Текст книги "Воспоминания о Владимире Константиновиче Чернышеве"
Автор книги: Валерий Куделькин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Если что-то начал делать – обязательно «добей».
– Если хочешь сказать кому-то «нет», говори сразу и бесповоротно.
Помню его фразу, которую он перенял у своего отца: когда даешь в долг, становишься на голову выше, когда берешь – на голову ниже.
Подводя итог сказанному, приходишь к пониманию, почему же он – «монолит», как было сказано вначале. Да потому, что это был человек, который всю жизнь любил и был предан одной женщине, любил и отдавал себя полностью одному делу – работе исследователя, и, наконец, был верен своим убеждениям, имел свой независимый взгляд всегда, был ли на дворе социализм или капитализм.
О международном сотрудничестве
В годы перестройки, когда в стране разразился кризис, в Сарове стало развиваться международное сотрудничество. Начало ему положил отец. Впервые идея о международном сотрудничестве пришла Владимиру Константиновичу в конце 80-х. Идея была настолько смелой, что многие были не готовы ее воспринять. Проводить эксперименты совместно с учеными страны – своего главного идеологического противника, да еще в такой чувствительной области, как ядерная физика – это казалось невероятным! Представьте себе Арзамас-16 того времени. Колыбель разработки и создания сначала атомной, а потом и супермощной водородной бомбы. Степень секретности наивысшая! Непрекращающееся напряженное соперничество между двумя супердержавами в области вооружений: кто дальше, кто быстрее, кто мощнее?
Отец вспоминал, как на одной из научных конференций они сидели за столом с руководителями американской делегации. Отец выдвинул идею проведения совместных российско-американских опытов в области взрывомагнитных генераторов. Это была чувствительная, как говорят американцы, область науки, относящаяся к оборонной отрасли. Поэтому предложение прозвучало как гром среди ясного неба и вызвало шок у присутствующих. Папа рассказывал, что после долгой паузы один из американских руководителей повернулся к другому и ошарашенно спросил: “Is he crazy?” (Он что, сумасшедший?)
Вот как описывает этот эпизод его участник с американской стороны Боб Рейновски:
«Я впервые познакомился с Чернышевым на конференции в Новосибирске в 1989 г. Английский язык Владимира Константиновича был превосходен, чего нельзя сказать о моем русском. Тогда он впервые высказал невероятную идею – объединить систему импульсной мощности ВНИИЭФ и экспериментальные возможности, и диагностику США. Я просто закатил глаза в небо, потому что не был уверен, правильно ли я понял то, что услышал. И первая моя реакция была – мысль, что пройдет много-много лет, прежде чем это будет возможно. Мы еще не знали, что через два дня после первой встречи снова встретим В. Чернышева, А. Павловского и Р. Людаева на конференции в Калифорнии. Подходила к концу холодная война, и мы были настороженно-осмотрительны, в то время как Владимир Константинович кипел идеями. И когда идея объединения, идея совместных усилий была высказана во второй раз, я отнесся к ней всерьез.
Через несколько месяцев стало возможно впервые приехать в Россию, в ядерный центр. Темы для сотрудничества расширялись. В 1993 году мы вместе проводили эксперимент с дисковыми и взрывомагнитными генераторами и пытались обжать плазму. Эти совместные опыты дали еще одну тему – рентгеновские источники и их использование. И в то время, когда начиналась большая работа с этими системами в США, именно команда Чернышева дала им ключевые идеи работы с системами импульсной мощности.
Наверное, многие из вас слышали о новой исследовательской установке в США – «Атлас». Владимир Константинович и его команда провели эксперименты в подобной системе еще до того, как «Атлас» был построен. И те темы и идеи, которые неоднократно высказывались Владимиром Константиновичем, очень часто становились темами нашего сотрудничества и лейтмотивами нашей деятельности».
Некоторые могут задать вполне правомерный вопрос, который задавала ему и я. А как же наши ноу-хау? Что ж, отдавать американцам наши секреты? Дело в том, что благодаря напряженному упорному труду коллектива, которым руководил Владимир Константинович: новым идеям, технологическим разработкам, изобретениям, которых насчитывается несколько десятков, а также благодаря профессионализму инженеров-экспериментаторов, конструкторов и рабочих, – были найдены такие научные и технические решения, которые позволили опередить аналогичные разработки американских ученых на несколько десятилетий. Позже этот разрыв уменьшался.
«… Американцы хотели, чтобы мы, заключив контракт и работая совместно, полностью открыли все свои наработки и ноу-хау. Мы же согласились только на то, что будем проводить совместные опыты: мы предоставляем всю установку, а американцы – часть диагностики. Опыты проводились поочередно – то в России, то в Америке.
В.К. Чернышев и А.И. Петрухин на испытаниях
О том, как проводились эти опыты, какая обстановка там царила, лучше расскажут сами участники событий. Можно только добавить, что, впервые встретившись с американскими учеными после многолетней идеологической пропаганды и создания образа врага, мы увидели, что они оказались очень славными людьми, во многом похожими на нас, и точно так же относились к политике и пропаганде.
Роберт И. Рейновски вручает Чернышеву В.К. награду Эрвина Маркса
Потом это сотрудничество развивалось. Отец побывал во многих странах: Америке, Германии, Франции, Индии, Китае.
Кстати, в Индии его потряс огромный контраст между бедностью, нищетой, антисанитарией с одной стороны, и отдельными точками высокоразвитой науки – с другой:
«Едешь по переполненной улице на машине, кругом повозки с ишаками, погонщики на верблюдах, рикши с тележками. Все это кричит, сигналит и двигается без всяких светофоров и правил. Босые дети кучкой сопровождают тебя от дверей гостиницы и выпрашивают « money , money ». Вода – дефицит. Вдоль дороги стоят какие-то шалаши, в которых живут семьи, перед каждым шалашом– чан с водой. Здесь моют руки, овощи, берут воду для питья и еды. Но тут въезжаешь на огороженную территорию научного центра – а там идеальная чистота, современнейшее оборудование, высокообразованные специалисты – молодые ребята».
В. К. Чернышев в Индии (февраль 2004 г.)
(Это напоминает Арзамас-16 много лет назад. Сегодня Индия является мировым лидером – экспортером программного продукта Software.)
«Смотрю, у одного из них лежит на столе ксерокопия нашей статьи. И весь текст буквально испещрен мелкими пометками карандашом, а самые основные мысли выделены желтым маркером. Видно, что над текстом тщательно работали».
У нас в России как-то не принято отдавать должное человеку при жизни. Но вот хочется привести одну только фразу из публикации в американском журнале «Physics today», посвященной памяти отца:
«Russia and the world have lost a brilliant man whose work will be studied for generations to come» – « Россия и мир потеряли выдающегося человека , чьи труды будут изучаться будущими поколениями ».
ПРИЛОЖЕНИЕ . Как ковался ядерный щит России. Воспоминания коллег.
Вспоминая В.К. Чернышева
Л.М. Тимонин
В 1955 г. мы с В.К. одновременно стали начальниками отделов газодинамического сектора №3.
Он – начальником отдела №22 вместо Феоктистовой Е.А., которая была переведена в созданный на Урале институт НИИ-1011 (ныне РФЯЦ-ВНИИТФ имени академика Е.И. Забабахина), а я – начальником отдела №25 вместо Е.А. Негина, который в мае 1955 г. был назначен заместителем Главного конструктора и Научного руководителя КБ-11.
С этого времени начался бурный рост В.К. как крупного ученого с мировым именем, инициатора, организатора и непосредственного исполнителя многих научных исследований и разработок.
Я не буду перечислять все эти работы (это сделают его ближайшие соратники), а остановлюсь только на некоторых из них с необходимыми, на мой взгляд, комментариями.
Фокусирующие системы
Первоначально в отделе №22 занимались разработкой исключительно линзовых ФС. Эти ЛФС были использованы практически во всех ЯЗ, разработанных в КБ-11 в 50-е и 60-е годы.
Но в начале 60-х годов В.М. Некруткиным и А.И. Кузьмичем была экспериментально показана высокая эффективность многоточечных ФС (МФС).
Чернышев В.К. пытался конкурировать с МФС за счет предельно возможного уменьшения габаритов и массы своих ЛФС. Но у него ничего не получилось. Когда В.К. все же понял, что он в этом соревновании безнадежно проигрывает, то в начале 70-х годов принял неожиданное и, как оказалось впоследствии, правильное решение: прекратил все работы по совершенствованию линзовых ФС и все свои усилия направил на развитие многоточечных ФС. Надо прямо сказать, что конкуренты у него были очень серьезные. Я имею в виду В.И. Шутова (нач. лаборатории в отделе №25) и А.Г. Иванова (нач. отдела №26).
Чтобы выиграть конкурентную борьбу, В.К. с В.И. Ракитиным поставили перед собой задачу: создать МФС предельно малых габаритов и массы, т.е. пошли на рекорд. Основная трудность здесь была в доказательстве надежности работы такой рекордной МФС. Эта задача ими была с успехом решена. В результате была разработана типовая высокоэффективная малогабаритная МФС. Эта МФС была широко использована в ядерных зарядах, составляющих в настоящее время основу ядерных сил России.
Безопасные электродетонаторы (БЭДы)
В первых образцах ЯЗ для возбуждения детонации в ВВ использовались азидные ЭД, обладающие очень высокой чувствительностью к внешним воздействиям. Такие же ЭД применялись во всех взрывных работах, при этом нередко происходило их несанкционированное срабатывание, что приводило к несчастным случаям.
Все понимали, что радикальное повышение безопасности ЯЗ и взрывных работ может быть достигнуто, если использовать ЭД, содержащие только менее чувствительные бризантные ВВ.
Попытка разработать такой безопасный ЭД была сделана в 1948-52 гг. в КБ-11 в отделе В.А. Цукермана и в НИИ-6. Ими была показана принципиальная возможность создания безопасного ЭД без инициирующих ВВ, снаряженного только бризантным ВВ тэном. Однако исследованные тогда лабораторные образцы ЭД не имели необходимую стабильность по синхронности и по надежности срабатывания, требовали настолько большую энергию, что казалось нереальным создать подрывной генератор приемлемых для использования в ЯБП габаритов и массы. Работы, по мнению авторов, были прекращены из-за их практической нецелесообразности.
В 1957 году работы по созданию безопасного ЭД возобновились, но уже в отделе №22 газодинамического сектора №3. Казалось бы – зачем браться за решение задачи, признанной практически нереальной? Но не в характере В.К. было отступать перед трудностями. Он энергично взялся за дело и вместе с молодым сотрудником В.Н. Лобановым быстро доказал, что его предшественники были не правы. Уже летом 1959 г. был проведен успешный групповой синхронный подрыв 32-х лабораторных образцов мостиковых тэновых ЭД собственного изготовления.
Началась кропотливая работа по доведению конструкции Д-22 (детонатор отдела №22) для серийного производства. Вот тут-то и оказалась справедливой поговорка: «Лучшее – враг хорошего». Владимир Константинович с присущей ему изобретательностью генерировал так много предложений по улучшению уже работоспособной конструкции, что конца этим улучшениям уже не было видно. В итоге руководство КБ-11 было вынуждено в 1963 г. отработку серийной конструкции Д-22 поручить самостоятельной группе В.Н. Лобанова, подчинив ее непосредственно 1-му заместителю Главного конструктора Д.А. Фишману. Серийное производство Д-22 было освоено в 1965 г. на ЭМЗ «Авангард». С этого времени в ЯЗ и во всех наших взрывных работах стали использоваться только безопасные ЭД на тэне.
По существу, была совершена настоящая революция во взрывном деле, поднявшая безопасность ЯЗ и всех взрывных работ на существенно более высокий уровень. И в этой революции роль лидера, инициатора и основного исполнителя принадлежит, безусловно, Чернышеву Владимиру Константиновичу.
Магнитная кумуляция
Первый эксперимент по проверке идеи А.Д. Сахарова о возможности получения за счет энергии ВВ мегагауссных магнитных полей и мегаамперных токов (идея магнитной кумуляции – МК) был проведен по его (Чернышева В.К.) инициативе в 1952 г. в газодинамическом секторе №3 в отделе №22 Е.А. Феоктистовой группой сотрудников (Цырков Г.А., Чвилева А.А., Людаев Р.З.). Опыт показал наличие положительного эффекта, что дало основания для развертывания экспериментальных работ в этом направлении. Наряду с группой Р.З. Людаева в 1953 г. был создан отдел №19 (нач. К.И. Паневкин), в котором группа Е.И. Жаринова стала заниматься проблемой МК.
В течение первых трех лет в секторе №3 по МК были получены очень обнадеживающие результаты. Однако, несмотря на это, руководство сектора №3 (нач. Б.Н. Леденев) в 1956 г. приняло очень недальновидное решение о прекращении всех работ по МК, как не соответствующих профилю газодинамического сектора. Группа Р.З. Людаева из отдела №22 была передана в физический сектор №4 в отдел Ю.А. Зысина. Отдел К.И. Паневкина был расформирован, а группа Е.И. Жаринова была переведена в отдел №22, которым с 1955 г. руководил В.К. Чернышев. Владимир Константинович решил сохранить работы по МК в отделе и проводил их в первое время факультативно. Он-то, в отличие от Б.Н. Леденева, прекрасно понимал их перспективность. И не ошибся. Именно в этой новой области науки и техники – на стыке газодинамики и электрофизики – ему принадлежит ряд достижений мирового уровня. Он стал ученым с мировым именем, о чем красноречиво свидетельствует награждение его в 2003 г. Почетным знаком Эрвина Маркса (Международная премия, присуждается каждые два года индивидуально за выдающиеся разработки в области импульсной технологии в течение не менее десяти лет).
Из всего вышеизложенного видно, что Владимир Константинович умел выбирать перспективные направления исследований и разработок. Его характерной чертой было стремление к достижению рекордных результатов, умение их добиваться. Он всегда пытался решить задачу комплексно. Так, например, когда В.К. занялся разработкой безопасного детонатора, то, прекрасно понимая, что со временем остро встанет вопрос о генераторе для их подрыва, он поручил группе Е.И. Жаринова в своем отделе разработку такого генератора, используя наработки по магнитной кумуляции. Такой взрывомагнитный генератор (ВМГ) приемлемых размеров и веса был создан, что заставило ВНИИА (специализированный институт в Москве по разработке блоков автоматики для ЯБП) приложить максимум усилий, чтобы не проиграть в конкурентной борьбе.
У нас с Владимиром Константиновичем сложились довольно теплые, дружеские отношения, и мы иногда «воспитывали» друг друга. У него была очень хорошая, я бы сказал – даже очень и очень хорошая память. Когда он напоминал мне о каких-то моих обещаниях, о которых я давно забыл, то говорил при этом: «А вот мой папа учил меня, что обещания всегда надо выполнять».
В.К. очень не любил отпускать сотрудников из отдела, если они по каким-то причинам подавали об этом заявление. Теперь уже я его «воспитывал», убеждая, что, во-первых, незаменимых сотрудников, как правило, не бывает, а во-вторых – оставляя сотрудника в отделе против его желания, он создает очаг недовольства, что может ухудшить моральный климат в коллективе. Я ему напоминал мой принцип: если хочешь уходить – уходи, но обратно не просись.
В 1989 г., когда в отделе №0306 (новый номер отдела №22) широко развернулись работы по МК и были достигнуты очень серьезные результаты, мы с В.К. поняли, что ему уже тесно в рамках газодинамического отделения. Отдел №0306 с его тематикой по МК надо выделять в самостоятельное подразделение. Так появилось во ВНИИЭФ электрофизическое отделение №38.
Сейчас, вспоминая Владимира Чернышева, я вновь и вновь убеждаюсь, как много он сделал, чтобы современные ядерные заряды были максимально эффективны и безопасны, как много инициативы, знаний и энергии он вложил в развитие идеи А.Д. Сахарова по магнитной кумуляции.
Об этом я помню и буду помнить всегда.
В.Н. Мохов. Наши совместные работы с Владимиром Чернышевым
В.Н. Мохов
что по своему назначению капсюль-детонатор должен вызывать взрыв химического ВВ и в связи с этим несколько раз повторял: «Я не понимаю, что такое безопасный КД?». Жизнь подтвердила огромную полезность для страны этого направления работ. Безопасные КД спасли жизни многих и многих людей.
Эта область не стала темой наших совместных работ с Владимиром Константиновичем. Чернышев был очень разносторонним ученым и наши совместные работы, продолжавшиеся в течение нескольких десятилетий до самой его смерти, были связаны с совсем другой областью физики. Это были чрезвычайно интересные научные исследования в совершенно новой и для нашего института, и для мировой науки области. Началом наших совместных работ были исследования по обжатию различных веществ с помощью магнитных полей, создаваемых большими токами от взрывомагнитных генераторов – ВМГ, предложенных Андреем Дмитриевичем Сахаровым. Для ряда задач такой способ сжатия представлялся нам более перспективным, чем уже осуществленное сжатие веществ с помощью заряда ВВ. По существу, это было развитием идей Андрея Дмитриевича. Мы обратились к В.К. Чернышеву, как экспериментатору, имевшему опыт работ с ВМГ. Новое направление работ в дальнейшем оказалось очень полезным для исследований в области физики высоких плотностей энергии, в работах по термоядерному синтезу и, конечно, для нужд специальной науки и техники ВНИИЭФ.
Но первоначальные наши шаги встретили большие трудности. Это было связано с недопустимо большими потерями энергии в известных в то время схемах ВМГ. Взрывомагнитные генераторы основаны на сжатии магнитного поля проводниками, разгоняемыми с помощью ВВ. Для наших задач ВМГ должен обеспечивать получение большой энергии магнитного поля. При сравнительно низкой скорости движения проводников, которую может обеспечить ВВ, нужную нам магнитную энергию удавалось в расчетах достигать только при больших поверхностях проводников, а, следовательно, и при больших потерях магнитного поля, диффундирующего в стенки проводников. Решением указанных трудностей явилось предложение В.К. Чернышева и его сотрудников использовать новую физическую схему ВМГ, которая получила название дисковых взрывомагнитных генераторов – ДВМГ. Это было важнейшим шагом по преодолению указанных трудностей. Создание ДВМГ потребовало высочайшей изобретательности и искусства проведения взрывных газодинамических экспериментов и их расчетов. Для обеспечения работоспособности отдельных узлов в коллективе, руководимом Владимиром Константиновичем, были найдены такие решения, которые до сих пор не могут быть осуществлены в других странах и охраняются у нас, как важнейшие ноу-хау.
В процессе работ по ДВМГ и по их применению к решению ряда задач была создана технология изготовления таких генераторов разного типа, развита диагностическая аппаратура и численные методы расчета газодинамических систем с магнитными и электрическими полями. Использование ВМГ и ДВМГ различного типа позволяло в лабораторных условиях (без ядерного взрыва) осуществлять физические процессы при высоких плотностях энергии, которые имеют место при работе ядерных и термоядерных зарядов. Реально достигнуты в экспериментах скорости лайнеров до 50 км/сек (это во много раз больше космической скорости) давления в миллионы атмосфер, температуры веществ до миллионов градусов (это в сотни раз выше температуры Солнца) и плотностей веществ, превышающих нормальную плотность.
Эти работы приобрели особенно большой интерес в связи с запрещением ядерных испытаний (договор о всеобщем и полном запрещении ядерных взрывов – ДВЗЯИ). До этого значительная доля экспериментальной информации по процессам, происходящим при высоких плотностях энергии, могла быть получена только при ядерных взрывах. Для достижений таких условий в лабораторных экспериментах (без ядерного взрыва) в США создавались дорогостоящие стационарные электрофизические установки (в национальной лаборатории САНДИЯ – установка «Z» на 15 МДж, в Лос-Аламосе – установка «Атлас» на ~20 МДж и др.). Эти установки позволяли систематически проводить эксперименты по изучению физики высоких плотностей энергии в условиях ДВЗЯИ. В нашей стране с помощью указанных выше ДВМГ мы могли получать большие величины нужных параметров (токи, энергия, давления и т.д.), чем на стационарных установках США. Стоимость одного эксперимента была в сотни раз меньше, чем стоимость создания стационарной установки США. Но установки с ДВМГ были разовыми (система в эксперименте взрывается), т.е. позволяли проводить только один эксперимент, а стационарные установки США позволяли проводить десятки и сотни экспериментов. Поэтому, когда произошла встреча и обсуждения наших ученых с учеными США, оказалось, что мы не дублируем друг друга, не заменяем, а дополняем. Проведение совместных экспериментов расширило наши возможности и повысило эффективность работ. В каких-то случаях эксперимент было целесообразнее проводить на стационарной установке США, а в каких-то случаях это можно было делать только с нашей установкой при использовании ВМГ или ДВМГ. Были выполнены большие серии совместных исследований нашей страной и США в области физики высоких плотностей энергии. Результаты работ докладывались на международных конференциях и публиковались.
Приведем только краткий перечень направлений совместных работ ученых ВНИИЭФ и LANL в этой области. Во всех указанных работах В.К. Чернышев был не только руководителем экспериментальных работ, но и активнейшим участником – плодотворным ученым.
– Работы по термоядерному синтезу с целью решения задачи по получению термоядерной энергии.
1-ое направление. Это в основном ТОКАМАКи (предложение А.Д. Сахарова). Ведутся исследования по стационарным системам с магнитным удержанием тепла и плотности.
2-ое направление. Это в основном ЛТС, ИТС. Ведутся исследования по системам с инерциальным удержанием горячей ДТ-плазмы. Тепло и плотность удерживаются инерцией вещества при разлете (при взрыве).
3-е направление. Это в основном МАГО/MTF. Тепло удерживается магнитным полем, плотность удерживается инерцией вещества при разлете.
Все экспериментальные работы по третьему направлению МАГО/MTF выполнялись в подразделении, руководимом В.К. Чернышевым. Получено много интересных перспективных результатов (это изложено в других статьях этой книги). Работы продолжаются.
– Создание мощных источников проникающих излучений (нейтронов, гамма-квантов, рентгена).
Группой под руководством В.К. Чернышева проведены эксперименты с максимальной величиной тока в плазменном фокусе, запитываемом от ВМГ. Получен максимальный нейтронный импульс.
В системе МАГО/MTF получен нейтронный выход на уровне мирового рекорда. Работы продолжаются.
– Измерение газодинамических свойств веществ при экстремальных параметрах.
Запланированы и готовились совместные (ВНИИЭФ – подразделение, руководимое В.К. Чернышевым, и LANL) эксперименты по измерению ударных адиабат и изэнтроп различных веществ. Работы продолжаются.
– Измерение динамической прочности веществ.
В проведенных совместных экспериментах (ВНИИЭФ – подразделение, руководимое В.К. Чернышевым, и LANL) получены данные по динамической прочности алюминия, меди, полиэтилена.
Получены очень интересные и важные результаты. Например, замеренная динамическая прочность меди может превышать прочность стали при нормальных условиях, а замеренная прочность полиэтилена может быть такой же, как у стали в нормальных условиях.
– Физика быстрых лайнеров.
В подразделении, руководимым В.К. Чернышевым, проведены многие эксперименты по разгону магнитным полем лайнеров до различных скоростей, исследовалось плавление, испарение и разлет вещества лайнера, исследовалась устойчивость полета лайнера и меры стабилизации. Работы продолжаются.
– Моделирование работы различных устройств при высоких плотностях энергии.
Многие физические процессы трудно рассчитываемы (турбулентное перемешивание в слоистых системах, образование кумулятивных струй при косых столкновениях лайнеров, нелинейный рост локальных возмущений и т.д.). Поэтому работу многих устройств целесообразно моделировать в экспериментах для получения нужной информации. Такие экспериментальные работы проводились и планировались в подразделении, руководимом В.К. Чернышевым. Работы продолжаются.
– Физика плазмы при высоких плотностях энергии.
Ряд экспериментов, проведенных в подразделении, которым руководил В.К. Чернышев, использовались для построения методик расчета нагретой плазмы с диффузией магнитного поля (испаряющийся изолятор, движение плазмы, ее остывание, влияние эффекта Холла и т.д.). Работы продолжаются.
Взаимодействие группы экспериментаторов (во главе с Владимиром Константиновичем) и нашей группы теоретиков можно было бы отнести к классическому случаю сотрудничества экспериментаторов и теоретиков (каждый занимается своим делом), если бы не одна особенность физиков ВНИИЭФ того времени. С легкой руки Я.Б. Зельдовича нас, физиков-теоретиков ВНИИЭФ, занимающихся, в основном, прикладными работами, часто называли экспериментаторами в области работ с ядерным взрывом, когда значительная доля нагрузки по постановке экспериментов с ядерными зарядами ложилась на теоретиков. Поэтому теоретики постоянно работали в теснейшей связи с экспериментаторами, присутствовали на сборках экспериментального устройства и на экспериментах с ядерным взрывом. Совсем по-другому складываются отношения между теоретиками и экспериментаторами, когда дело касалось физических экспериментов без взрыва. Здесь роль теоретиков в непосредственных работах по проведению опытов значительно падала, в таких случаях редко бывало тесное взаимодействие этих людей во время проведения опыта. Но в экспериментах со взрывами больших количеств химического ВВ (без ядерного взрыва) много общего с первым случаем. Экспериментов с большим количеством ВВ также нельзя производить очень много. После опыта также ничего не остается (все разлетается). Психологическая нагрузка на исполнителей тоже велика, так как за долю секунды (в момент взрыва) получается ответ на результаты длительных работ и т.д.
В результате работы теоретиков и экспериментаторов проводились очень тесно при постоянном взаимодействии. Мы встречались по несколько раз в неделю, делились задумками и находками, которые исходили и от экспериментаторов, и от теоретиков. Составлялись планы совместных работ, писались отчеты перед опытами. Юлий Борисович Харитон требовал, чтобы в отчете приводились расчеты, сделанные до опыта, так как вера в наши знания и умение при совпадении экспериментов с расчетами, сделанными после опыта, может вызывать улыбки. Мы часто вместе с Чернышевым сидели во время эксперимента в каземате на взрывной площадке, отсчитывая секунды до взрыва. Мы выбирали те осциллографы, которые могли дать сразу после взрыва ту информацию, которая позволяла судить о качестве проведенного эксперимента. Обнимались при успешных результатах и печалились при неудачах. Конечно, ответственность Владимира Константиновича за результаты эксперимента была гораздо большая, так как он переживал не только за получаемые научные результаты, связанные с целью эксперимента, но и за выполнение всех процедур, от создания экспериментального устройства до диагностики.
Были многочисленные встречи с американскими коллегами. Они вместе с нами и не меньше нас волновались при ожидании экспериментального взрыва. Эксперименты делались как на взрывных площадках ВНИИЭФ, так и LANL. Были переживания за срабатывание той аппаратуры, за которую отвечал тот или иной американец или наш физик. Оказалось, что, несмотря на огромную разницу между нашими странами в идеологии, вероисповедании, экономическом уровне, ученые были очень похожи и понимали друг друга с полуслова. Было много общего между учеными нашей страны и США. В их среде мы чувствовали себя так же непринужденно, как и в среде ученых нашей страны. Были шутки, «подковырки» – и вместе с тем во всех случаях чувствовалось взаимоуважение людей и забота о том, чтобы не поставить собеседника в неудобное положение. Эксперименты обычно проходили ночью, а на второй день (иногда на третий) после эксперимента и после обсуждения результатов все вместе поднимали бокалы за полученные успехи и за будущие планы. В тостах многое друг о друге и о наших работах можно сказать такое, что в обычной обстановке по разным причинам не скажешь. Владимир Константинович был мастер таких тостов. Судя по ним, я уверен, что из него вышел бы не только великий физик (как было в жизни), но и очень хороший политик и дипломат. Не раз в таких тостах закладывались основы наших будущих контрактов с зарубежными коллегами.
Нам с Владимиром Константиновичем много приходилось ездить по совместным работам в разные страны. Часы проводить в аэропортах и недели – проживания в гостиницах. Чаще всего мы жили в соседних номерах, но неоднократно жили с ним и в одном гостиничном номере. Проводили длительные вечерние, а иногда и ночные непростые разговоры. Во всех этих поездках мы нещадно эксплуатировали прекрасное знание Чернышевым английского и немецкого языков. Выручало это нас и на научных обсуждениях, и в походах по магазинам, и в частных беседах, которые велись в экскурсиях, при поездках в гости к иностранным коллегам. Чернышев был очень интересным собеседником. Велись длительные беседы при подготовке научных выступлений, при разработке международных контрактов, по совместным планам и исследованиям. Чтобы описать все это, нужна книга, и я уверен, что, будь сегодня жив Владимир Константинович, мы бы сейчас ее писали. С годами интерес к такой работе возрастает, а писать вместе мы умели.
