355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валерий Гусев » Грабеж средь бела дня » Текст книги (страница 3)
Грабеж средь бела дня
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 03:14

Текст книги "Грабеж средь бела дня"


Автор книги: Валерий Гусев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава VII
ЧП В 107-Й ШКОЛЕ

Едва после первого урока прозвенел звонок на переменку, дверь в наш класс приоткрылась и в щели показалась Лешкина голова. Он поискал меня глазами и заморгал так, что на щелканье его ресниц обернулся Бонифаций.

– В чем дело? Закрой дверь.

– А уже звонок был, – нахально возразил Алешка.

– Урок кончается не по звонку, – строго заметил Бонифаций, тряхнув кудряшками, – а по разрешению учителя. – И повернулся к классу: – Урок окончен. Можете быть свободны.

Из класса я выскочил первым.

– Ты чего? – спросил я. – Опять двойка?

– Опять кража! – выпалил мой брат. – В соседнем доме. Где вчера машина с собачкой отъезжала. Витьку Козлова из нашего класса обворовали.

Вот еще новость!

– Здорово? – спросил я.

– Еще как! Все деньги забрали, которые они отложили на каникулы.

Точно, я вспомнил, Витька хвалился, что за его пятерки родители обещали взять его с собой в поездку по зимнему Средиземному морю. Съездили...

– Зря Витька старался, – вздохнул и Алешка. – Он из-за этих дурацких пятерок целый месяц из дома не выходил, все учился и учился.

Вот и доучился! Но мы-то здесь при чем? Нам что, своих проблем мало? Я так и сказал Алешке.

– Ты что, Дим? – распахнул он глаза. – Ты такой равнодушный? Тебе Санька не жалко? И Витьку тоже? И ты на жуликов не злишься?..

Я почувствовал, что мой авторитет старшего брата стремительно падает на дно ущелья. И поспешил задержать это падение.

– Ну что ты! – воскликнул я. – Конечно, нет! – И тут же пожалел. Не Санька с Витьком, конечно.

– Значит, надо действовать! – вскипел Алешка. – Поймать этих жуликов, пока они весь город не обворовали!

– Милиция, – сказал я.

– Где? – встрепенулся Алешка, оборачиваясь.

– Этим занимается милиция, – уточнил я. – И наш участковый в том числе.

– Папа два раза говорил, – напомнил Алешка, – что без помощи общественности милиции очень трудно бороться с преступностью.

Вот он уже и общественность. Шерлок Холмс с двойками. «Папа говорил...» «Два раза!» Папа говорил, что надо учиться хорошо. Десять раз говорил. Или сто.

– Учеба никуда не уйдет, – отмахнулся Алешка. – Еще сколько лет впереди. А жулики без выходных работают. Наворуют и спрячутся. Никакая милиция их тогда не найдет. Папа говорил...

– Два раза? – перебил я.

– Три! Он говорил, что преступления легче всего раскрываются по горячим следам! Понял?

– И где эти следы? – снисходительно усмехнулся я.

– Вон они! – и Алешка показал глазами на Любашу, которая стучала каблучками по коридору с классным журналом под мышкой.

Слова его прозвучали так убедительно, что я и впрямь попытался разглядеть на полу горячие следы преступления. Только при чем здесь Любаша? Никаких видимых следов она не оставляла. Кроме звуковых – цоканья каблуков по паркету.

– Не туда смотришь, – с безжалостной иронией усмехнулся Алешка. – Они у нее под мышкой. – И снисходительно пояснил: – Точнее – в журналах.

Как бы в подтверждение его слов резко прозвенел звонок. И мы расстались. Не очень довольные друг другом.

Вторым уроком у нас тоже была литература. Но Лешка так загрузил меня своей настойчивостью, что я почти весь урок размышлял над его словами. И так задумался, что на вопрос Бонифация: «Оболенский, какими художественными средствами раскрывает автор образ Скалозуба?» – ответил:

– Раскрывает... По горячим следам.

– Это интересная трактовка, – коварно усмехнулся Бонифаций, когда в классе затих смех. – Нельзя ли подробнее?

– Он зубы скалит, – тихонько подсказала мне Милка Малышева, самая красивая девочка в нашем классе. И в нашей школе. В районе, наверное, тоже.

Это была необыкновенная девочка. Она вполне могла бы занять достойное место в Ведьмином углу среди колдунов и гипнотизеров. У нее были такие синие глаза... Вернее, такой глубокий взгляд, что никто не мог ей ни в чем отказать...

И я послушно повторил ее подсказку.

– По-моему, – рассердился Бонифаций, – это ты скалишь зубы. И очень несвоевременно. – Рука его с авторучкой ткнулась в журнал и сделала в нем характерную закорючку.

Юрка, который сидел за первым столом, обернулся и показал мне с усмешкой два пальца. А я ему – кулак.

После урока я догнал Бонифация возле учительской и сказал, что я был не прав. Что я не скалил зубы, а просто задумался. И что готов исправить свой поступок на противоположный.

– Зайдешь после уроков, – согласился Бонифаций. – Я тебя погоняю по «Горю от ума». Афоризмы выучи. Чтоб звучали из уст каждого персонажа. Что ты его дергаешь? – это он уже Алешку спросил, который, приплясывая от нетерпения, дергал меня за рукав.

– Он мне очень нужен, Игорь Зиновьевич. Прямо сейчас.

Бонифаций вздохнул и скрылся в учительской.

– Дим! Нужно срочно посмотреть все три журнала и сделать копии с этих следов, помнишь?

Я вздохнул, как Бонифаций, но скрыться мне не удалось. Тогда я сказал:

– И как мы это сделаем? Тоже журналы украдем?

– Зачем? – удивился Алешка. – Мы прямо в учительской их обработаем!

– Ага. Придем и скажем: дайте нам поработать с журналами. Кое-что из них выписать, да?

– Ну, Дим... Ну что ты дурачка из себя строишь? Осторожненько придем, когда там никого не будет...

– А если кто войдет?

– Не войдет, – почему-то уверенно сказал Алешка.

– А мы как войдем? Когда в учительской никого нет, ее на ключ запирают.

– Не запрут, – так же уверенно пообещал Алешка. – Не успеют.

Значит, что-то придумал.

– Рассказывай, – мне очень хотелось тепло, по-родительски взять его за ухо.

– Ну... Знаешь... Вот как бы это...

– Ничего не понял, – сказал я сурово.

– Ну вдруг кто-нибудь школу заминирует! – брякнул он. – Тут все помчатся на улицу, двери не запрут, конечно. А пока милиция приедет, мы уже все успеем сделать.

Я рассмеялся:

– А если никто школу не заминирует? Или заминирует, положим, через три года? Подождем?

– Заминируют, – твердо и уверенно пообещал Алешка. – Еще как!

Я молча сунул кулак ему под нос.

Алешка хладнокровно отвел мою руку.

– Это хулиганство, – сказал я.

– А вот и нет! Хулиганство – это когда во вред. А мы для пользы, не понял, что ли?

Тот еще аргумент!

Правда, я еще немного поломался, посопротивлялся, но согласился. Я думаю, на моем месте никто бы перед Алешкой не устоял. Не зря мама говорит, что он обладает даром убеждения.

Однажды он даже убедил нашу кристально честную маму не возвращать продавщице деньги, когда она дала ей по ошибке сдачу больше положенного.

– Ты что! – завопил Алешка. – Сколько раз ты говорила, что она тебя обсчитала! Это она тебе еще должна!

– Это ее дело, – сопротивлялась мама. – Хочет быть нечестной – пусть. А я не хочу!

Мы с папой внимательно прислушивались к их спору, но своего отношения к его предмету не выражали. Только папа легонько улыбался.

А мама разгорячилась:

– Я предпочитаю быть обманутой, чем самой обманывать! – Алешка изумился. – Пусть лучше украдут у меня, чем я украду у кого-нибудь хоть копейку! – Алешка растерялся. – Я не буду врать даже негодяю! – завершила мама изложение своих принципов.

Тут Алешка разозлился:

– Я тоже не буду врать жуликам и врунам! Давай мне деньги, я пойду в магазин и верну их этой воровке. И скажу ей правду: хоть вы столько раз обманывали нашу маму, она все равно осталась честным человеком!

Мы с папой расхохотались, а мама смирилась.

Правда, как мы случайно узнали, она только сделала вид, будто согласилась с Алешкиными доводами. А сама на следующий день вернула деньги и только и сказала продавщице:

– Вы вчера ошиблись немного, возьмите, пожалуйста.

С тех пор эта продавщица всегда давала сдачу верно. По крайней мере – нашей маме. Так что кто тут прав, а кто нет – я так тогда и не понял. Надеюсь, жизнь покажет...

Алешка отозвал меня в сторонку, огляделся с таинственным видом и раскрыл свою сумку.

– Сунь сюда голову, – сказал он.

Я сунул – на дне сумки сверкнул зеленым боком корпус гранаты. Не опасней простого камня. К гранате был приклеен скотчем клочок бумаги, на котором было написано «Замениравано!» и нарисован череп с костями.

– Пойдем в учительскую, ты директора отвлечешь, а я ему взрывное устройство подложу.

– А как его отвлечь? – тупо спросил я.

– Ну ты хоть это придумай! – возмутился Алешка. – А то все я да я должен соображать.

– Ладно, пошли, – я поскреб в затылке, но ничего не выскреб. Никакой хитрой мысли. Понадеялся на экспромт.

В учительской уже никого не было – учителя разошлись по своим классам. Директор задумчиво сидел за столом и делал вид, что работает, как президент, с документами. На самом деле он разгадывал кроссворд. Это была его тайная слабость. О которой знала вся школа.

Подполковник поднял на нас затуманенный взор, медленно проговорил:

– Один из символов монархической власти, – и сам себе с удовлетворением ответил: – Скиптор.

– Извините, Семен Петрович, – сказал я, пораженный его знаниями, – Иван Ильич просил глобус принести.

– Зачем на уроке трудового воспитания глобус? – удивился директор.

– Чинить будем, – соврал я еще раз. – Он ведь с дыркой. – Тут я сказал правду. Наших с Алешкой рук дело. Но очень давнее.

– Одобряю, – сказал директор, встал из-за стола, подставил к шкафу стул и взобрался на него. – Школьное имущество должно быть в порядке.

– Ага, – согласился Алешка. – Как в казарме. – А сам в это время сунул в ящик директорского стола свое взрывное устройство.

– Вот именно, – директор спрыгнул со стула, держа глобус двумя руками и сдувая с него пыль веков. – Держите.

Мы забрали глобус и поспешили смыться. А директор уже бормотал под нос:

– Транспортное средство для межпланетных сообщений. Шесть букв...

– Паровоз, – подсказал Алешка.

– Не влезает, – задумчиво ответил директор.

...А через несколько минут включилась школьная трансляция и громовой голос подполковника провозгласил:

– Внимание! Чрезвычайная ситуация! Всем учащимся, педагогическому и техническому составу немедленно и без паники покинуть школу! В здании обнаружено взрывное устройство!

В ту же секунду по коридорам и лестницам загрохотали шаги. Захлопали двери. Школа опустела. Директор вышел из здания последним, как капитан тонущего корабля. Строевым шагом. Без паники.

А мы с Алешкой выскользнули из туалета («мальчикового»), осторожно подобрались к окну и выглянули во двор.

Перед школой столпились все ее обитатели и с нетерпением ждали, когда она взлетит на воздух.

Глава VIII
В БАНДИТСКИХ ЛАПАХ

– Быстро! – сказал я. – В учительскую! Пока милиция не приехала! Петрович наверняка уже ее вызвал!

Сейчас меня это беспокоило больше всего. Времени на следственный эксперимент у нас в обрез. Минут десять.

Но Лешка был спокоен.

– Времени навалом, – сказал он. – Сколько надо. Ты только сделай, что я тебе подскажу.

И подсказал. Надо признать, соображает он здорово! Здоровее меня, это честно. И гораздо быстрее.

Когда мы вошли в учительскую – незапертую, конечно, ведь в нее должны, по мнению подполковника, проникнуть саперы для обезвреживания взрывного устройства, – я сразу снял телефонную трубку и позвонил в наше отделение.

– Дежурный старший лейтенант Воробьев. Слушаю вас.

– Это из сто седьмой школы, – сказал я. – У нас все в порядке. Вы уж извините за беспокойство. Ошибка произошла. Уборщица банку из-под «колы» приняла за гранату.

– Ивановский! – крикнул кому-то дежурный. – Выезд отменяется. Ложный вызов. А вам спасибо за звонок.

– Пожалуйста, – сказал я. – Всегда готовы.

– Порядок? – спросил Алешка, когда я положил трубку. – Приступим?

И мы приступили. Не торопясь, аккуратно. Копирки в учительской было навалом, времени тоже.

Затаив дыхание, мы приступили к эксперименту. Я подложил под журнальную страничку с неявным текстом копирку, а под нее чистый лист.

Алешка достал из сумки платяную щетку и с нажимом, но осторожно прогладил вмятинки слов и цифр.

– Все, – сказал он. – Давай смотреть.

Я с волнением вытащил чистый лист. Эксперимент (точнее – экспертиза) нам удался. Чистый лист уже не был чистым. На нем явственно отпечатались несколько строк. К сожалению, они вкривь и вкось наложились друг на друга и разобрать текст было непросто. Однако кое-что удалось прочесть сразу. Кроме уже знакомых «Лесная, 6» и «...генерала... пер... просп...» легко просматривались другие слова и несколько рядов цифр – номера телефонов, скорее всего.

Когда мы обработали таким образом все три журнала, то получили семь совершенно четких адресов и четыре сомнительных. Там были обрывки названий улиц, но мы надеялись восстановить их полностью.

– Дома разберемся, – сказал Алешка, убирая в сумку бумаги и щетку.

Мы уничтожили следы своей деятельности и поставили журналы на место.

– Все? – спросил я.

– Не-а, – сказал Алешка.

– А что еще? – мне не терпелось поскорее убраться из учительской. Я ведь даже легально заходил в нее с большой неохотой – приятных сюрпризов от нее никогда не ждал. А уж тайком, да еще с гранатой... – Ну, что там еще? – торопил я Алешку.

– А еще, – ответил он, – совершим заодно героический поступок. – И он забрал гранату из выдвинутого ящика директорского стола.

Вот тут я его сразу понял. Что и говорить – умеет красиво жить Алешка. Одним разом и следы преступления уберет, и в герои дня вылезет. Ну и я в стороне не останусь. К чужой славе примажусь.

Мы пулей пролетели по коридору, скатились по лестнице, отдышались у дверей и осторожно и торжественно, затаив дыхание, вышли на школьное крыльцо.

Сначала кто-то из учителей ахнул во весь голос, кажется, Любаша. А потом, когда все разглядели в Алешкиных ладонях зеленое железо гранаты, раздался дружный вздох, плавно перешедший в оглушительный визг.

Алешка медленно спускался по ступеням, освобождая родную школу от опасности, а я бережно поддерживал его под локоть.

По мере нашего продвижения школьный народ, постепенно отступая и расступаясь, освобождал для нас пространство двора. Перед нами раскрылся коридор, ограниченный застывшими фигурами и бледными лицами с открытыми ртами.

Тут уж мне стало немного стыдно. И я уже немного пожалел, что пошел на такое легкомыслие. Тем более что впереди возникло непреодолимое препятствие в виде нерушимой фигуры отставного подполковника, бывшего командира 107-го стрелкового полка.

Мы остановились. А директор шагнул вперед, вплотную к Алешке, протянул руку, и граната исчезла в его широкой ладони. Которую он сжал в кулак.

– Не бойтесь, она не взорвется, – шепнул Алешка.

– Сам вижу, – шепнул в ответ директор, опустил гранату в карман и гаркнул на весь школьный двор хорошо поставленным командирским голосом:

– Отбой тревоги! Разойдись по рабочим местам!

И повернулся к нам:

– А вы оба-два за мной шагом марш! – И строевым шагом направился в свой кабинет.

Там директор, не теряя времени, снял телефонную трубку и набрал известный двузначный номер:

– Милиция... – начал он, но тут же, повинуясь сигнализации, которую Алешка послал ему всеми своими глазами, правильно среагировал и, пробормотав: «Извините, ошибся», положил трубку.

А в моей голове за несколько секунд пронесся целый вихрь мыслей. И наш директор, которого вся школа за его спиной потихоньку считала грубым и нечутким солдафоном, вдруг открылся мне совсем с другой стороны. Армия, оказывается, наложила на него очень правильный отпечаток: приучила к дисциплине и ответственности за подчиненных людей и научила принимать правильные и быстрые решения в критических ситуациях. И рисковать собой, чтобы риску не подвергались другие. Особенно – дети.

А то, что он сразу не заметил, что граната не настоящая, тоже говорит в его пользу. Ему в этот момент было не до того. Ему в этот момент подумалось о целой тысяче школьников и взрослых, которые оказались в опасности...

Глубокое раскаяние охватило меня. И Лешку, похоже, тоже.

Директор достал из кармана гранату и положил ее перед собой:

– Ваша работа?

Мы переглянулись и молча кивнули. – Дурацкая шутка.

– Это не шутка, – пролепетал я.

– Ты прав. Это проступок. За который придется отвечать. Перед строем. Хорошо еще, что обошлось без милиции. Без МЧС. Без «Скорой помощи» и пожарных. Без саперов.

Его слова падали на наши головы, как кирпичи со стройки.

– У нас... это... смягчающие обстоятельства, – буркнул Алешка.

Пришлось все рассказать.

Директор выслушал нас внимательно, сделал какие-то пометки в настольном календаре и шлепнул ладонью по столу:

– Все! Каждый должен заниматься своим делом. Ваше дело – учиться, учиться и учиться. А дело милиции...

– Милиции надо помогать, – осмелел Алешка. – А то ее все только ругают. А вы, Семен Петрович, еще меня подозрили...

– Заподозрил, – поправил директор. – Виноват, исправлюсь. Ты хоть и двоечник, но относительно честный человек. Можете идти. – И он, катнув гранату по столу, достал свой любимый кроссворд.

– Извините нас, – вдруг буркнул сильно раскаявшийся, почти честный человек.

– Кругом! – скомандовал подполковник. – Марш в класс! Оба-два!

Мы повернулись и пошли. И услышали за спиной его ворчание:

– «Планета Солнечной системы» на букву «З».

– Глобус, – подсказал Алешка.

– Не помещается, – машинально ответил директор. – А, кстати, глобус починить и вернуть на место.

– Есть! – гаркнул Лешка и щелкнул каблуками.

Когда мы вышли из кабинета директора, мне стало просто противно за нас. Хуже нет, когда тебя хвалят за то хорошее, чего на самом деле ты не сделал. «Герои нового века!.. Отважные братья!.. Они не отступили!..»

За дверью учительской бушевал ровный устойчивый шум, вроде морского прибоя. Слитно гудели голоса, слышались отдельные выкрики, которые тут же дружно подхватывались и скандировались, и все опять сливалось в азартное многоголосье.

Мы вышли. Весь рекреационный зал был заполнен учащимися, среди которых несколько учителей пытались навести порядок. Прямо какой-то митинг на Васильевском спуске.

Когда мы появились в дверях, зал взорвался аплодисментами, свистом и воплями «Спартак» – чемпион!». Две девчонки подняли картонку, на которой были намалеваны две наши страшные рожи и написано: «Свободу героям 107-го мотострелкового полка!» А Пашка Веселовский держал над головой кусок ватмана. На нем была нарисована граната, перечеркнутая красной полосой, а рядом с ней дымящаяся незачеркнутая сигарета. И было внизу почему-то подписано: «С 8 до 16 часов».

Мне стало совсем нехорошо, стыдно и неловко. Я повернулся к Лешке, чтобы поддержать его взглядом. Но он, оказывается, нимало не страдал. Мордашка его сияла, он поднял над головой сжатые ладони и тряс ими изо всех сил. А потом проорал на всю школу:

– На моем месте так поступил бы... не каждый! – чем вызвал новую волну восторгов.

Тут к нему подошла Любаша и, положив руку на плечо, повернулась к восторженной толпе.

– Молодец, Алексей. Я горжусь, что наш класс смог воспитать такого героя. – Помолчала, чтобы все правильно оценили ее слова, которыми она нахально присваивала себе часть его славы. И добавила строго: – Но этот поступок не дает тебе права надеяться на несправедливо завышенные оценки. Напротив, твой подвиг обязывает тебя и в мирной жизни быть достойным членом общества. Героя украшает скромность.

Алешка, скромный герой, улыбнулся ей в ответ, и в глазах его явно промелькнуло: «А что еще можно ожидать от человека, который не читал про Винни-Пуха?»

Мы прошли сквозь строй приветствий, отвечая на рукопожатия и по-дружески веселые хлопки по плечам. Хорошо еще, что нас не забрасывали цветами. В зале все подоконники заставлены ими. В тяжелых горшках.

...Как только школа скрылась за углом, я спросил Лешку:

– Не стыдно?

– Не-а, – легко ответил он и, скатав снежок, запустил им в ворону.

И мы тут же дружно помчались за угол дома. Потому что снежок попал не в ворону, а в спину дядьки, который вез на санках мешок картошки.

Дядька обернулся и, никого не увидав, погрозил в пустоту на всякий случай кулаком.

– А чего стыдно? – попер на меня Алешка. – Во-первых, никто не знает, что граната пустая.

– А во-вторых?

– Во-вторых, никто не знает, что мы с тобой на самом деле боремся с жуликами. И все время рискуем...

– Это чем же?

– Учебой. Я из-за этих следствий еще ни одной двойки не исправил. Так что мы еще и ружьем рискуем...

И вот тут-то случилось событие, которое показало: рискуем мы не только своими двойками, но и кое-чем подороже. Жизнью, например.

Около нас затормозила легковая машина, дверца ее приветливо распахнулась. Из нее показалась неприветливая морда в лыжной шапочке, надвинутой почти до носа, и так нам приказала: «Садитесь!», что мы не осмелились ей отказать.

Улица была пустынна. Не виднелись вдали ни ОМОН со спецназом, ни ФСБ с МВД. Будь я один – рискнул бы удрать. Но я боялся за Лешку.

Мы сели в машину, и она сорвалась с места.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю