Текст книги "Похищение Черного Квадрата"

Автор книги: Валерий Гусев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава XIII
КРАЖА В МУЗЕЕ

Баба Света стала хлопотать с угощением, а мы уселись на терраске и стали болтать о том о сем. С моего места были отлично видны все ближайшие окрестности музея и, в частности его калитка.

Алешка, долго не раздумывая, расстегнул свою сумку и, достав из нее плоский, тоненький предмет, обернутый в чистую тряпочку, спросил Ольгу:

У вас сундук есть?

У бабушки есть.

С замком?

С двумя.

Алешка передал Оле этот предмет и сказал:

Убери в сундук и запри на оба замка. До поры до времени.

А что это? – Оля осторожно взяла сверток.

Это картина твоего деда, – спокойно объяснил Алешка.

Что?

Мы стащили ее из музея.

Оля помолчала и грустно спросила:

Чтобы продать?

Чтобы спасти. Сейчас тебе Дима все рас скажет. Это его великая идея. Но сначала я скажу все честно. Оля, это я написал тебе письмо от Димки.

Зачем? – У Оли, кажется, в голове начало мутиться от всех этих Оболенских.

Он в тебя влюбился. Я тоже, когда влюбился в первом классе в Ленку Круглову, то сразу дар речи потерял. – Какой у него, оказывается, богатый жизненный опыт. – Подошел к ней и думаю: как скажу ей сейчас что-нибудь приятное!

Сказал?

Алешка вздохнул, вспоминая далекую молодость.

– Сказал… Сказал: дура ты, Ленка! Ольга рассмеялась. А мне было не до смеха.

– Вот, – заключил Алешка. – А Дима ради любви совершил подвиг – спас твое личное достояние от грабителей. Рассказывай, Дим. Ты придумал – ты и рассказывай.

Сколько же благородства в этой юной душе!

Я рассказал про все, что мы узнали, все, что сделали, и все, что еще предстоит сделать.

Ольга, как ни странно, пришла в восторг. Видно, уж очень скучная у нее жизнь – одни занятия в двух школах да коза с Собачкой. Тут любому приключению будешь рад.

– Сегодня они приедут за картиной, – сообщил я напоследок.

Ольга опять засмеялась.

– Здорово! Приедут, будут красть, волноваться, подвергать себя опасности, а картины там нет.

– Есть, – спокойно сказал Алешка. – На своем законном месте.

Оля потрясла головой, как от наваждения.

– А это? – Она взяла со стола сверток, развернула. Осмотрела картину, бережно держа ее в тонких пальцах. – Да вот же она.

И тут лицо ее прояснилось. Она вопросительно взглянула на Алешку. Тот тоже ответил ей взглядом и легким кивком.

Тут и я догадался, куда делся кусок обложки с каталога.

Задумка – класс!

– Приехали! – вдруг воскликнул Алешка. – Сейчас будет цирк.

Ну, никакого особенного цирка не было. По крайней мере – в первом отделении. А вот во втором выступили грозные хищники.

Однако – по порядку.

Подъехала все та же невзрачная «Ауди» и высадила все тех же пассажиров. Среди них был и ребенок лет десяти от роду. По имени, кажется, Ростик.

Вся группа втянулась в калитку и потянулась к избе. Вася вывел в сад Абрека, чтобы не мешал осматривать экспонаты. Когда он скрылся в доме, из машины вышел еще один человек. По фамилии, кажется, Петелин. В руках он держал красивую белую кость с розовыми кусочками мяса на ней. И поманил этой костью Абрека.

Абрек рыкнул, но не поддался. Тогда Игоряшка вошел в калитку и помахал костью перед самым носом овчара. Тот потянулся за ней – Игоряшка немного отступил. Так он постепенно выманил Абрека на улицу и стал манить дальше.

Абрек, облизываясь, неторопливо шел за ним. Петелин остановился, бросил кость и достал из кармана поводок. Но… Абрек не обратил на кость никакого внимания и продолжал медленно и увесисто наступать на Петелина. Порыкивая время от времени и показывая белые клыки с палец ростом.

Петелин пятился. Все быстрее. Два раза крикнул сдавленным голосом: «Фу! Фу, Абрек!»

Абрек – ноль внимания, только чуть приопустил свой шикарный хвост, который принял угрожающее положение.

Петелин повернулся к нему спиной и быстро пошел по дороге. Но… Опять «но»! Путь к отступлению был отрезан. На этом пути недвусмысленно возникла коза Зойка. Она не рычала, ничего не говорила, только, готовясь к атаке, низко опустила голову, выставив вперед свои немалые рога.

На наших глазах разыгрывалась драма, которая вот-вот могла стать трагедией.

Но стала фарсом.

Петелин растерялся. Шагнул было к Абреку – тот коротко рявкнул. Шагнул к Зойке – та потрясла бородой.

Петелин огляделся и бросился в отчаянии к водокачке, быстро взлетел – как ловкая обезьянка – по лестнице на несколько ступеней и там застыл.

Абрек повернулся и лениво потрусил назад. Петелин рванулся было вниз – кавказец тут же коротко рявкнул – Петелин судорожным рывком подтянул ноги.

Абрек подобрал кость, притащил ее прямо под самую лестницу, улегся и самозабвенно стал ее обгладывать. Время от времени поглядывая наверх и коротко порыкивая.

Зойка посмотрела на них и пошла в сарай. С сознанием выполненного долга.

Мы, зажимая рты ладонями, хохотали, как в цирке. Второе отделение: весь вечер на манеже дикие хищники. И глупая обезьянка.

– До утра не уйдет, – сквозь смех сказала Ольга про Абрека. – Я его знаю.

Меж тем вечерело. Но картина не менялась. Сидел на стальной решетчатой ступеньке, застыв от страха и холода, Петелин. Лежал возле водокачки Абрек. А из музея вышла группа экскурсантов в сопровождении Васи. Среди них не было только Ростика.

– Он, наверное, спит, – сказал Алешка со смешком. – Недаром ведь к сундуку примерялся.

Вася проводил гостей, проследил, как отъехала машина, запер калитку и поорал на всю улицу:

– Абрек! Ко мне, Абрек! Место! Вот чертяка! Гулена!

Абрек отвечал на эти вопли вялым помахиванием хвоста: мол, слышу, Вася, слышу, но у меня тут дела поважнее.

Мы еще немного посмеялись и стали собираться домой. Обменялись с Ольгой телефона ми и проинструктировали ее. Она провела нас через заднюю калитку, и мы, незаметно для Петелина, вышли на дорогу к станции.

Оля, проводив нас, пожала нам руки, пожелала счастливого пути. А мне сказала:

– Пиши мне письма, Дима. У тебя хорошо получается.

Ага, в графоманских тонах.

Но сердце мое прыгало от радости.

Утром следующего дня мы с замиранием сердца ждали визита нашей Мальвины. Но она, к счастью, не пришла.

Завтракали все вместе, папа не очень торопился – он ехал сегодня не к себе, в министерство, а сначала должен был зайти в наше отделение милиции по каким-то делам.

– Какие новости? – деловито спросил Алешка за завтраком.

Папа отвернул угол газеты, за которой прятался, с интересом взглянул на него, усмехнулся.

А у тебя?

Его в правах восстановили, – похвалилась мама.

В каких правах? – удивился папа.

В праве на среднее образование.

Ему бы еще обязанностей добавить.

С тобой, отец, хочет познакомиться Алешкин педагог – Татьяна Львовна. Поговорить о совместных действиях.

Против Алешки? Бедняга.

Пап, – вдруг предупредил его Лешка. – Ты с ней поосторожнее.

Это почему? – возмутилась наша наивная мама. – Очень милая женщина.

Во-первых, она милицию не любит.

Переживем! – весело отозвался папа. – А во-вторых?

А во-вторых, она тебя обманет.

Ну… – протянул как-то разочарованно папа. – Это не так просто. Однако спасибо за предупреждение. – Он сложил газету, взглянул на часы. Подумал секунду, налил себе еще кофе и вместе с чашкой ушел в кабинет.

Мы тоже пошли к себе – собираться в школу.

Папа вышел из кабинета с телефонной трубкой, сделал нам знак задержаться, а сам продолжал говорить с кем-то:

– Да, я сейчас к вам подъеду. Да, по делу Симакова. Подготовьте мне все материалы. И я попрошу пооперативнее составить список потерпевших. Спасибо.

Папа отключил трубку и спросил Алешку:

Какая фамилия у твоей учительницы?

Смирнова, – уверенно сказал Алешка. Подумал, так же уверенно поправился: – Семенова.

Еще варианты будут? – улыбнулся папа.

В общем, на «М».

Папа вздохнул и скрылся в кабинете.

Давай в магазин зайдем, – сказал Алешка по дороге в школу.

Зачем? Некогда.

Кусочек колбаски купим. Петелину пошлем. Как он там, бедный? На веточке…

Среди аистов и коз, – подхватил я. – А может, Абрек с ним косточкой поделился?

Мы уже подошли к школе. Здесь была обычная картина. Со всех сторон к подъезду тянулись вереницы учащихся. Разных размеров и разного возраста. В разношерстных таких тонах.

Все эти ручейки перед школьным подъездом обтекали стоящие машины, по преимуществу иномарки. Многих наших учеников привозят в школу на машинах. А Пашка Веселовский приезжает даже с охранником-водителем. Тот всегда распахивает заднюю дверцу, протягивает Пашке руку, помогая ему величаво ступить на выбитый школьный двор, а потом еще вытаскивает из салона и вручает ему его школьную сумку. Правда, когда Пашка важно поднимается на школьное крыльцо, в этой веселой толкотне всегда находится кто-то, кто либо подставит ему ножку, либо ловким движением натянет ему бейсболку на самые уши. Своеобразный демократический протест. Так объяснил Бонифаций, когда ему пожаловался Пашка.

Словом, в утренние часы наша школа немного напоминает небольшое министерство. К которому основная масса служащих подходит пешком, а руководство подъезжает на служебном транспорте.

Сегодня такого транспорта было поменьше, и поэтому нашлось местечко для парковки до боли знакомой «ауди». Она остановилась рядом с Пашкиным «мерсом», и из нее вышла… наша любимая Мальвина.

Мы с Алешкой затормозили так, что у нас под ногами завизжали подметки. Переглянулись вот такими глазами.

Но это еще не все – за рулем сидел, конечно, не до конца бородатый Игоряшкин шеф!

Татьяна Львовна вышла из машины и застучала каблуками к подъезду школы.

– Дуй в класс! – сказал я Алешке, а сам влетел в школу, на второй этаж – к учительской. Здесь висел стенд с расписанием уроков. Я быстренько пробежал его глазами: «Второй урок. Англ. яз. Преп. Симакова Т.Л.».

Я внутренне ахнул, а внешне чуть не сел. Что бы нам раньше об этом подумать! Значит, Игоряшкин шеф – это подозреваемый Симаков, а Мальвина – его жена, Симакова.

Интересно, в чем он подозревается? Не в липовой ли «фиртурме»? И не мечтает ли Мальвина упросить нашего папу помочь этому подозреваемому уйти от ответственности?

Ну, за папу-то я был спокоен. А вот за Маль-вину… За Мальвину, пожалуй, тоже волноваться бы не стал. Так ей и надо!

Я тут же помчался к Лешке сообщить, что, возможно, найдено в этом деле недостающее звено. Картина у меня в голове сложилась полностью. Нужно только добыть еще немного информации от папы.

Звонок на первый урок застал меня в дверях Лешкиного класса. Я просунул голову. Ученики уже сидели за столами. Бонифаций уже раскрыл учебник и готовился зачитать вслух будущее изложение.

Что тебе? – повернулся ко мне Бонифаций.

Извините, мне нужно брату ключи от квартиры передать.

Тридцать секунд на все! – разрешил Бонифаций.

Тридцати секунд хватило на то, чтобы сообщить Алешке эту новость. И на то, чтобы он хлопнул себя по лбу:

– Димк, это Симаков отправил по своей фиртурме Олькиных родителей. И где-то там, в этих Европах, их задержал. А помог ему – Алтынский!..

Тут Бонифаций просунул в дверную щель руку и втянул Алешку за шиворот в класс. А я еще долго стоял в раздумье…

События стали нарастать. С угрожающей быстротой. Они явно стремились выйти из-под нашего контроля.

Дома меня застал телефонный звонок. И приятный девчоночий голосок сообщил в юмористических тонах:

Примите сообщение от агента по кличке Балерина.

Принимаю! – в радостных тонах завопил я.

Один объект наблюдения закостенел на башне. Второй объект – мелкий такой – под прикрытием той же группы посетителей музея покинул здание и отбыл в неизвестном направлении в автомашине неустановленной марки.

Вас понял. А что первый объект? Оставлен на месте в скрюченном виде?

Был снят со своего шестка сообщниками. – Тут Олька не выдержала роли и рассмеялась: – Дим, они его стащили с лестницы и поставили на ноги. А он на четвереньки сразу опустился. Потом подобрал обглоданную кость и сунул ее за пазуху.

Озверел.

Еще бы. Его утром аист два раза в темя тюкнул.

А ты не воруй, внутренне посоветовал я Иго-ряшке.

Спасибо, Олечка, – от души поблагодарил я, ощущая всеми фибрами и нервами теплоту в душе и на сердце.

Это вам спасибо, господа Оболенские. Пишите письма. Конец связи.

Я долго еще держал теплую трубку возле уха. И мне все казалось, что я ощущаю чье-то легкое дыхание в лирических тонах.

Пишите письма… Какие слова! Сколько в них теплоты и надежды…

Глава XIV
ВИЗИТ ДАМЫ

Следующее утро началось со звонка Ростика (агент по кличке Озорник).

– Леха! Все в порядке! Картина у жуликов, Ростик – дома!

– Бабушка рада?

Тут Ростик замялся немного.

– Вообще-то да. Она сразу Игорьку позвонила. Сказала ему спасибо. Но предупредила: если он меня опять к себе заберет, то не меньше, чем до Нового года.

Я понял так, что Ростик, едва переступив порог отчего дома, уже успел что-то натворить. Алешка об этом не стал его спрашивать – одного поля ягодки. Но потом, когда вся эта история ушла в недалекое прошлое, кое-что нам стало известно.

Ростик, позавтракав, уселся за телевизор. Поставил свой любимый фильм ужасов о ядерной зиме. И погрузился в него. Переживая за героев, которые после атомной войны остались на обездоленной и голодной планете.

В самый суровый на экране момент вошла Калерия Андреевна.

Это что? – спросила она, показывая на экран.

«Новости», – машинально ответил Ростик. Врет, конечно, что машинально.

Бабушка присела рядом в кресло, посмотрела ровно минуту, собрала все хозяйственные сумки и ринулась в магазин – закупать соль, сахар, спички и продукты питания долгого хранения.

В магазине покупатели, конечно, обратили внимание на ее странные действия, и Калерия Андреевна поделилась с ними своей тревогой. Покупатели дружно посмеялись над ней, но бросились делать такого же рода закупки.

В конце концов ситуация прояснилась, и разъяренная бабушка снова позвонила Игоряшке.

– Забирай его навовсе. Пока родители из Америки не вернутся.

Игоряшка сиплым простуженным голосом сказал, что сам вот-вот получит деньги и уедет в Америку.

– Возьми его с собой. Ты мне внук или не внук? Я могу последние годы пожить спокойно?

Тут Ростик позвал бабушку: на кухне горят оладушки. Бабушка, естественно, не поверила – опять его штучки! И продолжала свой напористый разговор с Игоряшкой. До тех пор, пока горящие на сковороде оладушки не заявили о себе в полный голос. Вернее, в запах. В горячих тонах.

– Встретимся в школе, – сказал в заключение Ростик. – Я одну такую штуку придумал…

…Наше семейное утро продолжилось длинным звонком в дверь и последующим визитом прекрасной дамы в виде нашей распрекрасной Мальвины.

Она вошла в облаке духов и плавных локонов.

Сергей Александрович, – заявила она на пороге, когда папа помогал ей снять плащ. – Я хотела бы побеседовать с вами о вашем Алике.

А это кто? – удивился папа. И мама тоже. Я бы сказал, она насторожилась. Но папа догадался: – Может, об Алешке?

Ну да! Какая разница?

Тут уже мама не удержалась и сказала:

Большая!

Я бы хотела поговорить с вами наедине! – решительно заявила Мальвина.

Папа пригласил ее в кабинет. Она процокала туда своими каблуками, захватив из сумки сверток, похожий на бутылку коньяка или палку копченой колбасы.

Мы застыли в ожидании. Оно длилось недолго. Наверное, пять минут. Из кабинета вышла Мальвина в облаке разочарования и гнева, а за ней – папа, с легкой усмешкой.

Мальвина засунула обратно в сумку сверток с колбасой, приняла от папы плащ и, фыркнув, хлопнула дверью.

А еще наврала небось, – сказал Алешка.

Да не очень, – сказал папа все с той же усмешкой. – Пошли завтракать.

Пап, она тебе взятку приносила, да? Она хотела, чтоб ты ее Симакова выручил?

Папа на это ничего не отвечал, только посмеивался.

А Татьяна Львовна со своей колбасой, наверное, расхохоталась бы в истерике, если бы узнала, что папе однажды и не такую взятку предлагали. Чуть ли не полмиллиона баксов. Но тут уж папа не посмеивался. А в гневе – он страшен!

За столом Алешка подмигнул мне и сказал:

Пап, рассказал бы что-нибудь интересненькое.

Например?

Ну… Что там в твоих газетах пишут?

Да, пап, – поддержал я Алешку. – Что там на мировой арене? Не собираются, например, какие-нибудь зарубежные гости посетить нашу страну? С дружескими визитами?

Вот еще! – Мама шлепнула в папину тарелку румяную яичницу. – Шляются, как у себя дома.

Не говори. – Папа сокрушенно покачал головой. – Нашествие прямо. Вот и мой приятель завтра прибывает.

Алтынский? – спросили мы с Алешкой.

Собственной персоной, – кивнул папа.

У вас все секреты, секреты, – обиделась наша наивная мама.

Да ну, какие там секреты? – удивился папа. – Получил он радостную информацию, что здесь ему разыскали картину, которую он мечтает приобрести почти всю жизнь. Набил чемодан деньгами и взял билет на самолет.

Шляются… – продолжала ворчать мама. – Вывозят народное достояние… – И добавила злорадно, складывая посуду в мойку: – Ничего, у него на таможне проблемы будут!

У него не будет проблем на таможне, – тихо сказал Алешка.

Почему? – тихо спросил папа.

У него будут другие проблемы.

Пожалуй, ты прав, – подумав, сказал папа. – Господин Алтынский, скорее всего, до таможни не доберется. Дело в том, что в России ему могут быть предъявлены обвинения в похищении людей и мошенничестве.

И кого же он похитил? – спросила мама. – А ты, Дима, можешь слушать вон там, у мойки.

Почему это все за столом, а я у мойки?

Надо же кому-то посуду помыть. Ну и кого же он похитил? И много?

Да не очень. Двоих наших туристов.

Малеевых. Папу и маму, – сказал Алешка.

Не болтай глупости, дай послушать, – прервала его мама.

Но Алешку унять – все равно что ураган остановить. Его можно только в другую сторону направить.

– Он их похитил, чтобы не мешались.

Откуда информация? – спросил папа. Алешка постучал по лбу себя и меня заодно:

Отсюда.

И мы все рассказали. Потому что без нашей помощи довести это дело до конца было неадекватно.

Ну что ж, – сказал папа, совершенно не рассердившись (мама помалкивала, только время от времени, пока мы рассказывали, прикладывала ладони к щекам). – Как я понял, вы все это затеяли, чтобы помочь Ольге…

Ну, отец! – вмешалась мама. – Они же хотели достояние России сохранить. «Черный квадрат».

Не такой уж он черный, – уточнил Алешка. – И вообще – это улица.

Так вот, – продолжил папа, будто его и не перебивали, – что касается Ольги, я думаю, вопрос этот легко решается. У нас есть хороший честный банкир. Он сделает так, чтобы эту картину банк принял в залог до Ольгиного совершеннолетия. Или до возвращения ее родителей. Ольге выплатят деньги. Это ясно? – Тут они почему-то перемигнулись с Алешкой. Все у вас секреты, был готов я с обидой повторить за мамой.

А родители? – это я спросил. А Лешка на этот вопрос хитренько улыбнулся. – Ты будешь их искать?

Вот этим и займутся мои ребята, когда задержат Алтынского.

Пап, слушай, – забеспокоился Алешка. – Скажи своим ребятам, чтобы они этого Алтынского не спешили задерживать.

Почему? – возмутилась мама. – Вор должен сидеть в тюрьме. Как можно скорее и как можно дольше.

Потому! – горячо, но очень невежливо объяснил Алешка. – Пусть они ему сначала картину продадут.

Ты прав. Я так и хотел сделать.

Вечно у вас от меня секреты! – взорвалась мама. И я с ней внутренне согласился.

Алешка стал объяснять:

Пусть эти жулики, Петелин и Симаков небритый, впарят Алтынскому мою подделку…

Выбирай выражения, Алексей Сергеич, – приструнила мама.

Ладно. Не впарят – всучат…

Еще того не лучше! Продадут!

Это не совсем точно, – улыбнулся папа. – Но Алешка прав. Если они впарят… всучат… продадут Алешкину картину, их можно будет привлечь к ответственности за мошенничество. Ясно?

А так нельзя? – удивилась мама. – Они же из музея картину сперли!

Мам, выбирай выражения. – Это Алешка хихикнул. – Но они же не шедевр сперли, а мою мазню.

Поняла, – сказала мама. С облегчением. И с обидой. – Значит, у художника Малеева мазню украсть нельзя – это преступление. А творение моего собственного сына – крадите на здоровье, ничего вам не будет! Ну и законы у вас, Сергей Александрович!

Пап, ну все-таки, – .заныл я. – Как ты думаешь, что с родителями Ольги?

Я не думаю, я знаю. Ну, может, еще не в полном объеме, но вполне достаточно, чтобы разобраться с Алтынским и его подельником Симаковым.

Многое в этой мутной истории нам удалось выяснить с Алешкой. Кое-что добавил папа. И вот что получилось…

Небритый Симаков довольно успешно занимался тем, что организовывал поддельные «фиртурмы», собирая с туристов большие деньги, и отправлял их за границу, в турпоездки. А там, в загранице, выяснялось, что путевки ненастоящие, что никто там этих туристов не ждет. Им не то что не рады – что с ними делать, вообще неясно. Куда их девать? У них не было денег на проживание, а у некоторых даже на обратную дорогу. Потому что якобы все уже оплачено «фиртурмой».

С трудом вернувшись на родину, возмущенные туристы бросались с кулаками в фирму Симакова. Но там сидели совсем другие люди, которые о нем ничего на знали. А Симаков тем временем уже собирал денежки в другом месте и под другой вывеской.

В конце концов Симакова схватили за его жадную руку. Но пока не арестовали. Нужно было, как сказал папа, обеспечить доказательную базу, а для этого разыскать как можно больше потерпевших. Симакову запретили выезжать из Москвы, даже на дачу, обязали по первому требованию являться в милицию и вернуть деньги тем потерпевшим от его махинаций, которых уже установили.

В общем, попал Симаков. И он стал думать, где достать много денег. Но не для того, чтобы рассчитаться с обманутыми людьми. А для того, чтобы быстренько слинять за границу. В этом ему должен был помочь его заграничный сообщник Алтынский.

Алтынский и подсказал, как найти «ключ от квартиры, где деньги лежат». Он очень скучал по родине и часто читал российские газеты. И вычитал о том, что в Малеевке находится картина Малеева, по которой он всю жизнь страдал.

Договориться с Симаковым было совсем не трудно. Тот сразу же согласился. Все разведал, разнюхал, несколько раз побывав в музее, и взялся за дело. Он привлек к нему Игоряшку, который в его фирмах служил для усмирения особо настойчивых клиентов, совмещая это для прикрытия с работой на стройке, и поручил ему найти подходящего пацана, который мог бы провести ночь в сундуке вместе с украденной картиной. Причем заметить утром пропажу было нереально: как я уже говорил, картина на ночь завешивалась холстом, чтобы на нее не садилась пыль и не губила краски.

Подходящий пацан нашелся быстро. Нужно было только обеспечить его отсутствие дома на время проведения операции. Но и тут все сошлось – родители на гастролях, а бабке задурить голову нетрудно. Игоряшка предложил ей, чтобы Ростик пожил у него несколько дней: «Я за ним пригляжу, а то разбаловался пацан – дальше некуда. И уроки буду проверять». Бабушка с радостью согласилась. Но в самый ответственный момент, вопреки ее надеждам, наш Алешка и ее Ростик нашли друг друга и общий язык. Алешка открыл Ростику глаза, и они блестяще провели операцию.

А насчет Олиных родителей папа сообщил очень приблизительно. Он сам еще не все знал. А может, не хотел пока говорить.

Олины родители тоже попались на удочку Симакова. Но не случайно, как другие бедолаги. Симаков пронюхал, что они собираются в отпуск, и навел на них свою красавицу жену. Которая, кстати, частенько помогала ему привлекать клиентов.

Мальвина обаяла их и вскружила голову тем, что уговорила мужа организовать им поездку в Европу за смешные деньги.

Оказавшись где-то в Париже, без денег и обратного билета на самолет, они грустно сидели на скамейке под легким французским дождиком, положим, на каком-нибудь бульваре Сен-Мишель.

Положение безвыходное. Они сидят, прижавшись друг к другу, промокшие, на мокрой скамье, жалкие и несчастные. Как воробушки в холодную пору.

И тут как в сказке – тормозит рядом с ними роскошный «Пежо». Распахивается дверца, и прямо под дождь выходит высокий и полный, улыбающийся во весь рот мужчина. Похожий на старинного купца. Он в костюме-тройке, по жилету бежит золотая часовая цепочка, на пальцах сияют золотые кольца, а во рту – золотые зубы.

Это и есть «дорогой господин» Алтынский.

– Ребята! – громогласно трубит он, распахивая объятья. – Я слышу русскую речь! Да неужели! Вы из России! Я счастлив! Я так скучаю по родине! А что вы такие грустные? Кушать хочется? А ну в машину, бегом! Дамочка, вашу ручку!

Далее – ресторан. Застольная беседа.

– Ерунда! Это не проблема! Все сделаем! Все схвачено! В наших силах! Жить негде? Как я рад вас видеть! Вас устроит на первое время вилла под Парижем? Я все равно там не живу. Да хоть сейчас!

Далее – вилла. За высоким забором, с проволокой и сигнализацией, с охраной.

– Живи – не хочу! Располагайтесь! Ваня – это мои дорогие гости. Отвечаешь за них головой. Давайте, ребятки, ваши паспорта, справлю вам билеты на родину. Как я вам завидую! Никаких благодарностей! Вот приеду в Москву – ответите русским гостеприимством. Давайте паспорта, поехал!

Вот и все. С виллы не выберешься. Охранник Ваня глаз не спускает. Да и куда бежать без паспортов, без копейки французских денег…

Вот гадина! – высказался Алешка.

Батюшки! – ахнула мама. – Время! Дима! Ты так и не вымыл посуду? Заслушался? Быстренько по рабочим местам!

Пап, ну все-таки, – попросил Алешка. – А зачем она приходила?

Ну… поговорить… о тебе.

И что она сказала? – живо заинтересовалась мама. – Похвалила?

Очень, – обрадовал ее папа. – Она сказала, что Алик – да, да, Алик! – очень хороший, добрый, способный, честный человек. И что Сеня – тоже очень хороший, добрый, способный и честный человек. И губить его жизнь в расцвете карьеры – жестоко и неразумно.

Сеня – это сам Симаков? – догадалась мама. – Ну и семейка!

Примерно то же сказала мне о нас Татьяна Львовна, – сообщил папа и рассмеялся.