Текст книги "Романс с сурдопереводом"

Автор книги: Валерий Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава третья. Девушка: сомнения и грёзы

Из зеркала нагло усмехалась нарумяненная и раскрашенная яркой косметикой и блёстками красотка. Алые губы презрительно кривились, подрисованные бровки кокетливо изгибались, тяжёлые от туши длинные ресницы только что не касались отражающей поверхности. Под толстым слоем грима едва угадывалось совсем ещё юное, но вполне уже продажное личико. Ни дать ни взять проститутка из сомнительного квартала. Рита провела по лицу в зеркале ладонью, словно стирая его. Созданным образом она была вполне довольна, он идеально подходил для новой картины. Ещё она наденет на девицу полупрозрачную блузку с глубоким декольте на пышной груди и чулки в сеточку. Таких предметов одежды в Ритином гардеробе нет, пожалуй, и у Алисы не найдётся. Но одёжки изобразить труда не составит. Уличная девчонка получилась очень убедительно и натурально.

Рита любила экспериментировать с разнообразными средствами декоративной косметики, пользуясь ими, как художник красками. Она создавала самые образы на собственном лице, не украшая его, а изрисовывая до неузнаваемости. В минуты грусти это развлекало. Иногда же она разыгрывала друзей, изображая то мулатку, едва выговаривающую несколько слов по-русски, то чопорную даму в порядочных годах. Вот только парфюмерией не пользовалась ни при каких обстоятельствах, понимая, что пристрастия к запахам у людей редко совпадают.

Возможно, из Риты вышла бы неплохая актриса, когда бы не глухота. Девушка мысленно покинула компанию профессионалок продажной любви и силой воображения перенеслась на сцену. Её фантазия своевольно нарядила свою хозяйку в лохмотья и стоптанные туфельки, изобразив принцессу в изгнании и нищете. Несчастья и лишения, выразительно сыгранные актрисой Маргаритой Маленькой, произведут на зрителей потрясающее впечатление: публика будет слушать, застыв в своих мягких креслах, а чувствительные дамочки смахнут платочками навернувшиеся слёзы.

Ещё можно вообразить себя певицей, восходящей звездой сцены. Интересно бы услышать, какой у неё самой голос. Алиса говорит, что красивый – низкий, глубокий, волнующий. Слова вроде понятные, но соединить их в воображении не получалось. А публика слушала бы, не дыша, – это можно себе представить.

– А на что это похоже? – настаивала Рита. – Попробуй объяснить, чтобы я поняла.

– Это звучит, как свежий ветер. Как морские волны перед дождем, – старательно подбирала сравнения Алиса.

– Как весенний ветер? – уточняла Рита.

– Нет, весенний гораздо выше и оптимистичнее по тембру. У тебя более густой и тягучий, драматичный, немного трагический – осенний голос.

– Ну вот и ладно, так гораздо понятнее, – серьёзно отвечала Рита, не выдерживала и смеялась. И обе девушки дружно заливались смехом.

Жаль, но научиться актерскому мастерству или пению у неё не получится. Впрочем, она и так очень занята своей живописью и другими важными делами. Художница из неё может получиться совсем неплохая. Кажется, уже есть первые успехи – об этом говорят и преподаватели, и друзья, и даже отец, не слишком щедрый на похвалы.

Кроме учёбы и рисования у Риты была ещё серьёзная, приносящая собственный доход, работа. Небольшую художественную галерею год назад помог открыть отец, так как средств на это у девушки не было. Зато было желание работать, тонкое чутьё и безусловный вкус. Ко всему прочему и образование имелось подходящее – отец отправил её после школы учиться в Мадридский университет, полученный диплом магистра истории искусств очень ей пригодился. Молодых, талантливых художников в нынешнее время немало, и всё больше интереса к их произведениям появляется у коллекционеров и просто любителей живописи. Больше всего работ удавалось продавать иностранцам, но и отечественные покупатели случались всё чаще. Иногда в галерее «Маргарита» выставляли работы и вполне состоявшиеся известные художники, друзья отца. Вот сам он никогда не предлагал ей своих картин. Наверное, это правильно. Она должна всё делать сама, иначе какая же она галеристка.

Конечно, таким экспертом как отец Рита может не стать, но и того, что удается ей достаточно. Работа в галерее не только доставляет удовольствие, ещё и приносит ощутимый заработок, позволяет быть независимой. Приятно иметь собственные средства, покупать красивые вещи в свой дом, делать подарки близким. Да и живопись требует немалых средств: дорогие краски на её картинах не поблёкнут и не осыплются через пару-тройку лет, недешёвые холсты под ними не покоробятся. Отец никогда не ограничивал её в средствах, если считал траты разумными, но это совсем другое. Каждый может легко тратить незаработанные деньги, а вот добыть это же самое собственными силами…

Вот только времени на всё катастрофически не хватает, хорошо ещё, что в молодости недосыпание переносится легко. И Алиса помогает, спасибо ей, – энергия у неё неистощимая. Нужно бы совсем забрать подружку в галерею с её теперешней работы. Должность в юридической фирме у неё какая-то невразумительная. Непонятно, чем эти самые адвокаты зарабатывают хотя бы на оплату аренды, если Алиса успевает всласть отоспаться за своим компьютером в служебное время. Алиса на своем секретарском месте пила кофе всё время, когда не клевала носом. Если бы она была лет на двадцать старше, то могла научиться вязать и мастерила бы кофточки и шарфики. А в «Маргарите» ей всегда найдется, чем себя занять.

Ну а теперь можно вернуться к картине, условно именуемой «Уличным цветком». К концу месяца хотелось закончить, а работы ещё так много. Рита снова представила себя юной проституткой, вообразила собственно продажную любовь. Липкие глаза и потные, жадные руки мужчин, отчего-то непременно старых, лысых и безобразных. Иначе зачем бы им платные ласки – и её передёрнуло от отвращения. Нет, лучше она вообразит себя кем-нибудь ещё. Например, красавицей, разбивающей мужские сердца как хрупкие фарфоровые игрушки. Вот тот высокий светловолосый молодой человек ей, пожалуй, понравился. Можно даже попробовать в него влюбиться, это должно быть необычно и приятно. Не спать ночами, ворочаясь в прежде такой уютной постели на свежих, простынях. И всматриваться в бархатное небо в звёздах и холодных лунных лучах, и вдыхать вкусный волнующий запах ночной сирени сквозь распахнутое в сад окно, сидеть на подоконнике, обхватив руками колени, едва прикрытые тонкой ночной сорочкой. И ждать нетерпеливо утра, чтобы снова встретить его в коридоре, на улице, на выставке, в кофейне…

А вдруг он увлечется другой девицей, едва узнав, что она глухая? Что с ней нельзя пойти на модный концерт, слушать музыку, поделив на двоих наушники, танцевать под звуки оркестра. В конце концов, даже поспорить о пустяках в густых сумерках с нею не удастся. Да мало ли чем могут ещё заняться все остальные, которые умеют слышать!

Нет уж, пусть другие девицы сразу в него влюбляются. Пусть даже Алиса. Она могла найти уйму свободного времени и кем-то увлечься. Это Рите не хватает времени на всякие несущественные переживания. Её дни до предела заполнены, и всегда недостает двадцать пятого часа в сутках.

**

Рита постояла перед зеркалом, примеряя лёгкий, воздушный шарф с новым светлым костюмом из плотного шёлка, подаренным мамой Настей пару дней назад. Называть маму Настей, а отца Костей её научила Леночка. Очень многие вещи Рита впервые узнала от Леночки, многому научилась от неё. Счастье, что у неё есть эта умная и тонкая маленькая женщина – учительница, подруга. Трудно представить себе, как сложилась бы её жизнь, не будь Лены. Если бы папа Костя не помог когда-то ей – Елене Алексеевне, маме Алисы – с маленькой тогда ещё дочкой переехать в квартиру в их доме, в соседнем подъезде. Если бы у Кости не было достаточно денег, чтобы забрать Лену с прежней работы в интернате, далеко за городом. Работа была тяжёлая и мало оплачиваемая, но Леночке с Алисой негде было жить, а интернат предоставлял преподавателям жилье в виде крошечных комнат с казённой мебелью.

Рита задумалась о том, что случилось бы с нею, родись она совсем в другой семье, у других родителей. Есть множество людей с небольшим достатком, а то и вовсе без него. И как быть необеспеченным родителям, если у них растёт ребёнок с серьёзным физическим недостатком или заболел чем-нибудь трудно излечимым? Ведь и Рита могла бы попасть в тот самый интернат, где когда-то работала Лена. И никогда не получила бы хорошего образования, не смогла бы учиться живописи, выставлять свои картины на вернисаже. Даже говорить она вряд ли научилась бы. А так у неё всё есть. Или почти всё…

Очень печальна может быть бедность. Но многим людям она достается, и избавиться от неё трудно, даже не всегда возможно. А если быть бедной и некрасивой, то как найти себе утешение и можно ли его вообще найти?

Бедные, некрасивые, увечные, наверное, подвержены зависти, меньше защищены от греха и порока. Рита нередко задумывалась, что было бы с ней, не будь она дочерью таких благополучных родителей, не обладай она ещё и физической красотой? Внешность тоже досталась ей от родителей. Её успехи, друзья, любовь и внимание близких – это всё личные достижения или случайные дары судьбы?

Рите вдруг пришло в голову, что у неё не так уж хорошо обстоят дела, как кажется. Просто друзья и родственники её жалеют и сильно преувеличивают достоинства и успехи. Что если вся эта любовь и восхищение окружающих на самом деле всего лишь проявление сочувствия? Жалость – вот чего она всегда боялась. Тьфу, пропасть! Что за глупости лезут ей в голову сегодня. Всё у неё хорошо, и жизнь – замечательная. Зачем представлять себе, как плохо могло быть. Но крошечный червячок сомнения остался в душе и затаился там до поры.

Рита вдруг вспомнила Алисино сравнение её голоса с морем, его шумом и цветом. И она услышала голос моря: то глуховатое ворчание, то нарастающий рокот, перетекающий как сами волны, яркий, требовательный, подавляющий посторонние звуки… Она всё ещё слышала шум, когда замигала лампочка входного «звонка», с кресла Рите было видно сразу два красных огонька: над дверью комнаты и возле компьютерного столика. Звук моря сразу погас.

**

За дверью нетерпеливо топталась Алиса, с трудом удерживая в руках огромный веник из зелени, цветов и, бог весть, какого лохматого бурьяна. Подружка тяжело ввалилась в прихожую и сунула странную охапку Рите в руки.

– Еле дотащила, а ты все не открываешь. Уснула, что ли?

– Просто задумалась. А что это за сено ты приволокла? – поинтересовалась хозяйка, принюхиваясь к пёстрому вороху.

– Это букет для твоей новой картины, – сообщила Алиса гордо. – И попробуй теперь сказать, что у меня нет художественного чутья!

– Есть, есть, – успокоила Рита гостью. – Непременно пристрою это чудовище к сюжету.

На «чудовище» Алиса не обиделась, извлекла из сумочки плитку шоколада и решительно двинулась на кухню, размахивая этим приношением и легонько толкая Риту с зеленью перед собой.

– Хочу кофе, чай, бутерброды и всякую прочую еду, какая найдётся. Меня вытурили с работы по причине внезапного ремонта, даже кофе не дали выпить.

Подружки наскоро приготовили тосты к бодрящему напитку, и уютно устроились с чашечками на высоких круглых табуретах здесь же за кухонным столиком. С балкона на запах еды важно прошествовал большой рыжий кот, нахально уселся прямо на столе между тарелками и выразительно постучал лапой по блюду с сыром, требуя своей доли. Рита порезала небольшой ломтик на мелкие кусочки, отщипнула немного от булки и выложила угощенье на салфетку перед усатой мордой питомца.

– Лиска, скажи честно, у меня есть талант? Я иногда кажусь себе удручающе бездарной.

– По весне вредно много работать и читать всякие заумные книжки, – вместо ответа проворчала Алиса. – Гулять нужно больше, на мальчиков заглядываться, цветочки нюхать. Иногда ничего такие попадаются… Иначе крыша может слегка покоситься от избытка информации и нехватки витаминов. Самоедство вредно для душевного здоровья.

– Цветочки тебе попадаются такие себе ничего или мальчики? – заинтересовалась Рита.

– Иногда случаются и мальчики, но нечасто. А твои картины с выставки все считают просто очень талантливыми. Вот и Антон сказал…

– И что там сказал обо мне Антон?

– О картинах, при чём тут ты. Хотя, кажется, и ты произвела на него впечатление. Как личность, я имею в виду. Но шут их поймёт, этих мужчин. Они всегда говорят о другом, нет бы прямо и понятно изложить, что у них на уме.

– А ты всегда прямо так честно и выкладываешь, что в голову пришло.

– Так я же женщина и имею право на манёвр. И вообще – кофе остывает.

**

«Кажется, Алисе он понравился. А она ему? – Рита вспоминала долгий и насыщенный день, расчёсывая на ночь длинные густые волосы. – Он так странно смотрел на меня тогда в зале, возле пейзажистов… Вот потом в баре – не помню. Весело было, он легко вписался в наш кружок. Весёлый, остроумный… Наверное, ему понравилась картина с русалкой, вот он так меня и разглядывал. Интересно бы увидеть его творения. Ведь он сказал, что художник. ещё и преподаёт. Когда только успевает?»

Глава четвёртая. Родители: нежность и мужество

Довольно много лет тому назад мама Настя была тоненькой большеглазой девушкой, мечтавшей стать скульптором. Это было необычно для девушки, но родители не стали её отговаривать и переубеждать. Просто поддержали: отдали в художественную школу, покупали книги по искусству, водили по музеям. Потом были репетиторы и, наконец, долгожданное поступление в Академию. Но это оказалось только началом трудностей.

В группе скульпторов на первом курсе было всего две девушки: Настя и дочь знаменитого ваятеля К. Работы известной дочери смахивали на копии античных мастеров и были исключительно аккуратны по форме. Насте удавались только женские фигуры и то весьма относительно. Бабы у юной скульпторши как на подбор выходили пышнотелые, крупные, круглолицые – ни дать ни взять сельские красавицы из недавнего прошлого. Наряжать их в туники и кринолины не удавалось, и Настя исправно лепила сарафаны, кокошники, венки да крупные бусы. Мужчины у девушки не получались вовсе, хоть плачь. Возникло даже нешуточное опасение, что за никчемные, карикатурные мужские торсы могут и с курса отчислить.

Но тут на счастье Насти появился Костя, тремя годами и одним курсом старше её, высокий и крупный молодой человек с забавной фамилией Маленький. Парень запал на свежее светлое личико в рамочке золотистых кудрей, нежный румянец, разливавшийся от чистого лба до длинной шеи при малейшем смущении. Чуть пухлые, по-детски гладкие ладони и неожиданно хрупкая фигурка при порядочном росте придавали Насте трогательный вид едва повзрослевшего подростка, которого хотелось защитить и уберечь от грубой действительности. Даже гипсовые объёмные девушки в кокошниках чрезвычайно нравились Косте. Однако он быстро уловил Настины трудности с мужскими фигурами, счёл это дополнительным признаком неиспорченности её натуры, но взялся помочь с ваянием гипсовых атлетов и пастушков. Теперь после занятий Костя ежедневно приходил в мастерскую скульпторов, извлекал из газетного свёртка и надевал свой рабочий халат, и ловко подправлял Настиных уродцев, весьма условно названных именами мифологических героев. Заодно помогал доводить до кондиции всех её женщин в сарафанах и бусах.

К присутствию Кости в мастерской студентов-скульпторов довольно скоро все привыкли и перестали обращать на него внимание. А Настя из чувства признательности к неожиданному благодетелю научилась ловко лепить и печь разнообразные изделия из теста, картофеля и прочих вспомогательных пищевых материалов, обнаружив при этом недюжинный кулинарный талант. На Настину стряпню сбегались припозднившиеся голодные студенты, притаскивая с собой в качестве вступительных взносов случайно сложившийся набор разнообразных деликатесов. Эти поздние посиделки стали традиционными и пробрели небывалую популярность среди слушателей Академии. Теперь чтобы быть принятым в круг избранных, уже мало было пронести тайком с собой бутылку хорошего вина, изысканные сладости или фрукты, следовало удивить почтенное Собрание изделием своих рук, будь то оригинальный рисунок или эффектная лепная фигурка. Скоро мастерская превратилась в некое подобие студенческого музея, и заглянуть сюда считали за честь даже преподаватели других факультетов. Попутно обнаружилось, что Настя обладает удивительным талантом создавать трогательные фигурки животных. Гипсовых Настиных щенков хотелось погладить, котят – напоить молоком, а рептилии казались опасными, и дотронуться до них рукой рисковал не всякий.

Костя учился живописи, хотя, по мнению Насти, с таким же успехом мог бы стать и скульптором. Однако скульптура привлекала его гораздо меньше, так как казалась ограниченной в выразительных средствах. Кроме того, громоздкость скульптурных работ мешала собирать коллекцию собственных творений в тесных пространствах городского жилья.

Костя был светловолосым и сероглазым гигантом, о котором втайне мечтали немногочисленные девушки-студентки и даже преподавательница истории искусств, годившаяся ему, по меньшей мере, в тётки. Студент отделения живописи Маленький был независим, талантлив, сверхъестественно общителен и умел сохранять хорошие отношения с обожавшими его дамами, никак не реагируя на оказываемые ими знаки внимания. По общему мнению, в Настю Кудрявцеву Костя был влюблен основательно и бесповоротно, при этом девушку стали называть Маленькой задолго до того, как они поженились после Настиного третьего курса. Даже преподаватели с удивлением обнаруживали, что студентка всё ещё носит девичью фамилию, только раскрыв Настину зачетную книжку и сверив её на всякий случай с экзаменационной ведомостью.

Свадьба Насти и Кости считалась неизбежной, а потому мероприятием чисто формальным. Отметили сие официальное событие, случившееся через три дня после окончания летней сессии, без особой пышности. Но Маленький подарил молодой жене к памятному событию новёхонькую «тойоту» и большой портрет в полный рост, являвший худенькую Настю в образе Афины Паллады при всех соответствующих знаках величия. На кудрявой Настиной головке шлем богини казался великоватым, складки одежды драпировали фигурку девушки на манер халата с плеча старшей и более крупной дамы, – в целом портрет был трогателен и слегка забавен. Жить молодые собирались в просторной квартире Костиной бабушки на Ленинском проспекте, а финансовое благополучие студенческой семьи полностью обеспечивалось доходом от продажи картин, которые легко уходили за неплохие по тем временам деньги. Маленький небыстро, но верно становился знаменитостью.

**

Через неделю после получения диплома, как по заказу, Настя Маленькая родила здоровенькую девочку, красивую и крупненькую. Младенец был гладок, белокож, начисто лишен обычных для новорожденных морщинок и красных пятен и обладал заметными чёрными завитками волос надо лбом и крошечными ушками. Цветом волос девочка походила на Костину бабушку с папиной стороны, в честь неё и была названа Ритой. Большие зелёные глаза на круглом забавном личике были точно такими, как у Насти. Молодые родители были безмерно счастливы.

Маленькая Рита старательно поставляла родителям мокрые пелёнки в перерывах между приемами правильного и сбалансированного, хотя и искусственного, детского питания, так как молока у мамы Насти катастрофически не хватало. Что совсем неудивительно: Настя готовила к показу скульптурную группу по заказу крупного торгового предприятия, поэтому недосыпала и очень нервничала. Костя вполне мог обеспечить семью сам. Однако Настя тоже хотела работать и не считала возможным отказываться от заказов. Тем более что скульптору их гораздо сложнее получить, чем живописцу или декоратору.

Девочка Рита росла под присмотром прабабушки и не доставляла родителям никаких неприятностей. Малышка была крепеньким, бойким ребёнком, не капризничала больше положенного, вовремя встала на ножки, очень рано начала говорить, легко осваивая трудные звуки и складывая довольно сложные фразы. Одновременно с ложкой девочка научилась держать карандаш и очень радовалась, что удается получать на бумаге и всевозможных других поверхностях разноцветные пятна, полосы и совсем уж невообразимые фигуры. В два года начался бурный период настенной живописи, все обои в доступных, малодоступных и совсем недостижимых местах были изрисованы Ритой с хорошей плотностью. Когда свободного от живописи клочка обоев совсем нельзя было найти, юное дарование принялось за белое постельное бельё, скатерти и светлые панели бытовой техники. Родители внимательно исследовали творения дочери, находили сюжеты и образы в хаосе пятен и неправильных фигур, спорили о том, когда следует начинать обучение ребенка живописи.

– Глянь, Костя, на тот фрагмент справа от окна: она явно пытается изобразить освещённые поверхности рядом с затенёнными.

– Глупости, Насть, у неё просто оранжевый карандаш сломался, вот она его и заменила тем, что под руку попалось. А подвернулись как раз серый и коричневый.

Даже строгая Костина бабушка Антонина Сергеевна относилась к домашним «художествам» правнучки весьма снисходительно и только старательно прятала свою лучшую кружевную скатерть.

**

За неделю до своего третьего дня рождения Рита научилась выговаривать звук «р», как-то случайно у неё вышло: «Бабуля, карандаш хочу». Антонина Сергеевна от неожиданности выронила только что вымытую тарелку и взволнованно переспросила: «Ритуля, деточка, что ты сказала. Бабушка не расслышала». Девочка рассердилась на непонятливость бабушки, топнула босой ножкой и сердито крикнула: «Карандаш хочу! Красный!»

Счастливая бабушка бросилась искать нужный карандаш. А вечером торопливо рассказывала Насте с Костей о большом успехе их маленькой дочери. Однако услышать чудесные слова родителям не удалось, девочка утомилась за день, капризничала и хныкала: «Хочу спать! Мишку – и спать». Настя нашла любимого потрёпанного дочкиного медведя под кроватью и уложила обоих спать.

А на следующий день произошло страшное…

**

С самого начала мая Маленькие всегда переселялись на дачу. Вот и теперь к середине последнего весеннего месяца летняя резиденция была вполне обжита. Май выдался жаркий: на грядках у бабушки вовсю тянулась буйная зелень. Окна в сад и на веранду, служившую Насте и Косте мастерской, почти не закрывались. Эта галерея с открытыми настежь большими окнами из комнаты и привела к беде. Обычно малышку Риту без сопровождения взрослых в «мастерскую» не пускали: здесь можно было изгваздаться краской, наткнуться на кисточку, удариться об одну из Настиных гипсовых фигур, служивших моделями для заказанных отливок. Разумеется, для Риты не было ничего интереснее как влезть в самый захламлённый угол веранды-мастерской. Но бабушка зорко следила за шустрой девчонкой и всегда вовремя вылавливала её из художественных завалов.

В тот злополучный день Костя как обычно уехал в Москву рано утром, когда дочка ещё сладко спала в кроватке в обнимку с любимым плюшевым Пухом. Настя чуть позже позавтракала с Ритой и Костиной бабушкой и тоже уехала на работу. День обещал быть жарким, и бабушка с внучкой собирались пройтись к озеру на краю посёлка. «Вот только обед приготовлю, и сразу пойдём», – пообещала Антонина Сергеевна. Она немного замешкалась на кухне, хлопоча у плиты между кастрюлей с борщом и подрумянившимися на сковородке оладьями. Пожилая женщина вдруг обратила внимание, что маленькая внучка не вертится поблизости, не шумит и не просит оладушек. В доме стояла необыкновенная тишина, изредка нарушаемая птичьим чириканьем, доносящимся из сада через открытые окна.

– Рита, деточка! – крикнула Антонина Сергеевна, но никто не отозвался на её голос. Встревоженная женщина бросилась в комнаты, заглядывая во все углы, под все столы и кровати. Девочки нигде не было. Стеклянная дверь на веранду была распахнута, но и оттуда не доносилось ни звука. В мастерской царил обычный беспорядок, но всё же что-то было не так. Прямо под ноги Антонине Сергеевне тёк мутный ручеёк из перевёрнутой банки с большими кистями, ими Настя смачивала гипсовые фигурки во время работы. Лёгкий плетёный стул опрокинут, за ним и здоровенным горшком с цветущей китайской розой неловко лежал гипсовый конь, законченный Настей только вчера. И лишь подняв с пола стул и заглянув за пышный цветочный куст женщина увидела лежащую на полу неподвижно Риту. Голова девочки касалась фигуры лошади, по гипсовому боку которой расплывалось тёмное пятно.

**

– Настя, тебя к телефону, – громко сообщила секретарша Ниночка, сунув голову в мастерскую, где Настя занималась со студентами-первокурсниками. – Кажется что-то очень срочное.

Настя сбросила рабочий халатик и побежала в канцелярию, обогнав по пути Нину, семенящую по лестнице на своих огромных каблуках. Недоброе предчувствие охватило её с первых звуков встревоженного голоса секретарши. Недаром же Ниночка так обеспокоилась.

– Настя… приезжай… скорее, – послышался в трубке чужой низкий голос, прерываемый странными звуками. Не сразу Настя догадалась, что это Антонина Сергеевна, с трудом сдерживающая рыдания. – С Ритой плохо. Несчастье…

Голос старой женщины сорвался, и она громко зарыдала, затем послышался стук упавшей трубки телефона.

Всю дорогу до посёлка Настя гнала машину на предельной скорости, судорожно вцепившись в руль и только чудом избежав аварии. В дом она вбежала, когда возле Риты уже хлопотали врачи «скорой помощи».

– Живая? – только и смогла выкрикнуть Настя.

– Живая, – чуть слышно вымолвила Антонина Сергеевна и снова повернулась к распростертому на низком диване крошечному неподвижному тельцу, затем выдохнула совсем уж беззвучно: – Без сознания.

– Немедленно в больницу, – скомандовала пожилая врач, подняв глаза на обеих женщин. – Помогите переложить ребёнка на носилки. Очень осторожно.

– Я поеду с нею! – взмолилась Настя.

Врач только слегка кивнула и торопливо двинулась к выходу.

– Косте сообщите, – опомнилась Настя уже у дверей.

**

Всю ночь, пока Рите делали срочную операцию, Костя и Настя Маленькие провели в холле больницы скорой помощи.

– Операция прошла успешно, – сообщили им утром. – Теперь остаётся надеяться только на природу. И ждать. Последствия черепно-мозговых травм непредсказуемы.

– Но она выживет, доктор? – в один голос воскликнули несчастные родители.

– Она уже выжила, – сказал врач со странной сочувственной интонацией в голосе.

У Кости болезненно сжалось сердце. Мелькнуло: «Он не уверен, что малышка вернется к нормальному развитию. Случилось что-то непоправимое». Измученная Настя ничего уже не замечала.

А к вечеру следующего дня в лихорадке слегла Настя. Долгие недели метался Костя между больной женой и медленно возвращавшейся к жизни дочерью.

Только спустя два месяца Риту разрешили забрать домой. Настя на работу больше не вернулась. С карьерой скульптора было покончено. Ещё во время болезни жены Костя убрал с веранды-мастерской все остатки моделей, заготовки, законченные работы и Настины инструменты и спрятал их в самом дальнем углу сарая. Останки злополучного коня вывезли на свалку за посёлком и там разбили. А на веранде Настя расставила большой обеденный стол, стулья и кресло-качалку. По краям разместила ящики и горшки с цветами. Казалось, теперь кроме маленькой дочки её интересуют только цветы, которые во множестве росли и цвели на всём свободном пространстве большого дачного дома.

К осени Костя Маленький принялся утеплять и обустраивать загородное жилище. Его девочкам теперь нужны только свежий воздух и тишина. На перестройку дома, как и на лечение Риты требовалось всё больше денег. Костя работал как вол, проявляя чудеса трудолюбия и мастерства. Кисть его становилась всё увереннее, живопись Маленького пользовалась большой популярностью. Редкие свободные от работы над картинами часы он тратил на занятия с учениками.

Настя занималась теперь только больной дочерью, обращаясь к домашним делам лишь тогда, когда Рита засыпала. Но и в эти часы возле девочки оставалась бабушка. Обе женщины охраняли каждое движение ребёнка, стараясь предупредить любую, самую крошечную опасность на пути малышки. А девочке пришлось заново учиться ходить, держать в руках ложку и чашку, надевать носочки и туфельки. Сложнее всего было вновь освоить карандаши. Однако Рита оказалась крепкой девочкой и довольно скоро не только бегала и прыгала во дворе и в саду, но и пыталась лазать по лестнице-стремянке, приставленной к стене сарая. Напуганная Настя попросила мужа лестницу спрятать и заодно проверить весь участок на наличие опасных конструкций, с которых можно было упасть.

Через полгода после выписки из больницы Рита казалась вполне здоровой подвижной девочкой, вот только не говорила ни слова. Сначала родители объясняли молчание дочери последствиями шока, но недели шли, складывались в месяцы, а речь к ребёнку не возвращалась. Родители забеспокоились, снова принялись обходить врачей, прошли многочисленные обследования. Довольно скоро обнаружилось, что девочка совершенно оглохла. Вернуть ей речь, крупицы которой она едва освоила до травмы, представлялось почти невозможным.

Когда все специалисты и консультанты сделали свои малоутешительные выводы и высказали пессимистические мнения, посоветовав, тем не менее, надеяться на развитие исследований в области реабилитации органов слуха, с Настей случилась отчаянная истерика.

– И наша девочка проведёт всю жизнь в четырёх стенах! – кричала она, рыдая. – А кому она будет нужна, если с нами что-нибудь случится?!

Именно тогда Костя Маленький поклялся жене, что перевернёт мир, но их дочь вырастет нормальным полноценным человеком. Они найдут способ научить её говорить, дадут ей образование. И она непременно будет счастлива.

Во время этого примечательного разговора сама Рита сидела на полу и увлечённо карябала сложные фигуры сразу двумя карандашами, зажатыми в кулачках, на страницах солидного переводного труда «Проблемы интеграции глухих в мир слышащих».

Костя взглянул на девочку, затем сказал Насте:

– Вот посмотри, наша дочь вполне уверена в своих силах. К тому же она, несомненно, имеет талант художника – это видно уже сейчас.