Текст книги "Грабеж средь бела дня"

Автор книги: Валерий Гусев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

   Валерий Гусев
   Грабеж средь бела дня

Глава I
ВЕДЬМИН УГОЛ

Когда-то наш микрорайон был дальней городской окраиной. Здесь, по берегу речки Самородинки, стояли две деревни. А вокруг них росли буйные леса, в которых бродили дикие звери, гнездились птицы и водились лешие.

Деревушки исчезли, поглощенные городом. В память о них остались лишь названия улиц – Лесная и Белых Голубей. Речка высохла до дна, и ее русло превратилось в глубокий овраг, заросший густым кустарником, на ветки которого обрушивались по вечерам стаи горластых ворон после дневных налетов на городские помойки.

Лешие... Ну, лешие, наверное, перебрались в какие-нибудь более спокойные края. Но кое-что от былой нечистой силы сохранилось. Например, дальний край оврага, где кончается асфальт и не светят уличные фонари, до сих пор почему-то называется Ведьмин угол. И не зря, поверьте мне. Впрочем, об этом речь впереди...

Но в целом наш родной микрорайон довольно уютный. Компактный, как говорит мама. В нем есть все для нормальной жизни граждан. Станция метро, несколько школ и детских садов, две поликлиники – простая и зубная. Универсам с такими ценами, что в нем никто ничего не покупает, а все ходят только на цены посмотреть. Есть у нас и бассейн с водой, игротека с призами, кинотеатр с боевиками, отделение милиции – все рядом, все под рукой, далеко бегать не надо.

У нас даже колдуны свои имеются. Свили гнездо в старом двухэтажном доме на самом краю оврага. Там, где кончается асфальт и не светят уличные фонари. В том самом Ведьмином углу.

Мы с Алешкой (да и не только мы – все нормальные люди) это гнездо на всякий случай обходили стороной – кто знает, что им, колдунам, вдруг взбредет в голову?

Вообще-то колдунами и магами они сами себя называют, а на самом деле это такой Центр нетрадиционной медицины. Традиционного шарлатанства, как говорит наш участковый Василий Иванович. Там всякие экстрасенсы и целители людям головы морочат.

Недалеко от этого Центра на самом видном месте стоит высоченный рекламный щит. И на этом щите все колдуны и маги с чародеями и ведьмами хвалятся своими услугами.

«Международный Магистр Высшей магии госпожа Дурина. Выполняю все желания! 1000% гарантии!! Недорого!!!»

Мы с Алешкой от этой тысячи процентов всякий раз балдеем. Все пытаемся понять – как это у нее получается? Ну вот, к примеру, закажу я этой госпоже «за недорого» пятерку в четверти по физике. И что у нее получится? Пятьдесят пятерок? Куда мне столько, мне и одной хватит.

Алешка в наших спорах насчет колдунов еще дальше шел, никак остановиться не мог.

– Дим! А если я у нее попрошу богачество, тыщу баксов? Значит, она мне десять тыщ обеспечит, так, что ли?

– Правильно сосчитал, молодец. На уроках бы так считал.

Но Лешка эти намеки хладнокровно пропускал мимо ушей, не отвлекался от основной темы.

– Дим! А если она такая волшебница, эта госпожа из высшей магии, то почему она сама себе тыщу баксов не нагадает? Или сразу миллион? Ведь недорого...

Конечно, недорого. Себе можно и бесплатно наколдовать.

Одна реклама, самая длинная, тоже вызывала наши споры и догадки.

«Главный Магистр Ложи Хранителей Древних Знаний магов-колдунов, Апостол и Епископ черной магии Лысов Захарий Романыч лечит от облысения. За один сеанс».

Мы этого главного апостола из древней ложи видели прошлым летом – у него у самого лысина во всю магическую голову. Блестит как медный чайник. Ну зарастил бы ее кудрями за один сеанс. Стал бы лохматым и курчавым, как наш учитель литературы по прозвищу Бонифаций...

В общем, на этом щите было много интересного и даже загадочного.

Вот какая-то тетя Клава, Верховная жрица Черной и Белой магии, Сильнейшая ведьма России и Европы, обещала «неотвратимое магическое влияние». А дальше, помельче, было написано: «Курен. Алког. Гад.».

Ну, Гад – это еще кое-как понятно. А кто такие Курен с Алкогом?

Алешка с пятого раза догадался, что это не имена, а «курение и алкоголизм». Тогда и Гад прояснился – тот, кто приучает к этим вредным привычкам доверчивых граждан.

Но самый большой интерес у нас вызывал нижний правый угол этого щита. Там была нарисована летучая мышь с распахнутыми крыльями, а под ней написано: «Черный летучий маг Жучков. Чародей мировой гильдии. Гипнозом лечу все! Кодирую на счастье и удачу! Не проходите мимо!»

Мы и не проходили. Потому что хорошо знали этого черного Жучкова; его сын Толян учился в нашей школе. Противный, вообще-то, пацан. Хитрый и завистливый, его не любили. А его отца у нас в микрорайоне даже побаивались. Он был известной личностью. Одно время руководил группой лохотронщиков. Ну, знаете, которые подкарауливают у метро доверчивых пожилых граждан и под видом всяких лотерей выманивают у них последние деньги. А если кто-нибудь сопротивлялся, то Жучков-старший напускал на них «группу поддержки» – это такие злобные шкафы, с которыми никто не решался связываться. Особенно с каким-то мрачным Стасом – он был в два метра высотой и в два метра шириной. При маленькой тупой головке, в лыжной шапочке в любое время года.

Потом этих лохотронщиков милиция разогнала, и Жучков переквалифицировался в колдуны. Перебрался в дом на овраге и стал колдовать. А Стас работал у него охранником. Здесь Жучков тоже прогорел. И передал свое дело другому колдуну, настоящему гипнотизеру. А сам занялся мелкой торговлей «чудодейственными» медицинскими препаратами. Ходил с ними по всяким учреждениям и всех уговаривал их купить (лекарства, конечно, а не учреждения). Он даже к нам в школу приходил. А на рекламном щите, в правом нижнем углу, вместо фамилии Жучкова появилась рядом с летучей мышью другая – Даниил Орлянский. Тоже великий и ужасный.

Скоро вы поймете, почему я так подробно рассказываю о доме в Ведьмином углу и его обитателях. Те опасные события, в которые мы с Алешкой «вовлеклись» по своему легкомыслию и ради торжества справедливости, сосредоточились в основном вокруг этого загадочного и жутковатого дома...

Глава II
«КТО ЭТО СДЕЛАЛ?»

Сейчас, когда все трудности и опасности остались в прошлом, я часто думаю о том, как иногда за пустяшным событием может скрываться что-нибудь очень серьезное. Например, ряд хорошо продуманных и организованных преступлений. Когда я поделился этими мыслями с папой, он сказал, что я не сделал открытия. Подобные факты, добавил он, известны еще со времен Шерлока Холмса. А папе в этом можно верить: ведь, несмотря на то что он вполне современный полковник милиции, у него в служебном кабинете, прямо над навороченным компьютером, висит на стене портрет знаменитого английского сыщика.

Кстати, именно Шерлок Холмс со своим дедуктивным методом и помог нам с Алешкой разобраться в этом запутанном и опасном деле.

А началось оно довольно невинно...

...Незадолго до конца учебного полугодия вся наша школа азартно готовилась к новогоднему маскараду под названием «Сказка наяву». Это мероприятие, как всегда, придумал наш лохматый преподаватель литературы Бонифаций. Мы его так прозвали, потому что он похож на льва из старого мультика «Каникулы Бонифация». Он все время придумывает что-нибудь интересное. Ну и полезное одновременно. Чтобы мы – учащиеся – во всяких играх и развлечениях еще «лучше осваивали пройденный учебный материал».

Вот и в этот раз он предложил, чтобы вся школа (в том числе и педагоги) нарядилась всякими сказочными литературными персонажами. И чтобы в этих самодельных костюмах разыгрывались сценки из всяких известных детских книг. Бонифаций объявил, что костюмы и выступления будет оценивать высокое жюри из педсостава и родительского актива – вроде такой конкурс на лучшее исполнение сказки. А победители в этом конкурсе поедут на зимние каникулы в славный город Петербург и посетят там все музеи, исторические и памятные места.

Понятно, что все учебные дела были позабыты и позаброшены. Тем более что оценки за полугодие нам уже выставили, и мы пожинали плоды своих трудов и безделья.

– Дим, – сказал мне на большой переменке Алешка, – опять нам ружья не будет...

Папа уже давным-давно пообещал нам в подарок прекрасное многозарядное духовое ружье. Правда, при двух условиях: если мы оба хотя бы в одной четверти добьемся успешной учебы и терпимого (с точки зрения учителей) поведения. Нам это никак не удавалось. То один, то другой из нас какое-нибудь условие да не выдерживал. И вот опять...

– И много двоек? – спросил я Алешку с надеждой, что можно будет в оставшиеся дни до Нового года что-нибудь исправить.

– Не очень, – сказал он. – Около шести.

Ни фига себе! «Не очень». Отличился ребенок!

– А я не виноват! – ответил Алешка на мой укоряющий взор. – Я с Любашей случайно поссорился и случайно ей нагрубил.

Любаша – это Любовь Сергеевна, учительница в Лешкином классе. Любашей, исподтишка и снисходительно, ее называет вся школа – и взрослые, и дети. Она вся такая маленькая и молоденькая, что больше похожа на школьницу, чем на учительницу. И поэтому, чтобы выглядеть посолиднее, носит строгие очки (с простыми стеклами, ребята это выяснили уже первого сентября) и туфли на высоченных каблуках. И туфли, и очки ей все-таки великоваты. Поэтому Любаша, когда сердится на своих учеников, частенько их теряет. Я имею в виду очки и туфли, а не учеников. Иногда сидишь на уроке и слышишь, как суматошный дробный стук каблучков в коридоре вдруг резко сменяется шлепками босых ног. Значит, в Лешкином классе опять ЧП! Опять Любаша рассердилась, жаловаться директору побежала. Роняя по дороге великоватые туфли.

А сердится она часто. Ей все время кажется, что ребята плохо ее слушают и слушаются из-за ее мелковатости и молодости. Она преподает первый год и зарабатывает педагогический авторитет тем, что все время спорит со своими учениками, как девчонка...

– Случайно поссорился, – я сел на стол и строго постучал по нему пальцем. – Случайно нагрубил... Выкладывайте, Алексей Сергеич, ваши «случайности».

Алешка попробовал увильнуть, но под моим нажимом «раскололся».

На прошлой неделе Любовь Сергеевна после уроков стала расспрашивать свой класс – кто какой костюм приготовил себе к новогоднему конкурсу? Никто ничего еще не придумал, и поэтому она предложила:

– Я буду Белоснежка, а лучшие ученики – семь гномов. Здорово?

– А остальные? – обиделся Санек, один из худших учеников.

– Тридцать три богатыря, – съехидничал Алешка. – Мелковатые, правда.

– Раз ты такой умный, – обиделась Любаша, – то у тебя костюм уже, конечно, готов.

Алешка сказал, что давно готов и что он придет на праздник в мамином фартуке.

– Это что ж за персонаж такой? – удивилась Любовь Сергеевна. – Фрекен Бок, что ли?

– Кенгуру, – ответил Алешка. – У этого фартука карман прямо на животе.

– Что-то не припомню такого литературного героя, – пожала плечами учительница. – Кенгуру... Вот еще выдумал!

И тут Алешка нахально ляпнул:

– Вы плохо знаете английскую классику!

– Не думаю, что хуже тебя, – еще больше обиделась Любовь Сергеевна.

Алешка – нет, чтобы извиниться, – напомнил ей «Винни-Пуха». Про Кенгу и Крошку Ру.

– И вот она стала меня после этого преследовать, – пожаловался он в конце своего драматического рассказа. – За диктант сразу пару влепила. Ни за что...

– Покажи диктант, – потребовал я.

– Потом, – сказал Алешка.

– Сейчас, – потребовал я.

Алешка посопел, попыхтел, покопался в своей сумке. Выложил на стол учебники, две куклешки из «Киндер-сюрприза», плеер, горсть старых батареек, книгу про Шерлока Холмса, пустой корпус гранаты «лимонки» с ненастоящим запалом.

Эта граната была не опаснее булыжника. Алешка выпросил ее у папиного двоюродного брата. Дядя Боря служил офицером и преподавал в военном училище. У него этих учебных гранат – целый ящик. Хорошо еще, что Алешка не выпросил у него пулемет. Представляю, что стало бы с Любашей, если бы он притащил его на уроки.

– Зачем ты ее в школу таскаешь?

– На всякий случай, – лаконично пояснил Алешка, продолжая копаться в сумке. – Кругом враги.

– Директор увидит – отберет.

– Не отберет, – возразил мой братец и логично обосновал: – Он подполковник, а дядя Боря полковник.

Наконец на свет появилась мятая до отвращения тетрадь.

Первая же фраза диктанта все прояснила. «Мы саберали яблыки в заду».

– В каком заду?! – заорал я.

– В колхозном, наверное, – спокойно ответил Алешка.

Действительно, ни за что пара. По две ошибки в каждом слове.

Тут прозвенел звонок, и мы расстались, недовольные друг другом. Плакало опять ружьишко. «Яблыки в заду»...

А в понедельник по школьной радиотрансляции грозно прозвучал голос нашего директора:

– Всем учащимся немедленно собраться в актовом зале.

Мы собрались. Расселись по своим классам. И особенно не волновались. Немного интересно было – и все.

Но тут на сцене затрепетал занавес и шагнул из-за него вперед наш директор. Он строго окинул всех нас пытливым взором и рявкнул:

– Встать! Кто это сделал – шаг вперед!

Наш директор был когда-то офицером и до сих пор не бросил свои армейские замашки. Когда мы особенно его доставали, он грозно топорщил усы, вытягивался в струнку, руки по швам и объявлял:

– Я полком командовал! А уж с вами одной левой справлюсь.

Мы встали, но никто шагать не стал. Во-первых, потому что некуда было шагать, не по стульям же, а во-вторых – мы столько всего наделали, что не догадывались, чем именно вызвали гнев начальства.

Назрела страшная тишина. И в этой тишине особенно грозно прозвучали слова директора:

– Кто похитил из учительской классные журналы? Два шага вперед! Если через пять минут журналы не вернутся, я вызову милицию. И предупреждаю: виновный будет строго наказан. А юных двоечников и юных хулиганов это все равно не спасет: все наши педагоги отлично помнят все ваши оценки. – И он почему-то при этих словах посмотрел на Алешку. Алешка покраснел. Но не от стыда. Скорее – от злости. – Разойдись!

Мы разошлись... Журналы не вернулись... Милицию директор не вызвал – не захотел «пятнать позором мундир нашей славной школы». Но предупредил, что увольнительных... то есть новогоднего карнавала не будет до тех пор, пока не появятся журналы и не объявится их похититель. Хоть до Восьмого марта...

Алешку я отловил в спортзале. Он там пытался исправить двойку хотя бы по физкультуре и висел, болтая ногами, на шведской стенке.

– Здорово, да? – спросил он меня. – Вот повезло.

– Куда ты их дел? – не стал я деликатничать.

– Ты что, Дим! – взвыл Алешка. – Я, по-твоему, совсем дурак, да?

Я не успел ответить, потому что в зал заглянула Любовь Сергеевна и грустно сообщила, что Алешку вызывает директор.

Из кабинета директора он вылетел злющий, как маленькая оса.

– Ну я ему!.. – пыхтел он. – Ну!.. Рога пообломаю!.. Ухи пообрываю!..

– Кому? – спросил я с надеждой. – Директору?

– Похитителю! Я его найду! У меня хоть одна тройка была – по поведению. Теперь и ее нету! Из-за этого гада!

Я понял, что нужно выручать братца. Одному ему с этими рогами и ушами не справиться.

А немного позже я понял, что кража журналов из учительской – это не рога и уши, а гораздо серьезнее: первое звено в цепи подготовки неизвестными лицами целого ряда преступлений. И когда я это понял – отступать уже было поздно...

А в тот вечер мы с Алешкой обсудили наши проблемы и решили разобраться с этой кражей классическим путем. Нужно установить: кому это выгодно? Папа всегда так говорит, когда начинает расследование нового дела.

Вот тут-то и появилась первая нестыковка. Похищены были три журнала: Алешкиного класса, моего и шестого «А». Но если два журнала имело какой-то смысл утащить – по количеству в них двоек, то в шестом «А» оценки у всех ребят были вполне приличные. Этот класс недавно сформировали из какого-то расформированного частного лицея. В нем учились примерные детки престижных родителей. В этом классе и четверки-то были редкостью.

– Для отвода глаз сперли, – предположил Алешка. – Чтобы никто сразу не догадался.

В нашем классе никто не вызвал моего подозрения. Я хорошо знал своих одноклассников. Это были серьезные и умные личности. И никто из них на такую глупость не решился бы. Даже временно неуспевающие.

А вот у Лешки полкласса с удовольствием сперли бы журнал. Хотя бы назло директору. И чтобы подразнить Любашу.

Поразмыслив таким образом, мы с горечью убедились, что классический путь (кому выгодно) – не для нас, слишком он сложный и длительный. Потому что спереть журналы было выгодно очень многим ученикам.

Тогда мы решили пойти своим путем: выяснить, кто бы мог это сделать.

Поразмыслив и таким образом, мы с еще большей горечью убедились, что утащить журналы мог любой из нас. У каждого могли найтись для этого свои тайные причины. И свои возможности...

Глава III
ПОДОЗРЕНИЯ

Вообще-то в школе нам жилось неплохо. У нас сложился, как говорит Бонифаций, здоровый социально-психологический климат. И, честно говоря, подозревать кого-то, выискивать среди добрых и честных людей недоброго и нечестного было не очень приятно. Даже немного противно. Все равно что за кем-то подглядывать. Но Лешка легко развеял мои сомнения и устранил душевные терзания. Он это умеет: из сложного делать простое, из непонятного – ясное и четкое. Он сказал:

– Дим, зачем нам думать плохо обо всех? Нужно узнать, кто украл журналы, и тогда мы будем думать плохо только о нем. А об остальных опять будем думать хорошо.

Да, Алешка живет в каком-то своем мире. Более чистом и честном, чем окружающая действительность. У него все просто и понятно, черное и белое. Белого побольше, а черного совсем чуть-чуть.

И потому он с азартом принялся «вычислять» того нечестного человека, который заставлял подозревать в нечестности весь наш дружный коллектив педагогов и учащихся.

Этот коллектив возглавлял директор. Раньше он командовал 107-м гвардейским стрелковым полком и при всяком удобном случае говорил зычным командирским голосом:

– Это глубоко символично, что наша школа носит тот же порядковый номер. Я из нее сделаю образцовое подразделение.

– Строем будем ходить? – обязательно спрашивал при этом кто-нибудь из дружного коллектива.

– Не обязательно строем, – отвечал бывший командир полка. – Но, во всяком случае, куда надо! И в ногу!

Под его командованием школа действительно шла куда надо – к знаниям, успеваемости, дисциплине. Правда, и в этом строю были отдельные личности, которые шли не в ногу: несколько младших классов, два средних и почти все старшие.

Но и среди педагогического состава и технического персонала были личности, которые не совсем соответствовали социально-психологическому климату коллектива. Например, Пан Спортсмен – преподаватель физкультуры в старших классах. Здоровенный такой детина и откровенный бездельник. Он ходил по школе в спортивных штанах с лампасами и с секундомером на пузе. А все наше спортивное обучение сводил к бегу на длинные дистанции – круг за кругом по школьному стадиону.

– Засекаю время! – кричал Пан Спортсмен и поднимал над головой секундомер. – На старт! Внимание! Пошел! – и уходил в буфет пить кофе «Пеле».

Мы не спеша делали круг-другой и до конца урока разбредались по своим делам. А перед самым звонком возвращались и делали вид, что, падая от усталости, завершаем последний круг.

– Молодцы! – Пан Спортсмен щелкал кнопкой секундомера. – Сорок кэмэ пробежали. Марафонскую дистанцию. Я из вас Пеле сделаю.

Последняя фраза звучала, как угроза, потому что в нашей школе с гуманитарно-литературным уклоном мало кто знал футболиста Пеле, а кофе «Пеле» все знали.

Этот кофе закупил для школы по дешевке наш охранник по прозвищу Фига. Он совмещал с охраной обязанности завхоза и все время старался делать для школы закупки всяких нужных вещей через своих знакомых, по низкой стоимости. И соответствующего качества. Вот когда настала пора менять в здании отопление, он закупил такие новые и блестящие трубы, что их прорвало при первой же пробной топке. Так же и с кофе. Он был такой просроченный и невкусный, что его пили только Пан Спортсмен и Фига. Пан Спортсмен – от скуки, Фига – из принципа и для примера.

Вообще он очень вредный был. И не столько нас охранял в школе, сколько школу от нас. Любимое его занятие – не впускать опоздавших на уроки. Даже если примчался через секунду после звонка, уже упрешься лбом в запертую дверь. И уж тут звони, стучи, кричи – ни за что не откроет. А лишь, усмехаясь, показывает через стекло большую злорадную фигу.

Исключение он делал в таких случаях только для Толяна Жучкова и еще троих деток из шестого «А»: для своего собственного сыночка, для доченьки Пана Спортсмена и какого-то незаметного паренька – Витьки Орликова...

На этом месте наши рассуждения прервались самым естественным путем. До нас дошло, что, во-первых, мы так и сяк прикидываем возможные кандидатуры на роль похитителя журналов, исходя не из железной логики и здравого смысла, а из своих необъективных антипатий. Да, мы выбрали самых несимпатичных нам людей. Но это вовсе не значит, что они самые нечестные.

А во-вторых, наконец-то дошло до нас: зачем кому-нибудь из учителей красть журналы? На этот вопрос ответа не было. (Честно говоря, он был. Но, надо признать, мы нашли его далеко не сразу).

Впрочем, эти размышления натолкнули нас на одну зацепку. Ведь совершить «этот акт беззакония» можно было только тогда, когда учительская была пуста.

В последние дни такое случилось дважды. Когда опять прорвало новые, только что установленные трубы отопления и когда в школу проник отец Толяна Жучкова.

Путем «оперативной разработки и привлечения агентуры», то есть настойчивыми расспросами (даже среди педагогического состава и технического персонала), мы получили первые результаты. В поле нашего зрения попали трое подозреваемых: Толян Жучков, Корзинкина и конопатый Плотников.

Корзинкина была довольно симпатичной, но хитрой и любопытной личностью. Ее любопытство не было безобидным. Она вынюхивала всякие секреты для того, чтобы извлечь для себя пользу путем примитивного шантажа.

– Козлов, – приставала она, – твои родители знают, что ты разбил две лампы в спортзале?

– Нет еще, – пугался Козлов.

– Могут узнать, – ехидно намекала Корзинкина. И открытым текстом требовала мзду за молчание.

Ее не любили и побаивались.

А конопатый Плотников был обыкновенный хулиган. Он хулиганил из любви к искусству. Не для выгоды, а для удовольствия.

И вот что нам удалось установить. Когда в учительской прорвало трубы и ее, к нашей радости, залило горячей водой... Когда из ее окон повалил белый густой пар... Когда в кабинет химии хлынули потоки кипятка... Когда учителя эвакуировались в коридор и выливали там воду из своих портфелей, сумок и обуви, в непосредственной близости от места происшествия были замечены шантажистка Корзинкина и конопатый хулиган Плотников. Они вроде как бы помогали выносить из заливаемого помещения ценные вещи: облысевшее чучело белки, пустой аквариум с треснувшим стеклом, дырявый глобус. И вполне в этой суматохе кто-то из них мог сцапать журналы. Правда, Андрюха Плотников скорее сам бы устроил наводнение, чем стал бы ликвидировать его последствия, а любопытная Корзинкина вполне удовлетворилась бы простым просмотром журналов. Но мы этих «кандидатов» все-таки взяли на заметку для дальнейшей «разработки» как подозреваемых и не имеющих алиби.

А второй удобный случай был, когда в школу пришел отец Толяна Жучкова и стал рекламировать для преподавателей какое-то свое новое лекарство от всех болезней.

– Имейте в виду, – говорил он, – в аптеке оно стоит огромные деньги, а у нас прямые поставки. Всего ничего заплатите – и будете здоровы всю жизнь.

В конце концов наши педагоги похватали свои кошельки и помчались в вестибюль покупать волшебное лекарство от всех болезней.

Именно в этот момент учительская полностью опустела. И именно в этот момент возле ее дверей был замечен Толян Жучков, по кличке Жучок или Жучка. Его тоже у нас не любили. В основном из-за того, что он был очень завистлив. И это чувство у него переходило все разумные границы. «Слыхал, – говорил Жучков завистливо, прищуривая и без того узкие глазки, – Генка руку сломал? Вот повезло дураку. Теперь целый месяц контрольные писать не будет и на физкультуру ходить».

Алешка с его обманчивой наивностью и простодушием стал не теряя времени входить в доверие к Жучкову, подружился с Корзинкиной и начал довольно успешно хулиганить с конопатым Плотниковым. Но результат эти действия (кроме неприятностей) дали не сразу.

Но дали! В один прекрасный вечер в нашей квартире зазвонил телефон. Я взял трубку. Незнакомый мужской голос зло прошипел мне в ухо:

– Не лезьте не в свое дело! Иначе ваши родители очень вас пожалеют! Ты понял? Ну раз понял – положь трубку! – И застучали мне в ухо тревожные частые гудки.

Они подтвердили, что мы находимся на верном пути. А точнее – в его начале. И уже успели кому-то наступить на хвост. Но мы не подумали о том, что, если змее наступаешь на хвост, она поднимает голову.

А на следующий день журналы нашлись...