Текст книги "Воспоминания о Владимире Константиновиче Чернышеве"

Автор книги: Валерий Куделькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

То, что я опубликовал, была святая правда! Никакого вранья не было! (И тихо добавил): правда, но не вся. Я ему сказал: давайте делать вместе, приезжайте к нам, у нас и будем делать. А показать вам все не можем. Ваша – нагрузка, наш – генератор.»

Далее из разговора с братом (Юрием Алексеевичем):

«Сейчас вот работа – это сверхмощные взрывомагнитные источники энергии для термоядерных исследований. А что это – сверхмощные? Ну вот представляете Днепрогэс – тысяча гигаватт. Если взять 10 тысяч и свести в одну розетку, это та мощность, которой мы достигли.

Ю.А.: Получается, что все задачи, которые перед собой ставил, ты выполнил.

– Да, получается, так.

– Но это счастье, Володь, значит, ты счастливый человек.

– Есть еще очень интересные задачи. Жаль, жизнь коротка.

– Как коротка? Ты пятьдесят лет уже отработал, даже больше. Одно дело, что она физически коротка…

В.К., перебивая:

– Еще бы столько, ведь интересно! (смеется).

Жена

Когда отец приехал на объект, то познакомился с нашей мамой, Ниной Васильевной Захаровой. Нина была выпускницей физфака МГУ, красивой молодой девушкой, которую папа сразу же заметил. У нее были белокурые волосы, серо-голубые глаза. Надо сказать, что мама была неординарной личностью. Выросла в семье простых необразованных людей, людей-тружеников – Захаровых Василия Ивановича и Агафьи Антоновны, в небольшом поселке Фряново Щелковского района Московской области (тогда это была глубинка), она смогла успешно сдать вступительные экзамены в Московский государственный университет и поступить на физфак. Дело в том, что школьные опыты по физике произвели на нее сильное впечатление, и она решила стать физиком. А ведь в школе, где училась Нина, один учитель преподавал сразу несколько предметов, поэтому учиться в университете было тяжело: школьных знаний не хватало, а рядом с ней учились хорошо подготовленные дети из интеллигентных московских семей.

Родители Нины были простыми деревенскими людьми: мать работала по хозяйству, а отец был портным, ходил со швейной машинкой по деревням, становился в дом на постой и обшивал всю семью. Шил пальто, мужские костюмы. Шил он хорошо, очень аккуратно, был нарасхват. Поэтому жили они неплохо. Помню, я его спрашивала, как он воспринял революцию. Он сказал, что шла Первая мировая война, они в это время были в окопах на фронте. Пришли «энти… адитаторы… все пошли, и я пошел». А вообще Советскую власть не жаловал. Говорил, что после революции всех портных согнали в артель, и бездельников, и пьяниц, а платили всем одинаково.

Учеба Нины в МГУ пришлась на голодные послевоенные годы. В Москве была голодуха, спасались картошкой, которую привозил ее отец из Фряново. Еще мама рассказывала, что, когда приезжала домой на летние каникулы, то нужно было заготавливать сено на зиму для коровы. Так ей приходилось впрягаться в телегу вместо лошади и тащить воз сена. Стыдно было идти по деревне, ведь она была уже девушка видная, на выданье, ребята на нее заглядывались.

Вообще на маму многие заглядывались и в университете, и на «объекте». Пытались за ней ухаживать и вчерашние фронтовики, и студенты, но она была очень строгих правил, очень чистым и цельным человеком. Папа рассказывал такой случай: как-то он мылся в душе, а рядом мылся еще один парень – впоследствии хорошо известный на «объекте» ученый. Моется и говорит, что купил билеты в кино, собирается пойти с девушкой. Папа спросил, с кем же. А такая блондинка, Ниной зовут. Папа, недолго думая, тут же выскочил из душа, наспех оделся и побежал к общежитию, где жила мама, чтобы опередить соперника.

Н. В. Захарова

Потом они поженились, а дальше была семейная жизнь со всеми ее радостями и трудностями.

Мама была отважным человеком. Уже в пожилом возрасте, в лихие 90-е, когда в городе участились квартирные кражи, и воровали даже из квартир, в которых дома присутствовали хозяева, случилось так, что мама потеряла сумку с документами – а может быть, ее украли. Через какое-то время, когда она была дома одна, раздается звонок в дверь. Какой-то угрюмый тип сообщил ей, что у него ее сумка, но если она ему заплатит, он вернет сумку. Мама нисколько не растерялась, а двинулась на него со словами: «Так вы что, рэкетир!?» Парень смутился: «Да какой я рэкетир?» Оставил сумку и быстро ретировался.

На отдыхе в Крыму

Был и еще случай. Дело в том, что в Мордовии неподалеку от Сарова находятся колонии для заключенных преступников. Были известны случаи их бегства в глухой лес заповедника и новых убийств случайных встречных, рыбаков или грибников, с целью завладеть одеждой и едой. Однажды папа с мамой поехали на машине в лес за грибами. Съехали с асфальтовой дороги и по грунтовой углубились в лес. Мама зашла в лес, а отец еще не успел отойти от машины, как из леса к ним вышел мужик, заросший, в поношенной рваной одежде. Уставился на отца и говорит: «Отвези меня на кордон!» Это место, где стоит избушка лесника. Увидев его и поняв, кто это, мама побежала к дороге, выскочила на нее, остановила первую проезжавшую машину. По случаю это оказалась семья Ракитиных, их знакомых. Они сразу же поехали к месту, где находился отец. Увидев их, незнакомец немедленно скрылся в кустах.

Мама всю жизнь проработала инженером на заводе «Авангард». Когда мы спрашивали ее, что она делала на работе, она всегда отвечала «Баранки!» Несмотря на то, что работала в две смены, дома всегда был готов вкусный обед, белье всегда было белоснежным и выглаженным, а квартира чисто убрана. Она могла бы пригласить домработницу, но она все любила делать сама.

В закрытом городе

Я родилась и выросла в закрытом городе и «закрытость» воспринимала как должное. А вот когда училась в МИФИ и жила в общежитии, меня спрашивали: ты откуда? Я отвечала – из Арзамаса. Когда же приходили письма из дома, на конверте стоял обратный адрес Москва, Центр 300. Девчонки удивлялись и спрашивали: а билет на поезд ты куда берешь? Я отвечала – до Берещино. Немая сцена...

Обстановка закрытого города не очень тяготила родителей. С одной стороны, она позволяла целиком сосредоточиться на работе. С другой – ведь была возможность выезжать в окрестности города, что и делали многие горожане. Папа говорил: после материально тяжелой жизни на большой земле здесь мы чувствовали себя как крезы. Люди стали покупать вещи: кто-то закупал хрусталь, кто-то книги, кто-то ювелирные украшения. Мама, как дочь портного, покупала ткани, в которых она знала толк: твид, драп, шерсть – «на черный день».

Родители любили ездить по окрестностям, объездили все: Вознесенск, Ельники, Пурдошки, Жегалово и многие другие населенные пункты. Однажды зимой в одну из таких поездок, когда они отъехали довольно далеко, их машину занесло на скользкой дороге, и она провалилась в кювет, в снег по самые окна, так, что даже дверцу невозможно было открыть. А кругом – ни души! Как-то откопались, долго ждали случайно проезжавшей машины, потом их вытаскивал трактор.

Но больше всего любили ездить в Темников на рынок. Помню, вставали затемно, часа в 4, чтобы попасть туда к 6 часам утра, когда рынок был в самом разгаре. На КП – пропускном пункте в закрытый город -выстраивались длинные очереди из машин. Для нас, детей, это были незабываемые поездки. За полчаса из благополучного научного городка со всеми благами цивилизации мы попадали в беднейшую российскую глубинку с раскисшими дорогами. Помню, сразу за зоной мы ехали на машине через чащобу Мордовского заповедника по гатям – проложенным поперек дороги бревнам – а потом попадали в непролазную грязь грунтовой дороги. По ней, объезжая лужи и ямы, ехали через деревню Пиевка. Ехали медленно, и машину облепляли босые деревенские ребятишки. С криками: «Дядь, дай гостинчика!» они бежали за каждой проезжавшей машиной.

На рынок на телегах со всех окрестных деревень привозили на продажу коз, гусей, телят, свиней и другую живность. Отовсюду слышались мычание, кудахтанье, людской гомон. Продавали самодельное масло, завернутое в капустные листья, вкусную густую ряженку с коричневой пенкой сверху, овощи, яблоки. И еще продавали забавные самодельные детские игрушки: свистульки, украшения, сувениры. Местные женщины ходили в национальных мордовских одеждах, в широких цветастых юбках с чалмой из платка на голове, из-под него виднелись смазанные маслом небольшие «баки», в ушах – «золотые» серьги крупными кольцами. Почему-то запомнилась такая картина. Напротив рынка висит киноафиша, в верхней части которой крупными буквами написано: «Художественный фильм «Перстень княгини Анны», а внизу мелкими буквами приписано: «после фильма по многочисленным просьбам кинозрителей – фильм «Самогонщики».

Вот такой был контраст. Огромная страна в тяжелое послевоенное время выделила средства и создала оазисы науки в отдельных точках. Это делалось для того, чтобы совершить научный и технологический рывок, создать ядерный щит и не дать себя раздавить стране, уже создавшей ядерное оружие. И эта задача была успешно выполнена. Более того, этот мощный задел позволил и после перестройки и последующего развала экономики сохранить высокий мировой уровень ядерной науки и практики. Паритет ядерных сил на мировой арене был сохранен.

Папа

Каким нам запомнился папа? Из воспоминаний детства: приходя с работы, он приносил с собой столько тепла, любви и радости, что вокруг становилось светлее. Он был неисправимый оптимист. Поэтому я всегда ждала папиных шагов за дверью.

Папа умел все! Не помню случая, чтобы у него чего-то не получалось. Будь то сломавшийся телевизор или радиоприемник, розетка или фотоаппарат – он все делал сам. Никогда мы не вызывали никаких мастеров по ремонту. Когда однажды на стоянке у нашей машины помяли крыло, он снял его, принес домой, выправил и отполировал так, что оно стало как новое. Помню еще случай: к нам должны были прийти важные гости. Обычно еду готовила мама. Папа никогда не готовил, но в этот раз он не мог допустить, чтобы что-то подгорело или не удалось. Он вооружился толстой кулинарной книгой, весами и, строго соблюдая рецептуру, начал готовить блюда: салаты, мясо, пирожки и все остальное так, что получилось безупречно. Вообще он любил слова «безупречно» и «четко».

Иногда я или брат просили его помочь решить какую-нибудь задачу, причем по любому предмету. Он просил только дать ему учебник по этому предмету – и через короткое время задача была решена. Он был как каток, он смолачивал все! Но он никогда не выдавал нам готовое решение. Сначала ты должен был ответить теорию, потом сам решить задачу.

Папа ничего не делал наспех: считал, что все нужно делать основательно, тщательно. Страшно не любил халтуры и, если видел, что я или брат сделали что-то небрежно, начинал «кипятиться». Папа не любил чего-то наполовину. Если выбирал машину, то самую лучшую. Если покупали клубнику, то ведро (чтобы наесться до отвала). Если он чувствовал, что что-то не может сделать отлично, то не брался за это. По этой причине они с мамой не покупали земельный участок. Не могли бы уделять ему достаточно времени и не хотели, чтобы он был запущенным.

В.К. Чернышев с женой Ниной Васильевной, сыном Владимиром и внуком Антоном на       Первомайской демонстрации

Еще папа был замечательным рассказчиком. Однажды они с мамой пришли из кино, фильм назывался «Железная маска». Он стал нам с братом рассказывать фильм. Мы слушали, затаив дыхание, а позже, когда я его посмотрела, то была разочарована. В папином изложении он оказался гораздо интереснее. Но главное, он умел еще и слушать, причем слушать заинтересованно. Однажды мы все вместе ездили на свадьбу к двоюродному брату во Фряново. Люди веселились на улице, папа учил меня танцевать кадриль. Потом подошли деревенские мужики, завязалась беседа, и он долго стоял в их окружении, о чем-то оживленно беседуя и смеясь. Ему всегда были интересны люди, и поскольку ему приходилось много ездить поездом и летать самолетом по работе, то, обычно вернувшись из поездки, он часто рассказывал, какой интересный попутчик ему попался. Я не помню, чтобы он о ком-то высказался плохо. Любопытно, что когда я выросла, свои душевные тайны доверяла именно ему.

И еще немного о том, как его воспринимали незнакомые люди. Он любил заходить в кондитерскую в Столешниковом переулке, где продавались вкусные пирожные. Однажды папа встал в очередь за пирожными, а я стояла в стороне. Потом вижу, стоящая где-то перед ним женщина повернулась к нему и кокетливо завела с ним беседу, явно проявляя к нему интерес. Каково же было мое удивление, когда я узнала в ней известную актрису Наталью Фатееву. Другой случай. Маму положили в Шестую больницу в Москве на обследование, ее мучило высокое давление. Стоял вопрос об удалении одной почки. Папа все время был рядом, поддерживал ее. Однажды я приехала ее навестить, и пожилая нянечка попросила нас с мамой выйти в коридор на время уборки палаты. Когда я снова зашла туда, санитарка была еще там и вдруг говорит: «Я хотела спросить, а ваш отец всегда такой?» – «Какой?» – «Сколько живу на свете, я таких хороших людей еще не видела. Он так ухаживает за мамой!»

Когда он был уже тяжело болен и находился в больнице в Москве, я второй раз услышала нечто подобное. Как заслуженный человек, он лежал в отдельной палате, за ним был хороший уход. Капельницы ему ставила немолодая, но очень приятная симпатичная медсестра (как папа говорил – «славная»). Когда однажды мы с ней оказались наедине, она сказала, что в этой палате она видела многих высокопоставленных людей, но отец был не такой, как все. Он не жаловался, вел себя просто, по-доброму, в его тяжелом состоянии старался шутить, рассуждал о политике. «Я в него влюбилась» – сказала она.

О мировоззрении

Он всегда живо интересовался политикой, это известно многим из тех, кто его знал. Однако немногие знают, что его неоднократно вызывали и упорно предлагали вступить в партию, так как он был на руководящей работе. Он отказывался, но однажды нажим был таким сильным, что он сказал, что уедет в Москву. После этого от него отстали. Предложения перебраться в Москву у него действительно были, но, насколько я знаю, против был научный руководитель ядерного центра ВНИИЭФ Ю.Б. Харитон.

Несмотря на то, что в вопросах политики отец имел четкую независимую позицию, он никогда не занимался политической деятельностью. Более того, при приеме молодых специалистов на работу он, помимо основных вопросов по специальности, задавал кандидату два дополнительных: любите ли Вы общественную работу и спортсмен ли Вы? В случае положительного ответа на один из них, он, как правило, отказывал такому претенденту.

Если говорить об идеологическом аспекте, то поколение наших родителей воспитывалось в период тотального атеизма. Сейчас мы наблюдаем, как одни ученые продолжают исповедовать атеизм, а другие (и их немало) от коммунизма обратились к религии. Если говорить об отце, сколько мы себя помним, всегда перед отъездом кого-то из дома все присаживались на минуту, после чего папа говорил «с Богом!», вставал, и мы отправлялись. Когда у кого-то из нас наступали действительно тяжелые минуты, он молча выслушает, и, бывало, только скажет: «Бог милостив!» – и все.

Помню долгие споры с ним на кухне. Я была ярая комсомолка, активистка и верила в победу коммунизма. Он уже тогда (а это были 1960-е годы) говорил, что наш строй долго не просуществует, потому что это противоестественно – не поощрять полезный труд, т.е. когда бездельник получает столько же, сколько тот, кто что-то создал или придумал. «Нужно платить не за труд вообще, а за пользу, которую принес человек». Я ему яростно возражала, говорила, что тогда будет разделение на бедных и богатых, безработица, жесткая конкуренция. Он говорил, что конкуренция – полезная вещь, а государство должно защищать только больных и нетрудоспособных. Когда в 1985 году произошла перестройка, и к нам в страну пришел рынок, я ему напомнила об этих наших спорах, на что он сказал, что ему и в голову не могло прийти, что крушение системы произойдет так быстро, еще при его жизни. Ведь тогда все казалось таким незыблемым и прочным.

Оглядываясь назад, поражаешься, что отец как будто имел внутри себя камертон, которому он был верен, и звучание которого не зависело от того, какая власть в стране и что пишут и говорят в средствах массовой информации. Наверное, это называется здравым смыслом. Он часто говорил мне: «Умей читать между строк». В основном люди одобряли все, что происходит вокруг, и вовсе не потому, что чего-то боялись, а потому, что не могли осмыслить суть происходящего. Проще было принимать на веру поток пропаганды. Наверное, именно в научной среде можно найти немало здравомыслящих, не подверженных пропаганде людей. Но что интересно! Почему-то в поворотные для страны моменты истории мы видим и слышим в СМИ политиков, финансистов, режиссеров, артистов – одним словом, кого угодно, но только не ученых.

Например, Ленина отец уже тогда считал злым гением. И что в основе всей его деятельности лежала обида и месть за казненного старшего брата Александра Ульянова. Любопытно, что сегодня среди известных психоаналитиков, одним из которых является, например, доктор Курпатов, общепризнанной является идея о том, что жизнь человека складывается под влиянием детских и юношеских впечатлений и переживаний. Вопиющим папе казался факт расстрела царской семьи, включая женщин, детей и прислугу. А также расстрелы священнослужителей, приказы о которых отдавал сам Ленин.

Сталин многим сегодня представляется зловещим диктатором. Но для людей поколения нашего отца это имя значило очень много. Ведь с этим именем люди шли на смерть в Великую Отечественную, именно Сталиным был заложен фундамент ядерной безопасности страны. Атомный проект курировал Берия, и все хорошо понимали цену ошибок. Люди на «объекте» работали самоотверженно с большой отдачей. Но, по словам отца, все-таки двигал людьми не страх, а энтузиазм, огромное желание принести пользу Родине. И так было не только в науке, но и в других сферах деятельности.

Нельзя не сказать о том, как близко к сердцу он принимал то, что происходило в стране после перестройки. Его глубоко задевали весь тот хаос и неразбериха, который царил в стране. Особенно переживал он за то, что разваливаются научные институты, не финансируется наука. Помню, звонил нам в Москву и возмущался: «Ты представляешь, что они делают!» Я пыталась ему сказать, что это как стихийное бедствие, что мы ничего поделать не сможем, а здоровье можно подорвать от этих переживаний. Думаю, что весь этот негатив в стране тоже наложил свой отпечаток на его здоровье.

Что он больше всего ценил в людях? Мы не раз задавали ему этот вопрос. Он всегда отвечал одно и то же: порядочность. Слова «суд чести» были для него не пустой фразой. Еще он говорил (так говорил ему его дед), что человек может быть просто честным, а может быть абсолютно честным. Мы спрашивали: а в чем разница? Он отвечал, что если один человек оставит у другого на хранение мешок с монетами и скажет, что не пересчитал деньги, то честный человек может взять себе несколько монеток, сохранив мешок. А абсолютно честный не возьмет ни одной, зная, что его никто не проверит.

Интересно, что в английском языке нет слова, точно соответствующего слову «порядочность». Когда я была в Америке, я специально много времени этому посвятила. Наиболее близко подходит понятие «person of integrity», что в дословном переводе означает «целостная личность». Но это не совсем то же самое.

Что ему казалось самым большим абсурдом? Что одна половина человечества «точит ножи» против другой.

Что его удивляло? Многое. Например, то, что, делая, казалось бы, правильные шаги в каком-то направлении, можно прийти к совершенно противоположному результату.

Хотя работа и поглощала его целиком (об этом ниже), ничто человеческое ему не было чуждо. Он хорошо пел, особенно любил военные песни. «Броня крепка, и танки наши быстры…», – запевал он. Любил «Священную войну». Хорошо танцевал: и вальс, и танго, и кадриль. Он любил посидеть за столом в компании, ценил остроумную шутку, умел пошутить сам, любил послушать и рассказать сам. Был мастер говорить тосты. Замечал он и женскую красоту; ему нравились актрисы типа Дины Дурбин, Татьяны Дорониной.

Работа

Наверное, о его трудовом пути лучше расскажут его соратники, единомышленники, коллеги по работе. Мы (семья) лишь дадим свое представление о том, какое место работа занимала в его жизни.

Когда он выбирал свой профессиональный путь, немаловажную роль сыграло то, что, как он говорил, в то время наука была единственной областью, где человек мог быть независимым, свободно высказывать свое, не совпадающее с другими, мнение и воплощать свои идеи в жизнь.

Если сказать, что он любил свою работу, то этого будет мало. Он жил работой! Каждое утро он бежал на работу с удовольствием и загорался всякий раз, когда речь заходила о работе. Он готов был рассказывать о взрывомагнитных генераторах в деталях и очень эмоционально, если кто-то из нас или наших родственников проявлял малейший интерес к предмету. Причем его особенностью было рассказывать о сложных вещах простыми и понятными словами. Он часто говорил, что самые интересные задачи – это те, о которых все говорили, что это сделать невозможно. Если он видел, что это не так, тогда он загорался и начинал азартно работать, чтобы доказать обратное. Вообще он был азартным человеком. Однажды на один из его юбилеев ему преподнесли множество поздравительных адресов. В одном из них было сказано, что он «…человек с искрой Божьей».

Помимо моральных качеств, в людях он очень ценил и поддерживал инициативу. Он пытался разбудить ее во всех, кто его окружал, и всегда радовался, когда кто-то выдавал оригинальную, свежую идею. Здесь хочется вспомнить В.В. Вахрушева, к которому папа относился с большой теплотой и очень ценил. Помнится, он говорил, что людей, способных выдвинуть толковую перспективную идею, мало: на сто человек – человека три-четыре. Остальные тоже очень ценны – грамотные профессиональные исполнители. Он считал, что даже при напряженной работе человек в науке за жизнь может сделать 3-4 вещи, которыми он может гордиться.

Он всегда верил, что один человек способен на многое. Его всегда восхищало, если кто-то предлагал и делал нечто, над чем трудились и не могли осилить целые коллективы. И это касалось не только науки. Для примера вспоминается, как после убийства президента США Джона Кеннеди в газетах появилась масса публикаций о расследовании этого убийства. Удивительным образом все свидетели, которых удалось отыскать, тоже оказывались убитыми. Счет шел на десятки. И вдруг появился человек, окружной прокурор, одиночка, который смело взялся за расследование и сильно продвинулся в этом. Один не побоялся встать против системы.

Напротив, отец не приветствовал деятельность, которая описывается словами «курирование», «содействие», «консультирование». Он говорил: кто-то делает дело, а кто-то «привешивает бантик».

Иногда поздно ночью, когда мы все уже спали, ему звонил Юлий Борисович Харитон: Владимир Константинович, мне хотелось бы кое-что с Вами обсудить. Если Вы не возражаете, я вышлю за Вами машину. И папа уезжал. По словам отца, Ю.Б. (так Харитона называли коллеги-ученые), несмотря на преклонный возраст, обладал удивительно ясным и острым умом, отличной памятью. «Когда рассказываешь ему о результатах работы – опытов и их анализа – всегда знаешь какое-то слабое место, где пока нет полной ясности, и требуется доработка. Так вот, Ю.Б. задавал именно тот вопрос, который меньше всего хотелось бы услышать. То есть – смотрел в корень».

В.К. Чернышев и В.Н. Мохов на испытаниях

А вот рассказ отца об испытании атомной бомбы на полигоне, на котором он присутствовал. Раннее утро, небо еще темное, но солнце должно вот-вот взойти. И вдруг над горизонтом появились две светлые движущиеся точки. Это были самолеты, освещенные еще не взошедшим солнцем. Они приближались, увеличивались в размерах, скоро стал слышен все усиливающийся гул. Откуда-то лилась музыка: «Бэсамэ, бэсамэ мучо…» И на фоне этой дивной мелодии начался обратный отсчет времени: девять, восемь, семь… Потом – ослепительная вспышка, как будто зажглась тысяча солнц! Поразителен был контраст: мелодия, полная жизни и чувств, и ядерный взрыв, смертельный для всего живого!

О здоровье

Этот раздел будет коротким. Папа никогда не уделял должного внимания своему здоровью. Это потому, что природа наградила его хорошим здоровьем, большой жизненной энергией и оптимизмом. Диета, физзарядка, соблюдение режима – это не про него. Он никогда не был унылым, и мы не помним его в плохом настроении. Он никогда не жаловался на плохое самочувствие, хотя уже в преклонном возрасте у него иногда подскакивало давление и болело сердце. Даже когда он находился с инфарктом в реанимации, мы не слышали от него жалоб. А вообще для него всегда на первом месте было здоровье мамы. Заботу о нем он считал своим святым долгом и делал для этого все возможное и невозможное, не считаясь со своими болезнями.

Что касается своих болезней, то ими он занимался в последнюю очередь. С одной стороны, эта его одержимость работой, возможно, и не давала болезням взять над ним верх, а с другой – видимо, поэтому и был упущен момент, когда с его последней болезнью еще можно было справиться.

Умер папа, когда ему было 77 лет. Конечно, последние его полтора месяца были тяжелыми, что и понятно при его заболевании. У него был рак. Но он все говорил: мне бы только встать, начать ходить. Почти до самого конца он надеялся, что поправится.

Дети, внуки

Папа был далек от того, чтобы проводить с нами воспитательную работу. Он, как говорят, воспитывал своим отношением к делу, которым занимался, к окружающим, к маме.

Он никогда не говорил об этом, но я и брат знали, как он нас любит. И, конечно, он очень любил маму.

У дома на ул. Гагарина, слева направо в верхнем ряду: невестка Татьяна, сын Владимир, дочь Людмила, внизу: внук Владимир, Владимир Константинович, Нина Васильевна, внук Никита

Мы с братом постоянно чувствовали заботу о нас родителей, даже когда жили уже своими семьями. Помню, как-то папа приехал к нам в гости в нашу подмосковную квартиру и привез огромные сумки. Там он обычно привозил всякие вкусности, подарки для всех нас. Я растерянно спросила: как же ты все это поднял? Папа ответил – «Нормально! В аэропорту взвесил багаж, оказалось – 34 кг!» А ведь он был уже немолод.

Но существовала еще и какая-то незримая связь между нами, которая, наверное, существует только между очень любящими людьми. Был такой случай.

Я уже несколько лет жила в Москве, работала после института, и однажды мы с друзьями отправились путешествовать на байдарках по реке Пахре. Река в том месте небольшая, но дело было холодной весной 1-го мая. Река вскрылась ото льда, началось половодье, вода поднялась и повалила большие деревья, стоявшие на берегу. Вдоль берега еще оставался лед. Мы продвигались с большим трудом, вся река была в завалах, течение было очень быстрым, и в один момент наша байдарка перевернулась. Я оказалась в воде в сапогах, полных воды и в намокшей тяжелой куртке. Почему-то я решила плыть к берегу, ведь он был так близко. Течение сносило меня, а я плыла против него. Скоро я выбилась из сил, и, изловчившись, схватилась обеими руками за тонкую ветку кустарника, свисающую с берега. Я тут же оказалась под водой, так как не могла грести, но ветку отпустить не решалась. Начала задыхаться, но тут меня пронзила мысль: родители не переживут! Из последних сил я сделала рывок и выбралась на мелкое место… Затем перевернулись все остальные экипажи, один за другим.

Потом, спустя какое-то время, когда поход уже закончился, я получаю письмо от мамы (они с папой знали, что я собиралась в поход на байдарках).

«Доча, ты знаешь, мы с папой 1-го мая сидим за праздничным столом, смотрим парад. Вдруг он вскочил, стал бегать по комнате, волноваться.

– Я боюсь, с Люськой может что-нибудь случиться, она может утонуть!

Я ему сказала:

– Она же отлично плавает.

– Да, но ее может кто-нибудь утянуть на дно.

Так продолжалось полчаса, потом он успокоился»

Дальше мама писала: «Доченька, ты, наверное, упала в воду, заболела и лежишь в больнице».

Это письмо я читала в больнице, куда попала с воспалением после купания в ледяной воде.

Помню, когда я была девчонкой, и мы с отцом шли куда-нибудь, он задавал мне задачи. Например, такую. Вот стоит автомобиль – оцени, какое давление в шинах. Или с какой скоростью должен бежать человек по воде, чтобы не проваливаться.

Все наши родственники папу любили, относились с уважением и гордились им. Достаточно сказать, что именем Володя были названы мой брат, сын брата, племянник, и совсем недавно родившийся сын двоюродного брата. К слову, и зятя тоже зовут Володя. Когда семья собиралась вместе, возникала настоящая путаница: Вова-старший, Вова-средний, Вова-младший…

В.К. Чернышев с внуками Владимиром, Антоном и Никитой

По этому поводу папа рассказывал такую историю. Только-только родился второй внук. Мама с папой встретили на улице чету Тимониных, которые поздравили их с этим радостным событием. Потом Заля (так звала мама жену Тимонина) спросила: «А как назовете мальчика?» Вмешался Тимонин: «Заля, разве ты не знаешь, у них нет проблем с выбором имени».

Папа с мамой очень любили троих своих внуков и гордились их успехами. Старший, Владимир, закончил Высшую академию управления с красным дипломом и в 24 года защитил диссертацию. Средний, Антон, унаследовал от деда интерес к точным наукам: физике, химии, математике. Он стал студентом Физтеха, который и закончил с красным дипломом. Младший, Никита, увлечен биологией и является студентом Российского университета дружбы народов. Для папы большой радостью было, что один из внуков, Антон, выбрал физику сферой своей деятельности. Они много времени проводили за обсуждением каких-либо физических вопросов, и для деда это было настоящей отрадой.

В заключение хочу сказать: в его душе до преклонных лет жил мальчишка. Он любил озорство, шутки, хотя, быть может, тому, кто с ним работал, трудно это представить. В нем всегда был силен дух соперничества. У него уже были внуки, но иногда, когда мы шли с ним по улице, он вдруг говорил: слушай, а давай наперегонки вон до того поворота – раз, два, три! И мы неслись, кто быстрее. Надо сказать, чаще обгонял он.

О жизненных принципах

– Если обещал, обязательно выполни обещание.

– Если что-то делаешь, старайся сделать безупречно.