправдался. Булавин через запорожцев получил «универсалы», рассылавшиеся Карлом. Но не ответил на них и не предпринял ни одного шага для установления связей со шведами [55]. Может, сам не захотел или казачья старшина воспротивилась. К тому же идеологической основой его бунта было радикальное старообрядчество, призывавшее побивать не только «бояр да прибыльщиков», но и «немцев». А шведы для русских были такими же «немцами». И тем более не поддались на вражеские призывы донцы, находившиеся в действующей армии. А ведь для них-то выбор был отнюдь не абстрактным. У кого-то в тылу каратели жгли родные городки, убивали близких. Но, с другой стороны, вторгся внешний враг, угрожающий самому существованию России. И победила в данном случае воля. Воля большинства казаков быть вместе с Россией. Несмотря ни на что, ни на какое зло, причиненное правительством. Перебежчиков среди донцов не было…
Не оправдалась и уверенность Мазепы в украинских казаках. Первыми сообщили Петру о предательстве полковники Искраи Кочубей. Но царь по-прежнему безоглядно доверял гетману и выдал ему обоих. Полковники были казнены. Мазепа получил возможность беспрепятственно готовить измену. Он собрал казну и большие припасы для шведов в своей столице Батурине, оставив в нем гарнизон под началом верного ему наказного атамана Чечеляи генерального есаула Фридрика Кенигсека[35]. И повел украинские полки на Десну. Но когда объявил, что предстоит сражаться не против шведов, а против русских, его войско хлынуло прочь во все стороны. У гетмана осталось лишь 2 тыс. наемников-сердюков, личной гвардии. А царь, узнав об измене, послал Меншикова на Батурин. Гарнизон изготовился к обороне и на увещевания не поддался. Пытался тянуть время, просил 3 дня на размышления. Когда Меншиков отказал, крепостные пушки открыли огонь. Но город был взят штурмом и сожжен. Всех защитников и жителей перебили, не разбирая правых и виноватых. Взятых в плен Чечеля и старшин привезли в Глухов к царю и казнили. Петр велел предать Мазепу анафеме. А гетманом был поставлен полковник Иван Скоропадский, но уже не единоличным, при нем была создана «коллегия» из 3 русских и 3 украинских представителей.
И вся Малороссия Мазепу не поддержала. Причем лучшим агитационным материалом против него стало оглашение писем, захваченных в Батурине – в которых гетман соглашался на подданство Польше. Вот этого украинцы ни в коем случае не желали. Казаки и крестьяне развернули против шведов партизанскую войну. Нападали на мелкие отряды, убивали фуражиров. Когда на соединение с Карлом выступил Лещинский с поляками, его разгромили при активной помощи местного населения. На сторону царя перешел и вождь правобережных казаков Палий, бунтовавший против польских властей. Но… к Карлу XII вдруг передалась Сечь. Получился поистине парадокс. Ведь запорожцы были «плоть от плоти» украинского народа, непримиримыми врагами «басурман» и «ляхов», конфликтовали с Мазепой. Теперь же украинский народ боролся с захватчиками, а сечевики очутились в одном лагере с «басурманами», «ляхами» и бывшим гетманом!
Это стало еще одним следствием трагедии на Дону. Как уже отмечалось, многие запорожцы пошли с Булавиным, остальные симпатизировали ему, неоднократно бузили, требуя от кошевого идти на Дон всем Войском. А после подавления восстания в Сечь бежали его участники – как доносил князь Голицын, в Запорожье прибывали «черкасы и русские люди… и везут с собой на возах много раненых воров». Рассказывали о зверских расправах, в том числе над запорожцами. А потом добавилась резня в Батурине. И сечевики выступили против Петра. В начале 1709 г. кошевой Гордиенко и старшина прибыли к Карлу в местечко Будищи, привезли 60 русских пленных, принесли присягу королю и получили награду, по 20 талеров на казака, а Мазепа назначил им жалованье по 10 талеров.
Запорожцы, пожалуй, и не успели разобраться, что их превращают в обычных наемников. Карл тоже не умел использовать казаков, не знал, что делать с ними. И предоставил действовать самостоятельно, совершать наезды на царские войска. В первом же нападении Гордиенко нарвался на крупные силы и был разгромлен. Израненный, попал в плен, и ему отрубили голову. А Петр отрядил против Сечи несколько полков под командованием Яковлева. Он захватил Переволочну, занятую запорожцами. Тысячу защитников перебили. Затем донские казаки разгромили 1,5 тыс. запорожцев под Керебердой и разбили шведов, стоявших рядом в Решетиловке. А 14 мая полковник Яковлев штурмом овладел Сечью. Все ее защитники были уничтожены, пленных казнили – снова поплыли плоты с виселицами, теперь по Днепру. Сечь была сожжена, 100 пушек, добытых в разные времена в казачьих походах, вывезены.
Вскоре и шведам конец пришел. Накануне Полтавской битвы Карл XII, неосторожно выехавший на рекогносцировку, был ранен казаками. Из-за этого в сражении его таскали на носилках, что пагубно сказалось на руководстве войсками. В самой же битве сражались яицкие, хоперские, ахтырские, сумские, харьковские, острогожские, переяславские казаки. Донские полки подошли на следующий день, в составе конницы Меншикова участвовали в преследовании остатков шведской армии и их пленении у Переволочны [63, 219]. Карл сумел удрать за Буг, на турецкую территорию. У него осталось всего 350 драгун.
Но были еще и казаки! У Мазепы 2 тыс., ставленник Лещинского Потоцкий сумел набрать 2 тыс. правобережных казаков. А после разгрома Сечи уцелело до 8 тыс. запорожцев. Они построили было новую Сечь, в Каменке, но и оттуда были прогнаны царскими войсками. И ушли в низовья Днепра, отдавшись под власть крымского хана. И была сделана еще одна попытка разыграть «казачью карту». Карл и его союзники, французы и поляки, постарались подтолкнуть к войне Турцию, за что Лещинский обещал уступить ей Подолию. И осенью 1710 г. Порта предъявила России ультиматум из 7 статей. Требовалось вернуть все, что Петр отобрал у шведов и у турок, не вмешиваться в польские дела. Пятая статья ультиматума гласила: «Казакам возвратить их прежние вольности и преимущества». Царь подобные требования, естественно, отверг. Тогда последовало вторжение татар, докатившихся до Изюма и Белой Церкви.
В ответ Петр объявил войну и в мае 1711 г. выступил в Прутский поход. С ним было 38 тыс. регулярных войск и 10 тыс. донских и украинских казаков. Они и в этой кампании воевали хорошо, заманили в вентерь и разбили буджацких татар, клевавших армию. Но грамотно использовать казаков царское командование по-прежнему не научилось. Их даже не включали в основной состав армии, держали при обозе вместе с плохо вооруженными молдаванами. А на разведку высылали драгунские полки, совершенно не умеющие действовать в степях и малопригодные для такой задачи. В результате русское войско оказалось «слепым». И угодило в беду, окруженное огромной турецкой армией. Петра и его полки спасло от гибели только героическое сопротивление и подкуп визиря, согласившегося заключить мир. Условия его были очень тяжелыми. Россия опять лишалась выхода к Черному морю. Последняя, пятая статья договора касалась казаков, султану предоставлялось право защищать запорожцев и некрасовцев. Как сообщают биографы Петра, для него эта статья «казалась особенно тягостной» [152]. Но пришлось согласиться.
И все же провал Прутской кампании имел не только негативные последствия. Он стал важным уроком для Петра, поубавив его самонадеянность. Поражение сказалось и на судьбах Дона. По условиям мира требовалось вернуть туркам Азов, разрушить Таганрог, Троицкую крепость. И Войско Донское перестало быть «внутренней» областью, опять оказалось приграничной. Правда, после сдачи Азова на Дону была построена крепость «Новый ретраншемент» с гарнизоном солдат (и коменданту предписывалось присматривать за казаками), но для прикрытия границы этого оказывалось недостаточно. Как только степняки поняли, что Россия теперь будет опасаться нарушить мир с Турцией, они обнаглели. В 1713 г. крымский хан прокатился по Украине, угнал 14 тыс. полона и 90 тыс. голов скота. В 1715 г. кубанские татары под предводительством Бахты-Гирея совершили набег на Астрахань. В 1717 г. Бахты-Гирей с кубанской ордой и черкесами напал на Дон, но войсковой атаман Фролов «с малым числом превосходную силу разбил». В таких условиях снова возрастала роль казаков, царю волей-неволей приходилось считаться с ними, и безоглядно прижимать их было уже нельзя.
28. Начало кавказских войн
Северному Кавказу во время правления Федора Алексеевича и Софьи внимания не уделялось, до него руки не доходили. А между тем постепенно усиливались чеченцы. Они жили в горах, «отгороженные» от татар и ногайцев гребенскими казаками и кабардинцами, которые принимали на себя все удары. Под этим прикрытием горцы умножились. И начали оказывать давление на казаков, «стеснять их своими поселениями и скотоводством». «Чеченцы и кумыки стали нападать на городки, отгонять скот, лошадей и полонить людей» [23]. Вытеснили с прежних мест проживания кабардинцев. А гребенцы начали перетекать на левобережье Терека.
Петр делами юго-восточных окраин заинтересовался, но со своей точки зрения. Он надумал проложить через Среднюю Азию путь в Индию. Впрочем, эти пути были хорошо известны, русские купцы и дипломаты в XVII в. регулярно посещали Бухару, Хиву, добирались до Афганистана и Индии. Но царь этого совершенно не знал, пользовался фантастическими слухами – что Амударья впадала в Каспийское море, но хивинцы ее нарочно отвели в Аральское. И если найти плотину и разрушить, можно будет через Каспий удобно плавать в Индию по реке. Было решено организовать две экспедиции. Одна формировалась в Сибири. Капитан Бухгольц с 1400 солдатами и казаками отчалил на судах из Тобольска, поднялся по Иртышу, но был остановлен недостатком продовольствия и враждебным отношением казахов, придя к благоразумному выводу, что поход продолжать нельзя.
А экспедиция из Астрахани была поручена князю Бековичу-Черкасскому, получившему полномочия задействовать любые силы и ресурсы, которые найдет. Он заложил три крепости на берегах Каспия. И в 1717 г., набрав 1500 яицких казаков, 500 гребенских, 500 татар, 2 роты пехоты и эскадрон шведских пленных, выступил из Красноводской крепости на Хиву. Для мирной миссии это было слишком много, для военных действий мало. Хивинцы отказались пропускать отряд, его окружили 24 тыс. всадников. Но Бекович, отбивая атаки, упрямо шел вперед. И застрял под стенами Хивы, не зная, что делать дальше. А хан Ширгази пригласил Бековича на переговоры и захватил в плен. Его заставили дать приказ подчиненным сложить оружие. После чего Бекович и весь его отряд были перерезаны.
Восточные Казачьи Войска были малочисленными. В Яицком, когда столько людей сгинуло ни за грош, осталось всего 2770 боеспособных казаков. А в 1718 г. сюда еще и явились царские офицеры Темецкий и Коротков для розыска беглых! И объявили таковыми 770 человек, невзирая на то, что они состояли в Войске «по 15, а иные по 50 лет». Родился не на Яике – значит, беглый. Уже и помещиков и поместий не было, откуда люди ушли. Нет, все равно увели всех «сысканных» и раздали помещикам ближайших губерний. А в 1721 г. последовала новая реформа, Петр подчинил все Казачьи Войска Военной коллегии.Яицкие казаки возмутились. Сожгли свой городок и намеревались уйти в казахские степи. Но их жестоко усмирила экспедиция полковника Захарова. После чего Войско было реорганизовано, руководство сменено. Захаров провел перепись казаков – в том числе для повторного сыска беглых. Для этого каждому требовалось указывать место рождения, род занятий своих отцов и дедов. И оказалось, что после прошлого сыска Войско успело увеличиться аж на треть – в нем насчитали 3164 казака. Разумеется, выросло оно не за счет естественного прироста. Но беглых на этот раз выявили мало. Казаки были уже учеными и придумывали себе правдоподобные легенды. Например, что дед был «волошанин» (румын), отца пленили татары, а сын бежал от них на Яик [128]. Попробуй придерись (и проверь).
Для Гребенского Войска последствия хивинской авантюры стали еще более тяжелыми. В нем насчитывалось 4 тыс. человек вместе с женщинами, стариками, детьми. И потеря 500 лучших бойцов чрезвычайно ослабила Войско. В результате борьба за Сунжу была проиграна. Казакам пришлось оставить ее и к 1721 г. переселиться на левый берег Терека. Здесь гребенцы обосновались более крупными общинами, чем раньше, и построили 4 городка – Червленный, Шадрин (Щедринский), Курдюков и Гладков. Через несколько лет Гладков разделился на два, Старогладковский и Новогладковский. Но с правобережьем Терека казаки были связаны еще очень долго. Там остались их виноградники, сады, огороды, и вплоть до конца XVIII в. они ездили за Терек «для убрания садов», сенокосов. Гребенские станицы составили укрепленную линию протяженностью 80 верст. В 1721 г., с подчинением Военной коллегии, был определен порядок службы. Войско выставляло не менее 1 тыс. казаков, из них половина получала жалованье, а остальные охраняли и обороняли свои городки «с воды и с травы» – бесплатно, за право пользоваться рыбными ловами и землями по Тереку.
Набеги кубанских татар и черкесов на Дон и усилившийся натиск горцев на Тереке положили начало долгим Кавказским войнам, которым суждено было продлиться полтора столетия. Но в это время обострилась и ситуация в Закавказье. Персия рухнула в полосу смут и развала, в нее вторглись афганцы, низложили шаха Гусейна, наследник Тахмасп бежал. В ходе междоусобиц в Шемахе перебили 300 русских купцов, разграбив товары. Ну а Россия в 1721 г. наконец-то заключила мир со шведами, вернув земли у Финского залива, Карелию, присоединив Эстляндию и Лифляндию. И Петр решил вмешаться в персидские распри, чтобы утвердиться в Закавказье. О помощи просили грузинский царь Вахтанг IV, армянский католикос Есаи, выражали желание перейти в подданство царя и обещали выставить войска для совместных действий с русскими.
В 1722 г. царь предпринял Персидский поход. 22 тыс. пехотинцев плыли из Астрахани морем, а берегом шла конница – татары, 9 тыс. драгун, 20 тыс. донских и малороссийских казаков. Украинцами командовал полковник Апостол, а донцами – походный атаман Иван Матвеевич Краснощеков. Он уже успел прославиться, в юности с отрядами охотников побывал на Кавказе, дрался с черкесами, отличился и в Северной войне. Добравшись до Терского городка, царь счел его расположение неудачным. Флотилия причалила чуть южнее, в Аграханском заливе, где был заложен Аграханский ретраншемент. Шамхал Тарковский торжественно встретил Петра, подтвердил свое подданство. Прислал делегатов и наместник Дербента, прося о покровительстве. Оба были обласканы, произведены в генеральские чины, войскам строго-настрого запретили обижать местных жителей. Но уцмий Кайтага Махмуд-хан предпочел воевать. Велел изрубить посланных к нему есаула и 3 казаков, собрал 10 тыс. всадников. 18 августа возле селения Утемиш их разгромили. Русские вошли в Дербент.
Однако дальнейший поход стал невозможен – караван судов, везший продовольствие, разбило бурей. На обратном пути Петр приказал Краснощекову с тысячей донцов и калмыками разорить владения Кайтага. А на р. Аграхань распорядился строить крепость Св. Креста, поселив в ней 300 семей жителей Нижней Кабарды, вытесненных чеченцами. Старый Терский городок и Аграханский ретраншемент упразднялись и подлежали сносу, гарнизоны и жители, в том числе казаки Терского Низового Войска, тоже переводились крепость Св. Креста. Кроме того, царь повелел переселить сюда 1000 семей донских казаков. Этим было положено начало использованию Войска Донского в качестве своеобразного «питомника» для «рассаживания» ростков казачества туда, где в них возникла нужда. Переселение состоялось в 1724 г. Среди тех, кто перебрался на Кавказ, было много донецких, медведицких, хоперских казаков, чьи городки были разрушены при подавлении востания Булавина. Они составили Аграханское Войско, стали строить Аграханскую линию, предназначенную для защиты от горских набегов.
Во время похода царь познакомился и с гребенскими казаками. Очень крепко загрузил их службой, для обеспечения строительства крепости Св. Креста возложил на них заготовку леса, угля, сена. Им было велено конвоировать почту, давать подводы и сопровождение «грузинским и горским владельцам». Впрочем, требование обслуживать грузин и горцев вызвало такое возмущение казаков, что эту обязанность вскоре отменили. Но, общаясь с гребенцами, Петр обнаружил и то, что они старообрядцы. Причем не стали таковыми под действием расколоучителей, а выяснилось, что церковные реформы сюда просто не дошли. Жестокие законы Софьи против старообрядцев Петр отменил, но и сам их не жаловал, взимал с них двойной налог, приказывал нашивать на одежду позорные «тузы». Однако к концу своего правления он все же стал более взвешенным политиком, чем в юности. И распорядился гребенцов не трогать – указал, что «расколу в них нет», то есть против Церкви и государства не выступают, службу несут исправно, вот и пусть несут. Это решение стало очень важным не только для гребенцов, а для всех казаков, оно явилось юридическим прецедентом на будущее – в кампаниях против старообрядчества для казачества стало допускаться исключение.